Cерые тучи роняли на землю частые капли. Казалось, даже небо скорбело о гибели одного из участников похода. Лица путешественников казались хмурыми, намного пасмурнее темных облаков. Никто до сих пор не мог поверить, что это все-таки случилось. Они уже почти достигли Кхитая, уже час расплаты Столикого за все злодеяния казался как никогда близок, — и все же несчастье опередило их. Злой рок отнял жизнь у Алиэль, которая всеми силами пыталась помочь в борьбе против ненавистного чернокнижника.
Нет, это не злой рок! В смерти девы-брамина был повинен один лишь кхитайский чародей. Теперь даже если они ввосьмером сгинут, великий Митра спустится с небес и сполна рассчитается с магом. В это, по крайней мере, верил Конан. Небольшой спор возник в вопросе с медальоном Чей Танга. Алекса, Исира и Диаса полагали, что лучшим вариантом будет найти полезную волшебную вещицу, чтобы явиться в Пагоду Сна во всеоружии, хорошо подготовленными и уже наверняка покончить с подлым волшебником. Киммериец настаивал на том, что необходимо держать направление на Пэй-Кван, к проклятой обители колдуна, и ни в коем случае не отклоняться ни на полмили, даже если того потребует ситуация. Кесея заняла нейтральную позицию. С одной стороны она понимала, что доводы ее учениц разумны — с магическим талисманом их шансы на победу значительно возрастут. С другой — верховная жрица Сна не желала перечить Конану, который, руководствуясь одними только чувствами и инстинктом, в большинстве случаев оказывался прав практически в любой ситуации. Таллок и Саттар, независимо от того, какое решение лидеры группы примут в конечном итоге, были готовы во всем поддержать своих союзников. Вало, разумеется, тоже.
Если бы не гибель Алиэль, Кесея, наверняка бы, сочла нужным отыскать медальон Чей Танга. А так…
Зловещие обстоятельства требовали принятия поспешных решений, заставляющих забыть о всяком здравом смысле и логике вещей. После всех споров странники договорились заняться поиском волшебной вещи, при том условии, если это занятие не уведет их с правильного курса на кхитайский поселок, где была скрыта резиденция Шао Луна.
Волшебница выразила тревогу по поводу того, что по мере приближения к Пэй-Квану, Шао Лун несомненно успеет подготовить очередную гадость. И поскольку чародей знает о целях их похода, то постарается превзойти самого себя, чтобы помешать странникам достичь своей обители. По словам Кесеи, успевшей изучить характер своего врага лучше остальных, Столикий припас напоследок нечто невообразимо скверное.
Хуже смерти героя нет ничего, возразил Конан. Страшнее того, что произошло с Алиэль, уже не может ничего случиться. Варвар заявил, что не боится никаких каверз мага, ни тем более его черной волшбы, которую он старательно практиковал на них все это время, и не у кого не возникло сомнения в правдивости слов киммерийца.
Группа приближалась к поселку Ки-Цин, который лежал в юго-западном приграничье Кам-буи. Здесь условно начинался Кхитай. Для того чтобы попасть в поселение путникам требовалось преодолеть семнадцать миль — сначала шла Пустошь Предков, увековеченная исполинскими каменными статуями, значительная часть которых уже развалилась от старости, дальше начинались безграничные рисовые поля. Ки-Цин был последним поселком, располагавшимся в приграничной степной области.
На севере Таллок заметил скопище черных туч, ползущих в их сторону. Юноше пришла в голову мысль, которой он счел нужным поделиться с остальными.
— Не иначе как чернокнижник выслал на нас свое воинство!
Конана это не пугало.
Варвар был готов биться хоть с тысячей демонов, если дети мрака встанут у него на пути. До Пагоды Сна теперь ему, пожалуй, не помешает добраться даже сам Азах.
Вновь заморосил мелкий дождь, нагоняя уныние и тоску. Но при одном взгляде на Конана, который ехал в седле с прямой спиной и горящим взором, у странников мгновенно исцелялась всякая хворь.
Ветер, дувший с севера, бросал в лицо путешественникам пригоршни капель дождевой влаги. Неведомые силы яростно препятствовали продвижению группы.
Пустошь Предков являла собой открытое пространство, заваленное обломками древних статуй. Некоторые фигуры сохранили целостность, но в основном от многих изваяний из камня остались только руины. Обломленные руки и головы сохранились лучше всего. Некогда это место признавалось, как святое. Кхитайские колдуны черпали здесь магические силы. Но теперь это место забыли.
О происхождении Пустоши Предков было известно немного — кхитайские историки утверждали, что пространство с древними статуями некогда являлось центральной площадью одного из крупнейших кхарийских городов. В то далекое время, когда была воздвигнута эта площадь с исполинами, кхарийская империя достигла небывалого величия. В настоящий момент Пустошь Предков представляла собой лишь жалкие останки древней цивилизации. Многие верили, что где-то под землей до сих пор хранятся сокровища, оставшиеся с незапамятных времен — целые горы золота и серебра. Но клад недоступен для искателей приключений — его охраняют невидимые слуги богов, которые отводят глаза алчным охотникам за древними ценностями.
Ветер усилился. Грозное воинство темных облаков пронеслось над их головами. На несколько кратких мгновений дневной свет померк, уступив место серой мгле. В том, что появление дурного знака было вызвано действием неких колдовских чар, сомневаться не приходилось. Однако странники продолжали путь, не задерживаясь посреди пустоши.
Постепенно они начали замечать неяркое мерцание у подножий полуразрушенных каменных великанов — то горели не волшебные огни, то поблескивали драгоценные камни, привлекавшие взор путников своим сиянием.
Любопытство долго боролось с осторожностью. Наконец, Вало, Таллок и Конан подъехали к одной из статуй, где блестела разноцветная россыпь.
Вендиец-гигант остался в седле, в то время как варвар и молодой странник спустились с коней, чтобы получше разглядеть новое чудо. Разумеется, никто из них не собирался всерьез интересоваться какими бы то ни было диковинными вещами, и уж тем более ни один из странников не имел тайной мысли прельститься обманным блеском драгоценностей.
Киммериец пошарил рукой в груде неограненных камней.
— Яшма, топаз, сапфир, агат, рубин, изумруд, — перечислил Конан. — Будь я проклят, если эти камни не прекраснейшие из всех самоцветов, которые я когда-либо видел!
Он задумчиво повертел в руках зеленый семигранник. Потом отбросил изумруд обратно в кучу драгоценностей.
— Эти камни… настоящие? — спросил варвара Таллок.
— На ощупь они кажутся вполне настоящими, — ответил Копан. — Но скорее всего, это всего лишь иллюзия. Поверь мне, парень, драгоценности никогда не валяются на дороге. А здесь, судя по всему, их рассыпано на тысячу тысяч вендийских рупий.
Киммериец направился обратно к своему коню.
— Но, может быть, взять хотя бы несколько штук? — в нерешительности спросил Таллок, чувствуя, что уже не может отвести взгляд от переливающейся груды. — Возможно, пригодятся… в дороге.
Конан тронул его за плечо.
— Оставь, — твердо сказал северянин. — Алчность людей — радость демонов. Пусть эти камни останутся на месте.
Юноша, не обращая внимания на вопли протестующего голоса разума, отвернулся от радужной россыпи и неуверенно зашагал в сторону своего скакуна вслед за Конаном. Однако что-то неумолимо тянуло его назад.
«Остановись, глупый! — звучало в голове странника. — Здесь же несметное богатство! Разве плохо разжиться всего за несколько мгновений? Возьми пару огненно-красных рубинов или перламутровых жемчужин. Всего пару. Ну, чего тебе стоит? Ты обеспечишь себя до конца своих дней! Куда же ты плетешься, несчастный? Развернись, подбеги к груде камней, набей себе полные карманы драгоценностей — все это твое!»
«Нельзя», — убеждал себя Таллок, и мысль его оказалась настолько твердой, что он неоднократно произнес ее вслух.
Конан начал подозревать ловушку. Ему совсем не понравился бегающий взгляд юноши.
— Идем, парень. Это место проклято.
«Всего пару…»
Таллок остановился. Что произойдет страшного, если он возьмет только один мелкий камешек? Вообще-то одного мало. Лучше два. Или три. Нет, хотя бы пригоршню. Пригоршню. Этого хватит, чтобы жить богато и счастливо, после того, как закончится поход. Можно будет купить дом. Или нет, лучше дворец. Где седельная сумка? Набрать ровно столько, чтобы хватило на дворец. Не больше. Иначе, зачем он вообще поплелся в этот поход? Из-за мести? Как бы ни так! Из-за Алексы. После того как Шао Лун будет мертв, она сможет уйти из общества Сна и жить с ним в роскошном дворце, вдыхая ароматный лото и слушая крики павлинов. Девушке точно не помешают украшения из жемчуга, а камни… вот же они рядом!
Юноша взглянул на деву-брамин. Та смотрела на него с некоторым испугом.
— Идем, — повторил Конан, более настойчиво.
Чего боится этот киммериец? Он же не собирается ночевать в этом месте, собирая все камни с пустоши! Всего пару-тройку горстей.
Вало тоже начал хмуриться и уже перекинул одну ногу, чтобы слезть с коня.
Он что же? Все против него? Не хотят, чтобы он был счастлив? Или завидуют, что он сможет стать богаче других, только благодаря тому, что догадался захватить несколько драгоценностей из этого проклятого места?!
— Ладно, вот что, — решил Таллок. — Вы пока поезжайте вперед, а я вас догоню через какое-то время.
Разумеется, они не ушли. Конан и Вало, два огромных человека, продолжали буровить его взглядом. Ну чего? Что плохого в том, чтобы задержаться здесь на пару минут и собрать всего несколько камешков? Он будет брать только самые крупные, уже решил юноша. А ведь эти верзилы не дадут ему даже склониться к земле!
— Идем, разрази тебя Кром! — громко произнес варвар. — Не то, клянусь троном Эрлика, мне придется тащить тебя силой!
«Убей их! — неожиданно шепнул добрый советчик. — Убей Конана и Вало, хватай Алексу, набирай камней и сваливай отсюда ко всем демонам! Зачем тебе чужие проблемы? У тебя на плечах своя голова! У тебя своя жизнь! Прочь отсюда! Убить Вало и Конана!»
Последнее прозвучало уже как приказ.
Убить? Убить друзей? Ни за что! Он еще не сошел с ума!
Драгоценные камни все также притягивали своим магическим блеском.
Подними нас! Словно тысячи живых существ, маленьких младенцев, молили они о спасении. Забери нас из этого места, унеси нас с собой!
«Все это богатство — твое, — вновь мягко произнес все тот же голос. — Ты же не собираешь упускать такой удачный шанс?! Возьмись за нож, ткни под ребра каждого из этих двоих воинов и собирай камни, тебе никто не помешает. Ты будешь богатым и счастливым!»
Что за проделки нечистого Тагала?
Таллок бросил взгляд на мерцающую груду и быстро облизнул пересохшие губы. Копан уже начал терять терпение. Варвар твердой походкой направился к остолбеневшему юноше. Рука странника непроизвольно потянулась к ножу. Все, что ему хотелось — это смотреть на светящуюся россыпь. И чтобы ему ни в коем случае не мешали!
Камни…
Здесь целое состояние!
Таллок выхватил нож и быстро взмахнул лезвием в сторону приближающегося киммерийца.
Конан, обладавший превосходной реакцией, увернулся от удара, и клинок распорол только воздух.
— Ты что совсем спятил?! — заорал он на юношу. — Или Азах сожрал твой скудный разум? А ну-ка, немедленно опусти эту штуку, не то я очень на тебя рассержусь!
В эти мгновения ученик кхитайских чародеев не страшился даже гнева киммерийца, который мог невзначай убить его ударом своего огромного кулака.
Весь мир затмил разноцветный блеск драгоценных камней…
К ним троим подъехали остальные путники, встревоженные происходящим.
— Что происходит? — немедленно потребовала ответа Кесея.
— Таллок рехнулся, — с негодованием произнес Конан. — Простоял, точно вкопанный, уже несколько минут, а когда я решил подойти, напал на меня с ножом, когти Сета! Если он не прекратит озорничать, я отберу у него клинок и как следует выпорю плетью!
Кесея пристально вгляделась в бегающие зрачки юноши, который дышал так часто, что казалось, будто он только что пробежал ни одну лигу.
— Дело скверно, — сказала волшебница. — Таллок околдован. Очень сильные чары. Он все еще сопротивляется, но тугая сеть заклинания опутывает его все больше и больше.
— Я же говорил, это место проклято!
— Нет, причина того, что Таллок попал в ловушку, вовсе не связана со здешним окружением. Я чувствую присутствие враждебной силы, примчавшейся с севера, чтобы околдовать нас.
— Значит, это Шао Лун. Чернокнижник рассыпал здесь эти проклятые камни, чтобы завлечь нас в колдовскую ловушку!
— Шао Лун или одно из его созданий.
— Так что делать с Таллоком?
— Своим вмешательством мы можем только навредить ему. Нужно, чтобы он сам выпутался из этой магической сети заклятья. А мы должны ему помочь.
— Хорошо, тогда как это сделать?
— Давайте я попробую, — выступила вперед Алекса.
— Будь осторожна, — предупредил ее Копан. — Если погибнет кто-то еще из нашего отряда, Шао Луну не рассчитаться даже своей смертью. Если почувствуешь, что парень настолько обезумел, чтобы не понимать твоих слов, дай мне знать — я быстро скручу его по рукам и ногам.
Вало сурово кивнул в знак согласия.
Если бы то был враг, они бы не стали медлить. Но Таллок был своим, а это создавало проблему. Юноша много помогал им во время пути и навредить ему никто не хотел, поэтому приходилось идти на определенные уступки.
— Лучше действовать убеждением, нежели силой, — напомнила Кесея. — В противном случае мы рискуем лишь усилить эффект заклинания, и Таллок тогда проявит агрессию по отношению к нам. То же самое касается и гипноза.
Вало и Конан остались в стороне, однако с напряжением следили за Алексой, готовые сорваться с места в любой момент, чтобы прийти на выручку деве-брамину.
Алекса стала осторожно приближаться к Таллоку, тихо шепча ласковые слова — совсем как ребенку. Как ни странно, это действовало. Лицо юноши начало проясняться, в глазах угас алчный блеск. Рука с ножом дрогнула, и странник едва не выронил оружие.
— Ну что же ты, Таллок, родной, — шептала девушка. — Уж мы-то меньше всего хотим причинить тебе зло. Ведь мы же твои друзья, не так ли? Забудь об этих жалких камнях, они приносят одно лишь несчастье, Разве стоит проливать кровь из-за блестящих самоцветов? Особенно кровь тех, кто о тебе заботится. Неужели ты хочешь убить кого-то только для того, чтобы собрать эти никчемные камни?
— Нет, — вздохнул Таллок и опустил нож. Потом вдруг устыдившись собственного поведения, выпустил из рук оружие, присел на землю и закрыл лицо руками.
— Я ведь не хотел! — простонал юноша. — Я совсем не хотел никого убивать и даже угрожать-то никому не хотел! Не знаю, что на меня нашло. Словно кто-то другой руководил моими действиями в эти мгновения. Какого демона я только что вытворял?
Алекса подошла ближе и мягко обняла Таллока за шею, чтобы утешить юношу.
— Кажется, он одумался, — сказал Конан. — Я рад, что не пришлось скручивать его в бараний рог.
Внезапно странник подскочил — но только для того, чтобы выплеснуть свою ярость на злополучные камни. Юноша пнул по мерцающей груде, и россыпь разлетелась тучами меркнущей пылью. Все драгоценности в округе стали медленно исчезать.
— Колдовство, — подтвердил свой вывод варвар.
Однако не едва утих один спор, как тут же начался другой — еще не успели забыться колдовские камни, как участники похода неожиданно нашли новый повод, чтобы поссориться. Диаса и Исира вспомнили друг другу былые обиды, которые уходили корнями едва ли не в самое детство. Причем обеим девам-браминам было неясно, имелись ли таковые вообще, но кто-то же начал беспричинный спор, а, следовательно, его было необходимо разрешить. Диаса вцепилась в волосы вендийке, та схватила подругу за рукав платья и пыталась его разорвать.
— Так совсем никуда не годится, — нахмурился Конан. — Вскоре мы точно дойдем до того, что поубиваем друг друга.
Вало и киммериец растащили в стороны дерущихся девушек, которые продолжили осыпать друг друга ругательствами.
— Это Беллакр! — неожиданно воскликнула Кесея, напугав своих учениц и лунного мага, который едва не подпрыгнул, услышав зловещее имя. Даже Диаса и Исира прекратили ссору и затихли, погрузившись в молчание. — Он где-то поблизости!
— Что еще за Беллакр? — задал вопрос волшебнице Конан.
— Слуга Гипнос-Рена, демон Сна, невидимое существо, порождающее иллюзии. У Беллакра есть любимая забава — ссорить людей и смотреть, как они отводят душу, увеча тех, кого еще недавно считали лучшими друзьями. Я уверена, то, с чем мы только что столкнулись — проделки мерзкого шутника.
— Все ясно, — сказала Алекса. — Шао Лун призвал демона из страны сновидений, чтобы мы все перессорились, покалечили друг друга и никогда не добрались до Пагоды Сна. Надо было догадаться, что чернокнижник прибег к услугам одного из самых гадких созданий эфемерного мира. Теперь Столикий будет спокойно ждать, пока Беллакр заставит нас перегрызть друг другу глотки!
— Но ведь теперь, когда мы знаем, чего опасаться, неужели мы позволим какому-то демону заставить нас наброситься друг на друга? — сказал киммериец. — Я лично не намерен вступать ни в какие ссоры. До обители колдуна мы должны добраться ввосьмером, и плевал я на магию этого Беллакра!
— Боюсь, не все так просто, — сказала Кесея. — Слуга Гипнос-Рена очень искусен в своем нечистом ремесле, и сопротивляться его чарам очень трудно. Тем более, у демона Сна имеется многовековой опыт строительства различных козней. Но в одном ты прав — ни на миг не следует забывать, с какой опасностью мы столкнулись, все время сохранять спокойствие, независимо от того, на какие действия нас подталкивают обстоятельства, и тогда, возможно у нас будет шанс противостоять чарам Беллакра.
Группа странников, наконец, оставила позади Пустошь Предков и продвинулась на несколько миль в северо-западном направлении.
Странники ехали через рисовые поля в сторону поселка Ки-Цин. Зловещим казалось то, что несколько раз не из-за чего возникали словесные перепалки, и у каждого вертелась на языке целая сотня обидных слов, которые невидимый советчик постоянно вынуждал вылить на своего соседа. Путешественники чувствовали себя злыми и раздраженными до предела, так что постоянно поддерживать спокойствие оказалось весьма трудным занятием.
Конан сурово вглядывался вдаль. Его рука покоилась на медальоне, подаренном Лао Чи перед схваткой, который должен был защитить киммерийца от всяких напастей. Ведь надо кому-то сохранять здравый рассудок и следить за тем, чтобы разгорающийся конфликт случайно не зашел слишком далеко. Кесея грызла свои ногти и не проронила ни единого слова за последние несколько часов.
— Я устала ехать! — через некоторое время капризно заявила Алекса. Раньше таких жалоб от девушки никто не слышал. — Я хочу отдохнуть и как следует выспаться! В Ки-Цин мы можем попасть и завтра с утра.
Чтобы не создавать новый повод для конфликта, путешественники решили не возражать. Группа быстро разбила стоянку, и каждый занялся своими делами. Над лагерем повисло злобное молчание.
Конан без устали точил свой меч. Вало ушел прогуляться по окрестности, чувствуя, что даже он в какой-то момент может не сдержаться — и тогда последствия, вероятно, окажутся более чем ужасными.
Таллок, время от времени беспокойно оглядываясь по сторонам, с силой и беспричинной яростью втыкал в землю свой нож, словно она одна была виновата во всех грехах. Саттар постоянно охал и что-то причитал. Девы-брамины шипели на него с явным неудовольствием и несколько раз они едва не поссорились вновь. Кесея по-прежнему хранила молчание, словно верховная жрица Сна решила больше вообще никогда ни с кем не разговаривать. Действие черной магии Беллакра ощущалось почти физически, и последние силы уходили на то, чтобы не сорваться и не начать перебранку.
В угрюмом молчании, нарушаемом лишь причитанием Саттара, они просидели до самых сумерек. Ехать в темноте было бессмысленно, потому группа путников решила дождаться утра, прежде чем снова пуститься в путь.
Саттару как всегда не спалось большую часть ночи. На этот раз лунный маг не позаботился даже о том, чтобы создать защитную оболочку. Он сидел на земле, не меняя позы, посылая в небо тихие жалобы.
Вало и Конан тоже не спали, скорее всего, из-за возникшего взаимного недоверия. Каждый из воинов полагал, что его товарищ, околдованный чарами Беллакра, может причинить вред остальным.
Сон сморил киммерийца посреди ночи. Конан уснул, и снились ему отвратительно мерзкие вещи. Нечто беспокойное тревожило его разум на протяжении нескольких часов.
Вендиец-палач незаметно для себя тоже увяз в липких тенетах сновидений.
Саттар все так же сидел на одном месте без единого движения. Лунный маг размышлял, что ему делать дальше. Прекратить бесполезный поход или остаться до конца. Пожалуй? если вернуться в Айодхью, думал он, и подать прошение радже о возвращении на пост главного ночного охранника через совет брахманов, все может вернуться на свои места.
Возможно, ему придется вынести ни одну тяжбу суда или даже просидеть несколько месяцев в тюрьме, но, пройдя через весь круг мучений, он снова получит почетную должность магического стража.
А зачем он нужен здесь? Какой злобный дух притащил его к самой границе Кхитая?
Пора возвращаться в Вендию…
Колдун ордена Луны тяжко вздохнул. Может быть, это все-таки чары демона нагоняют такие мысли? Беллакр и его черная магия подталкивают его на то, чтобы оставить тех, с кем он прошел до конца почти весь путь.
Но ведь девы-брамины справятся с кхитайским чернокнижником и без его помощи, разве не так?
Они же могучие жрицы Гипнос-Рена, а он простой колдун, владеющий знанием бесполезной магии.
Ощущая свою ненужность как никогда остро, Саттар поднялся. Взглянув на спящих товарищей, он еще раз вздохнул. Лунному магу хотелось верить, что он все-таки хоть чем-то помог приблизить их общую победу над врагом. Остается надеяться, что Шао Лун, наконец, расстанется со своей никчемной жизнью, как только группа доберется до Пагоды Сна.
Старик оглянулся в последний раз и зашагал в обратном направлении, в сторону Пустоши Предков, которую путники оставили днем.
* * *
Солнце рассыпало на лагерь пригоршню ярких лучей, разогнав пасмурные тучи, взывая к пробуждению. Путешественники один за другим стали просыпаться. Настроение в сравнении с прошедшим днем заметно улучшилось. Даже казалось, что тяжкий гнет колдовства невидимого Беллакра заметно спал.
Вало оказался на ногах первым. Впрочем, нет — Конан уже не спал до этого. Похоже, варвар поднялся незадолго до того, как на землю пролились первые лучи солнца. Сейчас он стоял у западной границы лагеря, внимательно вглядываясь вдаль. На лице киммерийца Вало-гигант разглядел след тревоги.
Конан несколько раз нагибался к земле, словно пытался отыскать чьи-то следы. Вендиец палач оглядел стоянку и быстро понял, что так встревожило варвара.
— Саттар пропал, — походя, сказал Конан, подтвердив догадку защитника дев-браминов.