На участке Дрейка вовсю шли ремонтные работы. Он раздраженно посмотрел в окно, отмечая большое количество людей на его земле — строители.

— Все готово, проверять будем? — побеспокоил его голос профессионала по установке видеодомофонов.

— Да, конечно, идем.

Человек вышел за территорию его дома и позвонил в звонок. Дрейк ухмыльнулся. Вот это век высоких технологий, а то живет, как в избушке — у всех на виду. Расплатившись с работником, он пошел дальше, к прорабу на стройке.

Назвать это стройкой можно было с натяжкой — просто устанавливали ограждение вокруг его дома. Мужчина и сам не знал, зачем это делал, зачем укреплял свой дом, как военную крепость. Но больше он не был тем Дрейком, который когда-то жил здесь, слишком многое изменилось в нем. Отныне он не хотел, чтобы на его территорию мог зайти любой человек и просто постучать в его дверь, даже Картер.

Друг был счастлив, его глаза буквально испускали свет радости и любви. Эмилия стала путеводной звездой Картера, и он шел за ней и в огонь, и в воду. Появление Рея и Такера, а также ожидание дочери сделали их одним целым. Дрейк ненавидел думать о семье Картера, потому что не смог сдержать ядовитой зависти, которую пытался душить в себе, но проще было задушить себя самого. Они всегда были вместе, росли вдвоем и защищались от всего мира тоже вдвоем, он и Картер, а теперь один из них счастлив, его жизнь освещают сразу три улыбки и три сердца любят его искренне и самоотверженно; а Дрейк остался один с демонами наедине, с болью Амины, но не мог заставить себя остановиться.

Раньше волчата могли запросто перелезть через забор и оказаться у него дома, они любили это делать. Дрейк оглядел уже проделанную работу: с этого дня у них не получится даже забраться на новую стену. И ему нравилась эта изоляция. Он же раб, и видеть его никто не хочет. Это было взаимно, он тоже видеть никого не хотел. Никого, кроме одного человека…

Дверь подвала, где была заперта Амина, оставалась такой же ржавой, веющей страхом и могильным холодом. Его сердце сжималось от мыслей о том, что она гниет там, но это было сильнее его. Это безумие, помешательство, сумасшествие, нетерпение устроить кровопролитие, залезть к ней в душу и расковырять все ее раны, причиняя Амине дикую боль. Но одновременно с этим он причинял ее и себе тоже. Боль, которую не залечишь ни одной мазью или таблеткой. Боль под названием «ты сам». От себя не сбежишь и не спрячешься, себя не обманешь и не проведешь. Они оба пытались убежать от себя, но это был бег по кругу. И оба бежали по своим кругам, из раза в раз сталкиваясь лбами.

— Пришел, придурок, — хрипло рассмеялась Амина, слыша, как отворяется дверь. — Я ждала тебя.

— Соскучилась по моему члену? — спросил Дрейк, смотря на нее в упор.

Она была такой смелой, играла свою роль на отлично, все еще не могла забыть прежнюю Амину и цеплялась за нее всеми силами, но он видел, как ее огонь угасал. Несгибаемая сучка скоро расколется на две половины, ее душа не выдержит происходящего. Глаза Амины освещали желтым светом темноту подвала, а губы неизменно кривились в усмешке над ним, говоря, что он не сможет сломать ее.

— Ты однозначно мнишь себя богом секса, но это не так, поверь. Были у меня мужчины получше изгоя!

Слова девушки ударили его, словно хлыст или плетка. Дрейк оскалился, вмиг теряя все человеческое, что было в нем. Этот пожар внутри разгорался все сильнее, в его сознании картины насилия над ней вытесняли все разумное. Он смотрел на Амину, а видел, как в ее глазах снова стоят слезы, и она давится ими, глотая его член. А затем он размажет по ее прекрасному личику свою сперму, унижая ее еще сильнее.

— Чего молчишь? Правда не нравится? Раб — не самый лучший любовник, какой у меня был! — Девушка следила за его действиями: он отошел к тому самому шкафу, где хранилась цепь, и что-то искал. Поэтому она решила продолжить причинять ему боль, не только он может это делать по отношению к ней. — Ведь ты прекрасно понимаешь, Дрейк, что все произошедшее с тобой в стае — не моя вина.

— А чья же? Интересно услышать твою версию событий, малышка, — тихо сказал он, копаясь в шкафу.

Спокойный тон его голоса насторожил ее, но Амина наплевала на предупреждение, войдя во вкус, снова вспомнив, какой она была раньше. Идущей по костям и сердцам напролом, не боящейся никого. И опять она была такой, он еще вспомнит, кто у кого на поводке.

— Ты всегда и был изгоем в стае. Помнишь твой рассказ о детстве, когда тебя презирали за твою окраску? Ничего не изменилось, просто ты стал другом Альфы. Никто не посмеет пойти против Альфы, но уважения к тебе как не было, так и нет. Они всегда считали тебя изгоем, Дрейк, с самого твоего рождения. А эти шрамы стали лишь катализатором для всплеска их презрения.

— Красиво говоришь, — произнес мужчина, поворачиваясь к ней. — А свое возбуждение и мой мокрый от твоих выделений член как ты объяснишь?

Его взгляд впивался в нее десятками игл. Она попала в цель своими словами, разбудив в нем монстра. Амина продолжала говорить, но еще не знала, что монстр уже приготовил расправу для нее.

— Очень просто: это всего лишь тело. Надави на нужные точки, вот тебе и мокрые трусики, — пожала плечами девушка, повторяя его же слова. — Это не твоя заслуга, ты всего лишь жалкий раб и безродный волчонок с непонятной окраской!

Дрейк зашипел и за секунду оказался рядом с ней. В его руках была толстая веревка. Амина сглотнула, она знала, что будет больно. Сейчас он откроет для нее врата на первый круг ада.

— Это ты говоришь мне о безродном волчонке? — кипел от злости он, разрывая появившимися когтями свою рубашку на ее теле. — Ты — сука, которая сама осталась без волчицы и всю жизнь лизала зад этому паршивому уроду Вергилию?! — Дрейк связывал ее руки, не переставая говорить. — Пусть меня и прижгли железом, пусть все эти уроды презирают меня, плевать! Зато я остался свободным; одиноким, да, но свободным. А с чем осталась в итоге ты? Ни волчицы, ни свободы. Ты еще более жалкая пародия на человека. Где же твои родные? Мои — здесь: мама и семья Картера.

Руки Амины были туго связаны, и веревки начали впиваться в кожу. Она издавала еле слышные всхлипывания, но молчала. Не получилось ударить его побольнее, он отвечал ей тем же. По коже побежали мурашки от холода и предчувствия скорого унижения, и Амина съежилась, желая провалиться сквозь землю отсюда, из этой пыточной.

— У тебя не получится обмануть меня, солнышко, даже не думай об этом, — шептал Дрейк, нежно целуя ее шею и поглаживая грудь, слегка зажимая пальцами соски. Амина задрожала, проигрывая в безмолвной битве со своей гордостью. — Да, вот так, крошка, — ликовал он, касаясь ее намокшего лона. — Не смей врать, что ты не хочешь меня. Хочешь, как самая настоящая варварская шлюшка, и это жалкое зрелище.

Девушка зажмурилась, крутя головой. Он не дождется ее слез или стонов! Ни того, ни другого! Она не сдастся в его плен, не унизит себя еще больше, чем унизила уже, намокая от его ласк и поцелуев. Но как бы Амина не боролась с собой, она понимала, что все это блеф и отговорки, чтобы спасти себя. Она уже давно сдалась на милость победителя.

Дрейк не стал ждать и уселся прямо на пол подвала, стаскивая с себя шорты и боксеры. Он слышал ее всхлипы, эту музыку ее боли и ненависти к себе за то, что она хотела его. Положил руки Амине по бокам талии и перетащил к себе, усаживая ее себе на пах. Она громко всхлипнула, не позволяя слезам потечь по щекам, и он улыбнулся.

— Придется тебе вытерпеть это, Амина, — сказал мужчина и насадил ее на себя. — Секс с изгоем.

Его член вошел в ее изнывающее по нему лоно, и девушка шумно выдохнула. Ее руки были связаны, и это не давало взять контроль над процессом, поэтому всем руководил Дрейк. Она просто сидела на нем, а он вбивался в ее тело неистово и свирепо.

— Ну же, не мучай себя, солнышко, — прошипел Дрейк и усилил давление пальцев на ее кожу, проникая глубже в нее. — Покажи мне, как тебе хорошо. Покажи, как шлюшке нравится, что я имею ее.

Амина опустила голову и рассматривала пол, а по ее щеке скатилась слеза. Девушка не смогла сдержаться, и из нее вырвался хриплый стон, на грани боли и всепоглощающего желания. Ей было больно, душа рвалась на части от его жестокости, но и одновременно с этим было чертовски хорошо, словно телу только и нужно было, чтобы слиться с Дрейком.

— Зачем же ты скрыла от меня свое бл*дское личико? Хочу видеть его, пока трахаю бывшую королеву.

Дрейк потянул ее за волосы и приподнял лицо Амины. Оно было все в слезах. Ее глаза были закрыты, зажмурены, как от сильной боли, а рот приоткрыт, и она часто дышала, будто задыхается. Стенки лона девушки сократились вокруг его члена, и он зарычал. Амина тоже застонала, но этот стон был похож на вой.

Его сердце екнуло. Он не мог быть настолько жестоким с ней, с этой рыжей девчушкой, которую он видел в своей голове. Дрейк уже хотел остановить это насилие, хотя сама Амина и получала неподдельное удовольствие от роли его игрушки, но она не дала ему этого сделать.

— Ненавижу тебя, подонок, — прошипела она, задыхаясь от жгучего удовольствия, опалявшего вены, заставлявшего ее ненавидеть себя самой сильной ненавистью. — Даже Вергилий лучше тебя. Он, по крайней мере, не давал мне никаких надежд, убил сразу. А ты прикрываешься ложным благородством и мужественностью, а на деле — грязный ублюдок. Правильно твоя стая презирает тебя, гребаный изгой!

Дрейк взревел и подскочил на месте, оставляя ее лежать на полу. Амина заметила, как тряслось его тело и покрывалось шерстью. Черт, он разорвет ее на куски! Но мужчина смог остановить превращение и пришел в себя через пять минут. Она валялась на этом грязном полу перед ним, связанная и как всегда умопомрачительно красивая. Роскошная Амина, когда-то сверкавшая ярче алмаза, сейчас заливалась слезами на полу его подвала.

Он поставил ее на ноги и обошел, пристраиваясь сзади. Девушка не дышала, осознавая, что навлекла на себя беду своим неугомонным языком.

— Ч-что ты хочешь сделать со мной?

— Хочу продолжить трахать тебя, — ответил Дрейк, — но уже немного в другой позе.

Без лишних слов он вошел в ее задний проход, и Амина истошно закричала, а из ее глаз брызнули слезы боли.

— Господи, как больно, — прошептала она, давясь слезами. — Отпусти меня! Неужели мало всех унижений, которые были до этого?! За что вы все превращаете мою жизнь в ад? Чем я вам всем не угодила?!

У девушки началась истерика, и она не могла остановиться. Ее крик отрезвил Дрейка. Быстро развязав Амине руки и натянув на себя шорты, он выбежал из подвала, не в силах справиться с чувством вины. Дрейк закрыл массивную дверь и прислонился к ней спиной, готовый вырвать себе волосы на голове. Почему же так тяжело издеваться над ней?! Словно его телу кто-то приказывает истязать ее, а душа кричит и просит быть человеком. Почему же он чувствует такую сильную боль в сердце, будто ее эмоции пляшут в нем огненным хороводом?

Мужчина поднялся наверх, будучи абсолютно не в себе. Его трясло, шатало, просто рвало на части. Дрейк налил еще бокал виски и залпом осушил его. Гребаная жизнь: невозможно быть счастливым, имея в жизни все, и невозможно быть счастливым, мучая другого человека. Боль Амины доставляла ему удовольствие только в первые минуты, когда мозг еще затуманен злостью и жаждой крови, но позже, когда наркотическая дымка в сознании рассеивается, боль уже отдается в нем самом. И от нее не сбежать, хочется вырвать себе сердце и умереть.

Раздался писк телефона, и он недовольно глянул на него. Его сейчас буквально тошнило от людского присутствия. Хотелось закрыться в своем почти забаррикадированном доме и не высовываться, не показывать носа, словно он умер. Для этих подлых людишек — так есть, он умер. Больше предателей в свою жизнь он не пустит.

— Мама? — ответил на звонок Дрейк.

— Сынок, впусти меня, — попросила мать, — я ни черта не понимаю с этой техникой! Куда тыкать, как открывать?

— Что ты хотела, мам? Я занят.

— Знаю я, чем ты занят! Пьешь, не просыхая.

Он молчал. Увидеть мать и услышать новую порцию вздохов и ахов, поймать ее жалостливый взгляд, направленный на его запястья, будет настоящим испытанием для него. А учитывая, что ему уже почти снесло крышу, он может не выдержать.

— Не молчи, Дрейк, — нежно сказала она. — Дай мне все объяснить, и ты увидишь произошедшее в другом свете.

Дрейк вздохнул и прошел на улицу, чтобы открыть матери дверь. Как только та открылась, она кинулась ему на шею.

— Ты дурачок, хоть и взрослый мужчина уже, — пожурила его женщина и поцеловала в щеку, обнимая. — Как ты мог подумать, что твоя родная мать будет смотреть на тебя с презрением? В моих глазах ты не увидишь этого гадкого отношения к себе никогда, сынок.

Они зашли в дом, и мама еще раз обняла его.

— Никакие шрамы и метки раба, даже будь их миллион на твоем теле, не изменят того факта, что ты мой сын, слышишь? Мой любимый сын, — со слезами на глазах добавила она и погладила его по волосам.

— Тогда почему ты смотрела на меня так же, как эти сволочи — бывшие друзья? Смотрела на меня, как на экспонат в музее уродств.

— Я не так на тебя смотрела, сын. Я смотрела с удивлением и даже шоком, что это может быть правдой, — сказала женщина и села за стол.

— О какой правде ты говоришь? Мама, я не супергерой. Меня заперли в каком-то карцере и били, поначалу не давали есть и пить. Как ты думаешь, я должен был избежать этих меток? Расправить крылья и взмыть в небо?!

— И опять я не об этом, Дрейк… Но сперва наперво ты ответишь мне на вопрос: сколько литров ты уже выпил?

— Откуда ты знаешь, что я много пью? — подозрительно спросил Дрейк.

— Альфа сказал.

— Ну-у, тогда ясно. Картер был бы не Картером, если бы не слил меня тебе.

— Кстати, он сказал мне не только это, — улыбнулась ему мама. — Еще, например, о девушке, которую ты привез с собой. Она из Лунных Земель, сын?

— Придется мне провести разъяснительную беседу с Картером... — вздохнул Дрейк.

— Не таи от меня ничего, сын. Мне кажется, ты что-то скрываешь. Где та девушка? Познакомь нас.

— Не могу, ее сейчас здесь нет.

— Ты обманываешь меня, — вынесла ему приговор она и пристально посмотрела на мужчину. — Сын, ты так похож на своего отца, и я боюсь, что ты повторяешь его судьбу.

— Какую судьбу, мама? Ты рассказывала, что он умер от сердечного приступа, когда я был маленьким.

— Это была ложь, моя единственная ложь тебе за всю жизнь.

Дрейк нахмурился, уже поняв, что сейчас его посвятят в не самые приятные подробности жизни его семьи. Он сел на диван, сохраняя с матерью некоторую дистанцию. По его вопрошающему взгляду она поняла, что пора раскрыть все карты, сын стал достаточно взрослым, чтобы это принять.

— Твой отец, Дрейк, не был Альфой или просто знатным волком, он даже не был кочевником на тот момент, когда появился в этой стае. Все было гораздо хуже... Здесь тогда свои последние дни доживал отец Картера. Он был хорошим Альфой, но, по сравнению с Райном, слишком добрым и мягким. И когда этот подлец пришел к власти, у меня на руках был маленький волк, только что родившийся сын, и я очень боялась ослушаться Альфу-самозванца и лишиться головы или тебя.

— Поэтому ты так долго не любила Картера? — понимающе покачал головой он.

— Да, и сейчас мне за это стыдно, — честно призналась женщина. — Я должна была стать ему мамой, заменить семью, ведь я мать его лучшего друга, но я, как и вся стая, была так напугана новым вожаком, что сомнений не оставалось — он сживет со света Картера, и лучше примкнуть к сильным мира сего прямо сейчас.

Мужчина вздохнул, наконец-то поняв, почему мама часто обижала его лучшего друга своим отношением. Не верила в него, была против и поддерживала этого ублюдка Райна. Похоже, пришло время выворачивающих душу наизнанку откровений.

— Ладно, это все осталось в прошлом. Что было с моим отцом?

— Твой отец… сбежал из Лунных Земель. Но есть подозрение, что он был из нашей стаи, иначе не было бы такого сходства у тебя с другими волками. Раньше процветала кража волчат варварами и, возможно, твой отец был тем волчонком, которого когда-то выкрали, но спустя многие годы он нашел путь домой.

Дрейк шокировано вздохнул, его глаза округлились и смотрели на мать в неверии. Что она только что сказала?! Откуда сбежал его отец? Противные черви подозрений уже начали грызть его душу.

— Именно поэтому я не хотела говорить тебе об этом. Лунные Земли считаются страшным местом, к сбежавшим оттуда относятся с испугом и презрением. Твой отец был немногословен, и многого о его жизни там я не знаю. Но если кратко, то его тоже держали в плену и прижигали железом. — Женщина сделала паузу. — У Айдена были такие же шрамы на запястьях.

— Он тоже…

— … победил в боях, — закончила мать.

— Господи, не может быть, — ошарашенно пробормотал Дрейк. Больше сказать он ничего не мог. — Поэтому ты так удивилась, увидев мои шрамы?

— Да, сынок, поэтому. Я каждую ночь молилась, чтобы ты никогда не узнал правды, и эта страшная жизнь никогда тебя не коснулась. Но у судьбы свои планы.

— Хреновые планы, мама. Как он смог сбежать, и почему умер?

— Каким образом Айден сбежал и попал туда, я не знаю, да и не так это важно. А умер он, — она сглотнула, боясь вызвать волну гнева в сыне, — в Лунных Землях, куда его в скором времени выкрали.

Дрейк подскочил на ноги, выглядя просто сбитым с толку и злым, дико злым, готовым рвать уродов на части, на мелкие лоскуты! Идея пойти войной на эти долбаные земли снова замаячила в его голове. Он был готов воевать с ними даже в одиночку.

— Мы были с ним знакомы не так уж и долго перед тем, как зачали тебя, — около полугода. Он мне сразу понравился. Твой отец отличался от всех волков в этой стае, он был мужественным, закаленным жизнью, с ним я чувствовала себя в безопасности, как давно уже не чувствую…

— И как они его выкрали?

— Тоже не знаю, Дрейк. Но кое-что мне известно: на момент его нахождения в Лунных Землях, когда он был уже мужчиной, а не волчонком, правила женщина. Жестокая и не знающая жалости женщина. Он как-то обмолвился, что у них были вынужденные ее жестокостью отношения. Возможно, она нашла способ вернуть его назад…

— Не смей думать, что он ушел сам, мама! Он бы не бросил тебя ни за что на свете, не ради суки из этих проклятых земель! Можешь поверить мне, я встретил там одну такую же. Похоже, у них запущен конвейер по производству дряней.

Мать молчала, и он заметил, как по ее щеке скатилась слеза. Дрейк подошел к маме и обнял ее, прижимая крепко к себе.

— Не плачь, мама, — шептал он, целуя ее в волосы, — все будет хорошо.

— Они и тебя нашли, — всхлипнула она. — Они не оставят нас в покое, пока всех не истребят. Лучше бы Айден никогда не появлялся в моей жизни. Что он дал мне?! Одиночество и вечный страх за тебя.

— Не надо, не говори так. Он дал нам прекрасную жизнь, а эти подонки больше никогда не причинят нам зла. Теперь я проинформирован и готов дать бой, если это потребуется. Нет ли у тебя фотографий отца? — со страхом спросил Дрейк, боясь увидеть лицо, хоть капельку похожее на Вергилия.

— Есть, дома, — шмыгнула носом мать и достала из кармана кофты платок. — Я завтра принесу, на сегодня с меня хватит воспоминаний, иначе они меня убьют.

— Конечно, мам. Только не плачь. У тебя есть я, и я уже взрослый, сильный мужчина, в конце концов, драться умею! Все у нас будет хорошо.

Дрейк поцеловал маму в лоб и еще раз прижал к себе, готовый сам расплакаться от близости, которая появилась между ними, сделала их семьей в полном смысле этого слова и убрала все барьеры и недосказанность, присутствовавшие раньше. Женщина поцеловала его в ответ, стирая со своих щек слезы, и ушла, пообещав вернуться на следующий день с фотографиями.

Мужчина отвернулся к окну, следя за тем, как мать шла к выходу, и закрыл глаза. Чертовы знания, лучше бы их у него не было! Порой гораздо лучше не знать и даже не иметь малейшего представления о прошлом, не лезть туда, не совать свой нос.

— Что за черт, — раздраженно бросил Дрейк, услышав шум со стороны подвала. Амина стучала в дверь.

Он спустился к ней и отворил дверь, действительно боясь сейчас ее видеть. Слова матери о жестокой женщине, правившей когда-то в Лунных Землях, заставили его кровь снова становиться ядовитой.

— Дай мне принять душ, урод! И дай какую-нибудь одежду!

— И так не умрешь, дрянь. А если и умрешь, — Дрейк устремил на нее безумный взгляд, — я буду только рад. Всем вам место лишь в аду!

— Да что с тобой происходит, черт бы тебя побрал? — сорвалась на крик Амина. — Что с твоим настроением, придурок?!

Зря она так кричала, только больше заводила зверя в нем своей истерикой. Он приблизился к ней, и Амина притихла, не видя в его глазах прежнего Дрейка. Что-то случилось с ним, что-то изменило его. Этот мужчина опять стал другим, не таким, каким был еще пару часов назад с ней. В нем словно стерлось человеческое начало и возродилось чудовище, желающее ее крови.

— Если не закроешь свой рот, дрянь, я лично сверну твою шею, — прошипел Дрейк, смотря на нее, даже не касаясь девушки. Но его взгляда было достаточно, чтобы поселить в нее дикий страх.

— Может, уже хватит, Дрейк? Остановись, ты зашел слишком далеко.

Он проигнорировал ее слова и просто ушел. Ему было плевать на то, что она скажет. Сейчас нужно было отдалиться от нее, для ее же блага, чтобы не разорвать эту суку — последовательницу другой жестокой дряни на части. Но он не зашел далеко, пока еще нет. Она узнает, что значит реально далеко зайти. Он проведет ее самолично по этому пути.