В то утро сотрудники морга подготовили к вскрытию четыре трупа: Тони Парадизо, Хлои Робинетт и двоих парней из подвала дома Орландо — которых застрелили, но не стали распиливать.

Делса, в бахилах поверх ботинок, смотрел, как патологоанатом вскрывает грудную клетку мистера Парадизо секатором с длинными ручками. Из Хлои уже вынули внутренние органы — взвесили, взяли биопсию, положили обратно в пластиковом пакете. Хлою сейчас как раз зашивали и, соединив части черепа, возвратили на место ее светлые волосы. Сведения о ней отыскались в Монреале, в стриптиз-клубах Виндзора, в Интернете. Девушка, получавшая девятьсот долларов в час, теперь лежала обнаженной на анатомическом столе, и ее освещали неяркие солнечные лучи. В полицейской базе не было данных ни на нее, ни на Келли.

А вот на Монтеса и Ллойда там много чего имелось. Ллойда допросили, попытавшись как-то связать его с трагическим инцидентом, но в основном сосредоточились на Монтесе. Заявили, что им известно о двоих белых мужчинах. Прослушали запись его звонка в Службу спасения.

Делса заметил на столе листок бумаги, на котором от руки было написано: «Говард, в понедельник твоя очередь выбрасывать мозги».

Ричард Харрис стучал пальцами по стеклянной перегородке. Он предпочитал находиться подальше от смотровой, чтобы, не дай бог, не вырвало. Делса вышел к нему, потому что Ричард наотрез отказался подходить к анатомическим столам. Он сообщил:

— Мы опознали распиленного парня. Его звали Зорро; и он был шестеркой в банде «Денежный поток».

— Как ты его нашел?

— Его семья, — и мама и папа, — они все завязаны в этом бизнесе. Зорро не позвонил домой в условленный час. Делами он занимался опасными и знал, что другая банда хочет вытеснить его. И если он не появляется и не звонит в назначенное время, то, скорее всего, он мертв. Его родственники здесь, в смотровой. Фотограф попытался снять лицо Зорро так, чтобы не было видно ожогов… И еще там Тони-младший. Он рвет и мечет, не желая сидеть рядом с вонючими латиносами, которые разглядывают фото на мониторе. Тони просто мечтает с тобой поговорить. Точнее, он требует, чтобы ты к нему вышел.

— А как насчет Тайрелла? — поинтересовался Делса. — Ты его допросил?

— И его, и двух его дружков. Известные личности — оба на испытательном сроке. Да, я зашел и заказал завтрак, — у меня хватило времени все там осмотреть. Я на кухню заглянул. Сел за стойку, откуда видно, что там делается. Тайрелл жарил яичницу. Я уже был готов его взять, но в этот момент зазвонил мобильник. Оказалось, ресторан окружил Мэнни со своими ребятами из отдела особо тяжких преступлений. «Он там? Что ты делаешь? Так мы входим или нет?» Я ответила ему: «Мы приступим к операции, когда я позавтракаю».

— Мэнни Рейс.

— Ну да. И вот все идет своим чередом, Мэнни входит, и мы направляемся на кухню к Тайреллу. Он видит нас и выбегает через черный ход к машине, а в ней на переднем сиденье — его жена и малышка. Они как будто ждут его с работы. Он замечает наших парней, хватает малышку, забирается на водительское сиденье, прикрываясь девочкой, как щитом. Родной дочкой, представляешь? Ты меня слышишь? В общем, мы его быстро догнали. А потом Мэнни сказал: «Сегодня я кое-что понял. Такому подонку не жаль и морду разбить».

Делса звонил Ричарду прошлой ночью, еще из особняка Парадизо, и сообщил ему, что девушка в кресле рядом со стариком — Хлоя, а не Келли. Он попросил Харриса допросить и Монтеса. Зачем он сказал, что убитая — Келли? Под конец Делса добавил:

— Только не говори ему, что нам все известно.

Сегодня в морге он сказал:

— Когда закончишь здесь, арестуй Монтеса. Я подъеду к пяти.

— В приемной ты обязательно столкнешься с Тони, — предупредил Ричард.

— Откуда он узнал, что дело веду я?

— Должно быть, он следит за тобой, друг, еще с тех пор, когда ты уложил его на обе лопатки в деле о превышении необходимой обороны. Помню, в то время я служил в отделе особо тяжких преступлений, и все мы только об этом и говорили. Сколько же он тогда запросил — тридцать миллионов?

Четыре года назад, в конце ноября, он вместе с Морин оказался в Истленде. В десять минут девятого они в темноте ездили по парковке, пытаясь отыскать свободное место где-нибудь поближе к универмагу «Гудзон», который тогда еще не переименовали в «Маршалл Филдс». Морин показал: «Вон там», но Делсе пришлось двигаться еле-еле, чтобы не задавить двух долговязых, медленно идущих по проходу парней.

Затем двое впереди свернули и вышли к свету — белые, неряшливо одетые ребята лет двадцати пяти. Грязные, какие-то запущенные. Возможно, они хотели срезать путь к парковке напротив. Морин сказал в сердцах: «Давай поезжай!» Несмотря на все свои хорошие качества, Морин не могла похвалиться особым терпением, характер у нее был взрывной. Дома, пока Делса смотрел телевизор, она делала зарядку — поднимала гантели. Морин подалась вперед и просигналила парням.

Как и ожидал Делса, они повернулись и уставились на фары их машины, — тогда это была «хонда-аккорд» с пробегом 94 тысячи. Один из парней окликнул их:

— Вы торопитесь?

Морин тогда заявила ему:

— Могу поручиться, что они оба есть в нашей базе данных.

— Вот почему тебе не стоило им сигналить, — отозвался он.

— Но ты же знаешь, что они сейчас замышляют, — возразила Морин. — Ищут машину, которую можно угнать. Или обчистить. — Она напомнила ему, что «хонду-аккорд» крадут в США чаще всех других марок.

Делса заметил, что скоро универмаг закроется и им надо спешить. Они приехали купить ее отцу пару свитеров: один в подарок ко дню его рождения, а второй — к Рождеству. Одним махом убить двух зайцев.

Но парни двинулись прямо к «хонде»: старые, потрепанные куртки нараспашку, бейсболки надеты задом наперед. Глаза у обоих пустые — из-за этого у них был особенно придурочный вид.

— Ночь живых мертвецов, — проговорила Морин. — Давай опустим окошки. Я хочу услышать, что скажут эти отморозки.

Делсе пришлось согласиться, хотя парни, похоже, были настроены весьма решительно. Он расстегнул ремень безопасности и «молнию» на куртке, просунул руку и открыл кобуру. Его «глок» покоился у правого бедра и словно был частью его самого. Пистолет Морин был в ее дамской сумочке, которую она поставила на колени.

Парень, подошедший со стороны Делсы, пригнулся и поглядел Делсе в лицо.

— Я думал, ты гребаный ниггер, — сказал он. — Паршиво водишь!

Делса не понял, что он имел в виду, но не стал переспрашивать и невозмутимо откликнулся:

— Не напрашивайся на неприятности. — Он добавил: — Отойди от машины.

В следующую секунду Делса приоткрыл дверцу плечом, с силой ударив парня по лицу. Тот упал. Делса выскочил из машины, и в тот же момент до него донесся голос Морин:

— Фрэнк, он украл мою сумку!

Он увидел, как второй парень побежал с коричневой кожаной сумочкой на ремне, петляя между машинами. Потом он забежал за грузовик. Фары встречной машины слепили глаза. Первый парень, которого Делса сбил с ног, поднялся и тоже бросился к грузовику. На полпути остановился, оглянулся и заорал:

— Тебе конец, понял!

Сделав несколько шагов, Делса услышал новый возглас Морин:

— Он забрал мою пушку!

Он не сводил глаз с крикуна, который намекал, что схватка не закончена. Второй малый уже сел за руль грузовичка и зажег в кабине свет. Делса достал свой «глок» и снял его с предохранителя. Свет в кабине погас, дверца хлопнула, и второй парень вновь появился в проходе с дробовиком в руке. Грянул выстрел; Делса поднял «глок», прицелился, как его учили, и пальнул парню в грудь, не сомневаясь, что попадет в цель. Второй раз дробовик полыхнул огнем вверх, в небо, а парень свалился на мостовую. Делса навел «глок» на второго малого, сунувшего лапу в сумку Морин. Когда парень вытащил руку, в ней был табельный пистолет его жены. Пуля угодила вору в сердце, и он упал. Делса вместе с Морин внимательно осмотрели их, а Морин проверила у каждого пульс. Он впервые в жизни пустил в ход оружие. Морин позвонила в Службу спасения, а он подогнал «хонду» к месту происшествия и оставил включенными фары.

Парни оказались родными братьями, уже судимыми ранее за угон машин. Их осудили условно, однако они обязаны были регулярно отмечаться в полиции. За нарушение режима они полгода отсидели в колонии. Школу бросили…

— Итак, мальчики смогли работать и помогать своей маме, пока их отец находился на принудительном лечении, — заявил журналистам Энтони Парадизо-младший, представлявший в суде интересы матери убитых. Он обвинил Делсу в превышении меры самообороны, повлекшей за собой смерть. Дело слушалось в обычном, гражданском суде, а иск был подан против города Детройта, управления полиции и Фрэнка Делсы. Адвокат требовал возместить «ущерб», который он оценил в тридцать миллионов. Тони настаивал: действия Делсы превышали пределы необходимой обороны; он не должен был применять оружие. Повернувшись к журналистам, Тони высказался еще резче:

— Неужели это правильно — ухлопать двух молодых ребят, пытавшихся угнать старую «хонду» с пробегом в девяносто тысяч миль?

Суд рассмотрел иск Тони и отклонил его. Совет высших чинов полиции ознакомился с уликами, собранными по делу, и пришел к выводу: Делса действовал в соответствии с законом и может вернуться к исполнению своих обязанностей. Психолог из управления полиции заявил, что Делса реагирует на произошедшее адекватно: ему жаль, что пришлось пускать в ход оружие. Хорошо еще, сказал он, что убитые оказались белыми и происшествие нельзя считать «инцидентом на расовой почве».

Обе широкие, изогнутые скамьи в вестибюле отдела судебно-медицинской экспертизы были обиты ярко-синей тканью, а деревянные спинки были ярко-желтыми. Делса подумал: такие цвета уместно смотрелись бы в школе. Не хватает только знамени на стене с надписью: «Гнездо боевых патологоанатомов».

И тут он увидел Тони Парадизо.

Тони устроился на ближней скамье, вытянув руку и положив ее на спинку. Он расслабился и чувствовал себе комфортно; он вообще относился к числу людей, которым нравится, как они выглядят. Младший Парадизо всегда носил дорогие костюмы и ботинки на каблуках, — с ними его рост достигал метра восьмидесяти. Такие люди обычно с изяществом засовывают обеденную салфетку за воротник, да так и уходят с ней. После того как отклонили его иск по делу о гибели двух парней, Делса случайно столкнулся с Тони у «Рэнди», и Тони угостил его обедом. Он умел приспосабливаться к обстоятельствам: утешал вдов и матерей погибших, орал на свидетелей противоположной стороны. Делса считал, что Парадизо-младший переигрывает, и не придавал значения его манере держаться, — его не интересовали подобные типы. Однако на процессе Тони держался мастерски; Делса не имел ничего против него лично. Как-никак Тони был адвокатом, а значит, имел право на некоторую предвзятость и напыщенность. Делса не считал его придурком — впрочем, он не сходился с ним близко. Тони был высокооплачиваемым адвокатом пятидесяти трех лет, с тщательно причесанными темными волосами и большим задом.

Он заметил Делсу и произнес:

— Идите сюда, Фрэнк. Помогите мне, пожалуйста. — Но не встал, чтобы поздороваться. Делса подошел к скамье, и Тони пожаловался ему: — Они не разрешают мне увидеть отца. — Он произнес это важным тоном, но во взгляде, устремленном на Делсу, улавливалась надежда.

— По-моему, они передали снимки на монитор.

— Да, в смотровой целый выводок мексиканцев. Кто у них погиб?

— Парень по имени Зорро, состоял в одной из уличных банд.

— Никогда о нем не слышал. И что же, его пристрелили копы?

Делса покачал головой:

— Для вас в этом деле ничего интересного нет.

— Неужели вы меня все еще презираете? Фрэнк, скажите откровенно, вы на меня по-прежнему дуетесь?

— Нет, и никогда не дулся, — отозвался Делса.

— Фрэнк, поверьте, там не было ничего личного, — проговорил Тони. — Я ведь вам говорил. Если бы я тогда выиграл дело, город заплатил бы несколько кусков, а вам это не стоило бы ни гроша.

— Тогда вы не предлагали мне вступить в долю.

— Ну, ну, вы же знаете, я на сделки не иду. Единственная причина, по которой вы, как я думаю, нажали на спусковой крючок, такова: вы не желали, чтобы какой-то засранец пристрелил вас из пистолета вашей жены. Но я не стал за это цепляться. Послушайте, мне жаль, что вас постигла такая утрата, Фрэнк. А теперь я лишился отца. И они не разрешают мне его увидеть.

— Вы сами туда не пойдете, — заметил Делса. — Они сейчас производят вскрытие.

— Не в том дело. Я не хочу опознавать его, глядя на монитор. Я хочу его самого увидеть. А они держат меня здесь и просят смотреть на гребаный экран. И повсюду коробки с оранжевыми платками. Слышите, как мексикашки заливаются? Они очень эмоциональные люди, Фрэнк. Ну как, есть у вас хоть какие-то зацепки?

— Пока что нет. Этим занимается Харрис.

— Я видел его вчера. Он сказал, что вы были в доме, но я вас не застал. Как по-вашему, это был вооруженный налет?

— Пока такова официальная версия. Тони, в доме находились две молодые женщины. И я желал бы выяснить, какая из них была подружкой вашего отца.

— Та, что сидела с ним рядом, Хлоя. А разве не так?

— Раз вы так говорите…

— Выходит, то была не Хлоя?

— Ее опознали как Келли Барр. Вернее, ее опознал Монтес.

— Мне об этом никто не говорил, — откликнулся Тони. — Келли Барр? Никогда о ней не слышал. Подождите минуту. Так, значит, Хлоя жива?

— Нет, — ответил Делса, — в кресле была Хлоя. Монтес ошибся, — добавил он.

Тони нахмурился:

— О чем вы говорите? Он с ней знаком, он регулярно заезжал за ней и привозил к отцу.

— А вы ее хорошо знали? — полюбопытствовал Делса.

— Я? Да я все время просматривал завещание отца, — признался Тони, — ждал, что ее имя всплывет в дополнительном распоряжении. Вот насколько хорошо я ее знал.

— По-вашему, она охотилась за деньгами вашего отца?

— Фрэнк, она была шлюхой.

— Ваш отец был в курсе, так ведь?

— Она приходила в дом и раздевалась, — конечно, он понимал, кто она такая. Отыскал ее по Интернету, на одном порносайте. Она ему нравилась, почему бы и нет? Она помогала ему разминать старческие кости, если такое возможно в восемьдесят четыре года. Но это не причина включать ее в завещание.

— Он когда-нибудь предлагал вписать туда ее имя?

— Нет, но все шло к тому. И я серьезно подумывал о том, чтобы признать его недееспособным и поместить под опеку. Фрэнк, он на глазах терял память и рассудок; ранняя стадия болезни Альцгеймера. Стоило только послушать его суждения. Он давал ей пять тысяч в неделю, если не больше!

— Может быть, он нашел иной способ позаботиться о ней после своей кончины, — предположил Делса.

— Ну и что бы ей это дало? Теперь она тоже мертва. — Он не понимал.

Делса спросил:

— А что, если все уже успели подготовить? Допустим, в банке открыли счет на ее имя? — Он увидел, как из смотровой выходят шесть, семь, восемь человек, и каждая из трех женщин прижимает к лицу носовой платок. К одному из мужчин, пожилому испанцу, подошел Харрис.

— Если он ей что-то оставил, — отозвался Тони, — то я об этом ничего не знаю.

— Вы упомянули, что ваш отец отыскал Хлою через Интернет. Он умел пользоваться компьютером?

Тони немного подумал и сказал:

— Да, вы правы. Должно быть, это Монтес нашел ее для него. Потому он и держал его в доме. Монтес исполнял все пожелания отца. Папа собирался оставить ему дом, но затем моя дочь Аллегра решила, что жить в городе — одно удовольствие, и он включил ее в завещание. Она получит дом, но сейчас я уже ни в чем не уверен. Ее муж хочет переехать в Калифорнию и приобрести винный завод. Не могу понять этого Джона Тинтиналли. Сейчас он продает через Интернет бычье семя, то есть выступает посредником. Они сбывают его фермерам с молочными хозяйствами, а те оплодотворяют своих коров, чтобы поддерживать надои. Да, Джон представляет нескольких быков-чемпионов — Аттилу, Большого Папу и других.

— А как же он добывает семя? — поинтересовался Делса.

— Насколько я понимаю, они используют искусственное коровье влагалище, — откликнулся Тони. — И бык изливается туда. Или стимулируют руками, или вставляют в зад электрический прут. Есть разные способы. Если вам любопытно, спросите Джона.

Делса с трудом мог представить себе второй из перечисленных методов.

— Ваш отец и Монтес хорошо ладили? — осведомился он.

— Да, отлично. Папа порой называл его своим домашним, ручным ниггером. Он был не просто хозяином, он был белым хозяином. Вы же знаете это поколение, он до сих пор считал Монтеса цветным. Нет, старик не включил его в завещание, мне это точно известно, но они играли друг с другом в разные игры. Отец обычно размякал, стоило ему немного выпить, и начинал разглагольствовать о том, что все люди созданы равными, а Монтес суетился и поддакивал ему: «Да, сэр, мистер Парадиз». Папа любил, когда его называли «мистер Парадиз». Но Ллойд перещеголял даже Монтеса.

— Он сообщил нам совсем немного. Сказал, что уже лег спать.

— Потому что дядя Ллойд хитрее Монтеса и привык держать язык за зубами… «Нет, сэр, что вы, мне об этом ничего не известно».

— Почему же ваш отец ему так доверял?

— Я уже говорил вам, Ллойд ничего не знает, не слышит и не видит. Только чешет свою голову, если хочет намекнуть. И он неплохой повар. Работал у «Рэнди» су-шефом, шеф-поваром после того, как вышел из тюряги.

— За что он сидел?

— А я-то считал вас классным следователем, настоящим асом.

— Я еще не ознакомился с его досье.

— Ллойд участвовал в вооруженном ограблении и крепко влип. Ограбил бухгалтера, увел получку целой фирмы, но его заложили. Будь Ллойд в расцвете сил, Монтес был бы у него на побегушках. Но вот что я хотел бы знать — почему Монтес сказал, что с папой была не Хлоя, а другая девушка?

— Я с ним еще разберусь и выясню, в чем тут суть.

— А вторая девушка тоже была в доме?

— Да, была.

— И он мог увидеть, что она не Хлоя, верно?

— Точно подмечено, — согласился Делса. — Я его спрошу.

Он попрощался и вышел.