В понедельник ежедневная утренняя газета «Детройт фри пресс» опубликовала на третьей полосе статью, которая могла бы служить передовицей для первой, если бы сопровождалась фотоснимками.
«КАК УТВЕРЖДАЮТ ОЧЕВИДЦЫ, В ОЛМОНТСКОЙ ЦЕРКВИ ПРОИЗОШЛО ЧУДО
Кэти Ворсингтон, наш собственный корреспондент.
Олмонт, штат Мичиган. На ладонях бывшего францисканского миссионера, известного лишь по имени Ювеналий, стоявшего в воскресенье в алтаре, появилась кровь в тот момент, когда он собирался благословить детей-калек, прибывших на освящение церкви Святого Джованни Боско.
Ладони стали кровоточить непроизвольно, что немедленно было провозглашено чудом, одной из форм стигматизма.
На литургии освящения церкви, места отправления религиозных обрядов католиками, ратующими за проведение службы на латинском языке в противовес новому формату католического богослужения на английском языке, одобренному Вторым Ватиканским собором, присутствовало около 200 прихожан, и все они стали свидетелями спонтанного кровоточения ладоней Ювеналия.
Ювеналий, которому около 30 лет, в течение 11 лет был монахом-францисканцем. Он служил в миссионерской миссии в Бразилии, прежде чем покинул орден францисканцев в прошлом году.
Многие из присутствовавших в церкви уверены, что этот феномен кровоточения — самые настоящие стигматы, отметины или раны на человеческом теле, соответствующие ранам Христа. Отец Нестор, патер церкви Святого Джованни Боско, сказал: „Вне всякого сомнения, это стигматы“.
Сразу же после случившегося прихожанам раздавали брошюру под названием „Стигматы“. Ювеналий, однако, оказался недоступен для вопросов либо пояснений.
Существует несколько противоречивых мнений, объясняющих появление стигматов. Одни утверждают, что это — чудо, знамение Господа, свидетельствующее о святости того, у кого они кровоточат. Другие полагают, что это явление, имеющее психогенетическую основу, объясняется эмоциональным состоянием, вызывающим физиологическую реакцию.
Последний известный обладатель стигматов падре Пио, итальянский монах-капуцин, получивший мировую известность как целитель и исповедник, скончался в 1968 году».
В статье не упоминалось ни об Августе Марри, ни об Обществе Святого Духа, ни о чудесном исцелении маленького Ричи Бейкера.
Утром в понедельник Билл Хилл первым делом позвонил Линн.
— Что новенького? — спросил он игривым голосом.
— Ничего, абсолютно ничего…
— Что собираешься делать?
— Собираюсь убрать квартиру, вымыть голову и сходить в магазин.
— Слушай, давай пообедаем вместе. Приглашаю… Ты как?
— Не знаю, если будет настроение.
— Линн, ведь именно я втянул тебя в это дело. Хотелось бы знать, что вы делали вдвоем, когда целых пять часов сидели у тебя дома.
— Что ты имеешь в виду? Думаешь, я соблазняла его или что-либо в этом роде?
— О чем вы говорили?
— О всякой всячине… — Она помолчала. — Он совершенно нормальный человек.
— Да уж! Когда руки у человека начинают кровоточить — это очень нормально.
— И не только руки. Я стирала его одежду.
— Иисусе Христе! Почему не оставила ее себе?
— А что же он, ты думаешь, надел? Что-либо из моего гардероба?
— Нам надо серьезно поговорить. Мне кажется, ты не осознаешь, во что ты ввязалась.
— Я не ввязалась ни во что. И если ты полагаешь, что я намерена помогать тебе в очередной твоей афере, то глубоко ошибаешься.
— Я заеду за тобой в полдень. Мы пообедаем вместе.
— Билл, отстань от меня со своим обедом. Я не стану работать на тебя, и мне не нравится твой тон. — Линн положила трубку.
О каком тоне она говорит? И что такого он ей сказал? Билл Хилл задумался.
Адрес типографии Августа Марри он нашел в выходных данных брошюры о стигматах и сразу поехал туда.
Август бросил на него неприветливый взгляд:
— Слушаю вас. Что вам угодно?
Вишь ты! Так сразу и скажи ему… Однако придется этого мрачного типа заинтересовать, хотя у него в этом деле, разумеется, свой интерес.
Билл Хилл рассказал о том, что был в воскресенье в церкви и стал свидетелем появления стигматов у молодого человека по имени Ювеналий. Вообще-то в церковь он пришел не как прихожанин, а как друг Вирджинии Уоррел.
Август никогда не слышал о Вирджинии. Билл Хилл уселся на стул и доверительным тоном поведал ему о том, что стал свидетелем ее прозрения. Ювеналий прикоснулся к ней, и она, бывшая незрячей целых пятнадцать лет, прозрела. Вирджиния будет счастлива публично подтвердить необыкновенную способность Ювеналия исцелять людей, если Август как-нибудь пригласит ее в церковь, хотя Вирджиния не исповедует католицизм. Он тоже не католик, но после того, что случилось на воскресной службе, он подумывает о том, чтобы принять католическое вероисповедание.
Август стал чуть-чуть дружелюбнее, хотя по-прежнему оставался мрачен.
— Газета не поместила ни одного из тех снимков, которые я им дал, и ни словом не обмолвилась о Ричи Бейкере. Хотя бы намекнула о том, что произошло с этим ребенком!
Ричи Бейкер… Ладно, узнает, что там случилось с ним.
— Меня больше всего поразило то, что в статье не упомянуто ваше имя. А ведь это вы, так сказать, все устроили.
— А я этого и не ждал! — поморщился Август. — Обо мне пишут только тогда, когда появляется возможность унизить меня, представить в нелицеприятном виде.
— Вы напечатали все фотографии, которые сделали?
— Все. Восемь на десять, на глянцевой бумаге. Хорошие снимки… Вот, взгляните. — Август достал из стола пачку фотографий. — Вот Ричи Бейкер, другие дети, вот Ювеналий. Я разослал и пресс-релизы с описанием того, что случилось в воскресенье в церкви Святого Джованни Боско, во все детройтские газеты, а также в еженедельник «Мичиганский католик», в надежде, что напечатают эти материалы.
— Пожалуй, я возьму у вас пачку фотографий и пресс-релизы…
— Зачем?
— Может, мне удастся пристроить все это на телевидении. У меня есть связи на третьем канале. Представьте, в следующую субботу вечером обо всем этом узнают миллионы…
Утром в понедельник Ричи Бейкер проснулся с волосами… Мягкий пушок покрывал всю его голову.
— О боже! — воскликнула его мать, Антуанетта Бейкер.
— Видишь? — сказал Ричи. — Я тебе говорил, а ты мне не верила!
Мать позвонила в детскую больницу и четверть часа говорила с лечащим врачом Ричи.
В конце концов она повысила голос:
— Ни о какой ремиссии не может быть и речи! Я говорю так, потому что вижу, что с ним происходит. Я его мать! С чего вы взяли, что я питаю ложные надежды? У него волосы на голове, и в этом нет ничего ложного.
Она бросила трубку и помчалась в кухню, где схватила газету «Детройт фри пресс» и на третьей полосе увидела и прочитала статью «Как утверждают очевидцы, в Олмонтской церкви произошло чудо».
Как утверждают очевидцы, видите ли! Подумать только…
Антуанетта Бейкер нашла номер телефона редакции, набрала его и попросила Кэти Ворсингтон. Пока длилась пауза, ей пришла в голову новая мысль, и, когда трубку взяла Кэти, Антуанетта сказала:
— Вы мне не нужны. Соедините меня с главным редактором или с вашим начальником, кто бы он ни был.
Джек Шихэн, заместитель заведующего редакцией репортажей, просматривал материалы Августа Марри, когда его соединили с Антуанеттой Бейкер.
— Да, слушаю вас! Как раз сейчас, собственно говоря, я и смотрю на фотографию Ричи.
Шихэну понравились и фотографии, и пресс-релиз. Ему вообще нравились материалы о неурядицах в религиозной жизни, всяческие конфликты в церкви. А так называемые чудеса он просто обожал! Собрать все это воедино, подверстать звонок от матери Ричи Бейкера — глядишь, и получится маленькое чудо само по себе. Три выпуска подряд будут нарасхват — отклики читателей, интервью с ребенком и его матерью, мнение лечащего врача, интервью с целителем-чудотворцем Ювеналием… А уж если тиснуть точку зрения медиков на эти стигматы, какого-нибудь заумного еврея-психиатра, а также мнение теолога, то бишь богослова, и краткие жизнеописания людей, у которых, как говорят, было отмечено это явление… Н-да!.. И зачем Августу Марри, этому ослу, весь этот материал, которого хватит на четыре или пять выпусков, да еще забойный очерк на первой полосе в воскресном выпуске?
— Ты на самом деле была там и видела все это, а мне писюлю на одну колонку?
— Ты сам сократил материал, — возразила Кэти. — Там было намного больше.
— Брось трепаться, — оборвал ее Джек Шихэн. — Мать мальчика сказала, что он исцелился.
— Лысый мальчик?
— Лысый мальчик больше не лысый. Уяснила? Короче, ты — автор первого материала, стало быть, право выбора за тобой! Кого выбираешь — мальчика или Ювеналия?
— Я беру Ювеналия и богослова.
Заполучив фотографии, Билл Хилл договорился о встрече с Говардом Хартом, телеведущим ток-шоу, и помчался по автостраде к телецентру, где потерял полтора часа, ожидая этого гребаного телеведущего.
Когда наконец тот появился, он с трудом сдерживался, чтобы не нахамить.
— Я понимаю, как вы заняты, — улыбнулся он. — У вас потрясающая программа, и я представляю, сколько она требует времени. Однако многое произошло после того, как я неоднократно звонил вам, а вы так и не смогли принять меня.
— Что там у вас? — Говард Харт кивнул на пакет в руках у Билла Хилла.
Что там у вас, видите ли… Лох фуфловый! Надвинул парик на самые зенки, одет как пугало огородное, а ведь такие бабки огребает…
Билл Хилл смотрел его ток-шоу «В гостях у Говарда Харта» пару раз в субботу вечером, с десяти до двенадцати, и понял, что у этого тупаря напрочь отсутствует чувство юмора, хотя иногда он и скалился, обнажая зубные протезы. А туда же!.. То и дело давит на чувства, умеет завести обывателя. Письма о том, какой он хороший, патриот Америки, частенько зачитывает в эфире. Уж не сам ли он себе их пишет? Обожает задавать своим гостям непотребные вопросы, а обывателю хоть бы хны.
Как-то раз пригласил транссексуалов после того, как те, с помощью хирургической операции, изменили свой пол на противоположный, и стал расспрашивать их об интимной жизни. А в конце ток-шоу объявил им, что они психически неуравновешенные. Допытывался у писательниц, не занимаются ли они сами всеми теми непристойностями, которые описывают в своих романах. Оскорбляет, льстит… Однажды у него на ток-шоу один чудила в маске рассказал, как он проник в апартаменты Греты Гарбо и украл все ее нижнее белье, не тронув меха и драгоценности. Одна американка мексиканского происхождения поведала, что она «занималась любовью» с Оззи Нельсоном «множество раз» на скамейке запасных. Говард Харт обвинил ее во лжи, заставил ее в этом признаться, доведя до слез. Вот такие дела! Некоторые приглашенные уходят в середине передачи, не желая больше беседовать с Говардом Хартом, как, например, Фрэнк Синатра-младший. Билл Хилл слышал об этом, но передачу не видел.
Он показал Говарду Харту фотографии, высказав краткие и дельные замечания.
— Он вскинул руки, будто распятый Христос, — Билл Хилл при этом вытянул свои, — и кровь капала на алтарь.
— И на ребенка, похоже, тоже, — сказал Говард Харт, склонившись над своим овальным столом и внимательно разглядывая фото.
— На этого мальчугана, который умер бы от рака крови, если бы Ювеналий не прикоснулся к нему.
— Кто это сказал?
— Я разговаривал с его матерью, — сказал Билл Хилл. — Приятная женщина по имени Антуанетта… Она разведена, работает день и ночь, чтобы обеспечить сыну лечение…
— А чем она занимается?
Теперь Говард Харт был у него в руках. Билл Хилл это понял. Он окинул взглядом его парик, купленный по дешевке, и грустно улыбнулся.
— Поверите ли? Его мать — исполнительница эротических танцев.
Говард Харт протянул руку, нажал кнопку внутренней связи и велел секретарше ни с кем его не соединять.
Работа, работа, работа… Но, черт побери, он чувствовал себя великолепно, он снова продвигал достойных людей, и не каких-нибудь занудных технарей-очкариков, норовивших развалиться на заднем сиденье его джипа, выпускаемого фирмой «Дженерал моторс». В реабилитационном центре Билл Хилл вручил отцу Квинну чек на двести долларов, пробормотав пару слов о борьбе с алкоголизмом.
— Вход сюда не покупается, — сказал Квинн.
— Мне хотелось бы только повидать его на минутку.
— В кафетерии уже выстроилась очередь, — заметил Квинн. — Следуйте за мной, — добавил он и повел его наверх, где сквозь приоткрытую дверь были видны собравшиеся. Вон Август Марри, вот та корреспондентка из «Детройт фри пресс». Парень рядом с ней — это фотограф. Остальные — из еженедельника «Мичиганский католик», из «Окленд каунти пресс», что в Рочестере, из Международной службы новостей.
— Моя цель, в отличие от них, не грузить его вопросами личного характера. Когда-то мои собственные религиозные убеждения были высмеяны прессой, и я понимаю, почему он избегает журналистов.
— Я тоже это понимаю, особенно тогда, когда меня начинают использовать, — усмехнулся отец Квинн. — Прошу вас, по крайней мере не ведите себя по отношению к нему навязчиво и некорректно. Посмотрим, что он скажет.
«Когда тебе улыбается удача, поди знай, куда она приведет!» — подумал Билл Хилл.
С плоской крыши здания центра, предназначенной для солнечных ванн, открывалась панорама деловой части города. Ювеналий сидел в полосатом полотняном шезлонге.
— Представляю, что вам пришлось испытать, — сказал ему Билл Хилл.
— Сомневаюсь, — покачал головой Ювеналий.
Тело у него было белым, руки — загорелыми. Билл Хилл не заметил никаких отметин у него на боку, а также на его голых ступнях.
— И все-таки, может быть, я смогу вам помочь, — сказал Билл Хилл.
— Знаете, почему я согласился разговаривать с вами? — спросил Ювеналий, кинув на него внимательный взгляд.
— Потому что вы отзывчивый.
— Потому что вы в приятельских отношениях с Линн.
— Она замечательная женщина, — кивнул Билл Хилл.
— Вы давно с ней знакомы?
— Я для нее как старый дядюшка, — улыбнулся Билл Хилл. — Интересуюсь ее делами, так сказать, опекаю… А почему вы спрашиваете?
— Просто интересно, — ответил Ювеналий.
— Она определенно вам симпатизирует, — заметил Билл Хилл, стараясь направить разговор в нужное ему русло. — Линн сказала мне, как… как легко вам было вдвоем. Однако она не понимает, почему вы держите в секрете уникальный дар, которым наделил вас Господь. Я попытался объяснить ей это, — продолжал Билл Хилл. — Сказал, что вы работаете в центре — как раз там, где сохраняете анонимность. Это ваше желание здесь понимают, поскольку вас уважают. Между прочим, если вы примете решение, так сказать, обнаружить себя, тогда позвольте Августу Марри действовать в качестве вашего пресс-секретаря.
— Зачем мне пресс-секретарь?
— Думаю, он вам понадобится. Я убежден, что Август сможет все организовать и сделать все возможное, чтобы оградить вас от всякого рода сложностей.
— А почему я не могу вести себя так, как хочу?
— Потому что представители средств массовой информации не позволят вам делать это. Вы попали в поле их зрения, так сказать, и они не выпустят вас из рук, пока не выжмут из вас все соки… — Он помолчал. — Лично я считаю, то есть мне кажется, что вам хотелось бы больше узнать этот мир, возможно, наверстать то, что вы упустили за прошедшие одиннадцать лет… Почувствовать вкус жизни, если угодно… Может быть, я не прав.
— Меня действительно интересуют некоторые вещи, — сказал Ювеналий.
— Но если вы собираетесь открыто вступить в этот мир, вам следует заняться созданием истинного вашего образа, который бы предшествовал вашему, так сказать, появлению. Ведь не секрет, что любое благое дело всегда сопровождается всякого рода слухами и кривотолками.
— Отец Квинн считает, что Август и я должны пойти к ним и сделать какие-то заявления.
— Ваши намерения заслуживают похвалы, — сказал Билл Хилл. — Но вскоре после того, как журналисты опубликуют свои статьи, последуют отклики. Видите ли, у читателей всегда возникают подозрения, что им рассказали не все. Проблема в том, что большинство людей предпочтут услышать лично от вас о ваших мыслях и чувствах.
— И вы знаете, как решить эту проблему? — спросил Ювеналий.
— Знаю, — кивнул Билл Хилл. — Предположим, вы читаете газетную статью и обнаруживаете, что вы этого не говорили, о том не упоминали, и вообще там все исказили. А уж если ваши слова вырваны из контекста, тогда это ни в какие ворота… Думаю, вам следует самому рассказать о себе.
— Рассказывать о себе? — вскинул брови Ювеналий.
— О ваших контактах с людьми, — пояснил Билл Хилл. — Вы общаетесь с ними, разговариваете, и происходят разительные перемены. — Билл Хилл на секунду замолчал. — Разве вы не знаете об этом? Возьмем, к примеру, Линн…