Орделл попросил Джеки прийти к нему на квартиру на побережье в Пальм-Бич в среду, когда день её полета был уже назначен, чтобы оговорить детали, как он сам выразился, «Дня Расплаты».

Сегодня вечером оружие будет переправлено в Исламораду, и там погружено на судно Мистера Уолкера. Завтра он доставит груз по назначению, получит за него деньги, а послезавтра, в пятницу, Джеки заберет всю выручку во Фрипорте и доставит её сюда.

Приехал Луис. Он сказал, что Симона все ещё одевается; и поэтому она велела ему передать, что будет немного попозже. На что Орделл ответил, что-то в том роде, что в дом этой женщины невозможно войти без того, чтобы она не затащила тебя к себе в постель, не так ли? В ответ Луис отмолчался. Затем Орделл спросил, перевез ли он пулеметы из дома на их потайной склад, и Луис ответил, что сделал это сегодня рано утром, а затем передал Орделлу ключ от висячего замка. А вообще Луис говорил мало; и вел себя довольно странно.

Приехала Джеки. Он представил её Луису, своему давнишнему приятелю, сказав: «А вот тебе и ещё одна Мелани», — и был сам удивлен тем, что с виду обе женщины казались примерно одного возраста, и на них были даже похожие голубые джинсы. С той лишь разницей, что джинсы Мелани были обрезаны и превращены в шорты, выглядела она более небрежно, и ещё у неё были эти огромные груди. Джеки же была стройна и подтянута, и Мелани — она так глядела на Джеки, это надо было видеть! — конечно же обзавидовалась, желая чтобы у неё тоже была такая же фигура.

Первое, что сделала Джеки, она отвела Орделла на балкон и там сказала:

— Значит так, чтобы больше никакой самодеятельности. Мы сделаем это так, как задумала я, или же никакого «дня расплаты» не будет.

Напустив на себя недоуменный вид, Орделл сказал, что не понимает, о чем она ведет речь? О какой такой ещё самодеятельности?

— О той девке, которой я отдала деньги, а она всучила их ещё какой-то бабе.

Орделл был удивлен.

— Откуда ты знаешь, что она это сделала?

— Я там была и все видела.

— Но ты не должна была там оставаться.

— Я специально задержалась, — сказала Джеки, — подумала, что ты обязательно постараешься выбросить подобный номер.

Тогда Орделл напомнил ей, что это, все-таки, его деньги, и он может поступать с ними так, как ему того захочется. На что Джеки возразила, что только не в том случае, когда она подставляет свою шею под удар; так что одно из двух: или все будет сделано так, как она это задумала, или же вообще ничего не будет. Орделл объяснил, что он прислал туда Симону лишь затем, чтобы она сама убедилась, как все должно будет сработать, что именно на счет Симоны в «день расплаты» должны будут поступить деньги, которые она привезет. Симона, говорил Орделл, должна прийти с минуты на минуту. Она прекрасная женщина, и несомненно, они с Джеки найдут общий язык.

Они вернулись в гостиную, и он велел Луису позвонить Симоне, и сказать ей, чтобы поспешила со сборами, потому что они ждут только её. Луис не знал номера телефона того дома, где он жил вот уже несколько дней, и Орделл был заметно раздражен этим. Он сам снял трубку с телефона, стоявшего на перегородке и набрал номер. На том конце провода трубку никто не брал.

— Она сейчас приедет, — объявил Орделл, взглянув на Мелани, которая теперь была занята тем, что разливала по бокалам выпивку, устроившись для этого на диване. — Оставь нас, ладно? — обратился он к ней таким изысканно-вежливым тоном, на который только был способен.

Мелани оторвалась от дивана и прошла мимо него в кухню. Орделл обернулся в сторону стойки.

— Девочка моя, я сказал оставить нас. Пойди сходи куда-нибудь, погуляй, поиграй в песочек, — на этот раз тон его был менее любезен.

Не сказав ни слова, Мелани проследовала через всю комнату, направляясь в спальню.

— Обиделась, — прокомментировал Орделл. — Теперь ей придется причесываться, а потом искать сандалии, сумку, темные очки…

Все ждали. Когда Мелани снова вышла в гостиную, Орделл сказал:

— Приятного времяпровождения, слышишь?… И не хлопай дверью.

Мелани вышла, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Орделл покачал головой. Луис озадаченно посмотрел на него. И Джеки тоже. Никто из них не произнес ни слова, пока наконец Джеки не взглянула на часы, и сказала, что ей надо отлучиться на минутку.

— Куда?

— Мне нужно встретиться с парнем из отдела, который ловит контрабандистов.

— Эти твои с ним встречи и разговоры действуют мне на нервы.

— Если не будет разговоров, то и это не сработает, — ответила Джеки. — Я скажу ему, что назначено на пятницу. Он остановит меня в аэропорту, пометит банкноты…

Орделл покачал головой.

— А вот эта часть мне уже совсем не нравится.

— Можно отмыть, — подал голос Луис.

— Я скажу ему, что все будет так, как в прошлый раз, — продолжала Джеки. — Они пойдут за Шерондой… Но оставлять сумку ей мне, скажем так, не очень хотелось бы.

— В прошлый раз она пришла домой и заглянула в сумку, — сказал Орделл. — Ей очень понравилось белье, которое ей дала Симона. Шеронда ничего не знает об этой афере с деньгами. Она считает, что это такая игра, в которую мы, богатые, играем и по ходу которой принято обмениваться подарками.

— Конечно, я не имею ничего против прихваток для кухни… — начала было Джеки.

— Но она действительно так думает.

— Тогда скажи ей, что я удовлетворилась бы и блузкой, шестой размер, что-нибудь простенькое.

Тогда Орделл серьезно сказал:

— Так значит, ты на этот раз передашь ей пакет из «Мейсиз»?

— Я передам ей то, что получу от Симоны. Правильно, первоначально мы подменим сумки в «Мейсиз», — согласилась Джеки. — Ведь Симона наглядно меня знает, правда?

— Она видела тебя вместе с Шерондой.

— Так что даже если она в скором времени не придет…

— Давай проиграем это заново с самого начала, — не дал ей договорить Орделл. — Симона заходит в отдел женской одежды в пакетом «Мейсиз»…

— Отдел готового платья.

— Она будет ждать тебя в том месте, где мерят вещи.

— Это называется примерочная. Там над входом висит вывеска.

— А почему это нужно делать именно там?

— У меня такое подозрение, что они будут за мной следить. Поэтому мы не можем рисковать и в открытую меняться сумками, даже в обеденном зале делать это небезопасно. А ты уверен насчет Симоны? Ей можно доверять?

— Она мне как сестра.

— Это должна быть надежная женщина.

— Она справится, — заверил её Орделл. — Ты выйдешь с её сумкой и пойдешь на встречу с Шерондой. Немного погодя, выйдет и Симона, которая дождется Луиса, который должен будет дать ей знак, что слежки нет, и путь свободен. Она выходит из магазина, садится в машину, и тут уже за ней следую я, чтобы быть до конца уверенным, что с ней ничего не случится.

Джеки пора было идти, тем более, что ей не хотелось, чтобы федеральный агент из управления по борьбе с контрабандой, разочаровался в ней. Орделл проводил её до лифта и сам нажал кнопку.

— Как только я привезу деньги, мне останется полагаться только на твое честное слово, — сказала ему Джеки.

— Ты имеешь в виду тот наш с тобой уговор, — догадался Орделл. — Но ведь я все это время верил тебе, не так ли? Мы с тобой сошлись на десяти процентах с ввозимой суммы, и ты их получишь.

— И ещё сто тысяч, если меня посадят.

— Да, и это тоже. Только ты до сих пор не сказала мне, куда мне девать эти деньги, чтобы они там могли бы дождаться тебя.

Лифт остановился на этаже, и двери бесшумно раскрылись. Она придержала лифт, глядя ему в лицо.

— Отдай их поручителю, Максу Черри. Он позаботится об их сохранности.

Орделл прищурился.

— Макс Черри? — Он был удивлен и ему требовалось некоторое время на раздумья. — А вы с ним теперь что, друзья? Ты рассказала ему о нашем уговоре?

Она вошла в кабину лифта, все ещё придерживая дверь рукой и лишь отрицательно покачала головой.

— Он не будет знать, откуда эти деньги, ему достаточно просто знать, что они мои.

— Макс Черри? — снова переспросил Орделл. — Да ты хоть знаешь, что ты делаешь? — Дверь лифта плавно закрылась, как раз в тот момент, когда он успел выкрикнуть: — Ты что, не знаешь, что все поручители мудаки?

Орделл остался в одиночестве стоять на площадке перед лифтом. Он не собирался платить Джеки ни гроша: ни процентов за доставку, ни за то, что она сядет в тюрьму. Но это его не волновало. Гораздо больше его беспокоило то, что она завела какие-то там отношения с Максом Черри. И уже само по себе это могло послужить поводом для размышлений.

Вернувшись в квартиру, оставшись один на один с Луисом, Орделл сказал:

— А теперь давай, выкладывай, что тебя тревожит.

— Макс Черри, — ответил Луис.

Ну вот, опять. Макс Черри.

— Ты что, наткнулся на него где-нибудь?

— Это он наткнулся на меня, — возразил Луис. — Он знал, где меня можно найти.

* * *

Джеки остановилась у Оушен-Молл, чтобы снова позвонить Рею Николету и рассказать ему о Луисе. Показать ему, какая она примерная девочка, с какой готовностью она готова с ними сотрудничать. Вечером накануне Макс посоветовал ей не терять время; сам он до этого уже позвонил Николету и сказал, где в данное время обитает Луис. Сегодня утром, ещё перед вылетом, она попробовала дозвониться до Николета по его мобильному телефону, а вернувшись обратно, позвонила снова. Она решила зайти в бар «У Кейси» и позвонить оттуда домой, чтобы проверить послания, оставленные на автоответчике, прежде чем снова набрать номер его мобильного телефона; тем более, что в офисе она его навряд ли уже застала бы. Подумав об этом, Джеки направилась ко входу в бар.

В баре было довольно многолюдно. Телефон занят. По нему теперь разговаривал какой-то толстяк, стоявший, прислонясь спиной к стене и зажав трубку между плечом и заплывшими жиром подбородками. Взглянув в сторону бара, Джеки увидела Мелани, сидевшую у самого конца стойки. Заметив Джеки, Мелани развернулась на своем высоком табурете, и призывно взмахнула рукой, приглашая её подойти. Она подняла свой бокал.

— Выпей со мной.

— Я жду, когда освободится телефон.

— Что ж, жди. Этот жирдяй трепется уже с полчаса.

— Тогда придется позвонить откуда-нибудь еще, — ответила Джеки. — Ну, пока. Еще увидимся.

Она уже собралась было уйти, когда Мелани сказала:

— Я в курсе ваших дел, и знаю, что ты для него делаешь. Посиди, выпей со мной. А я тебе за это секрет расскажу.

Затем Мелани призналась ей, что последние полчаса она пьет исключительно ром с кока-колой, и все это время к ней постоянно пристают какие-то придурки из числа праздношатающихся туристов. Джеки заказала пиво, сделала небольшой глоток, и в этот момент какой-то парень подошел к ним и приобнял за плечи. Не желают ли они присесть за столик, чтобы «составить компанию мне и моему приятелю?» Даже не поворачивая головы, Мелани велела ему проваливать, страдальчески закатывая глаза и говоряще глядя на Джеки.

— Нам не помешало бы поговорить. А ты откуда?… В самом деле? Откуда?… Значит, Огайо, да? Ни фига себе.

— Ты уже давно с Орделлом? — спросила Джеки.

— Ты имеешь в виду этот раз? Уже почти год. А вообще-то я его давно знаю.

— Почему он заставил тебя уйти?

— Для того, чтобы ты не нервничала. Ему хочется, чтобы все вокруг думали, что я вообще ни на что не гожусь, и что если у него что-то не получается, то это все из-за меня. — Мелани сложила руки на выщербленном краю стойки бара и склонила голову к плечу, продолжая разглядывать Джеки, сидевшую на высоком табурете рядом с ней. — Хотя не далее, чем позавчера я спасла жизнь этому неблагодарному козлу. Нацист забил бы его до смерти, а я выстрелила четыре раза и попала прямо в сердце. А сегодня этот козел велит мне идти играть в песочек.

Джеки, не спеша, попивала пиво.

— Ты убила нациста?

— Ну да. Одного из этих мудаков, уверенных в собственном превосходстве и неотразимости. Мы приехали туда, чтобы обчистить его дом и забрать все военное барахло, которое он там держал. Ну разные там автоматы, пулеметы… понимаешь? Я должна была подстроить так, чтобы Джеральд разделся догола, так чтобы Орделл не сомневался бы в том, что он не вооружен, когда он стал бы его убивать. Время от времени Орделл лично выходит на дело, но обычно для этого он держит этих своих придурочных черномазых, которые выполняют за него всю грязную работу. Они-то и убили двух других мужиков, которые в это время случайно оказались поблизости.

— И где это все происходило? — поинтересовалась Джеки.

— У Джеральда. Недалеко от Локсахатчи. А ты знаешь Мистера Уолкера?

Джеки утвердительно кивнула.

— Тогда попробуй расспросить его об Орделле. Он сможет рассказать тебе много интересного. Мы с Мистером Уолкером давнишние приятели, и ещё он снабжает меня первоклассным товаром.

— Значит, тот кокаин был для тебя, — проговорила Джеки.

Мелани болезненно поморщилась.

— Ой, правда, нехорошо получилось. Я ужасно извиняюсь. Надеюсь, тебе за это ничего не будет. Господи Иисусе, ведь это все из-за меня. Орделлу следовало бы тебе сказать, что они тебе подложили. По крайней мере, если бы они спросили твоего согласия, то это было бы честнее. А так неудобно получилось.

— Он сказал, что ничего не знал об этом.

— И ты ему веришь? Ну да, конечно, если ты работаешь на него, то тебе приходится волей-неволей ему доверять. Тебе не остается ничего другого, как надеяться на лучшее. Я бы на твоем месте прежде хорошенько подумала бы, потому что я знаю его как облупленного. Они подставят тебя, и все это гораздо серьезнее, чем ты думаешь. И вообще, что эти твои злосчастные сорок два грамма наркоты по сравнению с разными треклятыми пулеметами и снарядами? Брось… И эти его деньги…? — Мелани слегка приподняла голову, достаточно для того, чтобы сделать очередной глоток, и снова склонилась щекой к собственному плечу, продолжая пристально разглядывать Джеки. — Наверное заманчиво иметь такие деньги при себе, даже пусть всего десять тысяч. А в позапрошлый раз ты попалась на пятидесяти тысячах?

Джеки кивнула.

— Это все потому, что он трепач и придурок, — сказала Мелани, — поэтому фараоны загребли все денежки, мою наркоту, и ты теперь у них на крючке. Так облажаться! Какой позор! А в следующий раз ты будешь должна привезти из полета больше полумиллиона, — взгляд Мелани подобрел, и она заговорила мягче. — Если бы ты и решила кинуть Орделла на эту уйму денег, то я бы не стала тебя осуждать.

Джеки улыбнулась.

— Ты думаешь, я шучу, — сказала Мелани.

— Скорее, мечтаешь, — поправила её Джеки.

— А знаешь, как это было бы просто? Потому что он тебе доверяет, — продолжала развивать Мелани свою мысль, — и не станет лично ошиваться где-нибудь поблизости. И тогда всего-то и остается, что подстроить ещё одну, внеплановую подмену, которая и станет самой первой. Все просто. Послушай, если решишься и тебе понадобится помощь…

— Слушай, давай оставим это между нами, девочками, — не дала ей договорить Джеки.

— Но почему нет? В конце концов, чего хорошего мы видели от этого сукина сына?

— Но он все равно обо всем узнает.

— Да к тому времени, как он догадается, что к чему, тебя уже здесь не будет. Тогда ты уже будешь на пути в Калифорнию, Мексику, черт, да куда угодно, на Аляску, в конце концов. Просто уедешь отсюда, а там уж решишь как-нибудь, что делать дальше. Сейчас нужно просто действовать, не дать себе усомниться в собственных силах, а раздумья можно отложить и на потом. Действуй так, как подсказывает интуиция.

— Ты уже проворачивала такое и раньше? — поинтересовалась Джеки.

Мелани настороженно оглянулась, как будто желая убедиться, что их разговор никто не подслушивает, а затем снова воззрилась на Джеки.

— Мне удалось прикарманить кое-какие наличные, немного наркоты, кое-что из украшений и ещё картину, которая сначала считалась вроде как бесценной, а потом оказалась обыкновенной подделкой. А потом в первый и последний раз сесть за руль «Мерседеса» этого мудака и прокатиться с ветерком, миль девяносто в час. Потом бросить машину у аэропорта в Ки-Вест. Бросить все и улететь отсюда, например, в Испанию. Рюкзаков с собой не брать, а то станут ещё наркотики искать. Вообще-то ты уже немолодая, и рюкзак тебе ни к чему. Если на тебе будет платье и хорошие туфли, то ты сможешь пройти через таможню любой страны мира — кроме наших Штатов и Израиля. Но ты же не полетишь в Израиль, там небезопасно.

— И все? — спросила Джеки.

— Это план действий, — сказала Мелани.

— Спасибо, — поблагодарила Джеки, слезая с высокого табурета.

Мелани тут же вскинула голову.

— Ты куда?

— Пойду поищу телефон, — ответила Джеки.

* * *

Было уже почти семь часов, когда Джеки наконец удалось прослушать запись, оставленную Николетом на её автоответчике. Она ненадолго заскочила домой, чтобы переодеться, и когда она приехала в больницу, то на ней было платье из набивной ткани, а в ушах покачивались серьги. Николет пододвинул ей кресло, а она тем временем разговаривала с Тайлером, улыбалась ему, то и дело проводя рукой по его волосам. Со стороны их общение нельзя было назвать разговором матери с сыном, хотя ему, сидевшему на кровати с банкой пива в руке, с виду нельзя было бы дать больше семнадцати. Вся палата была заставлена вазами с букетами цветов, а на подоконнике были расставлены открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления. Наконец Николету удалось её усадить. Джеки вытащила сигарету и закурила.

— Мне нужно поставить вас в известность кое о чем, — сказала она. — Во-первых, деньги я привезу послезавтра. Договоренность осталась прежней. В половине пятого в «Гарденз-Молл». На встречу придет Шеронда.

— Это та, что живет на 31-й улице, — пояснил для Тайлера Николет.

Тайлер кивнул.

— Она замужем за Орделлом?

— Они просто живут вместе, — ответила Джеки, — но он почти там не бывает. Шеронда не имеет ни малейшего представления о том, что происходит. Она милая девочка, надеюсь, вам не придется её арестовывать.

— А какой от неё может быть прок? — спросил Николет.

— Она даже дверь открыть побоялась, — сказал Тайлер. — Она сдает тебе Орделла, как человека, для которого предназначались деньги, и после этого может считать себя совершенно свободной. — Он снова обратился к Джеки. — Ну, а что же «во-вторых»?

— На Орделла работает ещё один парень. Его зовут Луис Гара.

Она видела, как Николет и Тайлер переглянулись между собой, и она опять обернулась к Николету, когда тот спросил ее:

— Ты встречала его?

— Не далее как сегодня днем, в квартире на побережье в Пальм-Бич. Не думаю, что Гара там живет, но, возможно, я смогу это выяснить.

Николет поднял с пола сумку из бакалейного магазина и взял её себе на колени.

— Ты с ним разговаривала?

— Вообще-то нет.

— В чем заключается его работа, которую он делает для Орделла?

— Еще не знаю. Но думаю, что смогу это разузнать.

— Хочешь пива?

— С удовольствием.

Николет сунул руку в сумку, вытащил из упаковки одну из банок, открыл её и протянул Джеки — запотевшие стенки железной банки были холодными, как лед. Она отпила глоток.

— Я знаю, что его недавно выпустили из тюрьмы. И, во всяком случае, они гораздо более близки, чем этого можно было бы ожидать от дружбы негра с белым.

Тайлер усмехнулся, глядя на нее.

— Ты делаешь успехи.

— И их достаточно для того, чтобы прекратить дело против меня?

— Мы уже кое-что знаем о Луисе Гара, — серьезно заговорил Николет, — в прошлом он промышлял грабежами банков. Вчера вечером мы установили наблюдение за домом на 30-й улице, где он живет в настоящее время. Сегодня утром, примерно в половине шестого, он вышел из этого дома и направился пешком на 31-ю улицу, к дому, где живет Шеронда, взял у неё ключи от машины, после чего уехал на «Тойоте», которая была припаркована на улице рядом с домом. Машина зарегистрирована на его имя. Он доехал до Ривьера-Бич, за ним следовали до самых складов близ Острейлен-Бич. Ты наверняка знаешь это место: длинные ряды складов, сдаваемых в аренду и похожих на гаражи? — Николет взглянул на Тайлера. — Должно быть, Куджо в тот раз направлялся именно туда.

Тайлер согласно кивнул.

— Я знаю, — сказал он. — Собирался оставить там свой товар. А мы с тобой решили, что это автомастерская.

К Джеки это отношения не имело, так что она просто промолчала.

— Он открыл одну из дверей, — продолжил свой рассказ Николет, снова обращаясь к ней, — вытащил из багажника машины картонный ящик, и занес его внутрь. Затем он вышел, сел в машину, и возвратился в дом на 30-й улице. В половине четвертого сегодняшнего дня он сел в машину и приехал в ту квартиру на побережье, о которой вы уже говорили.

Это её удивило.

— Тогда вы должны были видеть, как туда входила я.

— Лично меня там не было, — ответил ей Николет. — Как раз в это время я в компании хорошего слесаря был на том складе с ордером на обыск. Мы вошли — весь тайник забит оружием до потолка. Чего там только нет, даже вооружение из военного арсенала… Кое-что из находящегося там, по нашей информации, было вывезено с того ранчо близ Локсахатчи, где в понедельник произошло тройное убийство.

— И один из убитых, — предположила Джеки, — оказался отъявленным белым националистом по имени Джеральд какой-то?

— Да, вчера об этом уже заговорили, в утренней газете этому происшествию была отведена первая полоса. И сегодня тоже.

— Я не читала газет, — возразила Джеки. — Одна женщина, которую зовут Мелани, ещё одна подружка Орделла, рассказала мне, что это она убила Джеральда четырьмя выстрелами в сердце. Это действительно так?

Теперь оба они молча уставились на нее.

— Четыре, верно, — сказал наконец Николет, — но только не в сердце.

— Я и сама так думала.

— И что же, она сама призналась тебе? Когда это было?

— Примерно часа полтора назад, в баре «У Кейси», как раз после того, как я ушла из квартиры на побережье. Она там живет. А ещё она сказала, что — вот её слова в точности — «придурочные черномазые, которые выполняют за него всю грязную работу. Они-то и убили двух других мужиков».

Тайлер с Николетом снова переглянулись между собой, и Николет сказал:

— А она не назвала их имен?

Джеки покачала головой, затягиваясь сигаретой.

— Я даже фамилии этой Мелани не знаю, — сказала она, и заметила, что Николет опять посмотрел на Тайлера.

— Вы знакомы с Мелани?

— Скорее всего нет, — ответил Тайлер. — А какая она из себя?

— Ну… у неё очень большая грудь… — начала Джеки.

— Правда? — оживился Тайлер.

— Светлые волосы. Ей, должно быть, около тридцати, но выглядит она гораздо старше своих лет.

— А зачем ей понадобилось рассказывать тебе обо всем? — спросил Николет.

— Потому что она терпеть не может Орделла. Она, видите ли, застрелила мужика, который его самого чуть жизни не лишил, а Орделл не разрешил ей присутствовать на сходке, посвященной «Дню Расплаты». Орделл любит всему давать кодовые названия. Так, свои аферы с колумбийцами он называет «Ром-Пунш».

— У нас тоже один раз проходила операция под таким названием, — сказал Николет. — «Ромпунш», в одно слово. Тогда производились облавы на вооруженные группировки, состоявших из выходцев с Ямайки. Значит, и там без Орделла не обошлось. А как насчет Луиса? Он был там?

— Об этом она ничего не сказала.

Николет задумался.

— Если уж эта Мелани до такой степени ненавидит Орделла…

— Она не уйдет от него, — возразила Джеки. — Я в этом уверена.

Николет перевел взгляд на Тайлера.

— Сам знаешь, что говорят бабы, стоит лишь им только однажды переспать с негром… Но готов поспорить, что мне он теперь гораздо нужней, чем этой Мелани. Так что все бои ещё впереди, — он обернулся к Джеки. — Что ж, посмотрим, кому он теперь достанется: отделу по борьбе с контрабандой или же людям Ферона и шерифу. Так, значит, говоришь, планируется ещё одна поставка оружия?

Джеки кивнула.

— Это то, что он мне сказал.

— Если на складе товара у них достаточно, то это может случиться в любое время. Запахло жареным, а значит, пришла пора сматывать удочки.

— А что если Орделл не при чем? — спросила Джеки.

— Теперь мне это уже все равно. Главное, что теперь мы знаем, где он держит свой хлам, — сказал Николет. — Мы в два счета можем доказать, что оружие было вывезено из дома Джеральда и арестовать Орделла за убийство и заодно повесить на него и оружие. Теперь все складывается гораздо удачнее, чем мы рассчитывали раньше, и черт возьми, мне это нравится. Зато потом можно будет засадить его в тюрьму в Мэрион, и это будет просто замечательно. Уж там-то его будут держать под замком все двадцать четыре часа в сутки.

Поставив пивную банку на пол, Джеки встала, подошла к двери в туалет, и бросила окурок сигареты в унитаз. Затем она снова вышла в палату, и встала у двери в коридор.

— А когда я вновь смогу обрести полную свободу?

— Когда все будет кончено, — сказал Николет.

Она обернулась к Тайлеру.

— Но ведь моим делом, кажется, занимаешься ты, а не он.

— Точно так, — согласился Тайлер, — и я завтра же позвоню атторнею штата, и добьюсь того, чтобы он согласился прекратить дело.

— По А-99?

Тайлер улыбнулся ей.

— А почему бы тебе не задержаться ещё ненадолго? Тогда осталось бы только избавиться от Рея…

* * *

Луис свернул с Виндзор-Авеню на 30-ю улицу, и Орделл, который сидел в машине вместе с ним, приказал:

— Не останавливайся, проезжай дальше. Что-то не нравится мне вон тот «Шевроле» позади нас. В нем сидит какой-то мужик.

— А я и внимания не обратил, — признался Луис, взглянув в зеркало. — Он белый или негр?

— Как, по-твоему, я мог разглядеть это в темноте?

— Но в этом квартале живут в основном негры, — заметил Луис.

— Это я и сам знаю. Но, к твоему сведению, и среди полицейских есть негры. Гляди-ка, в окнах света нет. Она так рано спать не ложится. Поехали вокруг квартала.

Луис свернул на Саут-Террес, затем на 29-ю улицу, и наконец снова выехал на ту улицу, где стоял дом, в котором жила Симона. Они снова проехали мимо припаркованного у обочины «Шевроле», и Орделл оглянулся в его сторону.

— Черт возьми, ни хрена не видно. Поехали к Шеронде, это вон в той стороне. Тридцать первая улица.

— Я знаю это место.

— Нет, что-то здесь не так. Вот что, проезжай подальше вон туда и поворачивай обратно. Мы возвращаемся. Я немедленно должен выяснить, в чем дело. Свет не горит во всем доме… В конце концов мужик в «Шевроле» может торчать там просто так. Или, может быть, он девку свою дожидается. Копы тебя не знают, так как тогда они могли прознать, что ты здесь живешь?

— А Макс Черри меня знает.

— Да пошел этот козел к чертовой матери. Пойдем в дом.

Оставив машину на подъездной дорожке, они вошли в дом через боковую дверь.

— Темень, по всему дому не горит ни одной лампочки. На неё это совсем не похоже, — сказал Орделл, когда они оказались на кухне. — Остается только проверить место, где она хранит свои детройтские кассеты. Если их там нет, то будь уверен, что и она сюда больше не вернется.

— Их тут нет, — сказал Луис из темноты гостиной.

— Скотина, — выругался Орделл. — Тогда проверь, на месте ли деньги.

— Сам понимаешь, что если она решила смотаться, то и денежки скорее всего прихватила с собой. Она поэтому и отвалила отсюда.

— Что? Ты хочешь сказать, что из-за каких-то девяти тысяч она сбежала от меня, бросила свой дом? Это уже хуже некуда. А я ведь собирался отстегнуть ей за помощь и содействие целых две штуки.

— Зато часы твои она оставила, — сказал Луис.

— Все из-за Макса Черри, он во всем виноват, — причитал Орделл. — Он осмелился ворваться в её дом, и это напугало её.

— В первую очередь это напугало меня, — заметил Луис. — Откуда он узнал, что я был здесь?

— Слушай, все это дерьмо слишком действует мне на нервы, — заявил Орделл. — Все летит к чертям собачим, придется срочно изменять наш план. Во-первых, нужно найти кого-то, кто заменит Симону.

— И не смотри на меня, — упрямо замотал головой Луис.

— Очень мне надо на тебя смотреть! Я просто думаю, кому это можно было бы поручить.

— Нет, смотришь, — возразил Луис из темноты.

— А ведь ты смог бы.

— Что смог бы? Зайти в дамскую примерочную? На что это похоже? Ты что, совсем спятил?

— Эх, чтоб тебя, — Орделл был явно раздосадован. — Тогда нужно ещё подумать.

* * *

Макс не стал снимать трубку: телефон стоял на столике со стороны Джеки по соседству с лампой-ночником и электронными часами. Звонок раздался, когда она была в кухне, прозвонил три раза и перестал. Скорее всего, она сама сняла трубку, стоя у кухонного стола в одной мужской рубашке, накинутой на голове тело, которую она подхватила, выходя из спальни. Наверное она как раз сейчас закуривала сигарету, разговаривая с Орделлом или Реем Николетом насчет пятницы. Когда она закончила возиться с выпивкой и разлила её в бокалы, на электронных часах было уже 10:37. Макс взял сигарету со столика, стоявшего с его стороны поистине королевской кровати.

В пачке, которую он купил этим утром, перед тем, как отправляться на встречу со своим адвокатом, чтобы посоветоваться с ним насчет развода, их оставалось лишь пять штук. Адвокат предложил, что им с Рене нужно продать дом, поделить имущество, и тогда все будет в порядке. Потом, в кухне, прежде, чем они отправились в постель, Джеки сказала:

— Вот это все придется сделать тебе, — описывая его часть работы, при удачном исходе которой, они должны были бы разбогатеть на целых полмиллиона или что-то около того. — Ладно?

Нечего сказать. Если изменить жизнь было так легко, то почему же он тогда никогда не уделял должного внимания своей повседневной работе, подчас занимаясь поручительствами на сто пятьдесят тысяч?

— Ладно, — согласился он, ощущая себя сообщником и будучи больше уверенным в себе, чем в ней. Но вот она подошла и встала рядом. Он приподнял подол её юбки, продолжая разглядывать стоявшую перед ним женщину в летнем платьице, ловил на себе её насмешливый взгляд, сознавая, что они с ней заодно. Так оно и было на самом деле. А потом они занимались любовью, и он снова глядел ей в глаза, уверяясь в своей правоте.

Сомнения начинали одолевать его, лишь когда он оставался наедине с собой. Интересно, а вдруг она хочет лишь выгодно использовать его, и, возможно, когда дело будет сделано, он больше её никогда не увидит.

Часы показывали 10:45.

Он привык считать, что такое сильное имя, как Макс Черри, должно подчеркивать особые черты характера своего обладателя. Макс, легендарный поручитель, поражающий воображение завсегдатаев бара при ресторане Хелен Уилкс захватывающими историями о выслеживании и поимке им ударившихся в бега преступников… Как-то раз он и в самом деле рассказал один случай из собственной практики — как ему пришлось проделать на машине весь путь до самого Ван-Хорна, штат Техас, вслед за решившим скрыться подсудимым, за которого было оформлено поручительство всего на пятьсот долларов — но так и остался непонятым слушателям, пониманию которых была чужда подобная преданность своей профессии. Тогда он решил, отрешившись от своих героических замашек, остаться просто человеком, держащим свое слово, и наверное именно поэтому он и оказался сейчас здесь.

В спальню вошла Джеки, в руках она держала бокалы с выпивкой, накинутая на голое тело мужская рубашка расстегнута сверху донизу.

— Это был Ферон. — Она протянула Максу его стакан и зашла с другой стороны кровати. Было уже 10:51.

— Приятно было поболтать?

— Просто Рею сообщили, что трое ребят перегружают оружие. Поэтому я перезвонила Орделлу, думая, что не дай бог, он тоже был одним из них. Нельзя же допустить, чтобы из-за него одного все сорвалось.

Макс смотрел на то, как она, поставив стакан на ночной столик, закурила сигарету, прежде чем снова забраться в постель.

— А он, должно быть, оказался дома, — предположил Макс.

— В той квартире. Я сказала ему, что его вот-вот накроют, и он ещё некоторое время распространялся на этот счет. Бо́льшая часть времени ушла на то, чтобы его успокоить. Я сказала, что будет лучше всего перевезти деньги завтра. Он ответил, что как раз сейчас Мистер Уолкер в Исламораде, и тогда ему пришлось бы разыскать его там. Я сказала, чтобы он немедленно сам отправлялся бы за ним. А потом перевез бы его в Майями, чтобы посадить на самолет до Фрипорта, потому что к тому времени, как я туда прилечу, он уже должен быть на месте. Я сказала, что если он ещё надеется заполучить свои денежки, то ему лучше будет поспешить. И он ответил, что, мол, ладно, Мистер Уолкер отправится обратно и положит в мою сумку ровно пятьсот пятьдесят тысяч. А теперь мне нужно будет связаться с Реем, до того, как я отправлюсь в рейс завтра утром.

Говорит об этом, сохраняя редкостное спокойствие.

— А зачем? — поинтересовался Макс.

— Чтобы сказать, что все переносится на завтра.

— Все было бы гораздо проще провернуть как раз в его отсутствие.

— Но я хочу, чтобы он был там. Это часть моего плана. Пусть он обыщет меня и сам убедится, что у меня все чисто.

— Ты начинаешь говорить языком моих потенциальных клиентов.

— Я скажу Рею, — продолжала развивать свою мысль Джеки, — что Орделл передумал. Из-за всего случившегося он опасается переправлять сюда все свои деньги, но наличные ему все же нужны — примерно тысяч пятьдесят, чтобы внести залог, на тот случай, если его все же арестуют.

— В таком случае пятидесяти тысяч ему не хватит.

— Не надо все понимать столь буквально. Это то, что я собираюсь сказать Рею.

— Но тебе придется показывать ему деньги в аэропорту.

— Ну я и не стану показывать всю сумму. Он увидит только пятьдесят тысяч.

— А куда же ты собираешься девать остальное?

— Положу вниз, на дно сумки.

— А что если он станет тебя обыскивать?

— Не станет. Он будет ожидать пятьдесят тысяч, и их-то он и получит. Вот они, лежат сверху, на видном месте. В прошлый раз он не стал рыться у меня в вещах.

— Это огромный риск.

— Если же он их все же каким-то образом обнаружит, то я скажу, что сумку укладывал Мистер Уолкер, и я ничего не знала об этом. Как это было в случае с кокаином.

— Но тогда ты останешься при своих интересах и не получишь ничего.

— Да, это так. Но по крайней мере буду знать, что я хотя бы попыталась сделать, то, что можно было бы сделать. И к тому же я в любом случае останусь на свободе.

— Значит, советуешь смотреть на вещи просто, да?

— Точно так, — согласилась она, — так, завтра, ладно?

Ему пришлось улыбнуться.

— Постараюсь быть.

Наступила короткая пауза. Джеки молчала, докуривая сигарету и задумчиво глядя перед собой.

— В принципе весь наш прежний план остается в силе. А твоя роль в нем нисколько не изменилась.

— Будь готова к тому, что за тобой будет установлено наблюдение.

— Я знаю. И именно поэтому ты не должен предпринимать никаких действий, пока я не выйду из примерочной.

— В платье.

— Нет в костюме от Исани. Я уже положила на него глаз. Единственное, что меня теперь очень тревожит, — призналась она, — так это то, что Симона исчезла, и как ты думаешь, кто должен будет занять её место? Еще не догадался? Мелани.