Прошло более получаса, прежде чем появились сотрудники polizia stradale, выставили дополнительные аварийные знаки и попытались что-то предпринять для ликвидации километровой пробки, образовавшейся и с той и с другой стороны от места происшествия: водители, которые и так двигались медленно из-за погодных условий, дополнительно сбрасывали скорость, чтобы поглазеть на широченную пробоину в металлическом заграждении и валявшийся внизу изуродованный грузовик. И изуродованные тела.

Как только первый прибывший к месту происшествия офицер, ничего не поняв из сбивчивых рассказов взволнованных водителей, разглядел окоченевшие тела вокруг обломков грузовика, он вскарабкался вверх по склону обратно на дорогу и связался по рации с участком карабинеров в Тарвизио. На сей раз реакция последовала незамедлительно, и через считанные минуты движение окончательно застопорилось — прибыли две машины, из которых высыпали шесть карабинеров в черной униформе. Оставив машины на обочине, они стали неуклюже спускаться к разбившемуся грузовику. Когда обнаружилось, что женщина, которую завалило досками, все еще жива, они утратили последние остатки интереса к затору на дороге.

Сцена, представшая их глазам, была нелепой, ее можно было бы счесть смешной, не будь ситуация столь трагичной. Груда досок, пригвоздившая несчастную к полу грузовика, возвышалась как минимум метра на два; с ее разбором легко справился бы подъемный кран, но подогнать его сюда не представлялось возможным. Мужчины могли, конечно, разобрать доски и вручную, но для этого им пришлось бы забраться на самый верх этой груды, а значит, увеличить нагрузку на ноги жертвы. Самый молодой из офицеров присел на корточки у задних дверей грузовика. Он весь дрожал от холода надвигавшейся альпийской ночи. Своей форменной штормовкой он укрыл женщину — ту часть ее тела, которая находилась на свободе. Ног от бедра было не видно, их скрывала груда досок. Женщина походила на причудливое украшение, вроде тех, что втыкают в бокалы с коктейлем «Маргарита».

Парнишка-офицер видел, что она молодая, блондинка. А еще он видел, что она становится все бледнее и бледнее. Она лежала на боку, намертво придавленнная к покоробившемуся полу. Глаза девушки были закрыты, но она вроде еще дышала.

Он услышал, как что-то с грохотом шлепнулось у него за спиной, прямо на пол грузовика. Это пятеро его товарищей забрались, как муравьи, на груду дерева и стали дергать взад-вперед тяжелые доски, вытаскивая их из аккуратных упаковок по одной. Каждый раз, когда им удавалось вытащить очередную доску, они сбрасывали ее на пол грузовика, прыгали следом, потом поднимали ее и выволакивали из кузова, проходя каждый раз мимо женщины и юного Монелли.

Они замечали, что лужа крови из-под досок подбирается все ближе к коленям Монелли. Но все равно упорно стаскивали и разбирали их, раздирали руки в кровь, как одержимые, думая только о том, чтобы освободить несчастную. Даже когда Монелли накрыл лицо женщины курткой и выпрямился, двое его товарищей продолжали таскать доски и швырять их в сгущающуюся темноту. Так продолжалось до тех пор, пока сержант не подошел сначала к одному, потом к другому и, опустив обе руки им на плечи, дал им понять, что можно остановиться. Немного успокоившись, они вернулись к стандартному осмотру места происшествия. Пока они закончили, пока вызвали из Тарвизио санитарные машины, чтобы вывезти трупы, снега навалило целые горы, наступила ночь, и движение застопорилось практически до самой границы с Австрией.

До утра делать здесь было решительно нечего, но двух карабинеров в качестве охраны все-таки оставили, принимая во внимание, что трагедия обладает некой притягательностью для многих людей и улики вполне могут быть уничтожены или попросту украдены, если место происшествия оставить на ночь без присмотра.

Как часто бывает в это время года, утро после бури было тихим и ясным. К десяти часам от снега осталось одно воспоминание. А вот обломки грузовика были реальностью. Так же как глубокие следы на поверхности склона. В течение дня площадку очистили от обломков, доски сложили аккуратными штабелями. В то время как карабинеры ворчали, что приходится таскать тяжести, месить ногами грязь и слушать хруст щепок под тяжелыми ботинками, команда экспертов приступила к тщательному осмотру кабины грузовика: они посыпали поверхности порошком для выявления отпечатков пальцев и складывали все попадавшиеся им на глаза бумаги и предметы в аккуратно надписанные и пронумерованные пакетики. Водительское сиденье вырвало из каркаса от удара машины о скалу; двое мужчин, работавших в кабине, открутили это сиденье и сняли с него сначала полиэтиленовый чехол, а потом и матерчатую обивку в тщетных поисках неизвестно чего. За панельной обивкой кабины тоже не оказалось ровным счетом ничего подозрительного.

Только в кузове грузовика обнаружилось нечто и впрямь необычное: восемь целлофановых пакетов, какие дают в супермаркетах; в каждом — смена женской одежды, а в одном — молитвенник (по мнению одного из экспертов, на румынском языке). Все этикетки с одежды и пакетов были сняты; на одежде всех восьми погибших женщин, как потом выяснилось, также отсутствовали этикетки.

Набор документов, обнаруженный в грузовике, был вполне стандартным: паспорт на имя водителя, права, бланки страховки, таможенные документы, документы о погрузке и накладная, в которой значилось название лесопильни в Сачили, небольшом городке километрах в ста к югу от места аварии, куда и должны были доставить груз.

Никакой другой информации осмотр разбившегося грузовика не дал, и в конце концов его вытащили на обочину, причем с огромным трудом, да еще и в ущерб движению, потому что пришлось задействовать лебедку и три тягача. Затем обломки погрузили на грузовик с безбортовой платформой и отправили владельцу в Румынию. Дерево со временем доставили на лесопильню в Сачили, оплачивать дополнительные расходы там категорически отказались.

О загадочной гибели женщин в автокатастрофе писали в прессе как в Италии, так и в Австрии, газеты пестрели заголовками вроде «Der Todeslaster» и «Il Camion della Morte». Австрийским журналистам каким-то чудом удалось добыть три фотографии — распластанные на снегу тела жертв, — которые послужили иллюстрацией к их материалу. Недостатка в версиях, конечно же, не было: беженцы, нелегальная рабочая сила, да мало ли что еще? Падение коммунизма сделало маловероятной версию, которая еще недавно считалась бы основной, — шпионаж. В конечном итоге тайне суждено было остаться нераскрытой; расследование заглохло отчасти из-за нежелания румынских властей отвечать на запросы и возвращать документы, отчасти оттого, что итальянцев все это уже не слишком интересовало. Погибших женщин и водителя отправили самолетом в Бухарест. Тела их обрели вечный покой в родной земле, а дела — в пыльных папках в чиновничьих кабинетах.

Сюжет этот довольно скоро исчез из газет, его потеснили репортажи об осквернении еврейского кладбища в Милане и убийстве какого-то очередного судьи. Но прежде он попался на глаза Паоле, доценту кафедры английской литературы Университета Ка'Пезаро в Венеции, и — что немаловажно для нашего повествования — супруге комиссара полиции Гвидо Брунетти.