Последние десятилетия характеризуются увеличением числа работ, в которых предметная деятельность предстает не как теоретический объяснительный конструкт, а как предмет конкретно-психологического экспериментального исследования. При этом «морфологический» подход к психологическому анализу деятельности в терминах ее структуры все больше оттесняется на задний план «динамическим», связанным с изучением тех моментов, которые характеризуют «собственно динамику, движение самой деятельности и ее структурных образующих» (Асмолов, Петровский, 1978, с. 72). Динамический подход охватывает широкий круг психологических проблем, к которым можно отнести изучение механизмов самодвижения деятельности, ее стабилизации, ситуативного развития мотивации, формирования мотива деятельности и его трансформации, регуляции операционально-исполнительной стороны деятельности. Все эти проблемы сводятся к трем основным аспектам динамики деятельности: порождение, формирование деятельности и ее мотива; регуляция деятельности по ходу ее протекания; развитие и трансформация деятельности.

Любое регуляторное воздействие определяется внешними или внутренними по отношению к регулируемому явлению критериями, специфика которых и служит главным основанием для различения видов регуляции, в частности, регуляции человеческой деятельности. Включая в себя субъект и объект как два противоположных полюса, деятельность обладает двусторонней пластичностью, чувствительностью к воздействиям и со стороны субъекта и со стороны объекта, что отражается в наличии двух форм ее регуляции. Первая, которую мы назовем предметной регуляцией, связана с обеспечением адекватности операциональных характеристик деятельности особенностям ее предмета (объекта) и особенностям предметной действительности вообще. Второй формой регуляции деятельности является се смысловая регуляция – согласование целей и средств деятельности с мотивами, потребностями, ценностями и установками субъекта.

Эти две формы регуляции деятельности соотносятся с двумя фундаментальными характеристиками деятельности: предметностью и осмысленностью ( Зинченко, Мунипов, 1976), или, в другом варианте, предметностью и субъектностью (Асмолов, 1984). Данные характеристики отражают двоякую детерминацию самой деятельности – со стороны ее субъекта и со стороны объекта (предмета). Интенциональная сторона деятельности определяется смысловым содержанием, распространяющимся от полюса объекта «сверху вниз» на все уровни деятельности, согласно закономерностям процессов смыслообразования. «Вышележащие уровни наполняют нижележащие неповторимой субъективной окраской: мотивами, целями и смыслами. Именно поэтому любая самая мелкая единица деятельности, будь то операция или функциональный блок, должна анализироваться как единица психологическая, а не физиологическая» ( Зинченко, Мунипов, 1976, с. 53).

Операциональная сторона деятельности, в отличие от интенциональной, в большей степени определяется предметными характеристиками объекта, подчиняющего своей логике логику действия.

В.В.Давыдов (1979) использует термин «универсальная пластичность», говоря об уподоблении деятельности предметным характеристикам ее всевозможных объектов. Наполнение деятельности предметностью идет как бы в обратном направлении, «снизу вверх». «Оба эти свойства деятельности [предметность и осмысленность. – Д.Л.\ имеют разный источник и идут как бы навстречу друг другу. Их встреча и рождает деятельность» ( Зинченко, Мунипов, 1976, с. 53). На различных уровнях рассмотрения, как отмечают В.П.Зинченко и В.М.Мунипов, предметность и осмысленность по-разному соотносятся между собой и проявляют себя в разных формах. Обе стороны тесно взаимосвязаны; более того, возможны их взаимные трансформации (там же).

В контексте указанного различения двух полюсов или сторон деятельности ее смысловая регуляция может рассматриваться как система психологических механизмов, обеспечивающих сообразность протекания деятельности интенциональной сфере ее субъекта. Применительно к регуляции конкретной деятельности нельзя, однако, говорить о двух независимых друг от друга регуляторных механизмах. В системе внутренней регуляции конкретной деятельности, складывающейся вместе с самой деятельностью, предметная и смысловая подсистемы слиты в единое целое. Главенствующую роль в этой системе играет смысловая регуляция, поскольку «сцепление отдельных действий в целостную, а, следовательно, и эффективную деятельность…обеспечивается…смыслом» ( Зинченко, 1983, с. 9).

Наиболее полно смысловые аспекты внутренней регуляции конкретной деятельности были изучены в цикле исследований ситуативной смысловой регуляции конкретной деятельности на примере решения мыслительных задач (см. Тихомиров и др., 1999), процесс которого описывается в рамках этого цикла исследований как «формирование, развитие и сложное взаимодействие операциональных смысловых образований разного вида» ( Тихомиров, Терехов, 1969, с. 81). К этим образованиям относятся, в частности, операциональные смыслы элементов, операциональные смыслы ситуации и операциональные смыслы цели ( там же). «Операциональный смысл является точкой “состыковки” двух фундаментальных характеристик человеческой деятельности – ее предметности и осмысленности… Операциональный смысл – это форма смысловой регуляции, которую непосредственно приобретает предметное содержание деятельности субъекта, когда ею осуществляются смысловые связи. Эта форма находится под непосредственным влиянием личностного смысла…» ( Васильев, 1998, с. 54).

Термин «динамическая смысловая система» в этих работах отражает тот факт, что «развитие смысла конечной цели, промежуточной цели и подцелей, зарождение замыслов, а также формирование смыслов элементов и смысла ситуации в целом непрерывно осуществляются в единстве и взаимодействии познавательного и эмоционального аспектов» ( Васильев, Поплужный, Тихомиров, 1980, с. 163).

В качестве центрального структурного образования динамической смысловой системы решения задач рассматривается смысл конечной цели ( там же), который проходит ряд этапов становления и формирования ( Васильев, 1977; Терехов, 1977; Большунов, 1985). Под воздействием смысла конечной цели происходит развитие смысла ситуации, опосредствованное развитием операциональных смыслов элементов ситуации. «В свою очередь, на основе вербализованных смыслов ситуации только и могут осуществляться конкретизации смысла цели. Этапы конкретизации смысла цели закономерно чередуются с этапами формирования смыслов ситуации» ( Васильев, Поплужный, Тихомиров, 1980, с. 152). Одновременно смысл конечной цели определяет формирование смыслов промежуточных целей (Васильев, 1977), которые, в свою очередь, определяют избирательность и регуляцию деятельности на стадии поиска решения и, в конечном счете, формирование и развитие операционального смысла ситуации (Терехов, 1977) в направлении, прежде всего, его сужения. Позднее в качестве системообразующей смысловой структуры, которая определяет смысловое развитие и связанное с ним эмоциональное развитие в соответствующих ДСС, стали рассматривать уже не смысл цели, а мотив ( Васильев , 1998; Тихомиров и др., 1999). Были получены данные о влиянии разных типов мотивации на смысловую динамику деятельности ( Тихомиров и др., 1999).

Само развитие смыслов протекает под регулирующим влиянием процесса целеобразования ( Васильев, 1977, с. 69). Цель «опосредствует движение смысла в деятельности, и от нее в решающей степени зависит, как сложится судьба смысла в деятельности» (Большунов, 1985, с. 2). Целеобразование, в свою очередь, трактуется как «процесс постоянного развития смысла цели путем ее конкретизации и обогащения за счет выявления новых предметных связей и отношений. Понимаемое таким образом целеобразование опосредствовано развитием смыслов разного рода образований: элементов и действий с ними, ситуации в целом, смыслов попыток и переобследований ситуации. Мыслительный процесс представляет собой единство процессов целеобразования и смыслообразования» ( Васильев, Поплужный, Тихомиров, 1980, с. 128; см. также Бибрих, 1987).

Описанные в самых общих чертах закономерности смысловой динамики в ходе регуляции решения мыслительных задач являются проявлением единого процесса смыслового развития, протекающего на разных, но непрерывно взаимодействующих между собой уровнях ( Васильев, 1979, с. 60), что и зафиксировано понятием «динамическая смысловая система».

Однако, если авторы, которые ввели это понятие, рассматривали в качестве центрального структурного образования динамической смысловой системы смысл конечной цели, то мы считаем необходимым несколько расширить его содержание этого понятия. Данные ряда исследований позволяют утверждать, что динамическая смысловая система (ДСС) регуляции конкретной деятельности складывается вместе с возникновением самой деятельности, мотив которой можно рассматривать как системообразующий фактор ДСС. Мотивом является не переживаемое побуждение, а внешний предмет, отвечающий некоей потребности (или одновременно ряду потребностей), на который направлена деятельность в целом. Формой интрапсихической репрезентации мотива выступает мотивационная установка, представляющая собой специфическую модификацию целостного субъекта, ориентирующую его на осуществление релевантной мотиву деятельности.

ДСС регуляции любой конкретной деятельности должна выполнять по меньшей мере две функции: 1) стабилизацию ее протекания, сохранение устойчивости деятельности до тех пор, пока ее мотив остается в силе, иными словами, обеспечение ее «самозащиты» [15] от внешних помех; 2) обеспечение естественного прекращения деятельности, когда она себя исчерпала, ее мотив реализовался и тем самым потерял свою побудительную силу, или искусственного прекращения деятельности в тех случаях, когда актуализировались другие, более значимые и неотложные мотивы, требующие немедленного осуществления иной деятельности. Она является, по сути, разновидностью функциональной системы, которую мы понимаем как «строго очерченную группу процессов и структур, объединенных для выполнения какой-либо определенной качественно своеобразной функции организма или акта его поведения» ( Анохин , 1978, с. 128). Функциональная система строится по принципу взаимосодействия ее элементов для достижения конечного результата, который выступает как системообразующий фактор ( там же, с.71–78). В рамках теории функциональных систем был сформулирован также принцип системного квантования поведения, который также хорошо согласуется с идеей динамической смысловой системы как единицы регуляции деятельности. В соответствии с этим принципом весь поведенческий континуум может быть разделен на «кванты», каждый из которых включает «доминирующую потребность, возникающую на ее основе мотивацию, поведение, направленное на удовлетворение исходной потребности и постоянную оценку субъектом промежуточных и конечного результатов, удовлетворяющих исходную потребность» (Судаков, 1986, с. 20). Каждый одиночный «квант» поведения, согласно К.В.Судакову, строится специальной функциональной системой. В ДСС регуляции деятельности смысловые и несмысловые структуры сплетены самым непосредственным образом, поскольку она строится всегда с учетом конкретной специфики данной ситуации и детерминирована как высшими личностными структурами, так и предметными особенностями ситуации. Вместе с тем главенствующая роль в системах, регулирующих осуществление конкретной деятельности, принадлежит именно смысловым структурам и процессам.

В.П.Зинченко и Е.Б.Моргунов указывают, что смысловая оценка включена также в биодинамическую и чувственную ткань, она нередко осуществляется не только во время, но и до формирования образа или совершения действия, хотя механизм этого не вполне ясен (Зинченко, Моргунов, 1994, с. 174). О смысле двигательной задачи как важнейшей характеристике сенсомоторного действия говорил еще Н.А.Бернштейн (1947), а А.Н.Леонтьев и А.В.Запорожец (1945) одновременно с этим раскрыли роль смысловых факторов в восстановлении нарушенных движений руки. В последнее время смысловая регуляция движений активно изучается

С.В.Дмитриевым с соавторами в контексте «антропоцентрической биомеханики» (Дмитриев, Кузнецов, Семенов, 1992; Донской, Дмитриев, 1993; 1997; Дмитриев, Скитневский, 1997). В русле этого направления исследований на материале спортивных движений была вычленена, наряду с другими его аспектами, смысловая структура двигательного действия, включающая в себя ценностно-оценочное отношение. В процессе решения двигательных задач, отмечают авторы, человек руководствуется ценностями и смыслами, а не только критериями полезности и продуктивности. «В разных ситуациях двигательной задачи одни и те же элементы действия по-разному интерпретируются, получают различный целеориентирующий смысл и по-разному влияют на организацию системы движений» (Дмитриев, Кузнецов, Семенов, 1992, с. 34). Авторы вводят важное понятие смыслоорганизованности, понимая под нею единство смысловых и биомеханических связей в системе движений, ее структурно-смысловую упорядоченность в сознании спортсмена. «Одно и то же двигательное действие можно рассматривать через “сетку” различных значений и “ценностно-смысловых ядер”. Таким образом, смысловая структура это и отражение объекта, и его проектный образ, и конструкция мысли (творческий конструкт), и психосемантическая реконструкция человеческого опыта» ( там же, с. 24). Смысловое содержание действия, необходимое для самоконтроля, включает в себя общую цель действия, подцели каждой его подсистемы, оптимизирующие задачи и требования к блокам движений. «Смысловое содержание формируется во внутренней задаче спортсмена на основе внешней задачи (тренер, окружение) как личностное собственное отношение ко всем слагаемым задачи действия. Осмысливание двигательной задачи охватывает все составляющие программы действия» (Донской, Дмитриев, 1993, с. 39). На этой основе упомянутыми авторами разработаны подробные концептуальные схемы анализа, а также методология и конкретные дидактические программы формирования способностей решения двигательных задач.