Это походило на второе зрение. Второе дыхание. И третье рождение.

Цвета, текстура, запахи, звуки.

Жизнь в каждой молекуле, в каждом атоме. Протяни руку — нет руки, только туго сплетённые жгуты силы, только власть над всем и вся.

И времени нет — лишь застывший миг «здесь и сейчас», в котором она королева.

Нет, она и есть этот миг… Всё и вся. Каждое сердце.

Если Кира раньше считала, что видит мир ярким и объёмным, то теперь осознала всю убогость человеческого глаза, не улавливавшего и десятой доли истинной красоты. Нити магии, нити самой жизни пронизывали всё вокруг, и стоило потянуть за одну из них…

Прежде Кира ничего подобного не испытывала. Даже когда укрощала вышедшую из берегов реку в Сарнии — там она была лишь наблюдателем, пусть и чувствовала бурлящую внутри силу, а всю работу выполняла оболочка. Благо хоть не приходилось размахивать руками и шептать заклинания на древнем языке. Теперь же Кира встала у руля. И в полной мере ощутила свою связь с этим новым миром. Связь не тела — души.

Когда эверт шагнул вперёд, она от испуга излишне сильно дёрнула за уже выпавшую из общего полотна нить. Этот обвал всё равно случился бы, но не сегодня и не с таким размахом. А благодаря Кире посреди леса разверзлась настоящая пропасть, и она с ужасом наблюдала, как гаснут во тьме этой бездны бьющиеся огоньки жизненной энергии выкорчеванных деревьев.

В каждой молекуле, в каждом атоме…

Кира не собиралась вредить, не хотела, всего-то пыталась защититься.

Камни и ветки, поднятые в воздух, тоже были излишними. Проявлением слабости. Она ведь могла призвать ветер и попросту смести обоих мужчин, сбросить в расселину. Или вновь раскурочить землю, прямо под их ногами. Но по их жилам мчался золотистый свет, яркий, манящий, а сердца бились так неистово и живо…

Разве можно уничтожать нечто столь прекрасное?

Только испугать, развернуть, прогнать. И сбежать.

Потому что страх никуда не делся. Потому что они всё равно сильнее, пусть и без магии. Потому что в одиночку целый мир не одолеть. В одиночку глупо, опасно и незачем…

И потому что она просто не сумеет нарушить целостность невероятного сияющего плетения самой природы.

— Мы не тронем, — вновь заговорил бронзовый, только теперь не успокаивающе, а как-то отстранённо, словно думал совсем о другом. — Не тронем.

Кира смотрела на него, стоящего по другую сторону пропасти, а в голове пульсировала единственная мысль: «Я так и не знаю его имени». И почему-то в этот момент чёртово имя проклятого эверта казалось чем-то критически важным и жизненно необходимым.

— Имя, — прохрипела Кира.

— Что?

— Как тебя зовут? — повторила громче, не узнавая собственного голоса.

Бронзовый удивлённо открыл и закрыл рот.

— Как?! — почти в истерике выкрикнула Кира.

Неужели так сложно назвать имя?

— Дэшшил, — торопливо ответил эверт. — Дэшшил Наездник. Дэш.

Что ж они все тут такие шипящие, точно змеи…

Кира понятия не имела, что делать дальше. Запустить в них пару камней, чтоб дали дёру? Как-то сомнительно, что эти отступят… Впрочем, попытаться стоило.

— Уходи, Дэшшил Наездник, — велела она, а затем кивнула на второго эверта, застывшего изваянием за спиной друга. — И этого уводи.

Повисло молчание. Бронзовые не сдвинулись с места.

— Уходите! — рявкнула Кира, и в их сторону полетело сразу несколько снарядов, правда, все угодили в землю вокруг неподвижных фигур.

— А ты что будешь делать? — спокойно уточнил Дэшшил.

— Тебя не касается.

— Не дури. Давай просто поговорим.

— О чём? Обсудим, как мне… лучше раздеться?

Он досадливо скривился и потёр лоб:

— Мы должны были проверить. Ты… необычная. Думали, не пустышка.

— Я не пустышка!

Нервы сдавали. Кира самой себе казалась неуравновешенной истеричкой. Камни вокруг неё тряслись и грозили вот-вот попадать наземь. Нити силы уплывали из рук.

— Не пустышка, — согласился эверт. — Но… проклятье, мы не тронем! Давай вернёмся на поляну и спокойно поговорим. Ты же повелеваешь стихиями, чего тебе бояться?

Того, что стихии изменчивы, а силой своей Кира ещё толком не овладела.

Зрение почти вернулось к нормальному, и она поняла, что если сама не отступит, то позорно погребёт себя под своим же оружием. Ослабив хватку, Кира медленно опустила парящие снаряды вниз и полностью вернулась к реальности. Такой тусклой и невзрачной…

— Говори здесь.

Она слегка встряхнула руками, чувствуя внезапное облегчение. Не притворяться… наконец-то не нужно притворяться! Можно почесать нос, если чешется, размять затёкшую спину, втянуть ароматный воздух полной грудью, глазеть по сторонам, улыбаться и плакать. Такие простые радости, которых смертельно не хватало.

И плевать, что это разоблачение наверняка ни к чему хорошему не приведёт. Даже ради мгновения подобной свободы стоило уже давным-давно рискнуть жизнью.

— В лесу свои обитатели, — произнёс Дэшшил. — Я бы не хотел привлечь их криками, а на таком расстоянии тихо не поговоришь.

— Мне всё… — Кира не закончила, осеклась.

Потому что за бронзовыми появился алый зверь и уставился на неё огромными грустными глазами.

— Чешка, вернись на место, — приказал эверт, но она перебила:

— Нет.

Зверь покосился на хозяина, потом вновь глянул на Киру и вдруг отошёл назад, разогнался и в один прыжок преодолел пропасть, даже не расправляя крыльев. Приземлился, разбросав вокруг комья земли, и сделал ещё несколько осторожных шагов, словно опасался спугнуть.

— Чешка!

Возмущённый оклик эверта его не впечатлил. Чешка уже улёгся у ног Киры и уткнулся мордой ей в живот, наслаждаясь ласковыми поглаживаниями.

— Хороший, — прошептала она, — хороший.

А подняв глаза, увидела, как Дэшшил шевелит губами, что-то неслышно бормоча себе под нос.

— Забирайся в седло, Чешка перенесёт, — наконец повысил он голос.

— Мне и тут…

И вновь её прервало появления красного зверя — Мирины, на которой ехал второй эверт. Во всяком случае, по кличке Кира предположила, что это самка. И в отличие от Чешки, её было видно издалека. Щепки и листья разлетались во все стороны, а каждый мощный прыжок сопровождался громким вскриком. Подлетев к бронзовым, Мирина встряхнулась всем телом и боднула своего хозяина в плечо, отчего тот вышел из некоего подобия стоячей комы.

— Лесные, Дэш, — произнёс напряжённо. — Уже близко.

Дэшшил на миг застыл, но тут же строго посмотрел на Киру:

— Прыгай в седло, возвращаемся на поляну. Накинь капюшон, косу под него спрячь и рукава разверни, чтоб ладоней не было видно. Если, конечно, жить хочешь.

После чего развернулся и размашисто пошагал прочь. Мис пару секунд стоял столбом, не отнимая руки от шеи своего зверя, затем растерянно глянул на Киру.

— Мы ничего такого… Правда проверяли. — И поспешил за другом.

Мирина поскакала следом, а Кира осталась наедине с Чешкой.

Лесные. Те самые, из-за которых они отправились в путь по земле, а не по воздуху. Те, что могли «подбить». И кого Дэшшил опасался привлечь громкими разговорами. Действительно ли они угроза? И если да, то многим ли хуже едва не свершившегося насилия?

Доверять эвертам после их поступка было сложно, но это хотя бы знакомое зло. К тому же, история с проверкой походила на правду, а ещё с ними Чешка. Вот ему Кира доверяла безоговорочно. Он защитил её утром и явно был против подобных испытаний — вон как скалился, пока кое-кто распускал руки.

— Ты же меня в обиду не дашь?

Вместо ответа зверь изогнул шею и мордой подтолкнул Киру к своему боку, мол, забирайся уже.

Решено. С такой охраной не страшно.

«И сила при тебе», — шепнул внутренний голос.

Ещё б научиться грамотно её расходовать.

* * *

— Кто она, Дэш? Кто она такая, а?

Мис нарезал круги по поляне, нервно поглядывая в сторону леса, где осталась девчонка. Кира — так, кажется.

— И почему ты её там оставил? Она же уйдёт. Сбежит. Чешка твой у неё с рук есть готов, ещё и его с собой утащит. А мы…

— Далеко лесные? — перебил Дэшшил, рассеяно рассматривая собственные ладони.

— Четверть тары, не больше. Мирина их крыланов почуяла. Ещё минут пять. — Мис пнул подвернувшийся под ногу камень. — Так она пустышка или нет? Может, всё-таки… Мы же кольцо не нашли! Вдруг ей приказали вести себя вот так, а? Вдруг управляют ею и…

— Мис, заткнись.

Голова трещала. Казалось, того и гляди расколется, как только что земля. Дэшшил пытался собраться с мыслями, но выходило из рук вон плохо. Он знал одно: девчонка — оболочка. Оболочка с содержимым. Откуда что взялось — непонятно, но никакой приказ, даже если вложить в него всю магию на свете, не заставит нечто пустое и бездушное вдруг обзавестись чувствами. Дело ведь не в движениях и словах, а в глазах, мимике, интонациях…

Да и Мис наверняка всё осознавал, а глупые вопросы задавал лишь от страха и неуверенности. Потому что появление живой оболочки не просто предвещало перемены — оно грозило перевернуть все устои мира.

Теперь Дэшшил даже жалел, что она не шпионка эсарни. Насколько бы всё упростилось…

— Сбежит, — вновь завёл свою песню Мис. — Уже, наверное…

— Куда? — не сдержался Дэш. — Куда ей бежать? Ты её видел? Если не дура, то…

Девчонка дурой не была.

В седле она держалась всё так же неуверенно, да и вцепившиеся в переднюю луку руки выдавали волнение, но смотрела решительно и с вызовом. Как, как он мог хоть на секунду обмануться? Видел, что ожидал…

Чешка же прямо лучился гордостью — вон, какой ему ценный груз доверили. Хозяин не справился, а он убедил, доставил и теперь никому не отдаст.

И ведь правда не отдаст.

Дэш запустил пятерню в и без того растрёпанные волосы. Что теперь делать? Как везти её Совету? В груди разлилась нежданная обида, смешанная со злостью. На себя. На судьбу. И на эту фальшиво-настоящую оболочку.

Чешка остановился в нескольких шагах, лёг, и девчонка, неуклюже перекинув правую ногу, скатилась на землю. Однако дальше не двинулась. Так и замерла, прижавшись к боку крылана и поглядывая на Дэша с Мисом исподлобья.

— Куда вы меня везёте?

— Капюшон натяни, ладони спрячь, — проигнорировал вопрос Дэшшил. — Лесные разбираться не станут, увидят, кто ты, и даже Чешка тебя не спасёт.

— Зачем убивать оболочку? Нас покупают, продают, крадут. Какая выгода в смерти, если они не знаю, что… что живая?

Показалось, или в голосе прорезалось любопытство, а отнюдь не испуг?

— Считай, что эверты особенные. — Над лесом пронеслись крики крыланов, и Дэш поторопил: — Быстрее. Все вопросы после. И встань за моей спиной.

— Я к вам обоим и близко не подойду, — фыркнула девчонка.

— Тогда вон там к седлу приторочена шатира. Бери. Можешь сама себе брюхо вспороть.

Надеясь, что ей хватит ума послушаться, он развернулся в сторону нарастающего шума, шагнул к Мису и застыл в ожидании гостей.

Те появились буквально через несколько мгновений.

Первым на поляну выскочил самый крупный из когда-либо виденных Дэшем серых крыланов. Над широкой мордой изгибались острые чёрные рога, блестящие крылья прижатые к бокам, напряжённо подрагивали от желания зверя взлететь, а в седле на спине покачивалось сразу три ездока.

Следом из леса вырвалось ещё три крылана поменьше и без рогов, каждый из которых нёс всего по одному пассажиру. Но Дэш знал, что это далеко не все из прибывших. Тут и там на верхушках деревьев мелькали бронзовые и серебряные вспышки — стрелки, занимавшие позиции. А ведь где-то наверняка притаилось ещё два десятка воинов.

— Приветствую путников в царстве мира и гармонии! — насмешливо провозгласил Таруан Ши, правивший рогатым зверем, после чего ловко спрыгнул наземь, распрямился и в пять шагов оказался перед Дэшшилом. — Что привело вас в наши дебри?

— Необходимость, — ровно ответил тот. — До перевала иначе не добраться.

Таруан вскинул бровь:

— Устал от нашей непритязательной жизни? Решил вернуться в города? Или… кто там такой застенчивый за твоей спиной?

Дэш невольно вздрогнул и обернулся. А он и не заметил, как подошла девчонка. Зато указания она выполнила чётко, и теперь за ним стоял не то подросток, не то хрупкая девушка в бесформенной тунике с капюшоном, надвинутым так низко, что даже подбородка не видать. Одежду он подбирал с умыслом, как раз на случай вот такой встречи… потому и белый цвет, и спрятанное лицо говорили только об одном.

— Жена, — ответил Дэш, и теперь содрогнулась уже оболочка.

— Надоела? — полюбопытствовал Таруан.

— Не прижилась.

Лесной провёл ладонью по бритой голове. Наверное, хорошо, что девчонка не видит, с кем они столкнулись. Из-за них-то и ходят по миру байки об эвертах, с них-то и срисовывают жуткие портреты дикарей.

Мис всё шутил, мол, черепа они бреют, дабы волосы за ветки не цеплялись, и что-то в этом есть, но Дэшшил был уверен, что причина куда сложнее. Как и история узоров из шрамов, коими лесные покрывают свои тела и лица. С такими традициями, неудивительно, что среди них совсем нет золотых и так мало серебряных. Первые слишком пекутся о своих шевелюрах, а вторые практически не способны терпеть боль.

— Малютка совсем, — заметил Таруан, пристально рассматривая оболочку. Он как раз принадлежал к касте серебряных и, судя по вдоль и поперёк изрезанной коже, сполна доказал свою преданность лесу. — Поди из моих?

— Да, — подтвердил Дэш.

Таких маленьких среди бронзы и золота точно не найдёшь.

— Так, может, оставишь её у нас? Зачем ей с позором возвращаться к родителям? Дай гляну, что там за краса. Вдруг влюблюсь с первого взгляда.

Под смех спутников, так и не покинувших сёдел, Таруан потянулся было к девчонке, но Дэш быстро обхватил её за плечи и прижал к своему боку.

— Нельзя, Ши. А ежели снимет капюшон, а тебе не понравится? Я уже не смогу её вернуть.

Лесные, конечно, потешаются над нелепыми древними обычаями, но упрекнуть в их соблюдении других никогда не посмеют. Коли положено отвергнутой жене не открывать лица, пока не вернулась в родительский дом, силой никто не заставит.

— А она точно хочет в города? — не унимался Таруан. — Там же духота и грязь. Давай спросим?

— Думаешь, в долине страдала, а в лесу счастлива будет?

— Может, она не в долине страдала, а с тобой? Молва о твоём занудстве, наверное, уже до самих Сестёр дошла.

Лесные вновь разразились хохотом, и Дэшшил почувствовал, что медленно закипает.

— Эти земли недаром зовутся свободными, Таруан Ши, — процедил он. — Мы уважаем живущих здесь, но по эту сторону гор любой вправе ходить, где вздумается, не подвергаясь допросам.

На Таруана ни его злость, ни слова не произвели ни малейшего впечатления.

— Так я и не допрашиваю. Лишь предлагаю ненужной жене обрести новое счастье. У нас много одиноких мужчин, одна точно не останется. И это наверняка лучше возвращения туда, где в неё будут тыкать пальцем. Почему ты не даешь жене ответить, Наездник? Опасаешься, что тебе предпочтут лесного?

Отреагировать Дэш не успел. Девчонка внезапно прижалась к нему ещё сильнее, обхватила руками за талию и забормотала, путаясь в словах:

— Не отдавай меня им… Я лучше в долину вернусь, лучше рапир… шатирой брюхо вскрою или с обрыва нырну. Отвези к отцу или оставь себе, но им не отдавай!

Таруан поражённо замер, а Дэшшил широко улыбнулся, хотя сердце так и норовило выпрыгнуть из груди:

— Кажется, ей милее смерть, чем ты.

— Дева решила, — задумчиво протянул лесной и, отступив на шаг, обвёл взглядом поляну. Задержался на вытянувшемся в струнку Мисе и остановился на алых крыланах. — А что ж вы по земле топаете? Путь-то неблизкий, и не все здешние обитатели так же любезны, как мы.

— Не хотели вас лишний раз тревожить, — отозвался Дэш. Жар, исходящий от тела девчонки, тревожил и путал мысли. — Слыхал, стрелки ваши в последнее время слишком нервные из-за атак астари, вполне могут красный и чёрный цвета перепутать.

— Что ж, вопрос решаем.

Таруан заливисто свистнул, зашуршала листва, и вскоре на поляну один за другим вышли три серебряных и пять бронзовых эвертов с механическими луками в руках.

— Все мои стрелки здесь, так что над западным селениями можете лететь спокойно. Тем более внизу опасно нынче. — Он криво усмехнулся. — Ещё вчера ничего не было, а сегодня земля колется на части. Как бы не засосало вас в пропасть.

— Не переживай, мы крайне осторожны. — Дэшшил подтолкнул девчонку к другу. — Мис, посади… в седло. Раз уж нам дозволено лететь, не будем понапрасну терять время. Добраться бы к озёрам до темноты.

— Вас проводить? — услужливо уточнил Таруан, глядя вслед двум фигурам: длинному и прямому как палка Мису и сгорбленной и особенно маленькой на его фоне оболочке.

— Нет, спасибо. К чему этот спектакль на самом деле? — спросил Дэш, когда пара подошла к крыланам.

Таруан скривился и передёрнул плечами:

— Так уж и спектакль. Уже и женщиной заинтересоваться нельзя?

— Ши…

— Мы живём в лесной глуши, но не глухи и не слепы, Наездник. — Он вмиг посерьёзнел. — Совет просил тебя добыть пустышку?

— Я давно не встречался со старейшинами, — соврал Дэш.

— Но вскоре встретишься. И они наверняка попросят. Откажись.

— Почему? Даже я знаю, что пустышка нужна лишь для демонстрации городам, чтобы они не шли на нас войной. Ты не желаешь мира своего дому?

— Как раз наоборот. — Таруан вновь потёр блестящую от пота голову. — Они не защититься от городов хотят, а присоединиться к ним. — И продолжил, едва Дэш открыл рот: — Поверь, Совет давно не тот, что прежде. Их разрывает от ненависти к территориям Торна. Они уверены, что если не будет островов, магия вернётся в мир. Глупцы! Ключ к победе — смирение. Магия и так возвращается, если открыть душу. Ты знал, что у нас появился настоящий целитель? Без меток, не парящий, не видящий. Просто наполненный магией мальчишка. И во многих детях она просыпается, если не давить, не требовать. Так зачем гневить богов? Полагаешь, Торн стерпит, коли мы пойдём на его земли войной и потопим острова?

— Никто не собирается их топить, — уверенно произнёс Дэш. — Совет покажет пустышку городским как гарант ненападения, и всё.

— Никогда не считал тебя дураком, Наездник. — Таруан устало вздохнул. — Видимо, напрасно. Пустышка — гарант нашего участия в войне. Плата за право насладиться победой. Вот только так мы уничтожим сами себя. Острова дадут отпор. А кто там первый на линии огня? Побережье и ваша долина? Подумай, Наездник, подумай хорошенько.

— Спасибо за совет.

Не прощаясь, Дэш резко развернулся и пошагал к Чешке, на котором уже сидела оболочка. Зная, что в воздухе она не сможет как следует за него держаться, на сей раз Дэш устроился сзади, велел ей покрепче ухватиться за седло, а сам взялся за поводья, заключив девчонку в кольцо своих рук.

Судя по всему, Мис уже немного успокоился. По крайней мере, он вполне расслабленно восседал на своём крылане и ждал команды к отлёту.

«Держимся запада», — сообщил Дэш, коснувшись треугольника тёмной чешуи на шее Чешки, и в следующий миг в лицо ударил пропахший листвой холодный ветер. Девчонка не пискнула, хотя напряжённо откинулась Дэшшилу на грудь и замерла, будто даже и не дыша.

А он глядел вниз на уменьшающиеся фигуры лесных и думал. В ближайшее время предстояло решить слишком много задач.