Они ехали по Вудворд-авеню, и Робин отчитывала Скипа за то, что он взял «линкольн» ее матери. Робин не сказала «без спроса», но это и так было понятно. О чем он только думает! Ведь она велела поставить машину в гараж. И все это время они едва плелись, попав в пробку. Это тоже раздражало.

— Знаешь, когда я сидел в тюрьме в Милане, что в штате Мичиган, я был помощником капеллана.

Робин раздраженно спросила, какое это имеет отношение к тому, что он взял машину матери.

— Прямое, — улыбнулся Скип. — Характер у меня сделался терпимым. Чтобы не лишиться этой работы, приходилось утром, днем и вечером выслушивать проповеди этого священнослужителя, который, видите ли, заботился о спасении моей души. И я ничего не мог поделать, ведь я был осужден и отбывал срок. Но сейчас-то я не в тюрьме, не так ли? Слушаю твою брань, а ведь могу просто остановить эту долбаную машину и выйти. И тогда можешь делать с ней все, что угодно.

Робин промолчала.

— А когда освободился, мне подфартило. Подставился на дороге, разбил машину вдребезги и получил страховку. За вычетом налогов это где-то две штуки баксов. У меня есть чек на эту сумму. Только я не могу его обналичить, потому что нет счета в банке. А если открою счет, тогда придется ждать две недели, чтобы получить свои же денежки.

Скип замолчал и обернулся к Робин. Она курила, глядя на машины, двигавшиеся перед ними, с то гаснущими, то вновь загорающимися тормозными огнями.

— То есть я хочу сказать, что, если отстегивать за аренду машины по сорок баксов в день, это все равно что отдать их прямо в руки воротилам фирмы по прокату автомобилей. Поэтому я и взял машину твоей матери. И тут выясняется, что мне придется мои последние восемнадцать баксов потратить на бензин!

— У матери, по-моему, был полный бак, — усмехнулась Робин.

Эта реплика его ободрила. Хотя она по-прежнему не смотрела на него, но все-таки оставила свой стервозный тон.

— Подумай сама. Если нас сцапают, какая разница, на чьей машине мы раскатываем? — заметил Скип. — Мы даже можем свалить все на твою мать, сказать, что все это было ее идеей.

— Годится! Здорово! — отреагировала Робин, стряхивая с сигареты пепел прямо на пол, что было хорошим признаком.

Они ехали по широкому проспекту, освещенному розоватым светом фонарей, и Скип пытался придумать какую-нибудь тему для разговора, которая не вызвала бы у нее негативной реакции. Они уже поговорили по телефону о Марке, взлетевшем на воздух вместе с машиной. Робин позвонила, как только увидела это в новостях. «И что нам теперь делать? Черт побери!» Она намекнула, что во всем виноват он. Ему нужно было дождаться, пока Марк достанет им ключи от лимузина. Вечно он считает себя умнее других! И вот, пожалуйста, облом.

— Вудворд-авеню — центральный проспект, но только в этом городе можно увидеть проституток, которые преспокойно прогуливаются в центре. Взгляни хоть вон на эту, — сказал Скип.

— Откуда ты знаешь, что она проститутка? — возразила Робин.

— А чего тут знать? По-твоему, эта цветная шлюха в десять вечера натянула на себя купальник и идет загорать?

— На ней не купальник, а мини-юбка и топ, — повысила голос Робин.

— Ладно, я не прав, — хмыкнул Скип. — Слышала анекдот про парня, которого змея ужалила в самый кончик члена? Этот парень со своим дружком отправился на север охотиться на оленей…

— Слышала, — огрызнулась Робин. — Сто лет назад…

Скип задумался. В чем дело? Какая муха ее укусила?

— Не понимаю, как здесь регулируют переключение светофоров, — сказал он погодя. — Приходится торчать почти у каждого перекрестка. Да и вообще город приходит в жуткий упадок. Думаешь, куда это все едут? На ту сторону реки, в Канаду. Там у них шоу. Называется Королевский балет. Девочки с голыми сиськами отплясывают у тебя под носом в одном из ресторанов, прямо перед столиком. За десять баксов можно сфотографироваться на память с сисястой «мисс Ванкувер». — Он помолчал. — Не возьму в толк, почему наши автокомпании позволяют япошкам проникать на наш авторынок. Ты это понимаешь? — Ответа не последовало. — Твоя мамаша предпочла американскую машину, мне тоже нравятся просторные автомобили. Не знаю, что означают все эти навороты на приборной доске, но выглядят они круто. А ты в них разбираешься?

— Что с тобой? Рта не закрываешь… — осадила его Робин.

— Стараюсь обратить на себя твое внимание, так как твое отношение ко мне, если честно, никакое… Зазвала меня сюда, а затем запудрила мне мозги порошком, который выдаешь по одной дозе за раз.

— У меня не то настроение.

— Я знаю, в чем дело. — Скип покачал головой. — Боишься подцепить от меня что-либо типа синдрома иммунодефицита? Как та проститутка в рекламе, помнишь? Она еще сказала, что трахаться ей нравится, но перспектива сдохнуть от СПИДа ей не улыбается.

— Несешь черт-те что! — процедила Робин. — Куда ты? — внезапно одернула она его. — Здесь нет левого поворота, придется проехать прямо и вернуться.

Теперь она еще учит его и ездить! Скип поморщился.

Они подъехали к особняку с каменными львами у парадного подъезда, развернулись на Палмер-Вудс в роскошной машине, которая не бросалась здесь в глаза, и еще раз проехали мимо дома.

— Должно быть, сидит дома и считает бабки, — сказала Робин. — Как тебе эта картинка?

Скип обрадовался, что она наконец оттаяла и говорит нормальным тоном.

— Картинка что надо! А когда вокруг дома участок с большими деревьями, под которыми можно спрятаться, тоже нелишне. И приятно, что не слышно собак. Терпеть их не могу. Представляешь, шуруешь здесь в темноте со взрывчаткой и должен еще думать, не вцепится ли тебе в задницу злющая псина. Как тебе эта картинка?

— Пожалуй, мы прикатили слишком рано, — заметила Робин. — Тебе не кажется?

— Чем раньше, тем лучше. Первый взрыв еще звучит у него в ушах. Ты ему намекнула, и он призадумался.

Робин промолчала.

Скип сбавил скорость, огибая угол, глядя, как луч света от передних фар скользнул по дому с темными окнами и уперся в подъездную дорожку между деревьями.

— А что ты предлагаешь? У меня есть идея, но ты боишься, что у меня СПИД. Может, хочешь, чтобы сначала я сделал анализ крови? Между прочим, в багажнике, в моей сумке, пять шашек динамита, детонаторы и заряженный пистолет, а ты опасаешься не полиции, а как бы не подхватить заразную болезнь.

— А не лучше ли тебе попридержать язык? Нервничаешь, что ли?

— Не хочу, чтобы меня сцапали. Тюрьмой я сыт по горло.

— А зачем тебе пистолет?

— Ну ты даешь! — присвистнул Скип. — Что мы с тобой собираемся сделать?

Робин спокойно щелкнула зажигалкой, закурила, демонстрируя ему, что она ничего не боится.

— Хотелось бы знать, что я ему скажу. Пора кончать с этими переговорами.

— Имеет значение лишь то, что сказано вовремя и к месту. Время, вот что главное. К примеру, я могу поставить таймер на любое время суток начиная с этого момента. — Скип посмотрел на приборную доску. — А сейчас… Черт, где здесь часы? Здесь столько всяких циферблатов.

— Десять сорок, — сказала Робин.

— Если перестанут выпускать часы со стрелками, я выхожу из дела.

— Уже десять сорок одна, — усмехнулась Робин.

Ее тон ему нравился. Она затянулась и медленно выпустила дым.

— Я могу установить таймер на десять утра, на любое время. Или знаешь что? Я могу сделать так, чтобы взрыв прогремел спустя одиннадцать с половиной часов после того, как я установлю устройство. Тогда ты сможешь позвонить ему минут за пятнадцать до взрыва. Сечешь?

— Если он всю ночь будет лакать виски, тогда он поздно проснется, — произнесла Робин задумчиво.

— Не имеет значения, когда он проснется, все равно не он подходит к телефону. Для этого у него есть «пантера». — Скип взглянул в боковое окошко со стороны Робин. Они снова проезжали мимо дома Вуди. — А он прямо зоолог какой-то, держит у себя «пантеру», и эти львы у входа… Послушай, давай съездим заправимся, истратим мои последние восемнадцать баксов и вернемся сюда позже. Короче, мне нужно в туалет, и бензоколонки не миновать…

— Все-таки ты нервничаешь…

— У часов, которые я купил, нет звонка, придется что-нибудь придумать. Хочешь, чтобы я занялся этим прямо в машине? Или лучше запереть дверцы и работать под фарами?

— Я лишь хочу, чтобы у тебя все получилось, — сказала Робин. Подумав, добавила: — А потом, возможно, я проведу ночь в доме у матери.

— Ты это серьезно? — Он бросил на нее внимательный взгляд.

— При одном условии, — сказала она, поглаживая свою косу.

Мистер Вуди прикончил фунтовую банку арахиса, поэтому не испытывал голода почти до десяти. Он пребывал в довольно хорошем настроении, был оживлен и разговорчив. Доннелл усадил его в кухне, выложил ему на тарелку половину порции курятины по-китайски, откупорил две банки мексиканского пива, а сам сел в противоположном конце длинного стола. Доннелл не любил сидеть рядом с хозяином, когда тот ел: хозяин громко чавкал и сопел.

— Мистер Вуди, меня кое-что беспокоит, — начал Доннелл. — Полицейский будет разговаривать со всеми, кто здесь был. Попытается найти свидетеля, который заявит, будто видел, как наверх поднялась Джинджер, а вы пошли следом за ней. Это я на тот случай, если Джинджер не примет ваше великодушное предложение.

Хозяин перестал жевать, сидел с набитым ртом и, похоже, обдумывал ситуацию. Верхний свет падал прямо на него, и Доннелл отвел взгляд в сторону.

— Сомневаюсь, — продолжал он, — что ваши друзья заметили, как вы ушли, принимая во внимание их состояние. Но была одна особа, которая не принадлежит к вашей постоянной группе гостей. Та, что выглядела постарше, с косой…

— Робин, — сказал Вуди. — Ты ее помнишь?

Сдохнуть можно! Хозяин запросто может вспомнить кого-либо из давно прошедшего времени, особенно тех, кто был связан с его братом. Доннелл подался к нему, облокотившись на стол.

— Вспомнил. Сначала я эту Робин Эбботт не узнал, потому что прошло много времени. Она была на той самой вечеринке, которую устроила ваша добрая матушка с благотворительной целью.

— Мама не хотела ее устраивать, — покачал головой Вуди. — Это Марк ее попросил, а она отказалась. Пришлось мне ее уговаривать.

— Вы ладили с матушкой, не так ли?

— Мы с ней дружили. Марк пошел в отца, поэтому она ему не доверяла.

— А ваш папа ей изменял, да?

— Кажется, изменял…

Они редко разговаривали о ныне покойном отце мистера Вуди. С этой стороны можно было не опасаться неожиданностей. Доннелл дал хозяину пару минут на то, чтобы спокойно поесть, затем снова приступил к делу:

— Да, именно на том благотворительном вечере я и познакомился с Робин. Меня представили ей и всем гостям, а спустя некоторое время я столкнулся с ней в туалетной комнате. Той, маленькой, рядом с передним холлом… Я вошел туда, а она была там.

Оказывается, хозяин его слушал, потому что спросил:

— Она была в туалетной комнате, да?

— Причесывалась там и прихорашивалась, глядя на себя в зеркало. Она показалась мне приятной девчонкой.

— Кто, Робин? — скривился Вуди, ковыряя вилкой в тарелке. — Это та еще штучка! Никогда не знаешь, чего от нее ожидать… Когда она скрывалась от полиции, она приходила к нам домой. Без звонка, среди ночи… Появлялась и оставалась на несколько дней. Маме она не нравилась. Она следила за ней и Марком.

— И застала их в постели?

— Нет, они просто сидели и разговаривали. Потом мама заставила Марка сказать ей, чтобы она больше не приходила к нам.

— Ваша матушка, должно быть, опасалась нежелательного влияния на сына?

— После того как ее арестовали, мы больше не виделись…

— А что ей инкриминировала полиция? Участие в демонстрациях? В маршах без разрешения властей?

— Ее арестовала не полиция, а ФБР. За то, что она со своим дружком взорвала призывной пункт. Ты, думаю, не помнишь…

— Меня тогда не было в городе, — сказал Доннелл, глядя на хозяина, который улыбался ему, а подбородок у него блестел от жира.

— Когда мы были школьниками, знаешь, что она делала, если ей требовались деньги? Она расстегивала кофточку и разрешала мне смотреть на свои титьки.

— Вишь ты! — задумчиво произнес Доннелл. — Мистер Вуди, говорите, она знает, как сделать бомбу?

Хозяин вдруг перестал жевать и уставился на Доннелла.

— Вытрите подбородок, мистер Вуди, — сказал Доннелл.

Когда Робин высадила Скипа, он сказал, что ему нужно десять минут. Робин объехала на «линкольне» квартал, медленно проехала мимо дома, высматривая Скипа, двинулась дальше и увидела его в свете фар впереди. Ему понадобилось меньше времени, чем он думал. Робин сказала, что он выглядит как взломщик, который возвращается домой после разбоя.

— Домой? — покачал головой Скип. — В Блумфилд-Хиллз, стало быть…

Скоро они катили по Вудворд-авеню, и Скип рассказывал Робин, что он осмотрел дом Вуди снаружи, заглядывал через окна в комнаты и вернулся к своей первоначальной идее — заложить бомбу в кустах, что рядом с одним из львов. Теперь она сможет сказать Вуди по телефону: «Когда услышишь, как рычит твой лев, поймешь, что мы не шутим». Робин не стала комментировать его идею. Она старалась перестроиться в ближний к тротуару ряд, подрезая дорогу машинам, которые с визгом тормозили.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Тут неподалеку аптека, — ответила она. — Ты что, забыл?

— Представь себе, что я в жизни гондонами не пользовался.

Когда Робин наконец тормознула возле аптеки, Скип замешкался. Она протянула ему десятку, и он, выйдя из машины, через секунду вошел в аптеку.

Скип был в черной спортивной ветровке с красной надписью «Спидбол» на спине. Он расстегнул «молнию» и, сунув руки в карманы, стал рассматривать витрину за прилавком с сигаретами. Не найдя того, что нужно, он двинулся в глубину магазина, неторопливо разглядывая полки, где было полно всякой косметики.

В фармацевтическом отделе работали двое: женщина в розовом рабочем халате, которая выглядела так, будто продавала косметику и сама обильно ею пользовалась, и тощий парень с беджиком на рубашке, где было указано его имя «Кенни», а из нагрудного кармашка торчали с полдюжины ручек. Продавец спросил у Скипа, не может ли он ему помочь. Скип кивнул, кинул взгляд на продавщицу и сказал, что ему нужна пачка резинок.

— Простите, не понял, — сказал продавец.

— Мне нужны резинки, — повторил Скип.

— Вам нужны презервативы, стало быть. Какие именно?

— Мне все равно.

— Обычные или рифленые?

— Обычные, — сказал Скип после короткой паузы.

— Натуральные или со смазкой?

— Пусть будут натуральные.

— Какой цвет вы предпочитаете?

Скип уже хотел сказать продавцу, чтобы тот не стебался, но к ним подошла продавщица и вмешалась в разговор.

— Сейчас пользуется спросом новый золотистый оттенок, — сказала она. — Кенни, покажи образец.

Продавец протянул коробку с картинкой, на которой были изображены держащиеся за руки парень и девица на пляже на фоне заката. Скип подумал, что эти двое хотят на пляже трахнуться. Вот ненормальные! В любой машине, какая окажется незапертой, в тысячу раз лучше…

— Годится, — сказал Скип и достал из куртки десятку. — Сколько с меня?

— Это экономичная упаковка, — сказал продавец, взглянув на наклейку с ценой. — Три дюжины за шестнадцать девяносто пять.

У Скипа в руке была десятка. Он убрал ее в карман, снял ветровку и расстелил ее на прилавке.

— Дайте мне дюжину этих экономичных упаковок. Кладите их прямо сюда.

Продавец и продавщица засмеялись. Он что, показался им смешным?

Скип протянул руку за спину, вытащил из-за ремня пистолет, приказав намазюканной продавщице пошевеливаться.

— Пока он это делает, достаньте деньги из кассы. Потом оба ложитесь на пол. Эй, Кенни! Только не надо рифленые. Дай мне обыкновенные.

Робин щелкнула зажигалкой, подняла взгляд и увидела выходящего из аптеки Скипа. Ветровки на нем не было, он нес ее под мышкой. Сев в машину, он сразу сказал:

— Едем.

Робин держала в руке зажигалку, дожидаясь, когда вспыхнет огонек.

— Сколько ты взял?

— Четыреста с чем-то.

— Зачем так много? — Она закурила. — Ты что, кредитной карточкой воспользовался?

— Едем, слышишь?

— Господи, как нам не терпится!

— Жду не дождусь, — усмехнулся Скип.