Конечно, будь у него выбор, Рэнсом предпочел бы привести незнакомку в другое место, а не в душную и убогую комнату в отеле «У тигра». Он прекрасно понимал, что рядом с ним женщина, заслуживающая шелковых простыней, мраморных полов, роскошной ванны и балкона-лоджии с прекрасным видом. Однако его номер был самым приличным, на который только можно было надеяться в Монтедоре. Неудивительно, почему эта страна не пользовалась популярностью среди туристов.

Взяв в одну руку ее портфель, другой Рэнсом сжал ее тонкие, изящные пальцы с аккуратным маникюром и вывел женщину из бара. Пройдя через довольно запущенный внутренний дворик отеля, мимо давно не работающего фонтана в самом его центре, они вошли в холл. Там никого не было – как и за приемной стойкой. Только из комнаты для обслуживающего персонала доносились громкие звуки телевизора.

– Лифт там, – сказал он, ведя ее по коридору.

– Ты здесь давно?

– Слишком, – вздохнул он.

Ему показалось, она задала ему этот вопрос не из любопытства, а для того, чтобы скрыть волнение. Впрочем, это ей почти удалось, хотя Рэнсом видел, что прекрасная незнакомка чуть испугана. Она наверняка не слишком часто соглашается на такие свидания. Как и он. Но в ее манере разговаривать, в поведении, во внешнем облике было нечто такое, что делало их решение провести ночь вместе естественным и неизбежным. Так песок ждет встречи с морским прибоем.

Они поднялись на лифте на четвертый этаж и пошли по коридору. Открывая дверь в номер, Рэнсом бросил на свою спутницу быстрый взгляд, чтобы убедиться, не передумала ли она. Она гордо вздернула подбородок, в очередной раз демонстрируя свою независимость. Рэнсом не сдержал улыбки: она полагает, он будет скручивать ей руки? Ну что же, он готов, если это доставит ей удовольствие. Он открыл дверь и вошел в номер вслед за ней.

Закрыв дверь на ключ, Рэнсом не стал зажигать свет. В конце концов, его номер куда лучше смотрелся в темноте. К тому же света было вполне достаточно для того, чтобы они могли разглядеть друг друга: через дорогу, прямо напротив, светилась неоновая вывеска – реклама местного кинотеатра. Он увидел, как внимательно оглядела его спутница номер.

– Я хотел что-нибудь более приличное, даже просил номер для молодоженов, но, к сожалению, он оказался занят… – Рэнсом поставил портфель на пол.

Мадлен положила сумочку на туалетный столик.

– Не важно, – проронила она. Неоновые лучи играли в ее светлых волосах, делая их лунно-серебристыми…

– Да, не важно, – пробормотал он, чувствуя, как внизу живота медленно разгорается огонь.

Сняв куртку, Рэнсом повесил ее на спинку стула и подошел к Мадлен. Она не отстранилась, не отошла назад, не вздрогнула – одним словом, не сделала ничего такого, что превратило бы его в насильника-подлеца, а ее – в беззащитную жертву. У Рэнсома пересохло в горле, когда он положил руки ей на плечи и поцеловал в губы.

Мадлен ощутила твердое, сильное касание его губ, почувствовала солоноватый привкус поцелуя… Свет из окна освещал его выгоревшие на солнце волосы, отражался в блестящих глазах – хотя лицо его и было скрыто в тени. Поэтому она не различила его выражения, когда он поднял голову и неотрывно смотрел на нее. Почувствовала только, как растет в нем напряжение. Он еще крепче сжал ее плечи.

Мадлен услышала, как он тихо рассмеялся, наклоняясь к ее волосам и нежно целуя их.

– Мне только сейчас пришло в голову, что я даже не знаю, как тебя зовут. Меня…

– Не надо, – резко прервала она. – Давай обойдемся без имен.

Он замолчал, пораженный ее неожиданной реакцией.

– Но почему? – спросил он наконец.

– Не сейчас. – Она провела пальцами по его груди, чувствуя, как учащается его дыхание. – Потом…

Он притянул ее ближе – так, что их бедра соприкоснулись.

– Но ты откроешь мне, как тебя зовут? – настойчиво переспросил Рэнсом.

– Да, – легко солгала Мадлен. В конце концов, если утром он будет слишком уж настаивать, она выдумает какое-нибудь имя. Как бы сильно ни хотела она его сейчас, он никогда не узнает, кто она на самом деле. Зачем? Она ведь совсем не знает его – а вдруг он привык хвастаться направо и налево собственными победами?

Его ладони скользнули по ее рукам и легли на талию, словно прожигая кожу. У Мадлен закружилась голова, и она пылко ответила на его поцелуй; теперь пути назад не было. Главное сейчас – справиться с волнением, которое грозило завладеть всем ее телом. Ей стоило больших усилий успокоиться, унять дрожь, когда она гладила его плечи и затылок, ощущая под пальцами шелковистые волосы.

Он поцеловал ее жадно и страстно. У Мадлен все поплыло перед глазами, и она безвольно повисла на нем. Он поддержал ее своими сильными руками и крепко прижал к себе. Почва уходила из-под ног – она прильнула к нему, полностью отдаваясь и подчиняясь. А он покрывал поцелуями ее щеки, подбородок, веки, лоб… Сначала – нежный, настойчиво-любопытный, поддразнивающий… Но вот уже – дерзкий, бесстыдный, соблазняющий… Мадлен услышала какой-то хриплый, приглушенный звук и осознала внезапно, что это ее собственное дыхание. Она уже не понимала, взволнована она или напугана – или и то и другое сразу.

Он прижался губами к ее шее, зарылся лицом в душистые пряди ее волос, наслаждаясь их упоительным ароматом.

– Господи, как дивно ты пахнешь, – прошептал он.

Прикосновения, объятия его становились все более страстными, дикими. Эта явная, неприкрытая сексуальная энергия поразила Мадлен. Никогда прежде с ней не бывало так, чтобы она переставала контролировать себя после нескольких поцелуев. Нет, этот мужчина не просто целовал – он пожирал ее. И не обнимал – завоевывал. Мадлен с трудом боролась с собственными эмоциями, напуганная порывом физического влечения, овладевшего всем ее существом.

Нет, прежде она не испытывала ничего подобного и совершенно не ожидала от себя такой безумной чувственной реакции. Осознание предстоящей близости с незнакомцем, ощущение запаха и тепла его кожи, аромата его волос, силы его тела сводили Мадлен с ума. Этот полностью усыпляющий ее рассудок прилив адреналина в крови напугал ее. Чувствуя себя вдруг неопытной, напуганной девочкой, она громко всхлипнула – и испугалась еще сильнее, услышав этот отчетливый звук. Нет, она ведь ни разу не теряла контроля – ни над своим телом, ни над эмоциями. Что же произошло сейчас?

Но громкий всхлип, похоже, очень понравился Рэнсому. Он пробормотал что-то, прижимаясь к ее шее. Неожиданно Мадлен захотелось высвободиться из его объятий, убежать, избавиться от грозящего безумия. Но губы их снова встретились, и она почувствовала нежное прикосновение его горячего языка… Руки незнакомца настойчиво потянулись вниз, лаская ее бедра, прижимая ее еще ближе. Почувствовав твердый бугорок у бедра, Мадлен едва не закричала, но голос больше не слушался ее. Она лишь издала прерывистый отчаянный вздох, а он еще сильнее стиснул ее бедра и ягодицы. Мадлен почувствовала, как по всему ее телу прошла горячая волна сильнейшего желания. Он словно открывал в ней с каждым мгновением все новые и новые миры…

И вот уже она не ощущает ничего, кроме неистового возбуждения. Все, что было в ее жизни до него, весь опыт отношений с мужчинами внезапно перестал существовать… Остается только желание – и страсть. Она не знает, не помнит и не хочет ничего, кроме человека, который находится рядом, держит ее в своих объятиях… Человека, который открывает ей новые, доселе неведомые, жгучие стремления. Мадлен ответила на его настойчивые ласки, слегка раздвинув ноги, так чтобы он стал еще ближе к ней, к самой сути ее существа. Она искренне наслаждалась дарованной ей свободой – дразнить, требовать от него всего, соблазнять…

Он целовал ее – бесстыдно, грубо – и пытался нащупать застежку-«молнию», а когда долго не мог ее найти, Мадлен в нетерпении укусила его за шею. Забыв об утонченности и изяществе, которые были ей всегда присущи, она перестала ласкать его и, нащупав «молнию» сбоку, сама ее расстегнула. Он понял этот намек и начал быстро раздеваться сам. Он жадно пожирал всю ее глазами, пока она расстегивала воротник и снимала платье через голову. Он мгновенно скинул с себя рубашку, брюки и носки, бросив их на пол.

Сложен он был великолепно. Сильное, поджарое тело с прекрасно развитой мускулатурой покрывал загар. На груди выделялись золотистые волоски, а волосы ниже были более темными. Теперь Мадлен воочию убедилась в том, насколько сильным было его желание. Она затаила дыхание от страха и сладостного предчувствия.

– Пояс… Ты носишь пояс… – пробормотал он, не отрывая от нее глаз.

На Мадлен оставался кружевной лифчик, трусики, шелковый пояс и прозрачные чулки. Опустившись перед ней на колени, он прижался лицом к ее бедрам.

– Я знал, что на тебе будет пояс, – прошептал он чуть ли не с благодарностью.

Мадлен закрыла глаза и откинула голову назад. У нее подкосились ноги, когда он целовал ее живот и бедра, сжимая ладонями ягодицы. Теряя голову от страсти, Мадлен расстегнула лифчик, отбросила его в сторону и опустилась на колени. Они целовались долго, пока наконец он осторожно не положил ее на потертый коврик на полу. Одним движением он сорвал с нее трусики – она помогла ему, услужливо подняв ноги, в то же время не переставая отвечать на его страстные и долгие поцелуи. Волоски на его груди прикасались к ее соскам, щекоча и возбуждая ее.

Незнакомец раздвинул рукой ее ноги. Мадлен подчинялась каждому его движению – и это доставляло ей огромное удовольствие. Почувствовав настойчивую ласку пальцев, она глубоко вздохнула от наслаждения. Опершись на локоть, он не спускал с нее глаз, проникая в нее все глубже и глубже. Мадлен задрожала, когда он нащупал большим пальцем крохотную чувствительную горошину, – и тут же напряглась, испугавшись новых, непонятных ощущений.

– Спокойно. Расслабься… – Он снова поцеловал ее в губы.

Мадлен хотела что-то сказать, но не смогла вымолвить ни единого слова – он, опустив голову, медленно провел языком по ее твердым, набухшим соскам. Она, еле сдерживая собственную страсть и желание, сжала кулаки, бедра ее начали двигаться в такт движениям его пальцев. Внезапно Мадлен почувствовала, что больше терпеть не может, что еще одно мгновение – и она взорвется… А он все продолжал водить языком по ее соскам, и Мадлен трепетала всем телом.

Она облизнула пересохшие губы и выгнулась. Ей казалось, что она испытывает пытку, мучительную агонию, однако умерла бы, если бы это вдруг прекратилось… Его ласки становились все более неистовыми, и Мадлен вдруг обнаружила, что стонет от страсти, подчиняясь движениям его ладони. Когда он взял ее сосок в рот и зажал зубами, Мадлен вся вспыхнула, загорелась… Она изгибалась, извивалась и всхлипывала, забыв обо всем на свете, беззаветно отдаваясь неземному наслаждению, которое дарил ей сумасшедший незнакомец.

Немного придя в себя, она с удивлением увидела, что лежит на жестком, твердом полу, а откуда-то сверху доносится приглушенное гудение вентиляторов. Рука незнакомца покоилась на ее груди, и она чувствовала тепло его дыхания на своей щеке. Мадлен широко открыла глаза и встретилась взглядом с незнакомцем. Лицо его лоснилось от пота, а светло-каштановые волосы, растрепавшись, упали на лоб. Он улыбнулся, глядя на нее, и Мадлен улыбнулась в ответ. Она и не предполагала, что ей может быть так хорошо, так легко с кем-нибудь – не говоря уже о том, чтобы им оказался совершенно чужой человек.

Они ничего не говорили друг другу: слова были не нужны. Мадлен снова почувствовала бедром его возбужденную плоть и поняла, как сильно он ее хочет, когда он нежно и страстно провел рукой по ее телу. Они неотрывно смотрели друг на друга, и наконец незнакомец произнес:

– Я достану презерватив…

Мадлен кивнула. У нее заныл низ живота – настолько она его хотела.

– Я хочу почувствовать тебя, – прошептала она ему. Никогда до этого она не говорила ничего подобного – Хочу, чтобы ты… вошел в меня…

Незнакомец снова приник к ее губам и, не прерывая поцелуя, поднял ее с пола и перенес на кровать. В одно мгновение он сорвал с нее чулки, пояс и исчез в ванной. Вернулся он оттуда так быстро, что у Мадлен не было времени ни о чем подумать. И снова навалился на нее всем телом, зажигая ее страстными, горячими поцелуями. Он уже надел презерватив, и, почувствовав это, Мадлен раздвинула ноги.

– Не так широко, – улыбнулся он и провел рукой по ее гладким ногам, заставляя ее чуть согнуть их в коленях.

– Ты вся как… – Он прервался и задержал дыхание, почувствовав прикосновение ее пальцев к своей возбужденной плоти. – Да, да… – выдохнул он.

Сначала он вошел в нее легко и нежно. Потом, подождав секунду, чтобы она успела привыкнуть к нему, он, опираясь на локти, выгнулся назад и вошел в нее полностью, до конца заполняя ее собственной плотью. Он не отрываясь смотрел на нее, когда она ласкала обеими руками его бедра и упругие ягодицы. В его взгляде промелькнуло нечто такое, что заставило Мадлен, почувствовать себя его пленницей. Она знала, что просто так он ее не отпустит – не отпустит, пока не возьмет всю, до донышка, до самой последней капли…

– Я буду любить тебя сильно. И долго, – услышала она его хриплый шепот.

– Да, – прошептала она в ответ. – Я дам тебе все, что ты хочешь. Бери же меня, бери…

– Как тебя зовут? – выдохнул он, снова входя в нее до конца.

– Что?

– Как тебя зовут? Скажи мне.

– Нет. – Мадлен чуть приподняла бедра, чтобы ему было удобнее.

– Как тебя зовут? – повторил он.

Мадлен почувствовала, как все плывет у нее перед глазами, и застонала.

– Скажи, скажи, – не успокаивался он, целуя ее.

– Нет, не сейчас…

– Если ты не скажешь, я перестану… – пригрозил он.

– Нет, ни за что! – яростно запротестовала она. – Ты не перестанешь! – Она обхватила ногами его бедра.

Он застонал и сдался: движения его становились все грубее, настойчивее… Мадлен словно выпускала наружу собственную дикую натуру: укусила его за плечо, впилась ногтями в ягодицы.

Их тела – сильные, молодые, вспотевшие – двигались в вечном любовном танце, давая друг другу наслаждение и требуя все большего взамен. Они одновременно были и соперниками, и партнерами, завоевывая друг друга и покоряясь. Они с неистовством бросились в омут любви. Кровать скрипела, спинка ее с шумом ударялась о голую стену. Стоны и крики разносились по всей комнате.

Рэнсом зажег сигарету и глубоко вдохнул сизый дым. Вообще-то он уже выкурил то количество сигарет, которое разрешал себе ежедневно, – однако не мог отказать себе в удовольствии закурить после хорошего секса.

Не просто хорошего. Упоительного. Потрясающего.

Он взглянул на женщину, лежавшую рядом. Она была в тысячу раз лучше всех, кого он знал до сих пор. Однако он достаточно хорошо разбирался в женщинах и понимал, что говорить им такие вещи вовсе не обязательно. По крайней мере после столь непродолжительного знакомства…

Нет, он знал, конечно, что женщины любят цветистые эпитеты и прилагательные в превосходной степени – и уж, конечно, ни одной из них не понравится, если ее вдруг начнут сравнивать с другой. Тем более вслух. Женщины ведь обычно предпочитают вообще ничего не знать о прошлом мужчин, с которыми бывают близки. Впрочем, то же самое можно с уверенностью сказать и о мужчинах…

И все же сейчас ему бы хотелось быть с ней честным до конца. Ведь то, что произошло между ними, было самым искренним из всего, что он когда-либо испытывал в жизни. После того как она сбросила с плеч усталость, забыла о волнениях и нервных перегрузках… Господи, какой она стала смелой! Требующей и дающей, бесстыдной и горячей. Кто же она?

Он, вне всякого сомнения, снова задал бы ей этот вопрос, но она мгновенно заснула после того, как он отпустил ее, – и ему было жаль ее будить. Пока. Но через какое-то время он сделает это обязательно, и тогда ей наверняка понадобятся силы, чтобы исполнить все то, чего он захочет от нее.

Ее светлые волосы рассыпались по подушке – даже в полутьме этой жалкой комнаты они блестели, словно тонкая пряжа, распространяя вокруг серебристое сияние. Кожа ее выглядела настолько же безупречно, насколько приятна была на ощупь, а спина чуть заметно выгибалась с каждым вздохом и выдохом. Она спала на животе, лицо ее было повернуто к Рэнсому, а рука еще лежала в его ладони.

Стараясь не разбудить ее, он тихонько откинул волосы с ее лба и всмотрелся в нее. Она была младше его, но не намного. Сейчас, когда она отдыхала, черты ее лица стали удивительно спокойными, чистыми – совершенными. Неужели всего час назад она, мокрая от жары и страсти, задыхалась в его объятиях и не могла насытиться им? Но это ведь было, было! При одном воспоминании об этих мгновениях Рэнсома снова охватило желание. Когда он только заметил ее в баре, даже когда держал ее в объятиях, он не мог предположить, что в постели у них все будет так прекрасно. В жизни Рэнсома было немало женщин, но подобного он не испытывал ни с одной из них. Поэтому и не ожидал, что можно получить такое наслаждение.

Он спрашивал себя, испытывала ли она когда-нибудь нечто подобное с другим мужчиной. А если да – то догадывалась ли, что и с ним, Рэнсомом, такое возможно? Что заставило эту элегантную и, по всей видимости, состоятельную женщину перешагнуть через общепринятые приличия, через здравый смысл – и подарить ему сегодняшнюю ночь? Что побудило пойти с совершенно незнакомым человеком и отдаться ему полностью, до конца, без остатка? Какой-то кризис, несчастье в жизни? Недавняя трагедия? Скука и одиночество? Или, быть может, ее безошибочная женская интуиция вовремя подсказала ей, что им предстоит пережить минуты неповторимого, сказочного блаженства вдвоем?

Он нежно провел рукой по ее шелковистым волосам. Она все еще спала, в той же позе, рядом с ним.

– У тебя так бывает со всеми? – прошептал он. – Или так было только со мной?

Он прекрасно знал, какой ответ желал бы услышать, хотя и понимал, что даже надеяться на это по меньшей мере глупо. Но ему больно было думать, что незнакомка пошла бы с любым, что он был не исключением в ее жизни, а чем-то вполне обыденным… Он погасил сигарету. Внезапно ему захотелось разбудить ее. Он уже успел по ней соскучиться.

– Эй, – тихонько позвал он ее, чуть сползая вниз, так чтобы их лица оказались на подушке совсем рядом. – Э-эй, – повторил он и нежно погладил ее по спине.

– М-м-м? – сонно пробормотала она и, заморгав, открыла синие глаза, обрамленные золотистыми ресницами.

– Ну, теперь ты мне скажешь? – лениво протянул он, одновременно замечая сотни мельчайших деталей ее лица, каждого ее движения и жеста.

– Скажу – что? – Голос ее сейчас был низким, гораздо более спокойным и расслабленным, чем тогда, в баре. Она казалась необыкновенно довольной. Неужели это он сумел сделать ее такой?…

– Свое имя. – Рэнсом просунул руку под одеяло и погладил ее упругие ягодицы.

Она вздохнула и сонно улыбнулась.

– Утром скажу, – пообещала она. – Пожалуйста, погладь мне еще раз спину. Когда ты сделал это в первый раз, в баре, это было небесное блаженство…

– Небесным блаженством было то, что мы испытали в постели… – мягко возразил он, улыбаясь.

– Да, это правда. – Она в наслаждении закрыла глаза, когда он начал нежно массировать ее спину между лопатками. – М-м-м, просто восхитительно…

– Не понимаю, почему ты не хочешь назвать себя, – продолжал настаивать он. – К чему эти тайны?

Ее чуть припухшие от поцелуев губы снова изогнулись в улыбке.

«Господи, эти губы созданы для поцелуев!» – с восторгом подумал Рэнсом.

– Ты считаешь, что утром мы все еще будем вместе?

– Вообще-то это моя комната, – сухо напомнил он ей, думая, что она решила прогнать его.

– Я люблю тайны. Прости меня…

Он не мог не улыбнуться в ответ:

– Ладно. Но только завтра утром – берегись! Я досконально проверю и изучу твой паспорт, водительские права и все кредитные карточки.

Непонятно почему, но его планы вызвали ее громкий смех. Она очаровательно смеялась, а ведь выглядела такой серьезной и грустной, когда он ее впервые увидел!

– Мне очень нравится, как ты смеешься! – признался он. – А еще больше нравится, как ты стонешь…

Внезапно он почувствовал, как все ее тело напрягалось.

Она закрыла глаза:

– Тебе нравится? Правда?

– Правда. Очень…

Она снова расслабилась.

– Я… – начала она, но покраснела и замолчала.

– Ты – что? – Ее стыдливость и скромность сейчас побуждали его вести себя несколько покровительственно по отношению к ней. Он погладил ее по голове. – Что ты хотела сказать?

– Обычно я… веду себя тихо…

Он потерся щекой о ее плечо:

– Что же, я только рад, что сегодня ты была другой.

– И еще… – Она снова замолчала, облизывая губы.

– Продолжай, продолжай. – Он не переставал гладить ее по спине. Он хотел ее снова, однако на сей раз это должно было быть медленнее… – Так еще – что?

– Мне нравится, как стонешь ты, – призналась она. – Это так дико, и… Ну, словом, как будто это тебе безумно нравится.

– Нравится? – насмешливо переспросил он. – Это еще мягко сказано. Я от тебя просто без ума. Если бы стена этой комнаты вдруг рухнула и прямо на меня поехал бы бульдозер – клянусь, я бы даже не заметил его.

– Обычно все не так, – задумчиво заметила она.

– Да, – тихо согласился он. – То, что было у нас сегодня, просто фантастика…

Она улыбнулась, когда он крепко сжал ее ладонь, и медленно перевернулась на спину. Он услышал ее глубокий, страстный вздох, когда губы его прижались к ее теплой груди. Он нежно ласкал ее, опускаясь все ниже и ниже…

– Что ты делаешь? – прошептала она в истоме, невольно выгибаясь навстречу его пальцам.

– А как ты думаешь? – пробормотал он, раздвигая ее ноги.

Взгляды их встретились, и он понимающе улыбнулся: она, пожалуй, выглядела сейчас возбужденной, а не растерянной. Их взаимное влечение было гораздо сильнее, чем оба себе представляли.

– Неужели ты снова… – засомневалась она.

– Девочка моя, попробуй останови меня… – Он вошел в нее. Она вздрогнула, глубоко вздохнула и отдалась страсти, захватившей их обоих.

Рэнсом проснулся от яркого дневного света. Портьеры на окнах не были задернуты, и комнату заливало утреннее солнце. Обычно Рэнсом спал очень чутко, но после такой ночи… Изнурительная страсть, полное удовлетворение погрузили его в беспробудный сон. Не замечая резкого солнечного света, бьющего в глаза, не обращая внимания на жару, нараставшую с каждой минутой, он неподвижно лежал, наслаждаясь блаженством и покоем. Ему было несказанно хорошо. Он не помнил, когда испытывал нечто подобное. Эта женщина… Она буквально вывернула его наизнанку, высушила и чуть не погубила.

«Но я не сержусь на нее!» – подумал Рэнсом. Лежа с закрытыми глазами, он улыбнулся. А уже через несколько мгновений рассмеялся.

Тогда, после второго раза, когда, упоенные и измученные, они вдруг поняли, как жарко сделалось в комнате, Рэнсом открыл окно, хотя и сомневался, что влажный воздух Монтедоры принесет им хоть какое-то облегчение. Он хотел сказать об этом незнакомке, однако не в силах был вымолвить ни единого слова: она внезапно встала с постели, все еще раскрасневшаяся и счастливая после недавних минут близости. Светлые волосы в беспорядке рассыпались по обнаженным плечам, глаза светились обещанием еще большего… Она подошла к нему и поцеловала в губы, а потом в грудь, живот, бедра…

Рэнсом вздохнул и почувствовал, как снова напрягается все его тело. Неужели он опять хочет ее?

Ее руки, губы, шепот, разгоряченное желанием лицо…

Тяжело дыша, Рэнсом с трудом проглотил слюну. Ну… Может, и вправду… И они еще поспят…

– Похоже, меня сегодня придется отправлять в больницу, – пробормотал Рэнсом, поворачиваясь на бок, чтобы посмотреть на вчерашнюю незнакомку в утреннем свете и пожелать ей доброго утра.

Но рядом никого не было.

Он широко раскрыл глаза от изумления и осмотрелся кругом. Да, он был один – посреди смятых простыней. В комнате тоже никого не было. Он хотел позвать ее, но внезапно вспомнил, что не знает, как ее зовут. Чертыхаясь, Рэнсом вскочил на ноги. В ванной ее тоже не оказалось, и все ее вещи – сумочка, портфель, туфли и одежда – исчезли.

Однако Рэнсом был уверен, что таинственная незнакомка ему не приснилась. Ее чулки и пояс все еще лежали на полу, прикрытые подушкой, которую они вчера скинули. По-видимому, она, торопясь, решила не искать чулки и выскользнула из комнаты, когда он еще спал. Рэнсом машинально взглянул на часы. Одиннадцать! С тех пор как она от него убежала, могло пройти уже несколько часов!

Привыкнув в жизни к быстрым, решительным действиям – как и к тому, чтобы в любой ситуации поступать хладнокровно и разумно, – Рэнсом умылся, оделся, побросал в чемодан вещи и позвонил вниз, дежурному. Он описал незнакомку и попросил выяснить, не видел ли кто-нибудь ее сегодня утром. Прекрасно понимая, что служащим отеля нет никакого дела до его страстной любви, он заявил, что дама украла у него бумажник, а потому найти ее необходимо. В глубине души он надеялся, что она простит ему это обвинение. Он все больше злился на нее.

Какого черта она смоталась, не сказав ни единого слова на прощание? Это для нее вполне обычное поведение? А может, она не представляла, как посмотрит ему в глаза при свете дня после их ночного бесстыдства?

Вряд ли она так глупа, чтобы подумать, будто после такой волшебной ночи им будет неловко друг с другом. Неужели она просто использовала его, обманула, как ребенка, чтобы хоть как-то убить время? Значит, ей было просто скучно?

– Использовать меня! – с негодованием пробормотал Рэнсом. – Черт подери!

Внезапно осознав, что его шутка с украденным бумажником может оказаться правдой, он полез в карман пиджака. К счастью, все деньги и документы были на месте. Следовательно, она приходила к нему не для того, чтобы украсть что-нибудь. Слава Богу, иначе он чувствовал бы себя совершенно оплеванным.

Запах ее волос, ее тела, аромат пережитой недавно страсти все еще витал по комнате. Неожиданно для самого себя Рэнсом бросился на постель, прижался к подушке, на которой она спала, и зарылся в нее лицом. Подумать только, он даже не знает ее имени…

Внезапно раздался громкий звонок телефона. Рэнсом моментально почувствовал резкий прилив адреналина в крови. Ее нашли! В мгновение ока он вскочил, перепрыгнул через широкую кровать и схватил трубку.

– Да!

– Сеньор Рэнсом? – послышался голос дежурного. – Вас спрашивает шофер. Он ждет вас уже больше часа…

Мигель! Приехал в одной из президентских машин и теперь ждет его! А он совершенно о нем забыл…

– Передайте ему, чтобы подождал еще, – отрывисто произнес Рэнсом. – Через несколько минут я спущусь вниз, чтобы выяснить, нашли ли ту женщину…

– Но, сеньор, в нашем отеле нет такой женщины, как вы описали…

– Продолжайте искать! – Повесив трубку, Рэнсом быстрым шагом вышел из комнаты.

Он умел задавать вопросы так, чтобы получать на них нужные ответы; умел он и выслеживать тех, кто предпочел бы оставаться ненайденным. Но эта женщина будто и впрямь растворилась в воздухе. Хотя она и сказала накануне, что у нее нет номера в отеле, он тем не менее заставил мрачного клерка просмотреть все свои записи, чтобы отыскать в них имя женщины, в одиночестве сидевшей в баре отеля весь вечер. По словам клерка, в настоящий момент только две одинокие женщины проживали в отеле «У тигра», но они не соответствовали описанию Рэнсома. Никто не видел таинственную незнакомку с Рэнсомом, и никто не видел, чтобы какая-нибудь женщина покидала отель ранним утром. Кроме того, Рэнсом и сам точно не знал, когда именно она ушла. Знал только, что это было после четырех часов утра, – именно в это время он заснул беспробудным сном.

Что же касается бармена, то он помнил вчерашнюю незнакомку хорошо. Однако, по его словам, это был единственный раз, когда он ее видел, а потому не имел понятия о том, кто она такая. Ничего больше он добавить не мог. В городе было еще два-три отеля, в которых могла остановиться, не боясь за собственную безопасность, хорошо одетая женщина. Рэнсом обратился в каждый из них – но безрезультатно.

Через два долгих часа бесконечных вопросов и телефонных звонков Рэнсом понял, что ему так и не удастся найти незнакомку – кем бы она ни оказалась. Скорее всего, решил он, она согласилась пойти к нему в номер, уже зная, что рано утром убежит. Потому-то, наверное, и обещала назвать себя только утром! «Давай обойдемся без имен…»

– Ну что ж, остается только надеяться, что сама ты неплохо развлеклась, оставив меня в дураках… – С этими словами Рэнсом отбросил в сторону пустую смятую пачку от сигарет.

Без сомнения, это была самая невероятная, волшебная и прекрасная ночь в его жизни – но он пообещал себе, что забудет ее, как только уберется подальше из этого мерзкого города.