… И прийдут времена, и исполнятся сроки…
Театральный занавес опустится в последний раз, и автор воспоминаний предстанет пред Судьями своими, и на стереотипный вопрос, что ты делал на земле, ответит с виноватой улыбкой, но по чистой совести:
Мне кажется, что служил я – радости!..
Отвлекал от людей черные мысли, вводил их в соприкосновение с высшим и благородным, приобщал к красоте, музыкой услаждал восприимчивый слух, игрою красок радовал зрение, искусством великого лицедейства насыщал неуспокоенные сердца и соборно с ними творил легенду.
В меру данного и отпущенного мне, старался и отвлечь, и развлечь, и увести на воображаемые или действительные высоты – того, что на бедном человеческом языке именуется красотой, творчеством и искусством. И, говоря словами Марселя Паньоля, – заставить хоть на миг развеселиться тех, чья жизнь исполнена скорби и печали, или очищающими слезами заставить плакать тех, кто в убожестве своем привык только гоготать и веселиться – не в этом ли есть оправдание высокого ремесла, которое называют Театром?..
И, кто знает, может быть, и додумается Великий Конклав, на коем почила небесная благодать, и провозгласит во всеуслышание запоздалое свое признание:
Saint Jean-Baptiste: Moliere!
Святой Вильям Шекспир!
Святой и Равноапостольный Александр Островский!..
Не знаю, погладят ли меня по головке Нелицеприятные Небесные Судьи.
Но одно я знаю наверное.
– Это то, что я снова встречу своих самых заветных земных друзей: и Владимира Ивановича Немировича-Данченко, и Федора Ивановича Шаляпина, и Константина Александровича Варламова, и Давыдова Владимира Николаевича, и Константина Сергеевича Станиславского, и Варвару Васильевну Стрельскую, и Леонида Витальевича Собинова, неповторимого русского певца, и забубенную головушку Колю Ходотова…
И тут мы вместе вспомним нашу земную, суетливую жизнь, наши вагоны, наши корабли, наши успехи и провалы, и всю нашу милую театральную суету сует и всяческую суету…
Может быть, и взгрустнем по этой временной, но чудесной, расхлябанной, бестолковой земле…
А потом я услышу ангельские хоры и заранее знаю, что сейчас же подумаю:
– А какой же из них лучше? Хор Санкт-Петербургского Мариинского или ангельский, херувимский?
Мысль греховная, сравнение непозволительное, но ангелы простят и, за благодарность к прошлому, не осудят.