День сегодняшний

Дождь зарядил с утра. Люди на остановке стояли нахохленные, прячась под капюшонами и зонтами. Подошел автобус, послышались щелчки закрываемых зонтиков. Опять не тот, парень поежился. Из потока вдруг вывернула ярко-алая иномарка и прижалась к тротуару, за остановкой.

— Женя! — послышался знакомый, но слегка подзабытый, женский голос.

Евгений повернул голову на крик. Ох, опть. Алла.

— Здравствуйте, — сказал он, подходя к машине.

— Здравствуй, тебе куда? — улыбнулась женщина.

Почти не изменилась за годы. Сколько ей сейчас? За сорок. Следит за собой. Уверенная улыбка, взгляд такой же жесткий. Хорошо одета. Значит, идут дела.

— Домой, — сказала Женя.

— Садись, подвезу, — махнула рукой Алла.

В салоне негромко играла музыка, что-то попсовое. Мотор мягко взрычал, повинуясь своей хозяйке.

Алла вела машину уверенно, по-мужски. Они переехали площадь Пятого Года, свернули на 8 марта.

— Ну, как ты? — спросила женщина.

— Нормально, — отозвался Женя, глядя, на появившуюся справа реку.

— Что не заходишь? Посидели бы.

Женя усмехнулся.

— Повод нужен, — сказал он. — Да и вы заняты всегда.

— Опять ты выкаешь Жень, — ее острый взгляд полоснул по лицу. — Можно подумать мы не спали в одной постели.

— Привычка, — чуть улыбнулся парень.

Они помолчали. Замигал поворот. Алла, взглянув налево, свернула на мост.

— Тебе куда?

— На старую квартиру.

— Как у мамы здоровье?

Немного цапануло за сердце. Все-таки не совсем еще очерствел.

— Ей уже хорошо, — ответил парень. — Там всем хорошо.

— Извини, я не знала, — как всегда, Алла понимала все с полуслова.

— Ничего, — успокоил ее Женя.

Алла въехала во двор. Остановившись, она посмотрела на парня. Тот не торопился вылазить, поняв, что она хочет что-то сказать. Женщина достала длинную, тонкую сигарету, прикурила, выпустив дым в полуоткрытое окно.

— Может, посидим где, по старой памяти? — предложила она.

Женя побарабанил по подлокотнику.

— Нет, если кто-то у тебя будет против…, - начала Алла.

— Алла, ты же прекрасно видишь, что у меня никого нет, — отбросил Евгений вежливость.

— Скажем так, догадываюсь, — согласилась она, слегка улыбнувшись. — Но, кто знает? Ты у нас личность непредсказуемая.

— Поехали, тогда, — сказала парень, откидываясь на сидение.

— Куда? — спросила женщина, заводя двигатель.

— Туда, где нет народа, — попросил Женя.

Шины прошуршали по гравию дорожки, ворота в заборе распахнулись и мы въехали во двор. Дачный поселок стоял возле самого соснового бора. А дача Аллы, так вообще чуть не в лесу.

— Неплохо — прокомментировал, Женя, вылазя из машины и потянувшись, добавил. — И воздух свежий. Самое то место прятаться, комфортное.

Алла усмехнулась и повернулась к подошедшей к ней девушке, нет скорее женщине, очень молодо выглядевшей. Простое деревенское платье, через плечо перекинута толстая коса.

«Сейчас если скажет — барыня, от хохота сдохну», — улыбнулся своим мыслям Евгений.

Алла покосилась на него, слегка улыбнулась и приобняв женщину за плечи, пошла с ней в дом, что-то говоря. Женщина улыбалась в ответ. Предоставленный на время самому себе, Евгений пошел в обход дома. Хорошо здесь. Хорошо жить так, почти на природе, но со всеми удобствами.

Неожиданно из-за угла ему в ноги вылетел пацан лет шести, едва не сбив с ног. Вслед за ним неслась девчушка, чуть его постарше. Рукав ее бежевой кофточки темнел мокрым пятном.

Женя опешил от неожиданности. Парнишка спрятался за него и выглядывал из-за парня, блестя озорными глазами. Девочка, не рассуждая, налетела на мальчугана, сжимая в руке длинную ветку.

— Оп-па! — перехватил «оружие» Женя, которым, скорее всего, попали бы по нему. — Что такое? Что случилось?

— Он меня обрызгал! — с обидой в голосе крикнула девочка, тяжело дыша.

— Не растаеф! — ответил пацаненок.

— Я все папе расскажу, — погрозила девочка и резко повернувшись, взметнула цветастой юбкой и гордо ушла.

— Здравствуйте, — поздоровался паренек, после ликвидации угрозы. — Тебя как зовут?

Женя повернулся. На чумазом лице парнишки застыло вопросительное выражение.

— Меня Женя, — ответил Евгений, протягивая руку.

— Максим, — важно ответил паренек, пожимая ее, а точнее вложив в ладонь Жени свою руку.

Женя осторожно пожал ее.

— Ты с бабой Алой приехал, да? — продолжил паренек допрос.

— Ага, — ответил Евгений и переспросил удивленно. — С кем, с кем?

— Бабой Алой, — пояснил Максим важно.

— Она, что, ваша бабушка?

— Нет, она баба Ала, — посмотрел на Евгения паренек. — Наша бабушка осталась там.

Он махнул рукой, в сторону половины света.

Вот это да. Алла и бабушка. Вот поворачивается жизнь! Такое я бы даже в пьяном бреду не придумал.

— Ну лано, я пойду, — паренек посмотрел за меня. — Светка ушла уже.

— Давай, беги, — кивнул Женя.

Сзади послышались шаги. Алла с улыбкой подходила к Жене:

— Ну что познакомился с детьми? — с улыбкой спросила она.

— Ага, — ответил Женя.

— Они мне не родные, — предвосхитила мой вопрос Алла — пойдем в дом…

… — О царский пир! — произнес Женя, оглядывая накрытый стол.

В комнате перед диваном на стеклянном столике, исходил паром гусь, целый, черт возьми, зажаренный гусь! Рядом стояла тарелка, скорее блюда с бутербродами из зажаренного ломтика батона, маленькой рыбки и с ломтиком соленого огурца. Еще два блюда, с горкой нарезки колбасы и сыра. Венчала все это изобилие, бутылка красного вина.

— Это из-за меня? — сглотнул Женя слюну.

— Пока мы стояли в пробке, а ты бегал за сигаретами, я позвонила Маше, — пояснила Алла. — Она настоящий ас кулинарии. Оценим?

— Со зверским желанием, — потер руки Женя.

— Садись, начинай. Подкрепись пока, налей вина. Я сейчас переоденусь и приду, — сказала женщина.

— Ага, — ответил парень, не сводя глаз с гуся.

* * *

Рубиновое вино коснулось ее губ. Евгений поставил на стол свой бокал. Странно все это. Расстались они с Аллой едва не врагами. Он помнил ее злое раскрасневшееся лицо, хищный оскал этих красивых, алых губ. Он ушел, хлопнув дверью, слыша вслед угрозы. И теперь вот, он сидит в ее доме…

Эта Алла была, какой-то странной. Чтобы она, пользующаяся всеми средствами обольщения (и весьма успешно, надо сказать) вышла к мужчине в майке и штанах! К тому же, она демонстративно не пользовалась невербальными сигналами, типа полуоткрытых губ или эффектной позы. Просто сидела, просто ела.

— Хочешь спросить, почему я так себя веду? — спросила Алла с легкой улыбкой.

— Да, — просто ответил Женя.

Алла посмотрела парню в глаза.

— Прежде, я хочу сказать тебе «спасибо», — сказала она медленно.

— За что? — тихо спросил Евгений.

Женщина помолчала, не отводя глаз.

— За то, что ты, так и не отводишь взгляд, — сказала она, наконец.

Женя промолчал, ожидая продолжения. Женщина потянулась и рукой коснулась его щеки.

— Ты такой же. Настоящий. С тобой не нужно притворяться.

Женя покосился на руку, потом перевел взгляд обратно. Алла со вздохом убрала ладонь.

— Ты сильный. И стал еще сильней, — она несколько смущенно улыбнулась. — Я себя сейчас чувствую девчонкой рядом с тобой.

Женя хмыкнул, позволив легкой улыбке скользнуть по губам. Возникла пауза.

— Знаешь, когда ты ушел, я искренне тебя возненавидела, — сказала Алла.

— И что изменилось? — спросил парень.

— Все, — она откинулась на спинку кресла. — Если бы ты тогда не уехал, я бы пошла на все, чтобы отомстить. А так, я просто тебя не нашла.

Женя тоже откинулся на спинку дивана, положив ладони на его прохладную кожу.

— А потом? — спросил он.

— А потом остыла, — ответила Алла. — Дело, которое я тогда хотела начать, из-за тебя отложилось, а потом…

Она сделала паузу, взяв бокал с вином. «Пауза для вопроса» — понял Женя.

— А я должен сказать, «что», так? — негромко спросил он.

— Ты был хорошим учеником, — немного грустно сказала Алла. — Только я упустила тот момент, когда уже мне стоило у тебя поучиться.

— Ты мне льстишь, — спокойно ответил Женя, подцепляя вилкой кружок колбасы. — Зачем?

— Знаешь, ты сейчас для меня, как плита каменная, — призналась женщина. — Неуютно немного. Контроль над чувствами, говоришь, что надо, что я хочу слышать. И в тоже время, ты не лжешь. Как это меня тогда бесило, помнишь, я учила тебя врать?

— Я могу не реагировать? — парень жестко посмотрел в глаза Алле.

— Вот, — вздохнула Алла. — Как я и говорила, ты сильнее стал. Я много раз крутила этот разговор в голове, что сказать, где смолчать. Представляла, что будешь говорить ты. Сначала мне хотелось сказать, что ты был не совсем прав. Нет сначала, пожалуй, я просто хотела поругаться. Теперь просто хочу все рассказать.

— Зачем? — спросил Евгений.

— Я не знаю, — просто ответила Алла, пожав плечами. — Если не хочешь, скажи.

— Я не могу сказать, что хочу. — Евгений уселся поудобнее. — Но чувствую, что это стоит послушать…

Картины прошлого

Я не верил глазам своим. Два! Я снова и снова шарил глазами по списку, но моя фамилия была одна и там стояла точка на моем поступлении. Точнее крест, жирный прочерк!

Рядом стоящий парень довольно щелкнул пальцами.

— Ну, что Коль, поступил? — спросил парень рядом с ним у кого-то.

— Да. Пятерка! — послышался довольный голос.

Я посмотрел на этого Колю, выбрался из толпы, что окружала листки с итогами вступительных экзаменов…

В душе поселилась ледяная пустота. Вот и все. Моя очередная мечта разлетелась вдребезги. Невидящим взором, я нашел выход и поплелся на улицу.

Все также светило солнце, и голуби пугливо ели семечки перед скамейками. Всего лишь десять минут назад, я входил в эти двери, полный радостного возбуждения, строя планы…

Посидев перед институтом, я вновь двинулся к входу…

— Нет. Мы не выдаем работы на руки, — заявила полноватая женщина, в ответ на просьбу посмотреть свою работу.

Я никак не мог поверить, что написал на «два». Этого просто не могло быть. первые два экзамена прошли на «отлично». Три месяца подготовки, куча исписанных тетрадей. Математика, физика — то, что он считал, будет труднее всего сдавать — «отлично». А русский, который я в жизни меньше четверки не писал — на «два»!

— Понимаете, я не мог так плохо написать! — сказал я.

— Готовиться надо было, — толи просто сказала, толи позлорадствовала тетка. — Мы же не зря подготовительные курсы организовываем.

Да, да. По три штуки за каждый предмет! Где взять столько денег?

Бессильно опустив руки, я повернул к двери.

— Зайдите в деканат, — сказала мне в спину тетка. — У нас же есть и заочное отделение. Там балл ниже.

Перед деканатом стояло человек шесть. Хмуро встал за последними, время теперь есть подождем…

— Да, вы можете поступить на заочный факультет, — проговорил мужчина, невысокого роста, с глубокими залысинами, брюшком и мягким голосом. — Вашего балла хватает.

— А как быть с армией? — мрачно спросил я.

— Нет, обучение на заочном факультете, не предусматривает отсрочку, — он помолчал, побарабанил пальцами по столу.

— Вы знаете, у нас организовывается новая форма обучения, — добавил он. — Дистанционная. Там есть отсрочка, так как она входит в дневные формы обучения. Но…

Он поерзал на стуле, покрутил ручку, которую держал в пальцах:

— Эта форма обучения целиком платная, — «родил» он, наконец.

Робкий лучик надежды вновь придавило черной тоской. Следующее спросил уже на автомате, зная, что не потяну:

— Сколько?

— Ну, для вашей специальности — двенадцать тысяч, за семестр, — промолвил мужчина.

— То есть двадцать четыре в год? — мрачно подвел я итог.

— Да именно так, — как-то радостно ответил тот.

— Спасибо, я подумаю…, - сказал я на это.

Я шел по улице, думая как теперь быть. Двадцать четыре штуки! Где взять эти деньги? Идти работать? Куда? Надо за три месяца заработать хотя бы двенашку. Справки о зачислении дают только после оплаты семестра. Где столько заработать?! А осенью с военкоматом уже разбираться. Потерпеть год? Заработать? Официально идти работать нельзя, армия. У частников на жратву бы заработать. Дьявол!

Тут я вспомнил, того парня, что сдал русский на пять. Ну вот, как!? Как, сука?! На его холеном личике ни намека на интеллект! Одет хорошо, видно, что бабки у родителей есть. Вот он бы легко потянул эти двадцать четыре штуки. Но почему тогда ему повезло, а мне нет?

Ага! Ну конечно! Это же он передо мной сидел, блять! Я не знаю, как он там написал, но листок он сдавал в отдельную стопку. А я то, по доброте душевной, стоя за ним, решил бросить в ту же стопку. Но мне показали на соседнюю.

Вот, ну нахрен ему эта пятерка?! Поступи на платное, бабло же есть. Не уроды, купили оценки и на бесплатный пролезли. «Не выдаем на руки» — передразнил он мысленно ту тетку. Конечно, как объяснить, что ты «два» поставил тому, кто нормально написал?

Курсы, твою за ногу. Везде суки, на бабло ставят! В глазах набухли слезы обиды…

* * *

— Ну, и что теперь будешь делать? — спросил Вася, сидя на диване.

— В армию собираться, — ответил я. — Мне не собрать столько денег.

Вечером я зашел к нему. Благо его матушка была еще на работе. Дежурила в больнице. Она бы вряд ли одобрила наши посиделки с пивом.

— Слушай, — Вася заговорщически наклонился. — А хочешь отсрочку на год?

— Это как? — мрачно поинтересовался я, посмотрев на него исподлобья.

— Поговорю с мамой. Сотрясение там или перелом. Она же у меня травматолог, меня уже совсем отмазала, — похвастался Вася.

— А меня может, это? Совсем? — спросил я.

— Я не знаю — погрустнел Вася — тебе же не надо белый билет?

— Это что такое? — удивился я.

— Ну, там из дурки справку, или от нарколога, — пояснил Василий.

— Нет, конечно! — мотнул я головой. — Нахрен мне такие санки!

— Ну вот. Меня-то так, через знакомых каких-то. Кто-то там чего-то был должен, — со вздохом пояснил Васек.

— Ладно, фиг с ним, — сказал я. — Мне хотя бы на год. Денег заработать. А там из инста справку принесу.

— Лады, — кивнул Василий.

Вася подставил бутылку, и я стукнул по ней своей.

Вася забежал на следующий день. Я валялся на диване, пытаясь читать, но дурные мысли сбивали на пессимистическую волну. К двери, когда зазвенел звонок, я бежал, чуть ли не с радостью.

Вася ввалился в квартиру и затараторил с порога:

— Я поговорил, мама сказала, что сделает справку. Вот. Через неделю, все будет. И тут еще.

Он порылся в кармане и вытащил бумажку и подал мне.

— Это что? — спросил я.

— Ну, ты же, это, тебе работу надо. Вот читай, — ткнул он в бумажку.

«Алла Владимировна», телефон, адрес. Я вопросительно посмотрел на него, прочитав написанное.

— Я спросил еще и про работу, — пояснил Вася. — Вот мама дала. Какая-то ее знакомая.

— И что надо делать? — спросил я.

— Слушай, я не спрашивал. Сходи сам узнай, ага?

— Ага. Спасибо, — ответил я…

… Алла Владимировна оказалась женщиной лет примерно тридцати с хвостиком. Среднего роста, и довольно привлекательная. И лицом и фигурой. Тонкий, «классический» нос, безупречный абрис губ, высокие скулы, прическа явно не самой делана. Бизнес-леди, в общем. Скептически посмотрев на меня, словно рентгеном просветив, когда я зашел в ее кабинет, она поинтересовалась:

— Евгений?

— Да, — ответил я, чувствуя, как сердце уходит в пятки.

— Ну что, какую ты ищешь работу? — спросила она.

Я чертыхнулся про себя, заметалась по голове мысль по поводу ответа.

— А что есть выбор? — вдруг неожиданно даже для меня, вырвался вопрос.

Женщина испытующе посмотрела на меня. Довольно таки просторный кабинет, отделанный по модному сейчас стандарту «евроремонт», вдруг будто стал давить своими белыми стенами.

— У меня есть одна вакансия — подсобный рабочий, — медленно сказала она, приподняв тонкую дугу брови.

— Я…, - тут я запнулся. — А какая зарплата?

— Ну, — она встала, подошла к окну. — Три, четыре тысячи.

Сердце мое на секунду замерло. Отказаться? Но Васькина мама же пробивала, она мне еще справку делает… Откажусь, а та женщина жесткая, вон как сына строит. Может это оплата, услуга за эту справку?

— Я согласен, — произнес я и почувствовал, как екнуло в груди…

* * *

Забросив последнюю партию полотенец в стиральную машину, я в изнеможении плюхнулся на стул, стоящий рядом с обшарпанным столом. Михалыч покосился на меня и пододвинул стакан с чаем. Отхлебнув крепкого, горячего напитка, я откинулся на спинку стула. Осталось дождаться, пока полотенца постираются и можно идти домой.

— Ты пей, пей, а то остынет, — пророкотал Михалыч, смоля папиросу.

Не в силах ответить, я кивнул.

— Загоняет тебя эта баба, — проворчал он. — До тебя двое работали. Так даже они уволились…

Голос Михалыча убаюкивал. Я сидел, борясь со сном, в глаза, блин, хоть спички вставляй…

Пришел в себя я резко, будто вынырнул. Блин. Нифига себе, прикрыл глаза! Уснул! Стиралки пикали, сообщая о конце стирки. Развесив в сушилке полотенца, я наскоро ополоснулся под душем и, кивнув Михалычу (он тут сторожем и истопником подрабатывал), поплелся домой. А на выходе уже меня окликнула она, наш суровый босс.

— Евгений, зайди ко мне! — пронеслось по коридору.

— Значит так, Евгений, — сказала она, пристально глядя на меня. — Я вижу, ты справляешься со всем.

Она испытующе посмотрела мне в глаза. Я ощутил слабый, из-за усталости, внутренний протест, женщина неспеша отвела взгляд.

— Я решила поднять тебе зарплату. Но есть одно но, — сказала она.

Она тщетно пыталась что-то добиться от моего ошалелого мозга. Уже две недели пашу как проклятый, а кажется всю жизнь. Но после первых трех дней, она так же вызвала к себе и спросила, не тяжела ли моя доля.

Я, весь день, думающий, а не послать ли это нахрен и почти решивший уйти, вдруг почувствовал, как откуда-то из глубины поднимается волна ярости. Этот тон, насмешливо-унизительный, легкая презрительная улыбка, торжество в глазах. О, как же я ненавидел, когда на меня так глядели! Сколько раз я ничего не мог сделать! Ну, нет!

Удивил я ее тогда. «Что вы, мне нравится работа» — сказал тогда я, распаляясь какой-то холодной злостью.

Вот и сейчас, волна той эмоции будто смыла всю усталость. Я почувствовал какую-то веселую упертость. Что же за новую пакость мне уготовили?

— С завтрашнего дня, помимо того, что ты уже делаешь, ты будешь должен убираться в залах, — с какой-то радостью сказала она. — Полы там помыть, тренажеры обтереть.

— Хорошо, Алла Владимировна, — легко сорвалось с губ.

Фиг вы дождетесь, что я уйду. Ползать буду, ночевать здесь, но останусь.

Женщина немного удивленно, посмотрела на меня.

— Тогда все, иди, — качнула она головой.

Я вышел из здания фитнесс-центра, которым и управляла Алла, и, чувствуя еще не отпустившее веселье, двинул пешком.

«Конечно, уберусь!» — думал я, вспоминая, как мне объяснили то, что я буду должен делать в первый день…

… - Значит так, — говорила Алла, идя по коридору. — Люди приходят сюда позаниматься. Соответственно потеют. После занятий каждой группы, ты должен убрать все полотенца, коврики для упражнений, проветрить. Полотенца в стирку, потом покажу, где они сушатся, коврики помыть, потом просушить. До начала следующих занятий, разложить в зале чистые коврики и полотенца. Вот и все по залам. Понятно?

Я кивнул головой.

— Повтори, — настояла женщина, останавливаясь.

Я повторил ее слова, она кивнула и пошла дальше.

— Тут у нас сауна, там душ, — тоном экскурсовода продолжила Алла, указывая где, что. — Бассейна, жаль, нет. Но котельная своя. Дрова во дворе. За день нужно нарубить норму на завтра и сложить у печи. Михалыч покажет где…

Фитнесс-центр был бывшей баней, правда, основательно перестроенной. Корпус с залами для занятий, рядом здание маленькой котельной, там же и все хоз. помещения. Вроде все недалеко, но за день так набегаешься, к вечеру ног не чуешь. Так и работал…

* * *

Сентябрь пролетел незаметно. Я как-то втянулся в работу, уже не так уставал, даже разработал свою схему, как все сделать быстрее, исключая лишние телодвижения. Например: стирать все полотенца стал только вечером, пока они стирались мыл пол в залах, ну и еще кое-что. Начальница в мою работу не влазила, только вот времени у меня ни на что не оставалось. Да и честно говоря, зачем мне это время? Девушки нет, Вася тоже устроился работать, на «железку», и с утра до ночи пропадал на своих перегонах.

По вечерам я частенько стал оставаться с Михалычем погутарить. Вот интересной судьбы человек. Вышку имел, даже работал в каком-то НИИ, геолог, по стране поездил. Даже посидеть в местах не столь отдаленных успел. Но мне интереснее всего было слушать его про похождения по женской части.

— Понимаешь, — говорил он. — В каждой женщине есть струнка. Дерни за нее и она твоя.

— А деньги? — спрашивал я.

— Эх, парень, что деньги? — махнул рукой мужчина. — Это молодым кажется, все в деньги упирается. Сколько раз видел, приедут нефтяники, деньги из карманов выпадают. Покутят, погуляют само собой. Только я так скажу, что за удовольствие знать, что спят с тобой за бумажки? Нет их и все. В спину плюнут и уйдут.

Он затянулся папиросой.

— Нет, не то это, — его глаза сверкнули, какой-то молодой лихостью. — А вот коли, баба не каждого к себе пускает, за которой походишь, подобиваешься, вот то и есть самое интересное.

Его плечи расправились, и я с удовольствием понял, что этот пожилой человек и мне может фору дать. Передо мной сидел человек, который понял что-то в этой жизни. Хищник, охотник, сильный и матерый волчище. Такое вот брутальное ощущение.

— Как ведь выходит, — продолжал он. — Работает, работает человек. Заработал деньгу, женился даже, детей само собой завел. А жена его пилит, давай, давай. Дети потом тоже требуют. Вот он бедный, либо на работе пропадает, домой идти не хочет, либо в гараже сидит с такими же. А все от чего? За деньги купить жизнь пытался. Жену красивую, чтоб не стыдно было, квартиру побольше, шмотки.

Мужчина затоптал в пепельнице папиросу и прикурил новую. Выпустил облачко дыма.

— Оглянется, а жизнь то мимо прошла, — Михалыч усмехнулся. — Потом, кто во все тяжкие пускается, кто вешается, кто вены режет. Кто просто пить начинает. А все от чего? А нет рядом того, кто поддержать может, слово доброе сказать. Живут с кем попало, без души. Выгоду все искали.

— Слушай, Михалыч, а ты то женат? — решился я на вопрос.

Тот хитро посмотрел на меня, прищурив глаз.

— А то, как же, — прищурился он хитро. — Аккурат после лесоповала моего и встретил. Мне тогда за тридцать перевалило. Вот и живу с тех пор, со своей Аннушкой.

— А это, ходить то налево, не ходил? — обнаглел я в конец.

— Зачем, паря? — усмехнулся Михалыч. — Я уже к тому времени нагулялся. Дурь уже повыбило. Ежели человек по сердцу, сто раз подумаешь, стоит ли. Это как по живому резать. Так — то. Ребенок вот только один у нас вышел, но внуков, зато, трое. Вот я сейчас здесь и сижу, помогаю. Сын ругается, но как к внучатам без подарка идти?

* * *

— Евгений, а почему вы мне не сказали, что там было закрыто? — ядовито — любезным голосом поинтересовалась Алла. — Сегодня мне пришлось краснеть перед клиентами.

Я стоял просто охреневший. Вот, так да! Это Алена двери захлопнула, ей ничего, а я попал!

— Впредь, будьте любезны, если не успели с вечера, делать утром, — продолжала выговаривать мне начальница. — До прихода групп!

Она смерила меня взглядом. Что, почему глаза не прячу? Да потому что не виноват я!

— С вас пятьсот рублей штрафа, — сказала она, внимательно смотря на меня.

Мой подбородок вообще полез вверх. Ожидаешь моей реакции? Может еще и заявления? Не дождешься!

Алла Владимировна прищурилась и ушла к себе.

«Ну, Аленочка, сволочь, я те устрою танцы с бубнами», — думал я, идя в кочегарку.

* * *

Тихо потрескивали дрова в печи. Ночью лишь поддерживалась минимальная температура, пар-то не нужен. На столе стоял пузырь беленькой; две мутные, стеклянные стопки, банка с солеными огурцами, пол булки хлеба и рядом отрезанные куски. Банка соленой сельди стояла закрытой. Колбаса тоже осталась целой. «Дома съешь» — сказал Михалыч на мой немой вопрос.

Я скривился, выпив только что стопку. Ну, гадость! А Михалыч выцедил медленно, как воду. Вот что значит опыт. Мужчина наткнул на вилку огурчик.

— Не, моя лучше делает, — сказал он, схрумкав овощ.

За окном уже наступила ночь.

— Не ходи домой-то — посоветовал Михалыч — там вон за дверью, на топчане, приляжешь.

Я кивнул. Как-то резковато получилось. На голодный — то желудок, да под усталость, мне было уже весьма хорошо. Но сон еще не бил в голову.

— Вот смотрю я на тебя паря, — зарокотал опять Михалыч. — Вижу в тебе злость, хорошую такую злость, упертость. Другой бы давно плюнул, а ты уперся и пашешь. Для чего?

— Я ж говорил. На учебу коплю, — немного заплетающимся языком ответил я.

— Вот, — поднял Михалыч, желтый от табака палец. — Цель у тебя есть, важна она тебе, не отпускает мысли-то. А если бы не учеба, стал бы терпеть?

— Не знаю Михалыч. Вообще бы не пошел наверно, — признался я.

— Вот то-то и оно, — сказал он. — То-то и оно.

Он замолчал, разминая в желтых, прокуренных пальцах папиросу.

— Михалыч, так мы о другом поговорить хотели — не вытерпел я.

— Так это тоже по делу, — не согласился он. — Важно ли чего добиваться? Главное, насколько ты этого хочешь. Не в голове, а в душе желание должно рождаться. Тогда и силы находятся. С женщинами также. Если глазами выбираешь, разочаруешься потом. Душой надобно.

— И что, каждую душой? — усомнился я.

— Конечно, — кивнул мужчина. — Искренне нужно захотеть. Бабы, они же притворство за версту чуют. Если не душой выбирать, это как в нужник сходить, да с кулаком полюбиться.

Я даже немного покраснел от таких слов. Михалыч улыбнулся, глядя на меня.

— Каждую любить что-ли? — буркнул я.

— Любить дело хорошее, — опять согласился он. — Только ежели любишь, жениться захочется.

Чиркнула спичка по коробку, заплясали по углам причудливые тени.

— Просто нужно, — продолжил он. — С душой подходить. Женщину видеть, а не утеху постельную. Тогда она сама к тебе потянется. Если не пустышка, а настоящая.

— Что значит не пустышка? — спросил я.

— Когда баба огонь, с характером, с такой и в постели не соскучишься, — усмехнулся Михалыч. — А когда ветер в голове, одну мыслю, гоняет, как замуж выйти, из угла в угол, та и в кровати бревно, да и скучно с ней.

— Что же, только умных выбирать? — заинтересовался я.

— И умные бывают дуры дурами, — не согласился мужчина. — Это как теперешние, что хотят, как мужики быть.

— Феминистки что-ли? — вставил я.

— Эти самые. Ты наливай, давай, — показал он на стопки. — Душой черствеют, голову себе забивая, бреднями этими. Мужской власти желают, а женскую силу теряют. Потом каются, виноватых ищут. Заигрываются, а потом когда повзрослеют, за голову хватаются. А время ушло. Подруги уже с внуками водятся, а они как дерево в поле. И молния лупит и ветер гнет, ломает. А корни-то сгнили, и плодов нет. Да само-то дерево корявое, ни на доску, ни на дрова негодное. Падает и сгнивает без толку.

Он махнул налитую стопку и похрустел огурцом. Закурив новую папиросу, он продолжил:

— Запомни, женщина, она властью огромной владеет. Если умна, так все мужики вокруг прыгают и квакают, как ей надо. Они с молоком уменье то впитывают.

— Это как? — удивился я.

— Вот смотри, вот сидим мы здесь, — задумчиво проговорил Михалыч. — Хотя нет. Вот вспомни, сидишь, вокруг одни мужики.

— Ага, — кивнул я.

— Тут девка заходит. И что? — показал он руками женский силуэт.

Я задумался, вспоминая.

— Понял, — ответил я, выныривая из памяти. — Все начинают перед ней выеживаться!

— Вот, она и есть, власть женская, — ткнул пальцем Михалыч. — То титьку под взгляд подставит, то спину выгнет, то по ноге проведет, а коли в юбке, так и краешек невзначай приподымет.

— Точно…, - сказал я ошарашено.

Как все очевидно!

— А ты спроси, думает она о том? — улыбнулся Михалыч хитро. — Нет, все само собой получается у них. А сможешь видеть это, не поддаваться на знаки, то увидишь, как злиться будет.

— И что дальше? — с интересом спросил я.

— Ну, тут, как сам решишь, — развел руками Михалыч. — Ежели желание будет, можно поймать на этом, интерес разбудить. Но можно и из себя вывести, разозлить не на шутку. С чего бабы, когда стареют, так бесятся? Власть теряют свою.

— И что все? Так просто?! — воскликнул я.

— Нет, паря. Это лишь начало, — отрицательно кивнул головой мужчина. — Это как охота. В этих делах, один изображает охотника, а другой добычу. И в этом весь интерес. Коли смог охотник добычу перехитрить, то его власть, а ежели добыча охотника, то крутит им как хочет.

— И как перехитрить? — поинтересовался я.

— Вот тут все и дело, — чуть нахмурил брови мой собеседник. — Нужно нащупать слабинку-то, струнку ее. Да поиграть на том. У каждого человека такая струнка имеется. Через нее любым управлять можно. Кому денег надо, кому славы, кому семью. А кто-то власти хочет, больше жизни, но то уродцы, им власть все заменяет потом, им ее все больше надо.

Михалыч затянулся папиросой и продолжил:

— А женщины… Я вот, к примеру, никогда не пытался из себя лепить никого. Вот он я, такой, какой есть. Не нравлюсь, скажи уйду. А то начнут гнуть из себя героев, а до дела дошло и пшик, только запах дурной и остался.

— Так как, все же, струны-то эти искать? — допытывался я.

— Ну, глаза-то тебе для чего дадены? — сделал легкий жест в мою сторону мужчина. — Смотри. Еще и ухи есть. Смотри, слушай, кто перед тобой, что говорит. А то распушат хвосты, да балаболят без умолку, ровно тетерев на току, ничего вокруг не слыша, и не замечая. Ладно, наливай!

В стопках забулькала прозрачная жидкость.

— Ну вот, к примеру. Алена эта. Что у нее за струнка? — продолжил я после паузы.

— Что ж ты так далеко то? Ты вот, к примеру, о себе знаешь? — с ехидцей сказал Михалыч.

— И что обо мне? — немного насупился я.

— Ты чувства в узде держать норовишь, — ткнул в меня пальцем мужчина. — Не любишь, когда тебе помогают, али жалеют. А вот и струнка твоя, справедливость. Все ты терпеть будешь, но тронь за это, и отпустишь ты хватку, влезешь в драку. На том тебя и поймать можно. Иной сделает тебе на копейку, а взат рубль требует. И ты зубами скрипишь, а делать будешь.

— И что делать, когда со мной так поступают? — нахмурился я.

— Возьми, объясни ему, — пыхнул папиросой Михалыч. — Разложи по полочкам. Вот то, вот это. А потом предложи оценить, по справедливости, имеет ли он право требовать с тебя Луну, коли сам, тебе, лишь камешек дал.

— А если скажет, что может? — не унимался я.

— Дурак значит, — немного резко ответил мужчина. — Умный не захочет такого товарища, терять, который по закону Правды живет. От которого подлости ожидать не надобно. А дурак требовать начнет, свои заслуги раздувая. Дело с таким иметь, все равно, что могилу себе рыть. Такой лишь для себя живет, так дураком и помрет…

День сегодняшний

Алла сидела, откинувшись на спинку кресла, но как-то так, что казалось, будто на ее плечах неимоверный груз, что давит ее к земле и даже не вздохнуть толком. После моего согласия на рассказ будто слетела шелуха, и передо мной сидела не успешная бизнес-вумен, а просто баба на четвертый десяток. Даже глаза, будто наждачкой потерли, стали какими-то тусклыми и безжизненными.

— Знаешь, я долго не могла понять, почему ты отказался. Ты ведь и раньше спал с клиентами. А тут такой отказ…, - начала Алла.

— Я спал не с клиентами. А с женщинами, — резко пояснил Евгений.

— Я помню эти слова. Боже, сколько раз я их вспоминала! Я же тогда пообещала этой Галине. Пообещала тебя. Она потом все припомнила. Мне пришлось напрягать многих людей, столько денег отдать. Ох, и зла я была на тебя, — Алла тяжело вздохнула.

— Интересно, отчего ты поменяла мнение? — поинтересовался парень. — Обычно такого не бывает.

— Мне просто объяснили. Много раз. Что я дура, — грустно усмехнулась Алла.

— Кто если не секрет? — поинтересовался вновь Женя.

— Не секрет. Вместе с тобой ушел Михалыч. Он, правда, дурой не назвал, — по губам женщины скользнула горькая усмешка. — Сказал, что я потеряла душу, продала ее. Я тогда так на него наорала, а он лишь улыбнулся, заявление на стол и вышел.

— Да, Михалыч, это зубр. Ему оры до лампочки, — покивал головой Евгений.

Алла сделала глоток вина.

— После пришла Людмила. Поинтересовалась тобой, куда ты пропал. Ну я ей и рассказала. Вот она назвать меня дурой не постеснялась. Больше она ко мне не ходила, — потерла виски женщина.

— Люда — баба железная. За словом в карман не полезет — прокомментировал парень, с легкой улыбкой.

Алла поежилась, как от холода.

— Следом, буквально в тот же день, заявилась Вика. Эта соплячка даже угрожала мне, папой пугала. Та не только дурой назвала. Но никаких действий все же не было потом. Мне интересно, это ты отговорил? — спросила Алла, посмотрев на меня.

— Нет меня долго не было. Год. Скорее всего отец ее. Серьезный мужик, — ответил парень, покивав головой.

— Да, наверно, — безэмоционально проговорила Алла. — Но больше всего меня удивила Вера. Эта интриганка, стерва каких еще поискать, и та встала на твою сторону. Не на нейтраль, а на твою! — Алла кажется, до сих пор удивлялась этому факту.

— Вера, талантливый человек. Она мне свои пейзажи показывала, просто шедевры, — ответил Евгений.

— Она недавно выставку делала, — вставила Алла.

— Я знаю, ходил, — Евгений взял с подноса бутерброд.

— Мы с тобой на минут десять разминулись там, — посмотрела на парня женщина.

— Вера была просто счастлива, — покивал головой Евгений.

— Да сбылась ее мечта, — кивнула Алла. — Потом явилась, где-то через неделю, Надежда Ивановна. Слушай, ей тогда за пятьдесят было, неужели ты с ней тоже?

— Алла, ты что думаешь, я офигенный ебарь? — грубовато ответил Женя.

— Но тогда я не понимаю как? — поинтересовалась женщина.

— Она учила меня танцевать вальс, — пожал плечами Женя.

— Надо же, вальс. Никогда бы не подумала — удивленно пробормотала Алла.

— Но все же ты права. Все-таки я ебарь. Танец так возбуждает, — протянул парень.

Алла поперхнулась вином, и неверяще посмотрела на иронично улыбающегося парня:

— Да, ты меня продолжаешь удивлять. Ты не шутишь?

— Женщина, если она женщина, и после пятидесяти привлекательна, — развел руки Женя. — А еще и очень опытна.

— Мда. Странный у нас разговор получается. Таким я его точно не представляла. Думала, выскажусь, а там… — она махнула рукой и продолжила:

— Но больше всего меня удивила Алена. Я ж думала, она тебя ненавидит. Но прошло две недели, она вернулась из отпуска. И ее первый вопрос был, а где ты? — она посмотрела на Евгения. — Что и с ней?!

— Она глубоко несчастный человек. Была, — хитро сощурил глаза парень. — А как она готовит!

Он мечтательно закатил глаза.

— Я тогда не досчиталась персонала, — продолжила Алла. — Михалыч, Алена, Юля. Байкершу-то нашу, ты, чем взял?

— Скоростью. Встречаясь с ней, я оставлял голову дома, — усмехнулся Евгений.

Алла покачала головой и, подавшись вперед спросила:

— Но как, ты вот скажи, как, ты умудрился спать с ними всеми, и ни разу не было конфликтов?

— Я и с тобой спал, — заметил Евгений.

— Ну, то я. Я думала, что это я с тобой сплю, в смысле пользуюсь, — сказала Алла, хмыкнув.

— Вот и остальные так, — вздохнул парень. — Я же в мужья не набивался. Как впрочем, и в секс-игрушки. Все понимали, что если что я рядом, помогу, чем смогу. В том числе и постелью. Я буду спать с ними, и любить именно их, а не обложки с журналов или их образ, маску, которую они носят. Скажи, тебе было плохо после меня?

— Нет. Но я то полагала, затащила в постель чуть не невинного юношу, — не поднимая глаз, ответила Алла.

— Знаешь, я никогда не был тем, кого вы все хотели бы видеть, — сказал Евгений, пригубив вина. — Я был собой, просто разным…

* * *

… Работа на ресепшене, это не фунт изюма. Знать нужно буквально все. Кто, где занимается, во сколько кому нужно придти, привычки оригинальных клиентов, где начальство, где кухня… И даже почему сегодня плохая погода, если по телевизору передали хорошую.

Я уже и забыл когда последний раз с Михалычем сидел. Зато практики в плане «струнок» людей, хоть лопатой отгребай.

Вот клиент пришел, да еще не дай бог, богатый. Ты должен увидеть, какое у него настроение, если в первый раз, то вообще уровень его финансового состояния, составить краткий портрет, который позже нужно рассказать начальнице, чтобы она сравнила со своим впечатлением.

Клиент всегда прав! То есть нужно предложить не то, что ему надо, а то, против чего он не возразит. И не дай бог, не будет быстрого результата!

В первый месяц работы в новом качестве, я частенько вспоминал прошлую должность. Там уставало только тело. Теперь еще и голова отваливалась.

Предложение начальницы на эту должность, застало меня врасплох. Я уже настроился на труд в прежнем качестве, принеси-подай. И тут такой пассаж. Но здесь зарплата просто в разы больше. Впрочем, как и работы. Кипа бумаг нагоняла просто вселенскую тоску. Причем (я понял это позже) такой режим работы и нагрузка, делались, только для меня любимого. Остальных «ресепшенеров», Алла так не прессовала. Девушки, Вика и Люба, что работали в другой смене, во-первых, работали вдвоем. А во-вторых, в свои выходные они отдыхали. А я, как джентльмен по своим выходным им помогал. При одинаковых зарплатах. И конечно, все это проходило исключительно на добровольных началах, по принципу: «А почему бы тебе ни выйти и не помочь девочкам?». Вот такая хрень. Причем, что на выходных, что в своей смене, именно я работал с клиентами и соответственно отгребал все звиздюли. «Но кусая губы в кровь, шел солдат вперед». Ага, как в тему. Не буду арбайт, и в солдаты прямым ходом. Мне просто Алла, мило улыбаясь, пояснила, что если что не так, то не обратно в кочегарку, а просто на улицу.

Но прошел месяц, другой, и я втянулся и в этот бешеный ритм. Правильно говорят, человек, такая скотина, ко всему привыкает. Тем более, если выбора нет…

… Пока я немного расслаблялся, предаваясь своим мыслям, на стоянку подъехала зеленая тачка. ДЭУ-МЭТИЗ. Я вздохнул.

Вера. Подруга начальницы. По-моему ее идеей фикс стало довести меня до белого каления.

Дамочка вплыла в двери, и ее взгляд уперся в меня, как прицел.

— Алла Владимировна на месте, и ожидает вас, — опередил я ее вопрос, положив трубку за минуту до ее входа в здание.

— Хороший мальчик, — мурлыкнула женщина. — Принеси-ка нам чаю.

Вера упорно звала его мальчиком. Имя она игнорировала напрочь.

— Будет сделано, Вера Константиновна, — с улыбкой сказал я.

Этой Вере надо было, чтобы именно я приносил чай. Настояла на этом сразу, как только меня увидела. Видимо, у меня на лбу написано: «Доебись до меня». А я один, как дурак, не вижу.

Заварив чай, зеленый с половиной кусочка сахара рядом на блюдце, воздушным печеньем в вазочке, вторая чашка, с черным чаем для Аллы. Я с подносом, дошел до кабинета, постучал носком ноги.

— Входите! — голос Веры.

Я вошел, поставил поднос и вопросительно посмотрел на начальницу.

— Все иди, свободен, — махнула рукой Алла.

— Да-да. Иди. А то вдруг! — засмеялась Вера.

Видимо, у них шел какой-то разговор, и, блин, как есть, обо мне.

— Вера, не совращай мой персонал. Давай иди, Евгений, — Алла махнула рукой.

Закрыв дверь, я утер пот. В прошлый раз Вера, слегка поддатая (как за рулем ездит?), просто закидала вопросами. Но, видимо, тогда все узнала, что ее интересовало и успокоилась. Больше всего ее интересовало, была ли у меня девушка, при чем в смысле постели. При этом Алла не возражала, против этого допроса, а сидела и улыбалась. Но я так и не ответил. Хотя я не уверен, требовался ли им мой ответ, или моя реакция.

Вечерело. Уже красный диск солнца заглянул в стеклянные двери, а они все там сидели. И не дай бог мне уйти. Конец смены через двадцать минут, я тоскливо вздохнул.

— Евгений, — сказал вдруг интерком голосом Аллы. — Клиенты еще есть?

— Нет, Алла Владимировна, — доложил я. — Десять минут назад последняя группа закончила занятия. Заявок на сауну сегодня нет.

— Тогда закрывай, и сбегай нам за вином, — мне показалось, или Алла говорила слегка заплетающимся языком?

Ух, е! А смена, похоже, увеличивается до неопределенности. А какое вино? И простите, на какие шиши? Конечно, сегодня Алла выдала получку, но я что сейчас должен ее ухнуть на пойло? Эти дамочки ведь «два топора», пить не будут. Чтож. Понадеемся на возмещение затрат. Хотя хрен его знает. Может и «случайно» забыть.

— Ну, наконец-то, — прокомментировала Вера мое появление. — Ты, что в центр бегал?

Я промолчал, ставя поднос с бутылкой вина на половину моей зарплаты. И закусью на вторую. На меня даже продавщица в магазине посмотрела с интересом. Сколько бабок оставил!

— Разлей нам, обслужи дам, — распорядилась Алла.

Обе женщины сидели на диване перед столиком. Я вытащил предусмотрительно купленный штопор и открыл бутылку. Алая жидкость ударила в дно бокала.

— Не уходи, — сказала Алла. — Будешь сегодня обслуживать нас.

Я молча поставил бутылку и отошел к стене. Дамы, как-будто меня не было, начали трепаться о своем. Даже не вникал. Мода, тряпки, оно мне на кой? Очнулся лишь тогда, когда разговор собственно, пошел обо мне. Кстати, как странно быстро они опьянели после бокала вина. Видимо это уже просто догон. Обе были уже изрядно захмелевшие.

— Ну, и как он тебе? — спрашивала Алла.

— А что, милый мальчик. В хорошей форме, спортивный, — улыбнувшись, ответила Вера.

— Нет, я о работе, — Алла сидела, откинувшись на спинку дивана.

— Ну, тут тебе лучше знать. Кстати, — Вера посмотрела на меня и помахала пустым бокалом.

Я отлепился от стены, невозмутимо наполнил бокалы и уже хотел занять свое место, но тут на мою руку легла женская ладонь.

— А пусть он здесь посидит, — сказала Вера, похлопав по дивану рядом с собой.

— Вера, не порти мне юношу, — улыбнулась Алла.

— А что такого? — с невинным видом (что не очень удавалось) спросила та. — Я же не есть его собираюсь. Что он там бедняга стоит?

— Ладно! — со смехом разрешила Алла.

Я сел на мягкую кожу дивана. От женщин ощутимо тянуло алкоголем, причем никак не вином. Теплое женское бедро немедленно прижалось ко мне.

— Алла, он такой душка! — воскликнула Вера. — Две пьяные особы заставляют его стоять, как перед королевой. А он только слегка покраснел!

— Он на работе, Вер, — возразила Алла. — К нам слон придет на занятия, заговорит человечьим голосом, он должен будет найти ему тренера, и выяснить его платежеспособность.

— Но рабочий день кончился! — воскликнула Вера — Пусть выпьет с нами!

— А кто нас повезет? — возразила моя начальница.

Алла знала, что у меня есть «права». Выучился в свое время в технаре. Весь летний заработок тогда ухнул.

— Это верно. Но пусть хоть поест. Кушай, Женя! — подвинула она мне тарелку с закуской.

— Я не голоден, Вера Константиновна, — сказал я твердым голосом…

— Ты его разозлила, Вера, — в голосе Аллы было все больше пьяных ноток. — И вообще, поехали-ка домой.

— Я? Разозлила? Мальчик, ты на меня злишься? — спросила меня Вера, приблизив ко мне лицо. Тут в моей голове что-то, как щелкнуло. «Струнки». Это игра, охота. Я жертва. Я ЖЕРТВА?! Ну-ну… Вот теперь я разозлился. Холодная, ледяная, волна прошла по телу, и я даже будто почувствовал, как начали соединяться в голове нужные цепи. Я вдруг понял, что я должен сказать. Подумать только, Я ЖЕРТВА!!!

Мои губы разъехались в улыбке. Поохотимся, черт побери!

— Нет, Вера Константиновна, как можно. Обижаться на красивую женщину, моветон, — непривычные слова, легко слетели с губ, которые разошлись в улыбке.

Женщины посмотрели на меня с удивлением.

— Ну, вот видишь Аллочка, все хорошо, — улыбнулась тоже Вера.

— Все равно поехали, поздно, — поставила точку Алла.

Признаться, я на машине ездил еще по «чайниковски». Немудрено, если учесть, что это моя вторая поездка, не на учебном авто. Но добрались нормально, высадили Веру возле ее дома и поехали к Алле. Ехали молча, моя начальница уже полуспала. Хорошо, что я уже ездил к ней домой, машину из сервиса отгонял (это и был первый раз).

— Все приехала, Алла Владимировна, — сказал я, зарулив во двор ее дома.

— Да? — произнесла та абсолютно пьяным голосом. — Ну, проводи тогда.

Женщина буквально повисла на моей руке. Я дотащил ее до подъезда, и вот там, слыша стук родных дверей, она окончательно расписалась. Да, винцо было видимо лишним. Подхватив ее, уже практически падающую, на руки, я шагнул в подъезд. Слава богу, несмотря на свой грозный вид и нрав, весила моя начальница немного. И слава те господи, работал лифт. Когда я пытался открыть двери ее квартиры (точнее стоял перед ними, с хозяйкой на руках, думая как это сделать), Алла очнулась и, мутным взором оглядев меня, пробормотала:

— Поставь меня.

Очутившись на ногах, она качнулась, повалилась было назад, но наткнулась на меня. С ключами она экспериментировать не стала, только выудила их из кармана и вручила мне. И мне пришлось, придерживая ее возле стены, открывать дверь. Однако! Хорошо попили!

— Пока, — буркнула Алла, вваливаясь внутрь.

Она, покачиваясь, даже не закрывшись, пыталась снять башмаки. Я совсем уже было решился захлопнуть дверь, но тут видимо ее автопилот окончательно сдох. Она оперлась на стенку, съехала вниз, при этом ее блузка (пальто она как-то скинула прямо перед дверьми) задралась до самого затылка. Что-то облегченно буркнув, она окончательно вырубилась.

— Вот хрень, — я почесал затылок. — Что они пили то? Пиво с водкой что-ли?

Я прошел в квартиру, нашел спальню, и отнес ее туда. Не решившись расправлять, положил прямо сверху, на покрывало.

— Фуф. Ну вот, доставил, — с облегчением, негромко сказал я.

Леди заворочалась в полумраке. Ее глаза вновь распахнулись, рука сделала жест, говорящий, что нужно приблизиться. Я наклонился над ней.

— Скажешь кому, убью, — пробормотала Алла, еле понятно.

Я кивнул головой. О, и тут она отожгла! Неожиданно, сомкнув руки у меня на шее, она впилась мне в губы! Я оторопело замер. Но руки ее уже просто лежали на плечах, а она провалилась в глубокий сон.

Я вышел из подъезда, немного ошалевший. «Надеюсь, она завтра это не вспомнит», — подумал я, идя на остановку трамвая.

Прошло два дня. Я тоскливо взирал на последнюю десятку. Идти что-ли к Михалычу занимать? Какой-то дорогой вышел поцелуй, даже если это поцелуй начальницы. Даже если она красивая женщина. Жрать хотца!

— Евгений, зайди ко мне, — сухо сказал интерком.

Алла Владимировна уже собиралась домой. Как впрочем и я. Надеялся, что сегодня уйду нормально.

— Вот возьми, — на столе лежали деньги. — Это за тот раз.

На столе лежала моя полная зарплата. А я ведь не совсем всю ее оставил в том магазине. Я стоял, смотрел на деньги и тут выдал:

— Извините, Алла Владимировна, но я не возьму их, — сказал я, хренея от своих собственных слов.

— Почему? — начальница удивленно обернулась ко мне — Ты, что не понял? Это за то вино!

— Я понял, Алла Владимировна, — уже уверенно ответил я.

— Тогда я не поняла, — она села обратно за стол. — Поясни.

«ЩАС СКАЖУ!», — подумал я, наливаясь какой-то лихостью.

— Я хотел угостить двух красивых женщин. И я это сделал, — вот я обнаглел, вконец, напрочь!

Лицо Аллы немного вытянулось.

— Не пожалеешь? — спросила она, кивая на деньги.

Я помимо воли почувствовал, как мой подбородок вытягивается вперед и вверх.

— Нет, — ответил я твердо. — Еще заработаю.

— Ну ладно, — согласилась она, пожав плечами, и убрала деньги в стол.

— Я могу идти? — еще лязгающим каким-то голосом спросил я.

— Да, конечно, — махнули мне рукой.

* * *

— Давай, до завтра, — попрощался я с охранником.

Ежась от мороза, я бодро зашагал в сторону дома. Десятый час уже, малолюдно. И это хорошо. Ветер гнал поземку, завывая в проводах. Когда же лето, тепло, птички? Однако сегодня я отжег. Я просто в конец опупел. Наверно, что-то с головой. Наверно уже справка из дурки, в военкомат, будет не нужна, так все поймут.

Но все-таки, как правильно я отморозил! Как надо. Не важно! До поступления еще месяца четыре, прорвемся. Придется на денек упасть маме на хвост. К тому же она уже обижается, что я не ем, приготовленную ею еду. Все в жилу! Но что же так холодно? Гребаный февраль.