Роберт Уоллсон оказался не по возрасту ладным крепышом с густой шапкой седых волос, обрамлявших загорелое лицо. Встречая гостью, он широко улыбался, но Джудит приметила в его глазах какую-то застарелую боль или печаль.

— Очень рад, очень рад, — приговаривал он взволнованно и несколько суетливо, что плохо сочеталось и с его внешним обликом, и с репутацией известного бизнесмена. Кажется, уже должен был привыкнуть к многочисленным интервьюерам, а он вел себя так, будто его впервые осчастливили журналистским вниманием. — Вы не представляете, как обрадовалась миссис Уоллсон, когда я сказал, что вы к нам едете! Она приготовила для вас свой фирменный пирог.

Такое чрезмерное радушие, граничащее с подобострастием, заставило Джудит насторожиться. Ее всегда отпугивали люди с отклонениями, а Уоллсон показался ей странноватым еще во время их телефонного разговора. Уж слишком настойчиво он приглашал Джудит погостить, забывая о цели ее приезда, и буквально требовал, чтоб она провела в его поместье не меньше недели. В итоге Джудит пообещала, что приедет на два дня и внимательно осмотрит всю ферму, хотя ей с лихвой хватило бы и двух часов, чтоб записать на диктофон интервью с Уоллсоном.

Еще больше удивила ее миссис Уоллсон. Сухощавая, седенькая, она так же приветливо улыбалась, как и ее муж, но в отличие от него никаких слов не произносила, а лишь смотрела на Джудит изумленно и пристально до неприличия.

Та под ее взглядом смутилась. Уоллсон, заметив это, счел необходимым объяснить поведение жены, а заодно и свое собственное:

— Вы нас извините, пожалуйста. Мы оба взволнованы вашим приездом… Увидеть вас здесь, в нашем доме!.. — Он смолк, понимая, что нисколько не прояснил ситуацию.

Миссис Уоллсон вела себя не лучше мужа: глаза ее увлажнились, она того и гляди могла расплакаться.

Джудит терпеливо ждала, решив про себя, что не задержится здесь не то что на день, на час. Расспросит для порядка про ферму — и быстренько домой. Поездка не удалась, интервью не получилось. Такое иногда бывает.

Уоллсон, однако, справился с волнением и произнес наконец то, что надо было сказать с самого начала:

— Это, конечно, лишь случайное совпадение, но вы очень похожи на нашу дочь. Правда, Памела? — обратился он за поддержкой к жене. — Удивительное сходство!

— Да, да, — закивала головой миссис Уоллсон, с нежностью глядя на Джудит. — Только Энни была чуть пониже ростом.

Была? Значит, ее уже нет в живых? Джудит мысленно отругала себя за то, что так и не дочитала до конца биографию Уоллсона. А там наверняка имелись сведения и о его дочери.

— Энни погибла три года назад в автомобильной катастрофе, — услышала она скорбный голос Роберта Уоллсона. — Единственная наша дочь… Стоит ли говорить, как мы пережили это горе? До сих пор не можем привыкнуть к тому, что Энни с нами нет. — Он опять умолк, но на сей раз ненадолго, только чтобы перевести дыхание. Затем продолжил: — И вот Памела увидела в журнале вашу статью и фотографию. Мы были потрясены сходством…

— Как будто Энни подала нам весточку, — вставила миссис Уоллсон. — Потом мы узнали, что вы работаете в «Обозревателе», стали читать ваши замечательные интервью.

— А еще мы как-то увидели вас по телевизору, — добавил мистер Уоллсон. — Это был для нас подарок! Ну а когда вы сами позвонили и сказали, что хотите к нам приехать!..

— Теперь я все понимаю, — промолвила Джудит. Эти двое несчастных родителей растрогали ее. — Можно посмотреть фотографию вашей дочери? — робко спросила она.

— Да, конечно! — хором воскликнули супруги, и оба указали на стену, где висел большой портрет в золоченой рамке.

Взглянув на него, Джудит встретилась взглядом с той, на которую действительно была похожа. Неприятный холодок закрался в сердце: она жива, а эта девушка погибла. Могло же быть и наоборот…

— Ну, что скажете? — не выдержала миссис Уоллсон. — Правда ведь, вы похожи с Энни?

— Да, похожи, — подтвердила Джудит к величайшей радости Уоллсонов.

— Вы потом, если захотите, посмотрите и другие фотокарточки Энни, — сказала Памела Уоллсон, — а сейчас позвольте мне угостить вас обедом.

Джудит поняла, что ее будут не просто кормить, а потчевать — как родную, горячо любимую дочь. К этой двойственной роли она оказалась не готова, более того — некоторая ирреальность происходящего вызывала в ней легкую оторопь.

Но и обижать стариков было нельзя. Поэтому Джудит безропотно принялась за щедрые угощения и выслушала, не перебивая, все многословные воспоминания о покойной.

В ходе беседы всплыло еще одно совпадение: Энни и Джудит были одногодками.

— Жаль, что вы с нею не встретились, — вздохнула миссис Уоллсон. — Ведь Энни часто ездила в Лондон по делам. Конечно, у вас были разные интересы, но, мне кажется, вы вполне могли бы подружиться.

Роберт Уоллсон обеспокоенно взглянул на жену, которая предалась опасным фантазиям, и поспешил перевести разговор на другую тему:

— Фактически моя ферма стала приносить прибыль, когда за дело взялась дочка. А до той поры я едва сводил концы с концами. Это Энни убедила меня заменить одну породу овец на другую. Потом мы купили акции текстильной фабрики и стали получать доход не только от продажи шерсти-сырца, но и от производства тканей… Энни так четко отладила весь процесс, что я до сих пор лишь поддерживаю заведенный ею порядок.

— Да, ферма процветает, но кому это нужно? — горестно промолвила миссис Уоллсон. — У нас ведь, кроме Энни, никого не было — ни детей, ни внуков.

— Памела, я полагаю, нам пора показать гостье пастбища и овец. Она ведь приехала сюда по делу, — строго произнес мистер Уоллсон, обращаясь к жене.

Позже, улучив момент, он пояснил Джудит, что миссис Уоллсон так и не оправилась после смерти дочери:

— То в истерику впадает, а то вдруг начинает говорить, что Энни жива, имея в виду вас. Вы уж ее простите.

— Так, может, мне не следовало сюда приезжать? — встревожилась Джудит. — Не надо было ее травмировать!

— Наоборот, ваш приезд я считаю благом! — возразил мистер Уоллсон. — Памела обрадовалась вам и в то же время убедилась, что вы не Энни. Если можете, погостите еще денек. У нас тут очень красиво.

— Да, здесь такая тишина! И дышится легко — особенно вблизи залива, — сказала Джудит. — Я с удовольствием прогуляюсь вдоль берега.

В Лондон она уехала лишь на следующий день, тепло простившись с Уоллсонами и пообещав, что непременно навестит их еще раз. Общаясь со стариками, она совсем забыла о приезде подруги и вспомнила о ней только по дороге домой.

Несмотря на все наставления Сузан, Майкл очень боялся встречи с женой. Но Джудит, вернувшись из поездки, все еще находилась под впечатлением от знакомства с четой Уоллсон, о чем сразу же и сказала мужу:

— Это удивительно чистые люди, хотя писать о них будет сложно, потому что тут есть одно странное обстоятельство. Я потом расскажу тебе подробности, но сначала объясни, где Сузан. Она не прилетела или ты все-таки осуществил свою угрозу — отвез мою подругу в отель?

Майкл вздохнул с облегчением. Пронесло! Джудит ничего не заподозрила. И ответил в шутливом тоне:

— Я тут ни при чем! Она сама настояла. Уехала сразу после ужина — то ли из деликатности, то ли из любви к свободе. Номер ее телефона у тебя на столе.

Майкла удивило, как легко он сумел войти в роль, казавшуюся прежде непосильной.

— А я думаю, тут другая причина, — возразила Джудит. — Наверняка ты весь вечер сидел с такой постной физиономией, что Сузан захотелось поскорей от нас сбежать.

— Вел себя, как умел, — с деланной обидой пожал плечами Майкл.

— Сузан тебе не понравилась?

Майкл ожидал этого вопроса и все равно оказался к нему не готов.

— Даже не знаю, что сказать… — тянул он время, пытаясь подобрать нужные слова. — Твоя подруга красивая, обаятельная… Но я никогда не находил общего языка с такими женщинами. Да и приехала она к тебе, а не ко мне! Позвони ей, а я пойду прилягу. Устал сегодня… Буквально валюсь с ног…

Встретившись с Сузан, Джудит отметила про себя, что та вовсе не похожа на человека, подкошенного житейскими неудачами.

— Выглядишь потрясающе! — сказала она, нисколько не покривив душой.

Сузан тоже нашла, что ее давняя подруга из гадкого утенка превратилась в яркую привлекательную женщину, только, похоже, не знающую себе истинную цену.

— В колледже мне постоянно нашептывали: не водись с Сузан, она всех парней у тебя отобьет, они же обращают внимание только на нее, — вспомнила Джудит. — А мне нравилось, что у меня такая красивая подруга!

— Да, парни тебя в то время совсем не интересовали, — подтвердила Сузан. — Ты мечтала поступить в университет, сделать карьеру. Говорила, что не хочешь зависеть материально ни от родителей, ни от будущего мужа. Кажется, твой план осуществился полностью. Майкл, насколько я поняла, человек состоятельный, но ты и сама, наверное, неплохо зарабатываешь?

Джудит всегда становилось скучно, когда речь заходила о деньгах, и потому она поспешила уйти от этой темы:

— Меня устраивает то, что я занимаюсь любимым делом.

— Ты молодец. Достигла, чего хотела. А я — банкрот! — сообщила Сузан. — Наверное, в этом есть своя логика: мы с тобой изначально имели разные возможности. Мои родители были, по сути, нищими…

— Где они сейчас? Я ничего о них не знаю.

— Умерли. Давно. Ушли друг за другом. Я еще и поэтому сюда не приезжала.

— Расскажи о себе, — попросила Джудит. — Как ты жила все эти годы?

— Ой, это долгая и, в общем, печальная история. Кто б мог подумать, что я окажусь такой невезучей!

— Но поначалу у тебя вроде бы все складывалось успешно. Я слышала, ты была фотомоделью в Париже.

— Да, там жила мамина сестра, и я уехала к ней сразу после окончания колледжа. Но прежде чем стать фотомоделью, хлебнула всякого: и танцовщицей была в ночном клубе, и стриптизершей… Даже сейчас об этом вспоминать тяжко. Тетка, на которую я так рассчитывала, в помощи мне отказала…

Сузан действительно не любила вспоминать тот период своей жизни, и уж тем более — рассказывать о нем кому-либо. Молодая была, глупая, наделала много непростительных ошибок. Окажись она сейчас в подобной ситуации, ни за что бы не довела отношения с теткой до полного разрыва. А тогда…

Тогда Сузан была нетерпеливой, ей хотелось получить все сразу, немедленно. Париж пьянил ее, искушал многочисленными соблазнами. А тетя Сесиль, обещавшая ни в чем не отказывать племяннице и содержать ее, как родную дочь, на деле оказалась весьма прижимистой. Так, по крайней мере, считала Сузан. Ей было недостаточно того, что тетя оплачивала ее учебу на курсах парикмахеров, покупала пусть не слишком дорогие, но модные наряды и выдавала деньги на карманные расходы. Этой мелочи хватало лишь на чашку кофе и круассан, а Сузан не могла равнодушно проходить мимо роскошных магазинов, где продавалось дорогое женское белье, косметика и умопомрачительные ювелирные изделия.

Конечно, цены в элитных магазинах были несопоставимы с доходами тетки, Сузан это понимала, но все равно ее раздражала чрезмерная скаредность Сесиль. Гораздо больше Сузан нравился дядя Жак, который был пощедрее и посговорчивее своей жены. Постепенно Сузан стала обращаться с просьбами только к нему.

Жак, разумеется, баловал племянницу тайком от жены, и Сузан не видела в этом ничего зазорного. Когда же она поймала на себе откровенно плотоядный взгляд Жака, то не смутилась и не испугалась, а расценила это как возможность получать от дяди гораздо больше подарков, нежели имела до сих пор.

Сесиль обеспокоилась, обнаружив у племянницы новые туалеты и драгоценности. Не удовлетворило ее и объяснение Сузан, будто она получила все это от своего ухажера. Тетка была уверена, что такими подарками мужчины расплачиваются лишь за определенные услуги, и в сердцах назвала племянницу шлюхой.

Сузан это стерпела, но Сесиль вскоре обнаружила, что деньги на банковском счету Жака стали катастрофически таять. Сопоставив некоторые факты, она заподозрила мужа в любовной связи с племянницей и, нагрянув домой в неурочный час, застукала их голенькими в постели.

Разразившийся затем скандал разом лишил Сузан всего — даже возможности окончить курсы парикмахеров. Тетка вручила ей лишь обратный билет до Лондона и сказала, что перепишет завещание в пользу сиротского приюта, поскольку собственных детей у них с Жаком не было.

Сузан, однако, не захотела возвращаться домой и стала скитаться по Парижу в поисках какой-нибудь работы. Так она очутилась в ночном клубе, имевшем весьма сомнительную репутацию. Сначала ее взяли посудомойкой, затем, немного получившись, она выбилась в стриптизерши. Именно там ее высмотрел менеджер одного рекламного агентства, с легкой руки которого Сузан и стала фотомоделью.

— Не думай, что это легко — зарабатывать на жизнь позированием, — сказала она Джудит. — Многочасовые съемки меня изматывали. А получала я за это мизер, потому что была никому не известной, начинающей. И потому без колебаний согласилась выйти замуж за богатого старца, которому было уже под восемьдесят. Он клялся, что обеспечит мне безбедное существование, а я обещала быть ему верной женой.

— И ты его нисколечко не любила? — спросила Джудит.

Сузан посмотрела на нее, как на безнадежно больную.

— О чем ты говоришь? Какая может быть любовь, если твой избранник на ладан дышит! Это была не семья, а некий хоспис, где я служила сиделкой. Старик был в ссоре со своими сыном и невесткой, они к нему никогда не приезжали. Поэтому все свое огромное состояние он завещал мне. И документ составил в моем присутствии. Для меня это было хорошим стимулом к смирению. Ты не поверишь, но за все пять лет, что мы прожили вместе, я не завела ни одного романа, ни одной любовной интрижки! Мне даже не пришло в голову припрятать кое-какие средства на черный день. Зачем? Я ведь ощущала себя полновластной владелицей фамильного замка и всех капиталов, что были на счету этого дряхлого подонка.

— Неужели он тебя обманул?!

— Да, представь себе! Незадолго до смерти он помирился с сыном и втайне от меня переписал завещание. Ты ни за что не догадаешься, во сколько были оценены моя верность и долготерпение. В тысячу франков! Не больше и не меньше! На следующий день после похорон меня выставили из замка, и я опять оказалась на улице.

— Что же было потом?

— Всякое было… К счастью, пять лет моей монашеской жизни не прошли даром. Имидж добропорядочной вдовы, подло обманутой супругом, очень помог мне. Бывший приятель этого негодяя дал мне банковский кредит, и я смогла купить себе вполне сносное жилище, нашла неплохую работу.

И тут меня опять бес попутал: я познакомилась с богатым бизнесменом-персом. И влюбилась в него. На сей раз действительно влюбилась! Восточный мужчина с европейским воспитанием. Красавец. Увез меня в Иран, где мы собирались пожениться. А там выяснилось, что я должна стать всего лишь одной из наложниц его гарема! Естественно, я воспротивилась. Решила немедля уехать обратно, да не тут-то было: этот гад запер меня в какой-то средневековой темнице! Лишь чудо помогло мне бежать. Несколько дней я пряталась во французском посольстве, где и увидела журнал с твоей статьей. Нахлынули воспоминания, захотелось домой, в Лондон. Может, здесь моя жизнь сложится более удачно?

— Мы с Майклом поможем тебе, — участливо промолвила Джудит.

— Спасибо. Я на вас очень надеюсь. Ты говорила, что нашла для меня какую-то работу, — напомнила Сузан.

Джудит смутилась.

— Да это и не работа вовсе, а так… Плод моей воспаленной фантазии. В общем, не стоит и говорить.

Сузан же такая формулировка заинтриговала.

— Как знать, может, это именно то, что мне нужно, — оживилась она.

— Нет, к тебе это вообще не имеет никакого отношения, а касается только меня.

— Тем более интересно: мне ведь не безразличны твои проблемы. Так что давай выкладывай!

Джудит неохотно начала свой рассказ — о Дэниеле, о стычке с ним, о сомнениях, которые он посеял в ее душе.

Сузан слушала внимательно, однако истолковала все на свой лад:

— Ты в него влюблена? Скажи прямо. Я не донесу твоему супругу.

Джудит залилась краской: такого поворота она никак не ожидала.

— Я же тебе говорила, что это чисто профессиональный интерес! Мне захотелось понять, как Дэниелу удается сразу разглядеть в человеке самое главное. У меня так не получается. Только что я чуть было не сбежала от милых приятных людей, потому что меня подвело первое, поверхностное впечатление.

Сузан и теперь мало что поняла, поэтому задала более конкретный вопрос:

— И какое же «редакционное задание» ты придумала для меня? Чем я, по-твоему, могла бы тебе помочь?

— Да ничем. Прости, что брякнула тогда под настроение.

— Нет, ты не увиливай, — настаивала Сузан. — Мне же интересно!

— Ну, понимаешь, мне пришло на ум подослать тебя к Дэниелу. Ты бы рассказала ему какую-нибудь слезливую историю, как это делают его любимые герои, и тайком записала бы вашу беседу на диктофон. А я бы потом прослушала запись и, может, поняла что-то важное.

— Скажи, а он какой из себя, этот Дэниел? Красивый? — поинтересовалась Сузан.

— В общем, да. Я слышала, женщины по нему сохнут. Брюнет. Высокий, стройный, синеглазый. Тридцать два года.

— Женат?

— В разводе.

— Не жмот, надеюсь?

— Нет! — даже с некоторой обидой за коллегу ответила Джудит.

— А дети у него есть?

— Кажется, нет.

— Ладно, это не так уж и важно. Главное, что он красив, холост и к тому же — популярный журналист. Неплохая партия для одинокой дамы, вернувшейся ни с чем в родные края. Или ты другого мнения? — Сузан лукаво подмигнула Джудит.

— Ты хочешь… все-таки к нему пойти?.. — растерянно пробормотала та.

— Ну, если ты честно признаешься, что он тебя привлекает как мужчина, то я не стану ввязываться в игру.

— Речь не о том, Сузан! — с досадой воскликнула Джудит. — Я вообще передумала затевать эту мистификацию!

— А меня, наоборот, твоя идея очень заинтересовала, — вполне серьезно заявила Сузан. — Почему бы не попытать счастья? Вдруг он мне понравится! Тогда я пущу в ход все свои чары и получу если не мужа, то красавца любовника. На зависть всем, кто по нему сохнет.

— Как у тебя все это лихо получается! — изумилась Джудит.

— Я всего лишь трезво смотрю на жизнь, — возразила Сузан. — А ты, кажется, так и осталась романтически настроенной школьницей. Но это вовсе не порок. Просто судьба была к тебе более благосклонна, чем ко мне.

— Да, мне грех жаловаться, — смущенно проговорила Джудит.

Сузан же вспомнила Майкла и мысленно пожалела подругу.

— Я принесу тебе полный отчет о своей беседе с этим красавцем. Ты только объясни толком, какую историю я должна для него придумать, и дай мне диктофон.

— Тебе не надо ничего придумывать, достаточно рассказать о реальных событиях твоей жизни и попросить Дэниела помочь.