На улице по-прежнему было жарко и шумно. Выйдя из дома Фельтринелли, Брунетти заглянул в соседний бар. Там он заказал стакан минеральной воды, потом второй. Когда воды осталось на донышке, он намочил ею носовой платок и попытался оттереть синее пятно с ладони. Краска не оттиралась.

Нарушает ли закон проститутка, у которой СПИД, когда занимается сексом? А если секс незащищенный? Полиция давно не считала проституцию как таковую преступлением, и Брунетти к этому привык. Но конечно, если человек, зная, что он болен, отказывается от презерватива и заражает партнера, то это, конечно, должно расцениваться как преступление. Впрочем, Брунетти не был уверен, что на этот счет в отсталом итальянском уголовном кодексе успела появиться статья. С этими мыслями он заказал третий стакан воды и снова развернул список, чтобы поглядеть, кто у него следующий на очереди.

Франческо Креспо хоть и жил всего в четырех кварталах от Фельтринелли, но все равно казалось, что на другой планете. Его дом был блестящим и гладким параллелепипедом, какие строили на пике моды на урбанизм, царившей лет десять тому назад. В Италии последние архитектурные идеи редко ценятся после их воплощения, потому что творцы быстро к ним охладевают и несутся уже вперед в погоне за новеньким, как те грешники в преддверии Дантова ада, которым суждено мчаться по кругу неведомо зачем.

Вместе с декадой, что миновала со времени постройки, миновала и мода; и теперь здание стало похоже на пачку просроченных спагетти. В окружении малорослых и скромных соседей дом выглядел безнадежно отставшим от времени стариком. Даже сияющие окна и ухоженный газончик не могли скрасить его уродства.

В лифте с кондиционером Брунетти быстро поднялся на седьмой этаж, где жил Креспо. Коридор был отделан мрамором, и в нем тоже работала система охлаждения воздуха. Брунетти прошел по коридору направо и позвонил в квартиру D.

Он услышал, как в квартире раздался звонок, но к двери никто не приближался. Он снова позвонил. Звонка на этот раз не было, но и шагов тоже. Тогда он в третий раз нажал на кнопку, и звонил до тех пор, пока голос за дверью не произнес: «Basta. Vengo» .

Не успел Брунетти убрать палец со звонка, как дверь резко распахнулась, и он увидал высокого плечистого мужчину в слаксах и толстом свитере-водолазке, похоже кашемировом. Брунетти мельком заметил, что у него маленькие черные глаза и кривой нос, сломанный в нескольких местах, однако не мог отвести изумленного взгляда от его шеи, обтянутой толстым воротом свитера. Подумать только, середина августа, люди на улицах падают в обморок от жары, а этот тип ходит в кашемире. Брунетти усилием воли заставил себя оторваться от созерцания Свитера и спросил, глядя человеку в глаза:

– Синьор Креспо?

– Кто его спрашивает? – прорычал тот, подозрительно и враждебно.

– Комиссар Гвидо Брунетти, – представился Брунетти, вынимая удостоверение, которое этот человек, подобно Фельтринелли, опознал мигом. Он вдруг шагнул вперед и оказался почти вплотную к Брунетти, надеясь, вероятно, выдавить непрошеного гостя в коридор. Но поскольку Брунетти не двинулся с места, ему пришлось отступить. – Его нет.

Из глубины квартиры донесся звук, как будто что-то тяжелое свалилось на пол. Мужчина обернулся на шум, отвлекшись. В этот момент Брунетти шмыгнул мимо него в комнату. Там стояло кожаное кресло и на столе большой букет гладиолусов в хрустальной вазе. Брунетти уселся в кресло, закинул ногу на ногу и сказал:

– Тогда я подожду здесь синьора Креспо. Если вы не возражаете, синьор?…

«Синьор» с грохотом захлопнул входную дверь и буркнул:

– Я приведу его.

Он скрылся в соседней, смежной комнате. Вскоре оттуда послышался его глухой и сердитый голос и второй, высокий тенор. Потом заговорил и третий. Этот был вообще дискант, на целый тон выше второго. Пока они там разговаривали, Брунетти рассматривал комнату. Все было новое и дорогое, но ему ничего не нравилось: ни шикарный замшевый диван, ни элегантный тонконогий столик красного дерева напротив.

Наконец дверь открылась, и появился прежний мрачный тип в сопровождении хрупкого молодого человека, на две головы ниже себя.

– Вот он. – Обладатель свитера-водолазки ткнул пальцем в Брунетти.

Молодой человек был одет в голубые свободные брюки и белую шелковую рубашку с расстегнутым воротом. Когда он подошел, Брунетти встал и спросил:

– Синьор Франческо Креспо?

Сперва молодой человек только молча стоял и смотрел, но потом, видимо, сработал инстинкт или профессиональный навык, и он, сделав еще шаг вперед, томным жестом приложил ладонь к груди, где у него была ямка меж ключицами, и произнес:

– Что вам угодно?

Это был тот самый писклявый дискант, который Брунетти слышал через дверь, но сейчас Креспо старался говорить глуше, будто для того, чтобы казаться более обаятельным и соблазнительным.

Креспо был немного ниже Брунетти ростом и килограммов на десять, наверное, легче. По совпадению или нарочно, диван был такого же дымчатого оттенка серого цвета, что и глаза Креспо, остро выделявшиеся на его загорелом лице. Будь это женские глаза, их сочли бы не более чем привлекательными, но в сочетании с мужской угловатостью остальных черт они были по-настоящему красивы.

Брунетти попятился, не желая стоять к Креспо слишком близко, и взял со стола свою синюю папку. В ответ Креспо нервически фыркнул.

– Синьор Креспо, не могли бы вы взглянуть на портрет одного человека? Может быть, вам доводилось его встречать.

– Я буду рад увидеть все, что бы вы мне ни показали, – отвечал Креспо, особо выделяя «вы». Он запустил руку себе под воротник и стал массировать горло.

Брунетти вытащил из папки и протянул ему портрет убитого. Креспо скользнул по нему взглядом, а потом с улыбкой посмотрел на Брунетти:

– Нет. Понятия не имею, кто это такой.

Он хотел вернуть листок комиссару, но тот не взял.

– Посмотрите, пожалуйста, внимательнее, синьор Креспо.

– Он же сказал вам, что не знает, – подал голос из дальнего угла комнаты кашемировый свитер.

Брунетти оставил эту реплику без внимания.

– Этого человека забили до смерти, и нам необходимо установить его личность, так что я был бы вам очень признателен, если бы вы вгляделись как следует, синьор Креспо.

Креспо на секунду прикрыл глаза ладонью и поправил локон за левым ухом.

– Ах, какой вы настойчивый…

И он снова посмотрел на рисунок. В этот раз его взгляд несколько дольше задержался на лице убитого. Брунетти хоть и не видел его глаз при этом, но заметил, как его рука, забыв про локон, вновь метнулась к горлу, но теперь и без намека на кокетство.

Впрочем, секунду спустя он поднял глаза, сладко улыбнулся и сказал:

– Я никогда не видел этого человека, комиссар.

– Ну что – убедились? – поинтересовался из своего угла кашемировый свитер.

Брунетти положил рисунок обратно в папку.

– Это лишь примерный портрет, как его представил художник, синьор Креспо. А теперь ознакомьтесь, пожалуйста, с фотографией.

С этими словами Брунетти одарил Креспо самой обольстительной улыбкой, которую только была способна родить его мимика. Пальцы Креспо взлетели, трепеща, точно бабочка, и нежно прикрыли впадинку в разлете ключиц.

– Разумеется, комиссар. Я выполню любое ваше желание. Любое.

Брунетти снова оскалился и вытащил со дна папки одну из фотографий наугад. Они все были одинаково хороши.

– Возможно, его убил клиент. То есть для таких, как он, сейчас существует опасность со стороны того же преступника.

Молодой человек взял фотографию, ухитрившись при этом коснуться пальцев Брунетти, помедлил, глядя в глаза комиссару и улыбаясь, и медленно склонил сияющее лицо над снимком. И тут улыбка испарилась, и рука, что все лежала на горле, метнулась и зажала разинутый рот.

– Нет, нет, – забормотал он, вытаращив от ужаса глаза. Он машинально сунул листок в грудь Брунетти и в страхе стал пятиться назад, будто от чумного. – Они не сделают этого со мной, нет, только не это. – Его голос повышался с каждым словом, грозя сорваться на истерический визг, и, наконец, сорвался. – Со мной такого не будет, со мной никогда ничего не случится, – протестующе визжал он, пятясь от Брунетти все дальше и дальше. Когда он натолкнулся на стол посредине комнаты, то в панике лягнул это препятствие, не позволявшее ему скрыться от злосчастной фотографии и от человека, который ее принес. Хрустальная ваза, точно такая же, как и возле Брунетти, грохнулась на пол и разбилась.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел еще один человек.

– Что такое? – спросил он. – Что случилось?

Они с Брунетти тотчас узнали друг друга. Джанкарло Сантомауро был не только одним из самых известных адвокатов Венеции, часто оказывающим юридические услуги патриарху , причем бесплатно, но также и президентом Лиги по защите нравственности, светского христианского общества, которое провозглашало своей целью «поддержку и укрепление веры, семьи и добродетели».

Брунетти молча кивнул. Если присутствующие не знают, что за птица клиент Креспо, то лучше не называть его по имени.

– Что вы здесь делаете? – недовольным тоном поинтересовался он у Брунетти. Затем обернулся к старшему из двоих мужчин, стоявшему возле Креспо, который сидел теперь на диване, спрятав лицо в ладонях, и всхлипывал. – Да успокойте его, наконец! – Кашемировый свитер склонился над Креспо, сказал ему что-то, потом взял за плечи и стал трясти. Голова Креспо моталась из стороны в сторону. Он перестал плакать, но рук от лица не отнял. – Что вы делаете в этой квартире, комиссар? Я, как адвокат синьора Креспо, требую, чтобы полиция прекратила эти издевательства.

Брунетти молча рассматривал парочку на диване. Кашемировый свитер сел рядом с Креспо, обнял его за плечи, и тот постепенно успокоился.

– Я спрашиваю вас, комиссар, – настаивал Сантомауро.

– Я пришел попросить синьора Креспо помочь нам установить личность жертвы одного преступления. Я показал ему фотографию этого мужчины. Вы видите, как он отреагировал. Довольно бурная реакция на смерть незнакомого ему человека, не правда ли?

Кашемировый свитер недовольно зашевелился на диване.

– Если синьор Креспо сказал, что он не знает его, значит, он ответил на ваш вопрос и вам следует оставить его в покое, – сказал Сантомауро.

– Разумеется. – Брунетти сунул папку под мышку и направился к двери. Остановившись на полпути, он обернулся к Сантомауро и заметил как бы невзначай: – А вы забыли завязать шнурки, Avvocato.

Сантомауро глянул на свои ботинки: шнурки были аккуратно завязаны. Подняв голову, он едва не испепелил Брунетти взглядом, но промолчал.

У дивана, где сидел Креспо, Брунетти сделал вторую остановку:

– Моя фамилия Брунетти. Если вы что-нибудь вспомните, позвоните в полицию Венеции.

Сантомауро открыл рот, но Брунетти был уже за дверью.