Как мы отмечали во введении, задачей нашего исследования является интеграция представлений о смысле, наработанных в русле разных теоретических подходов и проблемных контекстов, в единую систему представлений, наполнение категории смысла новым содержанием и наделение ее новым методологическим статусом. Предпринятый нами обзор показал всю трудность этой задачи, вызывающую даже сомнения в ее принципиальной выполнимости. Смысл многолик, он поворачивается к исследователю (к разным исследователям) различными своими гранями, и разные его определения и описания оказываются противоречащими друг другу. В большинстве случаев авторы, использующие понятие смысла, как и производные от него понятия, не озадачиваются его (их) определением или же дают поверхностные, логически нестрогие определения (наподобие известного определения человека как двуногого существа без перьев), которые столь же легко опровергнуть.
В.П.Зинченко (1983) справедливо характеризовал понятие смысловых образований как абстракцию, не имеющую отчетливого онтологического статуса.
Сравнительно полное описание и определение смысла вряд ли возможно выразить одной фразой; как нам представляется, оно должно явиться основным итогом всей данной книги. В.П.Зинченко усматривает причину трудности определения смысла в том, что он представляет собой главное измерение человеческого сознания и бытия ( Зинченко, 1998, с. 99). Тем не менее, мы должны иметь предварительное определение понятия смысла и смысловой реальности уже на данном этапе работы, поскольку «кто не имеет в качестве исходного определенное понятие, тому даже не дан объект» ( Фейербах, 1967, с. 10).
В предыдущих главах мы проследили традиции использования понятия смысла в философии, других гуманитарных науках, зарубежной и отечественной психологии, наиболее подробно изложив деятельностную трактовку смысла. На этой основе мы, во-первых, сформулировали предельно общее определение смысла как места и роли (назначения) в более общей структуре, во-вторых, констатировали многообразие форм, которые может принимать смысловая реальность, и в-третьих, обосновали адекватность концептуального аппарата деятельностного подхода в психологии для решения поставленной нами задачи.
Теперь нам предстоит совладать с разнообразием рассмотренных трактовок и дать обоснованную онтологическую характеристику смысла и смысловой реальности. Под онтологической характеристикой мы понимаем, вслед за современными философами (см. например, Мотрошилова, 1967; Юдин Э.Г., 1978; Юдин Б.Г., 1986), место нашего объекта в той общей модели реальности, картине мира, которая является инструментом научного познания и осмысления действительности. Философия XX века полностью преодолела характерный для классической философии отрыв онтологии от гносеологии; поэтому, когда мы говорим о задаче построения онтологии, мы имеем в виду, конечно же, не движение от познавательных конструкций к тому, как «на самом деле», а движение от феноменологии и поверхностно ухватываемых закономерностей к общей объяснительной концепции, которая сохраняет статус теоретической конструкции, но при этом увязывает представления о формах и закономерностях существования смысла с системой общепсихологических и даже еще шире, общеантропологических представлений.
Трудность задачи онтологической характеристики смысла находит отражение не только в разнообразии трактовок, но и в противоречивости формулировок одних и тех же авторов. Так, А.Н.Леонтьев определяет смысл, смысловое отношение то как отношение между системой значимых для жизни воздействий, отношение абиотических факторов к биотическим (то есть как внешнюю, объективную реальность), то как субъективное отношение к предметному содержанию, отражающемуся в сознании (то есть как субъективную, психическую реальность), то как отношение мотива деятельности к цели действия (то есть как субъектную, не рефлексируемую в сознании, но проявляющуюся в активности субъекта реальность). Первая трактовка, в которой смысл выступает как «отношение того воздействия или ряда воздействий, то есть вообще предмета, на который направлена деятельность животного, к свойствам, отвечающим определенной биологической необходимости» ( Леонтьев А.Н., 1994, с. 97), была характерна для работ А.Н.Леонтьева, посвященных проблемам эволюции психического и развития психики животных. Вторая трактовка личностного смысла как образующей сознания была связана в основном с психолого-педагогическим контекстом, с проблемой несовпадения объективного содержания сознания (знания), представленного в первую очередь значениями, и субъективного отношения к нему, или смысла ( Леонтьев А.Н., 1983 а, с. 348 и далее). Наконец, третья трактовка смысла была связана с проблематикой структуры и динамики деятельности. В этом контексте отношения между мотивами и целями действия рассматривались как «психологически решающие», поскольку основное регулирующее влияние мотивов на протекание деятельности заключается в том, что они сообщают личностный смысл целям и обстоятельствам деятельности, «оценивая» таким образом их жизненное значение для субъекта ( Леонтьев А.Н., 1977, с. 150). Интересно, что хронологически все три контекста и все три трактовки развивались параллельно.
Разумеется, было бы неверно рассматривать эти три характеристики личностного смысла, раскрывающие различные его грани, как три независимых и альтернативных определения этого понятия. Наоборот, понятие смысла воплощает принцип единства деятельности, сознания и личности, находясь на пересечении всех трех фундаментальных психологических категорий. Как указывает Ф.Е.-Василюк, смысл – «…пограничное образование, в нем сходятся сознание и бытие, идеальное и реальное, жизненные ценности и бытийные возможности их реализации» ( Василюк , 1984, с. 129). Действительно, «деятельностная» характеристика личностного смысла как отношения мотива к цели означает, что любое целенаправленное действие всегда – прямо или непрямо – направлено на реализацию того или иного мотива, и цель этого действия, отражающаяся в сознании, содержит «ссылку» на этот мотив, выступающую в форме личностно-смысловой окраски. «Субъективная» характеристика личностного смысла как пристрастной составляющей индивидуального сознания основана на представлении о том, что «… смысл порождается не значением, а жизнью» (Леонтьев А.Н. , 1977, с. 279), то есть о том, что источником этой пристрастности является предметная деятельность субъекта в мире, реализующая его реальные жизненные отношения, в частности те отношения, о которых идет речь в третьей, «объективной» характеристике. Ведь именно динамизм жизненных отношений лежит в основе динамики самой личности (см. Анцыферова, 1990).
Указанная мысль, которую можно было бы обозначить как идея бытийного опосредования (или мироопосредования [14] ) смысловых образований, представляет собой расширенную интерпретацию уже получившего признание принципа деятельностного опосредствования познавательных процессов и смысловых образований (см. Асмолов, 1986 б). Действительно, категория деятельности, как отмечал Ф.Е.Василюк (1984), представляет собой теоретическую абстракцию от целостной реальности жизни, подобно тому, как предмет представляет собой единицу мира, абстрагированную от его целостности. После плодотворного этапа изучения смысла в контексте деятельности наступила пора расширить контекст рассмотрения и вернуться от абстракции деятельности к целостности жизни и жизненного мира. Только в этой концептуальной рамке представляется возможным найти продуктивное разрешение отмеченных нами противоречий в понимании смысла и пути решения поставленных нами задач. Пытаясь по-новому увидеть место и роль понятия смысла в становящейся новой, неклассической психологии, мы неминуемо выдвигаем на первый план анализа категорию жизненного мира, которая выступает смыслозадающим контекстом для самого понятия смысла.
Не удивительно, что сложность и многомерность смысла долгое время оставалась незамеченной. Как правило, авторы видели и абсолютизировали лишь какую-то одну из граней смысла. Даже А.Н.Леонтьев, видевший смысл, как мы показали выше, по меньшей мере под тремя разными углами зрения, не смог эксплицировать собственные разночтения и прямо поставить задачу их интеграции в многомерном образе смысла, ограничившись сосуществованием явно различных трактовок. Поэтому его взгляды нередко получают одностороннюю интерпретацию. Введенное им понятие личностного смысла трактуется порой просто как субъективное отражение некоторого объекта в индивидуальном сознании человека, в отличие от представления об этом объекте, сложившемся в определенной социальной среде (см., например, Котик, 1985).
Такая поверхностная и односторонняя интерпретация закономерно приводит к обвинению концепции личностного смысла в субъективизме ( Брушлинский, 1982). На самом деле данная интерпретация ухватывает лишь одну из граней личностного смысла, отнюдь не исчерпывающую этого понятия. Как мы стремимся показать, принципиальное значение понятия смысла заключается как раз в том, что оно выводит объяснение за пределы индивидуального сознания, в плоскость реальной жизнедеятельности субъекта. Этим оно отличается, в частности, от понятия коннотативного значения (Ч.Осгуд, Дж. Диз и др.), замыкающего объяснение индивидуальной окраски значений в рамках индивидуального сознания. Другими словами, это понятие отражает личностность человеческого сознания, укорененность его в реальных жизненных отношениях, в практике субъекта. «Личностный смысл – индивидуализированное отражение действительного отношения личности к тем объектам, ради которых развертывается ее деятельность, осознаваемое как “значение-для-меня” усваиваемых субъектом безличных знаний о мире…» (Личностный смысл, 1985, с. 164).
Для того, чтобы рассмотреть и понять феномен смысла во всем многообразии его проявлений, мы воспользуемся димензиональным методом, которым пользуется В. Франкл при демонстрации отношений между разными гранями или аспектами человеческого бытия (например, Frankl, 1985). Представим себе, говорит Франкл, учебник, на страницах которого изложены разные, несопоставимые между собой теории, допустим, личности. Символически это можно изобразить в виде раскрытой книги, на одной странице которой нарисован квадрат, а на другой – круг. Между ними трудно найти связь – ведь задача на квадратуру круга, как известно, нерешаема. Но возьмем эту книгу, продолжает Франкл, и разместим эти страницы под прямым углом друг к другу, так, чтобы они лежали на двух перпендикулярных плоскостях, пересекающихся в районе корешка книги. Тогда можно без труда вообразить трехмерную фигуру, проекция которой на одну плоскость (страницу) образует круг, а проекция на другую, ей перпендикулярную, образует квадрат. Этой фигурой будет цилиндр с высотой, равной диаметру основания. Задача, таким образом, решается, если построить общее пространство разных определений и увидеть за разными взглядами частные проекции сложного многомерного объекта – в нашем случае, смысла, – на разные плоскости его рассмотрения.
Вернемся к поставленной нами проблеме онтологии смысла. Для того, чтобы продвинуться в ее решении, необходимо, во-первых, очертить сам феномен, во-вторых, выделить и описать по отдельности различные формы (плоскости) существования смысла, и, в-третьих, понять реальные психологические механизмы их взаимосвязей, переходов смысла из одной формы существования в другую, отношений между выделенными плоскостями или гранями. Эти механизмы явно намного более сложны, чем позволяет увидеть использованная нами стереометрическая аналогия.
В качестве иллюстрации, позволяющей выпукло обрисовать феномен смысла во всех его аспектах, обратимся к экспериментальному исследованию Е.В.Эйдмана ( Эйдман , 1996; см. также Леонтьев, Эйдман, 1987). В этом исследовании дети разных возрастов и взрослые спортсмены выполняли задачу задержки дыхания на максимальный срок с соревновательной мотивацией. Примечательным фактом, полученным в этом исследовании, была зависимость результатов от условий соревнования и инструкции (просто задержать дыхание как можно дольше; побить свой рекорд; соревноваться в парах с конкретным соперником; соревноваться с воображаемым соперником). Вторая и особенно третья инструкции существенно улучшали результаты по сравнению с первой; что касается четвертой инструкции (воображаемое соревнование), то ее эффективность сильно зависела от возраста; соотношение влияния реального и воображаемого соревнования на результаты обнаружило возрастную динамику, воспроизводящую известный «параллелограмм развития» А.Н.Леонтьева (1972). В раннем возрасте эффекта нет в обоих случаях, в следующей возрастной группе только реальное соревнование дает прирост результатов, и, наконец, в старшей группе воображаемое соревнование догоняет по своей эффективности реальное и даже несколько превосходит его.
О чем говорят нам эти результаты? Во-первых, одна и та же задача (задержка дыхания) давалась испытуемым в разных интенциональных контекстах – деятельностных и, шире, жизненных. Варьировалось место и роль задачи в более широком контексте – можно сказать, что варьировался ее смысл. Во-вторых, эти изменения приводили к изменению результатов выполнения задания даже не на психологическом, а на физиологическом уровне – перед нами эффект регуляции деятельности, который можно объяснить усилением мотива, смысловой установкой или указанием на какие-то другие образования, встроенные в исполнительные механизмы деятельности. В-третьих, на результаты влияет не только объективная, но и воображаемая ситуация, то есть произвольные изменения в картине мира, создание воображаемого контекста и воображаемого смысла деятельности.
На этом примере мы можем выделить и вкратце охарактеризовать три плоскости, в которых психологический анализ обнаруживает существование смыслов – в каждой из них в своей особой форме. Ниже мы опишем их более подробно.
Первая из них – это плоскость объективных отношений между субъектом и миром. В этой плоскости объекты, явления и события действительности, входящие в жизненный мир субъекта, в том числе его собственные действия, обладают для него жизненным смыслом в силу того, что они объективно небезразличны для его жизни, сказываются на ее протекании. Жизненный смысл есть объективная характеристика места и роли объектов, явлений и событий действительности и действий субъекта в контексте его жизни. Жизненный смысл объективен, ибо не зависит от его осознания; при этом он индивидуален, неповторим. Это не психологическое, а скорее метафизическое понятие, без которого, однако, не обойтись психологическому анализу. Жизненный смысл и отражающаяся в нем динамика жизненных отношений – это онтологический аспект смысла.
Вторая плоскость – это образ мира в сознании субъекта, одним из компонентов которого является личностный смысл. Личностный смысл является формой познания субъектом его жизненных смыслов, презентации их в его сознании. Личностный смысл объектов, явлений и событий, отражающихся в сознании субъекта, презентируется ему через посредство эмоциональной окраски образов, либо их структурной трансформации. Этим, однако, сознание лишь выделяет и подчеркивает то, что значимо для субъекта, и ставит перед ним задачу на смысл, на осознание того, какое конкретно место в его жизни занимают соответствующие объекты или события, с какими мотивами, потребностями и ценностями субъекта они связаны и как именно. Ответ на этот вопрос, решение этой задачи требует специальной внутренней деятельности осмысления. Личностный смысл и отражающаяся в нем динамика субъективного образа реальности – это феноменологический аспект смысла.
Наконец, третья плоскость – это психологический субстрат смысла – неосознаваемые механизмы внутренней регуляции жизнедеятельности. В этой плоскости смыслонесущие жизненные отношения принимают форму смысловых структур личности, образующих целостную систему и обеспечивающих регуляцию жизнедеятельности субъекта в соответствии со специфической смысловой логикой – логикой жизненной необходимости, о которой пойдет речь ниже. Смысловые структуры и отражающаяся в них динамика деятельности (жизнедеятельности) – это деятельностный или субстратный аспект смысла. Термин «субстратный» представляется нам не очень удачным, но когда мы переходим от рассмотрения внутриличностных форм существования смысла к межличностным и внеличностным, он оказывается единственно применимым.
Итак, смысл предстает перед нами как отношение, связывающее объективные жизненные отношения субъекта, предметное содержание сознания и предмет и строение его деятельности. Это пристрастное отношение процессов психики к процессам жизни субъекта, его сознания к основам его бытия, опосредованное его практической жизнедеятельностью. Таким образом, смысл имеет троичную природу, он включен разными своими гранями в три разных движения.
Принимая во внимание все три плоскости существования смысла, образующие его грани, можно в первом приближении определить смысл как отношение между субъектом и объектом или явлением действительности, которое определяется местом объекта (явления) в жизни субъекта, выделяет этот объект (явление) в образе мира и воплощается в личностных структурах, регулирующих поведение субъекта по отношению к данному объекту (явлению).
Перейдем теперь к более детальной характеристике каждой из трех граней смысла. Заметим, что три выделенных грани, формы существования или плоскости анализа смысла соотносятся не только с тремя его трактовками, но и с философскими категориями онтологического, феноменального и онтического, а также с тремя такими фундаментальными общепсихологическими категориями как личность, сознание и деятельность.