Но прошла почти неделя прежде, чем Саймон смог поехать к Дженифер. Последние три дня ему даже не удавалось поговорить с ней: ее упорно не было дома, а на все его сообщения, записанные на автоответчик, никакой реакции не последовало.

До чего же он истосковался по ней!

До чего же ему хотелось скорее увидеть ее.

Почему, ну почему она не связалась с ним сразу, как он вернулся в Дублин? Покончив со всеми необходимыми организационными вопросами, Саймон ненадолго заехал домой. Принял душ, перекусил, хотел было часок поспать, но не смог даже глаз сомкнуть — слишком уж был взвинчен. Он знал, что, пока не сожмет Дженифер в объятиях, покоя ему не видать. Через час он уже снова сидел в самолете — том, что летел в Голуэй.

К сожалению, телефон Конни тоже упорно молчал. Не то Саймон мог бы хоть что-то узнать о возлюбленной. Вдруг он преследует призрак и Дженифер уже нет на побережье?

Надо было признаться ей в любви по телефону, забыть ко всем чертям ненужную сдержанность. Ведь Дженифер скорее всего до сих пор считает, что он не собирается брать на себя никаких обязательств, не собирается никого любить.

Дом Дженифер встретил его темными окнами и запертыми дверями. Машины перед крыльцом не стояло, не было видно даже мопеда. Дрожа от нетерпения и тревоги, Саймон поехал к дому Конни.

Хоть тут повезло! Услышав возбужденные крики детей, узнавших своего товарища по волейболу, Конни показалась из кухни, вытирая мокрые руки о передник. Однако взглянула на нежданного гостя неласково.

— Конни, — горячо произнес Саймон. — Конни! Я знаю, что вел себя, как последний кретин. Но я все исправлю… если только смогу. Где Дженифер? Ее дом заперт, машины нет.

— Она уехала.

— Куда? Вы знаете, как ее найти?

— А назавтра вы снова сядете в машину и укатите восвояси? — подозрительно осведомилась Конни. — Снова ее бросите?

— Я хочу жениться на ней.

Ну конечно! А для чего же еще он проделал весь этот путь?

— О! — На лице Конни мгновенно расцвела улыбка. — Тогда конечно. Она живет тут неподалеку, на островке. Сказала, что хочет побыть наедине с природой. Там стоит рыбацкая хибарка, совсем развалюха. Постоянно там никто не живет.

— А как же мне туда попасть? — встревожился Саймон.

— Моторку водить умеете? Я вам ее одолжу и объясню, как туда добраться. Честно говоря, я была против этой ее затеи. Ночи уже холодные, а она еще не до конца поправилась. Но вы же знаете Дженифер, она может быть ужасно упрямой.

— Как и я, — хмуро пробормотал Саймон и добавил в приливе благодарности: — Спасибо, Конни. Клянусь, если Дженифер только захочет выйти за меня, я приложу все силы, чтобы сделать ее счастливой!

— Начните с того, что увезите ее с этого холодного острова, — посоветовала та и вдруг лукаво улыбнулась: — Или хотя бы позаботьтесь, чтобы она там не замерзла.

Саймон рассмеялся. Конни с каждой минутой нравилась ему все больше и больше.

— Постараюсь. Пожелайте мне удачи.

Не без некоторых усилий отыскав заветный островок, Саймон причалил к нему чуть в стороне от хижины, в которой, по словам подруги, остановилась Дженифер. Кутаясь в куртку, он побрел через рощицу. Начинало смеркаться. Было тихо, лишь еле слышно шуршало море о берег да слышались пронзительные крики чаек. Веяло какой-то древней тоской и унынием.

Перед хижиной, скорее полуразвалившейся лачужкой, горел костер. А около костра, лицом к морю, кутаясь в старый жакет, сидела Дженифер. Она не слышала шагов подходящего к ней человека. Поникшая, съежившаяся фигурка казалась несчастной. Даже более чем несчастной. Во всей позе женщины чувствовались безмерное отчаяние и покорность судьбе.

Отчаяние? Покорность? Это у его-то гордой, независимой и храброй Дженифер?

Пока Саймон молча стоял в тени деревьев, молодая женщина встала, подкинула в костер несколько кусков плавника, а потом, обняв рукой ствол невысокой сосны, вдруг разрыдалась, тихо и горько.

Но ведь Дженифер никогда, никогда не плачет!

Саймон просто не мог видеть возлюбленную такой — раздавленной и несчастной. Он подкинул ногой камешек, чтобы предупредить о своем приближении.

Дженифер вздрогнула, резко обернулась на звук.

— Кто здесь?

— Это я, Саймон. — Он шагнул вперед, остановился на границе света костра и тьмы. — Прости, не хотел тебя пугать.

— А я и не испугалась. — Дженифер выпрямилась и замерла, настороженно глядя на нежданного гостя. — Что ты тут делаешь? Как ты меня нашел?

— Конни подсказала.

— И это называется подруга! — с горечью произнесла молодая женщина. — Слушай, Саймон, а почему бы тебе просто-напросто не развернуться и не убраться восвояси? В конце концов это получается у тебя лучше всего.

Упрек был справедлив.

— Я понимаю, что ты должна обо мне думать. Но…

— Я не в силах больше выносить твоих вечных появлений и исчезновений! — не выдержав, воскликнула Дженифер. — Ты приходишь и уходишь, когда тебе вздумается, а я? Что остается мне? Я знаю, ты был в больнице, но не стал дожидаться, пока я приду в себя. Не сказал мне ни слова. Тебя вызвали по работе — и все, я забыта, брошена. Ты у нас умеешь расставить приоритеты, и я не вхожу не то что в первую тройку — в первую десятку. Мне это не нравится, Саймон, и я не стану больше этого терпеть. Слышишь, не стану!

— Все изменилось…

Он мог бы ничего и не говорить. Дженифер уже была не в состоянии остановиться.

— Ты и не представляешь, как часто я жалела, что призналась тебе в любви. В жизни я совершила дикое количество ошибок, и брак с Грегори был одной из самых больших. Но никогда, никогда я не делала ничего непростительнее этого признания. Я словно дала тебе позволение топтать меня ногами.

— Я никогда не топтал тебя ногами, — ошарашенно пробормотал Саймон.

— И зачем только я уродилась такой правдивой? Иной раз сказать правду — вернейший путь к катастрофе.

Саймон стиснул кулаки так, что ногти вонзились в ладони.

— Ты передумала? — выдавил он. — Ты больше не любишь меня?

— Не твое дело!

Изнемогая от необходимости знать ответ, Саймон шагнул ближе к свету. Дженифер вскрикнула.

— Что у тебя с лицом?

Он невольно провел рукой по не зажившему еще шраму на щеке.

— Ерунда. Царапина.

— Что случилось? Да отвечай же!

— Мне пришлось спускаться в ущелье. Видимость была плохая, и я налетел на острый выступ скалы. Зато удалось спасти всех пострадавших.

— Ты же мог погибнуть, — прошептала молодая женщина и вдруг недоуменно воскликнула: — Послушай, какая пропасть? Какие пострадавшие?

— Автобус с артистами, которых я отправил в Европу на гастроли, сорвался в пропасть, — начал объяснять Саймон, с каждым словом все более и более возбуждаясь. — Понимаешь, ведь я обо всем договаривался и намечал маршрут. Я нес ответственность за них. Но, Дженифер, клянусь, я отправился туда только после того, как узнал, что ты вне опасности. Телеграмму мне принесли, когда тебе уже стало лучше, но, если бы ты так и лежала при смерти, я бы не уехал ни за что. В тот момент ничего на свете не было для меня важнее тебя. Во всем мире для меня существовала лишь ты одна.

— Я знала, что ты там, со мной, — промолвила Дженифер. — Не спрашивай откуда, ведь я была без сознания, но знала все равно. А когда очнулась и обнаружила, что ты снова исчез… Ох, как мне стало плохо! Я понимаю, что ужасно разозлила тебя, когда завела речь о твоем детстве. Но что я могла еще сделать? Как могла достучаться до тебя?

— Не знаю. Наверное, никак.

— О, это уже шаг вперед. Признание из собственных уст.

— Да, но в тот миг я оказался не готов к разговору. Ведь я никогда не позволял никому, даже Роберту, заглядывать в мою душу. Поэтому так и отреагировал. Прости! Прости! Знала бы ты, как я сейчас сожалею об этом!

Дженифер неопределенно повела плечами. Губы ее кривились, точно она с трудом сдерживала слезы.

— Милая моя, — продолжал Саймон, готовый убить себя за то, что в очередной раз довел самое дорогое для себя существо до слез. — Милая, с тех пор я успел сделать одно открытие. Самое невероятное. И умираю от желания поделить им с тобой. — Теперь, когда они с Дженифер стояли лицом к лицу, заветная фраза сама слетела с губ: — Я люблю тебя, Дженифер. Люблю, люблю, люблю.

Молодая женщина взглянула ему в лицо.

— Ты ведь сказал, что не умеешь любить. И не хочешь учиться…

— Тогда я наговорил много того, о чем впоследствии пожалел. И не перестаю жалеть до сих пор.

— Саймон, я не смогу вечно оставаться на обочине твоей жизни. Ты нужен мне весь, целиком!

Саймон едва сдерживал дрожь.

— Дженифер, скажи, ты по-прежнему любишь меня? Или я все погубил своей непростительной глупостью? Ведь в том, что ты оказалась в больнице, тоже виноват я и только я.

— Нет. Виноват был грузовик, который стоял на обочине и неожиданно тронулся с места. И лопнувшая подпруга. И камень, о который я так неудачно ударилась головой. Но потом, в больнице… я чувствовала такую усталость, что не находила сил бороться за жизнь. Лишь твой приезд все изменил. Так что ты спас мне жизнь, Саймон. Спас, а не погубил.

— Ты и не представляешь, сколько всего я рассказывал тебе тогда в больнице. О моем детстве, и о Роберте, и о его семье. А под конец сказал, что люблю тебя… — Голос его дрогнул. — Но на следующий день, по телефону, почему-то не смог выговорить этих слов. Мне казалось, что их надо сказать тебе лично — ведь это главные слова в жизни.

Она кивнула.

— Для меня уж точно.

— Дженифер, я должен, должен знать. Ты еще любишь меня?

Глаза ее сейчас походили на темные омуты. Забытый костер догорал, и Дженифер наклонилась подбросить еще топлива. А потом выпрямилась и снова поглядела на Саймона.

— Настоящую любовь так просто не уничтожить… Да, я еще люблю тебя, Саймон, и всегда буду любить.

С губ его слетел вздох облегчения.

— Дженифер, я ничего не понимаю в любви, но я готов учиться. Научи меня… Но я ведь не сказал тебе еще самого главного. Дженифер, выходи за меня замуж! Будь моей женой!

— Что-что? Ты и вправду этого хочешь?

— Я хочу всего сразу. — Саймон не сводил горящего взора с ее лица. — Чтобы ты всегда была со мной. Жила, путешествовала, всегда оставалась рядом. И днем, и ночью.

— О, Саймон, — дрожащим голосом произнесла Дженифер, — когда ты чего-то захочешь, то уж хочешь от всей души.

Одним шагом он оказался рядом с ней, обвил руками за талию, прижал к себе.

— Дженифер, моя милая, родная, любимая Дженифер. Ты выйдешь за меня замуж? Я люблю тебя так, что даже не могу выразить словами.

Она глядела на него сияющими глазами. Но внезапно улыбка ее поблекла, а на глаза навернулись слезы.

— Саймон, — произнесла она, чуть отстранившись, — когда-то ты сказал, что не намерен становиться отцом нежеланного ребенка. Значит ли это, что ты вообще не хочешь иметь детей? Грегори тоже не хотел. А я очень хочу детей и всегда хотела.

Он нежно привлек ее к себе.

— Раньше я и правда считал, что вполне могу прожить без детей. Но не поверишь, в последний раз, когда я был в гостях у Роберта и его детишки выскочили мне навстречу, меня словно током поразило. Я неожиданно понял, что тоже хочу детей, но не каких-то там, а только от тебя одной.

— Если у нас родится мальчик, — мечтательно протянула Дженифер, — мы назовем его Робертом. Ведь без Роберта мы бы так никогда и не обрели друг друга. А если девочка…

— Конни, — со смехом закончил Саймон. — Потому что, не одолжи она мне эту тарахтелку с мотором, я бы никогда не добрался до острова и не нашел тебя. Но, Дженифер, прежде чем придумывать имена будущим детям, ты должна ответить: ты выйдешь за меня замуж?

Глаза ее снова сияли как звезды.

— Да, Саймон, — торжественно произнесла Дженифер, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать возлюбленного. — Да, да и еще раз да.