— Ты хотела сделать пластическую операцию? — Рик вытаращил глаза. — Интересно, какое место ты хотела изменить или подтянуть? — Лицо его выражало неподдельное недоумение. Он оглядел Рамону и ухмыльнулся. — Ну конечно, как это я сразу не догадался! Ты наверняка хотела снова стать… девственницей!

Рамона открыла рот, не понимая, о чем он.

— Ты разве не знаешь? — наседал Рик. — Некоторые женщины снова хотят стать невинными.

— Ну да! — Она засмеялась. — Скажешь тоже.

— Я не шучу. Чего только ваш брат ни придумает, чтобы надуть нас.

— Наш брат? — переспросила Рамона.

— Ну не скажешь ведь — ваша сестра.

— Понятно, в языке уже невозможно найти слов, чтобы нормально говорить о женщинах, только о мужчинах! — запальчиво бросила Рамона.

Но Рик, не обращая внимания на ее горячность, продолжал развивать собственную мысль:

— Кое-кто из нас, мужчин, на самом деле сходит с ума по девственницам. Думаю, хирурги хорошо зарабатывают на нашей глупости и доверчивости. Ух, они и веселятся, наверное, когда снова запирают давно открытые ворота на замок. Рик глубоко вдохнул и закашлялся.

До Рамоны наконец дошло, что именно он ей объяснял.

— Так ты во-от о чем…

— Ну да. — Рик повернулся на спину и уставился в небо.

Они давно миновали границу, без всяких задержек, потому что Рик указал ей путь, где нет никаких постов. А теперь он предложил Рамоне устроить небольшой привал на краю плантации агавы. Острые высокие листья растений, чем-то похожие на перья гигантских алоэ, надежно отделяли их от дороги. Грузовик стоял на обочине, угрожающе насупившись.

— Да знаешь ли, мне уже поздновато, — сказала наконец Рамона. — Моя девственность вызвала бы у мужчин совсем другую реакцию. Такая старая — и все еще невинна! Значит, никто и не претендовал ни на что.

Рик засмеялся.

— Скажешь тоже — старая! Я понимаю, тебе, конечно, уже не восемнадцать. Но если женщине нет тридцати… Может быть, ты всю жизнь ждала единственного мужчину?

— Рик, а тебе-то сколько? — едва не расхохотавшись от неожиданного комплимента, поинтересовалась Рамона.

— О, я давно не юноша.

— Поня-ятно, — протянула Рамона, не в силах соединить губы, они разъезжались в разные стороны. Что бы он сказал, если бы узнал, что у нее сын чуть-чуть старше?

— Ты еще не женат?

— Как и ты. Свободен.

Сердце Рамоны ворохнулось в груди. Неужели парень слепой? Он не видит, что ей уже… Нет, не видит.

— У тебя есть девчонка?

— Была. Но сплыла. — Рик запустил пальцы в волосы. — Она бы точно не сбежала, если бы мне подвернулась эта поездка пораньше.

— Правда? — Рамона снова насторожилась. Что же такое пообещали пареньку? — Я тоже надеюсь поправить свои дела. Иначе и мой парень сбежит от меня.

— Он что, сидит у тебя на шее?

— Да нет. Просто сейчас он без работы. На пособии. А я получу за этот рейс очень приличную сумму.

Рик самодовольно ухмыльнулся.

— Ты мне уже говорила, за сколько тебя наняли. Любой парень послал бы их с такими бабками. Ты ведь классно водишь, Рам. А движок знаешь, как посудомоечную машину.

— Это верно.

— Еще бы не верно. Я понял, к чему ты недавно прислушивалась.

— К чему же?

— Тебе показалось, что движок троит. Ты ведь полезла проверить свечи? — Удивленный взгляд Рамоны подтвердил его догадку. — А в такой махине, как твой МЭК, только музыкальный слух уловит звук, который ты услышала.

— Соображаешь, Рик.

— Еще бы. Я немного послужил в армии. Водителем. Так что могу тебе сказать, будь ты парнем, ты такие баксы заколачивала бы…

— Ты так считаешь?

— А кто считал бы иначе, если бы увидел, как ты крутишь баранку?

Она тихонько засмеялась.

— У меня был опыт…

— У парней тоже — опыт. Но в тебе что-то есть еще… Ты крутишь баранку так, будто ждала этого всю жизнь, будто хотела до нее дорваться и вцепиться. Наверное, тебя родили шофером.

— Может, и так.

Рамона закрыла глаза и увидела Фрэнка, деревенский ресторан, в котором впервые попробовала пульке и мескаль… Но она недолго предавалась сладостным воспоминаниям. Ей мешало неясное внутреннее волнение.

Она открыла глаза и посмотрела на небо, ожидая, что его бездонная синева успокоит, уймет разгулявшиеся чувства. Но Рамона увидела другое — неспешно и надменно по небу проплыла птица. Она догадалась, что это за птица, но запретила себе узнать ее. Пускай гриф ищет поживу в другом месте.

— Рик, поехали? — хрипловатым голосом окликнула своего спутника Рамона.

Рик внимательно посмотрел на нее, и она догадалась, что его смутил ее голос. Она знала, как мужчины реагируют на подобный тембр, тем более что он изменился внезапно.

Рамона заметила, как напряглись его руки, сложенные на груди и обнаженные по локоть, как набрякла татуировка выше запястья. Она давно хотела спросить, что означает странный вензель, но оставила на потом. Им предстоит еще обратный путь, и они должны будут чем-то говорить.

— Мы можем простудиться. Нечего лежать на голой земле.

Рамона попыталась вскочить, но Рик схватил ее за руку и скомандовал:

— Лежи!

Этот окрик ударил по напрягшимся нервам, Рамона, пытаясь взять себя в руки, прошипела:

— Не смей командовать, парень!

Рик уставился на нее, потом неожиданно улыбнулся.

— Ты мне нравишься все больше и больше. Кажется, я мог бы в тебя влюбиться.

— Щенок, — процедила Рамона сквозь зубы.

— Не изображай матрону. Я смог бы уговорить тебя и сейчас, но…

Рамона напрягла слух. Она сама не знала, что собиралась услышать, но чуткое ухо уловило дальний гул моторов.

— Ты что? Окаменела? — спросил Рик, вставая на ноги и устремляя взгляд в ту сторону, куда смотрела Рамона. Судя по всему, у него слух не был таким тонким, как у нее.

— Кто-то едет, — сказала она. — Давай быстрее к машине.

— Не спеши, — он ухмыльнулся, — побудем здесь. Незачем, чтобы нас увидели. — И, словно наручники, его пальцы сцепились вокруг тонкого запястья Рамоны. — Тебя это не касается. Ты всего-навсего водила, я сопровождаю груз и тебя.

Рамона села на землю, чувствуя, что дрожит, но ничего не могла с собой поделать. Что-то происходит в фирме Гая, что-то происходит в его бизнесе. Похоже, он сам не знает об этом. Ей может представиться случай выяснить. И она им воспользуется, чем бы ей это ни грозило. Она жена Гая, это, во-первых, а во-вторых, это и ее бизнес, в конце концов. Неважно, что она не участвует в нем непосредственно. Этот бизнес должен перейти Патрику, и она не допустит, чтобы мальчик остался ни с чем.

Внезапно Рамона разозлилась на себя. Все как всегда, старая песня. Она должна подумать о Гае, о Патрике, а о себе когда-нибудь потом. Рамона шумно втянула воздух и так же шумно выдохнула. Она узнает все, и сделает это потому, что сама так хочет.

— Слушай, ты сопишь, как кузнечные меха. — Рик усмехнулся.

— Не твое дело, — процедила Рамона сквозь зубы.

— Ты очень вежливая, Рам. Другая меня обложила бы как следует. Извини, тебе было больно?

— Нет, мне не было больно.

— У тебя такая тонкая рука. — Он покрутил свою. — Как у моей сестры, — сказал он и пристально оглядел ее.

Рамона вспоминала, как отвечал ей Гай на все попытки поучаствовать в его бизнесе.

— Детка, занимайся домом, сыном, кухней, — целуя, говорил он ей, когда она начинала задавать вопросы о делах. — Ты уже участвуешь в моем бизнесе тем, что живешь со мной. Ты ходишь со мной на презентации вин, на вечеринки, на винные пати. А как замечательно ты помогаешь продвигать вина через журнал! Все, люблю. Целую…

— А сейчас не дергайся, Рам, — услышала она угрожающий шепот Рика. — Сиди и не дергайся, — прошипел он, положил руку на ее спину и прижал к земле. — Пускай парни сделают свое дело и уедут.

— Что? Что это за дело? — пытаясь говорить спокойно, спросила Рамона, наблюдая сквозь заросли, как к ее МЭКу подкатил кран, а следом грузовик.

— Тебя для чего наняли? — внушал ей Рик. — Рулить. Вот и рули. А сейчас отдыхай.

— Но это… но груз…

— Ты довезешь груз в лучшем виде. Туда, и обратно. Я с тобой. Я сопровождаю и тебя, и груз.

Наконец до Рамоны дошло, что сейчас она на самом деле просто водитель, которого наняли на один рейс. За деньги.

— Ты получишь вдобавок свой бонус, — Рик подмигнул, — от меня.

Рамона почувствовала, как кровь ударила в голову, но она сдержалась и промолчала. Не стоит забывать, она вступила сама в эту игру, на особом, не привычном для себя поле. Она понятия не имела, как ведут себя нанятые водители в подобной ситуации. Но что такое подчиняться и уступать чужой, мужской, воле Рамона знала слишком хорошо. А разве она отправилась в этот рейс не потому, что ей надоело подчиняться чужой воле? Разве нет?

Она чувствовала, как кровь отливает от головы, к ней снова возвращается хорошо знакомое состояние — да какая разница? Кто-то что-то выгружает из ее машины в другую. Она на самом деле не отвечает за груз. Вот если кто-то попробовал бы открутить колеса ее драгоценного МЭКа, вот тогда…

Между тем чужой грузовик, раскачиваясь на измученных рессорах, принимал от ее «Эй-Си» первый голубой контейнер, чуть темнее цвета мексиканского неба. Сердце Рамоны медленно билось, как всегда после вспышки внутреннего протеста. Ничего, пройдет… — сказала она себе.

— А теперь поехали и мы, — удовлетворенно проговорил Рик, насмешливо улыбаясь. — Тебе-то что? Ты сама не знаешь, что везешь. За то, что везешь, ты не отвечаешь.

— А кто отвечает? Ты? — в который раз попыталась понять Рамона.

— Допустим.

Ага, значит, ты, подумала она, не глядя на своего спутника. Хорошо…

— Ты чего притихла? Испугалась? — спросил Рик, наблюдая поверх острых концов агавы, как в кузов грузовика проплыл второй контейнер. — Вот и все.

— А… остальные?

— Остальные поедут дальше. — Рик засмеялся.

— А… потом?

— А потому суп с котом. Не переживай, малышка. Ты свое получишь, фирму ты знать не знаешь. Я, между прочим, могу тебя порекомендовать потом своим… друзьям. Как классного водилу.

— А… где твои друзья? В Сакраменто?

— Какая тебе разница? — усмехнулся он. — Они везде.

— С… спасибо, — проговорила Рамона, не нашедшая других слов.

Теперь она всматривалась в грузовик, который медленно пятился по дороге, отъезжая от крана, а тот, уже сложив стрелу, пятился следом за грузовиком. Конечно, никаких номеров на машинах нет, но Рамона напрягала зрение, чтобы заметить хоть что-то особенное, какую-то деталь.

И заметила, но не на грузовике, а на кране. На самом конце стрелы облупилась краска. Под желтой проступала синяя. Видимо, кран красили, но давно. Грузовик был самым обычным МЭНом, ничего примечательного в его армейской камуфляжной окраске не было.

Когда пыль, поднятая колесами грузовика и крана улеглась, Рик скомандовал:

— Все, теперь и мы поехали.

Рамону не надо было приглашать дважды, у нее руки чесались вцепиться в баранку и поскорее доехать до места назначения.

Машина шла еще резвее, освободившись от доброй половины груза, и эта легкость мучила ее. Для чего кому-то понадобилось забирать у нас, а точнее у фирмы Гая, два контейнера тары? — спрашивала себя Рамона, заставляя свои мозги работать быстрее.

Гай никогда не говорил, что намерен заняться текилой. Или мескалем. Или пульке. Он ни словом не обмолвился об этом. Невероятно. Потому что обычно он делился с Рамоной хорошими новостями. А эта новость была бы хорошей — продвигать на рынок Штатов модную текилу.

Ей самой не раз приходила в голову подобная идея, но у Гая она энтузиазма не вызывала. А теперь, выходит, он даже заказал бутылки под напитки? Тоже странно. Обычно он показывал ей эскизы этикеток, он ценил ее вкус. Неважно, что у них в последнее время были натянутые отношения, он должен был ей рассказать и показать.

Рамона больше не замечала никаких красот — ни полей, ни холмов, не видела распростершихся до самого неба плантаций агавы.

Похожее на окрашенное в охру колесо грузовика солнце катилось за горизонт. Рамона уже не думала о том, что хотела завернуть в деревню Фрэнка, в тот ресторан, где впервые попробовала пульке и мескаль.

— Нам еще далеко? — спросила она.

— Далеко? — переспросил Рик, который тоже сидел тихо и о чем-то думал. Его задумчивость насторожила Рамону. — Да нет. Скоро приедем.

— Понятно.

Сердце Рамоны забилось в предощущении чего-то приятного. Она вспомнила про маленький револьвер, давно подаренный Фрэнком, который держала под сиденьем. Стрелять ее тоже научил он, а завершил ее образование в этой сфере Поль, дядя Гая. Когда они поженились и приехали в Париж, он поселил их у себя, на улице Жака Оффенбаха. Сам он жил в загородном доме.

— Ты настоящая американка, Рамона, — сказал Поль. — В тебе нет ничего европейского. Я уверен, все твои предки отлично владели оружием.

— Я тоже стреляю, — сообщила Рамона и посмотрела на Гая.

— И гораздо лучше меня, — галантно уточнил он.

— Хвалю за честность, Гай. Я хочу показать вам, друзья, одну невероятную коллекцию. Эти револьверы вернулись с того света. — Поль серьезно посмотрел на Рамону. — Мой отец закопал их перед приходом немцев в Париж в саду, а после войны выкопал. Они великолепно сохранились.

— А какой фирмы эти револьверы? — заинтересовалась Рамона.

— «Форе Лепаж». Известная французская фирма, ей больше двух сотен лет. Между прочим, она живет и процветает до сих пор. Могу сводить в магазин, у них там можно пристрелять оружие. Собирайтесь! — импульсивно скомандовал Поль.

Рамона потрясла не только мужа и его дядю, но и служащих фирмы «Форе Лепаж».

— Отличный глаз! — похвалил Поль по-английски и добавил по-французски: — Эти американцы, они в младенчестве сосут не соску, а дуло револьвера!

Потом, когда Гай ей перевел, Рамона разозлилась.

— Неужели европейцы представляют нас такими первобытными?

— Все, кроме меня! — веселился Гай. — Но что тебе до них? Я единственный, кто тебе нужен…

— Почти приехали, — услышала Рамона голос Рика и от неожиданности вздрогнула. Любая дорога располагает к воспоминаниям, потому что, куда бы ты ни ехал, ты всегда уезжаешь от прошлого. Даже когда пытаешься в это прошлое вернуться. — Поворачивай вправо.

— На эту узкую тропу?

— Она только кажется узкой, — заверил Рик.

— Значит, ты был здесь?

— Не раз, — бросил он, и у Рамоны сжалось сердце в предчувствии чего-то…

Ветерок шевелил волосы, запахи, которые он приносил с раскаленного солнцем глинозема, пробудили воспоминания.

Они с Фрэнком катят по такой же плоской равнине. Но близится вечер, ее сердце бьется чаще, чем обычно. Потому что в этот вечер Рамона собралась победить себя.

— Фрэнк, я увижу летучих мышей?

Он засмеялся.

— Конечно.

— Мне надо сидеть тихо-тихо?

— Нет, они не пугливые.

— Я… — Рамона осеклась.

Она хотела поделиться с Фрэнком своим тайным желанием: убедить себя и его, что она на самом деле не боится летучих тварей. Поэтому она решила пойти на плантацию агавы одна, поздно ночью, раскинуть сетку — Рамона уже присмотрела у Фрэнка в кладовке старый гамак с мелкими ячейками, — наловить мышей на соседней плантации и выпустить на плантации Фрэнка. Конечно, придется сесть на велосипед и крутить педали в темноте, но Рамона уже проверила, как горит велосипедная фара, и накачала шины.

— Ты ведь внучка настоящего мачо. — Фрэнк подмигнул ей, и у Рамоны не осталось сомнений: она справится.

«Ты внучка настоящего мачо»…

Она искоса посмотрела на Рика. Сейчас он показался ей совсем мальчишкой, чуть старше Патрика. Так что ж, она станет подчиняться и его воле тоже?

Кровь Рамоны вскипела, ладони закололо, и она вспомнила выражение «руки чешутся». Вот, значит, как это бывает. Сейчас ее руки не просто чесались — они зудели, горели. Выходит, она такая, что любой мужчина способен подчинить ее своей воле? Даже такой сопляк, как Рик?

Они достали ее, они везде, куда ни сунься, даже в кулинарном журнале, который она недавно послала ко всем чертям. Там мужчины руководили даже кулинарным отделом! Ей надоело спорить с ними о том, какое вино рекомендовать к фруктовому торту, а какое к творожному. Она выставила из дому мужа — а как еще можно назвать вынужденный отъезд Гая в Париж? Конечно, нашелся благовидный предлог — проследить за виноградниками, за лозой новой селекции. Во время посадки, роста и сбора урожая. Она кричала на Гая, требуя, чтобы он не возвращался в Сакраменто до осени. Она вынудила даже Патрика улететь на подводную охоту раньше времени.

Зачем?

Она хотела вернуться к себе самой. Уйти из-под власти всех мужчин. И вот — на тебе!

Даже сидя за рулем своего любимого гиганта, подчиняя себе четыре сотни лошадей — это столько, что конюшня с ними заняла бы пол-Мексики, — она подчиняется какому-то парню? Только потому, что он мужчина?

Рик между тем весело насвистывал мелодию из модного бродвейского мюзикла, откинувшись на спинку своего кресла и закрыв глаза.

— Я немножко вздремну, — проговорил он, прерывая мелодию. — Я хорошо поел, теперь приятно соснуть.

Перед глазами Рамоны возникла похожая картина: Гай, выбираясь из-за стола в выходной и довольно улыбаясь, что-то мурлычет себе под нос, потом говорит:

— Я так хорошо расслабился. Пойду прилягу.

Уже не думая, Рамона круто повернула руль вправо и нажала на тормоз. Потом наклонилась и сунула руку под сиденье. Пальцы безошибочно накрыли нагревшийся металл. Рамона выдернула револьвер и направила дуло в лицо Рика.

Она проделала все это мгновенно, но Рик открыл глаза от толчка. Ему в глаза уставилось дуло «барракуды».

— Т-ты что? — заикаясь, пролепетал он, импульсивно отшатываясь и хватаясь за ручку дверцы.

— Она заперта, малыш, — процедила сквозь зубы Рамона. — А это — бельгийский револьвер с милым названием «барракуда». Подарок настоящего мачо, если тебе интересно.

— Мне интересно. — Он кивнул, приходя в себя от неожиданности и соображая, как ему поступить.

— Если дернешься, выстрелю.

— Ты что, Рам?

— Рассказывай, малыш. Кто меня нанял на самом деле. Кто послал тебя со мной. С чем и зачем.

— Но ты ведь не пустишь в меня пулю… Ты не сможешь…

Она прицелилась в приоткрытое окно и нажала на спусковой крючок.

От звука выстрела лицо Рика посерело, а Рамона почувствовала, как в животе что-то задергалось, и забытая сладость, которая возникала в совсем другой обстановке и которую она давно не могла испытать, охватила ее. А она-то решила, что жизнь никогда больше не отпустит ей даже самую малую толику такого невероятного ощущения.

Возбужденная Рамона громко расхохоталась, глядя на Рика.

— Малыш, начинай. Я знаю, у тебя тоже есть оружие, но ты не достанешь его. Ты ведь понял, что я метко стреляю. Понял, правда?

— Но тебя… посадят.

— Мне все равно. Считай, я отправилась в свой последний рейс. Только не на «кадиллаке», как положено людям моего круга, а на этом грузовике.

Он не мигая смотрел на нее.

— Сумасшедшая баба. А с чего ты взяла, что тебя покатят на «кадиллаке»? — Рик не удержался от любопытства. Он уже приходил в себя и пытался заговорить ее, отвлечь, овладеть ситуацией.

— Я тебе потом объясню. Откровенность за откровенность. Но ты первый. Начинай, я после тебя…

Рик поднял руки, обратив к Рамоне раскрытые ладони, что означало полную капитуляцию.

— Ладно, я тебе все расскажу… Ты ведь отличный водитель и прекрасная девчонка. Только… немного скромная для шоферни.

— Ты так считаешь даже сейчас? — Она легонько покачала револьвером.

— А что? Мне даже нравится. Возбуждает! — Рик засмеялся, дергая плечами. — А то я думал, мы с тобой и дальше будем ехать тихо и скучно.

— Вот как?

Рамона оценила, насколько он хорошо держится, это еще больше взбодрило ее. Достойный противник всегда делает тебя сильнее, говорил Фрэнк. И изобретательнее. Интересно, Рик тоже видит в ней достойного противника?

Словно отвечая на ее безмолвный вопрос, Рик сказал:

— Мне даже нравится.

— Отлично. Начинай. Пока не расскажешь, с места не сдвинемся.