В глубь и в ширь шотландского края на берегу реки Лидер разносится крик: «Победа! Победа!

Перепуганные убегают со всех ног прочь трусливые олени, с прибрежных кустов поднимаются в небо застигнутые врасплох птицы от мала до велика.

Так торжествуют шотландские воины. Только что закончилось жестокое сражение, в котором наголову они разбили англичан.

Пытались англичане завоевать вольную Шотландию, но смелые шотландцы не покорились, не отдали захватчикам свой любимый край. Плотным строем, плечом к плечу пошли шотландские воины на врага. И дрогнули англичане, побежали…

Яркое светит солнце, блестит вода в славной реке Лидер, отдыхает на берегу шотландская дружина во главе со своим военачальником лордом Дугласом. В середине зеленой поляны, у самого подножия замка Эрсилдун был разбит для него шатер. Но пуст шатер, празднуют победу в славном в замке Эрсилдуне.

Пиршественный зал гудит от шума и криков: много храбрецов собралось в нем. У большинства не зажитые раны, но каждая из них славит воина. Только одной раны стыдятся воины: раны в спину.

Во главе огромного стола восседает владелец замка Томас Лермонт. Радушно и ласково потчует он храбрых шотландских воинов.

Никто в Шотландии не умеет так слагать песни, создавать легкие рифмы и петь под звуки арфы, как он. И заслуженно получил он в народе прозвище «Томас Рифмач». И еще прозвали его «Томасом Правдивым». Не правда ли, хорошее имя для певца?

– Наливайте бокалы с вином, пейте и веселитесь, дорогие воины, – едва ли не в рифму говорит Томас Лермонт. – Добрый пир всегда венчает победу.

Улыбку дарит он своим гостям, а глаза у самого печальные. Все знают, улыбка не сходит с его губ, а вот глаза у него всегда грустные и смотрят куда – то вдаль, мимо людей, как сквозь стекло.

В зале густо вьется дым от каминов, большие серебряные кубки наполнены вином, багрово – красным как зарево пожарищ. В круглых деревянных чашах облаком пенится, вздувается крепкое пиво.

А красавицы так и сияют от радости и восхищения. Еще бы: бессмертной славой покрыли себя их отцы, братья и любимые!

Рекой широкой, рекой вольной льются песни: то певцы играют на арфах, славя подвиги храбрецов.

Среди шума и радостных криков прозвучал сильный голос лорда Дугласа:

– Спой нам, Томас Лермонт, свои прекрасные песни! Какой тогда сладостью необычной этой чудесной афрнаполнятся кубки с твоим вином! Слышал я, что что арфу тебе подарила сама королева фей! Или это чистый вымысел, просто еще одна сказка?

– Сэр Томас – самый лучший поэт и кто, кроме него, может сочинять красивую сказку? – приняла участие в разговоре одна из девушек.

– Молва эта правдива, – ответил Томас Лермонт. – Получил я золотую арфу в награду на состязании певцов в королевстве фей. И прекрасная фея лично положила заклятье на мои уста. Теперь не могут они сказать ни слова неправды, если бы даже и попытался покривить душой. Принеси мне мою золотую арфу! – приказал он своему пажу.

Паж принес золотую арфу. Так ярко сияла арфа, что множество светильников и факелов, зажженных в зале, будто все разом померкли. Только положил свои руки Томас Лермонт на струны, как они сами собой зазвенели, словно человек оказался в стране горных кристально чистых родников. А рокот струн напоминал грохот дальних, падающих с поднебесной вышины, водопадов

Звуки арфы также неожиданно оборвались, как и возникли. Пиршествующий зал с наслаждением внимал чарующим интонациям арфы. И наступившая тишина привела гостей в изумление от полученного исполнения. Первым пришел в себя лорд Дуглас, и голосом, преисполненным восхищения, обратился к Томасу:

– Поведай нам, благородный хозяин замка и арфы, как очутился ты в королевстве фей. А потом еще раз спой нам песню. И отвечу на твой вопрос, о чем тебе спеть: мы хотели бы услышать ту самую песню, прослушав которую, королева фей наградила тебя этой волшебной арфой.

– Желание моих славных гостей, что может быть слаще для меня, – ответил Томас Лермонт, – я поведую вам, каким образом я попал в королевство фей. Рассказ мой будет без всякого чудесного вымысла, правдив, в этом я поручаюсь перед вами, мой гости.

И без того притихший зал стал еще тише. Положили воины свои сильные руки на рукоятки мечей и приготовились слушать.

– Миновало с той поры уже два раза по семь лет, – этими словами Томас Лермонт начал свой рассказ. – Как – то в одной яркое и веселое майское утро пришел я на берег реки Хантли, что под высоким, едва ли не заоблачным, Элдонским дубом. Он не только высок, он еще могуч, широк. И так стар, как будто ему тысячу лет, а может и больше.

Вьется перед дубом и вокруг него зеленая лужайка, а в траве серебряные кольца, словно бегали здесь чьи – то легкие ноги и натоптали кольца. Слышал я от старых людей, по – правде не очень этому доверяя, что по ночам здесь феи водят хороводы.

Так вот, сижу я в тени раскидистого Элдонского дуба, смотрю на эту красоту и слушаю звуки, котором наполнен воздух. Река плавно и с легким рокотом катит свои волны, сверкает, словно форель на солнце. Поют и кричат и крыльями рассекают воздух сойки, дрозды…

Неожиданно издалека послышался цокот копыт. Вначале мне показалось, что это дятлы стучат своими крепкими клювами… Но вижу, на белом грациозном коне едет красивая девушка, прелестная охотница вся в красном.

Словно облако небесное, белоснежная грива коня. Поделена она на множество мелких кос. Каждая коса перетянута разноцветным шелковым шнуром, а на каждом шнуре пятьдесят и еще девять серебряных колокольчиков.

Сказать можно только одно: богато был убран конь чудесной охотницы. Я такого коня и убранства досель не видел: попона из чистой парчи и расшита крупным жемчугом, стремена переливаются, из прозрачного хрусталя сделаны.

Прелестей девушки описать у меня слов не хватит… даже будь у меня тысяча языков и все равно не смог бы передать ее красоту. Лебединое крыло лицо у нее, белое – белое. Ночью беззвездной и безлунной падают до самых ног черные косы. Платье зеленое, как молодая трава, мантия с подбоем из горностая.

Перед конем, на длинном поводе, притороченном к седлу, бежали три пары гончих, еще шесть борзых – вслед за конем держались. Отделанный благородным золотом, сверкал у нее на шее охотничий рог, пучок острых стрел, заткнутых за пояс, завершал охотничий костюм девушки.

Онемел я от такого вида и двинуться с места не могу. Подъехала ко мне неведомая прекрасная охотница и приостановила своего коня.

Здесь я опомнился, пришел в себя и опустился перед ней на колени:

– Скажи мне, кто ты? Неужели само небо спустило тебя на землю?

– Не думай так, нет, нет, Томас Лермонт! Куда мне до повелительницы небесного царства! Должность моя звучит скромнее. Я только королева фей. В нужный для себя час ты пришел сюда, на лужайку, где я и мои феи пляшем по ночам, водим хороводы и поем. И в добрый час надел ты на себя плащ нашего любимого зеленого цвета… Не первый раз я хотела встретиться с тобой.

– Почему я так нужен тебе, королева фей? Уж не беда ль какая пришла в ваше доброе волшебное царство?

– Нет, не тревога и беда привели меня к тебе! Молва идет. Что ты лучший певец на земле. Ты несравним в искусстве играть на арфе. И возникло во мне желание услышать твои песни. Пойдем со мной – и ты увидишь все чудеса моего королевства.

– О добрая госпожа! – сказал я. – Разреши мне поцеловать тебя один раз, прикоснуться к твом алым губам, ощутить сладкий вкус твоих уст, и я готов пойти за тобой не только в рай, но и в сам ад.

– Не проси меня об этом, Томас, – ответила королева фей. – Лежит на мне заклятье с далеких времен. Как только прикоснется смертный ко мне, поцелует, то пропадет моя красота, а ты попадешь навечно под мою власть.

– И пусть будет то, что будет. Сильно мое желание обнять и поцеловать тебя. Видно, судьба моя такова.

Под густой кроной Элдонского дуба поцеловал я королеву фей в ее розовые, как кораллы, губы.

– Теперь ты навсегда мой, – воскликнула королева фей. – Но, увы! Взгляни, кем я стала…

Открыл я глаза… О горе, горе испытал я! Страшную перемену узрел! Черные волосы королевы поседели и стали тусклыми, словно воронье крыло снегом припорошило и морозом укрыло. Лицо, перед этим белоснежное, стало серым, как расплавленное олово. Погас огонек молодости в черных зрачках, ресницы поблекли. Бесчисленная мелкая паутина морщин окутала лоб и щеки.

Богатые и пышные уборы растаяли, словно последние весенние льдинки при восходе солнца, платье выцвело, как будто сухая трава на исходе осени.

Вместо грациозного коня со звонким цоконьем копыт передо мной стояла старая, замученная кляча, видом напоминающая чуму. Ребра у клячи вывалились наружу, хвост и грива стали похожими на клочья разорванной пакли.

И вижу далее я, что вместо благородных борзых и чутких гончих бегает вокруг королевы волчья стая. И вид у волков страшный: шерсть поднялась, зубы оскалены, пена на краю губ… Тощие и грязные, как будто целую зиму им не попадалась добыча.

– И теперь ты видишь, во что я превратилась, Томас! Последуешь ли ты за мной после увиденного? Если я вызываю в тебе дрожь, так я страшна и противна тебе, то убегай – пока еще в моей власти отпустить тебя на свободу.

– О какую беду я принес тебе, королева фей! Какое несчастье причинил! Растаяла красота твоя, повелительница волшебного мира! Нет, нет, я не оставляю тебя, все равно пойду за тобой, как и обещал, хоть в ад, хоть в рай.

– Тогда время тебе, Томас, проститься с ясным солнцем, проститься с молодой зеленой травой и с каждым весенним цветущим кустом, и с каждым раскидистым деревом. Долго – долго, а может быть никогда, не увидишь ты ни земли, ни неба.

От этих слов сжалось мое сердце от боли и тоски, как будто острая стрела попала в него.

Медленно повернулся я вокруг себя… Прощайте, леса, и рощи, и луга; прощайте, птицы, и звери, и облака, и веселый май с шумными реками!

Ходили слухи, что прячется королевство фей от глаза людского в глубине земли. И никто из смертных не знает дороги в это волшебное царство прекрасных юных дев.

Ставшая старухой королева фей села на разморенную клячу, меня посадила позади себя. И свершилось дивное: полетела старая кляча вперед, словно горный ветер, а за нами с оглушительным воем помчалась волчья стая. Кто видел на пути это удивительно зрелище, падал от страха на землю!

И вот почувствовал я, что край человеческий, край живой остался позади. Впереди стелется перед нами пустая безлюдная равнина. Исчезли звери на земле, птицы в небе, огоньки жилья.

Остановила коня королева фей и говорит мне:

– Сойди с коня, мой верный Томас, положили свою голову мне на колени и отдохни. Хочу показать тебе три удивительных чуда, не видел ты их никогда. Смотри, перед тобой разбегаются три дороги. Видишь ли ты их?

– Да, моя королева. Вот что я думаю о них. Про узкую, тесную тропинку. Не на радость она путнику, а только на беду: сплошь покрыта колючим терновником и диким шиповником. И вижу я на каждом шипе капельки крови.

– Глаз и сердце тебя не обманывают, Томас. Это путь Правды. Лишь смелые люди с чистым сердцем избирают его. Труден, ох как труден Путь правды, но в нем ты узнаешь силу и света, и радости, и побед.

– А вот вижу я другую дорогу, очень широкую. Куда она ведет, моя королева? Пышно цветут лилии по обеим сторонам ее, вся она усеяна мягким золотистым песком, словно попал ты на морской берег. Дорога так и манит и привлекает, ведь идти по ней хорошо и приятно.

– Это Путь лжи, мой добрый Томас, – ответила королева. – Люди зачастую называют его лестницей в небо, но в конце этого пути только темнота, и горе, и потери.

– Нет, нет, королева, я никогда не встану на Путь лжи. Клянусь тебе в этом моим голосом. Но ответь мне, куда направлен третий путь? Смотри, как он извилист, вьется, словно длинная змея, и уползает в даль в густые папоротники. Мгновенно появляется перед взором, и также неожиданно исчезает из глаз, словно укрывает его полоса тумана.

Промолчала королева фей, а затем села на лошадь, приказала мне сесть позади нее, и поскакали мы снова по пустынной равнине, только ветер упруго бьет в лицо и свистит в ушах.

– Предупреждаю же тебя, Томас; в моем королевстве, когда мы приедем, ни с кем не разговаривай. Что бы ты не услышал, что бы не увидел, молчи словно нет у тебя языка. И даже король, муж мой, не исключение – не отвечай ему. На тебе лежит заклятье: стоит тебе сказать хоть единое слово в королевстве фей, то твое возращение на землю никогда не состоится. Лишь со мной одной ты можешь говорить, и то тогда, когда никто не слышит.

Когда муж мой, король Оберон спросит, почему ты молчишь, я отвечу ему, что спрятала твою речь на краю света, за самыми далекими морями.

Такие слова произносила королева фей, а тем временем старая кляча мчалась все вперед и дальше, а за позади, не отставая, бежала волчья стая.

И постепенно окутала нас темнота, как будто плотная завеса. Уже не было проблесков ни солнца, ни луны. В непроглядной темноте где – то поблизости слышался шум и плеск набегавших на скалистый берег волн.

Теперь старая кляча приостановила свой бег, пошла тихо и осторожно. И ощутил я, что мой сапог коснулся воды. Значит, мы переправлялись вброд через реку. Переправа была спокойной

А вот вторая река, которая попалась нам на пути, была шире и глубже первой. Но и здесь все прошло без сложностей.

Когда путь нам преградила третья река, лошадь пустилась вплавь; набегавшие на нас волны были неприятны: непонятно теплые и непонятно липкие.

Тут мои размышления прервала королева фей:

– Не вода течет в этих темных реках, Томас. Да, да, не вода, а кровь, пролитая на полях сражений. Эти реки мелеют и пересыхают, если на земле мир и никто никого не убивает. Как – только они наполняются до берегов сполна и даже переливаются через них, то в королевстве фей знают: там, на земле, над нами, идет война и погибают люди. Ты обратил внимания, что мой конь не мог достать ногами до речного дна – значит, нет сейчас мира на земле, Томас.

– Горькую правду ты донесла до меня, госпожа. Пошли стеной друг на друга короли и бароны, убивают и себя, и не щадят они в зверстве своем ни старого, ни малого, – говорю я ей в ответ, еле произнося слова, уж такая сильная дрожь пробила меня, словно ураганом промчался ледяной ветер. Страшнее дороги, чем в королевство фей, я еще до той поры не встречал!

Я уже потерял и счет времени, так долго – долго скакали мы. Где – то далеко прямо перед нами заалел свет, будто приоткрыли плотный занавес, закрывающий выход из глубокой пещеры. Глаза стали различать непонятные до сих пор тени на земле: это – уши торчком и шерсть вздыбленная – бежали волки. Белыми полосами сверкали седые волосы королевы фей.

Все светлее и яснее становилось на нашем пути, и стал я видеть над собой неподвижное бледно небо. Падал оттуда свет ни яркий, ни тусклый, словно сам собой лился, потому что не было на небе ни луны, ни солнца. В королевстве фей никогда не бывает светлее, будто там полный день живут только ранние осенние сумерки и будто они не покидают ни днем, ни ночью царство фей. Не выплескиваются с неба оглушительные грозы, не опрокидываются дожди, а лишь накрывает поверхность царства по утрам густая холодная роса.

И вот мелькнула впереди зеленая долина, гладкая и ровная. В центре долины высился королевский замок. Нет равного ему в мире!

Королевский замок имеет сто башен, и каждая украшена золотым шпилем. Окружает замок высокая прозрачная стена, созданная из чистого хрусталя. Каждый может увидеть, и увидеть издалека, что происходит во дворе.

Ночью свет зажигается на каждой башне, и вся долина освещается как при хорошем лунном свете. И изумляет еще одно чудо: замок может поворачиваться в любую сторону, – подъезжай с любой стороны к замку, ворота всегда перед тобой.

Помни и не забудь, мой верный Томас, – молвила мне королева. – На любое приветствие отвечай вежливым поклоном, но никому не подавай голоса, ни слова! Держись уверенно, не бойся ничего – я тебе твердая защита, надежнее не найдешь.

Подняла королева свой охотничий рог и затрубила в него. Медленно опустился подъемный мост, и за ним мгновенно распахнулись массивные золотые ворота.

И тут чудо свершилось, что я и глазам своим не поверил! На моих глазах королева снова стала молодой и прекрасной. Волосы черны как крыло ворона, а губы горели ярче цветов шиповника. И даже тогда, когда королева фей преобразилась в безобразную старуха, я продолжал ее любить, а здесь, конечно, полюбил еще сильнее и уже не мог забыть ее никогда…

– Как же ты все – таки решился покинуть королеву фей, Томас Лермонт? – не выдержав, воскликнули при этих словах рыцари и дамы

– Не торопите меня, гости уважаемые, погодите, раньше времени не судите меня, ведь рассказ мой еще не закончен… Итак, вы прервали меня, когда я сказал, что королева фей снова стала прежней: молодой и красивой. И, как вы понимаете, старая кляча снова стала молодым конем, а злая волчья стая превратилась в преданных охотничьих собак. А конь, конь, просто потряс меня. Он плясал на месте, будто и не знал усталости, а ведь совсем недавно падали с его боков клочья пены и подгибались ноги. С радостным визгом и лаем бегали охотничьи собаки.

Встретил нас двор замка мощенными плитами голубого и алого цветов. Встречали красавицы королеву прекрасные юные феи – прислужницы

Не хочу, чтобы вы не правильно меня поняли, никакого укора вам, красавицы, но действительно феи были очень хороши собой, что ни одна земная девушка не сможет с ними сравниться. Не ходят феи, а просто летают, как птицы. Как волны скользят.

Взяли феи меня за руки и повели в пиршественный зал. Стены зала могут развигаться по желанию, и в нем всегда просторно.

Не увидел я в зале ни дымных плошек, ни чадящих факелов, не горели они там. Освещали зал солнце, луна и звезды, которые ходили по выскому потолку в свой установленный черед.

Мое потрясение вызвал фонтан посреди зала, который взлетал вверх сладчайшими винами. И невидимые руки, подававшие блюда с такими изысканными кушаньями, каких на земле и королям не приходилось пробовать.

Удивительный звук извлекали из арф и виол искусные менестрелы. Шотландский напев сменялся французским, французские песни – сарацинскими.

Легкие и тонкие звуки музыки увлекали в танцы рыцарей и дам. Драгоценными алмазами сверкали платья, шеи и руки дам, и было их больше, чем росинок на осенней траве. И не было в этом ничего из ряда выходящего: как – никак феи владеют всеми сокровищами вод и земных глубин.

Приветливо обратились ко мне присутствующие в зале рыцари:

– Кто ты, незнакомец, какого ты рода и как имя твое. Откуда ты? Угадали, что увлекла тебя с собой какая – нибудь фея? Мы сюда так и попали. Ну говори, как тебя зовут?

Но я упрямо молчал.

Тогда один из рыцарей, чтобы вовлечь меня в разговор, сказал:

– Как я понимаю, не хочешь ты назвать свое имя первым. Тогда я подам тебе пример. Меня зовут Гюон. Одно время мое имя было знаменитым на земле.

– А я – Ланваль, – сказал другой рыцарь. – Влюбился я в прекрасную фею Сиду и привела он меня сюда, чтобы спасти от неминуемой смерти.

– А я – рыцарь Круглого стола, – вздохнул третий. – Мне указали здесь имя свое позабыть, чтобы не слышал я, как призывают меня на помощь рыцари в сражении. Ответь мне: жив ли доблестный король Артур?

Уже было хотел я ответить рыцарю, что много веков прошло, как нет вестей о короле Артуре, да вовремя вспомнил наказ королевы…

– Не надо тревожить его, – молвил один из рыцарей, – наверное, дал он обет молчания.

Все рыцари как по команде замолчали и только поглядывали на меня. Кое – кто мне показались даже знакомыми. Но как изменило их время и обстоятельства.! Лица рыцарей стали белее снега, глаза блестели, словно льдинки на солнце. А по губам постоянно скользила светлая улыбка.

И дело состояло в том, что рыцари, прибывшие в королевство фей, не знают ни болезней, ни смерти. Века бегут мимо них несчитанными, как никто никогда не считает морские волны. Феи подмешивают рыцарям в кубки с вином напитки забвения, и исчезает из памяти рыцарей вся прошлая жизнь вместе с друзьями и родными краями. Иначе как могли бы они так весело и беспечно веселиться?

Предложили мне рыцари подойти к высокому помосту, с постеленными пестрыми коврами.

Обтянутый парчовым балдахином, стоял посреди помоста золотой трон. Подлокотники трона представляли собой львиные головы, и, увидев меня, львы неожиданно разинули страшные пасти и грозно зарычали.

Увидел я, что на троне сидели король Оберон и королева фей.

Голосом, сравнимым с шумом морского ветра, крикнул мне Оберон:

– Говори, кто ты, человек? Как имя твое?

Но я молчал и только покорно склонился в низком поклоне. В ярость пришел король. Засверкали его глаза, как молнии. И львы еще страшнее зарычали.

Но послышался легкий смех королевы, и сказала она:

– Не тревожь его, супруг мой, не спрашивай, как зовут! Все скажу тебе я. Зовут этого рыцаря Томас Лермонт. Взяла я у него речь и отправила за дальние моря. А вот певец он самый лучший на земле, и сможет петь, когда я скажу. Я оставила ему дар песни: пусть порадует нас, споет в замке!

– Здесь? В моем королевстве? Да никогда я не поверю. Чтобы он пел лучше моих менестрелей! – гневно ответил Оберон. – Приказываю тогда завтра же устроить состязание певцов. Победитель получит в награду золотую арфу. Без человека может сама она говорить и петь. Давай Рыцарь, Лишенный Голоса, готовься к состязанию. Только одно скажу – не выиграть тебе у моих искусных менестрелей.

Так повелел король Оберон.

На том и закончился, так и не начавшийся для меня, пир. Отвели меня феи в опочивальню. Как только лег я на мягкие перины, как начала кровать баюкать меня и качать, словно малыша в колыбели.

А утром меня разбудила подушка. Нежно и тихо зашептала она мне в самое ухо:

– Поднимайся, Томас, вставай! Тебе надо обязательно погулять в саду фей!

Ох как бы я хотел, гости мои, показать вам этот сад! Цветов в нем видимо – невидимо, всех земель и всех времен. А посреди сада удивительное чудо: вырастают вместо роз прекрасные девушки. Качаются девы – розы на длинных стеблях, как на качелях.

Я понял, что это не случайность, когда в саду меня встретила королева фей.

– Идем со мной, Томас, ты увидишь чудеса моего замка!

– С удовольствием, королева! Но тревожно мне – как бы не посрамил сегодня и тебя и себя на поэтическом турнире.

Ты не должен бояться, Томас, не бойся! Когда будешь петь, вспомни, что никогда тне победит тот, кто думает только о награде… Спой так, словно желаешь ты, чтобы услышали твою песню все люди на земле. Чтобы услышали ее внуки и правнуки.

Вот так ведя беседу, пришли мы в замок. И стала королева показывать мне его чудеса.

Вначале мы пришли в портретный зал. Там на стенах висели изображения прославленных волшебников и волшебниц. Смотрели на меня и седобородый Мерлин, и коварная фея Моргана, и чаровница Вивиана, и прекрасная дева – змея Мелюзина… Все они кивали головами, приветствуя нас, проходящих вдоль стен

В другом зале я увидел тканые ковры. На одном из них была изображена соколиная охота. Я остановился, так привлек мое внимание этот ковер. И вдруг взлетел сокол, камнем упал на фазана и принес поверженную птицу к ногам королевы. Тогда поднял ловчий свою руку в железной перчатке, сокол опустился на нее, и посадил ловчий на его голову колпачок. И все стало вновь неподвижным. Как я долго не всматривался в ковер, но видел только цветные нити…

В третий зал я вошел как в подводное царство. Кругом сверкали золотые и перламутровые раковина. Когда я осматривал их, они начинали открываться одна за другой. Выплыли из них феи глубоких вод и начали петь веселые песни и плясать.

Сплошное веселье в королевстве. Забавы фей на земле необычные. То носятся в облаках, то качаются на солнечном или лунном луче, то водят хороводы на зеленом лугу. Феи могут по своей воли становится меньше стрекозы, тоньше мотылька. Прячутся тогда они в скорлупе ореха или спять в чашечке цветка.

А как они любят проказы людям учинять! Проберутся в ухо спящему и всю ночь нашептывают ему во сне небывалые чудеса. Может верить мне, уважаемые гости! Если случится с вами во сне невероятное приключение, то знайте: это феи вам нашептывают.

Любят феи заглядывать и в людские дома, награждают добрых хозяек и наказывают нерадивых.

Не только это, но и многое другое я узнал от королевы фей, но не обо всем мне дозволено говорить.

Распорядился король Оберон* поставить посреди луга золотую арфу. Смотрите на нее – она сейчас у вас на виду!…

И при этих словах Томас Лермонт уазал на арфу. А она в ответ издала тихи и радостные звуки.

– И наступил час состязания, каждый в свой черед, запели певцы под звуки струн, – продолжал свой рассказ Томас Правдивый. – Каждый певец, который принял участие в состязании, не мог удержаться, чтобы не скосить глаза на золотую арфу.

Много невероятных историй услышал я в тот день. Но вот герольд подал знак, затрубил в трубу и выкрикнул мое имя, а королева фей незаметно подала мне знак: «Не бойся, Томас!».

И вот здесь я вспомнил ее наказ. Ни разу не взглянул я на золотую арфу, ни разу не вспомнил о желанной награде. Так я играл на своей арфе и пел, словно все люди на земле слышат меня.

Закончилась моя игра, и все рыцари и все прекрасные феи в один голос воскликнули, даже сам король Оберон:

– Этот рыцарь пел лучше всех! Отдайте золотую арфу Рыцарю, лишенному Речи.

Остановил свою речь Томас Лермонт, а золотая арфа звонко и мелодично запела сама собой

– Почему же ты покинул королевство фей, Томас Правдивый? – спросил лорд Дуглас. – Изменил своему слову и перестал служить королеве фей? Потянуло тебя к родной земле, соскучился ты по нашим лесам и полям, или захотел вернуть себе потерянный дар речи или что – нибудь произошло с тобой?

– Воли моей в том не было, что я покинул свою повелительницу, гости мои. Так слушайте же окончание моей чудесной истории. На третий день я пошел в сад – и не нашел его, точнее, не мог узнать. Ручьи засохли, девы – розы ушли под землю, а улыбающиеся феи, увидев меня, убегали, как испуганные лани.

На лицах рыцарей уже не играла их вечная улыбка. При моем виде тяжко вздыхали они и смотрели на меня печальными глазами.

Что произошло? Я не знал и спросить ни о чем не мог.

Неожиданно подошла незаметно ко мне юная фея, закутанная в непроницаемое черное покрывало. Взяв за руки, повела меня фея к своей королеве. Путь наш пролегал через портретный зал. Увидел я, что коварная королева Моргана, заманившая в ловушку волшебника Мерлина, злорадно улыбается, а фея Мелюзина непрерывно льет слезы, словно вернулась она в тот день, когда должна была навеки покинуть своего смертного мужа.

А седобородый мудрец Мерлин держал палец у своих губ, будто говорил мне:» Осторожней, берегись опасности!

В охотничьем зале, в котором я любовался соколиной охотой, жалобно выли собаки, тревожно ухали совы.

А в зале глубоких вод все раковины одна за другой захлопнулись, и дождем просыпались жемчуга, словно слезинки из глаз.

Печален был вид королевы фей, когда я вошел в ее опочивальню:

– Отправляйся в обратный путь, мой верный Томас! Я отвезу тебя к Элдонскому дубу, туда, где мы встретились с тобой олнажды

Весть для меня оказалась неожиданной, сердце мое словно остановилось. Взмолился я перед королевой фей:

– Славная госпожа, позволь мне остаться здесь еще немного… Я и трех дней еще не погостил в твоем чудном замке и половины дивностей его не видел.

– Томас, мой верный рыцарь! Какие три дня! Уже семь лет ты пробыл здесь. В королевстве фей время течет по – иному, не совпадает с земным. Нависла над тобой смертельная опасность, а потому я хочу спасти тебя – ты не можешь здесь оставаться более. Хочешь, конечно знать, почему? Так узнай, что демоны ада потребовали дань у короля Оберона – одного из рыцарей. Если он не выполнит требование, грозят они сжечь все наше королевство. И возникла у меня тревога, что король выберет именно тебя. Но должен ты знать: за все сокровища мира я не отрекусь от тебя, не предам тебя, Томас, благородный мой рыцарь. Надо торопиться в обратный путь, я сама провожу тебя.

Как и тогда, снова села королева на своего иноходца и я сзади нее. И наш скакун помчался вперед…

Таким коротким мне показался обратный путь! Словно миг прошел – а снова сижу под старым раскидистым, заоблачной высоты Элдонским дубом.

Ведь не вспоминал я о земле все это время, а здесь словно от глубокого долгого сна проснулся.

Увидел я, что снова стоят душистый май, и на каждом дереве, словно за зеленой паутиной листьев, пели свои радостные песни птицы. Проникли их голоса в самое сердце мое, и печаль потихоньку стала уходить. И все же невыносимо трудно мне было расставаться с моей любимой, с моей королевой фей.

– Прощай, прощай, Томас, я должна здесь уйти от тебя

– О, прекрасная госпожа моя, подари мне что – нибудь на прощанье, в память о нашей встрече! Пусть этот подарок согревает мое сердце! Пусть люди поверят, что я был твоим гостем.

– Я выполню твое пожелание, мой верный Томас. Я знаю, какой прощальный дар оставить у тебя. Отныне уста твои будут говорить только правду.

– О повелительница моя, это страшный подарок! Возьми его назад! Ведь тогда не смогу ни покупать, ни продавать, ни вести речи с королем или князем церкви. Богатые и знатные люди затаят злобу ко мне, возненавидят, а друзья перестанут общаться из – за боязни.

– Нет, Томас, не действует на меня твоя просьба. Все буде так, как я сказала. Но добавлю еще один дар – читать сердца людей. Каждый, с кем ты будешь общаться, станет словно прозрачный хрусталь, и ты прочтешь в них прошлое и будущее человека. Вот что непременно пригодится певцу Томасу

– Прощай, моя королева! Но будет ли у меня надежда снова увидеть тебя?

– Прощай, Томас! Придет день, когда я постучусь в твое сердце, и мы уже никогда не покинем нем друг друга.

От слов королевы стало мне и страшно и радостно…

Натянула королева фей узды своего коня, пришпорила его, и они словно растаяли в тумане.

Наступившую тишину вдруг прервал тяжелый стук копыт. Увидел я рыцаря Коспатрика, который возвращался с гнусного набега на чужие селения со своими друзьями и оруженосцами. Подскакав ко мне, Коспатрик поднял забрало, и увидел я, что лицо его горит огнем, но не от славной чаш вина, а от злобного торжества

– Наконец – то я наткнулся на тебя, Томас Лермонт. Где ты так долго пропадал? Целых семь лет и еще полгода. На счастье твое, не осталось у тебя в замке больше драгоценностей… Так где же ты был все это время?

– Я приветствую тебя, Коспатрик! Был я все это время гостем королевы фей и не пролил ничьей неповинной крови.

– Ох уморил ты меня, Томас, как горазд ты на выдумки! Ничего другого придумать не мог! У самой королевы фей, утверждаешь ты? А какой подарок она оставила тебе? А ну похвастайся перед нами.

– Подарок от нее я получил самый главный, который нужнее всего певцу: правдивый язык, Коспатрик, прибавь к этому умение читать в сердцах людей. Вижу я, черная у тебя душа, Коспатрик. Сейчас ты повел себя как трус, напав на своего врага, когда он был далеко. Спалил его дом, вырезал всю семью, даже малых детей не пощадил. И от такой страшной беды для других ты испытываешь радость! Вот почему так сияет твое лицо! Но ждет тебя верная смерть впереди, Коспатрик, не успеешь ты доехать вон до того холма, как расстанешься с жизнью, хотя ничья рука тебя не коснется

При таких моих словах перекосилось невероятной злобой лицо рыцаря, выхватил Коспатрик свой тяжелый боевой меч из ножен и направил на меня:

– Сейчас замолчит твой зловещий язык, проклятый филин!

Но друзья остановили гневного рыцаря:

– Не трогай его, Коспатрик, оставь. А может он и правду говорит. Кто его знает? Подумай, ведь королева фей отомстит за него. Да и некогда нам. Давай разделим сейчас поровну захваченное имущество и славно так попируем.

Ударил Коспатрик коня плетью шелковой, вонзил шпоры в бока лошади своей и поскакал вперед. И случилось непредвиденное: из – под самых копыт коня вдруг с криком и шумом крыльев выпорхнул большой фазан. Испугался конь, заржал – и на дыбы!

Стрелой из лука вылетел Коспатрик из седла и тяжело рухнул спиной на землю, а голова как раз и попала на острый камень. И сразу же коварный рыцарь испустил дух.

Вот так я и сказал правду, как указала мне королева фей. Никогда и никто не слышит с тех пор от меня лживого слова: на пирах ли, в советах или бою.

И теперь не зовет меня король в свой замок, боятся и ненавидят меня многие бароны и епископы, и все потому, что правдивы мои слова. Но я всегда готов воспевать и восславлять красоту и доблесть.

– Да, именно такая молва идет о тебе! – вскричал лорд Дуглас. – До встречи с тобой думал я, что певец только и должен, что увеселять пиры. Но ты другой, Томас Правдивый! Повесть твоя воистину чудесная, необыкновенная. А теперь не откажи в просьбе, уважь нас: спой, как и обещал, ту самую удивительную песню, которую ты пел на состязании певцов в королевстве фей

Зазвенели в руках Томаса Лермонта струны арфы, и запел он о верной любви Тристан и Изольды. От самых глубин сердца лилась эта песня. Вспоминал он о своей прекрасной королеве фей, когда описывал в стихах красоту Изольды. О себе он думал, когда воспевал горячую любовь Тристана.

Вечер сменился ночью, до самой глубокой ночи слушали гости песню. Плакали дамы и даже рыцари не стыдились смахивать слезы.

Под утро, когда заалел рассвет, разошлись гости.

Вот уже солнце в зените, а лорд Дуглас еще спал крепким сном в своем шатре. Неожиданно вздрогнул он во сне и проснулся.

– Эй, мой верный паж, мой Ричард! Что за шум возле моего шатра? Кто посмел?

– О проснись скорее, мой господин, выгляни из своего шатра и ты увидишь удивительное чудо, оно поразит тебя своей необыкновенностью!

Лорд Дуглас стремительно вышел из шатра и увидел: идут рядом друг с другом к замку Эрсилдуну олень с раскидистыми ветвистыми рогами, белый, как первый снег и белоснежная грациозная лань.

А за ними шествует толпа любопытных. Люди машут руками, весело подпрыгивают и кричат: «Смотрите, смотрите, какое чудо! Белые олени!»

А олень и лань не обращают внимания на людей, идут спокойно по дороге и не боятся.

Лорд Дуглас приказал своему пажу:

– Со всех ног беги, мой мальчик, в замок Эрсилдун и разбуди Томаса Лермонта. Уверен я, что эти гордые звери направляются к нему.

Понес паж со всех ног эту неожиданную весть в замок Эрсилдун.

Томас Лермонт находился в своей опочивальне. Узнав, с какой новостью я посетил паж лордаДугласа, вскочил Томас с постели. Побледнел он, слушая слова вестника:

– Сомнений нет у меня! Это королева фей подала мне какой – то знак. Надо быстро собираться и в дорогу.

Повесил Томас Лермонтна шею золотую арфу и так жалобно – жалобно застонала она, словно человек в великом горе.

Словно предчувствуя, что не увидит он больше своих друзей, простился Томас со всеми домашними, вышел из ворот своего замка и последний раз окинул его взором:

– Прощаюсь я с тобой, мой отчий дом – замок Эрсилдун! Жаль мне покидать тебя, будешь скоро лежать ты в развалинах. Зайчиха со своими зайчатами устроит гнездо в твоем очаге. Прощай и ты, серебристая река Лидер, отныне никогда тебя я не увижу! Но в королевстве фей буду я вспоминать о тебе. Печальная судьба моя! На земле я тосковал о королеве фей, а в ее стране буду вечно вспоминать тебя, край мой родной! Не забыть мне твои высокие зеленые горы с вершинами, покрытых снегами и обдуваемых ветрами, озера, реки, болотца и туманы твои! Прощай, великая Шотландия и не забывай слово мое: никогда не переведутся на твоей земле смелые воины и правдивые певцы.

Вышел Томас Лермонт из замка, подошли к нему белый олень и белоснежная лань. Вместе с ними перешел оно вброд реку Лидер и растаял в туманной дали.

Тогда вскочил лорд Дуглас в седло и полетел во весь опор вслед за Томасом Лермонтом. Быстро переправился Дуглас через реку и пустил снова своего коня в полный галоп по равнине. Но Томаса Лермонта нигде уже не было видно. Исчез он неведомо куда.

Одни говорят, что пропал он в глубине холма; другие – будто бы пропал Томас Лермонт в лесной чаще, но никто никогда не видел его больше среди живых.

А слова Томас Правдивого сбылись.

Лежит старый потемневший замок Эрсилдун в развалинах, зайчиха со своими зайчатами гнездится в его очаге. И только пробегающий временами ветер напоминает своим шепотом о далеких волшебных времена.

И еще одно предсказание Томаса Правдивого сбылось

Никогда не переводились в Шотландии смелые воины и правдивые певцы.