День сегодняшний.

— Ну, как моя протеже? — спросил я.

Алла задумчиво посмотрела на меня. Я пришел, без палева, чтоб Маринка не увидела меня. Пытался, было дойти один, без сопровождающего, но девушки на входе были непреклонно вежливы. Пришлось подчиниться столь настойчиво-улыбчивому эскорту. И вот я снова в кабинете у Аллы.

Женщина встала из-за стола, повернулась к окну.

— Знаешь, — сказала она, наконец, чуть повернув голову назад. — Жаль, что она не парень.

— Мне нисколько, — возразил я, улыбнувшись.

Алла повернулась, цепким взглядом обежала меня.

— А где она раньше работала? — спросила она.

— Я же тебе говорил, — ответил я, изображая удивление. — В магазине.

— В магазине? — повторила за мной Алла.

Я кивнул.

— А что тебя смущает? — поинтересовался я.

— Она улыбается, — ответила женщина.

— Тебя это так напрягает? — усмехнулся я.

— Нет. Мне интересно, почему человек выполняя тяжелую работу, — сказала Алла. — За копейки и уставая как лошадь, все равно улыбается?

— Ну, скажем так, до того жизнь была не очень радостной, — ответил я.

— Настолько? — слегка удивилась женщина. — Боюсь даже предположить, где она работала раньше… На рудниках?

— Почти, — криво улыбнулся я.

Алла покивала, побарабанив пальцами по столу.

— А она тебе кто? — задала она, наконец, вопрос.

— Никто, — ответил я. — Была. Теперь друг.

— Друг? — уже сильнее удивилась женщина. — Живет с тобой и друг?

— А все то, ты уже знаешь! — мягко попенял я.

— Я помню твой адрес, — возразила Алла. — А у нее такой же. Ты что, ее прописал?

— Да, — просто ответил я.

— Хм. Ну, это твое дело, — поджала женщина губы. — Но можно я тоже, как друг спрошу?

— Конечно, — усмехнулся я. — Наверно о том, хорошо ли я ее знаю?

— Да-да. Именно, — Алла серьезно смотрела на меня.

— Поверь, достаточно, — ответил я, тоже серьезно.

— Ну-ну, — нахмурилась Алла. — Ты жениться еще не собрался?

— Посмотрим, — улыбнулся я.

— Ты серьезно? — недоверчиво спросила женщина.

— А зачем мне так шутить? — спросил я ее в свою очередь.

Алла пристально поглядела на меня.

— Нет, — сказала она, наконец. — Я тебя никогда не пойму, наверно.

Я лишь улыбнулся в ответ…

— А куда мы едем? — спросила Марина, зевнув, прикрывая рот ладошкой.

Двор был еще тихим. Утро. Воскресное июльское утро. Спят еще все.

— В гости, — ответил я.

Девушка шарила глазами по стоянке, ища мой мотоцикл. Я же сказал, перед тем как пойти за транспортом, что мы поедем. Я, улыбаясь, нажал кнопку на брелке. Стоящий невдалеке УАЗ «Патриот» мигнул фарами, пикнув.

— Это твоя машина? — удивилась девушка.

Все верно, я раньше не афишировал его наличие. Я мотнул головой, приглашая садится.

Мотор сыто заурчал на холостых.

— А к кому мы едем? — улыбаясь, спросила девушка.

Кокетливо так, черт возьми, улыбаясь!

— Тут в одном маленьком городе, есть семья одна, — ответил я, заводя машину. — Вот к ним.

— Это тайна? — девушка явно со мной заигрывала!

— Да нет. Едем мы в город Артемовский, — небрежно сообщил я.

Веселость сползла с лица Марины. Что ж, примерно такой реакции, я и ожидал на название ее родного города.

— К-к кому мы едем? — тихо спросила она.

Я поглядел ей в глаза.

— К Северцовым, Марин, — уронил я слова. — Пора блудной дочери вернуться.

Девушка смотрела на меня глазами полными боли. Я включил передачу, подумал, выключил, затянул обратно ручник.

— Все будет хорошо, — сказал я, поворачиваясь к ней. — Верь мне.

Но в глазах девушки продолжал плескаться ужас. Ну что же. Настал момент, пора показать свои намерения.

Я придвинулся ближе к ней, нежно приподнял ее голову за подбородок. Посмотрел в эти глаза побитой собаки. Нет. Такая ты мне не нравишься. Ты должна быть гордой, сильной, как тогда, когда мне решилась рассказать мне о себе.

Ее губы были соленые от слез. Мягкие. А глаза сделались еще больше, после этого моего поступка. Потому как целовались мы впервые. Почему? А просто я не форсировал. Чувствовал, не надо.

— Ты поняла теперь, в качестве кого ты едешь? — спросил я, оторвавшись.

С Марины можно было сейчас ваять статую «Дикое изумление». Я улыбнулся.

— Ты такая смешная сейчас, — сказал я, не отстраняясь.

И поцеловал ее в щечку. Сел обратно за руль. Марина по-прежнему молчала, ошарашено глядя на меня. Я снова улыбнулся.

— Марин, ты бы пристегнулась, — посмеиваясь, сказал я.

Девушка в прострации вытянула ремень. Щелкнул фиксатор. Пока мы выезжали со стоянки, она тупо глядела перед собой.

— Если ты потом решишь, что это не стоит продолжать, — сказал я, руля. — То все можно отыграть назад. Но сейчас лучше пусть будет так. Хорошо?

Марина кивнула, да так резко, что я даже заволновался, чтоб голова у нее не отпала.

Пока мы ехали по городу, девушка все молчала, погруженная в свои мысли. Я тоже молчал, давая ей придти в себя.

— Я…, - произнесла она, когда мы уже выехали на трассу. — Я не знаю…

— А ты подумай, — успокаивающе произнес я. — Я же не тороплю с ответом.

Девушка посмотрела на меня. Коснулась дрожащей рукой моей руки, лежащей на руле. Так, понятно, надо сворачивать.

Машина, прошуршав шинами по гравию, остановилась на обочине. Я повернулся к девушке. Она смотрела на меня, а глаза ее были полны слез. Я протянул руку, провел ладонью по щеке.

— Судьба всегда дает нам шанс, — вдруг вырвались у меня слова, которые казалось, шли помимо моей воли.

Я просто чувствовал, что нужно говорить именно их, а не те, заготовленные загодя.

— Один мой знакомый, говорит, — продолжал я. — Что судьба, это не четко прочерченная линия. Это лишь ключевые точки. А в каком качестве ты в них придешь, зависит лишь от тебя.

Я смотрел в эти глаза. Блестящие от влаги, они… В них оживала надежда. Робкая, маленькая. Я помогу ей.

— У меня было много женщин, — чуть склонил я голову. — Однажды я даже любил.

Я вновь провел ладонью по ее щеке.

— Мне как-то сказали, что я нравлюсь за то, что не хочу врать, — да, грубая самолесть, но так надо. — Ты веришь мне?

Марина кивнула. Слеза опять скатилась по щеке. Я вытер ее большим пальцем и продолжил:

— Знай, я был с женщинами из интереса, по симпатии, по любви. Даже из-за танцев.

И теперь финальный аккорд. Пожестче.

— Но никогда я не буду. Ни с кем. Из-за. Необходимости, — я сделал паузу и посмотрел Маринке прямо в глаза и рубанул. — И уж тем более, из жалости.

Надежда, мечта разгоралась в этих глазах. Правду все же говорят, что женщины чувствуют, когда говорят от чистого сердца. А тут, куда уж чище. А теперь жахнем контрольный!

— Жалость помогает лишь слабому, — произнес я, чеканя слова. — Сильного она лишь оскорбляет.

— Но я…, - начала было девушка.

— Тот, кто смог разорвать порочный круг и вырваться из дерьма, в которое попал, — сказал я серьезно, испытующе глядя на нее. — Явно не слаб.

Я еще некоторое время смотрел на Маринку. Она молчала, смотря на меня.

— Ну что, поехали? — спросил я, наконец.

Марина в ответ лишь кивнула.

День сегодняшний.

Андрей Александрович сидел на лавке. В руке его дымилась сигарета. Его глаза скользили по ботве картошки, по грядкам, зеленеющим молодой зеленью. По бане, стоящей чуть поодаль. И ничего этого не видели.

Сегодня он проснулся рано. Пока жена спала, он оделся, вышел в огород. Еще со вчера жена наказала поставить дуги на гряду с огурцами. Поставив их, он сел на лавку. Да так и просидел на ней уже, наверно, с час. Необъяснимо гадко было на душе.

Вспомнилась Марина. Его собственные слова, чтобы она больше не появлялась здесь. Сказанные в гневе, после того, как на работе, Кабан, мастер их цеха, сказал, что он с его дочерью… Отдохнул.

Козел. Андрей Александрович сплюнул. И получил свое. Давно надо было этому гондону, морду почистить.

После он уволился. Плюнул на пятнадцать лет стажа и уволился. Не было сил смотреть на ехидные или сочувствующие лица вокруг. Без работы он не остался. И чего цеплялся за этот гребаный цех? Может, все-таки, его вина, что он тогда не смог зарабатывать нормально? Может, если бы ни его упрямство, то Мариша не покатилась бы по этой дорожке? Которая ее и сгубила…

Язык уже щипало он незнамо какой сигареты. Ладно, хоть Мишка нормально живет. Работает, жениться хочет. Только вот увлечения эти его. По лесу бегать. В эти его Поиски. И чего они там ищут? Нда…

Но душа-то болит все равно. За доченьку. Держал ее на этих самых руках. Радовался за нее. Переживал. И сам выгнал. Вроде как, не получилось. Как деталь запоротую выбросил…

— Андрей! — послышался голос жены из раскрытого окна дома.

— Ну? — не вставая, отозвался мужчина.

— А. Вот ты где. Иди завтракать, — сказала женщина.

— Иду, — ответил Андрей Александрович.

Мужчина допивал чай, когда жена позвала его из соседней комнаты.

— Андрей, — донесся ее озадаченно-встревоженный голос. — К нам какой-то джип подъехал.

— Чего? — мужчина нахмурился.

Он встал из-за стол и, подойдя к окну, увидел машину, большую. Что уже сворачивала к их дому.

— Кто это? — тоже озадаченно произнес он.

* * *

Городок был небольшим. После Екатеринбурга, движение здесь было смешным. Да и, наверно, из-за того, что выходной, машин почти и не было.

Марина, показывая дорогу, говорила отрывисто. Я ее не беспокоил. Видать воспоминания терзали.

По ее указаниям, мы заехали вообще куда-то чуть не в деревню. Одноэтажные дома, грунтовая, довольно разбитая дорога.

Дом, на который показала Марина, стоял на углу улицы. Крепкий такой домина. В палисаднике перед окном росла яблоня. Глухой высокий забор.

Я остановился перед деревянными воротами, заглушил двигатель, побарабанил по рулю. Посмотрел на девушку. Та сидела, бледная, губы вытянуты в ниточку. Нелегко ей сейчас.

— Марин, — тихо сказал я, беря ее за руку. — Надо выходить.

Та посмотрела на меня.

— Я не могу, — еле слышно отозвалась она.

— Надо, — твердо произнес я и ободряюще улыбнулся.

Что звякнуло, и ворота дома стали открываться. Из полумрака ограды появился мужчина, среднего роста, с настороженным выражением лица.

— Пойдем, — сказал я вновь, кивая на мужчину. — Нас уже встречают.

* * *

Из-за яркого солнца было не видно сидящих в машине. Андрей Александрович приставил руку к голове козырьком. Нет, не видать. Кого же это принесло?

Дверь УАЗа (блин, только по значку и узнал) щелкнула, открываясь…

… — Марина! — охнула сзади Люба.

Андрей Александрович смятенно наблюдал, как, выбравшись из машины, к ним подходит та, которую они уже практически похоронили. Она же пропала прошлым летом!

— Пап, — дрожащим голосом произнесла Марина. — Здравствуй.

Мужчина почувствовал, как против его воли, на глазах набухают слезы. В горле встал комок. Жива!

Мимо него пролетела жена, обняв дочь. А он стоял, смотрел, как они уже обе плачут, и как прирос к земле, не в силах пошевелиться.

— Здравствуйте, — прозвучал рядом мужской голос.

Мужчина посмотрел в ту сторону и увидел крепкого, даже мощного парня, уверенно стоящего рядом.

— Мам, пап, — сказала Марина, улыбаясь как-то виновато. — Это Женя. Мой…

Она немного замялась.

— Будущий муж, — с напором закончил за нее парень.

* * *

В доме было уютно. Я почувствовал это сразу, как зашел. Вот ведь как бывает, и деньги есть, и все сделано-обставлено по высшему классу. А уюта нет. Ощущение, будто находишься в офисе.

А здесь есть. Даже пахнет, как-то по домашнему. Теплом человеческих душ. О как поэтично завернул.

Когда кончились слезы и охи, нас потащили за стол. Нет, все-таки мне нравиться эта традиция. Я признаться, проголодался пока ехали. А заезжать в кафе придорожные, я отчего-то не захотел.

Пирожки с луком. Черт, как же они отличаются от таких же, но магазинских! Как говориться, с любовью сделаны! Вкусно, что пальцы откусить можно!

— Любовь Алексеевна, очень вкусно! — не удержался я от похвалы.

Женщина улыбнулась мне в ответ.

— Спасибо! — сказал я, допивая чай и вставая из-за стола. — Пойду, покурю.

Последние слова я сказал, глядя на Марину. Да прикрыла глаза…

… Я не торопился. Выйдя из ворот дома, я достал сигарету… Посмотрел на небо…

Ко мне не пришло никаких философских мыслей. Я просто стоял и смотрел на высокое летнее небо. Белые перистые облака медленно плыли по нему.

…«Мы представляли драконов, замки, птиц, зверей. Иногда облака были похожи на лица знакомых людей»…

Отчего то я вспомнил эти слова Энн. Интересно, где она сейчас? Видит ли это небо? Счастлива ли она? Я оперся плечом на косяк ворот, закурил.

Помню. Хорошие стихи. Достал пачку и, вытащил сигарету. Убрал пачку обратно. Закурил.

Шелестела на теплом ветру яблоня. Мысли как-то пропали. Я просто смотрел в небо. Странное дело, я отчего-то полюбил это дело. Что днем, что ночью. Мне нравилось вот так бесцельно шарить глазами по синеве. А ночью мерцание звезд…

Что это? Будто взгляд затуманился. Я прикрыл глаза, потер их пальцами. Вновь посмотрел вокруг. Хм. Фигня какая-то. Я с удивлением смотрел на мокрые пальцы. Слезы?

Что это со мной? Расчувствовался я что-то…

В лицо вдруг освежил порыв ветра. Символично. Будто ветер новой жизни. Поворот судьбы.

Я выкинул окурок. Сунул руки в карманы джинсов. За спиной послышались шаги. Я покосился назад.

Из дома вышел отец Марины. Он подошел ко мне, тоже достал сигарету. Видно было, что он хочет что-то спросить, но никак не решается.

— Стало быть, вы уже серьезно это решили? — наконец, все-таки спросил он.

Я кивнул.

— Да, — ответил я.

Мужчина помолчал, крутя в руках сигарету. Посмотрел на машину.

— А мы уже не надеялись, — вдруг сказал он. — Что Маришка найдется.

Я промолчал. Что тут скажешь?

— Завтра вечером Мишка придет, — снова заговорил мужчина. — Обрадуется. Он сильно переживал. Все искал ее.

Я покивал. Мужчина, наконец, закурил. Так мы и стояли. Молча. Он курил, я смотрел на дом напротив.

— Надо бы нам к вам выбраться, раз такое дело, — вновь подал голос Андрей Александрович. — Познакомиться, сосваться там…

— Не с кем, — ответил я. — Моих родителей уж нет.

Мужчина нахмурился.

— Н-да, — подосадовал он.

Мы помолчали еще.

— А вы насколько приехали-то? — спросил мужчина.

— А насколько захочется! — ответил я, чуть улыбнувшись…

* * *

— Мама спросила, будем ли мы делать свадьбу? — сказала Марина.

Я посмотрел на нее.

— А ты что сказала? — поинтересовался я.

Мы по тротуару, в тени деревьев. Просто я пожелал сходить искупаться. Ну а чего сидеть дома в такую замечательную погоду? Заодно и краткую экскурсию по родному городу своей будущей жены заказал.

— Я сказала, что мы еще не решили, — ответила Марина.

— А ты как хочешь? — улыбнулся я.

— Я не знаю, — как-то виновато улыбнулась девушка.

Мы повернули направо.

— Сейчас я покажу тебе школу, где я училась, — сказала девушка.

Мы прошли двухэтажку, старую, еще деревянную. Здание школы было исполнено в классическом, раннесоветском стиле. Двухэтажная, сбоку был пристрой. Над окнами в нем, виднелась надпись «ТИР», выложенная красными кирпичами.

— Что, реально тир? — спросил я.

— Не знаю, — ответила девушка. — Я там ни разу не была.

Школа мне показалась смутно знакомой. Крыльцо, коричневые деревянные двери. Наверно, все школы в таких городках, чем-то друг на друга похожи.

Возле школы мы повернули налево, перешли дорогу и уперлись в железную уже дорогу.

— Что-то маленький у вас вокзал, — сказал я, осматривая действительно, очень маленькое здание возле перрона.

— Нет, — улыбнулась девушка. — Это не вокзал. Это лишь остановка. Вокзал там.

Она махнула рукой, вдоль линии.

— Ага, — ответил я.

Мы перешли железную дорогу, немного прошли по дорожке и вошли в лес. Хотя скорее это был парк.

В нем под разными углами пересекались и довольно широкие и почти незаметные тропки, из поверхности которых, то и дело вылезали корни сосен, из которых и состоял этот лес. Пахло хвоей, смолой и еще чем-то. Я вдохнул полной грудью.

— Хорошо! — откомментировал я.

Пляж был диким, почти не оборудованным. Хотя лодочная станция имелась, и на глади, довольно широкой реки, виднелись яркие пятна катамаранов.

— Покатаемся? — спросил я.

Марина согласно кивнула. Улыбчивый пожилой кавказец, после оплаты сделал приглашающий жест в сторону причала, возле которого покачивалась тройка свободных катамаранов.

— Толко втарой нэ бэрите, — предупредил он. — Сламался.

Придерживая Марину за руку, я посадил ее, перебрался сам и вот уже мы выплываем на середину. Я встал, стащил рубашку, расстегнул ремень брюк…

— Хо! — выдал я, когда вынырнул. — Класс!

В два гребка я подплыл обратно к нашему плавсредству. Марина улыбалась, глядя на меня.

— Вода отличная! — радостно известил я.

— Я плохо плаваю! — сказала девушка.

Я поплавал еще, понырял с катамарана. Потом мы подплыли к берегу, где Марина тоже залезла в воду. Визгом он встретила мои действия по обрызгиванию. В ответ я рассмеялся.

Мы плавали, смеялись. Тепло, речка. Все отлично!

… Нырнув, я схватил под водой убегающую от меня девушку и, встав (мелко, дальше Маринка ни в какую, не шла), поднял ее за талию. Она, смеясь, смотрела на меня сверху.

Хмель мягко ударил в голову. Я опустил ее вниз, не размыкая впрочем, рук. Ее руки лежали на моих плечах.

Я коснулся губами ее губ. Отстранился, посмотрел в глаза…

… Сколько мы так целовались, я не отразил. Когда я в очередной раз оторвался от нее…

… — Ой! — засмеялась девушка, показывая мне за спину.

Наш катамаран, оставленный без присмотра, медленно отплывал от берега.

— О, блин! — удивился я и погреб вдогонку…

… Сдав аппарат, мы шли по берегу. Марина, с распушенными, еще влажными волосами, сейчас удивительно походила на русалку. По крайней мере, в моем представлении. Слегка затуманенном, надо сказать…

… За лесом загрохотал поезд. Через некоторое время звук приблизился. Я поднял голову, и увидел железнодорожный мост. Как-то раньше я его не заметил. Н-да, был занят!

Состав, грохоча, вылетел на мост. А я в это время соображал. Что-то не так. Как-то не по себе. Этот мост…

Что такое, а? Кольнуло что-то под сердцем. Фигня какая-то…

И вдруг я остановился, как вкопанный. Я вспомнил…

* * *

Евгений стоял с таким видом, будто его по голове огрели. Марина прошла еще несколько шагов, а потом удивленно обернулась.

— Жень? — позвала он парня.

— Не может быть, — пробормотал тот.

— Что случилось? — недоуменно спросила девушка.

Парень потер лоб. Помотал головой. Потом резко вскинул голову и посмотрел на мост.

— Этого просто не может быть, — произнес он.

— Жень? — Марина пошла ближе, с тревогой смотря на парня.

А он вдруг медленно поднял руки, так, будто кого-то поднимал.

— Твою мать, — вырвалось у него. — Охренеть.

Он постоял некоторое время с поднятыми руками. Потом опустил их и задумался, будто что-то вспоминая.

— У вас в городе есть роддом? — неожиданно спросил он.

Марина удивленная таким вопросом, кивнула.

— Пойдем, — сказал он.

— Куда? — спросила Марина, ничего не понимая.

— Покажешь, — коротко бросил парень и добавил негромко. — Вот чума!

* * *

Кто-то ввалился в дом, грохнув дверями, и от него сразу поплыли запахи. Запах дыма, леса.

— Мам! — крикнул он с порога. — Хочу есть!

Послышались шаги. В проеме двери, что вела из большой комнаты промелькнула Любовь Алексеевна.

— У нас гости, — негромко произнесла она.

— Это я уже понял, — ответил парень. — Кто приехал то?

В проеме появился крепкий парень, среднего роста, одетый в потертый камуфляж. И тут он увидел Марину. Брякнул об пол выпавший из руки рюкзак.

— Маринка, — прошептал он.

Девушка, смущенно улыбаясь, встала с дивана.

— Маринка! — заорал он и метнулся к ней.

Девушка подлетела к потолку, стиснутая в объятиях.

— Блин, я знал, что ты найдешься! — прогремел он вновь. — Мам, я же говорил тебе!

Любовь Алексеевна стояла сзади и улыбалась.

— Опа, — парень увидел меня, поставил сестру.

Несколько секунд он осматривал меня, потом протянул руку и представился:

— Михаил.

— Евгений, — ответил я, вставая.

Рукопожатие у парня оказалось крепким, но не давящим. Уверенное. Он открыто и прямо глядел мне в глаза. Черты его лица были типично деревенскими: нос не рубильник, но мощный такой, мясистый, картошкой, губы обветренные, глаза ясные, серые. Вообще такой внушительный парнишка. И можно его было принять за «деревню», если бы я не видел его движений. Всего то пару шагов он сделал, но как. Мягко. Будто втек в комнату. И это под влиянием стресса от неожиданной встречи. То есть забито на уровне рефлексов.

И еще глаза. Взгляд прямой, открытый. Но цепкий. Охватывающий такой. Подмечающий. Не деревенского увальня взгляд…

… Ближе к ночи, я вышел в огород, покурить. Положили нас с Маринкой спать на веранде.

Мысли лезли в голову, не давая уснуть. Мост, школа. Роддом. Я узнавал их. Я знал эти места. Я видел их.

Почему мне они снились? Как такое возможно вообще? Когда мы ходили по городу, у меня практически чуть не задымила крыша. Со все большим изумлением, я понимал, что воспринимаю этот город, как родной!

Город, в котором я впервые в жизни! Маринка с тревогой смотрела на мои метания. Она ничего не понимала, все спрашивала, что со мной. Если бы я мог ответить…

Добил дом. Тот самый, из сна. Картина с тремя богатырями изрядно потускнела и выцвела, но была вполне узнаваема. И лавка перед домом.

Как во сне я подошел к ней, сел, вытирая дрожащей рукой пот. Маришка стояла рядом испуганным ребенком. Сердце тяжело бухало в груди. Мысли замерли тогда, в смятении. Е-моё. Что же это получается? Что я видел в тех своих снах? Ответа не было…

… Звездное небо сияло над моей головой. Тихо потрескивала сигарета. Я стоял, смотрел на звезды. Ответы…

Может, не нужны ответы? Макс… Предел… Что случилось со мной тогда? Почему те сны, приходили ко мне?… Тишина в ответ…

… Я почему-то не удивился, когда услышал стук двери и тихие шаги сзади. Михаил вышел, встал рядом со мной. Молча.

Он тоже смотрел на звезды.

— Я ведь долго искал ее, — сказал он, наконец. — До самой осени. Излазил все овраги, в той стороне, да и вообще, почти все, вокруг города. Всех ее подружек тряс, даже того, кто их крышует нашел.

Он замолчал. Потом вздохнул и продолжил.

— Я никогда не верил, что она…, - он запнулся. — Что ее больше нет. Я чувствовал, что ей плохо, но знал, знал, что она жива!

— А потом мне сказали, что она вернется. И я верил в это, — он улыбнулся. — И она вернулась.

Я посмотрел на него, покивал. Мы помолчали. Заливался где-то в теплой темени кузнечик. Приятно обвевал тело прохладный ветерок.

— Я спросить тебя хочу, — снова подал голос Михаил. — Маринка сказала, что ты байкер?

Я слегка удивился этому вопросу. Но кивнул. Парень искоса посмотрел на меня.

— Привет тогда тебе от Макса, — проговорил парень.

Я не понял, что случилось. То ли неожиданность от такого сообщения, то ли что-то еще. Но сигарета вдруг выпала из внезапно ослабевших пальцев. Мир вокруг вдруг подернулся какой-то дымкой, голову сдавило обручем. Я хватанул воздух, грудь сдавило…

— Эй, ты чего? — донесся до меня, будто издалека встревоженный голос Михаила.

Меня качнуло, я оперся о стену. В груди заныло, будто сердце вытаскивали из груди. Я практически упал на лавку (хорошо, что она была, то бы сел прямо на землю, ноги ватными от чего-то сделались).

Медленно меня отпускало, боль голове и груди делались не такими острыми.

— Все нормально? — встревожено спросил Михаил, стоя рядом.

Я махнул рукой, показывая, что помирать не собираюсь.

— Он здесь? — спросил я.

— Макс? — переспросил парень и после моего кивка ответил. — Да. Куда же ему деваться? Мы только сегодня же из Поиска.

— Отведешь? Завтра? — спросил я.

— Без проблем, — уверенно ответил Михаил. — Слушай, а как он узнал, что ты приедешь?

— А что он сказал? — поинтересовался я.

— Да так и сказал, что дома меня ждет сюрприз, — хмыкнул парень. — И просил передать привет байкеру.

— Что вот так и сказал? — удивился я.

— Слово в слово, — подтвердил Михаил. — Я тоже тогда не понял. Так ты что, его знаешь?

— Пересекались, — кивнул я…

… Позже, лежа рядом с тихо посапывающей Маринкой, я все гонял слова Макса, сказанные, когда мы с ним расставались. Он пожал мне руку и сказал:

«Когда ты сделаешь, то, что должен сделать, мы опять встретимся. Путь все равно сведет нас».

Блин. Я поерзал на кровати. Откуда он это все знает? Кто он вообще такой? Молодой вроде парень, а такие рассуждения о смысле жизни и все такое…

И веет от этого, чем то… Чем-то очень… Очень другим… И там, в груди, сердце совсем не против этого… Даже наоборот…