На дороге в Рим

С первыми лучами солнца Пико вернулся на виа Франчиджена и поехал дальше. Едва скрылись из виду стены Сиены, как небо стало свинцовым и короткими полосами полил ледяной дождь. Двигаться по раскисшей дороге стало труднее, и, когда вдали показалось озеро Больсена, он пришпорил коня, не обращая внимания на потоки воды, хлеставшие в лицо. Обнадеживая себя, что уже близко стены Витербо, он наконец подумал о теплой постели и горящем камине.

Джованни оказался на гребне цепочки холмов, что нарушали однообразие пейзажа. Под ним, как огромная змея, зажатая между скал из туфа, с подъема на спуск петляла Кассиева дорога. В низинах скапливались глубокие лужи, по краям долины виднелись следы оползней. Все свидетельствовало о запустении, пришедшем вместе с войной на границах.

Вдруг за поворотом путь ему преградила группа вооруженных всадников, похоже дозор. На легких доспехах Пико распознал герб ближайшего города.

Завидев его, тот, кто, видимо, был главным, резким рывком остановил коня прямо напротив.

— Куда едешь, чужестранец? Кто ты?

— Мое имя Джованни Пико, я студент. Еду в Священный город исполнить обет, — осторожно ответил юноша, про себя оценивая риск такой встречи.

Командир был моложе и энергичнее остальных дозорных. Его спутники, люди средних лет, держались в седлах, как намокшие мешки, и на их лицах застыла скука. Было непохоже, чтобы они искали себе приключений, и сам факт, что перед ними паломник, следующий в город, подчиненный Папе, уже должен был обеспечить ему свободный проезд. Но Пико ехал с севера, из Тосканы, а это могло быть чревато неприятностями. Он незаметно высвободил эфес шпаги. Под плащом, надежно укрытый в потайном кармане, лежал мешочек с флоринами, а в поясной сумке Джованни на всякий случай держал серебро. Подкупить дозорных не составило бы труда.

Но те не обратили на него особого внимания: им было не до поборов, их занимало что-то другое.

— Ты никого здесь не видел?

— Нет. А кого я должен был видеть?

— От границ с Сиеной до нас дошло известие, что вдоль долины под Орвието к нам движутся какие-то группы людей.

— Группы людей? Как это понять? Они вооружены?

— Нет… Неизвестно. Идут люди. Странные, никто таких не видел. Говорят, целая толпа. У нас приказ проконтролировать.

— Толпа?

— Даже больше. Все на повозках, мужчины и женщины. Идут вроде бы мирно, распевают псалмы и просят милостыню. Разбивают лагерь…

— Может, пилигримы?.. Какое-нибудь братство?

— У них кресты на повозках, они объявляют себя христианами. Идут воздать почести Папе Сиксту. Только говорят непонятно, да и обычаи у них… странные.

— А сколько их?

— Да пара сотен, не более. Нам уже донесли, что по большей части женщины и дети. Оборванные, но на всех золотые украшения, особенно на женщинах. Много лошадей, и среди них есть просто великолепные.

Говорившему не удалось скрыть жадный блеск в глазах.

— В самом деле?

Оливеротто рассказывал, что в те дни, когда появился Морра, через город действительно шел какой-то странный люд. Пико быстро сообразил, что ему представился случай кое-что разузнать.

— Во Флоренции, откуда я еду, они оставили по себе дурной след: грабежи, пропажи коней. Вы не будете возражать, если дальше я поеду с вами?

Джованни огляделся с притворным беспокойством.

— Мы не против, — отозвался командир дозорных. — Не известно, с кем нам придется иметь дело, и лишняя шпага не помешает. Если, конечно, ты говоришь правду. — Он неопределенно пошевелил пальцами в направлении покрытых лишайником скал. — Я думал направиться туда.

— Вдоль дороги я никого не встретил, да и следов от повозок не было видно. Единственное место, откуда они могут появиться, — вон то ущелье внизу, — заметил Пико, указав на место вдалеке, где река делала петлю. — Может быть, они движутся по берегу реки, — прибавил он и пришпорил коня.

Граф делла Мирандола инстинктивно взял на себя инициативу, словно его назначили командовать отрядом, но тут же не без удовлетворения заметил, что все поехали за ним, молчаливо признав в нем главного. Подняв коня на дыбы, он остановился на вершине холма, а остальные, выставив копья, выстроились рядом с ним. Под ними грязной змеей разматывалась дорога, по ней медленно, в темпе шага, ползла длинная вереница раскрашенных повозок. Сверху казалось, что она вообще не движется.

Пико быстро произвел расчет. Солдат сказал, что их пара сотен, большинство — женщины и дети. Если это семьи, то мужчин должно быть не меньше пятидесяти. Может, эта горстка солдат и вправду нуждалась в его помощи. Он направил коня по склону вверх, рассчитывая преградить колонне дорогу.

Они встретили пришельцев там, где дорога шла по берегу маленького ручья. Те заметили дозор с приличного расстояния, и по колонне прокатился сигнал тревоги.

Пока солдаты выстраивались поперек дороги, Пико выехал навстречу первой повозке. Тяжелая четырехколесная телега была покрыта ярко раскрашенным тентом. На ее передке возвышался шест со штандартом, на котором чья-то неумелая рука грубо намалевала красный крест. Такими же рисунками пестрели и остальные разномастные повозки о двух или о четырех колесах.

Колонна походила на маленький флот из тех, что направлялись на Восток во времена Крестовых походов. Но той воинственной атмосферы, что царила в подобных экспедициях, не было и в помине. Напротив, вместо воинов он с удивлением увидел кучу оборванных ребятишек. Они высыпали из повозок и кружили возле лошадей дозорных с испуганным, но в то же время на удивление нахальным видом, трогали сбрую, хватались за уздечки и стремена. Солдаты растерялись.

Дети мгновенно установили контакт с лошадьми, словно их непонятный язык был знаком животным, как вавилонское наречие еще до того, как башню разрушил божественный гнев.

Пико остановился. В тавернах, где собирались студенты, он слышал рассказы о вернувшемся с Востока народе, в обычае которого было встречать врагов шеренгой женщин и детей, чтобы удивить и отвлечь их внимание, а потом неожиданно напасть. Здесь же ситуация тревоги не вызывала, но Джованни решил быть осторожным. Солдаты тоже ждали первого хода от незнакомцев.

Тент на головной повозке открылся, и из нее появилась высокая фигура, закутанная в опушенный мехом плащ. На мгновение человек застыл, оглядывая Пико и дозорных, потом тяжело спрыгнул на землю и направился к ним широкими шагами.

Увидев, что он безоружен, Пико спешился и пошел навстречу, преграждая ему дорогу. Командир дозорных тоже спрыгнул с коня. Теперь, когда опасность миновала, он желал вернуть себе статус руководителя.

— Кто вы такие? — крикнул он, приблизившись на расстояние голоса. — Зачем вы вторглись в земли Витербо?

Человек улыбнулся ему и распахнул плащ. Под ним оказалась туника, расшитая диковинным варварским узором, которого Пико нигде раньше не видел. Чужак долго оставался в этой позе, словно давая понять, что на нем нет оружия. Потом он почтительным жестом снял остроконечную шляпу, и по плечам рассыпались густые волосы.

— Мой народ пришел с миром, — сказал он с акцентом, который показался Джованни похожим на акцент греческих торговцев.

Он говорил медленно, как всякий человек, изъясняющийся на чужом языке, и уверенно, как тот, кто привык повелевать.

— Мы долго шли из Африки в столицу христианского мира, чтобы просить милости у нашего властителя и господина Папы. И не по злому умыслу вторглись мы в ваши земли, а по вине природы, которая проложила между нашей родиной и целью нашего пути столько разных стран.

— Откуда вы родом? — настаивал командир дозора.

— Мои предки отправились на поиски истины из страны пирамид, — ответил чужестранец, повернувшись к Пико.

Он почему-то решил, что Джованни тут главный. Офицер раздраженно пошевелил копьем, но чужак по-прежнему не обращал на него внимания.

— За долгие годы мой народ пересек тысячи миль, отделяющих земли яркого солнца от земель мрака и льда. Я вождь египетского племени, — заявил он торжественно, — а те, кого ты видишь перед собой, — это все, что осталось от народа, некогда сидевшего у трона Клеопатры и слушавшего мудрые поучения всеведущего Тота.

Пико не смог скрыть удивления, услышав из уст этого оборванца имя, которое два дня назад с почтением произносил Марсилио.

— Тот? Египтянин? Это тот самый, кого мы, латиняне, называем Трисмегистом?

— Он самый. Дай нам пройти и получить то, что необходимо для выживания. Взамен мы покажем искусство наших акробатов и фокусников, откроем тайны будущего.

Его торжественный тон никак не вязался с бедностью и нищетой каравана. Пико бросил взгляд на стоящего рядом офицера. Тот тоже был в изумлении и не знал, что делать: то ли с почтением выслушать слова мудреца и уважить пилигрима, то ли наказать наглеца. Во внешности незнакомца все три качества тесно переплелись, образовав нечто неуяснимое и доселе невиданное. Да и что мог знать такой человек о тайнах Гермеса?

Пришелец, казалось, прочел этот вопрос в глазах Пико, потому что снова широко улыбнулся. Тем временем из других повозок вылезли с дюжину мужчин и женщин, одетых в такие же яркие наряды, хотя и без плебейской роскоши своего предводителя, и молча встали за его спиной. Почти у всех женщин, даже у старух, на закорках были цветными тряпками привязаны ребятишки. Эти свертки пищали и просили есть.

— Вы говорите, что идете в Рим. Вы христиане? — спросил офицер, указывая на кресты, нарисованные повсюду.

— Христиане, господин, самой старинной веры. Наша вера первой вышла за пределы Палестины и первой воздвигла там церкви и храмы. Мы пришли оттуда.

— Но вы сказали что-то про другого Бога, который вдохновил вас, — не унимался подозрительный офицер.

Чужак снова улыбнулся:

— Это не Бог, но первый, кто настроил свой слух на слово Божье. Его звали Тот. Разве вы не верите в пророков? Не чтите Моисея как отца тех племен, которые потом озарила благодать? Разве Моисей не был учеником Тота, не стал благодаря его учению отцом евреев? И как племя Моисея приняло явление Христа, так и мой народ в положенное время принял Его учение. Долгие века жили мы в мире, пока не явились кривые сабли зеленого пророка, чтобы навязать новые порядки, и нам пришлось выбирать между покорностью и изгнанием. С тех пор мы блуждаем по земле уже четыреста лет. Мы побывали на вершине Арарата, где покоится ковчег праведника Ноя, вдоль берега Черного моря пришли в прекрасную Византию, где нашли прием у императора. В этой благословенной стране до нас дошел призыв Папы Римского, и семьдесят лет тому назад мы пустились в путь на своих повозках. Такое время понадобилось нам на то, чтобы подняться в суровую Далмацию. Потом мы перевалили через Альпы и три года назад явились отдать почести епископу Тренто. Он и указал нам дорогу в Рим.

— Сколько вас? — спросил Пико, пытаясь определить количество пришельцев в том лихорадочном движении, что возникло возле повозок, когда все с них поспрыгивали и сбились в кучу.

— Всего двести тридцать. Семьдесят мужчин, девять «половинок», остальные — женщины и дети.

— «Половинок»? Это еще что такое?

— Вот они, мой господин, — ответил вождь, указывая пальцем на несколько маленьких фигурок, стоявших в отдалении и наблюдавших всю сцену из-за юбок женщин.

Юноша заметил, что на детей они не были похожи ни одеждой, ни сложением, ни морщинистыми лицами.

Ему никогда не доводилось видеть столько карликов вместе, даже во время празднования майских календ. Все они были похожи друг на друга, словно принадлежали к одной семье. Джованни бросил беспокойный взгляд сначала на женщин, потом на повозки, безмятежно ожидающие пассажиров, и спросил себя, что же за злосчастная утроба породила этих монстров.

От вождя не укрылась гримаса отвращения, возникшая на лице юноши.

— Не знаю почему, но это уродство стало слишком часто поражать мой народ. Недоброжелатели скажут: на нас древний грех. Но клянусь, многие карлики не принадлежат к моему народу. Мы встретили их по дороге, и они захотели присоединиться к нам, наверное, потому, что необычность их внешности теряется на фоне своеобразия наших костюмов.

Вождь посмотрел на карликов, и те, словно подчинившись безмолвному приказу, шагнули вперед и встали в кружок. Потом снова, как по команде, сняли разноцветные береты и поклонились Пико, почти касаясь лбами земли. Ему подумалось, что, несмотря на малый рост, они удивительно ловкие и гибкие. Под рубашками у них играли сильные мускулы, неожиданно массивные для их сложения. Маленькие тельца вовсе не выглядели хрупкими. Создавалось впечатление, что они способны принять бой даже с рослым вооруженным воином.

Кто знает, может быть, когда-нибудь карликов станут призывать на военную службу, как сделал этот ни на кого не похожий вождь. Да и правда, кому понадобится высокий рост и физическая сила, когда поля сражений будут тонуть в черном дыму ружейных выстрелов? Возможно, войско карликов окажется проворней и успешней войска гигантов. Этим искусным фокусникам ничего не стоит научиться уклоняться от пуль.

Он оторвался от своих мыслей, заметив, что карлики так и застыли в невероятных позах, уткнувшись носами в землю.

— Прикажите им встать, — велел Пико вождю, — а то я уже боюсь, как бы они не сломались.

Пока карлики все как один выпрямляли спины, командир дозорных подозвал одного из своих солдат.

— Возьми остальных и пошарь по повозкам, нет ли каких неожиданностей. Потом я решу, что с ними делать.

На секунду глаза вождя сверкнули, но тут же лицо его обрело прежнее бесстрастное выражение.

— Мы не воры и не злоумышленники. У нас нет ничего, что могло бы угрожать безопасности твоего города. Мы просим только дать нам пройти.

Не обращая внимания на его слова, всадники пришпорили коней и поехали вдоль каравана, копьями срывая тенты и заглядывая внутрь повозок. Вдруг возле одной из них раздался крик, и что-то большое, спрыгнув на землю, побежало под колеса соседней телеги. За ним по пятам несся спешившийся всадник.

— Чудовище! — орал он во весь голос.

Пико мельком разглядел что-то вроде крупной собаки, которая удирала со всех ног, накрытая упавшим тентом. Солдат бросился следом и тут же появился из-под повозки, таща кого-то то ли за руку, то ли за лапу.

В ходе этой возни тент упал на землю, и существо показалось во всем своем ужасающем виде. Это было скопление сросшихся суставов и голов. Как будто рука великана сплющила вместе несколько человеческих тел, соединив их в диковинный неразделимый клубок.

— Чудовище! — снова заорал солдат хриплым от страха голосом и выхватил шпагу.

Инстинктивно Пико тоже вскрикнул и приказал ему остановиться. Он понимал, что им руководила не жалость, а острое любопытство. Такого юноша еще никогда не видел, и ему хотелось понять, что же перед ним такое, прежде чем уничтожить.

— Она не опасна! — услышал он рядом с собой голос вождя. — Отпустите ее!

Солдат застыл с поднятой шпагой, потом повернулся к командиру в ожидании приказаний. Существо сильным рывком высвободилось и бросилось на руки к вождю, дрожа от холода и страха.

— Отпусти ее, и узнаешь свое будущее, — быстро проговорил вождь, пряча страшилище за спину и обращаясь к Пико.

— Неужели? Да что же может знать о моем будущем это… создание? — пробормотал юноша, изумленно разглядывая сдвоенное существо.

Оно было сдвоенным во всем: вместе соединились две головы, четыре руки и четыре ноги.

Вождь быстро нагнулся, поднял с земли тент и укутал им существо. Теперь из-под покрова торчали только сросшиеся ноги.

— Она знает все. Бог наградил ее этим даром взамен на уродство! — крикнул вождь. — Я взываю к твоему милосердию. Ты выглядишь как благородный человек. И сердце твое должно быть благородным!

На Пико пристально глядели два лица с женскими чертами. Затем, прежде чем кто-либо успел что-то сказать или сделать, один рот открылся, и оттуда с придыханием полились слова на неизвестном наречии.

Вождь внимательно слушал, а когда существо умолкло, перевел:

— Мирна говорит, что ты направляешься в большой город в поисках книги, которая происходит издалека. Она и существует, и не существует. Но найдешь ты нечто иное, что тоже происходит издалека и тоже и существует, и не существует.

При этих словах Пико замер от изумления. По его спине пробежала дрожь.

Это чучело владело ключом от его судьбы? Вот уж воистину, природа компенсировала причиненный ущерб даром пророчества.

Но тут же он отбросил эту мысль. Это несчастное существо ничем не владело, оно было всего лишь жертвой, ошибкой природы. Нескончаемое сошествие на землю атомной пыли на этот раз подверглось непредвиденному воссоединению, и матрица материнского чрева дала сбой, как это зачастую случается. Обычно такие неожиданные формы природа сразу уничтожает сама. И то, что это существо выжило, неся на себе всю боль уродства, факт поразительный, но не более того.

Он крикнул солдатам, чтобы те не свирепствовали. Но выражение страха и отвращения на их лицах говорило о том, что они готовы на убийство. Пико одним прыжком встал перед копьями, загородив собой загадочное существо.

— Я граф делла Мирандола! Еду в Рим с поручением великого Лоренцо, властителя Флоренции. Приказываю вам остановиться, если не хотите, чтобы вина за злодеяние пала на ваши головы!

Ближний к нему солдат, стоящий со шпагой наготове, с минуту поколебался, потом медленно опустил клинок и поискал глазами командира. Было непохоже, что слова Пико его убедили, скорее впечатлили, как и решительный вид юноши. Слава Великолепного гремела и в Витербо.

Большой вельможа, богатый, могущественный… Если этот парень действительно едет с поручением Лоренцо, то лучше его не раздражать.

Командир еще поразмыслил, окинув презрительным взглядом толпу оборванцев, потом пожал плечами и пришпорил коня.

— Проходите скорее, голодранцы, и не вздумайте забредать в город! Если вы на самом деле идете за благословением Папы, то вам туда! — Он махнул в сторону дороги, ведущей на юг. — О чем только думают люди Папы, имея дело с такими, как вы!

Вооруженный отряд собрался вокруг командира, повернулся и удалился рысью, весьма довольный тем, что отделался от этого племени уродцев. Пико тоже собрался ехать своей дорогой, но тут одна из двух голов странного существа потянулась к уху вождя и что-то зашептала на своем наречии, а вторая не сводила с него глаз.

Он уже вставил ногу в стремя, когда его остановил голос:

— Ты был великодушен к моему народу, чужестранец. Не спеши. Мирна хочет тебе сказать что-то еще. Она понимает, что обязана тебе жизнью, хоть та и не удалась.

Существо подошло своей странной походкой, словно перекатываясь по земле. Одна из рук протянулась к юноше, с силой обхватив его ладонь. Он попытался высвободиться из влажного кольца тонких и гибких, как черви, пальцев, но Мирна его не выпустила. Пока Джованни старался вырваться, от массы сросшихся конечностей отделились еще две руки, и вторая его ладонь тоже оказалась в плену. Оба лица поднялись к нему, и четыре внимательных глаза долго смотрели на юношу, пытаясь отыскать что-то в его лице. Снова зазвучали слова на непонятном языке.

— Что она говорит? — спросил Пико, застыв от удивления.

— Тебя ждет трудный путь. Этот путь пересечет женщина. Ты увидишь ее под сводом последнего храма.

— Что это означает?

Вождь обернулся к Мирне и прошептал ей несколько слов. Та в ответ только выпустила руку Пико и отошла на несколько шагов.

— Этого она не знает. Мирна не может предвидеть дальше.

— Женщина… Я встречу женщину? — переспросил юноша, и его охватило необъяснимое волнение.

На миг он готов был поверить, что двойное существо действительно обладает нездешней силой.

— А книга? Спроси ее, видела ли она у меня в руке книгу? Ту, что открывает путь в царство мертвых! — крикнул Джованни, и в его голосе зазвучала надежда.

Но, сразу пожалев о том, что поддался слабости, закусил губу и дернул на себя уздечку коня.

— Мирна ничего больше не скажет тебе, о друг нашего народа, — сухо отозвался вождь.

Существо откатилось от них своей странной походкой.

— Спрячь ее в повозке и никому не показывай, — приказал юноша. Он злился на себя за пустые фантазии. — Я постараюсь убедить солдат, чтобы они никому не рассказывали о том, что видели, но честное слово таких людей измеряется немногими часами и количеством выпитых бокалов, — сказал он, глядя вслед удаляющемуся дозору. — А в первую очередь монетами. Поэтому проходите скорее, пока не поздно.

Вождь склонил голову.

— Я и мой народ перед тобой в долгу. Если будет нужда, приходи. Мы его вернем.

Пико рассеянно кивнул, покусывая губы. Из головы у него не выходил Тот.

Вождь провожал глазами юношу, который удалялся по следу дозорного отряда и вскоре скрылся из виду. Потом подошел к своей повозке, украшенной флагом, и исчез внутри. Мирна двинулась за ним своей катящейся походкой, поднялась по крутой лестнице и свернулась у его ног.

— Они уехали, можете выходить, — прошептал он кому-то, кто прятался в глубине повозки за занавеской.

В складках ткани показалась рука с тонкими пальцами. Потом решительно отдернув занавеску, из-за нее вышла высокая женщина с длинными золотистыми волосами, которые в свете фонаря отливали медью. Дивной красоты лицо и нос с тонкими ноздрями озаряли голубые глаза. Женщина кинула вокруг быстрый взгляд, словно желая удостовериться, действительно ли никого нет, и медленно спрятала под красный плащ кинжал, который сжимала в руке. Она подошла к вождю и глубоко вздохнула. Только теперь можно было отдышаться после долгого неподвижного сидения.

При виде ее Мирна поднялась и подкатилась к ней. Женщина протянула руку и ласково погладила ее по одной из голов. Мирна всем существом потянулась к ней, подвывая от удовольствия. Вторая голова тоже старалась подлезть под ее пальцы.

— Они ничего не заметили? — спросила женщина.

— Нет, поверили моим словам. А может, хотели поскорей от нас избавиться, — заметил вождь, указывая на Мирну, продолжавшую тереться о руку женщины. — Вашу свиту тоже никто не увидел.

— А тот юноша, что показался главным… Он ведь был не из них.

Вождь отрицательно покачал головой.

— Вы его разглядели?

— Сквозь дырку в твоей повозке, когда он подошел поближе.

— Он тоже едет в Рим.

— Красивый юноша.

— Сильный, умеет сражаться. Такой может нам пригодиться. Но он опасен, что-то знает о книге и ищет ее, хотя, скорее всего, он ищет вас.

Женщина продолжала гладить Мирну по голове, потом резко наклонилась, словно ей пришла неожиданная мысль:

— Ты ведь видела его? Что мы должны с ним сделать?

Мирна потянулась к ней, и обе головы что-то наперебой зашептали. Вождь неподвижно наблюдал за ними, ожидая, пока кончится консилиум. Мирна снова отползла и улеглась у его ног, опершись на локти.

— Что вам ответила прорицательница?

Женщина глубоко задумалась.

— У него в душе тоже пустота. И пустота эта стремится заполниться красотой форм. Ты прав, он опасен. Ему суждено пересечь нашу дорогу, и мы еще повстречаемся с ним на распутье. Тогда ему придется выбирать: или он останется с нами, или окажется среди тех, кого мы должны убить.