Конан вышел в тесный переулок, где двое солдат избивали палками какого-то человека в лохмотьях. Несчастный кричал, катаясь по земле, извивался, но вендийцы не обращали на его вопли никакого внимания. Вокруг солдат и их жертвы собралась небольшая толпа зевак. На лицах некоторых граждан читалась жалость к нищему, но никто из них не решался вступиться за беднягу. Киммериец растолкал собравшихся и прошел в центр круга.
— Кто этот человек, и за что вы его нещадно избиваете, точно собаку? — сурово спросил он солдат.
Вендийцы с недоумением переглянулись.
— Он дотронулся до меня! — произнес один из них с негодованием. — Этот человек хуже собаки, он один из париев, неприкасаемых. Теперь на мне лежит печать немилости Асуры, и стереть ее можно только кровью этого недостойного.
— Я не хотел, — простонал человек. — Я протягивал руки, чтобы попросить лекарств…
Бедняга зашелся в приступе тяжелого кашля.
— Разве вы не видите, что он болен? — Конан взглянул на солдат.
— Это ничего не меняет, — ответил воин в чалме, украшенной драгоценным камнем. — Этот низкорожденный осмелился нарушить запрет и дотронуться до благородного кшатрия. Мы должны сурово наказать нечестивца. А ты, чужеземец, иди своей дорогой и не лезь не в свои дела.
— Ну, уж нет, — сказал варвар, — теперь это и мое дело. Я, конечно, мало, что понимаю в ваших законах, но точно знаю, что с людьми поступать так не принято, независимо от того сословия, к которому они принадлежат.
Солдаты нахмурились. Тот, на ком была чалма с самоцветом, потянулся к сабле. Киммериец не двинулся с места. Он успеет достать свой меч и искрошить этих двоих, даже с закрытыми глазами. Кшатрий, затеявший спор с Конаном, указал кивком своему напарнику на варвара. Второй воин отбросил палку и обнажил оружие.
— Если не хочешь уйти по доброй воле, мы заставим тебя силой.
Внезапно между северянином и солдатами выросла долговязая фигура, отбросившая на землю длинную тень. Человек незаметно появился из двери большого дома, возле которого происходило избиение убогого вендийца.
— Назад! — прикрикнул он на солдата с саблей в руке. Потом взглянул на воина, велевшего напарнику прогнать киммерийца. — Оставь калеку, Гулуш. Я снимаю с тебя печать Асуры. Можешь идти.
Воин склонил голову.
— Как прикажешь, светлейший.
Солдаты развернулись и поспешили удалиться прочь.
— Всем разойтись! — объявил человек собравшейся толпе. К удивлению варвара, зеваки стали послушно отходить от места, возвращаясь к своим делам.
Властный незнакомец обратился в сторону Конана.
— Я — Шаагал Нуджар, высший брахман Джумхаратты, — представился он. — Надеюсь, солдаты не проявили к тебе излишней грубости, уважаемый гость?
— Не успели, — ответил киммериец, отпуская рукоять меча. — Еще бы пара мгновений, и эти двое пожалели, что затеяли этот спор. Но будь я вечно проклят Сетом, если мне понадобилась твоя помощь, жрец.
— Именно таким я тебя и представлял, — сказал человек. — Сильный, уверенный в себе, всегда готовый защищать свои интересы. Ты ведь Конан из Киммерии, верно?
Варвар кивнул.
— Не имею представления, откуда мое имя известно тебе. Вероятно, это опять колдовство.
— Что-то вроде того, — усмехнулся Шаагал. — У меня есть к тебе разговор, чужестранец.
— В чем дело?
— Я бы предпочел поговорить с тобой в моем доме, если ты не возражаешь.
Северянин бросил быстрый взгляд на резиденцию брахмана.
— Хорошо.
Жрец повернулся, но Конан остановил его.
— А что делать с ним? — варвар указал на избитого калеку.
— Тебе не стоит заботиться о низкорожденных… Но, ладно, будь по-твоему. Анчар!
Нуджар позвал своего слугу, который бросил замершему от страха бедняге пару золотых рупий.
— Это тебе на лекарства.
Нищий с жадностью сгреб монеты дрожащей рукой.
Киммериец и его спутник прошли в зал богатого дома, ломившегося от всевозможных украшений и предметов роскоши. На полу лежали шкуры леопардов и тигров, на стенах были развешаны бивни слонов, повсюду красовались ожерелья из когтей и зубов различных животных, а подлокотники кресел украшали ярко-красные рубины, переливавшиеся в лучах солнца подобно глазам хищных демонов.
Конан изумленно оглядывал окружение, удивляясь тому, откуда подобная роскошь могла взяться в провинциальном поселке.
— Садись, Конан, — предложил Нуджар. Варвар опустился в мягкое кресло.
— Я не знаю, что привело тебе в наш край, северянин, но я знаю, куда ты направляешься.
— Вот как?
— Тебя сопровождает Кесея, верховная жрица дев-браминов, и ее ученицы. Ваш путь лежит в Кхитай.
— Возможно. Я вижу, слухи распространяются по Джумхаратте со сказочной скоростью.
— Это моя работа. Собирать все слухи, касающиеся всего, что связано с магией. Буду с тобой откровенным, Конан. На самом деле, я не только брахман, но и тайный советник мехараджуба во всех вопросах чародейства Вендии. Мой долг — хранить покой государства и защищать страну от вторжений извне. Под моим присмотром находятся все колдуны Вендии — общество дев-браминов Сна и даже такие бесполезные маги, вроде старика Саттара. Я знаю имена всех волшебников, их потенциальные возможности и даже то, что они едят на ужин. Этот дом — одна из многих моих резиденций, разбросанных по всей Вендии. Отсюда я отслеживаю все колебания магических сил, и при надобности, сообщаю правителю об источниках волнений, расцениваемых, как опасные. Как правило, волшебники частенько пытаются пленить демонов или джиннов, называемых также дэвами, и это влечет за собой массу неприятных последствий — наводнения, землетрясения, пожары. Тайный совет, который я возглавляю, старается не вмешиваться в дела магов, разумеется, если это не угрожает благополучию граждан Вендии. Однако в особо тяжелых случаях приходится усмирять стихии и наказывать колдунов. Случай, с которым мы имели несчастье столкнуться в последнее время, я бы отнес в разряд тяжелых. Дело в том, что кто-то вмешивается в сны жителей Вендии, превращая сладчайшие сновидения в уродливые кошмары. Думаю, ты имел возможность убедиться на личном опыте в правдивости моих слов. Мы проследили, откуда исходят нечистые опасных заклинаний — след уводил в Кхитай. Изучив хроники, описывающие все деяния волшебников за последние двадцать лет, мы пришли к выводу, что магию расточает чернокнижник, специализирующийся в области снов. Это Шао Лун, кхитайский колдун из провинции Камбуи, бывший придворный короля Пра-Еуна. Поправь меня, уважаемый друг, если я сказал хоть слово неправды. Конан промолчал.
— Как видишь, Конан-киммериец, у нас общие интересы. Я слышал, из-за магии Шао-дракона ты убил своего друга в Айодхье, поэтому нет ничего удивительного в том, что ты с Кесеей отправился в Кхитай, чтобы рассчитаться с колдуном.
— Если ваш тайный совет знал, что я убил Судир Шаха не по своей воле, тогда какого демона вы не сообщили это Юсефу? Если бы не помощь дев-браминов, меня бы вздернули на площади вчера утром!
— Э, видишь ли, мой друг, — сказал Нуджар, — прелесть тайного совета остается в том, что он тайный. Как я уже подчеркивал, мы вмешиваемся только в крайних случаях.
— Значит, вы всегда ждете, пока грязную работу за вас сделает кто-то другой?
— Увы, это так. Часто приходится прибегать к помощи третьих лиц. О существовании совета обязан знать только мехараджуб. Теперь ты понимаешь, почему я не могу говорить ни с Кесеей, ни с кем-либо еще из брахманов. Полагаясь на твою порядочность, Конан, я доверил тебе свой секрет и надеюсь, ты не обманешь моего доверия. Тебе, чужестранцу, не приходится брать на себя головную боль за безопасность страны и решать дела государственного управления. Поэтому я могу поделиться с тобой еще парой важных секретов.
— Для чего?
— Как я уже сказал, у нас на данный момент появился общий враг, варвар. Если ты пообещаешь мне, что никому не расскажешь о нашей встрече, я раскрою тебе свои знания. Например, убежище чернокнижника. Ведь ты же хочешь добраться до Шао Луна?
Конан кивнул.
— Рассказывай все, что знаешь, жрец. Обещаю: я никогда не упомяну ни твоего имени, ни твоей должности.
— Этого мало.
— Что? Ты не веришь моему слову? — киммериец от гнева даже привстал со своего кресла.
— Разумеется, я верю. Только помни, что госпожа Кесея умеет читать мысли.
Варвар нахмурился.
— Я предусмотрел это, — сказал Шаагал. — Только позволь — я наложу отражающий барьер на твои мысли, сделав сознание недоступным для проникновения, и Кесея не сможет ничего узнать.
Брахман протянул Конану крошечный пузырек с зеленой жидкостью.
— Выпей это.
Северянин с подозрением посмотрел на содержимое пробирки.
— О, нет, я не хочу тебя отравить! — засмеялся Шаагал Нуджар. — Ты слишком ценен.
— Ценен? — сверкнул глазами варвар. — Я бы болтался на веревке на площади Айодхьи, сложись обстоятельства чуть по-иному.
— Решайся, Конан, — голос брахмана стал твердым. — Я не могу рисковать.
Киммериец подумал, потом взял пузырек и выпил его содержимое.
— Отвратительно.
Нуджар быстро произнес заклинание. Конан ничего не почувствовал, но эффект, видимо, возымел действие, потому что глава тайного совета удовлетворенно кивнул.
— Теперь слушай и запоминай. Шао Лун может присутствовать в нескольких местах в облике разных людей. Но это все иллюзия, созданная чародеем по совету Пра-Еуна. Настоящее убежище чернокнижника находится в поселке Пэй-Кван, что в дне пути на запад от Камбуи. На северной границе Пэй-Квана течет река, которая зовется Слюной Дракона. Ее узнать не трудно — воды реки ядовиты и источают зловоние. Не вздумай там умыться — превратишься в страшного беса. Перейдешь реку и окажешься в Чаще Ветров. Идешь на север тысячу шагов, потом поворачиваешь на запад и отмеряешь еще две сотни шагов. Там, среди высоких деревьев спряталась обитель Шао-дракона, Пагода Сна. Говорят, колдун построил свою цитадель с помощью одержимых людей, которых он пленил через сновидения. Чародей живет там в полном одиночестве, так что отыскать его не составит труда. Будь осторожен — на пути тебе могут встретиться ловушки, устроенные коварным чернокнижником. Еще я знаю, что рабы Шао-дракона крепко дремлют где-то в склепах пагоды, однако, если колдуну понадобятся их услуги, он способен пробудить свое воинство ото сна. Тебе также не следует забывать о том, что иногда Шао Лун покидает свою пагоду. Он ходит в Пэй-Кван за продуктами и ингредиентами для своих магических снадобий. Остерегайся заговаривать с кем-либо из жителей поселка — в облике крестьянина-кхитайца может оказаться сам черный колдун.
— Я все запомнил, — сказал Конан.
— Тогда остается пожелать тебе удачи. Да, и на всякий случай захвати-ка вот это…
Шаагал извлек из стола две пробирки — с алой и синей жидкостью.
— Что это?
— Одна — отвар из трав с Туманных Островов. Сильный наркотик, влияющий на состояние сознания спящего. Известно, что при употреблении воздействует на мозг таким образом, что кажется, будто человек приобретает на время необыкновенные способности. Чародеи говорят, в это время душа вылетает из тела и странствует по миру, паря над землей. Естественно, выпившему этот отвар открываются новые горизонты. Я не исключаю возможности, что Шао Лун пользуется именно такими снадобьями. Во втором пузырьке — яд из пыльцы лотоса, собранного в Болотах Мертвецов. Убивает мгновенно. Не знаю, какое из этих двух средств тебе может пригодиться. Возьми оба.
Конан принял дар из рук брахмана.
— Помни — о нашей встрече ни слова, — напоследок предупредил Нуджар.
На этом они распрощались. Варвар вышел из дома тайного советника. Побродив по кварталам поселка и заглянув в трактир, чтобы угоститься парой чарок доброго вина, Конан вернулся в «Свет Сирры». Путники ждали его в нижнем зале, и встретили киммерийца с удивлением.
— Где ты был? — спросил его Таллок.
— Мы все волновались, — сказала Алиэль. — Тебе не следует удаляться от нашего общества — Шао Лун может напасть в любой момент.
— Мне не нужна ничья защита, — проворчал Конан. — В особенности девушек, пусть даже они самые могущественные волшебницы.
— Почему ты сердишься?
— Кром! Мне надоела постоянная опека с вашей стороны! Я не ребенок, и вполне могу сам о себе позаботиться!
Киммериец быстро удалился в свою комнату.
— Что это с ним? — спросил Саттар.
— Я поговорю с Конаном.
Кесея встала из-за стола и поднялась по лестнице. Она постучалась в дверь, но ей никто не ответил. Тогда волшебница осторожно вошла в комнату. Варвар сидел на кровати с опущенной головой. Огромный меч киммерийца лежал на его коленях.
— Конан… Я понимаю, тебе тяжело, но ты не один. Любой из нас готов протянуть тебе руку помощи.
Голубые глаза киммерийца поднялись на волшебницу.
— Оставьте меня!
— Что-то тебя гнетет, — сказала Кесея, приближаясь. — Это…
Неожиданно она остановилась и замерла.
— Барьер! — воскликнула жрица Сна в недоумении.
Конан горько усмехнулся.
— Ты снова пыталась залезть в мои мысли. К сожалению, теперь это невозможно. Один человек заставил меня проглотить гадкое зелье, после чего произнес заклинание. Наверное, его магия работает.
— Барьер, — повторила Кесея, словно не расслышав варвара. — Что ты наделал, Конан? Зачем ты позволил чародею наложить заклятье?!
— В обмен на это он поделился со мной информацией, где можно найти Шао Луна.
— Ты понимаешь, что теперь я не смогу тебя защитить, и твое сознание открыто для вторжения Столикого! Он проникнет в твою голову и пленит разум!
— Этого больше не случится.
— Все пропало…
— Ты переживаешь, что чернокнижник навредит мне, или просто боишься за свою жизнь, волшебница?
— Посредством своей черной магии Шао-дракон убьет нас всех.
— Не волнуйся, Кесея, я доберусь до него прежде, чем он сотворит свою нечистую волшбу. Я разделаюсь с чернокнижником и отомщу за все сполна, клянусь костями Крома!
— Ты умрешь до того, как взойдет солнце.
— Эта ночь будет не тяжелее, чем все остальные.
— Что ж, приятных сновидений я не могу тебе пожелать. Конечно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя, но…
— О, светлые небеса! Все будет в порядке, больше я не попадусь в ту же ловушку. Но, поверь, волшебница, мне бы не хотелось видеть ни тебя, ни кого-либо из твоих учениц, сидящих вокруг меня, подобно своре собак, стерегущих ягненка.
В молчании Кесея покинула комнату.
* * *
Ночь сгустилась над поселком, точно огромное черное облако. Джумхаратта утонула во тьме. Повсюду царил мрак, даже в комнате странников, где ворочался во сне Таллок, чутко спал палач Вало, и в задумчивости сидел на своей кровати Саттар. Темное покрывало не коснулось варвара. Вокруг Конана плясали тени, отделявшие северянина ото всего остального мира. Жуткие образы кружили вокруг киммерийца, создавая иллюзию замкнутого пространства. Словно он оказался заперт в невидимую клетку. Другие спутники находились вне пространства — Саттар, Таллок и Вало, несмотря на кажущуюся близость, пребывали в совершенно ином мире, где не было пугающих теней, кошмаров и страшных образов, созданных чьей-то причудливой и страшной фантазией.
Конан знал, что он не спит. Однако иллюзорная реальность скорее напоминала сон. Ни единого слова не могло сорваться с его губ, ни одного движения он не мог сделать, чтобы разорвать тугую пелену тумана сновидений.
Впрочем, через некоторое время киммериец проснулся. Удивляясь тому, как можно пробудиться, если ты все это время бодрствовал, он огляделся по сторонам. Лунный маг сидел на кровати, шепча заклинания. Вало перевернулся на другой бок. Однако теперь странники походили на призраков. Они казались бесцветными и почти прозрачными — словно алчный бог Сна выпил из них все краски.
Конан снова проснулся. На этот раз оттого, что кто-то его встряхивал за шиворот. Варвар хотел разразиться бранью, но слова застряли в его горле, как только он увидел ночного гостя. Судир Шах стоял к нему лицом, кидая на киммерийца взгляды тусклых безжизненных глаз.
— Зачем ты убил меня, Конан? — голос его звучал не злобно, но в нем чувствовалась такая тоска, что по спине варвара пробежал холод. — Теперь я гнию в могиле глубоко под землей, и мое тело жрут могильные черви.
— Я не хотел, — ответил Конан помимо воли. Слова его съела злая тишина.
Голос Судир Шаха заглушил хрип. Изо рта вендийца хлынул живой поток черных насекомых с блестящими хитиновыми тельцами. Из тела человека, разрывая кожу, полезли белые черви. Киммериец вздрогнул.
Неожиданно Судир Шах прокашлялся. Его руки быстро стряхнули насекомых-падалыциков. Даже показалось, что к лицу его прилила краска.
— Конан! Моя душа у кхитайского чернокнижника. Мне очень больно, он обрекает меня на невыносимые муки. Я не могу упокоиться с миром… Конан!
Что-то вновь заполнило горло вендийца.
— Что я могу для тебя сделать, друг? — произнес варвар, зная, что тишина вновь проглотит его слова. Но Судир Шах услышал его.
— Убей Шао Луна!
Призрак произнес последнее слово, чтобы рассыпаться в смрадный прах, в котором копошились мерзкие создания.
— Отправляйся в Пагоду Сна… — растаял во тьме его голос.
Смех чародея разнесся в пространстве рыком злого чудовища.
* * *
Конан вскочил на кровати. На этот раз по-настоящему.
Ночь подходила к концу. Сумерки еще не рассеялись, но небо на востоке понемногу начинало светлеть.
— Проклятье! — вскричал киммериец, разбудив, наверное, всю таверну. — Судир Шах!
Быстрее молнии он вырвался из комнаты, распахнул двери таверны и выбежал в исчезающую ночь.
По улице проезжал конник из ночного патруля. Увидев вендийца, варвар подскочил к солдату и стащил его с лошади.
Чтобы стражник не возражал, Конан оглушил его своим огромным кулаком, ударив вендийца в височную область. Через миг северянин оказался на коне.
Из таверны выбежали Кесея, Алиэль, Диаса и Вало. Похоже, никто из них не сомкнул глаз в эту ночь.
— Конан, вернись!
Киммериец, пустивший коня в галоп, натянул поводья.
— Встретимся в Кхитае, Кесея! Я убью Столикого!
— Глупый, куда ты? В одиночку ты не справишься!
— Тогда даже мертвый я восстану из могилы и разорву его горло!
— Стой!
Но северянин уже не слушал. Скакун мчал его по улицам поселка в северном направлении. Через несколько мгновений только оседающие облачка пыли свидетельствовали о том, что Конан покинул Джумхаратту.