Картины прошлого

Аня стояла, поигрывая веточкой. Октябрь. Недавно Выпавший на стылую землю снег, хрустел под ногами. Короткий день уже клонился к закату, завывал стылый ветер.

— Я даже не знаю, что тут сказать, — вдруг выдала она, помолчав. — Блин, терпеть не могу такие моменты.

Я тоже не находил слов. На эти три месяца, Анька стала близкой мне, но я как-то не задумывался о будущем. А в последние дни она вроде как стала избегать меня. Я недоумевал почему, пока не увидел ее с другим. Это было очень неприятно. Это было больно до безумия! Это было как удар под дых. Они шли с дискотеки, из технаря, в обнимку. Я стоял и смотрел, как они идут, он что-то шепчет ей на ухо, а она улыбается. Ну да, она же говорила, что ничего серьезного между нами нет. НО. Черт возьми, как же это больно…

Как же это больно, черт возьми! Почему опять!? Что я опять сделал не так?! Мне стало жарко, не смотря на холод. Как же так?! Вот он, ее новый избранник! Ну почему?!

Ноги, как примерзли к стылому асфальту. Когда она меня заметила, то по ее лицу сначала пробежала гримаса, как будто зуб резко заболел. Она отстранилась от парня, что-то ему сказала и пошла ко мне.

— Привет, — на ее лице пропечаталась бешеная работа мыслей.

Я кивнул, сжимая в руках пакет. Дернуло же меня пойти в магазин именно сейчас.

— Я не хочу оправдываться. Ты сам все видел, — глухо сказала она.

Я опять кивнул, не в силах вымолвить ни слова. В груди у меня поселился жуткий холод. Мне вдруг стало все равно, что она скажет. Мне стало неприятно стоять рядом. В горле запершило, слова встали комом. Она потопталась, не глядя на меня. Такая красивая, макияж подчеркивал ее высокие скулы, глаза казались еще больше, пурпур губ. Боль резанула в груди, губы сами сложились в горькую улыбку.

Мы стояли, смотрели друг на друга…

…- Я же ничего тебе не обещала, — тихо сказала Аня, как то растерянно и, отводя взгляд, вдруг яростно добавила. — Черт, чувствую себя сейчас, как наши сучки.

Анька всегда говорила правду. Вот и сейчас юлить не стала. Я опять кивнул и пошел…

… Я все сидел и смотрел в окно. Тихо падал снег, город спал, немудрено, уже далеко за полночь. И странно, но боль и что-то еще, что душило весь вечер, стали отступать. И мысли, мысли стали проходить через пелену тоски.

Я смотрел на свое отражение в оконном стекле.

Что во мне не так? Почему другой? Чем он лучше тебя?

… Через неделю, во время которой я тщательно избегал ее, я сам к ней подошел.

— Ань, — хрипло сказал я, проглотив опять подступивший комок.

Она хмуро посмотрела на меня.

— Спасибо, — блин, а как жжет еще в груди, больно, слезы даже подступили.

— За что? — бросила она взгляд исподлобья.

— Ты поняла, — холод все больше в груди и внутри режет, будто тупым гвоздем ковыряют в сердце.

Она нахмурилась еще больше.

— Ну вот, какого черта ты это говоришь? — спросила она.

— Я хочу остаться другом, — через силу улыбнулся я.

Она посмотрела на меня, по ее губам тоже скользнула легкая улыбка…

… Снег скрипел под ногами. Я не задавал вопрос, почему именно я гуляю с ней сегодня вечером. Это уже не мое дело. Она попросила, я согласился.

— Знаешь, а тогда у магазина, я испугалась, — сказала она вдруг.

— Чего? — недоуменно спросил я.

— У тебя в глазах было такое, — пощелкала она пальцами. — Злость, бешенство. Если бы я тебя не знала, то подумала, что ты меня сейчас ударишь.

— Никогда, — мне показалось, как будто железо звякнуло. — Только уроды бьют женщин.

Она вздохнула, повернулась ко мне, провела холодной ладошкой по щеке.

— Откуда ты такой? — вздохнула она. — И почему я такая сволочь?

В ее голосе явственно послышалась горечь… Странно. Будто хочет, что мы опять… Нет. Даже если и она «за», то я нет. Обрубил. Опять ворошить это? Ну нафиг…

Подходил к концу год. Чувствовалось приближение праздников, учеба у всех шла из-под палки.

Я не хотел праздников. Никогда их не любил, они мне казались обманом. Люди думают почему-то, что вот пройдет Новый Год и все перемениться, и обязательно к лучшему. Я не верил. Никогда лучше не становилось.

В один из дней, перед самым новым годом, я, уходя из технаря, увидел стоящие за углом фигуры. Я мазнул взглядом и уже было повернул, как вдруг узнал стоящих…

Возле стенки, испуганным зверьком стоял Вася, наш ботаник. Над ним нависли наш «Реальный пацан» Вова и его прихлебала «Гусь» Витя Гуськов…

…Эти два идиота все время че-то пыжились. Ненависть к ним у меня появилась сразу. Гусь, как-то «прыгнул» на меня. Сидим на информатике, а там я, так получилось, сижу на первой парте. Сзади, как обычно этот дебильный гогот. Вдруг меня сильно пихают в спину.

— Ручку дай, — сказал мне Гусь, когда я обернулся, кривя губы в нагловатой усмешке.

У меня тогда, как перемкнуло. Вот также улыбались мои одноклассники, полив водой в туалете, также кривился Усольцев, когда выбросил мой пакет в окно. Также ухмылялся Сергей, когда говорил про Аньку.

Помню, такая злость поднялась, я даже не понял, что уже бью.

Гусь закашлялся (в грудак прилетело) и тут препод зашел. Я повернулся к доске, а лицо просто пылало. Преподаватель с легким удивлением глянул на меня и кашляющего за мной Гуся.

— Ты че, сука! — послышался сзади яростный шепот. — Ты, че…

— Гуськов! — окрикнул препод. — На перемене поговорите!

Когда мы выходили после пары из кабинета, мне прилетело сзади. По ягодице и с ноги. Поджопник, по простому. Сразу же сзади раздался довольный гогот. Я медленно отряхнул штаны, а ярость просто клокотала в голове. Гусь уже развернулся, шел от меня, довольный собой, что-то показывая остальным.

Ах, какой это был пендель! В самую середку, носком. Он аж подскочил, чуть не до потолка. Не знаю, что на меня нашло. Он развернулся, а я пошел к нему, сжимая кулаки. Зубы скрипели, стиснутые будто тиски. Он почему-то начал отходить, потом оглядываться.

Я остановился и, развернувшись, пошел прочь.

— После пар, я тебя урою, козел! — завизжало сзади.

«Что же тебе сейчас мешает, олень!», — подумал я с какой-то злой лихостью.

Хотя признаться после пар я выходил с некоторой опаской. Не со не страхом. Что-то сломалось, наверно, но мне было реально по барабану, что со мной будет. Наверно, устал бояться. Но перед крыльцом никого не было…

… И вот послышался шлепок и Вася упал. Эти двое заржали и пошли. Вася растерянно сел и стал шарить по снегу. Очки. Потом он подобрал пакет и побрел прочь, даже не отряхнувшись…

* * *

«Вот не урод ли я?» — билась мысль. Я все вспоминал вчерашний вечер. Как поступить надо было? Наебнуть этим тварям надо было. Эх, мысли дельные почему-то приходят всегда позже.

В технаре я стал ходить в качалку. Надоело, до смерти надоело, быть хлипким. А времени (теперь) свободного — вагон Хотя я не сразу, ой не сразу оформил эти свои мысли в действия.

Что меня тогда толкнуло к Палычу, физруку нашему, зайти? До сих пор не понимаю. Как будто вел кто-то. Ведь и до этого пытался. Все какая-то робость, что ли нападала. А в тот раз, я не очень и помню, как дошел до спортзала. Помню к двери подошел, стоял, стоял. Вздохнул и толкнул ее. Палыч сидел за столом, ставил оценки в наш журнал.

— Сейчас отдам, — сказал он, не глядя на меня.

Следом зашла Вика Савелова. Староста наша. Недоуменно поглядев на меня, она встала рядом. Физрук вывел последнюю цифру и, закрыв журнал, повернулся к нам. Вика взяла журнал и вышла.

— Ну, а тебе чего? — спросил Палыч.

— Я… это… там, ну, записаться хотел, — пробормотал я.

Физрук взял стакан с чаем, отхлебнул.

— Куда, в партию? — сощурился он.

— В секцию, — пояснил я угрюмо, ожидая такой реакции.

Он оглядел меня.

— Так мы тут, вроде, шахматами не занимаемся, — ответил он, видимо не впечатленный увиденным.

— Я покачаться хочу, — уже почти прошептал я.

— Ты? — с недоверием оглядел он меня, и повернулся к столу.

— Ладно, — он достал какой-то журнал. — Расписание на двери. Как фамилия?

— Марков, — ответил я облегченно.

— Обувь вторая, костюм спортивный, полотенце, — сказал Палыч, записывая мою фамилию. — Иначе не пущу.

Помню, зашел я в тренажерку, там пятеро парней железо тягают. Комната квадратная, пять на пять, пахнет потом. Палыч сидит в углу на скамейке и разговаривает с Русланом, (это я потом имя узнал). Тот кивает.

— Палыч, тут к тебе — сказал парень, методично сгибая руку с гантелей.

Да, тогда я чуть не убежал. Они поржали, узнав, что я пришел качаться. Я вспыхнул, покраснел кажется даже…

… Это был конец октября. По первому разу я на утро едва встал. И как назло была в тот день физ-ра. Палыч, изверг, улыбался глядя, как я переваливаюсь, как утка. одногрупники тоже позубоскалили за спиной. Особенно Гусь конечно. Тот как затычка в каждую жопу.

Я стал ходить каждый день. Ну, а че мне делать-то еще было? В три часа пары кончаются, и делать больше мне реально нечего. Вот и тягал железо, до восьми.

В конце ноября, Палыч, зайдя в качалку, посмотрел на меня, что-то покумекал и вышел. После вернулся с тетрадью и бросил на лавку передо мной. Я как раз вытирал пот, ожидая своей очереди на штангу.

— Прочитай, — изрек он. — А то рвешь жилы попусту.

Это оказалась система тренировок, для оптимального развития мускулатуры. Весьма интересное чтиво оказалось.

Потом Палыч указал, чтобы я составил план, по этому пособию, лично моих тренировок. Очень удивился, когда я его притараканил на следующий день. Так я же ботаник, голова работает…

Ключ мне доверили, как последнему уходящему. Я стал закрывающим зала. Вахтеры уже со мной здороваться начали…

День сегодняшний

— Че замолк-то? — Вася отхлебнул пива и посмотрел поверх кружки.

— Да я качалку вспомнил, — ответил я, смахивая остатки от рыбы в мусорный пакет.

— Ну бли-ин! — протянул он в ответ. — Начали про девок, закончили железом!

— А что, хреновое что-ли было время? — глянул я на него с прищуром.

— Да нет. Хорошо, что ты тогда меня туда затащил.

Вася горделиво шевельнул широкими плечами.

— А помнишь, я тебе гантелю на ногу хряпнул? — улыбаясь спросил он.

— Тебе, конечно, весело, — скривился я. — А я потом месяц хромал.

— Ой, да ладно! — хохотнул он. — Потом сам девчонкам рассказывал.

— Надо было тебе уронить, — заметил я. — Тоже бы рассказывал ходил.

— Слушай, всегда хотел тебя спросить, как ты так баб научился убалтывать? — спросил Вася, подперев голову рукой.

— Угу. Всегда. Можно подумать ты еще не спрашивал, — заметил я.

— Не, ну понятно, ты уже говорил, как это делать. А вот где научился? — не отставал Вася.

— Слушай, а ты там водку себе не подливаешь? Что-то разболтался, а? — я преувеличено внимательно посмотрел на его кружку.

— Да ладно. Не хочешь не говори, — Хмыкнул Вася, отхлебывая янтарную жидкость.

— Жизнь научила меня, юный падаван — ответил я, наливая пиво.

— А жизнь, случайно не Аней звали? — ехидно поинтересовался Вася.

— Слушай, это мое личное дело, — деланно разозлился я.

— Молчу, молчу, — в притворном испуге, поднял руки Вася…

Картины прошлого

— Слушай, я вот все хотела тебя спросить, — сказала Аня из-за шторки. — Ты что решил монахом сделаться?

— В смысле? — недоуменно спросил Женя.

— Ну вот ты ходишь, качаться. Зачем? — голос доносился снизу.

— Чтобы сильным быть, — пожал парень плечами.

— И зачем? — Анна вышла из примерочной, с джинсами в руках.

— Чтоб не лезли уроды всякие, — буркнул Женя.

Они бродили по магазинам уже часа два. И пока еще ничего не купили. Аня тем временем пошла к продавцу.

— Держи, — вручила она Жене пакет.

— Все? — с надеждой спросил он.

— Нет. Еще туфли надо, — проворковала девушка, улыбаясь.

— Во, блин, попал, — буркнул парень.

— Не ворчи. Согласился, терпи, — сказала Анна, иди к выходу.

— Можно подумать, у меня был выбор, — пробурчал, идя следом, Женя.

— Вот именно. Выбора не было, — улыбнулась она.

— Угу, — мрачно ответил парень.

Морозец стоял крепенький, с ветерком. И Аня, прижалась поплотнее к парню.

— Ну, ты не ответил? — спросила она вновь.

— О чем? — закосил парень под непонятливого.

— Блин, че тупишь? Девушки почему у тебя нет?

Женя покосился на нее.

— Нет и нет. А что это обязательный набор? — буркнул он.

— Не выводи меня, — улыбнулась Аня улыбкой хищницы. Сытой такой пантеры. — Давай, колись.

— Да черт его знает, — честно ответил парень.

— Не хочешь или не можешь? — допытывалась девушка.

— Слушай, ну а тебе-то, зачем это? — в голосе парня послышалась досада.

— Ну, я немного виноватой себя чувствую, — с обычной прямотой ответила Аня. — Ну, после того.

Женя хмыкнул.

— Да, ладно, — успокоил он.

— Ты так и не ответил, — напомнила девушка. — Нам сюда.

В помещении пахло кожей, ровными рядами на полках стояла обувь, а продавец лет сорока, скучала за прилавком.

Аня пошла вдоль выставленного товара, а парень перевел дух…

… - Ну так что? — вновь продолжила она допрос, примеривая очередную пару.

Женя вздохнул. Не забыла.

— Не хочу пока, — ответил он.

— Ты решил в геи податься? — улыбнулась Аня. — Ладно не пыхти, пошутила я.

— Значит так, — сказала она безаппеляционно, крутя в руках туфлю. — Скоро 23 февраля, и в пятницу танцы. Ты идешь.

— Да ну, — поморщился Евгений. — Я уже ходил как-то. Не понравилось.

— Да ты сто пудов, у стены постоял и ушел! — прищурившись глянула на него девушка. — Что я тебя не знаю, что-ли?

Женя промолчал, набычившись.

— Ой-ой. Еще мычать начни! — улыбнулась Аня и посмотрев на парня, показала «козу».

Она постояла, покрутила ногой у зеркала, рассматривая одетые туфли.

— Нет, что-то не то. Дай-ка вон те, черные, — ткнула она за спину парню.

Женя повернулся и взял с полки, указанную пару.

— А эти обратно поставь, — протянула ему туфли девушка.

— Короче, есть у меня каприз, — сказала она, натягивая туфлю.

— Не пойду, — догадался Женя.

— Куда ты денешься, — прищурилась снова Аня, смотря в глаза.

— Я танцевать не умею, — попытался «отмазаться» парень.

— Ой, а там прямо все великие танцоры! — съерничала девушка.

— Все равно, — заупрямился парень.

— Слушай Женя. Не заставляй меня прибегать к крайним мерам, — Аня уперла руки в бока.

— Это какие же? — поинтересовался тот.

— Истерики, скандалы, — начала демонстративно загибать пальцы Аня. — И, конечно, печальные глаза со слезой.

* * *

— Значит, так! — почти прокричала девушка, грохот колонок сильно заглушал голоса. — Мы пришли танцевать! И мы будем танцевать!

Она потащила его на середину зала. Найдя, удовлетворившее ее место, она повернулась к нему.

— Давай! Танцуй! — прокричала она в ухо.

— Как?! — проорал тот в ответ.

— Смотри вокруг и повторяй! — она отошла и стала двигаться в такт музыке.

Женя заозирался вокруг. Все, казалось, так хорошо двигались. Он постоял посмотрел. Неуверенно (и неуклюже, сто пудов) двинулся раз, другой…

Постепенно дело пошло. Аня, ободряюще улыбалась ему, оказалось все так просто. Грохочущие барабаны сами будто заставляли руки, ноги делать движения. Он настолько увлекся, что не заметил, как Анька куда-то пропала. Поискал взглядом, нет нигде. Тут он обнаружил, что напротив него двигается симпатичная девушка…

На разгоне, Женя не сразу понял, что пошла медленная, плавная музыка. Он в какой-то растерянности остановился и заозирался вокруг. Девушка, улыбнувшись отошла к стене.

— Давай, пригласи ее, — раздался вдруг сзади голос. Мужской. Женя обернулся и увидел Руслана, одного из парней вместе с ним ходящих в качалку. Он ободряюще ему улыбался.

— Как? — пробормотал парень.

— Ну ты кадр. Подойди, протяни руку, — Руслан показал как. — И скажи «Можно вас?»…

…Женская рука лежала у него на плечах, а его ладони слегка касались ее спины.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Женя, — ответил парень в каком-то полутрансе.

— А меня Юля, — ответила девушка улыбаясь. — На кого учишься?

— Связист.

— А я на движенца, — легкая улыбка продолжала скользить по ее губам. — А на каком курсе?

— На первом.

— Ой. А выглядишь старше! — улыбнулась девушка. — Я на третьем.

Женя вымученно улыбнулся. Мысли сбивались новыми ощущениями. Вот странно. Он ведь уже держал в руках женщину и не просто, гм, а и того. Но, блин, как вышибает, а!

— О чем задумался? — ее губы почему-то приковывали взгляд.

— О тебе, — вырвался у Жени абсолютно откровенный ответ.

Привык, блин, с Анькой.

— И что ты думаешь обо мне? — блеснула глазами Юля.

— О том, что ты… — запнулся Женя, но, мысленно махнув рукой, решил продолжить в том же ключе. — Красивая.

Девушка еще больше улыбнулась:

— Так это же хорошо, что я тебе нравлюсь, — по ее губам скользила легкая улыбка.

— Да ты мне очень нравишься, — выпалил Женя, окончательно выключив голову.

Глаза Юли заметно потеплели. Улыбка не сходила с лица.

— Ты такой странный, — заметила она. — Обычно так не говорят.

— Ну а я говорю, — чувствуя, что краснеет, сказал парень. — Ведь это правда.

Музыка кончилась, и Юля сняла руки с плечь.

— Спасибо, — вырвалось у Жени.

— За что? — рассмеялась девушка.

— За танец, — серьезно ответил парень.

Загрохотали вновь колонки. Девушка, продолжая улыбаться, повернулась и куда-то пошла.

— Молоток! — хлопнула по плечу рука. Женя повернул голову и увидел Руслана…

… - Белый танец!!! — завопили колонки.

Женя, недоумевая, отошел к стене. Что это за нахрен еще?

Он увидел, что девушки сами подходят к парням и ведут их в зал. Юли он не видел уже с полчаса. Она куда-то вновь пропала, после последнего медляка. Тут он увидел Аньку, танцующую с каким-то длинноволосым парнем. Она показала большой палец, улыбнувшись.

— Можно тебя пригласить? — раздался сбоку голос.

Он повернул голову. Юля стояла, рядом с ним, ее глаза влажно блестели в свете неярких огней.

Они вышли в зал, она положила ему руки на шею, и встала очень близко. Его руки, как-то сами поместились на талию.

Певец (Меладзе кажется), пел про цыганку. Грудь девушки иногда, касалась тела парня, а ее алые губы были так близко. Чувства ударили в голову не хуже того вина, которое они пили с…

Ее мерцающие глаза неотрывно смотрели в его… а он все боялся, что она почувствует, как он напрягся, ибо его маленький друг тоже решил, что ему девушка сильно нравится.

После танца она уже привычно упорхнула, а Женя присел на лавочку. Отдышаться.

Что же с нами делают, эти женщины! В голове какая-то каша, руки дрожат, как после восьми подходов.

— Что Жека, долбануло? — лавка скрипнула под весом Руслана.

Парень молча кивнул.

— Не забудь проводить! — хохотнул он.

* * *

Снег мерно скрипел под их шагами. Юля шла, взявшись обеими руками за его локоть. Скользко. Сзади гомонил, вышедший на улицу народ, а они, не спеша, удалялись от техникума.

Лицо девушки раскраснелось на морозе, длинные волосы волной лежали на меховой оторочке капюшона пуховика.

— Далеко нам идти? — осмелился он спросить.

— А что ты устал? — весело спросила в ответ Юля.

— Наоборот. Хочу с тобой побыть подольше, — нахальство откуда-то, так и лезло.

Девушка рассмеялась.

— Минут десять идти, — сказала она.

Они свернули за угол, и голоса сзади стали почти неслышны.

— А что такое движенец? — спросил он, удивляясь немного своей смелости.

— Во первых не что, а кто, — со смехом пояснила девушка. — Это те, кто движением рулят.

— Кто куда поедет?

— Ну, примерно. Они следят за движением поездов.

— Церберы просто какие-то.

Девушка улыбнулась, но промолчала. Что-то не то сказал? Хорошее настроение начало снижаться. «Церберы, блин» — клял он себя. Нашел сравнение.

— Вон мой дом, — сказала она, показывая рукой.

— Жаль, — искренне пожалел парень.

— Почему? — блеснула улыбка.

— Слишком близко.

Они перешли через дорогу. Узкая тропинка отливала стеклянным блеском. Девушка отпустила его руку и пошла вперед. «Вот бы она поскользнулась, — пролетела мысль — а я бы ее…»

И тут его собственные ноги скользнули вперед! В груди похолодело и он с замиранием сердца, увидев носки собственных ботинок, кувыркнулся на спину. Голова с сухим хрустом, влипла в утоптанный лед, перед глазами засверкали огоньками.

Когда взор прояснился, он увидел звездное небо, и на фоне его женское лицо, наполненное тревогой.

— Ты как? — спросила она.

— Красивое сегодня небо. Звезды так близко, рукой достать можно, — ответил ей Евгений.

Так, кажется после удара, язык и мозг теперь живут отдельно.

_ Давай вставай, звездочет! — улыбнулась Юля.

Эх, как хотелось бы сейчас, прыжком, одним движением, как ниндзи в фильмах, на ногах очутиться!

Голова побаливала. Утвердившись на ногах, он отряхнулся и пощупал затылок.

— Сильно ударился? — в голосе тревога. — Болит?

— Голова не может болеть. Это же кость, — съюморил Женя.

— Да. Хорошо, что я рядом живу. А то, если бы тащить? — ответила в этом же ключе Юля.

— Ты что. Настоящие мужчины, даже без сознания передвигаются сами. Ползком, но сами, — пояснил парень, продолжая ощупывать неплохую такую шишку.

— Ладно, шутник, пойдем. А то я уже замерзла, — улыбнулась девушка.

Они зашли в подъезд, Юля обернулась:

— Ну вот, я дома почти.

— А мне еще топать до пруда, — сказал Евгений и опять потрогал ушибленное место. — Во, блин, вторая голова растет.

— Покажи.

Женя снял шапку и повернул голову. Девушка сделала шаг к нему и пощупала шишак.

— Приложи что-нибудь холодное, — посоветовала она.

— Ага, — повернул он голову к ней.

Ее лицо оказалось так близко. Она смущенно потупила взгляд, но не отошла. Женя нерешительно наклонил голову. Ее губы слегка приоткрылись.

Парень несмело коснулся ее губ своими. Отодвинулся, посмотрел в глаза, не встретил неодобрения. Уже смелее он вновь коснулся мягких губ, не смея впрочемраспускать руки. Так и стоял, согнувшись, руки по швам. А ее рука так и лежала на затылке, а вторая опустилась на плечо. Она лишь встала совсем вплотную, прижавшись всем телом.

Он оторвался, переведя дыхание, ибо все это время даже не смел дышать.

Она взглянула на него, немного смущенно глядя из-под полуопущенных ресниц.

Их губы опять соприкоснулись и он, осмелев, провел языком между губ. Потом еще. Их языки встретились, и дыхание у парня совсем пересеклось. В голову ударила волна желания, по телу пошла дрожь.

Он положил руки на ее талию и немного притянул к себе. В голове стучал пульс, ее руки будто жгли, обвившись вокруг его шеи.

Грохнула дверь подъезда. Девушка быстро отстранилась, не вырываясь впрочем, из кольца его рук. Мимо прошел мужчина, слегка улыбнувшись, при виде парочки.

— Мне пора, — прошептала Юля, мягко освобождаясь от плена рук.

Парень молча кивнул. Девушка повернулась и пошла по лестнице. Поднявшись на пролет, она смущенно улыбнулась ему и негромко сказала:

— Пока.

— Пока, — эхом отозвался Женя.

Ее каблучки застучали по ступенькам, потом раздался стук открываемой двери. «Ну все, Юля дома. Пора и мне», — подумал парень и, вздохнув, вышел в морозную темень. Звезды по-прежнему мерцали в вышине, чистой от облаков.

Он запрокинул голову и пару раз глубоко вздохнув, улыбнулся.

День сегодняшний

Я посмотрел на уже почти засыпавшего за кружкой Васю. Устали мы, таская вещи из той квартиры. Два раза пришлось через пол-города ездить.

— Слушай, дружище, а не пора ли нам на боковую? — внес я предложение.

— Да, ты знаешь, что-то я притомился, — отчаянно зевая, ответил Вася.

— Давай в комнату, на диван, я тебе там постелил, — махнул я рукой.

Вася, опрокинув остатки пива в рот, тяжело встал и побрел в гостиную. Пока я убирал со стола, оттуда уже послышалось сопение. Готов.

Раздевшись, я в одних трусах вышел на балкон. Вспомнился почему-то Вася, тот, с испуганными оленьими глазами. Уже не тот сморчок, что в начале первого курса, но… Он тогда еще не мог ответить на наглые требования наших «избранных». А они борзели все больше, глумясь над его незлобливым нравом. Уроды.

Я столько раз говорил, пошли их нахрен, он только молчал в ответ и горестно вздыхал, хлопая глазами.

Может все-таки я был не прав!? Стоило ли так ломать его, может тот Вася, был лучше?

Да нет! Какой нафиг лучше!? Каждый, кто понаглее ездил на нем, как хотел. Пол-группы прошли первый курс, только благодаря Васе. И хрен бы он стал механиком своей СЦБ, имея тот мягонький нрав. Так бы и работал за всех!

Да-а. спасибо Руслану, наставил нас с Васей на путь истинный…

Картины прошлого

Штанга с лязгом встала в пазы. Я поднялся с лавки, подхватывая полотенце, и утирая им, буквально льющий со лба, пот. Сегодня всего трое было в зале. Я, Вася и редкая теперь птица — Руслан. Апрель, у него уже диплом.

Я присел рядом с ним, катая в голове мучавший меня вопрос. Он тоже отдыхал, изредка, попивая воду из бутылки.

— Ну, говори, — пробасил он. — Вижу, что-то хочешь.

— Да не знаю, как спросить, — протянул я.

— Как есть говори, — подбодрил меня Руслан.

— Можешь драться научить? — выпалил я одним махом просьбу.

Руслан покосился на меня и улыбнулся.

— Это академический интерес или допекло? — поинтересовался он.

— Допекли, — поморщился я.

— Я так понимаю, больше ты для Васи интересуешься, — мотнул головой он в сторону того.

Я кивнул.

— Ну, блин, ты задал задачку, — потер он лоб огромной пятерней.

— Понимаешь, драться может научиться каждый, — с расстановкой произнес Руслан.

— Даже Вася? — уточнил я.

— Конечно. Но, — он подумал и продолжил. — Понимаешь, можно выучить фигову тучу приемов, отработать их. А в решающий момент не хватит решимости их применить.

Я задумался над его словами. Завис немного, так сказать.

— И че делать? — спросил я после паузы.

Руслан усмехнулся.

— Попробую объяснить.

Он оперся спиной на стену.

— Васю зови, пусть тоже слушает, — кивнул он в сторону того.

Тот сам уже подходил с полотенцем в руках. На полотенце подмигивал заяц и когда Вася им вытирался, казалось, тот подпрыгивает.

— Расскажу один случай, — начал Руслан. — Я, там, у себя, ходил в секцию по боксу. Тренер у нас был что надо, кремень. Потом многие, кто у него занимался, из армии даже писали, благодарили.

— Ну, так вот, — он глотнул воды. — Однажды после городских соревнований, два наших парня подумали, что они круты немеренно, они первые места в своих весах взяли. А на следующий день, они пришли весьма побитые. Оказалось, они пошли в какой-то бар, там разбушлатились, они же боксеры опупенные. Задели какую-то компанию, а там оказалось много парней, тоже подраться нифига не любящие.

— И че? — нетерпеливо спросил Вася.

— Да вломили им крепко, — ответил Руслан. — Степаныч их увидел, понурых таких, и сказал: Вот запомните. Бой на ринге, и на улице — это два разных боя. Во-первых на ринге один на один. А во вторых, даже таких неплохих, в общем-то, боксеров могут побить люди, которые и драться толком не умеют.

— Это как это? — удивился Вася.

— Вот и мы тоже спросили, как. А он нас поглядел и сказал, просто они могут быть решительнее, злее. Пока вы им бокс показываете, он дубину схватит и по башке даст. И не будет думать о правилах и лезть с кулаками один на один. И победит.

— Так это же нечестно, — засомневался Вася.

Руслан с усмешкой посмотрел на него.

— То есть ты хочешь сказать, что если я с тобой встану, это будет честно? — усмехнулся он.

— Ну-у, — замялся Вася, глядя на него.

— Вот и ну, — усмехнулся Руслан. — На улицах о честности говорить не будут. По башке сзади бабахнут и порядок. И пойдут пиво пить. А ты, вроде как офигенный боец, будешь в больнице валяться. Если не хуже.

Он показал большим пальцем вниз.

— Так это, что? Тебя обзывают, хватай дубину и айда? — спросил я.

— Нет, — отрицательно мотнул головой Руслан. — Пусть брешут. Не бьют ведь. Собака лает, ветер носит.

— Ну, а если кинутся? — спросил Вася.

— Тогда отоварить, да посильнее. — сжал немаленький свой кулак Руслан. — Одного приголубишь, остальные задумаются. Сильно задумаются.

— А как решить, когда уже все, надо бить? — спросил я.

— Это дело каждого. Начнут обзывать, к примеру Юльку твою, ты что терпеть будешь? — спросил Руслан в ответ.

— Нет, — от злости, у меня аж скулы свело.

— Вот! — поднял палец наш сенсэй. — Но есть проблема. Тяжело ударить человека, если раньше делал это редко. Если вообще делал.

— Вот. Ага, именно. Что делать-то нужно? — спросил я.

— Понимаешь, удар требует силы. Нет силы, нет удара. А источник силы — злость, ярость. Если ты злишься, то удар сам собой получается, — ответил Руслан.

— Ага, — вспомнил я о «друге» Сергее. — Это точно. Но как разозлиться — то? Вот Вася вообще не может.

— Пошли, — он встал и подошел к груше, висящей посередине комнаты на крюке.

Мы подошли к ней, Руслан обвел нас взглядом.

— Давай-ка Вася, ударь со всей силы, — показал он на грушу.

Тот нерешительно глянул, положил полотенце на скамейку, встал напротив груши и ткнул ее кулаком.

— Да ты че? Ребенок сильнее бьет. Бей в полный рост! — прикрикнул Руслан.

Вася потыкал еще.

— Нет так дело не пойдет. Отойдите. Покажу, как надо, — сказал парень.

— Надо сильно разозлиться, понимаете, — продолжил он, подняв кулаки. — Как будто груша, ваш личный враг, которого вы хотите убить. Самое плохое, что есть, в вашей жизни, все, что приносит боль. Пустите огонь ярости по жилам, пусть тело почувствует, что ему сейчас придется убивать. Пусть сила стекает в кулаки, пусть они нальются тяжестью.

Я с изумлением наблюдал за Русланом. Его лицо закаменело, как маска, черты заострились, взгляд просто в пол вдавливал.

Груша тяжко застонала под градом страшных ударов, с потолка где был вбит крюк, посыпалась штукатурка. Груша, под буквально размазывающимися в воздухе ударами, стала почти горизонтально земле. Довольно таки твердая ее поверхность (набита в тугую), промялась двумя ямами.

По телу побежали мурашки от испуга. Вот это мощь! Я представил, что бы было, если бы эти удары прилетели мне и судорожно вздохнул. Вася, судя по мертвенной бледности лица, тоже представил нечто подобное.

— Ну, понятно? — повернулся Руслан к нам, останавливая раскачивания груши.

Мы, не сговариваясь, синхронно кивнули. На лице этого в общем-то добродушного парня, еще сохранялась эта пугающая маска. Я думаю, если бы он сделал шаг к нам, мы бы, с визгом, дернули отсюда! В его голосе проскальзывало, что-то вроде рычания. Если бы он сейчас сказал…. что мы два конченных дауна, мы бы тоже, я думаю, согласились.

— Ну вот. Тренируйтесь, — усмехнулся он и глянул на часы. — Ух, ё. Машка меня грохнет.

Он торопливо подхватил сумку, и бросив на бегу: «Пока», буквально выбежал.

Мы нервно усмехнулись, переглянувшись. Маша была хрупкой, хоть и высокой девушкой. После увиденного, как-то не верилось, что она сможет что-то сделать этой машине смерти, двухметрового роста.

* * *

На третий день и у меня получилось. Я до того напредставлялся, вспоминая все унижения, которые нанесли мне, охаживая грушу кулаками, что когда я буквально очнулся, да именно очнулся, от какого-то припадка что ли, то был весь в белой пыли. Кулаки немедленно заныли, отбитыми фалангами и содранными (обо что?!) костяшками.

— Да, пиздец, у тебя была веселая жизнь, — прокомментировал сзади Руслан. — Я уже думал ты начнешь ее зубами грызть.

Я сделал шаг и охнул. По ногам разлилась тупая боль. Это когда я ногами- то бил?! В памяти мелькали фрагменты картинок, пролетающая вверх (тяжеленная!!!) груша и кулак, летящий в нее. И лица перед глазами, кривящиеся в презрительных ухмылках, хор голосов, выкрикивающих оскорбления. И дикое бешенство в груди. И зубов скрип.

— Нахрен. Даже я не рискну, парень, ты же озверел просто, — Руслан смотрел на меня очень серьезным взглядом.

В боку что-то, нифига не музыкально, хрупало.

— Твою за ногу, я что, и ребрами бил что-ли? — выругался я, ощупывая бока.

— Это ты уже остановился, а груша по тебе, с размаху, — немного севшим и от того сиплым голосом сказал Вася. — А тебе пофиг, только качнулся и улыбнулся. Я, блин, чуть не убежал от такой улыбочки.

Руслан только покачал головой.

* * *

— Знаешь, давай никуда не пойдем, — сказал я чуть позже Юльке, стоя на крыльце техникума. — Пойдем, посидим, где нибудь?

Та с недоумением на меня посмотрела. Оценила слегка скрюченную фигуру, потом посмотрела на лица, стоящих рядом Руслана и Василия.

— Ну и что вы с ним сделали? — с гневом в голосе спросила она.

— Мы, ничего, — едва сдерживая смех, произнес Руслан. — Он все сам.

— Вы что подрались, что-ли? — продолжала допрос Юлька.

— Можно и так сказать, — уклончиво ответил Руслан, а Вася вдруг закашлялся.

Они быстро сделали ноги, подмигнув мне, предоставив мне, самому объяснить все.

— Ну и? — с вызовом произнесла Юля.

— Я это. Упал неудачно, — наскоро сочинил я легенду. — С турника.

Девушка некоторое время глядела со строгостью во взгляде, потом немного отмякла.

— Что же, ты так падать-то любишь? — улыбнулась она.

Я сокрушенно развел руками.

— Пошли. До дому. До твоего! — заметила она мой тоскливый взгляд.

Путь, который я обычно проходил минут за двадцать, показался мне вечностью. Под конец я уже хотел ползти, отбитые ноги отказывались шагать.

— Я себя санитаркой на фронте уже чувствую, — говорила, Юля, помогая мне идти. — Придешь домой, скажешь маме, чтобы компрессы сделала.

— А мамы нет, — ответил я. — Ей путевку в санаторий дали, она уже два дня там.

На следующий день мои ноги и бок опухли, и покрылись желтовато-синим оттенком. Два дня просидел дома, благо не сессия.

— Ну ты даешь, — ворчала Юлька, придя вечером. — Зачем так себя насиловать? Упал он. Зачем полез? Ну чего ты лыбишься?!

— Знаешь Юль, ты когда злишься, такая красивая, — улыбка сама вылезла на мое лицо.

— Фу ты, блин, дурак, — покачала она головой.

Она подошла ко мне и присела на краешек дивана. Я немедленно обнял ее.

— Да ты не волнуйся, уже почти прошло, — с улыбкой сказал я.

Мое сердце заколотилось чаще, от ее присутствия рядом. Она наклонилась, целуя в губы. Глаза ее блеснули озорно. Как бы случайно, она распрямляясь зацепила локтем, хм, ну одну очень напряженную часть, сугубо мужского тела, которой, части этой, легкая ткань спортивных штанов, ничуть не мешала, скажем так, построить шалашик.

— Ой, а что это у тебя? — в словах девушки, проскакивали искорки веселья.

— Юль, блин, че за вопросы? А ты будто не знаешь? — смущенно немного буркнул я.

— Ты что, я приличная девушка, — уже почти смеялась она.

— Нет, блин, ходит тут, в коротком платье, целует, — пробурчал я. — Я же не каменный. Вот и… вот.

— Ага, — уже открыто улыбнулась Юлька и мазнула рукой по бугру на штанах.

— Юля! — взмолился я.

— А что такое? — невинно поинтересовалась она.

— Ты что, смерти моей хочешь?! — чуть не зарычал я.

Она вдруг навалилась на меня, жарко целуя в губы.

— А ты что, против? — спросила она, тяжело дыша, после долгого поцелуя.

У меня медленно крутнулась крыша от ощущения женской груди под ладонью. Клянусь, на автомате взял! Я почувствовал, как под резинку штанов скользнула шаловливая рука и кое-что там нащупала.

— Нет, — запоздало ответил я хриплым голосом, и девушка, как-то хищно улыбнулась.

— Вот и правильно. Лежите больной, принесли лекарство, — сказала она и накрыла губами мои губы…