Садиться в короб не хотелось.

Кире уже довелось прокатиться в этом парящем над землёй кубе с окнами, но тогда рядом был восьмой отряд, не друзья, но уже привычные лица, а вокруг — один из огромных городов Сарнии, монохромный, но живой и суетливый. Удивительным образом сочетающий в себе признаки фантастических антиутопий, современной Земли с её стеклянными небоскрёбами и волшебных сказок, наполненных магией и приключениями.

Теперь же ей предстоял полёт над водой с единственным попутчиком — жрецом срединного храма.

Он ждал внутри. Сквозь испещрённое каплями воды стекло виднелся размытый силуэт, напряжённо застывший на сиденье. Каким он окажется? Ещё более не похожим на человека, чем все, кто встречался Кире до сих пор? Или наоборот — понятным и близким? Заметит ли жрец изменения в пустышке? Прочтёт ли страх в её глазах?

Голова разрывалась от мыслей и боли, и казалось, будто вены на висках под узорами пульсируют столь отчётливо, что только слепой не увидит. Но летуны глядели на Киру без всякого выражения. Покус распахнул дверь короба и жестом велел ей забираться внутрь. Затем все трое отступили на полшага и замерли, ожидая чего-то.

Кира затаила дыхание.

Закутанный в балахон жрец напротив неё пошевелился, и из-под вороха ткани медленно выползла рука. Бледная, почти белая, с тёмными струйками жил, что извивались и разветвлялись — словно чернила пролили, и те потекли сразу во все стороны. Жрец высунул конечность на улицу и волновым движением раскрыл ладонь. По узловатым пальцам с жёлтыми ногтями застучали капли.

Но как ни косила Кира глаза, как ни приглядывалась, так и не сумела увидеть, что опустил Покус в эту бледную ладонь — слишком быстро пальцы сжались, и рука вновь скрылась под балахоном.

Неестественно быстро, будто и не было ничего.

Значит, всё-таки предмет.

Кира с трудом сдержала взволнованный вздох.

Ключ к её свободе не в заклинаниях и ритуалах, а в неком предмете, и его только что передали жрецу. Не то чтобы она собиралась наброситься на него по дороге к храму, но с чем-то материальным дело иметь всегда проще. Когда речь о материальном, всегда есть шанс…

Дверь захлопнулась, отсекая шум дождя и ветра, и короб погрузился в тишину, особенно пугающую на фоне начавшегося за окном движения.

Тронулись.

«Не глазеть. Не думать. Отключиться».

Лучше всего сейчас было бы уснуть, но вдруг кошмар? Вряд ли оболочкам хоть что-то снится. Или ещё хуже: вдруг Кира решит поболтать во сне? В прошлой жизни такое случалось. Оставалось только сидеть, пялиться в одну точку — едва заметную царапину на спинке сиденья слева от жреца — и молиться, чтобы не произошло ничего экстраординарного.

С летунами было проще. Им бы и в голову не пришло, будто пустышку можно наполнить содержимым. Но жрец… жрец — совсем другое дело. Ему наверняка известно куда больше, чем простым смертным. Он насмотрелся на оболочки, и любое отклонение от привычного поведения вызовет вопросы. Хорошо ещё, если он решит их задать, а не прибьёт без разговоров.

В общем, Кира боялась. Тело с каждым днём всё явственнее отдавалось во власть её души, и казалось, вскоре от автоматических действий пустышки ничего не останется. Придётся самой контролировать каждый мускул, каждую непроизвольную реакцию. Очень вовремя — как раз когда её забирают в храм. Конечно, там появится шанс понаблюдать за себе подобными, и…

Вдруг Кира не единственная переселённая душа?

— Твоё имя?

Всё же изначальные рефлексы тела ещё не до конца испарились, иначе она бы наверняка вздрогнула от этого жуткого шёпота. Словно треск жухлой листвы под ногами.

«Не глазеть. Не думать».

— Айрэ.

Собственный голос звучал не лучше. Из-за долгого молчания из горла вырвался лишь невразумительный сип. Надо откашляться и повторить? Это нормально для оболочки?

Пока Кира терзалась сомнениями, жрец решил её проблему. Тьма под балахоном всколыхнулась, и на свет вновь выскользнула рука, бледной молнией метнувшись к лицу Киры и накрыв его растопыренной ладонью. Она моргнула. Ресницы мазнули по жестким пальцам.

— Твоё имя? — повторил жрец.

— Айрэ.

Слово ничего не значило. Совершенно. Если верить Айку, оно лишь указывало, что пустышка родилась в семье элоргов, и те захотели её отметить. Иначе бы девочку нарекли уже в храме одним из таких же ничего не значащих, только островных имён. Просто для… распознавания, наверное.

Пальцы жреца впивались в кожу, ладонь больно давила на нос.

— Настоящее. Имя.

В этот миг не то чтобы внутри что-то щёлкнуло, нет. И не было ощущения, будто кто-то копается в голове, выцарапывая мысли и воспоминания. Но какие-то изменения явно произошли. Кира захотела вспомнить. Даже то, чего помнить в принципе не могла в силу давности событий.

Первый и на самом деле очень болезненный шаг.

Первое невнятное слово.

Первые куклы, санки, коньки, книги, компьютер, телефон, поцелуй, алкоголь, прыжок с парашютом, секс, расставание, путешествие по Европе, диплом, работа, жизнь…

«…можно я у Катьки переночую?»

«…дорогой Дедушка Мороз…»

«…через час уже вставать, так что заткнитесь…»

«…больше никогда и ни за что…»

«…рейс опять задерживают…»

«…ну и катись к своей дуре…»

«…мам, я соскучилась…»

Всё это не обрушилось скопом, а словно обволакивало, затягивало в омут, накрывало мягким тёплым облаком, из которого так не хотелось выныривать. Казалось, ещё секунда, две, три — и получится всё вернуть, прожить заново, не важно, хорошее или плохое, и остаться там.

А потом жрец отдёрнул руку, и наваждение схлынуло.

Моргнув, Кира увидела всё тот же тускло освещённый короб, мокрые окна, проплывающие мимо виды острова.

И клубящуюся тьму под капюшоном жреца.

— Ки. Ра, — раздельно произнёс он. — Ки. Ра. Хорошо. Правильно. Забудь про Айрэ. Когда спросят, назовёшь настоящее.

Её так заворожил шелестящий голос, что мозг не сразу воспринял услышанное.

А когда до Киры дошло…

Мыслей не было. Ни одной. Как и вполне ожидаемой паники. На тело вдруг навалилась усталость всех шести напряжённых месяцев в новом мире, и Кира сгорбилась под её тяжестью, обмякла, спрятав лицо в ладонях.

Повисло молчание.

Жрец, похоже, не собирался ни убивать её, ни продолжать разговор, ни как-то пояснять своё высказывание.

— Кто спросит? — глухо пробормотала Кира, не поднимая головы и, если честно, не рассчитывая на ответ.

— Они.

В следующий миг короб содрогнулся.

Кира упёрлась руками в стенки, пытаясь удержаться на месте, и даже поставила ногу на переднее сиденье — так сильно трясло. А жрецу хоть бы что. Казалось, он и не сидит вовсе, а парит над диванчиком, каждым движением тела повторяя кульбиты транспорта.

— Чт-то это?

Она попыталась выглянуть в окно, но ничего толком не разглядела. Дождь, снова дождь, и что-то алое мелькает мимо раз в несколько секунд. Но одно Кира поняла точно: земля осталась далеко внизу.

Они, конечно, и должны были лететь над морем, однако явно не с такой скоростью и не на такой высоте. Короб в принципе не способен подняться выше, чем на метр, а теперь же уверенно возносился прямо к грозовым облакам.

Не сам.

Это алое… чем бы оно ни было, цеплялось за металлический корпус с противным скрежетом. Порой короб выскальзывал, и внутренности Киры сводило от ощущения свободного падения, которое обрывалось столь же резко, когда захватчик вновь подхватывал груз.

Или захватчики?

Казалось, короб держали с двух сторон, и из-за разной скорости то одна, то другая вырывалась вперёд.

— Чт-то… кт-то… — вновь попыталась спросить Кира, но при очередной встряске до крови прикусила язык.

— Тише, — прошелестел жрец. — Не мешай. Нас похитили.

— Я м-могу… могу… стихия… прикажи…

— Нет.

Почему? Почему он ничего не делает? Их же явно не в храм тащат. От южного до срединного острова лететь всего ничего, а тут и направление изменилось. Или… или её опять перепродали?

Зажмурившись, Кира воззвала к дремавшей внутри энергии и в ужасе распахнула глаза, когда та откликнулась. Пламя заструилось по венам, обжигая и согревая; рот затопило слюной с привкусом мёда, и всё вокруг словно озарилось голубоватым светом. Впервые. Впервые сила хлынула в кровь не по приказу хозяина, а по воле самой Киры, и…

И что теперь с ней делать? Снести похитителей порывом ветра и рухнуть в воду с такой высоты? Потому что с первого раза точно не получится ничего, кроме грубой атаки, а уж аккуратно опустить короб — тем более.

Жрец вновь всё решил за Киру. Она могла поклясться, что тьма под балахоном улыбалась, когда незримыми точными движениями обрывала ниточки магии. Одну за другой. Щёлк. Дыхание перехватило. Щёлк. Голубой свет померк. Щёлк. И Киру будто ледяной водой окатили.

— Я сказал. Нет.

Несмотря на резкий тон, он не злился. Она точно знала. В какой-то момент начала воспринимать каждый перелив чернильной тьмы как эмоции. Интересно, в нём вообще есть ещё что-то помимо этой тьмы и бледных рук?

— Тогда об…

Короб вновь сорвался вниз.

«Да чтоб вас», — мысленно проворчала Кира, когда падение прекратилось и желудок успокоился.

А потом на неё снизошло умиротворение.

Это как в самом начале — играй свою роль, действуй по обстоятельствам, жди шанса. В той, прошлой жизни, Кира ненавидела подобные ситуации, когда от неё ничего не зависело и приходилось безвольно ждать. Теперь же всё её существование превратилось в бесконечное ожидание.

И то, что жрецу известна её тайна, ничего не изменило.

У него явно были какие-то планы, но посвящать в них Киру он не собирался, так что…

Опять ждать. Однако можно ведь попытаться хоть что-то разузнать о собственном будущем. Сделать его не таким туманным.

— Объясни. Пожалуйста. Надо… готовой.

Говорить цельными связными предложениями всё ещё не получалось, хотя язык Кира унаследовала вместе с телом. Но если в чтении и управлении собственными конечностями она тренировалась, то с речью всё обстояло куда сложнее. Беседы с Айком помогали, однако там в основном приходилось слушать. Кира опасалась лишний раз слово вставить — а ну как кто рядом окажется.

А ещё она путалась. Путалась в ощущениях, воспоминаниях и ассоциациях. Язык казался родным, и всё же нет-нет да и всплывало словечко, которого здесь не знали. Например, «человек». Кира воспринимала его совершенно нормально и привычно, а вот Айк долго пробовал на вкус, расчленял на буквы, пытался постичь смысл.

Или другой вариант — «Покус». Здесь это было имя, основанное на звуке, что издаёт какой-то редкий зверь при нападении. И Кира понимала, что это имя. Но на краю сознания крутилось дурацкое земное сочетание «фокус-покус», сбивая с толку. И мультик про поросёнка Фунтика, что уж совсем не вязалось с образом хмурого парящего.

Будто два языка постепенно сливались в один и при таких вот случайных ассоциативных совпадениях выворачивали Кире мозг.

Она верила, что со временем всё устаканится, выровняется, и получится говорить нормально — было бы с кем, — но пока именно устная речь доставляла ей наибольшие мучения.

Полёт продолжался, похитители скрежетали — когтями? — по коробу, жрец молчал.

— Пожалуйста, — повторила Кира.

— Ты нужна Вернии, — наконец прошептал он. — Им отказали, решили забрать сами.

— Почему я?

— Они думают, что подойдёт любая. Я знаю, что нужна ты.

— Почему?

«Проклятье, — думала Кира. — Ну у него-то с речью не должно быть проблем, почему ж каждое слово как клещами?»

— Я справился, — вновь улыбнулась тьма. — Никто не сумел, а я справился. Теперь могу отдохнуть.

Ну и что это значит? С трудом сдерживая неуместный гнев, Кира на секунду зажмурилась и выдохнула. Хорошо. Если не получается выведать причины, может, удастся разработать линию поведения.

— Что делать мне?

— Назвать настоящее имя.

— А им… говорить, что живая?

— Решишь сама.

Неоценимый помощник. Кира едва не рассмеялась.

— Но ты знаешь? — уточнила.

И сама же себе ответила. Разумеется, знает. Он предвидел похищение. Прочёл её мысли. Будущее для жреца не тайна.

— Любая дорога ведёт к итогу. Решишь сама.

То есть, что бы она ни делала, результат один? Воодушевляет.

Кира глубоко вдохнула, готовясь задать следующий вопрос. Вообще-то, даже не один. В голове их роилось столько, что попробуй ещё выбери главный. Есть ли другие такие, как она? Как она вообще очутилась в этом мире? Как вести себя у… эвертов? К ним же они летят? Чего опасаться? И каков этот дурацкий итог, к которому ведут все дороги?

Как жрец оказался рядом, Кира не заметила. Лишь повернула голову на внезапное движение справа и встретилась с парой невероятно синих глаз, окружённых всё той же тьмой.

— Спи. И прощай.

И мрак заполонил весь короб.

* * *

Очнулась Кира от неестественной тишины. Она давила на барабанные перепонки, стискивала виски, пульсировала в жилке на шее. Казалось, и встать не получится, настолько тяжёлой и всепоглощающей была эта тишина. И всё же Кира приподняла голову, с трудом, через режущую боль в затылке. Упёрлась руками во влажную землю, и пальцы погрузились в грязное месиво. Затем изо всех сил оттолкнулась и, будто сбросив с себя многотонную ношу, неожиданно легко выпрямилась.

Голова закружилась. Кира на мгновение смежила веки, а когда открыла глаза, обнаружила, что сидит на пятачке чёрной земли, окружённая стеной воды. Стена переливалась, словно хрусталь, всеми оттенками серебра и рассветного неба, но что-то разглядеть сквозь эту обманчиво прозрачную преграду не получалось.

Кира посмотрела вверх. Прямо над головой летящие с небес капли встречались с невидимым куполом и расползались в стороны, очерчивая его контур. «Словно крышкой накрыли, — промелькнула глупая мысль. — Как деликатес в ресторане».

А потом все мысли пропали. Впереди появилось размытое пятно и двинулось к Кире. По мере приближения пятно росло, приобретало цвет и форму, и вскоре перед куполом замер ярко-алый монстр о шести лапах. Чешуйчатая, чем-то похожая на кошачью морда уткнулась в стену, и мягкий нос расплющился словно о стекло. Зверь беззвучно фыркнул, отпрянул и снова застыл, склонив огромную голову и разглядывая Киру бездонными чёрными глазами.

Дождь лил непрерывным потоком, но монстр его будто и не замечал. Крупные капли отскакивали от алой чешуи, покрывавшей мощное, гибкое тело, и от подрагивающих за спиной гигантских кожистых крыльев. Все шесть тёмно-красных лап с выпущенными когтями мяли землю, словно кот одеяло, и Кира почти не сомневалась, что услышала бы урчание, кабы купол не заглушал звук.

Не для этой ли милой зверушки её тут замариновали?

Как ни странно, страха не было. Только нелогичное желание приблизиться, прикоснуться. Кира протянула руку и прижала ладонь к обжигающе холодной преграде, отделявшей её от мира. Зверь склонил голову на другой бок и, кажется, снова фыркнул.

А в следующий миг дождь прекратился. Неожиданно резко, точно кто воду в кране перекрыл. Только медленно сползающие по куполу и чешуе монстра капли да мокрая почва напоминали о безумном ливне.

Зверь тут же развернулся, в три прыжка разогнался и, распахнув крылья, алой стрелой взмыл ввысь. А перед Кирой распростёрлась дикая в своей нереальности картина.

В нескольких метрах от купола искорёженной грудой металла лежал короб. Изогнутые и разодранные сиденья торчали из раскуроченных стен, землю вокруг усеивали осколки окон. И от этой груды медленно пятился жрец, теперь уже мало напоминавший таинственную жуткую тьму в балахоне — скорее, закутанного в тряпьё старца, согбенного, хромающего, немощного. Он неуклюже шагал спиной вперёд, прямо к обрыву. Кире с её места на возвышении не было видно, насколько глубока пропасть, но судя по тому, как бесстрашно ныряли туда и выныривали обратно в небо как минимум два десятка алых шестилапых монстров, жрец стремился прямиком к бездне.

И Кира могла его понять. Уж лучше бездна, чем… эти.

Со всех сторон к старику приближались… железные люди. Бронзовые воины. Все как на подбор не по-человечески высокие, широкоплечие. В каждом их осторожном шаге, в каждом экономном движении чувствовалась сила. Опасность. Чёрные штаны и майки лишь подчёркивали хищные изгибы тел и металлические переливы кожи на непокрытых тканью руках. Короткие бордовые волосы буквально искрились на солнце, а зажатое в правой руке каждого воина оружие — что-то вроде огромных серпов — отражало лучи и создавало вокруг этих бронзовых богов сияющий ореол.

Они заключили жреца в полукруг, и вскоре Кира уже не видела ничего, кроме мощных спин и искрящихся затылков. Она импульсивно прильнула к куполу, прижала к ледяной стене обе ладони и замерла, вглядываясь вдаль.

Алые монстры вороньём кружили над бездной. Бронзовый полукруг перестал сжиматься. Похоже, начались переговоры.

Или нет.

Внезапно шестилапые звери одновременно нырнули в пропасть, строй воинов распался, и все они кинулись к обрыву, а ладони Киры вместо невидимой стены нащупали пустоту. Купол исчез. Потеряв опору, она полетела лицом вперёд, и лишь уже выставленные руки спасли от счастливой встречи носа с грязью.

«Ки. Ра», — прошелестело в голове.

И на Киру обрушился миллион звуков. Завывания ветра, шум листвы, визгливые вопли крылатых монстров, чем-то похожие на крики чаек, только в разы громче и грубее; встревоженные голоса мужчин. Они все замерли у обрыва, что-то высматривая внизу. Затем один свистом подозвал к себе зверя, запрыгнул ему на спину, и бронзово-алая вспышка, пронёсшись над головами воинов, исчезла.

Ничего не соображая, Кира неловко поползла на четвереньках вперёд. Руки и колени тонули в грязи, пульс частил, затылок разрывался от пульсирующей боли.

Жрец прыгнул? Он мёртв? Потому пропал защитный купол?

«Я справился. Теперь могу отдохнуть».

Бронзовый вернулся. Взмыл на своём звере над отрядом и тяжело приземлился невдалеке от обрыва, ближе к Кире, чем к остальным. Её даже зацепило вылетевшими из-под лап монстра камнями и брызгами.

Воины тут же бросились к товарищу, что-то спрашивая, и Кира отчётливо расслышала непонятное:

— Сахты. Не подобраться.

Мужчины заговорили разом, и больше ничего разобрать не удалось.

И что теперь делать? Стоять на четвереньках по локоть в этом месиве было ещё глупее, чем ползти дальше. Знакомиться с железными гигантами и их питомцами Кира не спешила, сигать в пропасть вслед за жрецом — тем более. Бежать прочь? Куда и как, если непонятно, где она находится, а из-за слабости даже просто встать на ноги — уже проблема? К тому же жрец велел назвать похитителям настоящее имя, значит, она должна остаться с ними. Нелепо, наверное, следовать указаниям бледнорукой тьмы, но и действовать сгоряча тоже. Если бы он желал Кире зла, то явно сумел бы его причинить.

Осознав, что в таком состоянии всё равно не придумает ничего вразумительного, она нашла участок с более-менее твёрдой почвой, уселась, обняла колени и приготовилась ждать. Но, кажется, чересчур отрешилась от мира, потому что не заметила, когда и куда успело скрыться солнце. Просто вдруг стало темно и прохладно.

Очнувшись, словно от толчка, Кира задрала голову и увидела, что вновь окружена стеной. Стеной из бронзовых мускулистых тел, нависших над ней, как над диковинной находкой.

— А ты говорил, сдохла, — подал голос один, с тонкими губами и густыми бровями.

— Воняет точно как дохлая, — отозвался другой, морща огромный нос.

— Как её снова выключить? — задумался третий, затем присел на корточки и, взяв Киру за подбородок, приблизился к ней вплотную.

Странно, она ожидала, что прикосновение металлических пальцев будет холодным и болезненным. Но бронзовая на вид кожа оказалась тёплой и лишь слегка грубоватой. А затем желание воина волшебным образом исполнилось. Как выяснилось, чтобы «выключить» Киру, достаточно внимательно посмотреть на неё неожиданно зелёными глазами.