В комнате Крис, хотя она была светлая и просторная, действительно творилось черт те что. Всюду валялись плюшевые и прочие мишки — целая галерея. На стенах булавками были прикреплены постеры с рок-группами и кинозвездами. Стол завален тетрадями, бумагами, учебниками, книгами.

Брайди посмотрела на заглавие одной из книг.

— Я читала ее, когда была в твоем возрасте, — с некоторым удивлением заметила она.

— Приходится, — кратко бросила Крис. — По школьной программе. Терпеть не могу.

Она встала у книжных полок и проговорила, сознательно доставая Крис:

— У тебя через каждое слово «терпеть не могу».

Крис передернула плечами.

Брайди не сдавалась.

— Я просто хочу немного узнать о тебе, Крис, вот и все, но, кажется, я сплоховала. Не надо было просить тебя показывать комнату.

— Мне все равно.

— Не уверена. Думаю, не все равно.

— Думайте, как хотите.

Брайди спокойно заметила:

— Ты сама понимаешь, что ведешь себя отвратительно.

Крис вспыхнула, ей явно стало стыдно, но она попыталась не подать виду. В темно-карих глазах, похожих на глаза Билли, мелькнуло что-то вроде досады на себя.

Брайди подошла к полкам, на которых было много фотографий. Крис ребенком на руках у отца; Падди совсем молодой и счастливый, рядом прислонившаяся к нему Маргарет. Очаровательная. Такая же темноволосая, как Падди, с милой улыбкой. Крис первоклассница, в синем платьице, с важным личиком. Крис с Падди на байдарке, машут веслами на того, кто снимает их. Маргарет с Крис на пикнике улыбаются друг другу с такой любовью, что у Брайди защемило в груди.

— Это, если не ошибаюсь, на Светлом озере, да?

— Мы всегда ездим туда на большой уик-энд в мае.

— Мы тоже с моей подругой Шэрон, — призналась Брайди, а про себя подумала: что было бы, если бы она наткнулась на Крис три года назад, когда Маргарет была еще жива? — Мне так жалко, что я совсем не знаю о твоем детстве, мне все так интересно.

— Но вы же сами так захотели, — с вызовом бросила Крис и вздрогнула, услышав голос отца.

— Почему, Брайди, ты не расскажешь ей, как все произошло? — проговорил Падди.

Оказывается, он все время был здесь. Шпионил за ними.

— Не думаю, что Крис горит желанием узнать это. Как и видеть меня здесь.

— А я думаю, ей это будет интересно, — сказал Падди.

Нашла коса на камень, подумала Брайди, переводя глаза с Падди на Крис. Крис стояла, с вызовом подняв подбородок. Знакомый жест. Ну ладно. Попытка не пытка. Терять ей нечего. А вот получить можно многое, если пробить эту круговую оборону.

— Падди, лучше бы ты газетку почитал, — немного раздраженно бросила Брайди. — Я и так не в своей тарелке, а тут ты еще со своими замечаниями.

— Какие тут газетки. Это все касается нас троих.

— То есть как это троих, — встала на дыбы Крис. — Мне она здесь не нужна, папа.

«Она». Круче не выдумаешь. Крис знает, как доставать. Как будто ее не существует.

— Меня зовут Брайди, — глухим голосом проговорила она. — Мисс Малколм будет уж слишком, а мама явно неприемлемо.

— И, будь добра, Крис, веди себя по-человечески, — резко добавил Падди.

— Простите, — пробормотала Крис и топнула по ковру ногой. Вид у нее был несчастный.

С того самого дня, как они с Падди познакомились и поругались на автостоянке, Брайди поняла, что все тринадцать лет не переставала любить свою неведомую дочь. Сейчас перед ней был не невинный младенец, а строптивая девочка-подросток, но это дела не меняло. Она любит Крис. Да и как могло быть иначе!

Потому она и здесь. Потому и рассказывает свою историю на этот раз самой, быть может, заинтересованной стороне.

Она буквально выложилась. Она обрисовала всех: Билли, Элизабет Малколм, себя шестнадцатилетнюю. Она пыталась оживить их, чтобы найти отклик в сердце своей дочери. Но голос Крис был по-прежнему холоден, да и ей самой история в ее исполнении показалась выдуманной и неестественной. Она видела еле скрываемое презрение в глазах Крис и чувствовала, что проигрывает, безнадежно проигрывает в деле, которое для нее жизненно важно.

Теребя край свитера, она смущенно закончила:

— Я, вообще-то, никому об этом не рассказываю, так что не очень привыкла; я просто хотела объяснить тебе, Крис, что я не бросала тебя. Я не могла искать твои следы и пытаться вернуть тебя. Отца Билли выкинули бы с единственной работы, на которую он был способен, а ему надо было кормить четырех сыновей и жену. А Билли могли так отделать, что родная мама не узнала бы. Не могла я пойти на это, разве тебе не понятно?

— Папа и мама учили меня отвечать за свои поступки, — сказала Крис и впервые посмотрела в глаза Брайди. — А не искать оправдания и лгать.

— Ты считаешь, что все это ложь?

— Ты бросила меня! И тебе за это стыдно. Вот ты и пытаешься хоть как-то приукрасить дело.

— Вы с папой мыслите схоже, — горько заметила Брайди. — Он так же отреагировал на это, когда услышал.

— Лучше вам вернуться в Стилбей и жить там. А мы с папой как-нибудь сами разберемся. Вы нам не нужны. Обходились и обойдемся.

— Если бы, Крис, я тебе действительно была не нужна, ты относилась бы ко мне безразлично, — с силой проговорила Брайди. — А уж что-что, а безразличием все это не назовешь. А если ты полагаешь, что я готова превратиться в тряпку, чтобы ты об меня ноги вытирала, то ты плохо меня знаешь. Я не позволю смотреть на меня свысока. Тебя отобрали у меня, не спросив моего согласия, и это разбило мне сердце: я с тех пор не могла смотреть на мужчин.

Крис отбросила свои рыжие кудри, совсем ее жестом, и проговорила, хотя и не очень уверенным голосом:

— Только не говорите мне, что вы не положили глаз на моего папу. Здесь каждая женщина в округе считает, что мне нужна новая мать, а ему новая жена.

— Это дело касается нас с тобой. Оставь отца в покое. И вот что мы сделаем. Давай в следующий уик-энд съездим в Бернстон, я покажу тебе местечко, где это все произошло; ты сможешь поговорить с людьми, которые знали мою мать, знали, что она за птица. Может, тогда ты поверишь мне.

— В пятницу и субботу у нас баскетбольные соревнования.

— Ну так в воскресенье!

— Я тоже поеду, — проговорил Падди тоном, не терпящим возражения. — Крис моя дочь, Брайди. Не может же она встретиться со своими дедушкой и бабушкой — а ведь к этому дело идет, не так ли? — без моего присутствия.

Верно, Сильви и Грег, как это она забыла.

— Мы не можем туда поехать, — проговорила Брайди глухим голосом. — Они были так добры ко мне. Не могу я явиться к ним на порог после стольких лет с внучкой, которая терпеть меня не может.

— А что, если ты съездишь туда завтра, все им расскажешь и мы приедем в следующее воскресенье? — предложил Падди. — Тогда мы не свалимся к ним как снег на голову.

— Тем более так можно будет и обо всем сговориться, чтобы свести концы с концами, — съязвила Крис.

Брайди посмотрела на дочь.

— Хватит! Сильви и Грег слишком честные люди и не такие уж простаки, чтобы их можно было легко провести. Где телефон? Узнаю, дома ли они завтра.

Падди вдруг рассмеялся.

— Вы бы посмотрели сейчас друг на друга. Вот уж воистину два сапога пара.

— Да замолчи ты! — взорвалась Брайди.

— Нет! — закричала Крис.

Ни слова не говоря, Падди подошел, обнял Брайди и Крис и подвел к зеркалу. На них смотрели двойняшки: рассыпавшиеся рыжие пряди волос, чуть вздернутые носы и воинственно поднятые подбородки.

Невольно улыбнувшись, Брайди проговорила:

— Пожалуй, ты прав. Хотя у Крис глаза Билла.

На миг в карих глазах Крис вспыхнуло любопытство, но тут же погасло.

— Новая Зеландия у черта на рогах. Очень ему нужно возиться со мной.

— Подумаешь, несколько часов на самолете, — проговорил Падди. — Только хорошего помаленьку. Как насчет Бернстона для начала? Новую Зеландию отложим на потом. Пошли на кухню, и оттуда Брайди позвонит.

Его рука все еще обнимала талию Брайди. Брайди резко вывернулась, подумав при этом, что было бы неплохо прижаться к нему, как Маргарет на фотографии в гостиной, чтобы зарядиться от него силой и зарядить его. Утешить его и быть утешенной.

Любить и быть любимой?

Это риск, на который она никогда не шла. Разве не риск пытаться завоевать Падди, который всем существом верен памяти своей покойной жены и считает целью своей жизнью заботу о рыжей дочери?

Она отодвинулась от него.

— Надо узнать их телефон.

Через пару минут она стояла на кухне и слушала в трубке гудки. Она звонила в Бернстон, в дом, где с детских лет получала недостающую любовь и дружбу. Наконец в трубке послышался мужской голос.

Брайди побледнела и схватилась свободной рукой за стойку.

— Билли?

— Да…

— Но ты… ты же в Новой Зеландии.

— Брайди! Вот это да! Я только собирался позвонить тебе, думал, может, удастся повидаться. Как ты?

— Отлично, — проговорила она. — Ты давно дома?

— Вчера прилетел. Я лечу в Нью-Йорк, всю следующую неделю у меня сплошные встречи, а потом к концу недели опять сюда. А потом в Монреаль и Сингапур.

Энергии у Билли было не занимать. Брайди до него было далеко. Его мотало по всему свету.

— Ты не переменился, — усмехнулась Брайди.

— Господи, Брай, — проговорил он, назвав ее как в детстве. — Надо повидаться. Я, конечно, сукин сын, даже не написал после смерти твоей матери, но ты же знаешь меня по части писем.

— Я потому и звоню. Хотела узнать, не могу ли я заехать к вам завтра, а то и сегодня. Билли… тут такое произошло… ребенок… наша девочка… она здесь. Стоит тут рядом. Я…

— Давай все по порядку. — Этими словами он вытягивал из нее все ее тайные радости и огорчения с пятилетнего возраста.

Брайди окинула взглядом залитую солнцем кухню. Крис так и стояла с открытым ртом. Падди застыл словно зверь, готовый к прыжку. Собравшись с мыслями, Брайди вкратце изложила Билли свою версию событий последних трех недель.

— Крис плохо. У нее не так давно умерла мать. Вот мы и решили: а что, если навестим твоих стариков? Но я хотела сначала заехать к ним сама и рассказать о Крис. Не можем же мы свалиться как снег на голову. Но я не ожидала, что ты дома.

— Они знают, — сказал Билли.

— Знают?

— Я им сказал…

— Но мы же договорились, что не будешь…

— Не перебивай! Дай слово молвить. Честно говоря, мама как-то пристала ко мне как с ножом к горлу, скажи ей, был ли у тебя ребенок. Это было еще в мой первый приезд, после того как ты мне сказала.

— Она пристала? — Брайди с удивлением отметила, что повторяет слова Билли как попугай.

— Брай, мои родители не идиоты. Они знали тебя и меня как облупленных. Они видели, что ты исчезла и больше никогда не появлялась. Мама все говорила о том, что у всех ее подруг есть внуки. И вдруг ко мне с этим вопросом насчет ребенка. Что тут было делать? Ты же знаешь, я ей врать никогда не мог.

— А почему же они ни словом не обмолвились об этом, когда я в прошлом году была у них?

— Они ждали, что ты сама обо всем скажешь.

— О Господи, — только и пробормотала Брайди.

— Я им скажу, что ты приедешь. Если тебя это утешит, так знай, что они устроили мне головомойку. Это я насчет ребенка.

Какое тут утешение.

— Раз они уже в курсе, я приеду в конце следующей недели. Вообще-то, в Бернстон меня и калачом не заманишь.

— Понятно, — ответил Билли. — Но, если ты приедешь на следующей неделе, я тоже ее смогу повидать. Я о Крис.

Брайди об этой возможности даже не подумала. В голове у нее все закружилось.

— Билли, у меня ум за разум заходит. Подожди немного, я сейчас приду в себя и через несколько минут перезвоню. — Она положила трубку и некоторое время тупо смотрела на зеленый кафель стойки.

Вдруг около нее вырос Падди. Взяв ее за плечи, он грубо тряхнул ее.

— Что стряслось, Брайди? Скажи, что стряслось?

Голова у Брайди безвольно закачалась, как у куклы, которую трясут. И тут она сделала то, что хотела сделать весь день: она прижалась к нему и закрыла глаза.

— Не отпускай меня, — прошептала она. — Подержи немного.

У него на груди ей сразу стало спокойно и уютно. Она слышала биение его сердца и впервые в жизни почувствовала, что она дома. У себя дома. Потому что нет более надежного дома, чем быть в объятиях Патрика Корнби.

Если бы только она могла остаться в этих объятиях навсегда. Надо позвонить Билли.

На стойке грохнула тарелка. Брайди подняла голову. На лице Крис была такая ненависть, что вся посуда могла разлететься вдребезги. Брайди поспешно отшатнулась от Падди.

— Прости, — пробормотала она, не глядя ему в глаза. — Это не в моем духе…

— Не извиняйся, — проговорил Падди. — Слишком долго ты тянула все одна на своем горбу.

— Билли приехал, — проговорила она и не узнала собственного голоса. — А Сильви и Грег уже пять лет знают о Крис. — Она села на ближайший табурет и уронила голову на руки. — Они догадались сами, если верить Билли. Я же пять лет его не видела, потому и не знала.

— Сколько он там пробудет? — спросил Падди.

Это действительно серьезный вопрос. Она взглянула на Крис.

— Он завтра улетает в Нью-Йорк. Но вернется к концу следующей недели, а потом снова летит сначала в Монреаль, а потом в Сингапур. Крис, ты могла бы повидать его.

Если еще секунду назад Крис выказывала ненависть, то сейчас на ее лице была написана растерянность, а то и паника, отчего она вдруг стала самой собой — маленькой ранимой девочкой.

— Если, конечно, хочешь, — быстро добавила Брайди.

Крис посмотрела на Падди.

— Папа? — вопросительно обратилась она к нему.

— Раз уж мы взялись за дело, останавливаться грех, — бодро бросил Падди. — Дедушки, бабушки, папа… не соскучишься.

— Как он хоть выглядит? — обратилась к Брайди Крис.

— Высокий, почти как твой папа. Он у нас в старших классах был баскетбольной звездой. Очень мил. У него каштановые волосы и глаза, как у тебя. У него не голова, а счетная машина, когда дело идет о цифрах, а что касается энергии, то у него огонь в одном месте. Он славный человек, Крис.

— Ты выйдешь за него замуж?

— Нет, Крис. Мы были с ним хорошими друзьями в свое время, но я его не любила, — задумчиво проговорила Брайди.

— Но у вас была я.

Брайди пыталась найти нужные слова, но это было не просто.

— Мы были совсем юные, был выпускной школьный вечер, на небе над озером сияла луна… Так все уж сошлось, Крис. Но дружба наша после этого развалилась. Потому мы и не поддерживали отношения многие годы.

Падди нетерпеливо вмешался.

— Скажем, мы приедем вечером в субботу. Баскетбольные соревнования обычно кончаются часа в три. Там, наверное, есть мотель. Мы бы там и остановились.

Опять это «мы». Брайди охватила паника. Хочет она того или нет, события начинают разворачиваться помимо ее воли. Мысленно махнув рукой на все, она снова набрала номер.

— Это ты, Брайди?

— Да… извини… Что, если мы приедем в субботу?

— Отлично. Я поговорил с мамой и папой. Вы можете остановиться у них, здесь комнат хватит.

— Падди хотел в мотеле…

— С открытием скоростной автострады мотель оказался не у дел.

— Что ж, — сказала Брайди. — До встречи. Передавай привет маме и папе.

— Ладно. Смотри, без глупостей. — Это было напутствие из их детства.

— Не в бровь, а в глаз, — с горькой иронией парировала Брайди и, положив трубку, сказала: — Падди, мотели закрыли. Мы можем остановиться у Грега и Сильви.

— Час от часу не легче, только отступать некуда, — пробормотал Падди. — Крис, — обратился он к дочери, — боюсь, ты будешь не на высоте на соревнованиях. А теперь не пора ли нам перекусить?

Брайди проговорила с усталым видом:

— Я не могу остаться. У меня такое ощущение, будто я мешки с углем таскала. Поеду домой, прогуляюсь по берегу.

— У нас рядом пляж не хуже.

— Не надо, Падди, — сказала Брайди, заметив торжество на физиономии Крис. — До свидания, Крис, — вялым голосом попрощалась она. — До следующей субботы. Удачи тебя на соревновании. Ни пуха ни пера.

Крис неприязненно посмотрела на нее.

— Я провожу тебя, — бросил Падди.

Брайди быстро направилась к выходу, прошла по дорожке тюльпанов, которые открыли розовые и белые чашечки навстречу солнцу. Но, когда она подошла к машине, Падди взял ее за руку.

— Куда ты летишь?

— Мне надо побыть одной!

— Я понимаю, что Крис достала тебя. Но интуиция мне подсказывает, что встреча с отцом и дедушкой с бабушкой подействует на нее благотворно.

Брайди горячо возразила:

— Какой Билли ей отец. Ее настоящий отец ты.

Лицо Падди стало непроницаемым.

— Она хочет увидеть его.

— Я провела с Билли час на берегу озера. Ты с Крис — тринадцать лет. Какой он тебе соперник. Выкинь ты все это из головы.

— Откуда ты взяла, что я беспокоюсь?

— Я что, не вижу. Ты боишься потерять ее. Только ерунда все это. Знаешь что я, пожалуй, сейчас дома сделаю? Вертикальные линии.

Падди засмеялся.

— У тебя их целая стена. Лучше сделай мне одолжение.

— Что именно?

— Ты свободна в среду вечером?

Она кивнула.

— Крис будет ночевать у Кейт… у них рано утром тренировка. Поехали в Портленд. Пообедаем, сходим в кино, поболтаем обо всем, кроме моей дочери, твоего лучшего друга Билли и Бернстона.

— Ты приглашаешь меня на свидание?

— Ты на лету все ловишь.

— Падди, Крис терпеть меня не может, тебе было не по себе, что я вторглась в твой дом, а я как огня боюсь мужчин. А ты — свидание. Ну что ты несешь!

— А что прикажешь делать? Вести себя благоразумно? Заплыть на байдарке в самую стремнину, а потом поворачивать к берегу? Может, кому-то это и подходит, Брайди. Но не тебе и не мне.

А может, он прав? Провести вечер с Падди. Нет ничего приятнее. Это так же славно, как видеть дымящиеся каминные трубы с крутого отрога горы.

— Тогда мы сумасшедшие.

— Не исключено. — Он потер затылок. — Но можно на это посмотреть иначе. Все равно нам придется из-за Крис частенько видеться. Вот и надо лучше узнать друг друга.

— Это называется рационализацией.

— Я пытаюсь как-то помочь тебе, — возразил он.

— Я должна сама установить отношения с Крис. Без тебя.

— Будь реалисткой, Брайди, — проговорил Падди и так быстро нагнулся к ней, что она не успела увернуться. Он поцеловал ее долгим страстным поцелуем, отчего кровь в ней забурлила, как горная река на перекате. — А это плохой аргумент?

— Я и так горю как шутиха от каждого твоего поцелуя, — сморщилась она. Так ты решил заманить меня в постель в среду, раз Крис будет ночевать у подруги? Это входит в твой план романчика на стороне?

Падди чуть ли не со злостью посмотрел на нее.

— Когда мы окажемся в постели, это, уж поверь мне, будет не от чьих-то происков, а оттого, что мы оба этого хотим.

— Чур меня, Падди. Я не в счет. На эту скалу мне лезть не охота.

— Хорошо, скажем по-другому. Ты сделала из своего одиночества уютную клетку, а сейчас еще и ключ пытаешься выбросить.

— Это не клетка! И потом, разве не ты сказал, что не хочешь любовных отношений из-за Маргарет.

— Значит, я лгал. — Он посмотрел на высокие стволы пальм, словно пытаясь убедиться, что находится у себя дома, после чего обернулся к Брайди. — Но за все эти годы одиночества я ни разу не чувствовал, что умру, если не пересплю с тобой.

Брайди посмотрела на него с изумлением.

— Но…

— Ты и я… это не то, что с Маргарет, вот что я пытаюсь втолковать тебе. Здесь нет сравнения. А потому я и правил не знаю. Я вообще не понимаю, что со мной творится.

— Надеюсь, ты говоришь правду?

— О, Брайди.

— Не понимаю!

— А ты думаешь, я понимаю? — Он помолчал. — И вот что я тебе еще скажу, Брайди. Когда мы с тобой столкнулись нос к носу в грозу, там, на стоянке, в глубине души я знал, что ты мне нужна. Да, да, именно так. Нужна. Это не имеет никакого отношения к Крис. Это целиком моя проблема. Мне было не по себе, когда я попросил тебя уехать из города. Отсюда, я понимаю, и это идиотское предложение ни к чему не обязывающей любовной связи. Прошу тебя, Брайди… дай время, чтобы мы лучше узнали друг друга. О большем я не прошу.

Брайди была потрясена его просьбой: он не из тех людей, что бросаются словами.

— Но, Падди, если мы встретимся в среду и тебе не надо будет возвращаться домой, мы же все равно кончим в постели. Кого мы обманываем? А я боюсь… боюсь, Падди.

— Я позабочусь о том, чтобы этого не случилось.

— Да и какое все это имеет значение, — горячо заговорила она. — Крис не желает видеть меня рядом с тобой. Вот почему я должна сама наладить с ней отношения. А что касается другого, то я как огня боюсь снова попасть впросак с мужчиной. Это меня убьет.

— Ты же знаешь, что я не хочу причинить тебе боль.

«Я боюсь влюбиться в тебя». Эти слова звучали в голове у Брайди.

— Нет, Падди. Я боюсь.

Она права, она уверена, что права. Каждый нерв кричал ей, чтобы она бежала от Падди как можно скорей. Клетка или что, а она права. Но надо было как-то выйти из положения, прежде чем она начнет пускать нюни как девчонка.

— Я увижу тебя в субботу, — сказала она. — Позвони, когда будешь готов.

— Ты делаешь плохую услугу не только мне, но и себе, — сжав зубы, проговорил Падди.

— Я так не считаю. — Он слишком цивилизованный человек, с отчаянием думала она, чтобы взять ее силой, и слишком гордый, чтобы умолять о снисхождении. — До свидания, — промямлила она и села за руль. К ее немалому облегчению, мотор завелся с первого оборота и она без фокусов выехала с лужайки.

Она проехала всю Уитни-стрит, не уронив ни слезинки, и дома тоже не позволила себе распускать нюни. Да и чего реветь, если она все сделала правильно? Только вот дом, в котором она так хорошо себя раньше чувствовала, и правда походил на клетку.

Она позвонила парочке своих друзей и подбила их поехать на байдарках по реке, а в сумерках устроить пикник с барбекю. В воскресенье они с Нилом штурмовали северный отрог Ласточкина гнезда. Брайди любила лазить по скалам, потому что это требовало полной сосредоточенности, внимания и силы воли. Когда они поднимались, она действовала безошибочно, потому что была ведущей в связке, а когда спускались, расслабилась и, дважды поскользнувшись, ударилась коленом и локтем.

Объяснить Нилу в чем дело она не могла. Да и никому в целом мире. Сказать Шэрон она не решилась, потому что прекрасно знала, что та устроит и как будет уговаривать ее пойти на свидание с Падди. Так что и здесь она не могла облегчить душу и рассказать, какой несчастной себя чувствует и почему она потеряла равновесие на скале.

Вечером в воскресенье она носилась с Либби по пляжу, потом полчаса бегала, не обращая внимания на боль в колене, чтобы измотать себя и заснуть. В понедельник после уроков она с еще двумя учителями отправилась в десятикилометровый поход, потом пригласила их на ужин, выпила слишком много вина, так что весь вторник мучилась головной болью.

Когда Брайди возвращалась во вторник из школы, горизонт был в дымке, туман смягчил контуры прибрежных скал. Высокие волны набегали на берег. Невидимый, где-то клацал на волнах буй, с маяка заунывно выла сирена.

Предупреждая об опасности.

Что она будет делать вечером? Преодолеет на байдарке три порога и поднимется на пару неприступных гор? А потом вдобавок марафон? С того самого момента, как Падди пригласил ее на свидание, она только и знает, что бегает.

С того момента, как они повстречались.

Она дошла до дома, борясь с искушением тут же позвонить кому-нибудь, все равно кому, лишь бы не оставаться наедине со своими страхами и волнениями. Однако она переборола себя, приготовила ужин, поела в одиночестве, глядя в окно. С океана надвигался туман, постепенно съедая округу и сокращая обзор.

Не то же ли самое делает она со своей жизнью, строя вокруг подпорки? Конечно, у нее чудесные друзья и она может рассчитывать на их поддержку, поднимаясь по отвесной скале. Может в одиночку плыть на байдарке по бурной реке. Работа у нее тоже неплохая, и без всякого зазнайства она может сказать, что делает ее хорошо.

Но всего этого еще мало. Стало мало после того, как ей повстречались Крис и Падди.

Она могла только надеяться, что поездка в Бернстон поможет ей сломать лед в отношениях с Крис. Ведь даже, если бы у них получилось что-то вроде дружбы, это уже немало. Она любит дочь. Ей так ее не хватало.

А ведь еще Падди, с его низким голосом, крепким телом и уверениями, что он жить без нее не может.

Он ей тоже нужен. Она хотела бы любить его. Несмотря на все страхи, несмотря на выстроенную с таким усердием стену, ее тянет в его объятия, она хотела бы вместе с ним преодолевать любые препятствия. Он бы был ей надежной опорой… Разве нет?

Брайди достала краски и сделала новую картину, на которой темное и светлое боролись друг с другом, сплетаясь в единый узел. В центре этого поля битвы контрастирующих мазков и линий она ввела ярко-желтое пятно, словно встающее из ночи торжествующее солнце. Полюбовавшись на дело рук своих, она приняла душ, натянула джинсы и пурпурный мохеровый свитер, подвесила позвякивающие медные серьги, а на ноги надела новые кожаные сандалии.

Потом села в машину и поехала в Гринвуд.