1

Январь в этом году выдался на редкость холодный, и, добравшись наконец на велосипеде до своего коттеджа, Эмили основательно продрогла. Включив на полную мощность обогреватель, она приготовила себе кофе и, только когда выпила его, согрелась. Теперь можно было приниматься за работу. Несмотря на отвратительное настроение Эмили, она продвигалась на удивление хорошо — до конца десятой главы осталось совсем немного. Жаль, что не удалось поработать вчера, но старая дружба превыше всего. Страшно подумать, что бы с ней было, если бы не поддержка Айрин и Глэдис!

Усевшись за письменный стол, Эмили не глядя выдвинула ящик и, опустив глаза, выругалась про себя. И что ее угораздило полезть именно сюда? Вместо ожидаемой рукописи — ей нравилось работать по старинке, карандашом — она увидела толстый альбом в кожаном переплете и старомодные серебряные карманные часы покойного мужа.

Все тщательно подавляемые и вытесняемые из сознания неприятные, болезненные, трагические воспоминания нахлынули на нее вновь, словно прорвавшая плотину вешняя вода. Зачем только она оставила на виду эти оставшиеся от него вещи, единственные, которые не решилась выбросить. По правде говоря, они принадлежали не ей, а родителям мужа. Эмили давно отвезла бы их им, если бы не безотчетный, ничем не мотивированный страх, испытываемый ею перед ненавистью стариков к вдове трагически погибшего сына. Они считали ее виновной в его смерти, не говоря уже о множестве других мнимых грехов, лишь один из которых она соглашалась принять на себя и который не простит себе до конца жизни.

Однако, оставляя у себя эти вещи, Эмили невольно обрекала себя на постоянные воспоминания об этом неудачном, трагически окончившемся браке, окончательно разрушившем все надежды на счастливую жизнь. Необходимо было раз и навсегда избавиться от них.

Решено: будь что будет, а в ближайший же уик-энд она отвезет старикам альбом и часы и постарается окончательно забыть эту печальную страницу жизни. Хотя в Северной Дакоте сейчас, наверное, настоящая зима, а ее финансовое положение оставляет желать лучшего, необходимо покончить с этим раз и навсегда.

И кто знает, может быть, ей все-таки удастся начать жизнь сначала.

Включив «дворники», Стив Рэмфорд поставил рычаг скорости своего внедорожника на первую передачу, однако толку от этого оказалось мало. Снежная метель, бьющая в ветровое стекло автомобиля, застилала окружающее белой пеленой, лишь время от времени позволяя разглядеть высокие телефонные столбы, отмечающие края проложенной через равнину узкой дороги.

Пожалуй, сейчас даже в Антарктиде снега вряд ли больше, подумал он с кривой усмешкой, да и мороз, наверное, не сильнее. Но кто мог ожидать такой погоды в Северной Дакоте, даже в январе! По всей видимости, служитель отеля оказался прав, настоятельно советуя, чтобы, отправляясь навестить Левски, чей одиноко стоящий дом находился в нескольких километрах от городка, Стив на всякий случай захватил с собой неприкосновенный запас и оделся как можно теплее.

Несущиеся вдоль дороги снежные завихрения, напоминающие вереницу привидений, затрудняли видимость. Но что это там, в кювете с левой стороны дороги? Неужели машина? Отвлекшись от своих мыслей, Стив нажал на тормоз и, замедлив движение насколько возможно, вгляделся в облепленное снегом ветровое стекло. Может быть, это ему только чудится?

Нет, вот оно показалось опять — угловатый силуэт, завалившийся боком в кювет и упирающийся капотом в телефонный столб. Остановившись как можно ближе к обочине дороги, Стив включил фары и, хотя вряд ли ожидал встретить психа, рискнувшего оказаться здесь в такую погоду, натянул капюшон куртки и надел перчатки. Разумеется, в машине никого нет, однако проверить все же следует.

Стоило выйти из хорошо обогреваемого автомобиля, как в лицо ударил яростный снежный заряд. Стив знал, что ледяной и сильный ветер очень опасен и способен обморозить обнаженные участки кожи всего за несколько минут. Покрепче прижав подбородок к груди, он начал осторожно пробираться по обледенелой дороге, слегка хромая из-за давнишнего повреждения колена.

Только не хватает упасть и сломать ногу! Машина оказалась очень маленькая и белого цвета. Не слишком удачное сочетание для такой погоды. Хорошо еще, что она не полностью соскользнула в кювет, иначе разглядеть ее было бы просто невозможно.

Ветер на мгновение поутих, и сердце Стива дрогнуло. Внутри машины виднелась привалившаяся к рулевому колесу человеческая фигура. Мужчина или женщина — не разобрать.

Забыв про колено, Стив бросился вперед. Двигатель машины не работал. Интересно, сколько времени прошло с момента аварии? Очистив стекло рукой в перчатке, он увидел внутри женщину без головного убора. Что она, с ума сошла? По всей видимости, женщина была без сознания. Подергав ручку дверцы, Стив обнаружил, что та закрыта. Как и остальные. Постучав в стекло, он крикнул что было сил, но беспомощно лежащая на руле фигура даже не шевельнулась.

Вернувшись к своей машине, Стив взял лежавшую на заднем сиденье лопату и, возвратившись назад, вновь постучал в окно. Никакого ответа. Поморщившись, Стив поднял лопату и изо всех сил ударил черенком по заднему боковому стеклу. С третьего удара оно разбилось вдребезги.

Быстро открыв дверцу со стороны водителя, он вытащил женщину наружу и, уткнув ее лицом в свое плечо, осторожно понес к своему внедорожнику. Усадив безжизненное тело на сиденье рядом с водительским и пристегнув ремнем безопасности, Стив вновь вернулся к разбитой машине и прихватил лежащий внутри чемоданчик. Бросив его на заднее сиденье своего джипа и усевшись за руль, он включил на полную мощность печку, снял с себя куртку и накинул ее на женщину, затем прикрыл ей колени клетчатым пледом. Только после этого ему пришло в голову взглянуть в лицо спасенной.

Снежный буран за окном и громкое гудение печки как будто перестали существовать. Еще никогда в жизни Стив не видел женщины столь красивой. Гладкая шелковистая кожа, иссиня-черные, как вороново крыло, волосы, безупречные черты лица с высокими скулами, великолепно очерченными губами и бровями.

Он ощутил мгновенный, почти непреодолимый прилив желания. Тряхнув головой, Стив постарался взять себя в руки. На лбу женщины виднелся большой синяк, вызванный, вероятно, ударом о ветровое стекло при столкновении со столбом. Лицо было бледное, как залепляющий стекла снег, кожа холодная на ощупь, дыхание еле слышное. Он что, с ума сошел?

Ее счастье, если она вообще останется в живых. Кроме того, Стив не верил в любовь с первого взгляда. Смехотворная идея!

Но почему же тогда его рука, коснувшаяся щеки женщины, горела словно огнем?

Взгляд его упал на приборную доску. До дома Левски оставалось менее четырех километров. Самое лучшее сейчас это доставить ее туда как можно скорее. Чем быстрее она окажется в теплом помещении и придет в себя, тем лучше. Если он не ошибается — а за свою жизнь Стиву пришлось приобрести кое-какие познания в медицине, — у нее просто сотрясение мозга. Сотрясение мозга и переохлаждение.

Тронув машину с места, он вновь выбрался на середину дороги и, сосредоточив все внимание на столбах, насколько возможно увеличил скорость. Ему давно уже полагалось быть у Левски, как бы там не стали беспокоиться! Хотя цель его визита была не слишком приятная.

Наступили сумерки, видимость ухудшилась. Но, бросив взгляд на пассажирку, чья голова безжизненно свисала на грудь, Стив еще немного увеличил скорость.

Скорее всего она жена одного из местных фермеров и имеет целый выводок таких же черноволосых ребятишек. Почему ему не пришло в голову проверить, есть ли у нее на пальце обручальное кольцо?

Впрочем, какая разница? Левски наверняка знают ее имя, позвонят куда надо, и эта женщина исчезнет из его жизни так же внезапно, как и появилась.

Красивых женщин он знал немало, а на одной из них был даже женат целых девять лет. Так почему же, глядя на удивительную чистоту линий лица незнакомки, он ощущает себя не тридцатишестилетним мужчиной, а подростком, ровесником своей тринадцатилетней дочери?

Негромко выругавшись на все ухудшающуюся видимость, Стив попытался разглядеть тянущиеся вдоль дороги столбы. От поворота с основного шоссе его уже отделяло девять с половиной километров, и, если указания Левски верны, оставалось каких-нибудь метров пятьсот. Вновь, уже в который раз, Стив подумал об этой пожилой паре, чей единственный сын Станислас, тоже ныряльщик, три месяца назад нашел свою смерть на дне Красного моря.

И вот ему, Стиву, пришлось проделать этот путь, чтобы передать им. оставшиеся от последней экспедиции сына дорогостоящее снаряжение и его личные вещи — печальная миссия, которую хотелось выполнить как можно скорее. Первоначально он намеревался побыть у них некоторое время, достаточное для того, чтобы соблюсти приличия, и сегодня же вернуться в город. Но погода изменила все планы: наверняка придется остаться на ночь, что его совершенно не устраивало. В конце концов он не был даже знаком со Станисласом Левски.

Сквозь пелену снежной бури пробился слабый призрачный свет. Это должен был быть дом Левски, оставалось только добраться до него.

Несколько минут спустя Стив остановил машину так близко к двери, как только было возможно. Дом оказался гораздо скромнее, чем можно было ожидать. Не выключая двигателя, он взбежал по ступеням на крыльцо и нажал на кнопку звонка.

Дверь открылась почти сразу, и на пороге появился плотно сложенный человек с седой бородой.

— Входите скорее, там такой холод, — прогудел он. — Вы, должно быть, мистер Рэмфорд… Как же вы без куртки?..

— Стив Рэмфорд, — торопливо представился Стив. — Мистер Левски, я не один, со мной женщина, чей автомобиль слетел с дороги. Она ударилась головой, и ей требуется помощь. Могу я внести ее в дом?

Старик отшатнулся и отрывисто спросил:

— Женщина? Что вы хотите этим сказать?

Какой странный вопрос!

— Молодая женщина. Она была одна, — нетерпеливо объяснил Стив, — и одета совершенно не по погоде. Ее машина попала в кювет. Я сейчас внесу ее в дом.

— Но мы…

Однако визитер уже спускался к своей машине. Стараясь как можно лучше укрыть женщину от холода курткой и пледом, Стив вытащил ее из машины, захлопнув дверцу ногой. Сильный порыв ветра, откинув капюшон куртки, приоткрыл ее лицо, и на мгновение ему показалось, что длинные черные ресницы женщины задрожали, а губы шевельнулись, как будто она хотела что-то сказать.

— Все в порядке, — заверил ее он. — Теперь вы в безопасности, так что не надо волноваться. — И Стив вновь поднялся по ступеням.

Рудолф Левски по-прежнему стоял в открытой двери, но растерянность на его лице сменилась непреклонностью. А в речи появился заметный акцент.

— Этой женщине не место в моем доме!

Только что закрывший спиной дверь Стив замер в полном недоумении.

— Что вы сказали?

Из-за спины Рудолфа раздался резкий женский голос:

— Уберите ее отсюда! Я не хочу ее видеть! Вы меня слышите?

Это была, судя по всему, Гертруда Левски, мать Станисласа и жена Рудолфа, — женщина маленького роста, худая как спичка, с седыми, собранными в пучок волосами. Жестом, показавшимся бы смешным, если бы в нем не было столько злобы, она выставила руки ладонями вперед, как будто выпихивая Стива из дома обратно в буран. Стива и его ношу.

— Послушайте, — сказал он, — я не понимаю, что здесь творится, но этой женщине нужна помощь. У нее сотрясение мозга, она сильно замерзла и нуждается в горячей пище и теплой постели. Не можете же вы отказать ей в этом?

Горечь, прозвучавшая в голосе Рудолфа, потрясла Стива не меньше, чем его слова:

— Ей лучше было бы умереть.

— Как умер наш сын, — непримиримо добавила Гертруда. — Наш любимый Станислас.

— Как далеко отсюда следующее жилье? — сухо спросил Стив.

— В четырех километрах, — ответил Рудолф.

— Вы же понимаете, что я не могу везти ее в такую даль, — попытался урезонить их он. — Погода просто отвратительная. Не знаю, кто эта женщина и почему вы ее так ненавидите, однако…

— У нас на это есть весьма веские причины, мистер Рэмфорд, — перебил его Рудолф, не скрывая своего презрения. — Позвольте нам самим судить об этом.

— Она вышла замуж за нашего Станисласа, — сообщила Гертруда ледяным тоном. — Вышла замуж и погубила его.

Стив потрясенно уставился на пожилую чету — теперь все сразу встало на свои места. Он словно бы вновь перенесся на четыре недели назад, в экспедиционный лагерь, раскинутый на белоснежном коралловом пляже австралийского Большого Барьерного рифа.

Погода была прекрасной, и Стив наслаждался ощущением горячего песка под босыми ногами. Тело ныло от приятной усталости — один из друзей попросил его испытать в действии сконструированный им подводный тягач. Один из входящих в экспедицию ныряльщиков, представившийся как Норман Кауфман, заметил:

— Станислас тоже любил походить босиком после погружения… Вы когда-нибудь встречались со Станисласом Левски?

— Как ни странно, нет, — ответил Стив. — Несколько раз наши пути чуть было не пересеклись, однако этого так и не случилось… Все равно услышать о его гибели было больно.

— Да, — согласился Норман. — Он был великолепным спортсменом, одним из лучших. Какая потеря. — С внезапной яростью он пнул ногой песок. — Какая бессмысленная потеря!

— Бессмысленная? — переспросил Стив. — Почему?

— Все дело в его жене, ответил Норман. — В его жене, Эмили. Она была беременна — он узнал об этом только за день до гибели. Однако ребенок скорее всего был не от него. Эмили давно обманывала его.

— Тогда почему он ее не бросил?

— Видели бы вы ее. Редкостная красотка, а уж фигура!.. Станислас был всего лишь человеком. — Норман зло сплюнул. — Поэтому в то утро, перед очередным погружением, Эмили никак не выходила у него из ума. Что в конце концов и привело его к смерти.

Стив слишком хорошо знал, что под водой малейшая потеря концентрации внимания может послужить причиной гибели.

— Очень жаль, — повторил он. — Я никогда раньше не слышал о его жене.

— Она распоряжалась и семейным бюджетом. Богатая женщина! А Станислас вынужден был пользоваться подержанным оборудованием и искать спонсоров для своих экспедиций. Это было просто ужасно. Как страдал этот человек!

— А откуда он был?

— Из Северной Дакоты. — Норман хмыкнул. — Самая середина материка, морем и не пахнет. Его родители до сих пор живут там.

— У меня в Майноте есть хороший друг, — заметил Стив. — Мы знакомы много лет.

Резко повернувшись, Норман взглянул ему в глаза.

— Правда? А не хотите ли вы навестить его и заодно оказать последнюю услугу товарищу-ныряльщику, заслуживавшему лучшей доли?

— Что вы имеете в виду?

— Вещи, оставшиеся от Станисласа, находятся у меня. Я собирался отослать их по почте родителям. Но разве не лучше будет им получить вещи из рук коллеги сына?

Стив задумался.

— В начале года у меня образуется свободная неделька… после того как я отвезу дочь в Англию, в пансионат. Кроме того, приятно будет вновь встретиться со старым приятелем и его женой. Если, конечно, они будут в это время на месте.

— Это может поддержать Левски. Они, должно быть, ужасно переживают. После смерти Станисласа его жена не стала терять времени и избавилась от ребенка, который вполне мог быть и от него… А в этом случае бедные родители остались и без внука, единственного существа, связывающего их с погибшим сыном. — Норман опять сплюнул. — Будь проклят тот день, когда Станислас женился на этой женщине! Она не принесла ему ничего, кроме несчастья!

— Мистер Рэмфорд… — раздался откуда-то издалека голос Рудолфа Левски.

Вздрогнув, Стив очнулся от воспоминаний, теперь ясно понимая, что держит на руках женщину, напрямую виновную в смерти хорошего человека и принесшую много горя его родителям.

— Извините, — пробормотал он, стараясь собраться с мыслями. Какого черта, откуда такое острое разочарование в женщине, впервые увиденной каких-нибудь полчаса назад? В женщине, с которой он не обменялся ни единым словом? — Мистер Левски, — сказал Стив, — я понимаю, что мое прибытие сюда доставило вам и вашей жене огромные неприятности, и извиняюсь за это. Но что тут можно поделать? Какова бы ни была ее вина, не могу же я просто оставить ее замерзать в снегу.

— Так вы знаете, в чем дело? — спросил Рудолф.

— Норман Кауфман, ныряльщик, приятель вашего сына, передавший вам его вещи, месяц назад рассказал мне о вашей невестке.

— Станислас высоко ценил Нормана. — Двигаясь, как древний старик, он повернулся к жене. — Гертруда, мы положим ее в пристройке, ничего другого не остается. Утром она уйдет.

— Присматривать за ней я не собираюсь, — решительно заявила Гертруда.

— Я присмотрю сам, — предложил Стив в наступившей тишине.

— Да, так будет лучше, — произнес Рудолф с видимым облегчением. — Я покажу вам комнату, а Гертруда пока что подогреет суп. Мы оказались плохими хозяевами, мистер Рэмфорд. — Он изобразил нечто вроде неловкого поклона. — Располагайтесь как дома.

— Благодарю вас, — ответил Стив, решив не отставать в любезности, и улыбнулся Гертруде.

Та осталась холодной как лед.

— Эта женщина должна убраться отсюда завтра утром, — заявила она, — и никогда больше сюда не возвращаться.

Стив, чей разум, должно быть, помутился после обнаружения черноволосой красавицы посреди дороги, наконец-то догадался.

— Ну конечно, она только что была здесь…

— У нее хватило наглости привести серебряные часы Станисласа и альбом с семейными фотографиями. Как будто это могло заставить нас простить ее, забыть о том, что она сделала.

— Перестань, Гертруда, — попытался вмешаться Рудолф.

— А наш внук! — вскричала Гертруда. — Она убила даже нашего внука! Сделала аборт!

— Если верить Станисласу, это мог быть не его ребенок, — устало возразил Рудолф, запуская пальцы в копну седых волос. — В день своей гибели Станислас звонил нам. Насчет ее беременности и своих сомнений. Он хотел развестись с ней. — Его взгляд с презрением остановился на женщине, которую держал Стив. — Однако он понимал, что это означает отказаться от всяких контактов с ребенком, могущим быть нашей плотью и кровью.

— Она отняла у нас все, — не отставала Гертруда.

— Довольно, я сказал! — отрезал Рудолф. — После того как мистер Рэмфорд устроит ее, ему надо будет поесть.

— Зовите меня Стив, пожалуйста… — попытался улыбнуться Стив. — Пожалуй, я не откажусь от супа.

Гертруда направилась в кухню, а Рудолф повел Стива в пристройку. Обстановки здесь было немного, а сами комнатки выглядели стерильно чистыми. И спальня не составляла исключения. Однако в ней стоял страшный холод.

— Вы должны извинить мою жену, мистер… Стив, — сказал Рудолф. — Она в большом горе, и это вполне понятно. Устраивайтесь, как вам будет угодно, а когда закончите, проходите в столовую.

Уложив Эмили Левски на широкую кровать, Стив обратился к хозяину дома:

— Когда она придет в себя, ей понадобится горячая пища. — Он с неудовольствием отметил, что машинально перенял обыкновение Рудолфа называть Эмили Левски не по имени, а просто «она».

— Я позабочусь об этом. Потом я покажу вам вашу спальню.

— Думаю, мне лучше будет остаться здесь и приглядеть за вашей невесткой, — возразил Стив с изумившей его самого неохотой. Но ведь если этого не сделает он, тогда кто же? — После такого сильного удара головой рекомендуется не оставлять больного одного по крайней мере двадцать четыре часа.

— Как хотите, — ответил Рудолф, явно недовольный проявлением подобной любезности по отношению к женщине, неподвижно лежащей на кровати. — В ящике комода есть постельное белье, можете устроиться на кушетке, — продолжил он. — Я вернусь через несколько минут.

Как только дверь за ним закрылась, Стив приступил к действиям. Плотно прикрыв окно шторой, он включил обогреватель на максимум, быстро развел огонь в стоящей в углу дровяной печке и только тогда повернулся посмотреть на женщину.

Эмили Левски. Вдова Станисласа. По всем свидетельствам, неверная и неблагодарная жена, по всей видимости убившая собственного ребенка.

Но все это отнюдь не делало ее менее красивой.

 

2

Вытирая ладони о брюки, Стив все с той же странной неохотой приблизился к кровати и, стараясь не обращать внимания на шелковистую гладкость кожи, приложил ладонь к щеке Эмили и ощутил, насколько та холодна. Сняв с женщины перчатки, он начал согревать ее длинные ухоженные пальцы в своих. Обручального кольца не было. Как и вообще каких-либо ювелирных украшений, что несколько удивляло. Стив имел дело со многими женщинами в самых разных обстоятельствах, как человеку хорошо обеспеченному и в настоящий момент холостому ему частенько приходилось за ними ухаживать, и большинство было увешано бриллиантами. Так почему же богатая вдова Эмили Левски их не носит?

Словно услышав свое имя, женщина беспокойно пошевелила головой, ресницы ее дрогнули. Затем с губ сорвался легкий болезненный стон, а по телу пробежала дрожь.

Подавив инстинктивное сочувствие, Стив снял с нее туфли, практичные, на низких каблуках и явно не кожаные. Наряду с отсутствием драгоценностей это также показалось ему странным. На Эмили были черные брюки и темно-синий свитер, не скрывающие не менее умопомрачительную, чем лицо, фигуру. Увидев, что она по-прежнему дрожит, он торопливо вытянул из-под женщины одеяло и укутал ее.

В комнате стало значительно теплее, и Стив, сняв через голову толстый шерстяной свитер, взглянул на себя в зеркало, желая привести в порядок свои темно-каштановые волосы. Он никогда не понимал, что привлекательного находят в нем женщины. А они видели непроницаемые серые глаза, четкий абрис волевого подбородка и общее выражение уверенности в своих силах, что весьма и весьма импонировало. Поэтому он лишь посмеялся над словами своей дочери Долли, сказанными перед самым Рождеством, по поводу его попыток ускользнуть от чар очередной соблазнительницы.

— Неужели ты не понимаешь, почему за тобой гоняются все эти женщины? Какой ты странный, папа. Знал бы ты, что о тебе говорят девочки в моей школе. Тебя называют настоящим мужчиной.

— Ради Бога, избавь меня от этого!

Долли закатила глаза.

— К тому же ты умен, богат, обаятелен… когда захочешь. У тебя слава известного ныряльщика. Чего тебе еще надо?

— Насчет богатства ты права, — ответил он. — А про остальное можешь забыть.

Рассмеявшись, Долли попросила его лучше помочь ей с геометрией, которая в отличие от литературы оставалась для нее тайной за семью печатями. Стив любил дочь больше, чем кого-нибудь на свете… больше, чем ее мать, особенно в последние годы брака, хотя никогда не говорил об этом Долли.

Конечно, ему надо было бы жениться во второй раз, остепениться, создать для дочери настоящий дом, внести в ее жизнь женское присутствие. Беда состояла в том, что Стиву этого не хотелось. Да и подходящей кандидатуры на роль новой жены тоже не находилось.

К тому же дело осложняли постоянные перемещения по всему свету. В последние несколько лет количество экспедиций пришлось значительно сократить, все больше приходилось ездить по делам. Унаследовав деньги от отца, эмигранта и искателя приключений, и многократно увеличив их с помощью весьма удачных вложений, Стив приобрел международную брокерскую фирму, а затем сеть престижных аукционных домов в Европе и Нью-Йорке, занимающихся предметами искусства и антиквариатом.

Это являлось еще одной причиной, по которой ему пришлось поместить Долли в частную школу в Англии…

Лежащая на постели женщина негромко застонала. Вернувшись к реальности, Стив сунул в печку очередное березовое полено и подошел к кровати. Несмотря на толстое одеяло и тепло комнаты, Эмили Левски не переставала дрожать. Двигаясь медленно и осторожно и не отрывая взгляда от ее лица, он приподнял одеяло и лег рядом на постель, прижав Эмили к себе.

Ее тело легло в объятия Стива просто идеально, как будто было специально для этого предназначено, щека приникла к шее, дыхание щекотало кожу, упругая грудь прижалась к его груди. Ответ его собственного тела последовал незамедлительно. Независимо ни от чего он по-прежнему желал ее.

Стиснув зубы, Стив попытался думать о чем-нибудь другом, однако это не принесло желаемого результата. Слишком долго он оставался без женщины, вот в чем проблема. А кстати, как долго?

Если пришлось напрячься, чтобы вспомнить, — значит, слишком долго. Пора с этим что-то делать, и как можно скорее. Сейчас, пока Долли находится в Англии, самое удобное время для этого.

К примеру, взять ту блондинку с благотворительного бала, которая всучила ему номер своего телефона, — он должен где-то валяться. Она не оставила никаких сомнений в том, что залезет к нему в постель без лишних уговоров. Правда, Стив даже не помнил ее имени, что ясно свидетельствовало об оставшемся о ней впечатлении. Были и другие женщины в разных концах света, с которыми он встречался, но так и не переспал.

Эмили Левски шевельнулась, заставив Стива торопливо отстраниться. Прошла ли ее дрожь? Чем скорее он покинет эту постель, тем лучше.

Кстати, у той женщины с благотворительного бала сквозь левую ноздрю была продета бриллиантовая булавка. Это ему хорошо запомнилось и скорее всего помешало тогда позвонить.

Внезапно судорожно содрогнувшись, Эмили открыла полные страха глаза и с неожиданной силой толкнула его в грудь.

— Нет! — крикнула она. — Нет, не надо!.. — Затем, видимо рассмотрев Стива получше, замолчала, явно борясь с только что переполнявшим ее ужасом.

Ужасом от чего? От того, что вставший из могилы Станислас пришел по ее душу? Но прежде, чем он успел о чем-нибудь спросить, она заговорила сама:

— Вы не Станислас… О Боже, мне было показалось, что это он. — В ее голосе снова появились панические нотки. — Кто вы такой? Где я нахожусь?

— Да, я не Станислас, — как можно спокойнее заверил ее Стив. — Станислас мертв, разве вы не помните?

В ее сапфировых, в тон свитера, глазах вновь появилось выражение страха. Снова отпихнув его, Эмили резко откинула голову и, вскрикнув от боли, схватилась за лоб.

— Пожалуйста, скажите… что это за место? Я не понимаю, что произошло.

Ничего удивительного, что Станислас Левски вновь и вновь возвращался к своей неверной жене. Казавшаяся красивой даже в бессознательном состоянии, сейчас, когда ее лицо оживилось эмоциями, с огромными, выглядящими такими беззащитными глазами, эта женщина была просто прекрасна.

— Произошел несчастный случай, — ответил Стив нарочито грубо, тотчас же устыдившись этого. — Сейчас вы находитесь в доме Рудолфа и Гертруды Левски.

Вздрогнув, как от удара электрического тока, Эмили на мгновение закрыла лицо руками.

— Нет, — прошептала она. — Нет, скажите, что это неправда.

— Но это правда. Куда еще я мог вас отвезти? Хотя, должен признаться, вас приняли здесь без особой радости.

— Они меня ненавидят, — пробормотала Эмили, и на мгновение в ее глазах мелькнули слезы. — Я не хочу быть в этом доме. Никогда больше!

Либо она была искусной актрисой, либо все, что он о ней слышал, было ложью. Однако Станислас, Норман, Рудолф, Гертруда… Неужели все они ошибались? Это казалось маловероятным.

— Неудивительно, что они вас ненавидят, — заметил Стив холодно.

Эмили отодвинулась от него еще дальше, и на лице ее опять появилась гримаса боли.

— Кто вы такой?

— Может быть, ваша судьба? — спросил Стив, насмешливо подняв бровь.

— Перестаньте играть со мной! — взмолилась она со вновь появившимися слезами на глазах. — Пожалуйста… я не понимаю, что со мной происходит, вы должны объяснить мне все.

— Я человек, оказавшийся на дороге после того, как вы врезались в телефонный столб. Вам следовало бы меня поблагодарить. В машине с выключенным двигателем вы бы наверняка замерзли.

— Машина… — Эмили нахмурилась. — Теперь вспоминаю, я действительно села в машину и уехала отсюда. Было ветрено, и шел снег, но здешние дороги такие прямые, что мне это не показалось опасным.

— Не слишком умное решение с вашей стороны, — откровенно заявил Стив.

— Но не могла же я остаться! Кроме того, они сами хотели, чтобы я уехала, и чуть не вытолкали меня за дверь. Но стоило мне оказаться на дороге, как я перестала что-либо видеть из-за снега, и вдруг этот столб… Мне удалось только выключить зажигание из боязни загореться.

— Очередное сомнительное действие в добавление ко всему остальному.

— Так, значит, они рассказали вам обо мне, — тихо сказала женщина. — И вы им поверили.

— А разве есть причина, по которой я не должен был поверить? — спросил Стив, понимая, что хочет, чтобы эти причины действительно существовали.

— О Боже… — прошептала Эмили.

Вид у нее был совершенно несчастный. Одним быстрым движением он соскочил с кровати.

— Пойду принесу вам супа, а потом вам надо принять горячую ванну.

Эмили попыталась встать, но приступ слабости заставил ее опять опуститься на подушки.

— Просто уйдите, — взмолилась она дрожащим голосом. — Уйдите и оставьте меня одну.

Если бы только это было возможно!

— Вам не нравится иметь дело с последствиями своих поступков, не так ли? — спросил Стив. — Вероятно, вас можно поздравить с наличием остатков совести.

— Прекратите! Прекратите немедленно! Я больше не могу… — Похоже было на то, что Эмили действительно находится на грани нервного срыва.

Стив почувствовал себя похожим на сверстника хулигана, не дававшего ему прохода в школе, и смутился. Теперь, при росте под сто девяносто сантиметров и умении постоять за себя, он предпочитал не пользоваться этими своими преимуществами без крайней необходимости. Особенно когда имел дело с тем, кто слабее его. С другой стороны, за что, черт побери, ему винить себя? После всего происшедшего Станисласа уже не вернешь, а разве не в этом суть дела?

— Я приду через несколько минут, — холодно сказал Стив. — Ванная за той дверью, и на вашем месте я бы не покидал этой части дома. Вы тут не слишком популярны.

— Думаете, я этого не знаю? — ответила она с некоторым вызовом.

— И все же пришли сюда именно вы. Безо всякого приглашения, как я понял.

— Если вы полагаете, что я собираюсь перед вами оправдываться, то сильно ошибаетесь, — с горечью произнесла она и отвернулась.

Колеблющийся золотистый отблеск живого огня из печки осветил изящную линию ее щеки. С трудом отведя взгляд, Стив вышел из комнаты и остановился в коридоре, пытаясь успокоить бушующий в груди водоворот самых противоречивых эмоций. Что с ним творится? Он испытывает к этой женщине сильную неприязнь и в то же самое время страстно желает поцеловать ее… Не сходит ли он с ума?

Голубые глаза и длинные черные волосы есть у множества женщин. Держи себя в руках, Стив.

Получив разрешение Рудолфа, он позвонил в аэропорт, где ему сообщили, что все рейсы отложены. Гертруда накрыла ему на непокрытом скатертью дубовом столе в столовой. Машинально поддерживая разговор с хозяином и его женой, он проглотил тарелку вкусного грибного супа с булочками домашней выпечки и салат.

Закончив есть, Стив поднялся из-за стола.

— Вещи Станисласа находятся в багажнике моей машины… Хотите, чтобы я принес их сейчас, или отложим на завтрашнее утро?

— Лучше завтра, — устало ответил Рудолф. — На сегодня с нас вполне достаточно.

— Там на подносе суп, — объявила Гертруда ледяным тоном. — Можете отнести ей.

— Разумеется, — ответил Стив и вежливо поблагодарил: — Было очень вкусно, Гертруда, спасибо большое.

— Мы встаем рано, — добавил Рудолф. — Живя в такой изоляции, приходится придерживаться строгого режима. Как насчет завтрака в восемь?

— Спасибо, это будет просто замечательно, — ответил он, беря приготовленный Гертрудой поднос. — Значит, увидимся завтра.

Проходя по коридору, Стив заглянул в открытую дверь гостиной. Все книги были толстые, в солидных кожаных переплетах, на стенах висели фотографии весьма угрюмого вида родственников, нигде не было видно никаких безделушек или цветов в горшках. Всегда ли этот дом выглядел столь безрадостно? Столь аскетично? Вырос ли Станислас в таком суровом окружении или оно возникло позднее, по мере старения Рудолфа и Гертруды?

Как бы то ни было Станислас Левски становился ему все более симпатичен.

Когда Стив, бесшумно ступая в одних носках, вошел в комнату, Эмили лежала на спине, бездумно глядя в потолок. Брови ее были нахмурены, как от боли, кожа белизной почти не отличалась от подушки. Половица под его ногой скрипнула. Женщина вздрогнула, но, тут же взяв себя в руки, повернула к нему лишенное всякого выражения лицо.

— Я помогу вам сесть, — сказал Стив.

— Не надо. Я сама.

— Не упрямьтесь, черт побери!

В глазах ее горел вызов, однако она с прежним самообладанием справилась с нервами. Откуда эта женщина научилась так владеть собой?

Пока Стив ставил поднос на стоящий возле кровати столик, Эмили, закусив губу, пыталась принять сидячее положение. Однажды у него тоже было сотрясение мозга, голова тогда просто раскалывалась от боли. Вытащив подушки из-под ее головы, Стив пристроил их к спинке кровати и, взяв Эмили под мышки, приподнял.

Случайное прикосновение руки к мягкой округлости груди произвело на него такое действие, что он почти швырнул Эмили на подушки. И, услышав болезненный стон, сам того не желая, Стив почувствовал себя виноватым.

— Я попросил у Гертруды болеутоляющее. Вам лучше принять таблетку.

— В ней вполне может оказаться мышьяк.

— Если это вас успокоит, — сухо сообщил он, — то я уже принял одну.

— Я не люблю пить лекарства.

— Поэтому-то и забеременели?

Стив вовсе не собирался спрашивать об этом. Увидев, что лицо ее исказилось как в агонии, он успокаивающим жестом протянул руку, но Эмили с отвращением отшатнулась.

— Оставьте меня в покое! — крикнула она и уже тише добавила с мукой в голосе: — Пожалуйста.

Такое сыграть невозможно, подумал Стив. Ее реакция была естественной, хотя и казалась несколько чрезмерной.

— Значит, вы жалеете, что избавились от ребенка?

— Почему вы не используете другое слово — аборт? Ведь вы имеете в виду именно это. Рудолф и Гертруда тоже думают, что я его сделала.

— Именно так они мне и сказали.

— А вы верите всему, что вам говорят?

— Какой же им смысл мне лгать, Эмили? — спросил Стив, против своей воли с замиранием сердца ожидая ее ответа.

— А такой, что ни одна женщина в мире не могла быть достаточно хороша для их ненаглядного Станисласа! Я стала их врагом с того дня, как он привез меня сюда.

Могло ли это быть правдой? Поставив поднос ей на колени, Стив отвернулся, чтобы подбросить дров в огонь. Повернувшись обратно, он увидел, как Эмили после нескольких ложек отставила тарелку с супом.

— Достаточно, — пробормотала она и закрыла глаза.

Убрав поднос, Стив стоял возле кровати до тех пор, пока дыхание женщины не стало ровным, указывая на то, что она заснула. Дрожать Эмили перестала, на щеках появился легкий румянец. С ней все будет в порядке, и решение остаться на ночь в этой комнате было глупостью с его стороны. Как только он может испытывать желание к женщине, ни одному слову которой верить нельзя?

Первым делом завтра он вызовет буксировщик и обеспечит доставку машины Эмили, потом отдаст Левски вещи Станисласа и отбудет в аэропорт. Его рейс перенесли на середину дня. Это значит, что меньше чем через сутки Эмили Левски останется для него в прошлом.

Жаль, что не раньше.

Взглянув на часы, Стив, к своему неудовольствию, увидел, что еще нет восьми часов, и, пройдя в гостиную, просмотрел корешки немногих имеющихся там книг. Давно пора заняться чтением классики, так почему бы не начать прямо сейчас, подумал он с кривой усмешкой, пролистав пару томов Теккерея. Неожиданно от двери раздался голос Рудолфа:

— Я услышал, что вы здесь. Мы с Гертрудой сейчас не в лучшей форме, Стив, так что вы должны нас извинить. У вас с собой ведь ничего нет. Пожалуйста, позвольте снабдить вас зубной щеткой и пижамой.

— Это очень мило с вашей стороны, — поблагодарил Стив, никогда не носивший пижам.

— Пройдемте в кухню, я все вам приготовлю.

В кухне его жена мыла посуду.

— У вашей невестки нет с собой никаких спальных принадлежностей, вам не трудно будет дать ей что-нибудь? — самым любезным тоном попросил Стив.

Губы Гертруды сжались в прямую линию. Не говоря ни слова, она вышла из кухни и вернулась с аккуратно сложенной пижамной парой.

— Дайте ей это.

— Утром мы уедем, — пообещал Стив.

— Будь проклят тот день, когда мой сын ее увидел! — последовал ответ.

Вошедший Рудолф протянул ему полотенца, пижаму и туалетные принадлежности.

— Спасибо, — поблагодарил Стив. — А теперь должен пожелать вам спокойной ночи. Я устал с дороги.

На самом деле спать ему совсем не хотелось, просто нервы были на пределе. Сняв по дороге книгу с полки, он вернулся в спальню. Эмили по-прежнему спала. Некоторое время Стив молча смотрел на нее, как будто само спокойствие ее черт могло ответить на множество не дающих ему покоя вопросов. Она выглядела слишком худой, бледной и трогательно беззащитной.

Обычно он мог очень верно оценить характер человека, однако в случае Эмили эта способность давала сбой. Одно Стив знал точно: в следующий раз, когда его попросят оказать услугу родственникам погибшего ныряльщика, он придумает тысячу отговорок.

Подложив дров в печку, он сел читать и лишь двумя часами позже, оторвавшись от книги, обнаружил, что огонь почти потух. Добавив пару поленьев и обернувшись, Стив увидел, что глаза Эмили Левски широко открыты и их пристальный взгляд обращен на него. Сейчас эти глаза выглядели почти черными, бездонными и полными тайны.

— Извините, что разбудил вас, — приветливо произнес Стив. — Как вы себя чувствуете?

— Мне надо пройти в ванную, — не отвечая на его вопрос, сказала она.

Двигаясь с большой осторожностью, Эмили села в постели. Потом спустила ноги на пол и попыталась встать, но тут же схватилась за виски.

— У меня кружится голова.

— Подождите, — неохотно предложил Стив. — Я помогу вам. — Приобняв Эмили за талию, он помог ей встать на ноги. — Если вы примите горячую ванну, это поможет вам расслабиться.

Остановившись, она взглянула ему в лицо.

— Расслабиться я смогу только тогда, когда окажусь в самолете. — Внезапно ее глаза широко открылись. — Мой рейс… я его пропустила!

— Все рейсы отменены из-за бурана.

— Как вы думаете, — явно нервничая, спросила она, — мне возместят стоимость билета?

Норман что-то говорил о скупости Эмили. Не поэтому ли на ней нет драгоценностей?

— Должны. Но если даже и так, неужели вы не можете себе этого позволить?

Внезапно глаза ее сверкнули огнем.

— Да, разумеется. Я ведь богатая вдова. Как глупо с моей стороны забыть об этом!

Ему всегда нравились женщины с характером. Луиза, его жена, обладала удивительным умением избегать конфликтных ситуаций. Правда, в ней всегда было что-то детское и они плохо подходили друг другу, но тогда Стив был слишком влюблен, чтобы заметить это или предвидеть возможные последствия.

К тому же Луиза часто и весьма искусно лгала ему. Со временем он понял, что она делала это не со зла, просто так было проще избежать ответственности или возможных последствий принятия решений. И спустя некоторое время Стив перестал ожидать от нее чего-то большего, чем простая видимость правды. Однако, будучи достаточно умным человеком для того, чтобы понимать, что не каждая красивая женщина является лгуньей по определению, Стив, после опыта общения с Луизой, перестал доверять первому впечатлению о людях. Это прекрасно помогало в вопросах бизнеса, но, возможно, в случае Эмили сослужило плохую службу…

Он не без труда оторвался от своих размышлений.

— Гертруда дала вам пижаму. Возьмите.

Она остановилась в дверях, придерживаясь рукой за косяк. Стив передал ей пижаму. Эмили машинально взяла ее, но внезапно пальцы, сжимавшие дверной косяк, побелели. Стиву даже показалось, что с ней вот-вот случится обморок, и он поспешил обхватить ее за талию.

— В чем дело?

— Насколько же она меня ненавидит, — прошептала Эмили, швыряя пижаму на пол. — Разве вы не видите? Это пижама Станисласа! Она прекрасно знала, что я ее узнаю.

— А вы, в свою очередь, ненавидели Станисласа, не правда ли? — как можно спокойнее спросил он.

— Скажем так: я его не любила, если вас интересует именно это.

Стив промолчал, и она с горечью продолжила:

— Но вы все равно не поверите моим словам, потому что ваше мнение уже сложилось. Однако я давно поняла, что ненависть к Станисласу может уничтожить меня саму.

Да, ненависть может быть губительна. Стив достаточно хорошо знал жизнь, чтобы понимать это.

— Поэтому вы предпочли уничтожить его? — задал он провокационный вопрос.

Она тяжело оперлась о косяк двери.

— Разве в состоянии один человек уничтожить другого? Разве разрушение не приходит изнутри?

Не найдя, что возразить, Стив вынужден был с ней согласиться.

— Неужели вы считаете, что я в состоянии уничтожить вас? — спросила Эмили. — Каким образом, например, я могла бы это сделать?

— А вот таким, — ответил он и, обняв, поцеловал ее.

Мгновенно оправившись от неожиданности, Эмили уперлась кулаками в грудь Стива и с неожиданной силой освободилась.

— Скажите прямо, что это вы хотите уничтожить меня! — выкрикнула она. — Но я вам этого не позволю, ни один мужчина больше не прикоснется ко мне подобным образом.

Что, черт возьми, заставило его поцеловать Эмили? И почему даже сейчас, когда она смотрит на него как на маркиза де Сада, ему хочется сделать это еще раз? Но уже не из стремления излить свой гнев, а чтобы утолить собственное желание.

Отшатнувшись, она захлопнула за собой дверь и щелкнула замком. Если Эмили можно было дать приз за глупость, имея в виду поездку в маленькой машине в буран, то он вполне заслуживал второго места. Этот поцелуй был самым глупым поступком в его жизни.

Однако ему это понравилось. Даже более чем понравилось… Нет, как только он выберется отсюда, то все равно придется ехать по делам в Нью-Йорк. Тогда надо будет непременно позвонить Джасмин, пригласить ее на ужин, а потом переспать с ней. И чем скорее, тем лучше.

Собственно говоря, можно даже позвонить ей прямо отсюда. Подобрав пижаму Станисласа с пола, Стив положил ее на комод и взглянул на дверь ванной. За ней раздавался звук льющейся воды. Оставалось надеяться, что Эмили не заснет в ванне и не упадет в ней в обморок.

Что ж, сегодня он уже разбил окно ее машины. В крайнем случае, выломает и дверь.

Наверняка неприятности с невесткой доставят большое удовольствие Гертруде. Ухмыльнувшись, Стив снова взял книгу. Впереди у него вся ночь, надо было как-то ее скоротать.

Через полчаса Эмили открыла дверь ванной. Она была полностью одета, от горячей воды щеки ее слегка порозовели.

— Можете надеть вот это, — миролюбиво предложил Стив, протягивая пижаму, полученную от Рудолфа.

— Но это ваша пижама, — возразила она.

— Нет, Рудолфа. Я не ношу пижам.

— А где вы собираетесь спать? — спросила Эмили. — Кстати, я даже не знаю, как вас зовут.

— Стив, — сказал Стив, протягивая руку для рукопожатия. — Рад нашему знакомству, — иронически добавил он.

— Вы так и не ответили на вопрос, — сказала она, не протягивая своей.

— На кушетке. Хотя она для меня немного коротковата.

— Насколько я понимаю, вы привыкли к неудобствам.

В первый раз за все время их знакомства Стив не сумел сдержать улыбки.

— Это не слишком любезно с вашей стороны. В конце концов я спас вам жизнь.

— А сделали бы это, если бы знали, кто я такая?

— Разумеется. Что за вопрос?

— Спасибо, — сказала Эмили после некоторого молчания. — Я просто поинтересовалась.

— Надевайте пижаму и ложитесь, — посоветовал Стив. — А не то свалитесь с ног.

Взглянув на него так, будто ей хочется задушить его этой самой пижамой, Эмили вновь скрылась за дверью ванной. Разобрав постель, Стив помешал дрова в печке и вернулся к своей книге.

Дверь отворилась снова. Подняв голову, он выпустил из рук книгу, которая с громким стуком упала на пол. Рудолф был человек крупный, и его пижама оказалась для Эмили слишком велика. Хотя она застегнула ее на все пуговицы, это не скрывало ложбинки между грудями и верха голубого бюстгальтера. Рукава закрывали кончики пальцев, а подвернутые штанины обнажали босые, узкие, с высоким подъемом ступни. Затем взгляд Стива вновь остановился на лице женщины.

Освобожденные из пучка волосы были распущены и свободно падали на спину. Под откровенным и пристальным взглядом она покраснела и выглядела теперь не менее невинной, чем его дочь.

Что, разумеется, было совсем не так.

Стив медленно поднялся.

 

3

Эмили поспешно отступила, и он замер как вкопанный. Опять это проклятое желание поцеловать ее, повторить уже совершенную глупость!

— Вас не будет беспокоить, если я еще немного почитаю? — несколько резче, чем следовало, спросил Стив.

— Нет, — пробормотала она, — разумеется, нет.

— Возможно, я разбужу вас пару раз за ночь… Так положено при сотрясении мозга.

Эмили нервно сглотнула.

— Не думаю, что это необходимо. Я чувствую себя гораздо лучше.

— Позвольте мне самому судить.

Какое-то мгновение ему казалось, что она начнет спорить, но потом огонек сопротивления в ее глазах потух. Улегшись на кровать, Эмили натянула одеяло до самого подбородка и повернулась к нему спиной. Через несколько минут Стив уже слышал ее ровное дыхание и только сейчас понял, что все это время читал один и тот же абзац.

Выругавшись про себя, он заставил себя читать дальше. Перед тем как лечь на кушетку, в половине двенадцатого, а затем в два часа ночи Стив проверил пульс Эмили, не разбудив ее при этом. Однако в пять часов утра, стоило лучу фонарика упасть на ее лицо, она приподнялась и раскрыла полные ужаса глаза.

— Все в порядке, — как можно спокойнее сказал Стив. — Я просто проверил ваше состояние.

Эмили опять откинулась на подушку.

— Что это там за окном, ветер? — прошептала она.

— Да.

— Сегодня мне необходимо отсюда уехать!

— Вскоре он утихнет, — сказал Стив, впрочем не очень в этом уверенный. На самом деле бушевавший всю ночь буран только усилился.

— Я не могу больше здесь оставаться.

Эмили говорила так тихо, что приходилось прислушиваться. И выглядела она настолько потерявшей душевное равновесие, что, казалось, вот-вот разрыдается.

— Мне тоже хочется отсюда уехать, — сухо сообщил Стив. — Но, к несчастью, ни вы, ни я не в состоянии повлиять на погоду.

— Как вы не… понимаете, — запинаясь, начала она, — пребывание здесь пробуждает воспоминая о прошлом, обо всех этих ужасных, напрасно потраченных годах. И ребенок… Я не могу вспоминать о ребенке…

Огонь в печке потух. Казалось, кроме него и Эмили, небольшого пятна света от карманного фонаря, темноты вокруг и завывания ветра снаружи, в целом мире не осталось ничего. Никогда еще Стив не видел на женском лице такого отчаяния, и зрелище это поразило его до глубины души. Неловко присев на край кровати, он обнял Эмили.

На несколько секунд она поддалась слабости и уткнулась лицом в его грудь. Сквозь ткань рубашки Стив почувствовал влагу ее слез и понял, что Эмили беззвучно плачет.

— Вы действительно сделали аборт? — с неожиданной для самого себя прямотой спросил он.

— Нет! Клянусь, что нет! Я могла не любить Станисласа, но любила моего ребенка… до сих пор люблю его.

Ему хотелось верить ей, очень хотелось! Что же тогда мешало этому?

Волосы Эмили слабо пахли гиацинтами, мягкая грудь прижималась к нему, и внезапно Стив вновь ощутил мощный позыв желания. Нет, это надо прекратить. Неужели он собирается соблазнить вдову Станисласа в его же доме? Как это может его характеризовать?

— Черт побери, не знаю, кому верить, — резко сказал Стив, — вам или родителям вашего покойного мужа!

Вздрогнув, как будто он ее ударил, и отстранившись, Эмили вытерла слезы тыльной стороной ладони.

— Можете оставить ваше сочувствие при себе, — надменно произнесла она. — Я ведь косвенным образом виновна в смерти Станисласа и фактически убила моего ребенка. Да к тому же еще неразборчива в знакомствах.

— Не уверен, что дело здесь в сочувствии, — ответил Стив и крепко поцеловал ее в губы.

Впечатление было такое, будто внезапно вспыхнувшее в печке пламя обдало его своим жаром. Никогда еще не ощущал он такого примитивного, первобытного желания. Прижав Эмили крепче, Стив вдруг почувствовал, как губы ее обмякли и потеплели, будто она тоже оказалась охваченной тем же пламенем. Просунув язык между губ Эмили, пальцами он начал нащупывать пуговицы ее пижамы.

Яростно ударив его кулаком в плечо, она резко отстранилась.

— Нет!

— Но вы ответили на поцелуй, — усмехнулся разочарованный Стив.

— Если даже и так, что с того?

— Пробыв вдовой всего три месяца, вы ведете себя так, будто прошло уже три года.

— Что вы хотите этим сказать?

— Норман рассказывал мне о вашей любвеобильности.

— Норман? Вряд ли его можно назвать внушающим доверие свидетелем.

В этом был свой резон, неохотно признал Стив. Он не знал о Нормане ровным счетом ничего и никогда не встречался с ним до того памятного разговора.

— К тому же, — продолжила Эмили, — как насчет вас самого? Почему вам захотелось поцеловать меня? Вы же ясно дали понять, что не верите ни одному моему слову, а значит, считаете ответственной за гибель Станисласа и за смерть моего ребенка.

Возразить было нечего. Как бы ни был Стив ослеплен порывом похоти, факты оставались фактами. А это означало, что он поцеловал женщину, которую должен презирать.

Стив любил Луизу, никогда ей не изменял. А после смерти жены если и ложился в постель с какой-нибудь женщиной, то, по крайней мере, та ему нравилась.

— Давайте будем считать это временным помешательством, — предложил он, вставая с кровати. — С обеих сторон.

— Это не должно повториться!

Его взгляд невольно остановился на проступающих сквозь ткань пижамной куртки сосках.

— Можете не беспокоиться, — заявил Стив. — Я собираюсь лечь спать. Один. Будем надеяться, что к утру погода улучшится.

— Это просто необходимо! — воскликнула она с явным отчаянием в голосе.

Стиву хотелось того же, хотя он не собирался сообщать ей об этом. Он и так уже наделал достаточно глупостей, совершенно ни к чему добавлять новые.

— Вам не холодно?

— Нет, благодарю вас.

Выключив фонарик, Стив улегся на узкую, сантиметров на двадцать короче, чем надо, кушетку. Какая бы завтра ни была погода, он уберется отсюда, и один, без Эмили Левски.

Когда Эмили проснулась, сквозь плотные коричневые шторы уже пробивался дневной свет. Некоторое время она лежала неподвижно, не совсем понимая, почему у нее так болит голова и почему за окном так сильно завывает ветер. Затем все вспомнилось. И ее неправильно понятая, враждебно встреченная попытка примирения с Рудолфом и Гертрудой. И поспешный отъезд. И автомобильная авария. И то, как она очнулась здесь, в этой комнате. И боль, и головокружение, и потрясение от того, что ей вновь пришлось оказаться в единственном месте на земле, которого она надеялась никогда больше не увидеть.

И наконец, ее спаситель.

Недаром Эмили оставила его напоследок. Встречала ли она когда-нибудь человека, настолько влекущего к себе, такого мужественного и уверенного в своих силах? Так хорошо владеющего собой и так не желающего верить ей? Пожалуй, нет. Почему ее не спас какой-нибудь фермер на тракторе, имеющий полную, дружелюбную жену и кухню, в которой пахнет жареным мясом и свежеиспеченным хлебом?

Его зовут Стив. Больше Эмили не знала о нем ничего, кроме того бесспорного факта, что два его коротких поцелуя превратили ее в беспомощную тряпичную куклу.

Нет, необходимо убираться отсюда. И поскорее. Как можно скорее.

Эмили осторожно села. В полумраке зашторенной комнаты был виден лежащий на слишком короткой для него кушетке Стив, наполовину прикрытый одеялом. Он крепко спал.

Этот человек спас ей жизнь. Если бы он не оказался поблизости, она бы замерзла до смерти.

Эмили содрогнулась, хорошо понимая, что, несмотря на неудачное замужество и на всю боль последних месяцев, она счастлива тем, что осталась в живых. Ей за многое нужно благодарить этого темноволосого незнакомца, с серыми, как осеннее море, глазами.

Если бы только Стив не разделял мнения Рудолфа и Гертруды о ней! Хотя странно, что это огорчает ее так сильно. Ведь он незнакомец, случайно встреченный, и вскоре им предстоит расстаться навсегда. Так какая ей разница, пусть думает о ней все, что угодно.

Недовольная своими мыслями Эмили как можно тише встала, раздвинула шторы и посмотрела в окно. Тут же ее сердце тревожно сжалось. Та же самая белая круговерть бурана, то же тоскливое завывание ветра. Похоже даже, что положение ухудшилось. Но ей необходимо было уехать. Просто необходимо.

За ее спиной раздался лишенный каких-либо эмоций голос Стива:

— Боюсь, мы застряли здесь еще на один день.

Напуганная тем, что не только не услышала, как он встает с кушетки, но и его шагов, Эмили резко обернулась.

Стив стоял слишком близко, в измятой, расстегнутой до пояса рубашке.

— Лично я уезжаю этим утром! — отрезала она. — А вы можете поступать, как сочтете нужным.

— И каким образом вы собираетесь уехать? — насмешливо спросил он. — Ваш автомобиль стоит разбитый километра за четыре отсюда, а я отвозить вас не собираюсь… во всяком случае, не в такую погоду. Может быть, вы надеетесь, что Рудолф одолжит вам свою машину?

От ярости Эмили с трудом смогла ответить.

— Я и часа не останусь в доме, где все, включая вас, считают меня хладнокровной и аморальной стервой!

— Я вовсе…

Но она уже ничего не слышала.

— Самой большой ошибкой в моей жизни — не считая, конечно, брака со Станисласом — был приезд сюда с его вещами. То, что я верила, будто теперь, когда он мертв, мы сможем примириться, оказалось верхом наивности.

— По-моему, «наивность» не совсем подходящее в данном случае слово.

— Но вы ведь обо мне ничего не знаете, мистер Стив… как там вас дальше? Только то, что вам обо мне рассказали. Это вы наивны. Вы поверили Рудолфу и Гертруде, для которых Станислас являлся средоточением мира. Поверили Норману, считавшему его героем и заодно вытягивавшему из него деньги. С чем вас и поздравляю.

Все это прозвучало как-то по-детски, подумала Эмили, внезапно почувствовав прилив странного возбуждения.

— Как ваша фамилия? И что вы здесь делаете? На друга семьи Левски вы не похожи.

— Стив Рэмфорд, — представился он, внимательно следя за выражением ее лица.

Она нахмурилась.

— Ваше имя мне знакомо… Но мы никогда не встречались, иначе я запомнила бы вас.

— Я тоже ныряльщик.

Эмили побледнела.

— Так вот откуда мне знакомо ваше имя… Норман рассказывал мне о ваших экспедициях.

— Он передал через меня Левски вещи Станисласа.

Она невольно схватилась за спинку кровати.

— Вы знали Станисласа?

— Нет. Но разумеется, слышал о нем и очень сожалею о его смерти.

— Если все время играть с огнем, — заявила Эмили, — то рано или поздно обожжешься.

— И этим огнем были вы? спросил он прежде, чем успел подумать.

Она вызывающе вскинула голову.

— Нет, Стив. Глубины моря. Глубины, которые я ненавижу, потому что они отняли у меня шанс стать счастливой.

— Выходит, вы считаете всех ныряльщиков безответственными сорвиголовами?

— Можете в этом не сомневаться.

— Только не я, — ответил Стив, покачав головой.

Эмили окинула его изучающим взглядом.

— Значит, вы исключение, только подтверждающее правило, — наконец заявила она с непоколебимой уверенностью.

— Но когда вы встретили Станисласа, он уже был ныряльщиком.

— А мне только исполнилось девятнадцать. Достаточно мало, чтобы посчитать его и море романтичными.

Ответ казался вполне резонным.

— Вы ревновали его к морю? — спросил Стив несколько неуверенно.

— Полагаю, что да, — вздохнув, ответила она. — А вы женаты, Стив? Разве ваша жена не ненавидит море за то, что оно отняло вас у нее?

Обычно, стоило ему отправиться в экспедицию, как Луиза отправлялась в Париж, с наслаждением предаваясь там оргии покупки вещей. Иногда ему даже казалось, что ее вполне устроило бы положение богатой вдовы, имеющей возможность тратить его деньги, не связывая себя обязанностью иметь дело с человеком во плоти.

— Это вас не касается, — сухо отрезал он.

— Извините, — возразила она, — вы можете задавать вопросы, а я нет?

— Просто я не собираюсь тратить весь день на обмен взаимными выпадами, — сдержанно пояснил Стив.

— Разумеется. Вы можете перейти в другую часть дома и провести день с Рудолфом и Гертрудой. Желаю приятного времяпрепровождения, — с некоторым злорадством ответила Эмили.

Однако любопытство превозмогало все.

— Скажите, всегда ли этот дом был таким бесцветным и аскетичным? — спросил Стив.

— Да, насколько я помню, — сообщила она. — С такими требовательными и бесцветными родителями Станисласу наверняка приходилось нелегко: Поначалу я даже пыталась проявить понимание, но потом отказалась от этой затеи.

Пожалев о том, что ни разу не встречался со Станисласом Левски и не имел случая составить о нем мнения, а также о том, что не имеет возможности провести весь день в постели с его вдовой, Стив решил прекратить разговор.

— Извините, но я хочу принять душ, позавтракать и послушать прогноз погоды. Потом я принесу вам чего-нибудь поесть.

— Хлеб и воду?

— Не будьте смешной.

— Это вовсе не смешно. Ведь я в этой комнате пленница, не так ли?

Сомневаться в этом не приходилось. И он вместе с ней тоже.

— Молитесь лучше о том, чтобы погода улучшилась, — иронически посоветовал Стив и направился в ванную.

Эмили очень хотелось запустить подушкой в его удаляющуюся спину или накричать на него, однако она не сделала ни того, ни другого. Стив Рэмфорд и так считает ее никчемной женщиной, зачем же усугублять ситуацию?

Хотя какая ей разница, что он о ней думает.

Какое у него великолепное тело! К тому же Стив, по всей видимости, не представляет, какое впечатление производит на нее, на женщину, которая, если не считать одного-единственного раза несколько месяцев назад, не спала с мужчиной по крайней мере четыре года. Включая своего законного супруга, Станисласа Левски.

Однако вряд ли Стив поверил бы этому.

Эмили торопливо оделась, хотя ее уже тошнило от синего свитера, причесалась, заправила постель, раздвинула все шторы и открыла свой чемоданчик. Если уж придется застрять здесь на все утро — а на дальнейшее ей страшно было даже загадывать, — неплохо было бы заняться делом.

Поэтому, когда Стив вышел из ванной, с еще влажными после душа волосами, Эмили сидела, склонившись над какими-то бумагами.

— Я вернусь через полчаса и принесу вам завтрак.

Она кивнула, не поднимая головы, и это разозлило его.

— Там, где я вырос, принято смотреть на того, кто с тобой говорит.

— Я работаю, разве вы не видите?

— По словам Нормана, у вас куча денег. Так что же это за работа, если она мешает вам быть вежливой?

На этот раз она подняла голову.

— Какой работой занимается богатая вдова в свое свободное время, вас совершенно не касается.

— Не испытывайте моего терпения, Эмили, — предупредил Стив с угрозой в голосе.

Он еще не побрился, и черная поросль на подбородке придавала ему устрашающий вид. Однако Эмили было уже далеко не девятнадцать.

— И что произойдет в противном случае?

— На вашем месте я не задавал бы этого вопроса, особенно если вы не готовы услышать ответ.

Чувствуя, как ускоряется биение пульса, Эмили сказала, стараясь сдержать раздражение:

— Как это по-мужски!

Однако его последующие слова стали для нее полной неожиданностью.

— Интересно, сознаете ли вы, насколько красивы? Особенно когда сердитесь…

Она слегка покраснела.

— Зачем вы меняете тему разговора?

— Не думаю, что я сделал это, — ухмыльнулся Стив. — Я скоро вернусь.

Когда дверь комнаты закрылась, Эмили облегченно вздохнула. Не будучи особой любительницей поспорить, она к тому же отнюдь не являлась знатоком мужской половины человечества. Если судить по Станисласу, одиночество было предпочтительнее. Однако Стив Рэмфорд угрожал тому ощущению самостоятельности, которое ей удалось выработать в себе за долгие годы замужества.

Во-первых, сказала себе Эмили, необходимо заняться делом. А во-вторых, надо перестать обращать внимание на этого темноволосого мужчину, фактически превратившегося в ее тюремщика.

И она вновь занялась правкой десятой главы. Нью-йоркский агент уже нашел издателя для ее следующего произведения, которое просто обречено на успех, как это случается со вторыми книгами, особенно после неплохих критических отзывов на первую.

Время летело незаметно. Но когда Стив, несущий в. руках поднос с завтраком, открыл дверь, Эмили быстро захлопнула папку. Ему совсем ни к чему было знать о ее второй жизни в качестве писателя.

— Пахнет хорошо, — заметила Эмили самым невинным тоном.

— Я приготовил яйца сам, — заявил Стив. — Не хотелось, чтобы Гертруда залила их перечным соусом.

Его смеющийся взгляд заставил ее насторожиться.

— Как прогноз погоды?

— Весь день без изменений. Ветер стихнет примерно к полуночи, снегоочистительные машины будут работать всю ночь, на утро я заказал буксировщик. Аэропорт закрыт до завтрашнего дня, — отчитался Стив.

— Просто замечательно! — раздраженно воскликнула она, борясь с охватившей ее совершенно бесполезной паникой.

— Я собираюсь к своей машине, чтобы взять оттуда вещи Станисласа, — холодно сообщил он. — Полагаю, что вам из них ничего не нужно?

— Нет, — поморщилась Эмили. — Мне не хочется иметь на память акваланг или что-нибудь в этом роде.

Стив поставил поднос на стол. Беда была в том, что его привлекала в ней не только редкостная красота. Гнев, грусть, раздражение, горе — в Эмили ощущалось все это. А теперь добавилось еще и чувство собственного достоинства, не отметить которого было нельзя.

— Принимайтесь за завтрак, — велел Стив. — С комплиментами насчет яиц можете обращаться непосредственно к автору.

Она наконец-то улыбнулась.

— Я настолько голодна, что, будь они жестки как подошва, жалоб не поступит.

Ее улыбка была полна обаяния. И чтобы избежать искушения схватить Эмили в охапку наподобие пещерного человека, Стиву пришлось отвернуться.

— Я принесу чай, — сказал он и вышел из комнаты.

Следующие два часа прошли для Стива не слишком приятно. При виде вещей сына даже на обычно каменном лице Гертруды появились признаки переживания, а Рудолф не скрывал навернувшихся на глаза слез. Против его желания злость Стива на Эмили возродилась с новой силой, хотя, если признаться, частично эта злость была направлена на него самого, за то, что он так легко позволил ей преодолеть свою защиту.

Наконец Левски удалились в свою комнату. Около полудня, устав от чтения, Стив прошел в кухню и приготовил себе и Эмили по несколько не слишком красиво выглядящих, но вполне съедобных сандвичей. Захватив с собой ее долю, он направился в спальню.

Когда это было надо, Стив мог передвигаться очень тихо. Не совсем понимая, зачем ему захотелось застать ее врасплох, он прокрался в комнату. Полностью поглощенная своим занятием Эмили склонилась над столом. Ее сосредоточенности нельзя было не позавидовать, ведь ей вовсе не улыбалось находиться здесь — в этом можно было быть уверенным. В подобной ситуации Луиза наверняка надулась бы на весь белый свет. Эмили же была… стоиком. Да, стоицизм отлично вписывался в перечень черт ее характера.

Она собрала волосы в не слишком аккуратный пучок на макушке, из которого торчал желтый карандаш. Невнятно бормоча что-то себе под нос, Эмили лихорадочно перебирала лежащие на столе листы бумаг.

— В чем трудности? — небрежно спросил Стив.

Она подскочила, уронив несколько листков на пол.

— У вас привычка подкрадываться к людям? — Эмили лихорадочно шарила по столу. — Где, черт побери, мой карандаш?

— В волосах, — спокойно подсказал он.

Эмили нахмурилась.

— Никак не избавлюсь от этой привычки, а люди надо мной смеются. — Ее взгляд упал на тарелку в его руках. — Вы хотите, чтобы я это съела?

Стив опустил глаза. Кружочки помидоров дали сок, листья салата торчали во все стороны. Словом, сандвичи выглядели на редкость неаппетитно.

— Мне нет никакого дела до того, будете вы их есть или нет! При виде вещей Станисласа Рудолф с Гертрудой так расстроились, что было бы наглостью с моей стороны просить кого-нибудь из них приготовить вам обед.

Поднявшись из-за стола, Эмили с гордо поднятой головой подошла к нему.

— Мне очень жаль, что они потеряли сына. Действительно жаль. Но Станислас был ходячим несчастьем… Слишком эгоистичным для того, чтобы быть героем, которым они его считали.

— Но если он узнал, что вы беременны, и сомневался в том, что является отцом ребенка… тогда дело совсем не в этом.

— Станислас прекрасно знал, кто является отцом ребенком. Можете мне поверить.

А почему бы и не поверить ей? Она отнюдь не Луиза, ничего общего.

— Но откуда ему было знать? В мире живет множество мужчин.

— А Рудолф и Гертруда сказали вам, что я спала с большинством из них. — Эмили невесело рассмеялась. — Хотелось бы мне знать, откуда взять на это столько времени.

— Некоторые женщины всегда находят время на то, чем им хочется заниматься, — заметил Стив с оттенком горечи в голосе. Луиза никак не выходила у него из головы.

— Почему вы судите о вещах, в которых ничего не смыслите? — спросила она очень тихо. — Знаете, что я хочу вам сказать? Я ненавижу обобщения ничуть на меньше, чем ложные обвинения. — Склонив голову набок, Эмили окинула его оценивающим взглядом, очень ему не понравившимся. — Странно, но мне казалось, что вы слишком интеллигентны как для того, так и для другого.

В нормальных обстоятельствах Стив подумал бы то же самое.

— Так чей же это все-таки был ребенок, Эмили? — испытывая свою удачу, спросил он.

— Станисласа, разумеется.

Разумеется… Стив поставил тарелку на кофейный столик.

— Я принесу обед в половине седьмого, — пробормотал он и вышел из комнаты.

Для человека, заработавшего свои первые приличные деньги еще в возрасте двадцати трех лет, он вел себя как полный идиот. Настоящий неандерталец.

Вернувшись в кухню, Стив взял свои сандвичи и, устроившись в навевающей уныние гостиной, вновь взялся за книгу. Теперь можно было забыть об Эмили Левски до самого обеда.

Если только удастся…

 

4

Доев сандвичи, оказавшиеся, несмотря на свой безобразный вид, на удивление вкусными, Эмили энергично потянулась и с раздражением заметила, что оба занятия — и сочинительство, и еда — отняли у нее всего тридцать девять минут. Почему день кажется таким бесконечным? Как ей хотелось бы находиться сейчас в любом другом месте.

Решив вновь заняться делом, она с трудом заставила себя погрузиться в мир воображения. Время тянулось по-прежнему невыносимо медленно. К шести часам Эмили было уже невмоготу выдерживать одиночество этой спальни.

Она начала ходить по комнате, считая повороты и энергично размахивая руками. Надо будет заняться собой всерьез, подумала она. После потери ребенка силы ее так до конца и не восстановились.

При этих мыслях глаза Эмили наполнились слезами, которые она тут же смахнула рукой. Что было, то прошло, прежнего не вернуть. Завтра, уезжая отсюда, она оставит прошлое позади. У нее есть работа, позволяющая оплачивать счета, склонность к сочинительству, так много для нее значащая, и две хорошие подруги дома, в маленьком университетском городке. Ей удивительно повезло!

Справившись со слезами, она вдруг услышала за закрытой дверью мужской голос. Ей не составило бы труда узнать этот голос где и когда угодно. Подкравшись к двери, Эмили прислушалась. Стив разговаривал по телефону.

— Я рад, что мы можем поговорить, — услышала она. — Конечно… разумеется, я хочу, чтобы ты была счастлива… Нет, мне придется полететь в Нью-Йорк. На следующей неделе там состоится аукцион… Знаю, дорогая, но подожди немного, лето мы проведем вместе… Понимаю, тебе надо идти. Я позвоню тебе завтра. Осталось не так долго. До скорого свидания.

Раздался негромкий щелчок повешенной трубки. С бьющимся сердцем Эмили отскочила от двери. Так, значит, Стив Рэмфорд женат или, во всяком случае, занят, и нет никаких сомнений в том, что неизвестная Эмили женщина счастлива с ним. Но все же он желает провести с ней всего лишь лето. Неужели все ныряльщики одинаковы — требуют неограниченной свободы для себя и в то же время желают, чтобы жена поддерживала домашний очаг?

Как смягчился его голос, когда он назвал ее «дорогая»! Можно даже подумать, что это говорится не в переносном смысле, цинично подумала Эмили. Но ведь это тот же самый человек, который недавно целовал ее так, будто она осталась единственной женщиной на земле!

Просто очередной мужчина, считающий, что слова так же легко взаимозаменимы, как кислородные баллоны. Даже хуже того, очередной ныряльщик, имя которому непостоянство.

Кто та незнакомая ей женщина, с которой он только что разговаривал? Красива ли она? Жена ли она ему? Или любовница?

Затем в коридоре раздался другой голос.

— А, вот вы где, Стив. Гертруда готовит обед, она чувствует себя получше. Может быть, немного выпьем вместе? Сегодня вы можете устроиться в комнате для гостей, там вам будет намного удобнее.

— Без сомнения, это было бы предпочтительнее, — ответил Стив громко, так громко, что Эмили вздрогнула и густо покраснела. Не может же он подозревать о том, что она подслушивает… хотя, кто знает?

— Связь работает нормально?

— Да, спасибо. Прекрасная слышимость. Для меня очень важно не терять связь с миром, особенно когда…

Дверь, ведущая из пристройки в дом, захлопнулась, и стало тихо. Подойдя к окну, Эмили бездумно уставилась в темноту, на мечущийся за окном снег. Безо всякой видимой причины она вдруг почувствовала себя ужасно несчастной и одинокой. Абсолютно безо всякой причины.

Проснувшись под утро, Эмили прислушалась и вдруг поняла, что ветер утих. Вскочив с кровати, она отдернула штору, и перед ней предстали разбросанные там и сям на заснеженной равнине сугробы и угасающие на фоне сереющего неба звезды.

Сегодня наконец-то можно будет уехать. Уехать, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.

Какое-то мгновение Эмили стояла, прислонившись лбом к холодному оконному стеклу. Возможно, приезд сюда не был такой уж большой ошибкой… Разве за эти два дня не порвала она окончательно со всем, что связывало ее со Станисласом? Теперь можно было надеяться, что человек, когда-то столь страстно любимый ею, превратился всего лишь в часть прошлого и там и останется.

Быстро приняв душ и одевшись, она постаралась выкинуть из головы все, кроме одиннадцатой главы. Через час в дверь постучал Стив.

— Вы не спите, Эмили?

— Входите, — ответила она.

Он был одет в те же самые толстый свитер и плотные шерстяные брюки и чисто выбрит. Холодный белый свет, льющийся из окна, подчеркивал мужественные черты его лица и бездонную глубину серых глаз. Стив буквально излучает силу, подумала она и почувствовала, как внезапно пересохло горло. Да, этому человеку судьба не раз бросала вызов, и он с честью выходил из любых сложных ситуаций. Можно было смело спорить, что его мужество никогда не подвергалось сомнению.

— Почему вы на меня так смотрите? — спросил он.

— Пытаюсь определить, что до такой степени выводит вас из себя.

— Не суйте свой хорошенький носик не в свои дела, — грубо посоветовал Стив.

— Спасибо за комплимент, — усмехнулась она.

Его засунутые в карманы руки сжались в кулаки.

— Дорога расчищена, в настоящее время буксировщик тащит вашу машину в аэропорт… Вы умудрились пробить радиатор, так что ездить она не может. К тому же там полно снега, поскольку мне пришлось разбить одно из стекол. Водитель буксировщика оставит ваш чемодан на ремонтной станции.

— Это просто небольшая сумка с самым необходимым, — ответила Эмили, покусывая губу.

Она понятия не имела, сколько стоит вызов буксировщика, но наверняка не дешево. При некоторой удаче ей удастся не выйти за пределы своего кредита. Хотя приобретенной страховки на автомобиль вряд ли хватит на все, с тревогой подумала Эмили.

— В чем дело? — спросил Стив.

— Сколько стоит вызов буксировщика?

— Вероятно, долларов двести.

Да, это, несомненно, превосходит ее материальные возможности. Впрочем, на ее счете, с которого можно снять деньги в аэропорту, лежат четыреста долларов. Внезапно Эмили поняла, что Стив что-то ей говорит.

— Что вы сказали? — спросила она.

— Предположительно, у вас имеется куча денег.

— Предположения могут привести к неверным выводам.

— Предположительно, вы были слишком скупы, чтобы купить для Станисласа надлежащее оборудование. С чем, вероятно, и связана его трагическая гибель.

Ну, хватит! — подумала Эмили, приходя в ярость. С нее более чем достаточно. Это уже чересчур.

— Так вот, послушайте меня, Стив Рэмфорд! Когда я выходила замуж за Станисласа, у меня были деньги, много денег. Но он потратил их все до последнего цента, потратил на свои бесчисленные экспедиции. И еще он тратил их на женщин, столь многочисленных, что я потеряла им счет. Я оказалась слишком глупа, слишком доверчива и слишком наивна, а когда наконец поняла, что происходит, было уже слишком поздно. Да, перед смертью у него было плохое снаряжение, но виноват в этом он сам. Только сам, слышите меня?

— Вы хотите сказать, что находитесь на мели? — спросил Стив со странной интонацией в голосе.

— Да, именно это я и хочу сказать. Это, да еще то, что мне до смерти надоело выслушивать обвинения в смерти мужа… — Голос ее внезапно дрогнул. — Мужа и неродившегося ребенка.

Эмили отвернулась к окну, злясь на себя за то, что сорвалась на крик, и слишком стыдясь того, что Стив может увидеть катящиеся по щекам слезы. Внезапно почувствовав на своем плече теплую, тяжелую руку, Эмили резко повернулась и, сверкнув глазами, стряхнула ее.

— Не смейте меня трогать!

— Эмили, не плачьте, прошу вас, — чуть ли не умоляюще произнес Стив.

— Хочу и плачу, — отрезала Эмили и, потянувшись к лежавшей на столе пачке бумажных салфеток, достала одну и высморкалась.

Несмотря на слезы, она чувствовала себя гораздо лучше. Напряжение последних двух дней было невыносимым, и разрядка пошла ей только на пользу. А если мистеру Стиву Рэмфорду это не нравится, тем хуже для него.

— Либо вы говорите правду, либо являетесь превосходной актрисой, — медленно произнес он.

— Разумеется, в промежутках между моими бесчисленными романами я окончила школу драматического искусства… Разве я вам этого не говорила?

— Они ненавидят вас… Рудолф и Гертруда.

— Они ненавидят жизнь, — возразила Эмили. — Жизнь, смех, шутки, страсть, розы и солнечные закаты… Вы же видели их дом, стоит ли продолжать?

— Они любили своего сына.

— Любовь — слово очень многозначное. По-моему, вы достаточно взрослый и опытный человек, чтобы понимать это. Хотя, разумеется, я вовсе не собираюсь вас поучать.

— Любили ли вы когда-нибудь вашего мужа? — спросил Стив все тем же раздражающе ровным тоном.

— Влюбленность в Станисласа была самой крупной ошибкой моей жизни, — сказала Эмили и добавила то, что являлось абсолютной ложью: — Послушайте, Стив, мне все равно, верите вы мне или нет. Меня беспокоит только одно: можете ли вы отвезти меня в аэропорт… или я должна заказывать такси?

— Я вас отвезу. Отъезжаем через полчаса. А пока что я принесу вам чего-нибудь поесть.

Повернувшись, он вышел из комнаты, и обессиленная Эмили рухнула в ближайшее кресло. Выплеснуть эмоции, может быть, не так уж плохо — на какой-то момент, — но вряд ли это принесло ей пользу или достигло какой-либо цели. Она была почти уверена в том, что Стив не поверил ни одному ее слову.

Обидно. Очень даже обидно.

Стив остановил машину у здания аэровокзала.

— Я высажу вас здесь и припаркуюсь на стоянке. Увидимся через несколько минут.

— Прекрасно, — ответила Эмили.

За последние два часа они обменялись лишь несколькими ничего не значащими фразами. Войдя в здание, она увидела толпу ожидающих отправления пассажиров и длинные очереди у касс. Было просто необходимо улететь именно сегодня, потому что ночь в отеле была ей явно не по карману.

Встав в конец очереди, Эмили вытащила книгу в бумажной обложке. Через полчаса, заметно продвинувшись вперед, она увидела приближающегося к ней Стива. Как хорошо, что приходится прощаться среди толпы посторонних людей! В конце концов они так и остались друг для друга людьми, случайно встретившимися и пошедшими дальше каждый своей дорогой.

— Через час я вылетаю. Просто повезло, — лаконично сообщил он и спросил: — Куда вы направляетесь?

Эмили заложила книгу авиабилетом и закрыла ее.

— Думаю, что на Гавайи… собираюсь потратить часть моих денег.

— Где вы живете, Эмили?

— Вам это знать не обязательно.

— По какой-то, непонятной мне самому, причине, — яростным шепотом сообщил он, — обязательно.

— Ничем не могу помочь.

— В таком случае мне придется оставаться с вами до самой кассы.

— Стив, — сказала она, глядя ему в глаза, — улетайте куда хотите, хоть к черту на кулички, мне все равно. Мы с вами больше никогда не увидимся… и меня это вполне устраивает. Другими словами, проваливайте!

— Не думаю, чтобы мне этого хотелось.

Не стоит выходить из себя, тем более второй раз за один день, предостерегла себя Эмили. Женщина, стоящая впереди нее, прислушивалась к их разговору с нескрываемым интересом, а пара позади даже перестала разговаривать. Какая в конце концов разница, если он и узнает, куда она летит? Она там не живет и сообщать ему свой настоящий адрес не собирается.

— Делайте как хотите, — заключила Эмили с подчеркнутым безразличием. — Мне просто не хочется, чтобы вы пропустили ваш рейс.

— Это уже моя забота.

Демонстративно открыв книгу, она продолжила чтение. Минут через пятнадцать они наконец оказались у кассы.

— Ближайший ваш рейс отправляется в три тридцать дня, — сказала кассирша, сверясь со своими списками. — Прибытие на место в семь сорок пять.

Эмили довольно улыбнулась. Никаких отелей. Никаких дополнительных расходов.

— Прекрасно, благодарю вас.

Через несколько минут получив билет, она взглянула на часы и сказала не отстающему от нее спутнику:

— Вам стоит пройти на регистрацию. Вряд ли самолет будет вас ждать.

Вынув из кармана листок бумаги, Стив сунул его между страниц книги и крепко взял Эмили руками за плечи.

— Я дал вам номер телефона, по которому меня всегда можно найти, и адрес. — Помедлив, он добавил с подкупающей откровенностью: — Понимаю, что это может показаться вам глупым, Эмили, но прошу вас тоже дать мне ваш домашний адрес. Наше знакомство должно продолжиться, только не спрашивайте меня почему, я и сам не знаю.

— Вы ошибаетесь, поэтому ответ будет отрицательный.

— Мы повстречались не при самых лучших обстоятельствах, и поначалу у меня не было никаких оснований не верить Норману, Рудолфу и Гертруде.

— Но почему вы не попытались поверить мне?

Стив поморщился. Эти слова он частенько слышал от Луизы, верить которой было никак нельзя.

Молчание затянулось слишком надолго.

— Идите на регистрацию, — холодно повторила Эмили. — К чему мне поддерживать знакомство с человеком, полагающим, что я лгала ему с самого начала? Фактически вы ничем не отличаетесь от родителей Станисласа.

— Вы знаете, как можно обидеть человека.

— Стив, вы женаты? — совершенно неожиданно спросила она.

— Нет, — кратко ответил он.

Значит, женщина, с которой он разговаривал по телефону, его любовница. Однако мужчина, живущий более чем с одной женщиной, вовсе не считается легкомысленным. Наоборот, он внушает уважение.

Эмили тяжело вздохнула.

— Я понимаю, что вы спасли мне жизнь. И я действительно благодарна вам за это. — Она снова взглянула ему в глаза. — Очень благодарна. От всего сердца. Однако, что касается остального, то тут нам нечего сказать друг другу.

— Тогда позвольте мне сказать вот это.

И прежде чем Эмили успела сообразить, куда он клонит, Стив крепко обнял ее и, крепко поцеловав, отстранился так же неожиданно.

— Для человека, ненавидящего делать из себя посмешище, я, кажется, несколько перестарался. Прощайте, Эмили Левски. Не потратьте на Гавайях все свои деньги, хорошо?

— Не потрачу. Кроме того, обещаю ограничиться романами лишь с половиной тамошних мужчин, — ответила Эмили.

Не произнеся больше ни слова, Стив повернулся и пошел к эскалатору. Высокий, широкоплечий человек в куртке, чей поцелуй чуть не заставил ее пожалеть о целомудренной жизни, которую она вела столь долгое время. Человек, так и не решивший для себя, говорит ли она правду или морочит ему голову. Который имеет любовницу и зовет ее «дорогая».

Человек, которого она никогда больше не увидит…

Слава Богу, что он так и не получил ее адреса. Еще немного — и Эмили могла бы не выдержать. А еще один ветреный ныряльщик в ее жизни, это уже слишком!

Агентство по прокату автомобилей находилось в другом конце аэровокзала. По-прежнему сжимая в руках книгу, Эмили направилась в том направлении. Поврежденный радиатор, разбитое окно и услуги буксировщика быстро заставят ее вернуться с небес на землю.

Что уже само по себе неплохо.

 

5

Живописная природа, полный желудок и общество доброго друга — чего еще может желать человек?

Он может желать Эмили Левски, мрачно думал Стив.

Прошло уже четыре месяца с тех пор, как они расстались, а он все еще не мог забыть ее. Не в этом ли заключалась причина его теперешнего нахождения здесь, на балконе коттеджа Алана Макгира, с которого открывался вид на безбрежный океан?

Ему пришлось проделать длинный путь по перегруженным транспортом автострадам от школы Долли до коттеджа, и все это лишь для того, чтобы встретиться с Аланом. Со своим старым другом Аланом, давно прекратившим совершать погружения и ушедшим на покой, от которого он в свое время узнал много ценного.

Стив желал этой встречи из сентиментальных соображений. И еще потому, что хотел задать Алану один вопрос. Жизненно важный вопрос.

На балконе появился Алан с антикварным резным подносом в руках, на котором стояла бутылка виски и два стакана.

— Немало лет прошло со времени твоего первого погружения, — заметил он, бросив взгляд на окрашенную закатным солнцем в розовый цвет морскую гладь. — Ты помнишь, как отец привез тебя сюда в первый раз? Сколько тебе тогда было, четырнадцать? Но уже тогда ты был вынослив и решителен. — Алан улыбнулся. — Не искал легких и безопасных путей.

Часа два старые знакомые предавались воспоминаниям о самых любимых своих экспедициях. За это время на землю спустилась ночь, а уровень виски в бутылке сильно понизился. Алан был одним из немногих людей, хорошо знавших авантюристичного по натуре, увлекающегося отца Стива. Стив всегда наслаждался этими визитами и сейчас укорял себя за то, что не приезжал сюда чаще, ведь Алан отнюдь не молодеет.

Хотя никак не хочет в этом признаваться. Его совершенно белая шевелюра стояла торчком, как будто наэлектризованная исходящей от хозяина энергией, а смех был по-прежнему заразительный. Однако от внимания Стива не ускользнуло то, что каждый раз, усаживаясь в кресло, Алан двигался с расчетливой осторожностью, а обветренные руки его изуродовал артрит.

Северное небо уже усеяли звезды.

— Ты когда-нибудь встречался с ныряльщиком по имени Станислас Левски, Алан, — как будто мимоходом спросил Стив.

Осушив свой стакан, Алан наполнил его вновь.

— А почему ты спрашиваешь?

— Приблизительно полгода назад я повстречался с его вдовой.

— Вот оно что… Я тоже встречался с ней. Пару раз, несколько лет назад. И что ты о ней думаешь?

— Я спросил тебя о ее муже, а не о ней самой.

— Верно. Однако уважь старика, Стив. Опиши мне свое впечатление от нее.

Самодельное виски Алана победило далеко не первого ныряльщика.

— Настолько красива, что никак не выходит у меня из головы, — опрометчиво заявил Стив.

— Настолько желанна, ты это хотел сказать? — сухо спросил Алан.

— И это тоже. Но не только. Умна, темпераментна. Однако, по словам родителей Станисласа, гуляет напропалую.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Спит со всеми подряд, — пояснил Стив.

Алан деликатно поднял бровь.

— Легла ли она, в таком случае, в твою постель?

— Нет! — взорвался Стив. — Что, черт побери, намешано в твоем зелье?

— Мой секрет, — ответил Алан с самодовольной улыбкой. — Лучше расскажи, как вы с ней повстречались.

Стив вкратце описал свою поездку к Левски, буран, автомобиль в кювете.

— Один ныряльщик, с которым я повстречался в Австралии, сказал, что она отказывалась дать Станисласу деньги на новое снаряжение и долгие годы обманывала его. Затем, по словам родителей Станисласа, после смерти мужа она избавилась от ребенка, который мог быть его, — закончил Стив, чувствуя, что в подтексте его рассказа явно чувствуется боль.

С того самого января он делал все возможное, чтобы забыть Эмили Левски. Встретился с Джасмин, угостил ее изысканным и очень дорогим ужином, а потом — к взаимному удивлению обоих — оставил ее у дверей дома. Он знакомился с другими женщинами в Нью-Йорке, в Лондоне и в Париже, с женщинами красивыми и умными, но все они оставили его равнодушным. Навещал Долли в феврале, апреле и мае, неделю назад присутствовал на школьном спектакле с ее участием, но ничего не помогало. Воспоминания о высокой, загадочной женщине, с копной иссиня-черных волос и с живыми голубыми глазами, преследовали его днем и ночью. Особенно плохо ему приходилось по ночам.

— И ты поверил этим людям? — с удивлением спросил Алан. — Родителям Станисласа и этому Норману?

— Поначалу поверил. Почему бы и нет?

— И, проведя некоторое время с Эмили, ты продолжал им верить?

— Не знаю! — воскликнул Стив в крайнем раздражении. — Я хотел поверить ей, честное слово, хотел! Но, едва взглянув на нее, я уже был не в состоянии отличить правду от лжи.

Алан нахмурился.

— А почему бы тебе не принять противоположную версию? Что именно Станислас обманывал Эмили… Что он растратил все ее деньги… Что он был беспредельно эгоистичен, а сердце его холодно как лед…

— И чья же это версия? — осторожно спросил Стив, ставя стакан на поднос и с удивлением видя, что пальцы его слегка дрожат.

— Моя. А ты знаешь меня как честного человека.

— Значит, ты был знаком со Станисласом?

— Я впервые встретился с ним лет восемь назад, когда они были еще молодоженами, он и его прекрасная жена. Потому что ты прав, она действительно прекрасна так, что у меня нет слов, чтобы это выразить. В те дни она была безмерно влюблена в него, влюблена слепо и не видела, что на самом деле представляет собой Станислас. Смотреть на это не было сил.

Стив плеснул себе очередную порцию виски. Завтра он никуда не собирался ехать, поэтому ему было все равно.

— Так ты говоришь, что вся вина лежит на Станисласе?

— Да. Потом я встретил их еще раз. Она старалась вести себя так, будто все у них в порядке. Станислас же вел себя, как ему заблагорассудится: не пропускал ни одной юбки и, по слухам, затаскивал в постель всех девиц, которые на это соглашались. Он был плохим человеком, поверь мне, Стив. К тому же не очень хорошим ныряльщиком. Все эти годы его выручали только выбираемые им помощники. Станислас хорошо им платил — из денег Эмили, — только поэтому дело не доходило до беды. Когда же я услышал о его гибели, то был удивлен лишь тем, что это случилось так поздно.

— Боже мой… она никогда мне не простит, — простонал Стив.

— За то, что ты поверил наветам на нее?

— Не только поверил, но и высказал ей это прямо в лицо.

— Если вы по-прежнему будете находиться в разных концах земли, то ей вряд ли удастся услышать твои извинения.

— Даже если бы Эмили стояла сейчас здесь, передо мной, она все равно не простила бы меня. Что бы я ей ни сказал.

— Все равно для начала тебе не помешает попросить о прощении.

— Америка очень большая страна, и я понятия не имею, где она живет.

— Если ты умудряешься находить для своих аукционов картины известных художников, столетиями преданные забвению, то сможешь найти и эту женщину. Я уверен в том, — возразил Алан с несколько тяжеловесным юмором.

— И ты полагаешь, что, после всего того, что я ей наговорил, она согласится меня выслушать? — спросил Стив дрогнувшим голосом.

— Почему Долли учится в английской школе, Стив?

— Какое это имеет отношение к Эмили Левски? — оторопело уставился на него Стив.

— Ответь на мой вопрос.

— Я подумал, что так для нее будет лучше. Я в частых отлучках, а в тринадцать лет девочке нужно женское окружение…

— Ей нужна мать.

— Не могу же я жениться только для этого!

— Поезжай и отыщи Эмили Левски. Ты сам мне сказал за ужином, что Долли не нравится новая школа.

— Да, она скучает по дому. Ей надоело привыкать к разным школам.

— Ты платишь огромные деньги за эту школу только потому, что это позволяет тебе снять с себя ответственность за дочь.

— Полегче, Алан, — угрюмо предупредил его Стив.

— Ты любишь Эмили Левски.

— Нет, черт побери!

— А мне кажется, что да. Я знаком с тобой много лет и знал твоего отца. Он был однолюбом и после смерти твоей матери даже не посмотрел ни на одну женщину. Ты такой же. Просто ты так и не нашел себе настоящую подругу жизни. Может быть, тебе казалось, что Луиза твоя суженая… Но я знаю лучше: вы с ней были совершенно разными людьми. Но Эмили… Эмили Левски — это как раз то, что тебе надо.

— Эмили Левски считает, что я хуже, чем грязь под ее ногами. И у нее есть на это все основания.

— Значит, ты должен заставить ее изменить свое мнение.

— Не хочешь ли ты сказать, что я должен на ней жениться?

— Полагаю, что да…

Стив опустил голову на руки.

— Да, это должно быть правдой. Она действительно никогда не изменяла Станисласу. Мне кажется, что в глубине души я все время знал об этом.

— Никогда. Я могу поклясться в этом где угодно.

— Тогда ребенок, которого она носила, должен был быть от мужа. Она говорила мне, что любила своего неродившегося ребенка… Так что же с ним случилось?

— На этот вопрос я ответить не могу. Почему бы тебе не спросить у нее самой? Об этом знает только она.

— Да, — согласился Стив, — похоже на то. Но ты с таким же успехом мог бы предложить мне сунуть голову в пасть льва.

Заразительно рассмеявшись, Алан поднялся.

— Но ведь ты всегда любил преодолевать трудности, не так ли?

И все же я предпочел бы льва, подумал Стив. Дело совсем не в опасности, он знал, что это такое. Но женщины, подобные Эмили, являлись для него совершенно незнакомой территорией. Она хранила верность мужу, даже будучи несчастной в браке. Не изменяла Станисласу и сказала правду ему, Стиву. Во что бы то ни стало нужно было найти ее, попросить прощения, и… Об остальном пока еще рано было мечтать. Если это не является преодолением трудностей, тогда что же это такое?

Но жениться? Какой в этом смысл? Все дело в том, что Алан ошибался. Сильно ошибался. Он, Стив, не был влюблен в Эмили Левски.

Никоим образом.

Возглавляющая небольшую группу студентов Эмили направлялась к автостоянке, намереваясь поговорить с ними на тему автомобилей, когда краем глаза заметила ярко-красный «феррари», припаркованный на месте, отведенном для машины университетского архивариуса. Недавно она ужинала с ним и несколько удивилась, что он тогда не похвалился перед ней столь шикарным автомобилем.

По правде говоря, Эмили отнюдь не поощряла его к откровенности, хотя он был весьма приятный человек. Даже очень приятный, если сравнивать со Стивом. Собственно, она согласилась на эти встречи только из-за своих подруг, Айрин и Глэдис, настаивающих на необходимости чаще бывать в обществе, в том числе и в мужском.

Но Айрин и Глэдис ошибались. Мужчины ей были не нужны.

В этот момент из огненно-красной машины вышел мужчина, и сердце ее тревожно сжалось. Это был вовсе не архивариус. Это был Стив. Стив Рэмфорд.

Но такое просто невозможно! Откуда ему здесь взяться? Из того, что образ этого мужчины самым бесстыдным образом преследует ее во сне и наяву, отнюдь не следует, что появление его здесь вполне закономерно и естественно. Тем не менее Стив шел по лужайке прямо к ней.

— Мужчина идет через траву, — сказала одна из студенток, окинув Стива внимательным взглядом.

— По траве, — машинально поправила Эмили, стараясь взять себя в руки. — Я не хочу с ним разговаривать. Скажите, пусть уходит отсюда.

— Высокий, — продолжила девушка, поправляя свои черные как смоль волосы. — И очень… как это по-английски… хорошенький.

— Симпатичный, — опять машинально поправила Эмили.

— Почему же вы не хотите с ним разговаривать? — спросила настырная студентка.

Стив уже может меня услышать, поняла Эмили и не ответила. Он выглядел великолепно — свободные движения, могучие плечи, густые черные волосы, отсвечивающие на солнце. И он улыбался ей так, будто вокруг, кроме них, никого не было.

Не в силах пошевелиться, Эмили наблюдала за приближающимся Стивом — его взгляд словно пригвоздил ее к месту. Наконец, подойдя вплотную, он обнял ее и крепко поцеловал.

Ничего не изменилось. Совсем ничего. Эмили до сих пор желала его всеми фибрами своей души, и бороться с этим влечением было бесполезно. Однако она, отвернувшись, уперлась ладонями в его грудь и с силой оттолкнула.

— Прекратите! Вы что, не видите, со мной студенты?

Стив с ленивым интересом огляделся.

Девушки откровенно прихорашивались. С интересом наблюдающие за происходящим юноши одобрительно улыбались.

— И чему же вы их учите, дорогая Эмили?

— Я вам не «дорогая»! И преподаю английский как второй язык. Вам придется немедленно убраться отсюда.

Ее возмущение не произвело на него никакого впечатления.

— Описываете им красоты природы?

— Описывала. Пока не пришли вы. Вы мне мешаете!

— Хорошо, я подожду вас здесь. Но предупреждаю, если вы не придете, я все равно отыщу вас и устрою страшный скандал.

И, повернувшись, Стив зашагал к своему ярко-красному автомобилю.

 

6

Вернувшись на автостоянку, Эмили, к своему крайнему облегчению, увидела вылезающего из автомобиля Стива. Хорошо, что у него хватило терпения дождаться — неприятности на работе были ей вовсе ни к чему. Подойдя на расстояние, с которого ее можно было услышать, она остановилась.

— Из-за спектакля, который вы устроили перед студентами, меня могли уволить. Вы этого добивались? Или вам все равно?

Засунув руки в карманы, Стив предпочел остаться на безопасном расстоянии.

— Я не видел вас почти пять месяцев, но так и не смог забыть, — сказал он. — И не собираюсь за это извиняться. Но то, за что мне действительно стоит извиниться, гораздо важнее. Десять дней назад я был в Шотландии, где навестил моего друга Алана Макгира, бывшего ныряльщика, который знал Станисласа и с которым вы встречались по крайней мере дважды. Он многое для меня прояснил. Рассказал, что именно Станислас обманывал вас, что он растратил все ваши деньги. Эмили, я извиняюсь за то, что поверил родителям Станисласа и Норману, а не вам. Не могу высказать, как я извиняюсь!

— Понимаю, — неопределенно произнесла Эмили.

— Не знаю, что именно помешало мне поверить вам… Хотя, может быть, как это ни странно, в этом повинна ваша редкостная красота. Я был настолько поражен ею, настолько выбит из колеи, что это повлияло на мою способность к разумным суждениям. Что, естественно, отнюдь не оправдывает моего поведения.

— Собственно говоря, я не…

— Я не знаю, как загладить мою вину, — продолжил Стив. — И даже не имею права просить вас о прощении. Но мне не хочется исчезнуть из вашей жизни без следа. Давайте начнем все сначала, как будто той встречи не было вообще. Потому что, если честно, я не могу забыть вас, хотя и старался. Очень старался.

— Стив, — спросила она после некоторого раздумья, — а как же ваша любовница?

К ее великому удовлетворению, он выглядел явно ошарашенным.

— У меня нет никакой любовницы.

— Как же нет, — возразила Эмили, — если вы разговаривали с ней от Левски, называли дорогой, обещали провести с ней лето… Я все слышала. Как вы смеете целовать меня и говорить, что хотите все начать сначала, в то время как в вашей жизни есть другая женщина?

— Единственная, с кем я разговаривал от Левски, была Долли.

— И кто такая Долли? Очередная ваша женщина?

— Долли моя дочь. Тринадцатилетняя дочь. Я вдовец, Эмили… Моя жена умерла шесть лет назад. И я не связан ни с кем, причем уже давно.

Эмили оторопела от слов Стива, но, как ни странно, сразу ему поверила, ощутив при этом чрезвычайное облегчение, облегчение оттого, что он ее не обманывал, что он свободен.

Свободен, подумала она. Но для чего?

Чувство облегчения мгновенно сменилось страхом. Она вовсе не собиралась связывать свою жизнь со Стивом Рэмфордом. Одного харизматического ныряльщика в жизни вполне достаточно для любой женщины. Повторять ошибку нельзя было ни в коем случае. Это принесло ей слишком много боли.

Но, с другой стороны, это означало, что Станислас вовсе не ушел для нее в прошлое, и, решив, что после посещения его родителей ей удалось избавиться от воспоминаний, она просто обманывала себя. Раны, которые он ей нанес, были слишком глубоки, чтобы зажить так легко. Может быть, ей придется жить с ними всю оставшуюся жизнь.

— Спасибо за ваше извинение, Стив, — откровенно сказала Эмили. — И за объяснения по поводу вашей дочери. Это заставляет меня думать о вас лучше… Во всяком случае, целуя меня, вы не обманывали другую женщину. Но это все. Больше мне нечего вам сказать. К тому же мне пора идти, у меня назначена встреча с подругой.

Стив шагнул было вперед. Но, увидев, что она отшатнулась, остановился.

— Эмили, неужели вы меня боитесь?

Да, боится, боится того, что случится после того, как он ее поцелует.

— Я начала новую жизнь, и в ней нет места для вас.

— Но между нами кое-что есть… Признайтесь.

— Несомненно. И это кое-что называется похоть. — Эмили покраснела. — Я скажу вам одну вещь, о которой предпочитаю не распространяться… В последние четыре года я занималась любовью со Станисласом лишь однажды, после чего и забеременела, и у меня не было других мужчин, кроме мужа. Надеюсь, вам не придется объяснять подробнее?

— Черт побери, это уже больше чем воздержание! — воскликнул Стив. — Тогда, в январе, я полагал, что страдаю от того же. Но с той поры, как мы встретились, мне вообще не хочется подходить к какой-либо другой женщине. Объяснить это невозможно, знаю только, что не лгу!

А ей даже не захотелось проводить время с архивариусом, уж на что был приятный человек. Честно говоря, он надоел ей до чертиков.

— Уверена, что скоро вы об этом забудете, — сказала Эмили.

— А я в этом совсем не уверен. Давайте дадим друг другу еще шанс… это все, о чем я прошу. По крайней мере, позвольте мне пригласить вас сегодня на ужин.

Она почувствовала, что принимает сейчас одно из тех решений, которые способны изменить всю ее жизнь.

— Нет, благодарю вас.

— Нет? И это все, что вы можете мне сказать?

— В этом слове нет ничего плохого, даже если понимание его дается вам с трудом.

— Мне с трудом дается понимание того, что вы не видите дальше своего носа! Послушайте, Эмили, признайте же правду. Нас с вами сильно тянет друг к другу, и надо быть полным идиотом, чтобы не обращать на это внимания. Кроме того, я отказываюсь называть это влечение простой похотью. — Его губы скривились в улыбке. — Хотя в последние несколько месяцев я видел больше эротических снов, чем за всю жизнь до этого.

Две ночи назад, например, они бежали бок о бок по океанскому пляжу, оба голые, в чем мать родила.

Эмили покраснела. Заметив это, он улыбнулся.

— Значит, не я один. Слава Богу.

— Самая настоящая похоть, — яростно повторила она. — А если даже это было бы не так, то все равно, неужели вы этого не понимаете? Неужели думаете, что я рискну еще раз связаться с ныряльщиком? Одного раза вполне достаточно. Мне уже не девятнадцать, а двадцать девять, жизнь кое-чему меня научила, и я никогда не свяжу мою судьбу с вами. Никогда.

— Но я не Станислас Левски, — возразил Стив.

— Мне тут хорошо! — страстно воскликнула Эмили. — Я зарабатываю себе на жизнь, выплачиваю долги, завожу новых друзей и с удовольствием провожу время со старыми. Меньше всего в жизни мне нужен мужчина! И если вы никак не можете понять этого, то, значит, совсем не так умны, как мне вначале показалось.

— Жизнь движется вперед. Неужели вам это не понятно? Вы можете либо двигаться вместе с ней, либо игнорировать ее.

— Прекратите философствовать, я в этом не нуждаюсь! Так же, как и в вас. Ответом будет «нет», Стив. Нет, нет и нет!.. Почему вы не желаете этого понять?

Краем глаза Эмили вдруг увидела появившуюся вдалеке высокую блондинку, и у нее словно гора свалилась с плеч.

— А вот и Айрин, мне нужно идти. Спасибо вам за извинение, и прощайте.

Быстро повернувшись, она бросилась бегом по тротуару, махая рукой. Айрин и Глэдис были ее лучшими подругами. Некогда они учились в одном университете, а теперь жизнь снова свела их вместе — надежных и нетребовательных друг к другу. Зачем ей нужен Стив, который не является ни тем, ни другим?

— Привет, Айрин, — сказала она, задыхаясь от бега. — Пойдем выпьем молочного коктейля, у меня был чертовски трудный день.

— Кто этот парень? — спросила подруга. — Дьявольски симпатичный.

— Я расскажу тебе, если только ты пообещаешь никогда больше не упоминать его имени.

— Что ж, договорились, — ответила Айрин.

Не оглядываясь, Эмили направилась вдоль по улице. Со Стивом было покончено. Теперь, когда он извинился, можно было забыть его. Забыть окончательно.

— В январе, когда я ездила к родителям Станисласа, чтобы отдать его вещи, этот человек… В общем, он спас мне жизнь. А теперь вернулся, чтобы меня преследовать.

Взяв подругу под руку, Айрин протащила ее по направлению к кафе.

— Эта новость стоит того, чтобы выпить пива! — заявила она. — Но почему ты ничего не рассказала об этом нам с Глэдис сразу по возвращении?

— Потому что хотела забыть о случившемся. И о нем тоже.

— Послушай, я видела его только издалека, но, по-моему, он очень сексуален.

— Сексуален, — с горечью подтвердила Эмили. — Что ж, можешь им заняться. Он в твоем распоряжении.

— Насколько я понимаю, его интересуешь только ты.

— Он не понимает слова «нет». Вроде все так просто, но у него с этим сложности. Так и быть, Айрин, я расскажу тебе, что между нами произошло, а ты можешь пересказать все Глэдис, и кончим на этом.

— Мы ужинаем с ней вместе, а потом идем в кино. Не хочешь к нам присоединиться?

И позволить, чтобы этот допрос продолжился?

— Нет, спасибо. Пойду домой, мне надо проверить контрольные работы, — сказала Эмили, открывая дверь студенческого кафе и усаживаясь за столик напротив подруги. — А теперь слушай внимательней, я не собираюсь повторять это дважды.

— Звучит интригующе, — заметила Айрин, глядя на раскрасневшееся лицо Эмили. — Как видно, этот парень действительно произвел на тебя впечатление. Не то что Артур.

Артуром звали архивариуса.

— Я еще не готова к тому, чтобы встречаться с мужчинами, — лаконично ответила Эмили. — Прошло слишком мало времени.

Сделав знак официанту, Айрин заказала две кружки пива.

— Рассказывай, Эмили Левски. Только давай все в подробностях.

— Особенно на много не рассчитывай, — предупредила Эмили, чувствуя, что краснеет сильнее.

К счастью, в кафе царил полумрак. Порывшись в кошельке, она заплатила за пиво и начала рассказ, во время которого ее не оставляла мысль о том, что она только что отказала Стиву. Окончательно и бесповоротно.

Теперь он уже не вернется. Ему не позволит гордость.

Стиснув зубы, Стив смотрел на бегущую по тротуару Эмили — обнаженные ноги ее мелькали на солнце, пучок черных волос чуть сбился на сторону. Она уходила от него, уходила окончательно и бесповоротно.

Для нее он был еще одним ныряльщиком, которого следовало избегать любым способом. Подобно тайфунам или цунами.

Значит, надо уезжать домой и зализывать раны, со вздохом подумал Стив.

Но где был его дом? Особняк в Виргинии? Квартира в Париже? Нью-йоркские апартаменты? Все они были одинаково роскошны и одинаково пусты.

«Нет», — сказала она. Короткое и недвусмысленное слово.

Стив нашарил в кармане ключи от взятой напрокат в аэропорту машины. Надо найти телефон и заказать билет в Нью-Йорк, где послезавтра должен состояться аукцион антикварных музыкальных инструментов. Ему обязательно надо быть там.

Оставаться здесь не имело никакого смысла.

Стив чувствовал себя совершенно опустошенным. Что с ним такое творится? Эмили сказала «нет»… Ну и что? В конце концов она всего лишь женщина, а женщин на свете хватает.

С другой стороны, Эмили была единственной женщиной, внушающей ему непреодолимое желание.

Как это все объяснить?

Объяснения не существовало, однако существовал сам факт. Разумеется, в свое время, будучи молодым и влюбленным, Стив желал переспать с Луизой. Но даже тогда он не испытывал того нетерпения, того страстного влечения, как сейчас, в случае с Эмили.

Так неужели придется вернуться назад, к прежней жизни, совсем еще недавно вполне его удовлетворявшей?

Когда Стив сказал ей о дочери, она явно испытала облегчение, сильное облегчение — в этом можно было поклясться. Значит, прежде Эмили не сомневалась в том, что он находится в интимной связи с какой-то женщиной и, следовательно целуя ее, Эмили, предает доверие той, другой, женщины. Одним словом, ведет себя подобно Станисласу.

Однако теперь ей известно, что это не так.

Просто сегодня все произошло слишком быстро, на виду у всех. Зря он поцеловал ее в присутствии студентов, но Эмили показалась ему такой красивой, такой близкой… такой желанной.

Стив нервно взъерошил волосы. Черт его побери, если он поедет в аэропорт! Ему не нужна прошлая жизнь, ему нужна Эмили, и надо сделать все возможное, чтобы добиться ее.

План будет таков, решил Стив. Сидеть в машине, наблюдая за главным входом в университет в надежде, что она выйдет именно здесь. Если это окажется не так, то разыскать ее и не отставать до тех пор, пока… Пока — что? Пока Эмили не вызовет университетскую охрану и его не выведут с позором?

Хотя неужели ему не удастся уговорить женщину поужинать с ним?

Весь следующий час Стив просидел в автомобиле, нетерпеливо постукивая пальцами по рулевому колесу и тщетно пытаясь сосредоточить свое внимание на полученном в самолете экземпляре местной газеты. Солнце скрылось за внушающими тревогу грозовыми облаками, небо потемнело, что вполне соответствовало его настроению. Никогда еще в жизни ему не приходилось подкарауливать женщину. Обычно они сами бегали за ним, и мало-помалу он стал считать это само собой разумеющимся.

Что же так привлекало его в Эмили, неужели одна только красота? Нет, тут было нечто большее. Стоицизм, который в ней ощущался, обостренное чувство собственного достоинства, интеллигентность. Верность не заслуживающему этого мужу, в конце концов.

Но что же произошло с ребенком, которого носила Эмили? В одном можно было быть уверенным: аборта она не делала.

Время, казалось, тянулось бесконечно. Поднялся ветер, гоня по земле опавшие лепестки яблонь. Неожиданно Стив увидел велосипедистку в оранжевых джинсах, старающуюся удержать равновесие под сильными порывами ветра. Выехав из ворот, она свернула направо.

С внезапно забившимся сердцем Стив завел мотор и двинулся вслед за ней, стараясь держаться так, чтобы между ним и велосипедисткой была пара машин. Перекрыв шум транспорта, вдалеке прозвучал мощный раскат грома. Вскоре городские дома и магазины начали уступать место зеленым полям и фермам. Наклонив голову против ветра, Эмили проехала еще около километра и свернула на неасфальтированную аллею, обсаженную цветущими яблонями.

С театральной внезапностью потемневшее небо прорезала яркая молния, и грянул гром. Началась гроза. Ливень, пулеметными очередями выстреливавший в ветровое стекло машины, был так силен, что Стив замедлил движение. Включив сигнал поворота, он последовал за Эмили, нажав на гудок, обогнал ее, затормозил у обочины и выскочил наружу. Теперь уже было не до секретности.

Остановившись посреди лужи, Эмили поставила обутые в сандалии ноги прямо в воду, по всей видимости даже не заметив этого.

— Если вы будете продолжать преследовать меня, я позову полицию! — крикнула она сквозь шум дождя и вой ветра.

Стив схватил ее за мокрую руку.

— Я положу велосипед в багажник и отвезу вас домой.

Эмили вырвалась.

— Я не боюсь грозы!

Действительно, очередная вспышка молнии даже не заставила ее вздрогнуть.

— Однако меня вам тоже нечего бояться, — ответил он с улыбкой.

— Я больше боюсь утонуть в этой луже, чем вас.

— Прекрасно. — Стив взял велосипед за руль.

— Никуда я с вами не поеду!

Намокшие волосы Эмили прилипли к ее лицу и шее.

— Если кому и грозит опасность утонуть, так это мне. В ваших глазах, в вашей красоте, в вашей смелости, — сказал он со свойственным ему напором.

— Я… — начала было она.

— Если вы не хотите, чтобы вас касались или целовали, я не буду. Клянусь, что не буду.

— Это вовсе не…

— Так в чем дело, Эмили? — спросил Стив с внезапной лаской в голосе.

— Вы меня действительно пугаете, — пробормотала Эмили.

— Я вовсе не хочу этого.

По ее щекам стекали крупные капли дождя.

— Вы не просто пугаете меня… вы приводите меня в ужас. Я уже было решила, что Станислас окончательно остался в прошлом. Оказалось, что это не так. Но я больше не могу позволить себе таких переживаний, неужели вы этого не понимаете?

Сейчас она говорит так откровенно, как только может, подумал Стив, борясь с желанием заключить ее в объятия, крепко прижать к груди и больше не отпускать.

— Я вовсе не хочу обидеть или напугать вас, — повторил он хрипло.

— Все это преждевременно, — прошептала она, потупившись.

В небе гремело так, будто там, наверху, расположился целый ансамбль лихих барабанщиков.

— По крайней мере, позвольте мне отвезти вас домой. Вы промокнете.

— Вы тоже, — заметила она со слабой улыбкой.

Стив улыбнулся в ответ.

— Забирайтесь внутрь. Я закину ваш велосипед назад.

Некоторое время Эмили стояла в нерешительности. И Стив затаил дыхание, надеясь, что она не может видеть, как сильно бьется его сердце. Затем она выпустила велосипед и залезла в машину. Пока все идет как надо, подумал он, облегченно вздохнув. Следующей задачей будет уговорить ее поужинать с ним.

Погрузив велосипед, он залез на место водителя, поскользнувшись по дороге и сильно ударившись о машину больным коленом, всегда беспокоящим его в сырую погоду. Рука Эмили лежала на ручке двери — казалось, она вот-вот передумает.

— Как далеко нам ехать? — миролюбиво спросил он.

— Около километра. Белый коттедж справа.

Тронувшись с места, Стив сосредоточил все свое внимание на управлении машиной, поскольку дорога была грязной и скользкой. Стоило ему сделать последний поворот, как дождь утих так же внезапно, как и начался. За поворотом неожиданно показался небольшой, окруженный зеленью коттедж.

— У вас здесь красиво, — заметил Стив.

— Мне очень повезло, что удалось арендовать этот дом. Его владельцы уехали на восемь месяцев.

Выкрашенный белой краской коттедж, с маленьким крыльцом, с кирпичной трубой и с крохотным огородиком, был окружен зарослями сирени и напоминал миниатюрную копию его усадьбы в Виргинии. Эмили она, наверное, понравилась бы, подумал Стив с внезапно забившимся сердцем.

— Я достану ваш велосипед, — сказал он.

— Спасибо, — лаконично ответила она.

Стараясь скрыть хромоту, Стив подкатил велосипед к коттеджу и втащил его на крыльцо.

— Можно мне войти? — осторожно спросил он.

Эмили смотрела на него через открытую дверь. Глаза ее были темны, как грозовые облака над головой.

— Вы страшно промокли, — неохотно признала она. — Но у меня…

— В моем чемодане есть смена одежды. Разрешите хотя бы переодеться прежде, чем ехать в аэропорт.

— Что ж, ладно, — хмуро согласилась Эмили.

Дождь зарядил снова. Торопливо вернувшись к машине, Стив схватил чемодан и, добравшись обратно до крыльца, открыл дверь и вошел внутрь. Эмили стояла совсем рядом, и взгляд ее был отнюдь не дружеский.

— Ванная там, — жестом указала она.

— Идите первая, вы больше промокли, — предложил он и улыбнулся. — И больше испачкались.

Она невольно посмотрела на свои перемазанные красной глиной ступни.

— А вы никогда не думали о карьере манекенщицы? — неожиданно для себя спросил Стив.

— Для этого я недостаточно худа, к тому же не тот возраст.

— Ваша фигура безукоризненна, и возраст самый подходящий, — торопливо возразил он.

Эмили окинула небольшую гостиную загнанным взглядом.

— Я ненадолго.

— Наденьте платье, — попросил Стив. — Зайдем потом в ресторан отеля, где я устроился, съедим по эскалопу и по куску знаменитого местного малинового пирога.

— Я не могу позволить себе даже эскалопа, не говоря уже о пироге.

— Плачу я. Как часть извинения.

— Чего у вас не занимать, так это настойчивости:

— Вы этого стоите.

— Хорошо, — сказала Эмили с беспокойством во взгляде. — Но только ужин.

— А я на большее и не претендую, — заметил Стив с загоревшимися глазами. — Только поторопитесь, Эмили. Я пока закажу столик.

Она с сомнением посмотрела на его промокшую и измятую одежду.

— Чтобы туда попасть, вам понадобится приличный костюм.

— Не беспокойтесь, я вас не опозорю.

Пройдя в спальню, Эмили вскоре вернулась оттуда с перекинутой через руку одеждой и исчезла в ванной.

Мокрая рубашка противно липла к телу, дождь по-прежнему стучал по крыше, но Стив чувствовал себя прекрасно. Отыскав в бумажнике телефон отеля и сделав заказ, он с любопытством оглядел комнату. Простая обстановка, плетеные цветные циновки, сложенный из камня камин и заваленный бумагами письменный стол в углу, что сразу напомнило ему о том, как Эмили работала в доме Левски. На столе выделялась аккуратная стопка типографских гранок с титульным листом наверху. «Дебора Дайсон. «Время диких лебедей», — прочитал Стив.

Он замер, словно окаменев, в голове водоворотом закружились мысли. Первый роман Деборы Дайсон вышел два года назад и был хорошо встречен критикой. Самому Стиву очень понравилось сочетание тонкой поэтичности и напряженной эмоциональности. Неужели автором той книги была Эмили Левски?

Строка, напечатанная в самом низу титульного листа, рассеяла все сомнения. «Копирайт Эмили Левски». Значит, интуиция, не позволившая ему забыть Эмили, не подвела. Ее интеллигентность, пламенный темперамент и сложный характер стали понятны ему.

Различие между нею и Луизой было разительное. И такая женщина согласилась — пусть и неохотно — поужинать с ним!

Совершенно неожиданно его мысли приняли иное направление. Долли любит поэзию и обожает читать романы. Кроме того, как справедливо заметил Алан, девочке необходима мать. Кто же подойдет для этой роли лучше, чем Эмили?

К тому же ей приходится преподавать в университете, чтобы зарабатывать себя на жизнь. Даже получившая одобрение критиков первая книга редко приносит автору счет в банке. Наверняка у нее есть долги, оставшиеся от Станисласа. Значит, Эмили нужны деньги. У него они есть, более чем достаточно для двоих. Он может жениться на ней, разрешить все проблемы Долли и предоставить Эмили возможность писать, не заботясь о хлебе насущном.

А главное, может уложить ее в свою постель.

Разве не об этом он мечтал с того самого момента, как взглянул на нее?

Ощутив прилив адреналина в крови, Стив подошел к окну, вперив невидящий взгляд в промокший от дождя огородик. Эмили в качестве жены? Да, решил он. Да!

 

7

Повертевшись перед зеркалом в ванной, Эмили убедилась, что фирменный ярлычок не виден. Ею владела такая неуверенность, даже страх, будто это было первое ее свидание. Я двадцатидевятилетняя вдова, внушала она себе, а Стив Рэмфорд обыкновенный мужчина, который пригласил меня на ужин. В конце концов, не замуж же я за него выхожу.

Я не выйду больше ни за кого. Ни в коем случае.

Несколько приободрившись, Эмили решила, что темно-красная помада прекрасно подходит к платью цвета индиго, длинному, с разрезом от колена, вдела в мочки ушей серебряные сережки из Индии и взяла в руки вечернюю сумочку.

Все. Она готова.

Пора идти к Стиву.

— Я положила полотенца на полку, — холодно сказала она, выйдя из ванной. — Надеюсь, вы не слишком задержитесь.

Он стоял у окна, спиной к ней, и, повернувшись, словно окаменел. Двигались только глаза, оглядывающие ее с ног до головы.

Только огромным усилием воли Эмили заставила себя сохранить внешнее спокойствие, не показать, как участилось ее дыхание.

— Эмили, — наконец произнес он с какой-то новой для нее ноткой в голосе. — Вы… вы так красивы… Даже не знаю, как вам это высказать? Знаю только, что буду сегодня самым счастливым мужчиной в ресторане. Да нет, черт возьми, в стране! — Стив усмехнулся. — Как насчет континента, мира, вселенной?

На глаза Эмили навернулись слезы. Станислас всегда старался преуменьшить ее красоту, по всей видимости пытаясь таким образом унизить ее.

— Спасибо, — запинаясь, пробормотала она. — Надеюсь, вы не замерзли в мокрой одежде.

— Все в порядке. Через пять минут я буду готов.

Взяв чемодан, Стив прошел в ванную. Когда за ним закрылась дверь, Эмили судорожно вздохнула. Она играла в опасную игру и прекрасно понимала это. Разве втайне ей не хотелось, чтобы он обнял ее и поцеловал так же, как целовал несколько часов назад?

Хотелось? Точнее будет сказать, страстно хотелось! От одной мысли о поцелуе Стива в ней вспыхивал жар желания, который Эмили не испытывала уже много лет. Если вообще когда-либо испытывала.

Поддаваться этому чувству было нельзя, ни в коем случае нельзя.

Сосредоточься на эскалопах! — приказала себе Эмили. На эскалопах, малине и светском разговоре. Больше ничего. Неужели ты не сможешь с этим справиться?

Из ванны послышалось жужжание бритвы Стива. Негромкий, домашний звук, делающий бессмысленными все ее благие намерения. То же самое произошло полчаса спустя за столиком в ресторане, на котором горела свеча, освещая все вокруг мягким, уютным светом. Не говоря уже о самом Стиве. Легкий костюм сидел на нем превосходно, выгодно подчеркивая мощь плеч, плоский живот и длинные ноги. А шелковая рубашка и галстук безо всяких слов свидетельствовали о деньгах и о власти, которую они давали.

Хотя присущая ему внутренняя сила никакого отношения к одежде или деньгам не имеет, невольно подумала Эмили. Она проистекает из его природной мужественности и уверенности в себе.

— Хотите чего-нибудь выпить? — спросил он.

— Я выпью немного вина за едой, — ответила она и добавила, не удержавшись: — Когда я с вами, мне необходима ясная голова.

— Звучит многообещающе, — с усмешкой произнес Стив.

Выбор блюд и вин не отнял много времени.

— Я заметила, что вы хромаете, — сказала Эмили. Она понимала, что ее вторая фраза тоже не очень-то подходит для начала светского разговора, который она собиралась вести, но ничего не могла с собой поделать.

— Последствия травмы, ничего страшного.

— По-моему, все ныряльщики одержимы стремлением к смерти, — заявила она неприязненным тоном.

— Я к числу таких людей не отношусь, — резко возразил Стив.

— Тогда зачем же постоянно рисковать жизнью?

Это что, открытие военных действий? — недовольно подумал Стив и попытался отшутиться:

— Ради славы, разумеется.

— Я спрашиваю серьезно, Стив, — вспыхнула Эмили.

Он отложил нож.

— По целому ряду причин. Желание достигнуть предела своих возможностей, а может быть, и превозмочь себя. Стремление ощутить себя с морем наравне, быть не противниками, а союзниками. Естественный восторг перед красотой подводного мира, абсолютная тишина, где ты всегда одинок, сколько бы людей ни было рядом с тобой. — Стив помолчал. — Пожалуй, для начала хватит.

Вот что является источником его внутренней силы, подумала она, внутренне содрогнувшись.

— Вам не хотелось этого говорить, ведь так? — проницательно заметила Эмили.

— Я никогда никому об этом и не говорил. Просто делал, и все.

— Даже вашей дочери? Даже Долли?

— Долли никогда ни о чем не спрашивала. Я не знаю даже, как она вообще ко всему этому относится. — Стив тяжело вздохнул. — Об этом я тоже ни с кем раньше не говорил.

От ее решимости держаться на расстоянии не осталось и следа.

— Почему же вы выбрали меня?

— Я видел гранки на вашем столе, — признался он. — И теперь мне известно, что вы Дебора Дайсон.

— Проклятье, — пробормотала Эмили. — Совсем забыла о них. — Внезапно глаза ее расширились от ужаса. — Уж не думаете ли вы, что я вас расспрашиваю, чтобы потом воспользоваться информацией для своей книги?

— Нет, мне это и в голову не приходило. Просто я читал вашу первую книгу и знаю, что вы способны понять мое пристрастие к подводному плаванию.

Эмили на мгновение прикрыла глаза.

— Станислас делал это ради славы. Он всегда старался опередить всех, рассчитывая стать в их глазах героем.

— Вы тоже не собирались говорить мне об этом.

Она криво усмехнулась.

— В мои намерения входило держать вас на расстоянии как эмоционально, так и физически.

Стив наклонился ближе.

— Ни то, ни другое между нами невозможно.

С трудом отведя взгляд, Эмили с облегчением увидела приближающегося официанта. После того как он ушел, Стив поднял бокал.

— За нас.

— За меня и за вас, — ответила она и покраснела.

— По отдельности, вы хотите сказать?

— Совершенно верно.

— Но я отказываюсь пить за это.

— Выбор не обязательно будет за вами.

— Послушайте, Эмили, я ведь читал вашу книгу… очень тонкую кстати, полную нюансов и выстраданной мудрости, поэтому знаю, что вы тоже человек риска. В своей книге вы попытались достичь пределов своих возможностей, как и я — своими погружениями.

Эмили отпила глоток вина.

— Одно дело заниматься этим за письменным столом, а совсем другое — в постели. Вы ведь имеете в виду именно это?

Стив рассмеялся.

— Вы попали в точку, — признался он. — Сексуальное влечение, несомненно, играет в этом большую роль.

— Ответом будет «нет», — тихо сообщила Эмили.

— Неужели Станислас настолько глубоко ранил вас? — спросил Стив так же тихо.

Эмили с вызовом вздернула подбородок.

— Да, как видите!

На мгновение лицо Стива исказила гримаса ненависти.

— Негодяй!

— Это не совсем так, — сухо возразила она. — Вы ведь видели его родителей.

— Может быть, вы правы, — нехотя согласился Стив.

Подождав, пока уйдет принесший салат официант, Эмили сменила тему разговора.

— Расскажите мне о вашей дочери.

— Долли? Ей тринадцать лет, иногда она ведет себя на девять, иногда на двадцать. Любит лошадей, пишет стихи, много читает, норовит подобрать каждое бездомное животное. Сегодня хочет быть ветеринаром, а завтра президентом, чтобы управлять страной справедливо… — Он грустно улыбнулся. — Хватит для начала.

— А где она учится?

— На этот год я поместил ее в частную школу в Англии.

— Почему?

— Я часто отсутствую то по работе, то в экспедициях, поэтому решил, что ей будет лучше в школе для девочек, с женским преподавательским составом. — Стив беспомощно пожал плечами. — Но ей не нравится быть вдали от дома… Мы живем в Виргинии.

— Как только вы могли сделать это? — воскликнула Эмили с негодованием. — Иметь ребенка и отослать его за тысячи километров, за океан. Что же вы за отец такой?

— Я думал, что так будет лучше. Кроме того, там она имеет возможность заниматься конным спортом.

— В жизни есть еще кое-что, помимо верховой езды, Стив. Почему бы вам не жениться и не дать вашей дочери мать и родной дом?

О, она сама подняла этот вопрос. Стив внутренне напрягся.

— Да, мне нужно жениться, я это знаю.

Обнаружив, что не слишком обрадована мыслью о другой женщине в жизни и в постели Стива, Эмили рассердилась на саму себя.

— Тогда почему вы этого не сделали? Вряд ли вы страдаете от недостатка знакомых женщин.

— Не смог найти подходящую.

Подобное легкомыслие рассердило Эмили еще больше, на щеках ее от негодования даже проступили красные пятна.

— Если бы у меня была дочь, я бы ни за что не отпустила ее от себя, особенно в тринадцать лет. Ведь это самый уязвимый возраст.

— Эмили, что же все-таки случилось с вашим ребенком? — Лицо ее смертельно побледнело, пальцы, держащие бокал, задрожали. — Простите, — торопливо произнес Стив, — я не должен был говорить этого.

Его вопрос прозвучал для нее совершенно неожиданно. Однако не было ли ее раздражение, вызванное его обращением с дочерью, отражением собственных переживаний? Может быть, в глубине души ей хочется, чтобы Стив думал о ней хорошо? Чтобы он узнал всю правду о ее неродившемся ребенке?

— Станислас навестил меня в июне прошлого года, — взволнованно начала Эмили. — К тому времени я не видела его больше двух лет… с тех пор как у меня кончились деньги. Он был само раскаяние. Сказал, что недавно чудом избежал смерти и это совершенно изменило его. Клялся, что постарается стать хорошим мужем, что будет верен мне, что любит меня.

Задумавшись, она крутила бокал между пальцами.

— Я уже давно не любила его… Слишком много было предательств. Но на этот раз он казался таким искренним, так сожалел о своем поведении в прошлом, что мне захотелось попытаться еще раз. Брак для меня всегда был делом святым. Понимаю, что это давно вышло из моды, но ничего не могу с собой поделать.

Эмили подняла глаза. Стив не отрывал от нее взгляда.

— Мы легли в постель вместе, — продолжила она ничего не выражающим тоном. — Но я совершенно забыла о том, что давно не принимала противозачаточных таблеток — да и какой в этом был смысл, если Станислас не появлялся дома годами, — и забеременела. — Теперь Эмили сосредоточенно смотрела внутрь бокала, полного золотистого вина. — Как оказалось, его искренность была напускной. Умершая тетка завещала мне немного денег, и он оставался со мной лишь до тех пор, пока не вытянул их у меня. Как выяснилось позднее, для того чтобы организовать очередную экспедицию.

— Эмили…

Стив успокаивающим движением накрыл руку Эмили теплой ладонью.

— Когда Станислас в первый раз после своего визита связался со мной, я была уже на третьем месяце беременности. Ему нужно было еще денег, поэтому-то он и позвонил. Но у меня уже ничего не осталось. Тогда я сказала ему о ребенке. — Видно было, что она изо всех сил старается выглядеть спокойной. — На следующий день Станислас погиб. Норман, разумеется, во всем обвинил меня.

— А что потом?

— Печальное известие настигло меня в нашем тогдашнем доме. В тот вечер мне предстояла встреча с предполагаемым издателем моей второй книги. Поэтому, несмотря на состояние, в котором я находилась, узнав о смерти мужа, мне пришлось выйти из дому. Когда я переходила улицу, какая-то машина, выскочив из-за угла, помчалась прямо на меня, несмотря на красный свет. Как потом выяснилось, за рулем ее был подросток, решивший покатать свою подружку. На следующем же перекрестке его остановила полиция. Но мне от этого было не легче, потому что, испугавшись несущейся на большой скорости машины, я отшатнулась… и упала. Это падение стоило мне ребенка. И зачем только я вышла из дому? Какая непростительная ошибка с моей стороны!

— Вы были в шоке, Эмили, и не понимали, что делаете.

— Нет, я должна была остаться дома!

— Значит, теперь вы вините себя, — констатировал Стив.

Эмили кивнула, при этом вид у нее был совсем несчастный.

— А что делали бы вы на моем месте?

— Все это время вы вели себя самым достойным образом. Чего еще можно требовать от человека?

— Может, вы и правы, — пробормотала Эмили. — Извините, Стив, я не должна была изливать вам душу.

— Ничего страшного, вы просто поделились со мной наболевшим… Собственно говоря, для меня это честь.

На губах ее появилась слабая улыбка.

— Что ж, можно сказать и так.

— Мне очень жаль, что вы потеряли ребенка, — осторожно произнес Стив.

Лишь Айрин и Глэдис знали, как желала она этого малыша, несмотря даже на то что давно уже не любила человека, от которого его зачала, и каким ударом стала для нее эта потеря. Выдернув руку, Эмили попыталась принять непринужденный вид.

— Однако эта печальная страница моей жизни принадлежит прошлому. Вон идет официант. Вряд ли мне доведется попасть сюда еще раз, так что надо пользоваться моментом.

Время откровений прошло, огорченно подумал Стив. Однако он не мог не понимать, что за короткий промежуток времени успел многое узнать об Эмили. Жалко только, что, полагая, что он должен обзавестись женой, она никак не желала видеть в этой роли себя. Да еще призрак Станисласа, незримо витающий между ними, осложнял ему задачу.

Так каковым же должен быть его следующий шаг? Нужно заговорить ее, решил Стив. Заставить успокоиться, отвлечь чем-нибудь.

— Вы когда-нибудь путешествовали вместе с мужем? — спросил Стив.

— Поначалу да, — ответила Эмили и сдержанно описала свои впечатления от Красного моря и Полинезии.

После этого разговор коснулся работы Стива, затем кино и политики. Догоревшую свечу сменили на новую. Нескрываемое удовольствие, полученное Эмили от эскалопа и шоколадного мусса с ликером, тронуло его. Большинство женщин, с которыми он ранее встречался, воспринимали ужины в ресторане как должное. Но Эмили, судя по нескольким оброненным ранее фразам, некоторое время жила почти что на грани нищеты. Этому пора положить конец, подумал Стив и после кофе решил, что настала пора перейти к осуществлению следующего пункта плана.

— Как давно вы ездили в отпуск? — спросил он.

— Отпуск? А что это такое? — рассмеялась Эмили.

— Я хочу вам кое-что предложить… Только прежде, чем что-нибудь сказать, выслушайте меня.

Улыбка ее увяла, во взгляде появилась настороженность. Протянув руку, Стив смахнул приставшую к уголку рта Эмили крошку шоколада, заметив, как потемнели при этом ее глаза и дрогнули губы.

— Через пару недель, — начал он, — я должен забрать Долли домой, в Виргинию, на школьные каникулы. Мне хочется, чтобы вы провели несколько дней в Англии. Я встречу вас в Хитроу, мы поживем в снятом мною коттедже, а потом съездим за Долли. Вы ей понравитесь, я знаю. И не только потому, что вы известная писательница.

— Едва ли меня можно назвать известной писательницей, — возразила Эмили, чувствуя, что у нее кружится голова. Стив в очередной раз совершенно сбил ее с толку. Это предложение могло означать только одно — любовную связь. И все расходы он, судя по всему, брал на себя. — Я не могу этого сделать, — пробормотала она.

— Но почему? Ведь занятия со студентами скоро закончатся. Лучшего времени для отдыха не придумаешь.

— Стив, у меня нет денег, — ответила Эмили с плохо скрываемым раздражением. — Гонорар за первую книгу и деньги, вырученные от продажи дома, ушли на уплату долгов, а моя заработная плата просто смехотворна. У меня нет денег на поездку в Англию, а принять их от вас я никак не могу.

— Совершенно не понимаю почему.

— Как бы вы ни были богаты, вам не удастся меня купить!

— Вы будете спать в комнате для гостей, Эмили, — спокойно сказал Стив.

— Вы сама любезность, — заметила язвительно Эмили.

Возможно, насчет любовной связи она ошиблась, но какое это имеет значение? Один его поцелуй — и ее можно будет смело укладывать в постель, поэтому ни о какой Англии не может быть и речи.

— Я прошу вас сделать мне одолжение, только и всего, — не отставал Стив. — Мне хочется, чтобы вы познакомились с Долли и дали мне кое-какие советы. Бывают времена, когда она меня почти пугает. Я совершенно не представляю, как нужно вести себя с тринадцатилетними девочками.

— И вы думаете, что я знаю?

— По крайней мере, вы ею когда-то были, — возразил он с улыбкой, и ей захотелось улыбнуться в ответ.

— Я не могу ехать, — повторила Эмили с уверенностью в голосе. — Ваши уговоры бесполезны.

Взгляд Стива посуровел.

— Послушайте, Эмили, вы заставляете меня быть неделикатным… Пришло время платить по долгам. Некогда я спас вам жизнь и в ответ прошу помочь мне.

— Вот что значит настоящий бизнесмен! — воскликнула она. — Вы своего не упустите!

— Я предупреждал. К тому же вряд ли путешествие в Англию можно считать тяжелой расплатой, — возразил Стив.

На миг Эмили позволила себе представить зеленые луга и достопримечательности древней Англии. Отдых был ей отчаянно необходим, к тому же она всегда любила Англию, несмотря на всю сложность отношений со Станисласом.

— Я не поеду, — повторила Эмили, допивая кофе.

— Значит, то, что я спас вам жизнь, для вас ничего не значит?

— А что вы за это хотите, медаль?

— Я хочу, чтобы вы встретились с Долли и высказали мне свое мнение: должен ли я оставить ее на следующий год в Англии или забрать домой. Только и всего.

Он явно не собирался сдаваться.

— Будем честными, Стив. Когда вы целовали меня, то не могли не видеть результата. Поэтому, даже если вы пообещаете не прикасаться ко мне, я вам не поверю. Вот основная причина, по которой я не могу ехать в Англию.

— Во-первых, — возразил он резким тоном, — вы равняете меня со Станисласом, что мне совсем не нравится. Во-вторых, вы не совсем искренни, потому что прежде всего не доверяете себе. Вы хотите меня так же сильно, как я — вас. Не спорьте, ведь я держал вас в своих объятиях и знаю, о чем говорю.

Правота его слов разозлила Эмили еще больше.

— Я никуда не еду, сколько раз вам говорить! Прекратите этот разговор!

— Хорошо, но только на время. Я все равно не отстану.

— У вас, без сомнения, есть трудности со словом «нет».

— А у вас со словом «да». Вы просто боитесь вновь вернуться к жизни, вот в чем проблема. Никогда не думал, что вы трусиха… но, видимо, я ошибался.

Лицо Эмили вспыхнуло.

— Я уже побывала замужем за человеком, годами обманывавшим меня, постоянно рисковавшим своей жизнью и жизнью других людей ради собственного удовольствия. И теперь вы предлагаете мне вновь связать мою жизнь с ныряльщиком… с вами? Избавьте меня от этого!

— Перестаньте наклеивать на меня ярлыки! Я представляю собой гораздо большее, нежели просто ныряльщик.

Внезапно Эмили почувствовала крайнюю усталость.

— Послушайте, Стив, я вовсе не хочу с вами ссориться. Вы действительно спасли мне жизнь и заслужили мою благодарность, но это отнюдь не значит, что я обязана делать все, что вам хочется.

Вытащив бумажник, Стив сделал знак официанту.

— Пойдемте отсюда.

Уплатив по счету, он помог ей подняться.

— До тех пор, пока вы не заговорили об Англии, все было великолепно. Спасибо вам.

— Я провожу вас домой.

— Вы разочаруетесь еще больше.

— Для меня еще ничего не потеряно, — заверил ее он и жестом пригласил Эмили к выходу из ресторана.

Всю дорогу до коттеджа они провели в молчании. Быстро выскочив из машины, Стив открыл перед ней дверцу, и, выбравшись наружу, Эмили оказалась совсем рядом с ним. Она смутилась и пробормотала:

— Спокойной ночи.

И тут Стив сделал то, что весь этот вечер казалось неизбежным, — обнял ее и поцеловал так, будто Эмили была женщиной, которую он ждал всю свою жизнь. Поцеловал с таким жаром, что она сдалась безо всякого сопротивления. Более того, ее руки обвились вокруг его шеи, и, прижавшись к нему всем телом, Эмили почувствовала между своих губ горячий язык Стива. Он крепче сомкнул руки на ее талии, прижимая к себе все плотнее.

За время своего брака Эмили никогда не желала Станисласа с такой силой и страстью, как сейчас Стива. И тут она услышала, как он еле слышно простонал:

— Эмили, ты так прекрасна… Как я тебя хочу…

Заглянув ему в лицо, Эмили увидела желание, горящее во взоре Стива. Затем он вновь стал осыпать поцелуями ее лоб, веки, щеки, губы, заставляя задрожать как лист на ветру.

Поцелуи становились все жарче. Но этого Эмили уже было мало. Ее руки лихорадочно блуждали по его плечам, спине, пока не легли на крепкие ягодицы. Снова застонав, Стив еще сильнее прижал ее к себе.

— Пойдем внутрь… Я хочу заняться с тобой любовью.

Разве ей не хотелось того же? Готовая уже согласиться, Эмили невольно взглянула на свой маленький коттедж, в котором находила прибежище последние несколько месяцев. Ее дом. Ее крепость.

Неужели она рискнет всем этим и ляжет в постель с едва знакомым мужчиной? С мужчиной, привыкшим к тому, что женщины сами падают в его объятия?

— Мы не должны этого делать! — заявила она голосом, не похожим на ее. — Мы не любим друг друга, нельзя же ложиться в постель только из… похоти! То, что существует между нами, не имеет ничего общего с чувствами. Или хотя бы с настоящей привязанностью.

— Но, может быть, именно так мы и сможем привязаться друг к другу? — хрипло спросил Стив.

— А если нет, что тогда? — Собравшись с силами, Эмили отстранилась от него. — Именно так я и поступила в девятнадцать лет, когда бросилась без оглядки в объятия Станисласа, а потом долгие годы расплачивалась за свое легкомыслие.

— А как вам нравится такой вариант: вы бросаетесь в мои объятия, и потом оказывается, что это было верным решением?

— Затем вы уезжаете в очередную экспедицию, а я остаюсь здесь умирать от беспокойства. Нет, Стив, это я уже проходила, и мне ненавистен ваш вариант.

— А что, если я откажусь от экспедиций?

— О чем вы говорите? Отказаться от столь важной для вас вещи? — Отступив назад, Эмили внимательно всмотрелась в его хмурое лицо. — Вы уверены в том, что не любите меня?

— Нет, — спокойно ответил Стив. — Я не понимаю, что такое любовь.

Так, значит, вся эта сцена была лишь искусной игрой. Именно это Эмили и подозревала.

— Если по моей вине вы лишитесь своего увлечения, то рано или поздно возненавидите меня, я это знаю. Может быть, в другой жизни у нас с вами был бы шанс. Но в этой слишком многое против нас. А случайные связи я никогда не заводила и заводить не собираюсь. — Она огладила помявшееся платье. — Послушайте, уже поздно, а завтра у меня занятия. Спасибо за ужин, и желаю удачи с Долли. Ведите машину осторожнее.

— Я позвоню вам на неделе насчет Англии, — как ни в чем не бывало, заявил Стив. — Подумайте об этом, Эмили. Неужели вы собираетесь всю оставшуюся жизнь провести в страхе перед призраком Станисласа?

— Все не так-то просто.

— По-видимому, это действительно так.

Слегка кивнув, Стив повернулся и сел в машину. Чуть отъехав, он лихо развернулся и умчался прочь.

А Эмили осталась стоять где стояла. Эта неделя ровным счетом ничего не изменит. Она никуда не поедет с ним, и чем скорее Стив Рэмфорд поймет это, тем лучше. Это вовсе не трусость, а обыкновенный здравый смысл, взрослый взгляд на вещи, чувство ответственности. В девятнадцать лет у нее ничего подобного не было и в помине.

 

8

Четыре дня спустя Эмили слезала со своего велосипеда возле бунгало Айрин, которая уже открыла дверь.

— Привет! Глэдис уже здесь, мы устроились на заднем дворике.

— Я привезла бутылку вина, — сообщила Эмили.

— Прекрасно! Цыпленок уже жарится.

В бунгало Айрин царил вечный беспорядок. Она тренировала университетскую баскетбольную команду и крутила роман с парнем по имени Джерри, живущим неподалеку со своей матерью. Выйдя на залитый солнцем задний дворик, Эмили на секунду зажмурилась.

— Привет, Глэдис!

Низенькая, полная и ленивая Глэдис была замужем за Мартином, океанографом, который летом почти все время находился в плавании. Увидев Эмили, она махнула ей рукой.

— Выглядишь, как всегда, великолепно, — отметила Глэдис с легкой завистью в голосе. — Правда, под глазами круги. В чем дело? Студенты замучили?

На самом деле после решительного разговора со Стивом Эмили совсем потеряла сон.

— Ты же знаешь, как это бывает, — с беспечным видом ответила она. — Все внезапно поняли, что курс вот-вот завершится, и решили выучить английский за оставшиеся три занятия.

Глэдис преподавала на курсах французского языка и вполне понимала подругу.

— Бедняжка, — посочувствовала она.

В это время Айрин разложила цыпленка по тарелкам и вытащила из холодильника салат и любимые Глэдис высококалорийные сласти.

— О, кремовый торт! Пища богов! — воскликнула Эмили. — Хорошо, что мне придется возвращаться домой на велосипеде… Да, Глэдис, забыла тебя спросить о сестре. На прошлой неделе ты говорила, что ей сделали анализы.

Глэдис помрачнела.

— Результаты получены только вчера. У нее опухоль щитовидной железы, на следующую неделю назначена операция.

— Это серьезно?

Подруга грустно улыбнулась.

— Могло быть и хуже.

— Почему ты ничего не говорила раньше? — спросила явно расстроенная Айрин. — Какая жалость!

— Я собиралась, просто не хотела портить вам сегодняшний вечер. Кроме того, вчера мне удалось переговорить с Мартином — на следующей неделе, как раз к операции Сары, он будет здесь. Так что будем надеяться, что все образуется.

— Никогда не знаешь, чего ожидать, — философски заметила Эмили. — Живешь своей обыденной жизнью, и вдруг случается нечто, что буквально выбивает тебя из колеи.

— Да, тут есть над чем задуматься, — согласилась Айрин. — Сара всегда выглядела такой здоровой. Кто бы мог предположить, что она больна? Возьмем, например, меня — я уже начинаю подумывать: а не разорвать ли помолвку с Джерри? Стоило ему сказать матери о том, что мы в июле собрались отдохнуть недельку на море, как у нее тотчас же случился приступ астмы. Сейчас она опять выглядит здоровой как ломовая лошадь и, вероятно, переживет меня.

Глэдис рассмеялась.

— Можешь попытаться. Разорвать помолвку, я имею в виду. Может быть, это немного встряхнет Джерри и заставит понять, что ему не век куковать с мамочкой, надо и о своей жизни подумать.

— Иногда он бывает очень мил, — вздохнула Айрин. — Ох уж эти мужчины! Почему мы не можем жить ни с ними, ни без них? Кстати, Эмили, что у тебя там случилось с тем парнем, со Стивом?

— Да, Айрин рассказала мне о нем, — оживилась Глэдис.

— Ничего особенного, — ответила Эмили.

— Выкладывай все! — потребовала Айрин.

Многие годы у них троих не было друг от друга секретов, и это доверие никогда не было предано. К тому же Эмили не сомневалась, что подруги разделят ее точку зрения.

— Мы поужинали вместе. Он хотел, чтобы я провела некоторое время в Англии, вроде бы для того, чтобы встретиться с его дочерью, которая там учится. На самом же деле подразумевалась любовная интрижка.

— И когда ты улетаешь? — спросила Глэдис.

— Никуда я не улетаю, — удивилась Эмили. — Я отказалась.

— Что ты сделала? — взвизгнула Айрин.

— Но почему? — недоуменно спросила Глэдис.

— Я не собираюсь вступать в интимные отношения с человеком, которого совсем не знаю.

— Я его видела, — заявила Айрин. — Такие мужчины встречаются не часто. Особенно в наших местах.

— Он спас тебе жизнь, — добавила Глэдис. — Ты его должница!

— Отвергнуть его было безумием!

— Совсем свихнулась!

— Кроме того, тебе действительно необходимо отдохнуть!

— Мы одолжим тебе денег на поездку!

— Конечно, одолжим. Отличная идея, Глэдис! Эмили зажала уши.

— Прекратите немедленно! Я никуда не еду!

— А мы считаем, что ехать надо, — решительно заявила Айрин. — Ты должна нас послушаться.

— Ты же ведь разлюбила Станисласа еще при его жизни, — заметила Глэдис. — Так что с этим все в порядке.

— Но Стив тоже ныряльщик, — привела Эмили самый веский аргумент в пользу своего решения.

— Что ж, значит, у тебя будет шанс удержать его от этих дурацких экспедиций, — не сдавалась Айрин. — Взгляни на себя, ты прекрасно выглядишь, у этого человека явно губа не дура.

— Но…

— Пора тебе оттаивать, Эмили.

— Глэдис, ну как мне вам объяснить… — огорченно начала Эмили, но подруга тут же перебила ее:

— Мы с Айрин уже начали беспокоиться, что в нашей дыре тебе совершенно не с кем знакомиться. А если хотя бы половина из того, что мне рассказывала Айрин, правда, то это парень что надо. Соглашайся.

— Знаешь, Эмили, главное даже не в этом, — сказала Айрин. — Допустим, ты не хочешь снова выходить замуж, но тебе нужен ребенок.

Это было правдой. Она хотела иметь ребенка с тех пор, как себя помнила.

— Вот он, твой шанс, — продолжала увещевать Айрин. — Поезжай в Англию, забеременей и возвращайся домой.

— А мы пока будем вязать малышу пинетки, — добавила Глэдис. — Розовые и голубые.

— Вязать будешь ты, — отрезала Айрин. — А я куплю ему хорошенькие ползунки, детям они нравятся… Махровые с какими-нибудь забавными рисунками, — подумав, уточнила она.

— Прекратите! — закричала Эмили, стискивая голову ладонями. — Вы что, напились — мне ехать в Англию, чтобы сделать себе ребенка!

— Мы трезвы как стеклышко, — возразила Айрин. — Так что прислушайся к нашим советам.

— Плюс ко всему получишь удовольствие, — лукаво добавила Глэдис, заставив Эмили густо покраснеть. — Ага, значит, ты не так уж безразлична к нему. Это внушает некоторые надежды.

— Стоит ему только взглянуть на меня, как колени мои подгибаются, а сердце замирает от восторга, — призналась Эмили. — И это у меня, решившей больше не иметь дела с мужчинами!

— Я отвезу тебя в аэропорт, — решительно заключила Айрин.

— И не забудь то, что мы сказали о деньгах, — добавила Глэдис.

Сердце Эмили сжалось.

— Это очень благородно с вашей стороны. Но я…

— Не будешь же ты просить у него денег всякий раз, когда тебе захочется купить плитку шоколада, — перебила ее Глэдис.

— Не забудь привезти нам сувениры, — поддразнила Айрин.

— Если я поеду, — все еще не сдавалась Эмили.

— Конечно, поедешь! — воскликнули подруги хором.

— Но у меня никогда не было любовной связи, — беспомощно произнесла Эмили. — Я совершенно не знаю, как себя вести.

— Доверься природе, она подскажет, — заявила Глэдис, театрально закатив глаза. — Хотя вреда не будет, если ты захватишь с собой ночную рубашку посексуальнее.

— А ну-ка помогите загрузить посудомойку, — вмешалась в разговор Айрин, с улыбкой глядя на вновь покрасневшую подругу.

Поднявшись с плетеного кресла, Эмили начала собирать тарелки. О чем она только думала, терпеливо выслушивая нелепые советы подруг? Поехать в Англию с тем, чтобы забеременеть?!

Вечеринка закончилась через полчаса. И всю дорогу назад, глядя на маленький кружок света, отбрасываемый велосипедной фарой, Эмили думала не о сексуальных ночных рубашках, а о детях.

Будучи единственным и горячо любимым ребенком, она всегда мечтала о брате или сестре и очень любила играть в куклы. Позднее, уже подростком, Эмили закончила курсы нянь и во время летних каникул подрабатывала в детских садах. Выйдя замуж за Станисласа, она не сомневалась, что родит ребенка еще по истечении первого года замужества, и была страшно разочарована, когда муж ясно дал понять, что не хочет этого.

Еще до брака Станислас тщательно уклонялся от обсуждения этого вопроса, и только романтическое ослепление, свойственное молодости, помешало Эмили отреагировать на столь тревожный сигнал. Сразу после свадьбы он высказался по этому поводу вполне недвусмысленно: ему, мол, не нужны вопящие маленькие ублюдки. А затем, некоторое время спустя, Эмили узнала, что была далеко не единственной женщиной, с которой он спал. Слезы, обвинения, яростные ссоры не дали никакого эффекта. Вернее, привели к обратному результату — Станислас окончательно потерял интерес к жене.

Иногда ей казалось, что со временем почти непреодолимое желание иметь ребенка пройдет, но не тут-то было. А в следующий день рождения ей исполнится тридцать лет. Время уходило.

Будучи реалисткой, Эмили понимала, что рождение ребенка плохо совместимо с литературной деятельностью. Более того, помешает ей подрабатывать на стороне и вообще жить общественной жизнью. Однако ей хотелось стать матерью, и все остальное не имело никакого значения.

Потеря ребенка восемь месяцев назад явилась для нее страшным ударом. То, что она не любила отца ребенка, не играло никакой роли — беременность воплотила мечту всей ее жизни.

А действительно, не поехать ли ей в Англию с тем, чтобы, заведя роман со Стивом, забеременеть от него?

Сможет ли она поступить подобным образом?

И сможет ли не поступить?

В зале прибытия аэропорта Хитроу было прохладно. Ожидающий у стойки Стив был одет легко — в летние брюки и в рубашку с открытым воротом, — однако на душе у него было отнюдь не легко. Совсем наоборот.

В любой момент могла появиться Эмили.

Разве можно было забыть раздавшийся несколько дней назад звонок? Она сообщила, что согласна приехать в Англию. Даже несмотря на то что ей удалось освободиться от работы только на четыре дня, неожиданное известие доставило ему несказанное удовольствие. Правда, на вопрос, в чем причина столь неожиданного изменения решения, Эмили ответила уклончиво.

Что ж, у него будет четыре дня на то, чтобы выяснить это. Стоит ли ему попытаться соблазнить ее прямо сегодня?

Не надо спешить, Стив, сказал он себе. Всему свое время.

Появились первые пассажиры, и сердце его невольно забилось сильнее. Затем он увидел в дверях высокую черноволосую женщину. Остановившись на мгновение, она огляделась с видом животного, очутившегося в непривычной и враждебной обстановке. Чувствуя себя не совсем в своей тарелке, Стив приветственно помахал рукой и двинулся ей навстречу.

Заметив его, Эмили сделала пару неуверенных шагов вперед.

— Эмили, рад вас видеть, — сказал он, целуя ее по-европейски в обе щеки, показавшиеся ему очень холодными.

Глаза ее были полны неприкрытого ужаса. Неужели она уже сожалеет о своем решении?

— Устали? — спросил он.

— Немного… В самолете мне почти не спалось, к тому же я совсем потеряла счет времени. Понятия не имею, который теперь час.

— Ничего, мы поедем за Долли только завтра. Успеете отдохнуть.

Взяв Эмили за руку, Стив снова удивился, насколько холодны ее пальцы.

— Вы уже жалеете о том, что приехали? — спросил он.

— Не знаю… — неуверенно ответила она.

— А я очень этому рад. Хотите есть?

— Пожалуй, да… Вы же знаете, как кормят в самолетах.

— Я так и думал, поэтому заказал столик в ресторане. Потом мы поедем в мой коттедж и вы сможете отдохнуть. Из его окон открывается прекрасный вид.

— Звучит заманчиво, — пробормотала Эмили. — Смотрите, вот мои чемоданы, — показала она на ленту транспортера.

Взяв багаж, Стив проводил ее на стоянку автомобилей.

— Это ваша машина? — спросила она, усаживаясь на кожаное сиденье.

— Легче держать здесь свою, чем каждый раз брать в аренду.

— За обед буду платить я! — с вызовом заявила Эмили.

— Разумеется, нет. Что это пришло вам в голову?

— Вы и так оплатили мой перелет и вовсе не должны платить за еду.

— Вы моя гостья, и давайте прекратим говорить об этом.

Она сердито надула губы. И только неимоверным усилием воли Стиву удалось удержаться от того, чтобы поцеловать их. Добравшись до центра города, он остановил машину.

— Отсюда пойдем пешком. Посмотрите город.

Продолжая разговор, Стив провел ее по улицам, сверкающим витринами одних из самых шикарных и дорогих магазинов в мире. Вид уникальных ювелирных изделий, наимоднейшей одежды, кожгалантереи и обуви ручной работы заставил Эмили несколько расслабиться.

— Обратите внимание, я даже не предлагаю купить вам какой-нибудь подарок, — сдержанно заметил Стив.

Ее улыбка казалась почти естественной.

— Любое из этих платьев превосходно подошло бы для работы в моем саду.

Лично он с удовольствием купил бы ей вот это роскошное неглиже… с тем, разумеется, чтобы впоследствии медленно и с наслаждением снять его…

С того места, где стоял их покрытый белоснежной льняной скатертью столик, открывался прекрасный вид на реку. Пообедав с большим аппетитом, Эмили вытерла салфеткой губы.

— Превосходно, — сказала она. — Теперь хорошо бы немного отдохнуть, а то я сплю на ходу.

По дороге к коттеджу Стив, желая показать Эмили красоты местных пейзажей, старался держаться менее загруженных транспортом боковых дорог. Одновременно он рассказывал об истории края, населенного в основном мелкими фермерами, сохранившими старинные семейные традиции ведения хозяйства.

— Господи, я болтаю как заправский гид, — наконец запыхавшись, закончил он. — Как вы себя чувствуете?

— Устала, — призналась Эмили с вымученной улыбкой. — Самолеты летают слишком быстро, и разница во времени дает о себе знать. К тому же я не совсем уверена в том, что мне вообще следовало прилетать сюда.

— Вы ведете себя так, будто я собираюсь наброситься на вас в ту же минуту, как мы переступим порог моего коттеджа.

— А это неправда, Стив?

— Да нет же, черт побери! — возразил он, не совсем уверенный в том, кого именно пытается в этом убедить.

— О, взгляните, — восхищенно воскликнула она, как только машина сделала очередной поворот, — какая красота!

Не слишком изощренный способ смены темы разговора, подумал Стив. И зачем только он сказал, что не собирается набрасываться на нее? Разве можно соблазнить женщину, не прикасаясь к ней? Что с ним такое происходит, такое поведение присуще скорее двадцатилетнему юнцу, чем опытному мужчине.

— Из окна моего коттеджа вид гораздо лучше, — сообщил он.

Пятнадцатью минутами позже они въехали в небольшой чистый городок и, миновав его, свернули на проселочную дорогу, ведущую к деревянному дому с двускатной крышей.

— Вот мы и приехали, — сказал Стив.

Оставшаяся часть дня надолго запомнилась ему как наиболее мучительное время в жизни. Он показал Эмили комнату для гостей, в открытое окно которой вливался запах роз, высаженных вдоль забора, и угостил ее превосходным деревенским ужином. Он занимал ее разговором, стараясь при этом так, как никогда ранее. Ему даже удалось заставить Эмили пару раз рассмеяться. Но к концу ужина она уже зевала, не скрывая этого.

— Извините, Стив, но я почти не спала со вчерашнего утра и просто валюсь с ног.

— С горячей водой тут полный порядок, — сказал он, — так что не стесняйтесь, примите душ. И спите столько, сколько вам заблагорассудится.

Внезапно наклонившись, Стив поцеловал ее в щеку, заставив Эмили отпрянуть быстрее, чем это было необходимо, и с вежливой улыбкой исчезнуть за дверью.

План обольщения… Ничего смешнее нельзя было и придумать. Совершенно очевидно, что она уже жалеет о своем приезде сюда и, более того, ясно дала понять, что ни о каком романе не может быть и речи. Неужели весь его замысел лишь пустые фантазии?

Что бы ему ни казалось ранее, все это, по-видимому, осталось в прошлом и больше не повторится. Эмили приехала сюда, чтобы осмотреть местные достопримечательности, познакомиться с Долли и купить друзьям сувениры. Просто на заслуженный отдых, который он ей и обещал. Не более того.

 

9

Эмили проснулась рано, проспав целых восемь часов подряд. Шторы остались незакрытыми, и в комнату проникал бледно-розовый утренний свет. Поднявшись с постели, она выглянула в окно. В низинах еще стелился туман, однако верхушки деревьев уже освещали первые лучи солнца. Легкий ветерок доносил аромат роз.

Не раздумывая, Эмили натянула джинсы, свитер и спортивные туфли, стараясь не шуметь, спустилась в холл и, выйдя на террасу, с наслаждением вдохнула чистого воздуха. Окончательно решив вступить со Стивом в интимные отношения, она спала в эту ночь как убитая.

Хотя откуда ей знать, хочет ли этого он сам? Стив вел себя скорее как брат или дядя. Целуя, он даже не прикоснулся к ней руками и, не переставая, говорил весь вечер, словно пытаясь избежать возможных осложнений в отношениях.

Правда, отвечая на вопрос о своем самочувствии, Эмили тоже слегка погрешила против истины. Она сказала, что устала, но это было отнюдь не всей правдой. На самом же деле намерение забеременеть от Стива, показавшееся в разговоре с подругами за бутылкой вина таким осуществимым, при встрече с предполагаемым отцом ребенка представилось далеко не столь разумным и легко выполнимым.

Не надо было ей сюда приезжать. Вот тебе и подруги! Разве настоящие подруги уговаривают человека согласиться на идиотскую авантюру, не имеющую ни малейшего шанса на успех?

Спустя полчаса совершенно проснувшаяся и испытывающая зверский голод Эмили вернулась в дом так же тихо, как и покинула его. Уверенная в том, что Стив еще спит, она направилась к ванной комнате, надеясь чуть позже поживиться чем-нибудь в кухне.

Внезапно дверь ванной распахнулась и на пороге появился Стив, на котором было лишь обвязанное вокруг бедер полотенце. Вскрикнув от неожиданности, Эмили уткнулась в его обнаженную грудь и внезапно для себя оказалась в его объятиях. О Боже, подумала она, какое блаженство!

Руки его сомкнулись еще крепче. Что-то пробормотав, Стив зарылся лицом в ее волосы и стал покрывать поцелуями шею, затем, оттянув ворот свитера Эмили, проследил губами контур ключицы.

Закинув руки ему за шею, она ласкала горячую кожу тугих рельефных мышц, ощущая запах хвойного мыла и чувствуя всем телом его возбуждение. Ей хотелось Стива. Хотелось прямо здесь и сейчас. Хотелось узнать о нем все, что только может узнать женщина о мужчине, и отдать ему себя всю.

— Стив, — прошептала Эмили, — о, Стив, люби меня…

Приподняв голову, он заглянул ей в глаза.

— Я тоже хочу этого, не могу выразить, как хочу… Но ты уверена, Эмили?

— Больше, чем когда-либо в своей жизни, — прошептала она.

— Ты так откровенна, это просто замечательно.

— Вчера вечером мне показалось, что я тебя больше не интересую.

— А я подумал то же самое о тебе, — усмехнулся Стив.

— Действительно?

— Значит, я был не прав?

— Мы оба были не правы, — заверила Эмили, глубоко тронутая его словами, и положила его руку себе на грудь. — Приласкай меня, Стив…

Сегодня утром, торопясь спуститься вниз, она не стала надевать бюстгальтер. Почувствовав это, Стив изменился в лице и, медленно проведя пальцами по мягкой выпуклости до ее вершинки, наклонился для поцелуя. Призывно открыв губы, Эмили встретила его на полпути.

Даже сейчас, еще до того, как заняться с ним любовью, она знала, что Стив охотно примет все, что ей захочется отдать, поэтому доверилась ему, вручая свои тело и душу. И когда он довольно грубо задрал на ней свитер, торопясь добраться до обнаженного тела, лишь заметила:

— Это нечестно.

От его ответной улыбки ноги ее сразу стали как ватные.

— Что нечестно, дорогая?

— На тебе только полотенце, а на мне масса одежды. Будучи женщиной современной, я требую равенства.

— К тому же полотенце уже упало.

Опустив взгляд, Эмили покраснела.

— Действительно…

— В интересах соблюдения равенства я должен уложить тебя в постель и снять с тебя все до последней нитки.

— Звучит многообещающе, — сказала она с улыбкой.

Взяв ее на руки, Стив отнес Эмили в спальню, открыв дверь ногой.

— Хочу, чтобы ты знала… я принес тебя сюда не просто для того, чтобы переспать. Если честно, я еще не знаю, что ты для меня представляешь, но между нами есть нечто особенное.

Но Эмили не хотелось разговоров, особенно разговоров о будущем. Потянувшись к нему, она поцеловала его в губы, отметив горящий желанием взгляд. Остановившись возле кровати, Стив положил ее на смятые простыни.

— Этой ночью я мечтал о тебе. И вот ты здесь, в моей постели.

— Там, где мне хотелось быть, — прошептала она.

Обнаженный Стив склонился над ней и поцеловал со страстным нетерпением. Притянув его к себе, Эмили наслаждалась близостью их тел и силой желания партнера. Сердце ее билось как бешеное, что было сил она прижалась грудью к обнаженному торсу Стива.

— Кажется, ты что-то говорила насчет одежды? — пробормотал он.

Она счастливо рассмеялась.

— И что ты собираешься с ней делать?

Стив приподнялся на руках.

— Сейчас покажу.

Медленно, с тщательно сдерживаемым нетерпением, он потянул вверх ее свитер, пока груди не оказались на свободе.

— Я и не представлял, что ты настолько красива. Скажи, что это не сон, Эмили, — попросил Стив после минутного молчания.

— Не сон, — подтвердила она и добавила: — Теперь я покажу тебе.

Приподнявшись на кровати, она сняла свитер через голову. Черные как смоль волосы упали на груди, полуприкрыв и одновременно подчеркнув их совершенство. Взяв одну из прядей, Стив щекотать ее кончиком напрягшиеся соски, затем, нагнувшись, продолжил делать это губами до тех пор, пока Эмили не застонала от удовольствия. Тогда, уложив ее обратно на подушки и расстегнув молнию джинсов, он стянул их с нее.

Почувствовав его пальцы на своих бедрах и не в силах сдержать довольного возгласа, Эмили выгнулась навстречу и тут же почувствовала всем телом вес и возбуждение Стива.

Как глупо с ее стороны было думать, что ему ее больше не хочется, когда каждое нетерпеливое прикосновение, каждое содрогание тела свидетельствовало об обратном. Желая поскорей ощутить Стива внутри себя, Эмили подалась к нему и внезапно подумала: «Сейчас я получу то, зачем приехала сюда: совокупление со Стивом. И возможную беременность, ребенка, о котором всегда мечтала…»

А ведь в последние несколько минут мысли о ребенке совершенно вылетели из ее головы. Отвернувшись, Эмили закрыла глаза, чувствуя себя так, будто ее окатили холодной водой. Стив не скрывал своих намерений, тогда как она собиралась обмануть его, использовать в своих целях. Можно ли было так поступать — ответить на искренность ложью?

— Эмили, что с тобой? Я сделал тебе больно?

В голосе Стива звучала такая забота, что стыд охватил ее с новой силой. Она не могла поступить подобным образом, как бы ей ни хотелось ребенка, лгать ему словами или делами было просто невозможно. Он этого не заслуживал.

— Мне… мне нужно кое-что тебе сказать, — пробормотала Эмили.

Приподнявшись на локте, Стив отвел упавшие ей на лицо волосы.

— В чем дело, дорогая?

— Дело в причине, по которой я приехала сюда, — торопливо начала он, боясь передумать, — Стив, мне так стыдно говорить тебе это!

— Говори, Эмили.

— Я всегда мечтала стать матерью. Но Станислас не хотел детей, хотя сказал мне об этом только после свадьбы. А мне скоро уже тридцать. Поэтому-то я и решила приехать сюда, переспать с тобой и, может быть, забеременеть… О, Стив, я понимаю, что это звучит ужасно, прости меня!

Его лицо помрачнело.

— Но что заставило тебя признаться мне? Потому что, должен сказать, я даже не подумал о том, что надо предохраняться.

— Я не могла использовать тебя подобным образом, — ответила Эмили еле слышно. — Или обманывать. Это было бы нечестно.

Стив повернул ее лицо к свету.

— Так, значит, все это было лишь игрой? — хрипло спросил он. — Ты только имитировала страсть, надеясь забеременеть?

— Нет!

— Ты в этом уверена?

— Стив, поверь, мне хотелось тебя так, как никогда не хотелось Станисласа. Я не могу ни объяснить этого, ни понять, но это правда. Неужели ты полагаешь, что я легла бы с тобой, если бы было по-другому?

— Может быть… В конце концов, что я о тебе знаю?

— Я никогда не спала ни с кем, кроме Станисласа. Да и секс с ним стал мне ненавистен почти с самого начала. В постели он был так же эгоистичен, как и во всем другом. — Слова потекли словно сами собой. — Как бы я могла лечь с тобой, если бы не хотела? — Она нахмурилась, подбирая более точные выражения. — Это походило бы на то, как если бы я написала книгу не с помощью моего воображения, а списала бы ее у кого-нибудь другого. Неужели ты этого не понимаешь? К тому же, — добавила Эмили с вызовом, — если бы мне нужно было только забеременеть, я просто промолчала бы.

Стив подавил вздох облегчения.

— Полагаю, что так.

— Мне действительно очень жаль, — с грустью сказала Эмили. — Я улечу первым же рейсом… Да и вообще не стоило прилетать. Должно быть, на меня просто нашло умопомрачение. Разумеется, мне не надо встречаться с Долли, — это лишь усугубит ситуацию.

Однако Стив явно не слушал ее, у него был вид человека, о чем-то напряженно думающего. Сев на кровати, Эмили схватила свитер — несмотря на свое признание, ей все еще хотелось его, все тело ныло от неудовлетворенного желания.

Впрочем, знать ему об этом было ни к чему. Хорошего понемножку.

— Послушай, — наконец сказал Стив каким-то не своим голосом, — все это может обернуться даже к лучшему.

— Совершенно не понимаю, каким образом, — возразила она. — Я возвращаюсь домой, Стив. Сегодня же.

— Ты можешь получить ребенка, Долли — мать, а я… а я могу каждое утро просыпаться рядом с тобой в постели.

Сердце Эмили словно сжала чья-то ледяная рука.

— Что ты имеешь в виду?

— Брак, — заявил он.

— Брак?! — воскликнула она.

— Совершенно верно. Между тобой и мной. Мы поженимся. Я с радостью стану отцом твоего ребенка, а Долли будет в восторге, если у нее появится брат или сестра. Уверен, ты ей понравишься. Она сможет вернуться домой и жить с нами, так что проблема ее тоски по дому отпадет сама собой. Тебе тоже не придется подрабатывать на стороне. Я оплачу твои долги, и ты целиком посвятишь себя творчеству. Так что все складывается просто превосходно.

— Но я не хочу выходить замуж!

— Разумеется, хочешь. Тебе ведь нужен ребенок?

— Ты что, никогда не слышал о матерях-одиночках?

— Зачем же так, если есть прекрасная альтернатива, — решительно возразил Стив. — Гораздо лучше, если у ребенка будут оба родителя. Это основная причина моего желания жениться на тебе: я хочу, чтобы у Долли была мать.

Прекрасная альтернатива! Впечатление такое, будто речь идет не о таинстве брака, а о рынке акций.

— Ты не желаешь меня слушать! — сердито воскликнула Эмили. — Может быть, тебе и хочется жениться. Зато мне — нет!

— Сколько можно повторять тебе: я не Станислас!

— Может быть, и так. Хотя откуда я могу знать, пока не станет слишком поздно? Что представляет собой Станислас, я тоже поняла только после брака.

— Тогда мы можем пожить немного вместе, чтобы узнать друг друга лучше.

У него на все были ответы. Чувствуя себя несколько растерянной и крайне разочарованной, Эмили натянула свитер через голову.

— Возможно, я вообще никогда не выйду замуж, и уж ни в коем случае за еще одного ныряльщика. И хватит об этом! Давай позвоним в аэропорт, а потом позавтракаем.

К ее крайнему неудовольствию, Стив рассмеялся.

— Ты сейчас похожа на взъерошенного воробья. Остынь и подумай немного. Нам троим… нет, четверым, если родится наш ребенок, будет от этого только лучше. Все так просто.

Наш ребенок… В сердце больно кольнуло.

— Знаешь, что плохо в твоем сценарии? В нем все время говорится об удобствах… и ровным счетом ничего о чувствах.

— Хочешь сказать, что ничего не испытывала, когда я тебя целовал? — огрызнулся Стив.

— Любовь, Стив, — вскипела Эмили. — Я говорю о любви! Ты не любишь меня, а я не люблю тебя. Как же мы можем пожениться?

— Насколько я понимаю, выходя за Станисласа, ты его любила… так же, как я любил Луизу. Станислас чуть не довел тебя до ручки. Луиза сделала то же самое со мной. Пойми, соглашение, к которому мы можем прийти, гораздо лучше, чем все эти разговоры о любви. Потому что именно этим она и является — разговорами.

Нельзя было не заметить прозвучавшей в его словах горечи.

— А что сделала тебе Луиза?

Стив помолчал.

— Она так и не стала взрослой, — наконец ответил он. — Тоже не хотела иметь детей. Долли родилась по ее неосторожности. Все, что надо было Луизе, так это чтобы я продолжал нырять, заниматься своими аукционами и не вмешивался бы в ее дела.

Наступила долгая пауза.

Наконец решившись, Эмили рывком поднялась на ноги.

— Нет, Стив, мне очень жаль, но я не могу так. Нам необходимо расстаться — это лучше для нас обоих. Подумай, насколько ужаснее будет, если по прошествии времени мы обнаружим, что кроме официальных отношений нас ничего не связывает. Ты начнешь все больше времени уделять своим экспедициям, оставляя меня в постоянном ожидании телефонного звонка, извещающего о трагедии. Нет, с меня хватит, этого больше не повторится!

Подхватив остальную одежду, она направилась к двери.

— Подожди минутку, — мрачным голосом остановил ее Стив. — Прошу только об одном: побудь, сколько намеревалась… Пойми, я уже рассказал о тебе Долли. Она пришла в восторг от того, что познакомится с настоящей писательницей, не надо ее разочаровывать. Обещаю, что даже не прикоснусь к тебе все это время.

Эмили помедлила.

— Хорошо… я не хочу ничего плохого ни тебе, ни твоей дочери. Только не тешь себя напрасными иллюзиями, Стив, не пытайся начинать все сначала. Это бесполезно.

Резко повернувшись, она вышла за дверь.

 

10

Сквозь кружевные шторы пробивались лучи солнца, пахло свежескошенной травой, откуда-то издалека доносился звук коровьего колокольчика. В общем, полная идиллия, подумал Стив, глядя в окно кухни на мирный сельский пейзаж. И все же ему хотелось очутиться за тысячу километров отсюда.

Причем желательно, чтобы Эмили оказалась за тысячу километров в другую сторону.

Услышав ее приближающиеся шаги, он напрягся и обернулся. Черные как вороново крыло волосы Эмили собрала в узел на затылке. На ней было простое голубое платье и сандалии на босу ногу. Собравшись с духом, Стив сказал:

— Мне не стоило вчера говорить тебе, что ты притворялась в постели. Я так не думаю.

Эмили замерла как вкопанная, потом медленно произнесла:

— Знаешь, у тебя определенный талант заставать меня врасплох.

— Что ж, и то неплохо, — сказал он с кривой усмешкой.

— Никогда бы не подумала, что ты извинишься.

— Я не извиняюсь, я просто отказываюсь от своих слов.

— Не вижу разницы, — фыркнула она и добавила: — Разумеется, я не притворялась.

На щеках ее появился румянец.

— Ты ко мне явно не безразлична, — констатировал Стив. — По всей видимости, это должно меня радовать.

Эмили нахмурилась.

— Но мне показалось… Послушай, я ведь обидела тебя… когда сказала, что не собираюсь выходить замуж, да?

Обида, гнев, раздражение, неутоленное желание — что он тогда почувствовал?

— Просто я не люблю, когда меня отвергают, — пояснил Стив. — Да и кому это нравится?

— Конечно, ведь ты к этому не привык, — не подумав, съязвила она.

— По правде говоря, Луиза не любила заниматься сексом. Он был для нее своего рода предметом торга… я получал ее в постели, а зато она могла тратить мои деньги.

— Значит, для тебя секс связан с неприятными воспоминаниями. Но я действительно не притворялась, Стив.

— Давай лучше поедим, — предложил он. — Мне не хочется опаздывать на встречу с Долли.

Эмили взглянула на накрытый стол, и сердце ее дрогнуло.

— Станислас никогда не отказывался от своих слов, не говоря уже о том, чтобы приготовить завтрак. Это было женской привилегией.

Налив себе кофе, она взяла булочку.

— А что ты рассказал Долли обо мне?

— Что ты писательница Дебора Дайсон и вдова ныряльщика. По-моему, так.

Стив решил промолчать о том, что Долли проявила к Эмили огромное любопытство. Но чем больше дочь его расспрашивала, тем меньше получала ответов.

— Долли пишет стихи, — добавил он. — Даже не знаю, что меня больше пугает, половое созревание или поэзия. Кстати, ее настоящее имя Дороти. Но еще в три года она начала звать себя Долли, с тех пор так и повелось. Только Луиза всегда называла ее Дороти и заставляла прилично одеваться. Вообще-то Долли настоящий сорванец.

— Мне не терпится ее увидеть, — призналась Эмили. Может быть, увидев Стива вместе с дочерью, она узнает о нем больше?

Он как будто прочитал ее мысли.

— Мое предложение по-прежнему остается в силе.

Она отложила вилку.

— Прекрати это, Стив, ты же обещал!

— Нам хорошо вместе, нас влечет друг к другу, зачем же тогда расставаться? Разве эти причины не более важны для брака, чем любовь?

Внезапно у нее пропал аппетит. Допив кофе, Эмили поднялась из-за стола.

— Мне надо почистить зубы, потом мы можем ехать.

— Подумай об этом, Эмили. Хорошенько подумай.

— Самой отличительной чертой твоего характера является упрямство.

Стив насупился.

— Мне не хочется, чтобы мы пикировались друг с другом в присутствии Долли.

— Хорошо, я буду белой и пушистой, — пообещала Эмили.

— Это не шутка! — огрызнулся он.

— Обещаю тебе, размолвка между нами не омрачит нашего визита к твоей дочери, — уже серьезно сказала она.

— Ты столь же упряма, как и я, — последовал незамедлительный ответ.

— Зато не столь высокомерна, — возразила Эмили.

Школа Долли располагалась неподалеку, к северу от городка. Стоило им подъехать, как одна из группы устроившихся на широких каменных ступенях входа девушек бросилась навстречу машине. Стив выскочил наружу.

Все, что успела заметить Эмили перед тем, как девушка бросилась в объятия Стива, так это гриву каштановых волос и серые, как у самого Стива, глаза.

— Привет, папа! Как хорошо, что ты приехал! Я так рада, что семестр окончился и можно носить нормальную одежду вместо формы. Кстати, у меня к тебе просьба.

Стив поднял дочь в воздух и прижал к себе.

— Я тоже рад тебя видеть. Ты подросла на пару сантиметров.

— Правда? А то я уже думала, что так и останусь коротышкой.

— У тебя все еще впереди, — пообещал он и поставил ее обратно на землю.

В этой сцене не было ничего наигранного, подумала Эмили. Их привязанность друг к другу не вызывает никакого сомнения. Сердце ее сжалось. Счастливец Стив! Даже если его брак был далек от идеала, по крайней мере, у него есть Долли.

— Эмили в машине, — внезапно сказал он.

Долли торопливо пригладила волосы и одернула майку. Боже мой, девочка нервничает, удивилась Эмили. Ну как же, начинающая поэтесса встречается с признанным критиками автором. Выйдя из машины, она пошла навстречу Долли, протягивая руку.

— Здравствуй, Долли, я много о тебе слышала. Рада с тобой познакомиться.

— Здравствуйте, миссис Левски, — робко ответила Долли.

— Если твой папа не будет возражать, я предпочитаю, чтобы меня называли Эмили.

— Ничего не имею против, — заявил Стив.

— Прекрасно, — улыбнулась Эмили. — Ты, наверное, рада, что едешь домой?

— Я скучаю по дому, по моей лошади, по собакам и кошкам… И по папе, конечно.

Согласись я на предложение Стива, и можно было бы избавить Долли от тоски по всему этому, невольно подумала Эмили.

— Ты должна рассказать мне побольше о твоей лошади… В детстве у меня тоже была лошадь.

— Лошади были и в вашей книге.

— В эту книгу вошло многое из моего детства, — призналась Эмили. — Твой отец сказал мне, что ты тоже пишешь. Если хочешь, мы можем поговорить об этом тоже.

— Но я не настоящая писательница. Не то что вы.

— Каждый должен с чего-то начинать. К тому же, кто может утверждать, что ты не настоящая писательница?

— Наверное, я, — несколько помедлив, ответила Долли.

— Самокритика далеко не всегда бывает справедливой.

Теперь девочка взирала на Эмили восторженно, как на добрую фею из сказки. Не совсем зная, как надо вести себя в подобных случаях, Эмили с облегчением услышала голос Стива:

— Какая у тебя ко мне просьба, Долли?

— Моя лучшая подруга Рут неделю назад заболела, и ее отправили домой. Теперь ей лучше, и она хочет, чтобы я перед отъездом домой провела у нее день. Ее родители согласны. Ты разрешишь, папа?

— Сначала нужно выяснить, сможем ли мы устроиться поблизости в отеле.

Внезапно Эмили стало страшно. Еще одна ночь поблизости от Стива, причем без гарантирующего безопасность присутствия Долли, — только этого ей не хватало!

— Конечно, сможете! — радостно воскликнула девочка. — Там, в вестибюле школы, есть телефон!

Стив посмотрел на Эмили, задержавшись на ней взглядом. Однако понять, что именно выражал этот взгляд, не было никакой возможности.

— Что-нибудь не так, Эмили? — спросил он.

— Ничего особенного, — с деланной беспечностью ответила она.

Исчезнув за дверью школы, Стив вскоре появился вновь.

— Все в порядке, — сказал он. — Пойдем за твоими вещами, Долли.

Дорога, по которой они ехали, была настолько красива, что, залюбовавшись ею, Эмили совершенно забыла о своих опасениях, к тому же путь не занял много времени.

— Рут будет ждать меня вон в том кафе, — сообщила Долли, когда они вылезли из машины. — Но мы приехали слишком рано.

— Первым делом надо устроиться в отеле, — сказал Стив. — А потом у нас еще будет время посидеть в кафе за бокалом вина. Или за чаем и пирожными.

Сняв номера в отеле, они вернулись обратно в кафе. Болтавшие так, будто знакомы всю жизнь, Долли и Эмили шли впереди размышляющего над неожиданным поворотом событий Стива. Сегодня он останется в отеле один на один с Эмили. Не пора ли попытаться перейти к следующей стадии плана и сделать все возможное, чтобы соблазнить ее?

Не успели они еще занять столик, как позади Стива послышался мужской голос:

— Стив, как поживаете? А я и не знал, что вы сейчас здесь.

— Мартин, рад вас видеть! Мы только что приехали, — приветливо ответил Стив, обернувшись. — Давненько не виделись… Может, присоединитесь к нам?

Мартин, крепкий голубоглазый мужчина с обветренным лицом, оказался членом местного туристического клуба.

— Вы обязательно должны зайти к нам хотя бы на минутку, у меня есть что вам показать. Надеюсь, леди нас извинят?

Польщенная вежливым обращением Мартина Долли расплылась в улыбке. Что касалось Эмили, то она решила, что чем меньше времени проведет со Стивом наедине, тем лучше.

— Ничего не имею против, — ответила она.

— Я тоже, — подтвердила Долли. — Вот тебе на всякий случай телефон Рут, папа. Я вернусь в отель завтра около девяти утра.

— Желаю тебе приятно провести время, — ласково сказал Стив, целуя дочь в щеку, и спросил, обращаясь к Эмили: — А тебе не будет скучно?

— Я пройдусь по магазинам, — сообщила она. — Встретимся в отеле часов в семь.

Наклонившись, он тоже поцеловал ее в щеку. Сдержав себя, Эмили улыбнулась в ответ.

— Желаю и тебе приятно провести время. За меня не беспокойтесь, я люблю одиночество.

Глаза Стива сузились.

— Я вернусь раньше семи.

Мужчины направились к выходу из кафе. И Эмили, смотревшая вслед Стиву, заметила, что взгляды почти всех женщин в кафе обращены на него. А почему бы и нет? Разве она должна быть исключением? Ему не составит никакого труда найти себе жену и мать для Долли, выбор будет богатый…

Голос девочки отвлек ее от этих невеселых мыслей:

— Вы давно знакомы с папой?

— Мы встретились с ним в январе этого года, но виделись с тех пор очень редко, — ответила Эмили.

— Просто он никогда еще не проводил каникулы ни с кем, кроме меня, — помедлив, пояснила Долли. — Поэтому я подумала…

— Долли, — ласково начала Эмили, — надеюсь, твой отец сказал тебе, что я вдова. Мой муж погиб в октябре прошлого года, и пока что у меня нет никакого желания связывать мою жизнь с кем-либо другим.

На лице Долли появилось задумчивое выражение.

— Но, может быть, позднее?..

— Вряд ли. Видишь ли, я убедилась в том, что быть замужем за человеком, одержимым любовью к приключениям, очень трудно. Приходилось жить в вечном страхе, что он может погибнуть… Так оно и случилось. Поэтому вряд ли я теперь выберу себе в мужья еще одного ныряльщика… если ты имеешь в виду именно это. — Она улыбнулась. — Извини, если я ошиблась, просто мне не хочется, чтобы у тебя появились напрасные надежды.

— Вы мне нравитесь, — откровенно заявила Долли. — Большинство взрослых сказали бы, что я слишком мала и не пойму этого. Вы же разговариваете со мной как со взрослой… У вас есть дети?

— Нет, — лаконично ответила Эмили.

— Мне тоже хочется, чтобы папа перестал нырять. Я тоже боюсь за него, каждый раз боюсь. Но никогда не говорю об этом, потому что не хочу, чтобы он бросил свое любимое занятие только из-за меня. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Прекрасно понимаю.

Долли нахмурилась.

— Знаете, странно, но я не помню, чтобы это когда-нибудь беспокоило мою маму. Она вечно напевала что-то веселое, даже когда он уезжал. И любила ходить по магазинам. Мама была очень красивой, не то что я. Она всегда называла меня гадким утенком.

В груди Эмили вспыхнул гнев против неизвестной ей Луизы.

— Пройдет не так много времени, Долли, и ты себя не узнаешь, поэтому подожди. У тебя прекрасный разрез глаз, и, когда твое лицо немного округлится, ты будешь выглядеть потрясающе.

— Я?!

— Да, ты.

— Здорово! — Долли приосанилась. — Но вы красивее всех, кого я когда-либо видела… Я никогда не буду выглядеть, как вы.

— Это тебе вовсе ни к чему. Ты будешь выглядеть собой.

К великому облегчению Эмили, у входа в кафе появилась высокая рыжеволосая девушка.

— Это Рут, — обрадованно пояснила Долли. — Спасибо, что поговорили со мной. Может быть, если постараемся, то вдвоем уговорим папу бросить нырять. — И, схватив сумку, она заторопилась навстречу подруге.

Эмили смотрела ей вслед. Так, значит, Долли не возражает против нее в качестве мачехи и не желает даже слышать о том, что это невозможно. Хуже всего было то, что Эмили самой этого хотелось, — дочь Стива понравилась ей с первого взгляда.

И это еще одна причина, по которой ей не следовало приезжать сюда.

Немного почитав, она выпила еще одну чашку чаю и съела еще одно пирожное. Теперь надо было прогуляться, а не то скоро все платья станут ей тесны. Заполненная людьми главная улица со своими магазинами быстро заставила ее забыть обо всем грустном, а попав в книжный магазин, Эмили провела там почти час.

Бесцельно бродя по утопающим в зелени боковым переулкам, она неожиданно набрела на небольшое кладбище. В первой же могиле, попавшейся ей на глаза, был похоронен совсем еще молодой человек.

Станислас тоже был молодым. Таким же, как и Стив.

Стив… Что, если в следующей экспедиции с ним что-нибудь случится? Что, если он не вернется?

Тогда ей не суждено будет больше его увидеть, а Долли останется полной сиротой… Насколько сильнее будет ее горе, чем при известии о смерти Станисласа? Насколько точно, она сказать не могла, но, что сильнее, ни капли не сомневалась.

Неужели она любит Стива?

Позволить себе подобное было никак нельзя.

И все же это было именно так.

 

11

Мысль о Стиве, лежащем в могиле, привела ее в ужас. Нет, в отчаянии взмолилась она. Только не он!

Торопливо покинув кладбище, Эмили вновь очутилась на улице и направилась к отелю, где можно было побыть в одиночестве и поразмышлять. В шумном незнакомом городе, среди чужих людей, она не чувствовала себя легко и свободно.

Не обращая больше внимания на витрины магазинов и стараясь держаться подальше от прохожих, Эмили свернула не там, где надо, и вновь оказалась в каком-то переулке. Стараясь взять себя в руки, она попыталась сориентироваться. Отель должен был находиться где-то справа от нее.

Торопливо двинувшись в этом направлении, Эмили вскоре увидела на другой стороне улицы знакомый фасад их отеля. Больше всего на свете ей хотелось сейчас уткнуться лицом в подушку и выплакаться всласть. Однако делать этого было нельзя — Стив слишком проницателен. Но можно хотя бы принять горячую ванну, которая поможет расслабиться.

Навернувшиеся на глаза слезы и солнцезащитные очки мешали видеть. Спеша остаться наедине с самой собой, Эмили бросилась наискосок через проезжую часть, не заметив вывернувшее из-за угла такси. Раздался пронзительный гудок, кто-то предупреждающе вскрикнул. Оглянувшись, она бросилась к тротуару, но, поскользнувшись, упала, сильно ударившись коленями и локтями. В первый момент Эмили ничего не почувствовала, боль пришла потом.

— Мисс, позвольте…

— Помогите леди подняться…

Вокруг собралась небольшая толпа, какой-то мужчина пытался помочь ей встать. И тут она услышала голос, который мечтала услышать:

— Эмили, что произошло? Послушайте, я позабочусь о ней. Спасибо за помощь.

Она почувствовала обнимающие и поднимающие ее руки. Руки Стива. Очутиться в его объятиях было одновременно и блаженством, и мукой. Эмили не видела, как дверь отеля распахнулась перед ней, не слышала голоса встревоженных служителей. Она немного пришла в себя, лишь когда они очутились в кабине лифта.

— Отпусти меня, — пробормотала она.

— Ты содрала кожу на колене, и я отпущу тебя только тогда, когда мы очутимся в номере.

— Но я могу идти сама! — воскликнула Эмили и, к своему ужасу, разразилась рыданиями.

Прижав ее голову к своей груди, Стив прошел по коридору, открыл дверь номера и внес Эмили в роскошную, всю в зеркалах, ванную комнату.

— Уходи, Стив! — все еще всхлипывая, потребовала она.

— Нет.

— Но я не хочу, чтобы ты здесь оставался.

— Очень жаль, — сказал Стив и, усадив Эмили на табурет с белыми гнутыми ножками, снял с нее темные очки. — Так в чем дело? — спросил он с такой нежностью в голосе, что на глазах ее вновь выступили слезы. — Перестань плакать, я не могу этого видеть.

— Как глупо с моей стороны было упасть на улице!

— Кроме меня и Долли, тебя здесь никто не знает, а ей мы ничего не скажем, — заверил ее Стив.

Отыскав аптечку, он наполнил раковину водой.

— Наверное, это падение напомнило тебе то, другое, после которого ты потеряла ребенка…

— Да, — призналась Эмили, благодарная ему за понимание, и ойкнула, когда смоченную антисептиком ссадину стало сильно жечь. — Теперь мне долго не носить шорт.

— Я закажу ужин в номер. После такого падения тебе не стоит никуда выходить какое-то время.

Опустившись на колени, Стив осторожными прикосновениями длинных пальцев смазывал ее колено мазью. И, глядя на него, Эмили ощутила неожиданное желание коснуться его. Не выдержав, она осторожно провела ладонью по его волосам.

В этот момент Стив поднял голову. И Эмили проворно отдернула руку.

— Я не…

— Эмили… дорогая, — хрипло произнес он.

Встав, Стив помог ей подняться и заключил Эмили в объятия. А затем поцеловал — поцеловал, как всегда, со страстью и жадностью, не уступающими ее собственным.

Она смутно помнила, как он перенес ее в спальню, на огромную кровать с голубым шелковым покрывалом. Куда потом делось это покрывало и каким образом они вдруг оказались без одежды, было не совсем понятно. Все, что помнила Эмили отчетливо, — это слова, которые прошептал ей на ухо Стив:

— Я обещаю поберечь твои колени.

Прижавшись к нему как можно крепче, она пробежала пальцами по широкой, мускулистой спине, одновременно покрывая поцелуями его губы, шею, грудь.

Жар и тяжесть мужского обнаженного тела, кружащая голову смесь запахов кожи и лосьона после бритья пьянили не хуже вина. А колдовство произносимых шепотом слов заставляло сердце биться лихорадочнее, чем любой алкоголь.

Эмили ощущала, как мощный поток переполняющего его желания проникает в нее. Затвердевшие соски Эмили упирались в мощную грудь Стива, продолжающего покрывать ее лицо поцелуями. В мыслях ее воцарился хаос, и хоть как-то упорядочить их не представлялось возможным.

Когда он вошел в нее, она содрогнулась и выкрикнула его имя. Дрожь Эмили передалась ему, и лицо Стива исказилось. Не отрывая от нее взгляда, он продолжал двигаться мощно и страстно до тех пор, пока они не слились в экстазе, испытав безграничное, ни с чем не сравнимое блаженство.

Сердце Эмили билось так сильно, что его биение отдавались звоном в ушах… А может, это было сердце Стива? Сейчас мы составляем одно целое, подумала она и улыбнулась вновь обретенному любимому человеку.

— Боже, Стив, — задыхаясь, прошептала Эмили, — никогда еще мне не было так хорошо.

— И мне тоже, — признался он. — Но все произошло слишком быстро…

— Разве я просила тебя быть помедленнее? — перебив его, возразила она. — Не надо никаких «но». Все было просто великолепно.

Стив запечатлел на ее губах долгий поцелуй.

— Как твои колени?

Эмили звонко рассмеялась.

— Колени? Какие колени?

Внезапно, непонятно почему, ей вспомнились отчаянный бросок к тротуару и ее падение. Тревожно встрепенувшись, Эмили села в постели.

— Я знаю, что сама начала это. Но ты был совсем близко, и мне так хотелось тебя… Я просто не могла не коснуться твоих волос. Однако я вовсе не планировала этого, честное слово!

— Не планировала — что? — помедлив, недоуменно спросил Стив.

— Забеременеть, — пояснила она. — Я не принимаю противозачаточных таблеток, и мы никак не предохранялись. Клянусь, это не специально.

— Я вовсе не думал, что ты это планировала, — произнес он со столь любимой ею улыбкой. — Слышала когда-нибудь о непроизвольном самовозгорании? То же случилось и с нами.

Несмотря на его слова, недовольство Эмили собой все росло. Поклявшись держаться от Стива на расстоянии, она оказалась в его постели. Ничего себе расстояние! К тому же Стив ее не любит. Он вообще не верит в любовь. Отстранившись, Эмили натянула на себя простыню.

— Мы не должны были этого делать! — вырвалось у нее.

— Эмили, нам обоим этого хотелось. Мы взрослые люди и не связаны никакими обязательствами.

— Не связаны, — с горечью повторила она. — Какие сухие слова!

— Тогда, если тебе так больше нравится, никто из нас не влюблен в кого-либо другого, — уточнил Стив и, взяв ее за локоть, подтянул ближе к себе. — И мы займемся этим снова. Используем подвернувшуюся возможность.

К ужасу Эмили, ее вновь захлестнула волна желания. О Боже! Она вырвала руку.

— Ты что, не понимаешь? Я не хочу быть твоей любовницей.

— Тогда стань моей женой.

Настойчивость Стива не могла не поражать, но только и всего. Причины, по которым он предлагал ей стать его женой, были чисто рациональными и не имели никакого отношения к любви.

— Я не могу стать твоей женой, как и твоей любовницей. — Желая прекратить никчемный разговор, Эмили вскочила с кровати и, схватив разбросанную по ковру одежду, прижала ее к груди. — Мне нечего больше сказать, кроме того, что я жалею о случившемся. Не надо было нам этого делать. До завтра.

С быстротой и ловкостью кошки Стив тоже вскочил на ноги.

— Я не буду тебя упрашивать, это не в моих правилах. Так же, как и говорить, что люблю тебя, потому что эти слова не имеют никакого смысла. Но глупо с твоей стороны отрицать то, что нас связывает.

— Секс, и больше ничего.

— Гораздо большее. И ты это прекрасно понимаешь. Подобного инстинктивного влечения я не испытывал никогда в жизни и не понимаю его… Однако охотно согласен следовать ему. От тебя я прошу лишь того же самого.

— И что будет, если я сделаю это? — вскипела Эмили. — Откажешься ли ты от очередной экспедиции? Или все-таки отправишься за тридевять земель, оставив меня дома вздрагивать от каждого телефонного звонка?

— Я никогда не подвергаю себя напрасному риску. Это не в моем характере.

— А я не собираюсь повторять этот эксперимент.

— Но если ты побоишься следовать своему влечению, то, возможно, упустишь шанс изменить свою жизнь к лучшему!

— Между трусостью и умудренностью опытом большая разница.

— Я уже сказал, что не собираюсь просить… и не буду этого делать.

— С меня достаточно! — заявила она резче, чем хотела. — Встретимся за завтраком в девять утра!

Гордо подняв голову и по-прежнему прижимая одежду к груди, Эмили пошла прочь, с каждым шагом чувствуя, что ее сердце как будто рвется пополам. Можно было бы остаться в его объятиях на всю ночь, ведь оба страстно хотели этого.

Но какой ценой?

Дверь ее спальни выходила в общую гостиную. Войдя, Эмили закрыла ее за собой, и щелчок замка прозвучал подобно финальной фразе книги.

Конец.

Однако какой несчастливый и противоречивый конец, подумала она. И переписать его нельзя, он должен остаться таковым, какой есть.

Рухнув на кровать, Эмили уткнулась лицом в подушку и со стоном закрыла глаза. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.

Очнувшись от тревожного сна, Стив замер, прислушиваясь. Крик, от которого он проснулся, был лишь частью ночного кошмара или реальностью?

Крик раздался вновь, и донесся он явно из комнаты Эмили. Стив вскочил на ноги. Вряд ли это грабитель, отель охраняется не хуже швейцарского банка. Но если кто-либо проник в ее спальню, негодяю не поздоровится!

Распахнув дверь, Стив остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. В комнате не было никого, кроме скорчившейся на смятых простынях Эмили, с губ которой в этот момент сорвался очередной отчаянный крик.

Бросившись к кровати, Стив обнял Эмили и, приподняв, прижал к груди.

— Проснись, дорогая, — попросил он. — Тебе приснился дурной сон.

Эмили открыла полные ужаса глаза.

— Стив? — прошептала она, пытаясь отшатнуться. — Стив? Но ты ведь мертв, я только что опознала твое тело…

Поднеся ладонь ко рту, она продолжила дрожащим голосом:

— Это было в морге… Мне позвонили, сказали, что Станислас погиб, поэтому я поехала. Но когда показали тело, это оказался не Станислас. Это был ты…

— Я здесь, рядом с тобой, Эмили, — как можно спокойнее произнес он. — И я вовсе не собираюсь умирать. Это был сон, всего лишь сон.

— Сон? — повторила она.

— Я проснулся от твоего крика.

Эмили понурилась.

— Что нам с тобой делать, Стив? Так дальше продолжаться не может, это причиняет мне боль.

Луиза никогда не выказывала перед ним своей боли — может быть, она просто не позволяла себе чувствовать. Даже болезнь, сведшая ее в могилу, протекала так быстро и внешне незаметно, что у нее не оказалось времени поделиться своими ощущениями. Другое дело Эмили, она была столь же откровенна в своих эмоциях, как и в желаниях. У Стива болезненно сжалось сердце.

— Позволь мне побыть здесь, пока ты не успокоишься.

Он обнял ее крепче, и она с тихим вздохом покорилась.

Прикосновение теплой мягкой груди Эмили возбуждало, неровное дыхание щекотало плечо. Поэтому его реакция была вполне понятной и легко объяснимой, но заниматься с ней любовью больше было нельзя. Потому что Эмили права: в прошлый раз они никак не предохранялись.

Но… но если она забеременеет, то наверняка выйдет за него замуж.

Стив постарался отогнать от себя эти мысли, но они возвращались снова и снова. Насколько они были справедливы?

Эмили, конечно, заявит, что вырастит ребенка одна. Но это все теория. Не передумает ли она, когда симптомы беременности станут несомненными? Не поймет ли, что ребенку нужны оба родителя?

Правда, по ее словам, брак без любви невозможен, и только вчера Эмили заявила, что не любит его. Помешает ли это ей выйти за него замуж?

Мысли крутились в голове Стива как белка в колесе, бороться с требующим удовлетворения желанием становилось все труднее. Но как можно было злоупотребить ее доверием? Красные цифры стоящих на столике возле кровати электронных часов сменяли друг друга с мучительной неторопливостью. Внезапно, к его величайшему облегчению, Стив понял, что Эмили снова уснула — дыхание ее стало тихим и ровным.

Он был в безопасности. Надо подождать еще несколько минут, и можно будет уйти отсюда. При удачном стечении обстоятельств утром она даже не вспомнит о случившемся — во всяком случае, он надеялся на это.

Как удачно, что Эмили уснула, подумал Стив с мрачной гримасой. В глубине его души, так глубоко, куда он даже боялся заглянуть, таилось нечто опасное, очень опасное.

Ведь ему требуется всего лишь хорошая мать для Долли и партнерша в постели для себя. А Эмили превосходно подходит для этой цели, поскольку вряд ли когда-нибудь ему наскучит.

А вот что ему точно не нужно, так это жизненные катаклизмы. Например, влюбленность в кого-нибудь. Это он уже проходил, и все окончилось полной неудачей.

К тому же какой смысл влюбляться в женщину, ясно давшую понять, что она не любит его?

 

12

С того момента, как Эмили уснула, прошло уже минут десять. Двигаясь с крайней осторожностью, Стив положил ее обратно в постель и, болезненно сморщившись, начал растирать затекшую ногу. Внезапно повернувшись к нему лицом, она схватила его рукой за бедро и открыла глаза.

— Стив, — произнесла Эмили, сжимая пальцы. — Как это приятно, проснуться и найти тебя здесь. Ты такой теплый… такой знакомый.

Засыпай снова, подумал он в отчаянии, потому что больше я не выдержу.

Но Эмили не сумела прочесть его мыслей. Приподнявшись на локте, она призывно улыбнулась — и тотчас же оказалась в его объятиях. Прижавшись головой к груди Стива, она услышала частое биение его сердца. Взяв Эмили за подбородок, Стив приподнял ее лицо.

Поцелуй был неторопливый и бесконечно нежный, бросивший ее в жар. Голова Эмили, одурманенная чем-то более действенным, нежели самый крепкий алкоголь, кружилась, мысли путались.

Однако в сознании присутствовало нечто, понимаемое ею с абсолютной ясностью и не оставляющее места сомнениям. Этот мужчина предназначен для нее, он — единственный, и так будет всегда. Она полюбила его с момента их первой встречи и не разлюбит до конца жизни.

Понимание этого заставило Эмили приоткрыть губы навстречу ищущему языку Стива. И это расслабило ее до такой степени, что ему не составило никакого труда опустить Эмили обратно на еще не остывшую постель.

Но обуревающий Эмили жар желания тотчас же заставил ее со стоном нетерпения податься навстречу Стиву.

— Подожди, дорогая, — тихо прошептал он. — Не торопись. Времени у нас сколько угодно.

Лежа в блаженном ожидании, она ощущала на своей шее легкие поцелуи, наполнившие ее душу блаженством, а глаза под сомкнутыми веками — слезами радости.

Стив осушил их поцелуями столь нежными, что Эмили показалось, будто сердце ее вот-вот разорвется.

— Не надо слез, дорогая, — вновь прошептал он. — Для них сейчас не время.

— Это просто…

Она не смогла докончить фразу, но догадалась, что Стиву этого и не нужно. Он прекрасно понимал, что творится в ее сердце и что означают эти слезы.

Стив лег рядом с ней, обжигая жаром своего тела. Желая почувствовать его на себе, она жадно потянулась к нему, инстинктивно раздвинув ноги.

— На этот раз все будет не так… не так быстро.

В голосе Стива звенело страстное желание, заставляющее его звучать призывнее прежнего. Взгляд темных глаз, проницательных и всепонимающих, замечал каждую перемену ее эмоционального состояния, мельчайшие изменения настроения.

— Я ничего не забыл, помню каждую секунду того раза, каждую твою реакцию.

На губах Стива появилась легкая чувственная улыбка. Он склонил голову, и Эмили ощутила коснувшиеся ее груди губы — на этот раз уже не нежные, а требовательные и жадные, заставившие ее затрепетать от желания и вцепиться ногтями в его мощные плечи.

— Стив! О, Стив! — простонала Эмили, и в этот миг все, о чем он говорил, вдруг ясно всплыло в памяти, заставив ее отбросить последние остатки сомнений.

Это был ее мужчина. И хотя они провели вместе всего одну ночь, Эмили тоже знала, как доставить ему удовольствие. Поэтому она стала поглаживать и ласкать его руками, одновременно прижимаясь губами к мускулистой груди, дразня языком плоский сосок. Но в тот момент, когда его нога уже протиснулась между ее бедрами, Эмили поняла, что просто обязана расставить все точки над «i» во избежание возможных недоразумений.

— Стив, — прошептала она прерывающимся голосом, — есть одна вещь, которую ты должен знать… Я вовсе не пытаюсь воспользоваться тобой.

— Я знаю, что с тобой, — сказал он грубым, хриплым голосом, выдающим силу обуревающих его чувств. — Со мной творится то же самое. Я жаждал тебя, мечтал о тебе все эти показавшиеся мне бесконечными часы и теперь не могу больше ждать.

— Я и не хочу, чтобы ты ждал, — прошептала Эмили.

— Дорогая!

С этим приглушенным возгласом радости, триумфа и облегчения одновременно, с горящими от страсти глазами Стив вошел в нее.

— Вот так должно было быть в прошлый раз, — задыхаясь, объявил он. — Именно так, дорогая…

Но Эмили не слушала. Ей хотелось не слов, а любви. Обхватив Стива ногами, она начала покусывать его грудь, пока он весь не отдался охватившим его чувствам.

Способность мыслить, казалось, покинула Эмили, не осталось ничего, кроме ощущения его внутри нее и ответа на это ее собственного тела. Ритм все ускорялся, унося обоих из мира реальности туда, где не существует ни времени, ни пространства, а только сжигающее их ослепительно белое пламя…

Когда все было позади, обессиленная Эмили замерла в его объятиях, не в силах ни говорить, ни думать, ни шевелиться. Но когда Стив снова начал ласкать ее, выяснилось, что ее желание ничуть не угасло, и в кульминационный момент она вновь ощутила себя на вершине блаженства.

Эмили даже испугалась того, что могут сотворить с ней его ласки. Но, почувствовав легкое прикосновение губ лежащего рядом мужчины к своему виску, она успокоилась и забылась мирным сном.

Открыв глаза и тотчас же вспомнив все происшедшее, Эмили довольно потянулась. Предстоял упоительный день в компании Стива и Долли. Осторожно приподнявшись, она взглянула на часы.

Восемь сорок пять. Эмили замерла, не веря своим глазам. Но как раз в этот момент последняя цифра изменилась. Восемь сорок шесть.

Долли должна была появиться в отеле ровно в девять. Испуганно вскрикнув, она вскочила с кровати. Не открывая глаз, Стив повернулся на ее голос и сонно пробормотал:

— Эмили, иди ко мне, дорогая.

— Сейчас без десяти девять! Долли будет здесь с минуты на минуту!

Стив открыл глаза и в недоумении почесал подбородок.

— Ты меня не разыгрываешь? Я никогда не просыпаюсь позже семи часов.

— Только что ты это сделал. Я собираюсь принять душ.

Вымывшись впопыхах, Эмили надела блузку и просторные брюки, спрятав под ними разбитые коленки. Затем собрала волосы в привычный узел на затылке.

Ее сандалии остались в гостиной. Обувшись, Эмили торопливо подкрасилась под аккомпанемент жужжания бритвы Стива.

— Встретимся внизу! — крикнула она, открывая дверь, и бросилась к лифту.

Благодаря этим вовремя принятым мерам в момент, когда Долли появилась в дверях ресторана отеля, Эмили с невозмутимым видом читала книгу.

— Твой отец сейчас спустится, — доброжелательным тоном сообщила она. — Хорошо провела время?

Ответить Долли не успела. В зал вошел Стив и торопливо направился к их столику. Обняв дочь, он дружески кивнул Эмили.

— Я голоден. Ты завтракала, Долли?

Эта сцена словно задала тон следующим трем дням. Тяжелее всего Эмили переносила нарочитую отстраненность Стива, казалось, он почти не замечает ее существования. Как бы то ни было, она старалась держаться поближе к Долли, которая в свою очередь пыталась почаще оставлять обоих взрослых наедине. Стив все время улыбался с видом человека, наслаждающегося свободными днями в компании любимой дочери и сопровождающей их хорошей знакомой.

Они объездили всю округу, и к концу третьего дня Эмили уже тошнило при одном взгляде на замки и музеи. Поэтому к концу дня, когда Долли захотелось осмотреть подземную темницу, Эмили решила остаться в очаровательной сельской гостинице старинной постройки.

У нее не было никакого желания посещать темницу. Она и без того чувствовала себя пленницей, пленницей своего прошлого. Впрочем, как и Стив. Когда-то давно он имел несчастье влюбиться в женщину, которая использовала его и одновременно пренебрегала им, что и стало причиной того, что Стив потерял веру в любовь между мужчиной и женщиной.

В конце позднего ужина Эмили нарочито зевнула.

— Я иду спать, — сообщила она с деланной улыбкой. — Увидимся утром.

Поднявшись в свою комнату, Эмили действительно легла в постель. Оставалось продержаться до завтрашнего дня, потом она будет в безопасности.

Хотя особых усилий для этого прилагать не приходилось. Все это время Стив не делал никаких попыток остаться с ней наедине. Может быть, он просто ловит подходящий момент. Или не хочет, чтобы дочь догадалась об их отношениях с Эмили. А может, просто потерял к ней интерес…

Проснувшись рано, Эмили погуляла по городу в одиночестве и вернулась к завтраку еще до того, как встала Долли. За столом сидел один Стив. Собравшись с духом, Эмили присоединилась к нему.

— Долли будет здесь с минуты на минуту, — торопливо сказал он. — Все эти дни я намеренно держался от тебя подальше. Мне кажется, что так разумнее всего. Но когда ты закончишь со своими делами, я надеюсь видеть тебя у нас в Виргинии. Тебе надо как следует осмотреться там… почувствовать себя дома.

— Ты любишь меня, Стив? — напрямик спросила Эмили.

Стив нахмурился.

— Я же объяснил тебе, что думаю насчет любви. Она не длится долго.

— Тогда я не приеду к тебе в Виргинию.

— А ты меня любишь?

Этого вопроса можно было ожидать.

— Я тоже давно поняла, что влюбленность отнюдь не гарантирует счастья. Мы оба с тобой в плену у своего прошлого.

— Но что, если ты забеременеешь?

— Как-нибудь справлюсь.

В глазах Стива сверкнула ярость.

— Как-нибудь справлюсь, — передразнил он. — Но ребенок будет не только твоим… но и моим тоже.

— Может быть, стоило подумать об этом до того, как ты решил заняться со мной любовью?

— Ты же сказала, что сделала это не специально.

— Так оно и было. Разве ты сам не видел?

Стив крепко схватил ее за запястье.

— Если ты забеременеешь, то должна будешь дать мне знать.

— Ты делаешь мне больно, — прошипела Эмили. — Отпусти!

Он разжал пальцы и оттолкнул ее руку.

— Ты дашь мне знать, Эмили!

— Хорошо, — бросила она. — Дам!

Он откинулся на спинку кресла.

— Улыбайся, идет Долли… Привет, детка, как спала?

Долли улыбнулась Эмили.

— Вчера после ужина мы гуляли с папой по городу. Вам надо было пойти с нами.

Ответив какой-то подобающей случаю фразой, Эмили уставилась в меню. Еще каких-нибудь семь часов, и все будет кончено. Она отправится домой.

Эти часы прошли для нее словно в тумане. Нервы были натянуты до предела, а каждый взгляд, брошенный на Стива, вызывал в душе чувство горького сожаления. И все же Эмили знала, что права: решительный разрыв гораздо лучше, чем продолжение отношений, которые обречены стать односторонними.

По прибытии в аэропорт Долли дождалась, пока она получит билет.

— До свидания, Эмили… Пожалуйста, приезжайте к нам погостить.

Эмили поцеловала девочку в щеку.

— Рада была познакомиться с тобой, Долли, — попыталась она сменить тему. — Желаю творческих успехов.

Однако Долли могла быть не менее настойчивой, чем ее отец.

— Не забудьте дать папе ваш адрес. Тогда я смогу прислать вам некоторые мои поэмы, ладно?

— Хорошо, — сдалась Эмили, — это было бы прекрасно.

— Я пойду куплю себе журнал, папа, вон в том киоске.

Случилось то, чего Эмили надеялась избежать: она осталась со Стивом наедине.

— Номер моего почтового ящика сто пятьдесят девять, — торопливо сообщила она.

— У меня есть номер твоего телефона. — Стив положил ей руки на плечи. — Выходи за меня замуж, Эмили.

Она молча покачала головой.

— Я все равно не отступлюсь, — добавил он.

— Придется, Стив.

— Через месяц я позвоню — узнаю, беременна ты или нет… Кстати, Долли ты очень понравилась.

— Прошу тебя, не используй Долли как оружие. Если у тебя есть ко мне хоть какое-нибудь чувство, оставь меня в покое.

— О, чувство к тебе у меня есть!

Судя по его виду, это чувство скорее походило на ненависть.

— Мне еще надо пройти таможенный контроль, — напомнила она.

Стив оглянулся через плечо. Стоящая к ним спиной Долли углубилась в чтение журнала. Обняв Эмили, он крепко и страстно поцеловал ее в губы.

От неожиданности она словно окаменела, но потом, поддавшись внезапно нахлынувшему чувству, ответила на поцелуй с неменьшей страстью.

Внезапно Стив отстранил ее от себя.

— Не стоит больше пытаться скрывать свое чувство ко мне. Я с тобой свяжусь. — И, резко повернувшись, он зашагал к киоску.

Трясущимися руками вытащив из сумочки билет и паспорт, Эмили направилась к стойке таможенного контроля.

Как бы то ни было, она летит домой. Туда, где ей место.

 

13

Было еще самое начало августа, но погода словно решила доказать обратное. Выйдя из поликлиники, Эмили невольно поежилась. Пронзительный ветер бросал в лицо холодные капли дождя. Визит был запланирован заранее, так что, каким бы ни оказался результат, на работу можно было не возвращаться, оставалось сесть на велосипед и доехать до дома.

Погода как нельзя лучше соответствовала ее настроению.

В последние несколько недель Эмили пришлось тяжело, гораздо тяжелее, чем в прошлом октябре, после потери ребенка. Ей недоставало Стива, его отсутствие ощущалось постоянно, почти физически. Разумеется, она старалась не показывать этого — ходила на работу, встречалась с Айрин и Глэдис, делала покупки, работала в саду, иногда даже посещала кино. В общем, на первый взгляд все шло как обычно.

На самом же деле все дни — и ночи тоже — для Эмили стали совсем другими, даже теперь, когда Стив наконец перестал ее тревожить телефонными звонками. В первую неделю после возвращения он позвонил пять раз, так что пришлось пригрозить сменить номер, после чего звонки прекратились.

Но теперь уже она должна позвонить ему. Усевшись на мокрый велосипед, Эмили выехала со стоянки на улицу. Шуршание шин по асфальту, как ни странно, подействовало на нее успокаивающе, а необходимость внимательно следить за проезжающим мимо транспортом вынуждала отвлекаться от невеселых мыслей.

В тот день, когда Стив впервые приехал в этот город, тоже шел дождь.

Стив. Отец ее ребенка.

Потому что, разумеется, она оказалась беременной. Последние три недели Эмили была почти уверена в этом, и сегодняшний визит к врачу только подтвердил диагноз. Наконец-то ее мечта стать матерью может осуществиться.

Почему же тогда она не рада? Разве ей не удалось то, чего хотелось, и с тем, с кем хотелось?

Беда была в том, что Эмили ехала в Англию, чтобы забеременеть, а вовсе не для того, чтобы влюбиться в Стива. А может быть, она, незаметно для себя, уже тогда любила его? Хотя какая разница. Он тоже испытывал к ней некое чувство. Так, по крайней мере, можно было понять из его слов.

Сексуальное чувство, подумала Эмили. Ощущение обладания ею. Но ни в коем случае не любовь.

Выйти за него замуж она не может — именно такой позиции нужно будет твердо придерживаться во время сегодняшнего разговора.

В маленьком коттедже Эмили было темно и холодно. Включив электрический обогреватель, она приготовила себе ужин, стараясь не замечать стопку бумаги на столе — стихи, присланные Долли. Поразительно хорошие стихи, особенно если учитывать возраст автора и отсутствие у него опыта. В последнем письме Долли сообщила, что ее отец слоняется по дому как неприкаянный и что она надеется на скорый визит Эмили. По-детски откровенное замечание, лучше бы, если вместо писем Долли писала поэмы.

Стив ей не писал, да и зачем бы он стал это делать?

Закончив ужинать, она набрала номер телефона Стива, моля, чтобы подошел именно он, а не Долли.

— Стив Рэмфорд слушает, — очень по-деловому ответил он.

Пытаясь собраться с мыслями, Эмили набрала полную грудь воздуха.

— Алло? — раздраженным тоном повторил Стив.

— Стив, это Эмили…

Наступила пауза. Затем он холодно спросил:

— Ты что, беременна?

Как это характерно для него, зло подумала Эмили, переходить сразу к делу.

— Да.

Вновь наступила пауза, такая долгая, что показалась ей бесконечной.

— Я удостоверилась в этом только сегодня, — сообщила Эмили.

— Я к тебе приеду.

— Нет! Ни в коем случае.

— Эмили, я отец этого ребенка! Мы должны поговорить о будущем, о нашей с тобой женитьбе.

Ее даже в пот бросило.

— Мы никогда не поженимся!

— Я не позволю, чтобы мой ребенок рос в нищете.

Настало время выкладывать козырную карту.

— На прошлой неделе моя вторая книга принята в одном из самых крупных издательств. Я уже получила аванс, так что деньги мне не нужны.

— Предполагается, что я должен поздравить тебя с двумя удачами, — заявил Стив. — Во-первых, ты достигла своей цели, правда не без моей помощи, а во-вторых, делаешь успешную карьеру как писательница. Однако прости, но я не в настроении поздравлять. — В трубке было слышно его тяжелое дыхание. — Ладно, оставим в стороне деньги. Неужели ты думаешь, что я позволю моему ребенку считаться незаконнорожденным? Знаешь ли ты, насколько жестоко к таким детям относятся в школе? Тебе это надо?

— Разумеется, нет. Кстати, ты знал, что я хочу забеременеть. Не надо было заниматься со мной любовью.

— Полагаешь, у меня был выбор?

Ей было ясно, что он имеет в виду.

— Ты не предохранялся даже во второй раз.

— А тебе не приходило в голову, что у меня хватит глупости надеяться на то, что, забеременев, ты выйдешь за меня замуж?

Такое ей в голову действительно не приходило.

— Это в самом деле было глупо с твоей стороны.

— Я закажу билет, как только закончу говорить с тобой. Буду у тебя завтра.

— Стив, тебя никто не приглашает! Мне не хочется тебя видеть. Ни завтра, ни на следующей неделе, ни в следующем месяце! Я в состоянии вырастить моего ребенка сама и хочу этого!

— Но этого не хочу я!

— Если ты заявишься сюда скандалить, я перееду жить к подругам или обращусь в полицию.

— Ты ведь ненавидишь меня, не так ли? — спросил он каким-то безжизненным голосом. — Ты права: я просто глуп… Мне понадобилось немало времени на то, чтобы понять это.

— Я тебя вовсе не ненавижу.

— Тогда что же это такое, запоздалая месть Станисласу?

Разговор приобретал все более неприятный характер.

— В такие игры я не играю.

— Тогда в какие же ты играешь?

— Это твоя вечная проблема, Стив, — ты не хочешь понимать слова «нет». Нет, я не хочу видеть тебя. Нет, мне не нужны твои деньги. Нет, я не хочу выходить за тебя замуж.

— Однако ты хочешь моего ребенка.

— Я хотела ребенка с тех пор, как себя помню.

— То есть тебе подошел бы любой. Спасибо за откровенность.

— Прекрати! — вскричала Эмили. — Ты все извращаешь! Я не выйду за тебя замуж, не выйду, вот и все!

На этот раз молчание длилось еще дольше.

— Это твое последнее слово?

— Да, — сказала она. Удивительно, как такое короткое слово может сделать человека несчастным!

— В таком случае, я сегодня же переговорю с Долли, — прорычал Стив, — и скажу, что запрещаю любые контакты между вами! Надеюсь, что с твоей стороны таких попыток не будет!

Что ж, нельзя же было надеяться, порвав со Стивом, сохранить отношения с Долли. Всегда приходится чем-то жертвовать.

— Хорошо, — сказала она.

На другом конце линии положили трубку.

Да, удачный сегодня денек, нечего сказать, подумал Стив. А ведь он был так уверен, что, забеременев, Эмили согласится выйти за него замуж. Какая ошибка!

Но, может быть, он ошибался в ней с самого начала? Может быть, она просто использовала его в своих целях, а теперь, получив то, что желала, больше в нем не нуждается?

Раздался приглушенный звук открывшейся парадной двери. Должно быть, это Долли вернулась с репетиции приближающегося местного конноспортивного праздника. Пора возвращаться к своим отцовским обязанностям.

— Папа? — крикнула Долли. — Угадай, что я хочу тебе сказать?

Скоро у нее появится единокровный брат или сестра, подумал он, но она об этом не узнает. Никогда.

— Я в кабинете! — крикнул в ответ Стив.

Щеки ворвавшейся в комнату Долли горели от возбуждения.

— Сегодня я два раза прыгнула через водное препятствие. Все прошло отлично!

— Замечательно, — отозвался он.

— Кроме того, пришло письмо от Эмили с критикой моих стихов. Некоторые показались ей хорошими. Какой сегодня удачный день!

Лучше сказать ей прямо сейчас, какой смысл откладывать? — подумал Стив.

— Долли, мне надо кое-что тебе сообщить.

Улыбка на лице дочери увяла.

— Ты неважно выглядишь. В чем дело?

— Я хочу, чтобы ты прекратила всякое общение с Эмили. Ей я сказал то же самое.

— Но почему? — спросила Долли в полном недоумении.

— Я надеялся, что она выйдет за меня замуж, но она отказалась, — сообщил Стив, стараясь сохранить как можно более бесстрастный тон. — Поэтому мне показалось целесообразным прервать с ней всякую связь.

— Эмили отказалась… из-за твоих экспедиций?

— Она меня не любит, — ответил Стив и тут же пожалел о своих словах.

Любовь, он в нее не верит. Исключая, конечно, любовь к Долли.

— Эмили просто боится. Она рассказывала, что ее муж погиб в экспедиции. Я уверена, если ты бросишь нырять, все станет совсем по-другому. Ты ей нравишься. Это сразу видно.

— Не думаю, чтобы все было бы так просто.

— Но почему бы тебе не отказаться от этого рискованного увлечения? Неужели тебе мало?

— Не знаю, — неохотно признался Стив. — Я не думал об этом.

— Мне тоже хочется этого, — произнесла Долли еле слышно.

— Долли, я тебя правильно понял?

— Я давно хочу, чтобы ты прекратил нырять.

— Неужели? Ты никогда не говорила мне этого раньше?

— Все так, как описывала Эмили. — Голос Долли дрожал от напряжения. — Вечно ждешь телефонного звонка и в то же время боишься поднимать трубку, не зная, что услышишь.

— Но, Долли…

Она упрямо насупилась.

— Кроме того, я не хочу прекращать переписываться с Эмили! Она мне действительно нравится, и я уверена, что ты нравишься ей. Стоит тебе бросить нырять, как она выйдет за тебя замуж.

— Долли, я не часто запрещаю тебе что-либо, но в данном случае это необходимо. Мне не хочется, чтобы ты продолжала общаться с Эмили.

Серые глаза девочки наполнились слезами.

— Давай, продолжай ездить в свои дурацкие экспедиции, мне все равно!

Облегчив душу этой необычной для нее детской выходкой, она выбежала из комнаты, и вскоре Стив услышал, как хлопнула дверь ее спальни.

Как может он прекратить нырять? И что будет, если Долли не подчинится его приказу и каким-либо образом узнает о беременности Эмили? Что будет тогда?

Стив уже проклинал день, когда, проезжая по заснеженной дороге, остановился, чтобы спасти женщину. Женщину, перевернувшую его жизнь с ног на голову, женщину, не желающую быть с ним, несмотря на то что он отец ее ребенка. Неужели ее образ будет преследовать его всю жизнь?

Ничего, это еще не конец света, в мире масса других женщин…

 

14

Август становился все жарче и влажнее. Хотя физически Эмили чувствовала себя прекрасно, психологический настрой оставлял желать лучшего, но ей удавалось это скрывать. Вчера вечером она рассказала Айрин и Глэдис о своей беременности, уверенная, что они поддержат ее в стремлении быть матерью-одиночкой. Однако этого не произошло. Более того, подруги начали энергично отговаривать ее от этого намерения. Поэтому спалось ей плохо, и во сне Эмили видела себя в объятиях Стива…

Было пять часов вечера. Вчера в университете начались каникулы. Эмили прополола свой садик, привела в порядок ограду, смазала велосипед и пропылесосила коттедж. Аванс из издательства еще не поступил на ее счет, поэтому идти по магазинам не имело смысла. До отхода ко сну оставалось по крайней мере часа четыре.

Внезапно Эмили насторожилась. Кажется, кто-то приехал?

Ее охватил безотчетный ужас. Что, если это Стив?

Она выглянула в окно. Два автомобиля, Айрин и Глэдис. Не Стива.

Он больше не покажется. Разве она не велела ему? И Стив смирился, не звонит и не пишет. У него вполне достаточно денег для того, чтобы купить вертолет, а может быть, и не один, и приземлиться прямо у нее на лужайке. Но этого он тоже не сделает.

Скорее всего, у него уже есть другая женщина, и эта мысль заставляла ее чувствовать себя несчастной.

Хлопнула дверца одной машины, потом другой. Эмили вышла на крыльцо.

— Привет, — сказала она, радуясь, что голос ее звучит вполне естественно. — Почему вы на двух машинах?

— Увидишь, — ответила Глэдис. — У тебя есть чай со льдом?

— Есть.

— Я тоже не отказалась бы, особенно с ломтиком лимона, — сказала Айрин и, пройдя через дом на террасу, села в одно из стоящих там плетеных кресел.

— Вы что, делегация? — спросила Эмили с подозрением. — Если так, то напрасно теряете время.

— Как там с чаем? — повторила Глэдис. — Неси.

Почувствовав некоторое облегчение, Эмили направилась в кухню. Через некоторое время все трое уже сидели на террасе за чаем с печеньем.

— Этим утром звонила сестра, — объявила Глэдис. — Последние анализы в полном порядке, и врачи почти уверены в полном выздоровлении.

— О, Глэдис, — воскликнула Эмили, — какие замечательные новости! Я так за нее рада! И за тебя тоже!

— Да, мы с ней радовались как дети, — призналась Глэдис.

— Значит, она получила еще один шанс, — сказала Эмили.

— Совершенно верно, поэтому-то мы и здесь.

— Как только мы допьем чай, — вмешалась Айрин, — Глэдис отвезет меня домой, а ты возьмешь мою машину и поедешь к Стиву.

— Что?!

— Ты встретишься с ним и скажешь, что согласна выйти за него замуж, — заявила Глэдис. — Это будет твой второй шанс.

— Потому что ты любишь Стива, — продолжила Айрин.

— Откуда вы можете знать? — возмутилась Эмили. — Я никогда не говорила на эту тему ни с одной из вас.

— Какие еще слова? — удивилась Глэдис. — Стоит только на тебя взглянуть, как сразу все становится ясно. Ты сама на себя не похожа.

— Это неправда!

— Правда, — хором ответили подруги.

К своему ужасу, Эмили, уткнувшись лицом в ладони, расплакалась навзрыд. Подруги засуетились вокруг, пытаясь успокоить ее, поглаживая и похлопывая по спине и предлагая бумажные салфетки.

— Мне так его недостает! Весь день мечтаю только о том, чтобы увидеть его, коснуться, услышать его голос!

— Что ж, это вполне естественно, — заключила Глэдис. — Ты ведь его любишь.

— Я просто не вынесу, если он погибнет, как Станислас.

— И ты собираешься страдать всю жизнь только из-за того, что он ныряльщик?

— Я уже страдаю, — всхлипнула Эмили, вытирая нос.

— Насколько я тебя знаю, — сказала Айрин, — ты влюбилась на всю оставшуюся жизнь.

— Поэтому мы положили в машину дорожные карты и кое-что из еды. Бак полон бензина. Все остальное зависит от тебя.

— Однако, — лукаво заметила Айрин, — ты должна пригласить нас на свадьбу.

Глаза Эмили вновь наполнились слезами.

— Стив меня не любит! Он вообще не верит в любовь!

— Значит, твоя задача сделать так, чтобы поверил, — заявила Глэдис.

— И если кто-нибудь способен заставить его поверить, так это ты, — вторила ей Айрин.

— Не знаю, смогу ли я, — попыталась возразить Эмили.

— Мы знаем.

— А я знаю наверняка, что у меня есть две верные подруги, — слабо улыбнулась Эмили, — как бы надоедливы и шумны они ни были.

— Что есть, то есть, — согласилась Глэдис. — А теперь мы поедем, а ты соберешь нужные вещи, чтобы уехать завтра утром.

Подруги обняли Эмили.

— Желаю тебе всего наилучшего, — сказала Айрин. — Машина не понадобится мне всю неделю, Хотя бьюсь об заклад, что столько не потребуется.

Отъезжая от коттеджа, Глэдис посигналила в ритме свадебного марша. Эмили долго смотрела вслед удаляющейся машине подруг. Завтра она поедет к Стиву.

Но что, если его нет на месте? Если он уехал в очередную экспедицию? Или отдыхает на шикарном курорте с не менее шикарной блондинкой?

Торопливо вернувшись в дом, Эмили набрала знакомый номер.

— Стив Рэмфорд, — раздалось в трубке после трех гудков.

Она положила трубку. Он был на месте. Дело только за ней!

Хотя, может быть, шикарная блондинка живет вместе с ним. Что ж, тогда ей предстоит испытать страшное унижение, но это почему-то волновало ее меньше всего.

Нужно доверять ему, подумала Эмили, вцепившись в край стола с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Стив сказал, что испытывает к ней чувство. Сильное чувство. Кроме того, он ненавидел, когда она сравнивала его со Станисласом, постоянно меняющим женщин.

Поэтому не надо этого делать.

Может быть, Стив и не любит ее, но она кое-что для него значит.

Держась этих мыслей, как будто они являлись своего рода талисманом, она потратила остаток вечера на сборы, но уснула лишь около часа ночи — так были напряжены ее нервы. В результате, проспав, Эмили смогла выехать лишь около полудня. Завтра она снова увидит Стива. Хотелось надеяться, что он будет этому рад…

К пяти часам следующего дня Эмили находилась километрах в ста пятидесяти от городка, неподалеку от которого жил Стив с Долли. Вполне можно было ехать дальше, но Эмили устала и проголодалась. К тому же вряд ли было разумно встречаться со Стивом на ночь глядя. Поэтому Эмили решила переночевать в живописно расположенном мотеле, хотя плата оказалась для нее великовата. Что ж, можно себя побаловать, имея в виду деньги, которые должны прийти из издательства.

Прогулявшись после ужина, Эмили легла в постель и, проспав до пяти часов утра, больше так и не уснула, а принялась прикидывать вероятность удачного завершения своего визита. Не исключено, что Стив настолько зол на нее, что выставит ее за дверь.

А может быть, дверь откроет та самая шикарная блондинка.

Ни одна из этих гипотетических возможностей оптимизма не внушала. Поднявшись в семь часов, Эмили приняла душ, позавтракала и тронулась в путь.

К полудню она уже свернула на ведущую к дому Стива подъездную дорогу, обсаженную высокими вязами и кленами. А оказавшись вновь на открытом пространстве, Эмили не смогла сдержать восхищенного возгласа.

Перед ней возвышался красивый белый дом с колоннами. Ведущая к нему дорожка была обсажена кустарником и деревьями. Прямо за домом виднелся гараж, а в глубине — конюшни. «У меня много денег, — сказал ей как-то Стив. — Очень много».

Теперь доказательство этого было у нее перед глазами. Не подумает ли он, что она охотится за его деньгами? Если для нее аванс, выраженный шестизначной цифрой, казался огромной суммой, то для него это сущий пустяк.

Припарковавшись возле гаража, Эмили вышла из машины. Вокруг не было заметно никаких признаков жизни. Может быть, Стив куда-нибудь уехал вскоре после ее звонка? Надо было все-таки предупредить его о своем приезде. Но вряд ли она на это решилась бы, к тому же неожиданность визита может помочь выяснить его истинные чувства.

С бешено бьющимся сердцем Эмили подошла к массивной двери с начищенным до блеска бронзовым колокольчиком и сильно дернула за шнурок.

Дверь открылась. Появившийся на пороге слуга в фартуке выглядел очень официально.

— Чем могу помочь, мадам?

Слуга отнюдь не был шикарным блондином. Собственно говоря, он был просто-напросто плешив.

— Я хочу видеть мистера Рэмфорда, — запинаясь, сообщила Эмили.

— Он на заднем дворе. Обойдите дом по дорожке, пройдите через розарий, потом мимо загона. Не обращайте внимания на собак, они вас не тронут.

— Он там один? — спросила она.

— Насколько мне известно, да, мадам, — не моргнув глазом, ответил слуга.

— Благодарю вас, — выдавила из себя Эмили, не зная, столь ли очевидны для него охватившие ее облегчение и ужас, как для нее самой. Стив был здесь один, и это означало, что через пару минут она встретится с ним лицом к лицу.

Понимая, что сейчас на карту поставлена ее жизнь, она пошла вокруг дома. В розарии цвели поздние розы, повинуясь внезапному импульсу, Эмили наклонилась и сорвала чайную, со слегка розоватыми по краям лепестками. Она подарит ее Стиву, когда будет говорить ему о своей любви.

О Боже, неужели придется говорить об этом? Завернув за угол дома, Эмили замерла как вкопанная. Ее взору открылась ухоженная обширная лужайка, с правой стороны которой располагался обнесенный белой изгородью загон для лошадей.

Но это было не все. Под навесом возле изгороди лежали дрова. И стоящий к ней спиной обнаженный по пояс Стив рубил их. Стук топора гулко разносился вокруг.

Он работал с сосредоточенной яростью, заставившей ее насторожиться. Похоже, что момент для объяснений был не слишком подходящий. Не зная, что предпринять, Эмили медленно пошла вперед. Свернувшаяся на солнышке возле поленницы черно-белая собака подняла голову и, увидев ее, вскочила и с лаем бросилась навстречу, махая хвостом.

Дворняга, подумала Эмили. Должно быть, одна из подобранных Долли.

Проследив за собакой, Стив увидел Эмили и замер от изумления. Топор, продолжавший движение, ударил о полено, срикошетил и, к крайнему ужасу Эмили, попал Стиву прямо по руке, на которой мгновенно выступила кровь.

На миг время словно остановилось. В первый момент Стив, вероятно, даже не понял, что поранился, затем, взглянув вниз, попытался зажать рану другой рукой. Роза выпала из ослабевших пальцев Эмили, и с замирающим сердцем она бросилась к нему.

— Дай взглянуть! — крикнула она.

— Ничего страшного.

Это было не совсем так — рана выглядела достаточно серьезной. Схватив лежащую на поленнице рубашку Стива, Эмили замотала ему руку, пытаясь остановить кровь.

— Скорее, — торопила она, — мы должны найти врача.

— Что ты здесь делаешь?

— Потом… На рану надо наложить швы, она слишком глубокая. Скорее, Стив! Моя машина стоит перед гаражом, я тебя отвезу.

Схватив Стива за здоровую руку, Эмили потянула его в нужном направлении. К ее удивлению, он послушно пошел за ней. Забежав вперед, она открыла перед ним дверцу машины и, когда он сел, забралась на водительское сиденье и тронулась с места.

— Притормози, Эмили, — попросил он, как только они выехали на шоссе. — Мне надо знать, зачем ты сюда приехала.

Но Эмили лишь прибавила скорости.

— Я не могу сейчас рассказывать, честное слово не могу… Надо следить за дорогой. Но обещаю, что все объясню позднее. Далеко нам ехать?

— На другой конец города.

У нее вырвался стон нетерпения. Узкие улочки города не способствовали быстрой езде. Внезапно она заметила стоящую у обочины полицейскую машину и, проскочив мимо нее, увидела в зеркало, что та, мгновенно тронувшись с места, обогнала их и затормозила впереди, вынуждая остановиться.

— О Боже, — пробормотала Эмили. — Придется подчиниться.

Вышедший из патрульной машины полицейский направился к ним.

— Вы что, не знаете об ограничении скорости… — начал он, но тут разглядел пассажира и пропитанную кровью импровизированную повязку.

— Стив, — воскликнул полицейский, — что случилось?

— Топор взбесился и укусил меня, — ухмыльнулся Стив, однако Эмили заметила, что лицо его несколько побледнело.

— Понятно. Вам надо проехать через город как можно скорее. Следуйте за мной, мадам.

Мчась за включившей сирену патрульной машиной, Эмили не удержалась от шутливого замечания:

— Всегда мечтала иметь возможность проезжать на красный свет. Не говоря уже о полицейском сопровождении.

Но Стив никак не отреагировал на ее слова…

Через три минуты они подъехали к входу в травмпункт местной больницы. Полицейский, открыв дверцу Стиву, обратился к Эмили.

— Припаркуйтесь вон там, мадам. Я отведу его. Про штраф на этот раз забудем.

Приободренная его улыбкой, она сделала, как он велел. Когда Эмили вошла в травмпункт, Стив уже прошел в кабинет. Усевшись на ближайший стул, она попыталась взять себя в руки.

Не стоило ей приезжать. С того момента, как Стив ее увидел, он ни разу не улыбнулся и никак не показал, что рад ее видеть. Правда, рана наверняка была болезненная, однако для опытного путешественника такие вещи привычны.

Вышедший из кабинета врача полицейский подошел к ней.

— Они зашивают рану. Вряд ли это надолго. Может быть, зайдете туда?

— Нет, спасибо, — торопливо ответила Эмили. — Я подожду здесь.

— Как хотите. На обратном пути советую не спешить.

— Обещаю, что не буду, — заверила его Эмили.

На лице полицейского вновь появилась улыбка.

— Мы еще увидимся, — пообещал он и неторопливо удалился.

Заявление было спорным, Эмили почти не сомневалась, что скоро ее здесь не будет. На какой-то момент у нее даже возникла идея исчезнуть прямо сейчас. Зачем подвергать себя очередному унижению?

Неужели Стив не найдет способа добраться до дому без нее?

Эмили даже привстала со стула, но, услышав приближающиеся голоса и шаги, опустилась обратно. Слишком поздно. Кроме того, разве она здесь не для того, чтобы сражаться за человека, которого любит?

Если теперь убежать, то как же потом посмотреть в лицо Глэдис и Айрин?

Когда Стив вышел в коридор, на руке его красовалась аккуратная белая повязка.

— Я не был уверен, что ты еще здесь.

Эмили поспешно поднялась.

— Я отвезу тебя домой. Тебе не нужны какие-нибудь лекарства или еще что-нибудь?

— Нет, они и так вкатили мне лошадиную дозу обезболивающего… Пойдем отсюда. Мне страшно неудобно, что все это произошло из-за моей глупости.

Он называет свою реакцию на ее появление глупостью? Что под этим подразумевается? Не говоря больше ни слова, Эмили повернулась и, выйдя из здания больницы, направилась к машине. Подождав, пока Стив займет свое место, она завела двигатель.

— Подожди минуту, — попросил он. — Я все еще хочу знать, что ты здесь делаешь.

— Расскажу, когда мы вернемся к тебе, не раньше. Мне пришлось провести в дороге почти два дня, без чашки крепкого чая и удобного кресла я просто свалюсь с ног.

Стив схватил ее за руку.

— Ты потеряла ребенка? Дело в этом?

— Нет! Разумеется, нет! — воскликнула ошеломленная Эмили.

— Почему же разумеется, у тебя ведь уже был выкидыш.

— Теперь я очень забочусь о себе. Честное слово, Стив. — Она освободила руку, поняв, что единственное, что его волнует, это ребенок. — А где Долли?

— Уехала на денек в гости.

Несмотря на все свое расположение к девочке, Эмили облегченно вздохнула. Осложнений на этот день и так хватало, а к тому времени, когда Долли вернется домой, ее самой там уже давно не будет.

За всю обратную дорогу они не произнесли больше ни слова. Вновь припарковавшись возле гаража, она проследовала за Стивом в дом.

Эмили едва заметила элегантно отделанный холл с бронзовыми канделябрами и изящно изгибающуюся лестницу. Стив подвел ее к дверям, ведущим, как она догадалась, в западное крыло особняка.

— Тут размещаюсь я… Нас никто не потревожит.

Эмили молча прошла через длинную галерею, стены которой были увешаны прекрасными фотографиями подводного мира, в гостиную с большим камином и огромным окном.

Оба желали и одновременно боялись этого разговора.

— Я приготовлю тебе чаю, — сказал Стив с формальной любезностью. — Подожди минутку.

— Зачем же ты сам…

Но он уже вышел за дверь. Подойдя к окну, Эмили окинула рассеянным взглядом раскинувшийся перед ней пейзаж. Сейчас она скажет ему все, что должна сказать, и уедет отсюда. Уедет навсегда.

Больше они не увидятся. Никогда…

 

15

Через несколько минут Стив вновь появился в дверях.

— Тебе придется принести поднос самой, — сообщил он.

Пройдя в прекрасно оборудованную кухню, Эмили взяла поднос и, принеся его в гостиную, разлила чай по чашкам.

— Я приехала, чтобы сказать тебе всю правду.

— И какую же из правд на этот раз?

Она вздернула подбородок.

— Не стоит затруднять мне задачу, она и так достаточно сложна.

— Последние несколько недель были для меня самыми тяжелыми в жизни, — сказал Стив. — Настроение у меня не слишком миролюбивое.

— Тогда я напрасно теряю время.

— В четвертый раз спрашиваю, Эмили. Скажи мне, зачем ты сюда приехала!

Собравшись с духом, Эмили набрала полную грудь воздуха.

Теперь или никогда!

— Я приехала сказать, что выйду за тебя замуж… — произнесла она дрожащим от волнения голосом, — если ты еще этого хочешь.

— И что заставило тебя изменить первоначальное решение?

— Я люблю тебя, — просто сказала Эмили, чувствуя, что терять больше нечего. Все, что можно, уже потеряно.

Глаза Стива сузились.

— С каких же пор?

— Не знаю… Да разве это имеет значение? Послушай, я понимаю, что делаю все не так, как надо, но мне необходимо было приехать и посмотреть…

Стив взял ее за руку, напряженное выражение его лица смягчилось.

— Вот уже полтора дня, как я пытаюсь дозвониться до тебя. В университете мне сказали, что ты в отпуске, а имен твоих подруг я не знаю.

— Но зачем ты это делал? — удивилась Эмили.

— Мои вещи упакованы, на шесть часов вечера куплен билет на самолет. Я собирался лететь разыскивать тебя.

— Зачем? Ты был даже не рад меня видеть.

— Радость — это совершенно не то, что я сейчас испытываю.

— Ответь на мой вопрос, Стив. Почему ты собирался со мной встретиться? Из-за ребенка?

— Нет, — ответил Стив, — не только из-за ребенка. Просто за эти несколько недель я понял, что не могу без тебя жить. Кстати, эти недели показались мне вечностью.

— Ты не можешь жить без меня, — медленно повторила она. Это не было признанием в любви, но в то же время ей не указали на дверь. — Я тоже не могу жить без тебя… Поэтому я здесь.

Разумеется, Эмили хотелось бы, чтобы он подтвердил свои слова объятиями. Однако Стив по-прежнему держался несколько отстраненно.

— Так, значит, ты проделала такой долгий путь только для того, чтобы сказать, что любишь меня? — спросил Стив каким-то странным тоном. — Ты храбрая женщина.

— Не такая уж храбрая. Когда ты в очередной раз уедешь в экспедицию, я не буду находить себе места от беспокойства, пока ты не вернешься. Но отказаться от любви к тебе только потому, что ты можешь погибнуть, выше моих сил. Риск потери, это… один из компонентов любви.

— Храбрая как лев. Но я собирался приехать к тебе в том числе и для того, чтобы сказать, что бросаю нырять.

— Бросаешь нырять?

Стив вкратце передал ей содержание разговора с Долли, в котором та призналась ему в своих страхах.

— Мне прекрасно известно, что такое везение. Как бы ты ни был опытен, в один прекрасный день оно тебе изменит, и это конец. Я размышлял над этим несколько дней и решил, что пора перестать искушать судьбу.

— Ты в этом уверен? И ты не будешь винить в своем решении нас с Долли?

— Уверен.

Стив поднялся и шагнул ей навстречу. Эмили тоже встала. Положив руки ей на плечи, он сказал с лукавой улыбкой:

— По-моему, я делал предложение несколько раз. Может быть, теперь настала твоя очередь?

— Ты действительно собирался лететь на поиски меня?

— Билет лежит в ящике стола.

— Что ж, — сказала Эмили с бешено забившимся сердцем, — наверное, сейчас действительно моя очередь делать предложение.

Улыбка Стива стала шире, в глазах появилось выражение нежности.

— Стив, я прошу тебя стать моим мужем. Ты согласен жениться на мне?

— Согласен, Эмили, и чем скорее, тем лучше. Хочу, чтобы ты знала, дело тут не только в ребенке, но и в тебе самой. — Он ласково погладил ее по волосам. — Отказ от подводного плавания дался мне на удивление легко. Жениться на тебе и жить с тобой — вот самое прекрасное приключение в моей жизни.

— Это лучшее из того, что я когда-либо слышала, — проникновенно произнесла Эмили, чувствуя наворачивающиеся на глаза слезы.

— Я сказал истинную правду.

— Знаю, Стив. — Взяв его за руку, Эмили приложила ее к своему животу. — Узнав о беременности, я не ощутила той радости, которую ожидала, хотя всегда мечтала о ребенке. Мне нужен был еще и ты…

— После нашего последнего телефонного разговора я так разозлился, что начал обвинять тебя в обмане, в циничном использовании меня. В том, что тебе нужен был только ребенок. Однако мне так и не удалось убедить себя в этом, я уже знал тебя слишком хорошо.

— А я все время представляла тебя с шикарной блондинкой, — призналась Эмили. — И в то же время осознавала, что зря терзаю себя, что ты не такой.

— Блондинки не интересуют меня ни в коей мере, как, впрочем, и все остальные женщины… кроме тебя, — сообщил он, ухмыльнувшись. — Да, как думаешь, стоит нам говорить Долли о твоей беременности?

— Она девочка умная и вполне в состоянии отсчитать назад девять месяцев. Другими словами, да.

— А как ты себя чувствуешь в роли мачехи?

— Прекрасно. Твоя дочь понравилась мне с первой же встречи. К тому же у нас много общих интересов.

— Когда я приказал ей больше не переписываться с тобой, она пришла в ярость. А узнав сегодня утром, что я собрался лететь за тобой, пожелала мне успеха.

— Так вот почему все обернулось так удачно! — рассмеялась Эмили. — Я чувствовала, что для этого должна быть какая-то причина. Но ты понимаешь, что, если бы я выехала днем позже, мы разминулись бы в дороге.

— Не стоит об этом думать, — посоветовал Стив и поцеловал ее в губы. — Думаю, нам необходимо чего-нибудь поесть, а потом мы можем отправиться в спальню. Ты не против?

— Ты умеешь уговаривать, — пробормотала она, кладя руку ему на грудь.

— Прекрати это, — простонал он, — или ты не получишь обеда.

— Но я теперь должна есть за двоих, — возразила Эмили.

Стив на мгновение зарылся лицом в ее волосы.

— Я чувствую себя самым счастливым человеком в мире.

Она была в объятиях Стива, а внутри набирал силы его ребенок. Чего еще можно было желать?

Только чтобы Долли была так же счастлива, как они.