Часы после исчезновения Киры прошли как в тумане.

Дэш что-то говорил Чешке, успокаивал, но сам себя не слышал. Только гул вместо слов, отдалённый, раздражающий, так что проще было заткнуться, зажмуриться, не дышать.

Приторный запах отравы, найденной на крыльце, намертво въелся в ноздри, мешал думать. Чувствовать.

Соображать здраво.

Кира бы сказала, «мозг заклинило», и какие-то механизмы в его голове действительно пришли в негодность. Одни колёсики застопорились, другие — натужно скрипели, проталкивая друг друга вперёд, однако ни одной связной мысли выдать не смогли.

Чего тогда удивляться, что Дэш так глупо попался?

…Служанку не отыскали. Впрочем, он и не особо пытался.

Что бы она рассказала? Если ещё жива. И если причастна.

Конечно, никто не пропадает без причины, но Дэшшил и без этой Йары — или как там её звали? — знал, где увидит Киру.

Где и когда. Знал точное мгновение, точное место этой встречи. Потому что иначе никак. Иначе можно было не шевелиться.

Он сухо, без особого интереса поинтересовался у полумёртвого от испуга элорга с постоялого двора, есть ли в Водном кто-нибудь из воспитанников Торна, и тот так яростно замотал головой, что лицо его превратилось в размытое бледно-рыжее пятно.

Ясно, нет.

Значит, обойдутся без предупреждений.

Когда Дэш немного очухался, пару раз мелькала мысль всё же добраться до островов, но именно мелькала, не задерживаясь надолго.

Глупая, никчёмная мысль.

Острова большие, крепкие, полные магии. Они — главная сила этого мира, его сердцевина, позвоночник, суть.

Стальной стержень.

А для некоторых — прочная неразрывная цепь.

Так почему Дэш должен спасать их, а не хрупкую женщину, чьи волосы пахнут мятой и дождём?

«Потому что тебе не всё равно…» — звучал в ушах её голос.

Выходило, что всё.

Всё равно, что будет с этим миром, если Киры не станет. От этого «не станет», даже мысленного, желудок скручивало узлом, а грудная клетка будто сужалась и становилась слишком тесной, чтобы вмещать раздувшееся сердце.

Не станет. Как же. Бред.

Четыре стадии за четыре дня.

Дэш думал, так не бывает. Думал, и за четыре цикла не бывает, а вон оно как вышло.

А на пятый день они добрались бы до желанного «знаю», он даже не сомневался. Добрались бы, если бы Киру не забрали.

И Дэшшил её вернёт, потому что такое выпадает единицам. Потому что даром не разбрасываются, а четыре за четыре — это точно дар. Потому что ему не нужны причины, чтобы вернуть свою женщину.

Он упрямый зануда.

Всё.

Вот только упрямству против армии не выстоять. Даже против такой маленькой, что ждала его в долине. Всего-то несколько юных стражей с шатирами да золотой городской на железном звере.

Видимо, всех остальных бросили на защиту оболочек на берегу.

Надо было лететь сразу туда, но он почему-то…

Почему?..

Думал, вдруг Мис ещё не всех увёл. Вдруг будет подмога. Подспорье. Кто-нибудь. Но Мис прекрасно справился, и судя по безмятежной красоте долины в закатном свете, по абсолютно целым, нетронутым жилищам и огородам, никаких сражений тут не было.

Твари явились в пустой, заброшенный дом. Интересно, порадовало их это или огорчило?

Похоже, здесь недавно прошёл дождь.

И тучи держались весь день, так что батареи опять не зарядились. Кто-то зажёг факелы, готовясь к наступлению сумерек, и теперь они шипели и мигали на стенах, словно фыркая, насмехаясь вслух над своей бесполезностью. И над Дэшшилом заодно.

Живность не блеяла, не кудахтала, вообще не высовывала клювов, лап и хвостов из открытых загонов. Недаром говорят, что зверь, он всё чувствует получше разумного. Вот и эти… чуяли чужаков. Притихли. Возможно, даже разобиделись на бросивших их хозяев.

Но разве ж до домашнего скота в такой час? Хорошо, что успели сами убраться…

Хорошо.

И только глядя в мёртвые глаза механического чудовища под задницей золотого и ощущая, как эхом отдаётся в жилах сердцебиение Чешки, Дэш осознал, как сглупил. Потратил и свои, и его силы на этот долгий бессмысленный перелёт. Не заручился поддержкой лесных, озёрных, чьей угодно…

Недаром эвертов считают непрошибаемыми идиотами, способными только кулаками махать.

Времени хватило на последний разумный поступок. Дэш спрыгнул на землю, хлопнул крылана по чешуйчатой шее и, послав мысленную просьбу о помощи, отправил его прочь. Переживал, что Чешка упрётся — как-никак весь в хозяина, — но тот без промедления взмыл в небеса, так что ошарашенные городские даже моргнуть не успели.

«Только бы с ними не было стрелков… только бы…»

— Это ты зря, — процедил тот, что сидел на железном звере.

Пешие стражи нервно вцепились в шатиры.

Получится ли зацепить хоть кого-то? Не сдохнуть тут совсем уж бессмысленно…

— Этого не убивать! — внезапно раздалось за спиной, и Дэшшил едва не оглянулся.

Но выучка взяла своё. Он чувствовал там всего одного, и то в отдалении. Справится. А уж от услышанного приказа на губах и вовсе расплылась довольная улыбка. «Не убивать» — это хорошо. Значит, у него появилось преимущество.

Вот только первый же шаг по направлению к противнику стал последним. В шею вдруг впилось жало невидимого насекомого, и запах — тот самый тошнотворно сладкий запах отравы — усилился. Обрёл текстуру и форму. И мерзким потоком хлынул в кровь.

Пальцы разжались, шатира звонко ударилась о камни. Золотой на мёртвом звере недовольно скривился — кажется, он тоже предвкушал сражение, — а вот стражи, наоборот, едва заметно расслабились.

Дэш тяжело рухнул на колени. Хруст. Боль, прострелившая тело до самой макушки. Коснулся места укуса, но ничего не нащупал, кроме липкой массы. Заторможенно уставился на собственные пальцы, окрашенные в фиолетовый. Яркий, неестественный цвет.

И запах…

Надо было признаться Кире, что идиот. Тогда бы она не возлагала на него больших надежд по спасению мира.

* * *

Эсарни явился минут через двадцать после пробуждения Дэша. Сел напротив на заранее приготовленный стул. Брезгливо оглядел загон одного из наездников, где и приковали пленника, поморщился от всё ещё витавшего здесь запаха крылана.

И ногу на ногу закинул. Шут.

А потом потянулось молчание.

Глаза в глаза. И тусклый сумеречный свет сквозь щели в досках.

Эсарни был… обычный такой эсарни. Бледный, холодный. Как говорил отец: «Сразу видно — умный очень. Так и хочется приложить, чтоб сравняться…» Волосы мшистые, уши настолько оттопырены, что раковины будто глядят вперёд, как вторая пара глаз.

Нелепейшее создание.

— Полюбоваться пришёл? — первым не выдержал Дэшшил.

Никогда он не испытывал к умникам особой неприязни, а тут вдруг… Кулаки зачесались. Просто так. От одного вида.

Воздействие обстоятельств знакомства, не иначе. И жутко неудобная поза. Спину тянуло, плечи выворачивало, подогнутых ног Дэш и вовсе уже не чувствовал. Закреплённые над головой руки удобства не добавляли, и во рту всё ещё ощущался мерзкий привкус фиолетового зелья, отчего раздражение лишь усиливалось.

И пить хотелось. Очень хотелось пить.

Дэш не понимал такой войны. Дерись ты как мужик, убей, а это что за гляделки?

— Вот думаю, — наконец протянул эсарни, и он узнал голос, отдавший приказ «не убивать».

Совсем бабский. И видно было, что незнакомец сам его стесняется, пытается искусственно занизить, но от этого только звучит ещё нелепее.

— Думаю, когда тебя лучше ввести в игру.

— И что надумал?

Дэшу и правда было интересно.

Эсарни растянул губы в кривой улыбке, сверкнув клыком:

— Собирался прям на рассвете, чтоб наверняка не отступила, но у брата, оказывается, уже есть нужные ниточки.

Чтобы не отступила. Это ведь о Кире. Он её видел. Знает, где она.

Цепи звякнули, натянувшись.

— Они уже прибыли, в курсе? Надеюсь, брат не сильно увлечётся, коротая ночь с твоей маленькой оболочкой. На корабле ведь так скучно… Но он обещал оставить её мне.

«Он нарочно тебя злит. Не слушай. Ты ведь понимаешь!»

Но «понимать» и «выполнить», как оказалось, несоизмеримо разные вещи.

— И я всё переживал, что на мою долю ниточек не хватит, — продолжал эсарни. — Нельзя же вечно держать её обессиленной, надо как следует изучить… А тут ты. Безмозглый кретин со ржавой железякой против армии. Сам пришёл. Теперь будет весело.

Он ждал ответа. Ждал реакции. А Дэш стискивал цепи и молчал, пялясь в невидимую точку над плечом эсарни.

Пусть говорит. Пусть рассказывает о своих планах. Тем приятнее будет отсечь сахтовой мрази голову.

— И тут скучно, — скривился эсарни и, поднявшись, шагнул прочь, но перед уходом оглянулся: — Кстати, птичка твоя далеко не улетела.

«Ложь!» — едва не завопил Дэшшил.

Да, он не чувствовал Чешку, но лишь из-за расстояния. А уж если бы его подбили где-то поблизости, точно бы ощутил.

Ему даже удалось улыбнуться. Напряжённо, натянуто. И совсем не нагло, как Дэш рассчитывал, но эсарни и этого хватило. И без того тонкие губы сжались в едва различимую линию, острый нос нервно дёрнулся, морщины на лице углубились.

Не сказав больше ни слова, эсарни ушёл. Но напоследок что-то бросил в стену над головой Дэша.

Звон. На лицо сыплются мелкие слишком лёгкие для стекла осколки и пыльца. Долбаная фиолетовая пыльца.

«Да чтоб тебя…»

* * *

— …му так руку сломаешь.

— Срастётся, а там, глядишь, и мозгов прибавится.

— Ой, кто бы лепетал, старый гвоздь!

— Ты свою-то ржавую физиономию давно видел?

— Да схлопнитесь вы, створки-железяки! Моргнул он… Видели? Моргнул!

Дэш ещё толком не очнулся, а губы уже расплылись в улыбке. Во сне ли, наяву, но от звука знакомых скрипучих, как несмазанные колёса, голосов внутри что-то приятно ёкнуло.

— Если… не снитесь… — просипел он, — цепи бы сняли. Сил… нет…

Руки и правда затекли так, будто Дэш просидел в этой изящной позе лорнийского танцора как минимум сутки. Вывернутые плечи словно окончательно вышли из суставов, а кисти безвольно повисли в железных наручах и, кажется, совсем лишились крови.

— Снимаем-снимаем, — прогудел над ухом Цайте Ца, — погодь чуток. Не каждый день, знаешь ли, приходится спасать сопливых ид…

— Дай я! — перебил его Уорша, и наверху завозились с удвоенной силой.

А Дэш слушал недовольное сопение стариков и продолжал улыбаться.

— Мы это, — раздался справа голос Шайте Ца, — не одни, если что, ты не думай.

— Не… думаю.

Уж эти-то точно бы не повторили его глупость.

Да и в голове уже роились обрывочные односложные мысли Чешки.

«Живой… Подмога… Кира…»

И через него Дэшшил ощущал других крыланов.

Долинных. Лесных. Озёрных.

Как ему удалось?

— Мис, как только прилетел, сразу всех собирать начал, — ответил на незаданный вопрос Шайте, пока его брат и Уорша колдовали над оковами. — Женщин да мелкоту укрыли у озёрных, а мы не пошли. Знали, ты вернёшься. Ждали в пещере. Ну в той, где вы, засранцы, девок тискать любили, помнишь? Ну и вот… Уорша говорит, мол, все, кто в долине оставался, потянулись к берегу. Там же вся заварушка намечается. А тебя, значит, тут бросили. И мы…

— Он понял, карша, — проворчал Цайте Ца, и наручи с глухим щелчком распахнулись. — Короче, Мис с наездниками уже на подходе.

— И лесные на своих лохматых, — добавил Уорша. — А Чешка твой на улице мнётся, тебя ждёт.

Растирая содранные в кровь запястья и наконец сумев окончательно разлепить веки, Дэш увидел над собой три сморщенные, как кислянка зимой, лысые головы.

— А девка правда живая? — с надеждой спросил Цайте.

— Кира, — поправил Дэш. — Кира живая.

И видимо, что-то проскользнуло в его голосе или на лице, потому как братья Ца хитро переглянулись, а Уорша протянул:

— У-у-у-у.

И исчез из поля зрения.

— Соскребайся уже, — проворчал от проёма. — Скоро рассвет.

* * *

Рассвет застал Дэшшила в небе.

Неестественно бледный, едва мазнувший розовой краской по белым облакам, на фоне которых разноцветные звери вражеской армии казались ещё заметнее.

Яркие цели для когтей, зубов и шатир.

Жалко. Крыланов всегда было жалко — они ведь не виноваты в глупости и подлости хозяев. А иногда и хозяева не виноваты.

Иногда никто не виноват, разве что один-единственный отморозок, а все вокруг — жертвы, невольные, лишённые выбора.

Дэш понимал.

А те, кто застал первую войну с городами, понимали тем более.

Но сейчас нужно было думать о другом.

Наездникам — о доме, о семьях, о будущем.

А Дэшу — о Кире, которую он заметил первым делом, несмотря на попытку скрыть её под очередным капюшоном. Словно невидимая ниточка тянулась от него к ней, позволяя даже на огромной высоте чувствовать каждый удар её сердца как свой собственный.

А ещё о стариках, которых с трудом, но удалось оставить в долине, хотя вся троица отважно рвалась в бой. Они даже нарядились соответственно — в безумные коричнево-зелёные костюмы, якобы для маскировки на местности. Мол, на войну же идём как-никак. И только напомнив, что недруг ждёт не в лесу и даже не в поле, а на открытом песчаном пляже, Дэш сумел победить.

О пленниках, связанных по рукам и ногам, преклонивших колени перед тем самым чёрно-белым уродом с женским голосом, что вечером приходил к нему для задушевной беседы.

О кольце механических монстров с золотыми и серебряными всадниками, что сжималось вокруг эсарни в попытке защитить его от ещё не подоспевшего врага…

…Пока всех собравшихся внизу связывала общая цель. Но открывшаяся с высоты картина не оставляла сомнений: всё изменится, как только — и если — оболочки совершат предначертанное. Необходимо было выяснить, в чьих руках кольца двух пустышек. Кто управляет процессом. И кто схлестнётся друг с другом, едва острова уйдут под воду.

Это тоже не составило труда.

Слишком уж отличались эти двое от остальных.

Золотой инши, уже знакомый Дэшшилу по залу Совета, что теперь держался внутри защитного круга железных зверей, поближе к пленникам.

И крылатый эсарни — самый настоящий островной летун — ринувшийся не просто в атаку, а прямиком к Дэшу.

Чёрные крылья так стремительно разрезали воздух, что он едва успел увести Чешку в сторону, подальше от остальных крыланов. Тех направляли Мис и Каса, и Дэшшил не сомневался, что при таком командовании им легко удастся справиться с горсткой городских неумёх.

Сам же приготовился к столкновению с летуном, уже понимая, что это наверняка тот самый «брат» вчерашнего безумца. Тот, кто пленил Киру. Тот, кто…

Не долетел до него совсем чуть-чуть.

Он был уже так близко, что Дэш в деталях рассмотрел, как удивлённо вытянулось лицо парящего, приоткрылся в последнем выдохе рот и остекленели глаза. В один миг чёрные крылья вдруг встали колом, и уже мёртвый эсарни отправился в свой прощальный полёт — к земле.

А Единые воды, наоборот — взмыли к небесам гигантской пенистой волной, почти сумевшей лизнуть крыланам пятки.

На миг показалось, она так и застынет, вздыбившись, но волна просто выбирала цель. Решала, кто достойнее её милости. И вскоре, наперекор всем законам природы, изогнувшись, обрушилась на песчаный берег Вернии.

Будто не по-настоящему. Не всерьёз.

Деревянные фигурки, смытые со стола водой из стакана.

Детская игра.

Мир замер. Не было ни рёва, ни грохота.

Оглушительная тишина. Перекошенные лица тех, кто остался наверху, не попал под пощёчину стихии. И вдруг — жуткий визг, ветер и глубокие борозды на потемневшем мокром песке, с которого волна слизнула всё подчистую.

Звери в небесах разразились криками и разноцветными молниями бросились врассыпную.

«Пленники», — передал Дэш по мыслесвязи, надеясь, что отряд поймёт этот короткий приказ.

Вода не различала друзей и врагов и утащила с собой каждого, до кого дотянулась.

В том числе связанных пленников.

И Киру.

Нить не оборвалась. Дэш по-прежнему чувствовал, как бьётся её сердце, но удары звучали всё тише и тише, и каждый из них грозил стать последним.

Чешка и без его приказа уже мчался вниз, напряжённо высматривая в бурлящих волнах драгоценную цель. Тут и там всплывали и вновь погружались под воду тела, куски железа, обрывки одежды. А на опустошённый берег меж тем подоспели лесные на аскалах.

— Вылавливайте, кого можете! — прокричал Мис, промчавшись над их головами, и сам рванул к воде.

Кого можете. Друзей, врагов, как тут разберёшь, да сейчас уже и неважно.

Но Дэшшил искал только другой конец крепкой пульсирующей нити.

Кира мелькнула метрах в пятидесяти от берега. Он успел разглядеть только белый рукав и прядь волос, но точно знал, что это она. А потом вода вновь поглотила её, утягивая в пучину, и Дэш без раздумий выпрыгнул из седла.

Чешка не сможет, не достанет, поранит.

А он… если уж Кира в прошлый раз как-то умудрилась дотащить его до берега, то ему сами Сёстры велели.

В первое мгновение от холода тело оцепенело. Застыло каменным изваянием и медленно пошло ко дну. Но Дэш и не пытался плыть. Лишь вглядывался в чёрные глубины в поисках белой вспышки.

Видел других. Уже мёртвых. Со свёрнутыми шеями, переломанными спинами, открытыми ртами. Видел железные туши городских зверей, что всё ещё судорожно подергивали выгнутыми лапами, пытаясь передвигаться по неровному дну.

И вот. Снова она. Совсем рядом. Только руку протяни.

Конечности послушались не сразу, но он всё же ухватил Киру за капюшон. Подтянул поближе. Прижал к груди. И мощными гребками устремился к поверхности.

Сквозь толщу воды пробивался свет. И это всё, что Дэш отчётливо запомнил.

Расплывшуюся кляксу солнца наверху и свою невыносимую жажду до него добраться.

А потом — только как раздирало болью горло от первого вдоха.

И как радостно встрепенулось сердце, когда рядом закашлялась Кира.

* * *

Он сумел добраться до берега без помощи спасателей, что уже вытащили на берег немало вполне себе шевелящихся и дышащих тел. И других, которых удалось отнять у Единых вод слишком поздно.

Доплыл, вытянул Киру на песок и даже оттащил подальше — мало ли — и только после этого без сил рухнул рядом.

Повернул голову, убедился, что глаза её открыты, а грудь несколько неровно, но постоянно вздымается, и вымученно улыбнулся:

— Привет.

Кира молчала, не открывая взгляда от утреннего неба.

— Я же обещал, что…

Дэшшил осёкся. Приподнялся на локте. Навис сверху.

— Кира?

Она смежила веки, а когда вновь посмотрела на него, золото и зелень листьев ингирии сменились непроглядной ночной тьмой, и от уголков глаз к вискам заструились чёрные завитки метки Торна.

Бог никак не желал отпускать свою любимицу.