Это были лучшие мгновения за последние месяцы. Лучшие мгновения за всю новую полужизнь в чужом мире. Кира просто сидела, привалившись спиной к нагретому солнцем стволу дерева, вдыхала аромат земли и мха и лениво поглаживала лобастую голову Чешки, которую тот водрузил ей на колени, едва бронзовые скрылись из виду.
Тяжело. Приятно.
Она даже осмелилась стянуть ботинки и носки и зарыться пальцами во влажную траву. Если спросят, скажет, что вытряхивала камни. В конце концов, она же не в пляс по поляне пустилась, хотя, если честно, очень хотелось, и даже отвратительное послевкусие от вопросов Миса и его недовольный зверь рядом не испортили настроения.
Минута мнимой свободы…
При желании Кира могла бы вообразить, будто выбралась на природу с друзьями, и сейчас Катька или Олег выпрыгнут из кустов с криком:
— Тут речка под боком, айда купаться!
И она пойдёт.
Побежит вприпрыжку, хотя в настоящей — в прошлой — жизни никогда вприпрыжку не бегала.
Может, запнётся и упадёт по дороге. Пошипит на разбитую коленку. Посмеётся над собственной неуклюжестью. Но таки с разбегу влетит в речку вслед за Катюхой — по гладкой гальке, морщась от брызг.
И вода будет тёплой и быстрой, и лучики, пробиваясь сквозь необыкновенно яркую листву, разрисуют землю солнечными узорами. И неважно, что огромные багряные деревья с почти чёрными стволами мало напоминают дорогие сердцу берёзки и сосны. И плевать, что ни одной из пролетевших над поляной птиц Кира не узнала, а звуки, что доносятся со всех сторон, навевают мысли скорее о тропических джунглях, чем о сибирской тайге. Зато вон муравей по голой ступне ползёт. Или кто-то очень на него похожий. Почти родной.
Вот бы бронзовые не вернулись. Сгинули где-нибудь в чаще. Не то чтобы Кира желала им зла, но как бы хорошо было остаться здесь навсегда.
С Чешкой. Он бы помог выжить…
Увы, мечты так и остались мечтами, и к моменту появления мужчин Кира уже смирились с неизбежностью разочарования, вырвала себя из грёз и обулась. Снова в седло. И хотя ехать на таком большом и сильном звере оказалось крайне волнительно и восхитительно, болезненный процесс привыкания и конечная цель не внушали оптимизма.
А ещё бронзовый. Тоже большой и сильный. Ставший единственной опорой, за которую волей-неволей приходилось цепляться. Он не давал упасть. Даже некоторым образом защищал от пошлых комментариев своего приятеля. Но сколько продержится его защита?
Ответ выяснился на удивление быстро: недолго.
На середине поляны мужчины разделились — «хозяин» и «защитник», имени которого Кира до сих пор не знала, остался стоять и подозвал к себе обоих зверей, а Мис бодро пошагал к ней. Очень так целеустремлённо.
Подошёл вплотную, окинул ледяным взглядом.
— Встань.
Кира послушно поднялась, хотя было жутко неудобно: места между собой и деревом эверт почти не оставил, так что пришлось сначала цепляться за ствол, а потом и вжаться в него. Не слишком-то хладнокровно с её стороны…
Осмотр продолжился. На сей раз Мис уделил особое внимание груди, скрытой под плотной туникой, даже чуть отступил, обеспечивая себе лучший обзор. Затем провёл костяшками по щеке Киры, по подбородку, шее, раздвинул пальцами ворот. И отступил ещё на шаг.
— Раздевайся.
Сердце забыло, как качать кровь. Испуганно замерло и, кажется, не собиралось биться дальше.
— Совсем? — спросила Кира, когда проклятый орган всё же заработал, и поразилась спокойствию собственного голоса.
Какое к чёрту спокойствие, когда внутри царит настоящий ад? В таких ситуациях полагается трястись и заикаться, а не деловито уточнять подробности. Нормальным людям полагается. Не оболочкам.
— Разумеется. Должен же я увидеть всё целиком. Может, мне не захочется.
— Что не захочется?
Мысли путались, сплетаясь в тугой клубок, и вычленить из них главную, самую важную не получалось. Как? Почему? Зачем? Кира невольно перевела взгляд чуть левее и через плечо Миса уставилась на второго эверта. Тот следил за развитием событий. С такого расстояния выражения лица было не разглядеть, но в позе чувствовалось напряжение. И Чешка рядом с ним беззвучно скалил зубы.
— Да ладно, — вновь привлёк к себе внимание Мис. — Скажи ещё, тебя ни разу не пользовали. Давай быстрее. Нам ещё до темноты десять тар надо пройти.
И потянувшись, схватил Киру за руку и дёрнул на себя.
Вот и всё. Вот и наступило то самое «последнее», которого она вечно ждала. Но как бы теперь не оказалось слишком поздно…
Сбывался самый страшный Кирин кошмар. Самый первый страх, основанный на знании человеческой натуры. Ведь как бы они ни назывались — эсарни, элорги, эверты — они оставались мужчинами.
Мужчинами, в полное распоряжение которых попадали во всём послушные женские тела. И пусть без души и личности — тем лучше. Никаких проблем, никакого сопротивления. Первое время Кира до дрожи боялась, что к ней придут. Не спала ночами, слепо пялясь на дверь. А потом осмелилась задать вопрос Айку.
Как он кричал, как раскраснелся… Убеждал, что это низко, подло и вообще извращение. Что никто и никогда — это ведь всё равно что с животиной дворовой возлечь.
Кира поверила. Не сразу, но когда не увидела в глазах окружающих ни капли интереса, убедилась. Вот на Джани они смотрели по-особенному. И на прочих девиц, что попадались на пути. А Кира была инструментом, предметом интерьера, ручной зверушкой — чем угодно, только не женщиной.
И страх постепенно отступил. Конечно, порой приходили в голову мысли, что не все, кто владел этой оболочкой, столь же нравственны, как восьмой отряд летунов, но Кира научилась от них отмахиваться. Неважно, что было с этим телом прежде. Теперь оно принадлежит ей. По праву или нет, волею богов или благодаря шутке вселенной — кто знает? Оно её, и точка.
И теперь девиз «плыть по течению и ждать до последнего» уже не актуален.
Она просто не сумеет, не выдержит…
Едва грубая рука до боли смяла грудь, включились инстинкты. Не оболочки — Киры. Вспомнились не здешние тренировки с точными и эффективными движениями, призванные поддерживать тело в нужной форме, а давние курсы самообороны, на которые её когда-то силком запихала мама, мол, так она не будет переживать за юную студентку в большом городе. Переживала, естественно, всё равно и звонила по пять раз на дню, но бить коленом в пах и локтем в челюсть Кира научилась.
И сейчас использовала эти нехитрые приёмы на не ожидавшем подвоха эверте.
Мис со свистом выдохнул и согнулся от первого удара, и опрокинулся на спину после второго. А Кира развернулась и, не разбирая дороги, бросилась в лес.
Сзади что-то кричали. Из глаз градом катились крупные слезы, мешая и без того затуманенному ужасом зрению. Выданная утром одежда была великовата, так что Кира закатала всё, что только можно, и теперь рукава и штанины так и норовили развернуться и устроить подлянку. А ещё корни, проклятые корни чёрных деревьев высовывались из земли в самых ненужных местах. Казалось даже, что они нарочно вырываются на поверхность прямо перед Кирой, словно пытаются остановить её бег.
Впрочем, она и не рассчитывала скрыться. От двух гигантов-эвертов с их крылатыми зверьми? И противостоять им вряд ли получится. Но и сдаваться Кира не собиралась. Слишком долго жила страхом и ожиданием. И если сейчас профукает дарованный второй шанс на жизнь… пусть пока хреновую, но всё же.
«Это твоё тело. — Стучало в голове. — Твоя сила. Прими их».
Сила. У неё же есть сила! Не просто способность ударить кого-то между ног, а настоящая магия внутри. Да такая, что, по слухам, способна целые города снести подчистую. И Кира её подчинила. Почти. Тогда, в коробе, если бы жрец не помешал, она бы смогла управлять потоками. Наверняка смогла бы, ведь нити сами просились в руки!
При этой мысли Кира замедлилась и таки споткнулась об очередной настырный корень, точно гусеница изогнувшийся на пути. Ступня застряла в петле, и Кира завалилась, но не вперёд, а набок, больно подвернув ногу.
Голоса и шаги преследователей звучали совсем рядом.
Сколько длилась погоня? Секунд тридцать? Минуту? Две? Явно не дольше. Им её догнать — раз плюнуть.
Что ж, пусть готовятся к тёплому приёму.
Не вставая, чтобы не тратить драгоценное время, Кира развернулась лицом к преследователям и закрыла глаза.
«Ну же, великая стихийная магия, отзовись…»
* * *
Мис был прав. Прав во всём. А Дэшшил — идиот, раз сам ничего не понял, и недостаток знаний — совсем не оправдание.
Она выдала себя при первом же прикосновении. Выдала застывшим и каким-то опустошённым взглядом, неестественно прямой спиной, дрогнувшими уголками губ. Даже он издалека заметил, а уж стоявший вплотную Мис и подавно. Но не остановился. И Дэш его не остановил, отчего сейчас чувствовал себя не просто мерзко, а распоследней тварью.
Перед глазами вновь предстала изувеченная любопытным мальчишкой бабочка.
И неважно, даже если девица — засланная шпионка. Она может и не знать, какую роль сыграла в падении Вернии, а что это падение не за горами, тут и к знающим ходить не надо.
Они не найдут другую оболочку так быстро. Да и не быстро могут не найти. Указание провидца — это невероятное событие, поразительное везение, тем более в их ситуации. Вряд ли такое повторится. И тогда…
Сахтова бездна!
Обыкновенная девка. Может, её заставили силой? Угрозами? Кто ж из эсарни добровольно сунется к большим и страшным эвертам, которые, согласно их байкам, собственных детей, как сталь, закаляют в пламени, а женщин держат на цепи и впроголодь?
О Сёстры, да найдётся миллион причин для этого маскарада, даже такие, что заговор окажется ни при чем. И Дэш остервенело перебирал в голове одно объяснение за другим, пока мчался за беглянкой.
Не сказать, чтобы погоня была долгой. Но определённо нервной. Дурочка так неслась, что Дэш опасался, как бы она себе шею не свернула. Потому особо не разгонялся сам и притормаживал Миса, дабы и она, не чувствуя давления, чуть сбавила темп.
Когда девчонка всё же запнулась и упала, Дэш оказался рядом первым. Замер в нескольких шагах и выставил в сторону руку, в которую и врезался спешащий следом друг. Нельзя набрасываться. Пугать ещё сильнее. Она и так сидела на земле, сотрясаясь всем телом, закрыв распухшие от слёз глаза и беззвучно шевеля губами.
— Мы не тронем, — осторожно произнёс Дэш.
Заплаканные глаза распахнулись.
— Просто проверяли, прости, — продолжил он и медленно шагнул вперёд.
— Не подходи, — хрипло выдавила девчонка.
Голос был странно глухим, будто доносился из-под земли, а глаза внезапно полыхнули синим.
«Померещилось», — решил Дэш и сделал ещё один шаг.
— Нет! — выкрикнула девчонка, и земля под его передней ногой задрожала и треснула.
Он едва успел отскочить назад, а в следующее мгновение трещина поползла в стороны и вширь; дёрн и камни посыпались в образовавшуюся пропасть, которая всё росла и росла, с рёвом засасывая в свою распахнутую пасть деревья и заставляя Дэшшила и Миса уже не отступать, а отбегать прочь.
Сначала спиной вперёд, потом — развернувшись и буквально ощущая, как земля, лизнув пятки, обваливается вниз.
Всё закончилось так же быстро, как началось. Грохот просто оборвался, только слева и справа, где-то вдали, ещё раздавался шорох — комья земли по-прежнему срывались с краёв разрезавшей лес расселины.
Дэшшил ошарашенно смотрел на этот природный шрам, не в силах отдышаться и осознать увиденное. А когда поднял глаза, девчонка уже стояла на ногах, и вокруг неё парили камни и ветки, нацеленные на них с Мисом точно штыки.
Кажется, в чём-то они всё-таки ошиблись.