Каппель Владимир Оскарович (1883–1920) – одним из наиболее почитаемых белогвардейцами вождей. Генерал В.О. Каппель, действовал против красных на Восточном фронте. О любимом вожде его соратники складывали песни и легенды.

Он родился 16 апреля 1883 года в Тульской губернии, в городе Белеве. Отец его был офицером, выходцем из Швеции Оскар Павлович Каппель, потомственный дворянин Московской губернии. Он отличился во время ахалтекинской экспедиции русской армии 1880–1881 гг. Во время нее, находясь в отряде прославленного генерала М.Д. Скобелева, он участвовал во взятии укрепленной крепости текинцев Геок-Тепе. Эта операция носила крайне важный характер для обеспечения интересов Российской Империи в Средней Азии и овладении Туркестаном. За подвиг при взятии этой твердыни Оскар Павлович был удостоен ордена Святого Георгия. Среди предков В.О. Каппеля со стороны матери также присутствовали военные – дед Владимира Оскаровича участвовал в Крымской войне 1853–1856 гг., был героем севастопольской обороны и георгиевским кавалером.

Первые страницы биографии Владимира Каппеля отмечены окончанием петербургского кадетского корпуса, а затем – Николаевского кавалерийского училища. В 1903 году Каппель был произведен в корнеты и поступил на службу в 54-й драгунский Новомиргородский полк, расквартированный в Польше.

29 января 1906 года он был произведен в поручики.

В 1906 году полк поручика В.О. Каппеля был командирован из Варшавской губернии, где была его стоянка, в Пермскую в село Мотовилиху (ныне район г. Перми), с целью ликвидации большой банды бывшего унтерофицера Лбова. 9-го ноября 1907-го года В.О. Каппель, служивший в 1-м эскадроне, был назначен на должность полкового адъютанта. Полк был переформирован в 17-й уланский Новомиргородский.

В 1907 г. Владимир Оскарович женился на Ольге Сергеевне Строльман. Отец её, действительный статский советник, инженер, был директором пушечного завода, расположенного в нескольких верстах от Перми в селении Мотовилиха. Родители Ольги Сергеевны относились к офицерам-кавалеристам с крайнем предубеждением, считая их мотами и ветрогонами, а потому дверь их дома для оных была закрыта. Но сколь ни берегли старики дочь, а не доглядели. На каком-то уездном балу Ольга Сергеевна познакомилась с Владимиром Оскаровичем. Молодые люди сразу почувствовали взаимное влечение. Видеться приходилось тайком, а письменную связь поддерживать через горничную Ольги Сергеевны, переносившей за щедрое вознаграждение Каппеля их записки от одного к другому.

Однажды Строльман был вызван в управление завода в Петербург. Родители уехали, а дочь оставили на попечение своего хорошего знакомого, старика-инженера, который переселился в дом Строльманов. Влюблённые не могли не воспользоваться таким случаем. Зимней ночью молодой офицер, стоя возле нанятых саней, ожидал свою невесту. Наконец, ей удалось выскользнуть из дома. В снежной пыли сани понеслись к маленькой деревенской церкви, где молодых уже ожидали священник и сослуживцы. Заехав на несколько минут домой, чтобы взять необходимые вещи, Ольга Сергеевна с мужем уехала в Петербург, оставив старика-инженера почти без сознания от неожиданности.

По прибытии в столицу, молодожены направились сперва к матери Владимира Оскаровича, принявшую их с распростертыми объятиями, а потом к родителям Ольги Сергеевны, которые, оповещенные о случившемся телеграммой из Перми, отказались принять молодых, и они снова уехали к матери Каппеля. С фактом замужества дочери Строльманы примирились, только узнав, что нежеланный зять принят в академию и проходит там курс.

В 1909 г. у супругов Каппелей родилась дочь Татьяна.

В 1908-м году В.О. Каппель впервые пытался поступить в академию Генерального штаба, но это ему не удалось. Впрочем, впоследствии он всё же добился своей цели, и в 1912 году по результатам экзаменов был даже переведен на дополнительный третий курс академии. Два сложных экзамена по разведке и полевой подготовке он сдал на 11 баллов (при этом средний балл экзаменуемого составил 10 баллов). В январе 1913 года, согласно существовавшей в академии практике, В.О. Каппель читал свой первый доклад и сумел защитить его на 9,5 балла. Оппонентами экзаменуемого выступали один из руководителей русской разведки О.К. Энкель и будущий начальник штаба Румынского фронта Н.Н. Юнаков.

22 марта того же 1913 года Владимир Оскарович читал в академии Генерального штаба свой новый доклад "Служба автомобиля в армии. Главнейшие основания организации автомобильных войск". Оппонентами выступали полковник В.Г. Болдырев – один из наиболее известных в будущем белых генералов на Востоке России, Главнокомандующий Уфимской директории, и В.А. Златолинский. Автор доклада сумел получить за свою работу высокую оценку – 10,5 баллов. Примечательно, что его работа была построена главным образом на зарубежных источниках – Владимир Оскарович прекрасно знал французский и немецкий языки.

Через месяц Каппель успешно сдал сразу несколько экзаменов. Среди экзаменаторов были такие известные в будущем генералы, как В.А. Черемисов (впоследствии Главнокомандующий армиями Северного фронта накануне октябрьских событий), Андогский (будущий начальник академии Генерального штаба в 1918–1922 гг., с которым Каппеля впоследствии сведёт судьба в освобожденной Казани) и А.К. Кельчевский (будущий начальник штаба Донской армии). Средний балл экзаменуемого при семи экзаменах составил 10,4 балла.

В 1913-м году штабс-ротмистр В.О. Каппель окончил академию по первому разряду, с правом получения преимуществ при прохождении службы. За успехи в изучении военных наук Каппель был награжден орденом Святой Анны 3-й степени. Надо заметить, что Владимира Оскаровича не стал искать каких-либо преимуществ для дальнейшего прохождения службы, а испросил себе вакансию в Омский военный округ. Тем не менее, местом его дальнейший службы был определен Московский военный округ.

С началом Первой Мировой войны Каппель был прикомандирован к Николаевской офицерской школе с целью "изучения технической стороны кавалерийского дела", но уже в начале 1915-го года оказался на действующем фронте в должности старшего адъютанта штаба 5-й Донской казачьей дивизии. Сохранились полевые книжки капитана Каппеля, которые велись им с февраля по октябрь указанного года. С ноября того же года В.О. Каппель уже старший адъютант штаба 14-й кавалерийской дивизии. Несколько месяцев он участвовал в боях на фронте в ее составе. За время войны Владимир Оскарович был награждён орденами Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Святой Анны 2-й степени с мечами и Святого Станислава 2-й степени с мечами, Святой Анны 4-й степени с надписью за храбрость.

В 1915 г. – родился сын Кирилл.

С середины сентября 1916 года капитан Каппель находился на должности исполняющего обязанности штаб-офицера для поручений в общем отделении управления генерал-квартирмейстера штаба Главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта. К январю 1917 года, совсем незадолго до падения монархии в России, Каппель был произведен в подполковники и был назначен на должность помощника начальника оперативного отделения штаба Юго-Западного фронта.

Владимир Оскарович очень тяжело переживал события Февральской революции. В отличие от многих своих коллег он безошибочно почувствовал в ней не начало возрождения, но начало гибели.

Будучи по своим политическим воззрениям сторонником монархии, Каппель не мог приветствовать ни Февральскую, ни, тем более, Октябрьскую революцию 1917 года. Как и многие русские офицеры, он тяжело переживал развал армии и страны, связанные с этим военные неудачи и унижения России перед другими державами.

В конце 1917 года Каппель находился в Самаре. Вскоре он оказался вовлечен в гущу происходивших в Поволжье событий.

Весной 1918 года произошло восстание чехословацкого корпуса, охватившее значительное пространство вдоль Сибирской железной дороги, от Пензы до Дальнего Востока. В результате большевики утратили власть в таких важных центрах, как Челябинск, Сызрань, Омск, Самара, Владивосток. Воспользовавшись такой ситуацией, представители разогнанного большевиками Учредительного собрания (в основном эсеры) создали в Самаре Комитет членов Учредительного собрания – правительство, претендовавшее на власть на всей неподконтрольной большевикам территории. Постепенно им удалось упрочить свои позиции, призвать под свои знамена новых сторонников. Происходило создание армии, способной противостоять большевикам. Самарское правительство вело переговоры с чешским командованием, упрашивая его задержать чешские части в Самаре, хотя бы на некоторое время, чтобы укрепиться, сколотить свою армию и быть в состоянии дать отпор красным, которые, безусловно, примут все меры, чтобы вернуть Самару. Чехи дали согласие с условием, что Самарское правительство пошлет свои воинские части к Сызрани, где на чешские арьергарды наседали превосходящие их силы красных.

8 мае 1918 г. в Самаре был сформирован отряд Комуча Добровольческой армии.

9 июня 1918 г. этот отряд, собранных в Самаре добровольцев, которых было сначала всего 350 человек, возглавил подполковник Генерального штаба В.О.Каппель. Он согласился, хотя и не разделял взглядов эсеров. "Я монархист по убеждению, но стану под какое угодно знамя, лишь бы воевать с большевиками", – говорил он. Принимая командование над своим небольшим отрядом, подполковник Каппель дал обещание держаться лояльно по отношению к правительству, проявившему к нему доверие.

Бросить такой отряд против красных, превосходящих его числом во много раз, казалось безумием. Но приказ о выступлении на Сызрань, до которой от Самары было около 100 верст был отдан, и Каппель погрузил свой отряд в вагоны. Силы красных в пять раз превосходили «каппелевцев», но приказ нужно было выполнять. За 14 верст до Сызрани Владимир Оскарович выгрузил свой отряд и, обрисовав обстановку, дал каждому начальнику задание. В 18 верстах западнее Сызрани, на станции Заборовка, стояли красные эшелоны. По директиве Каппеля ровно в 5 часов утра 11-го июня главные силы – около 250 человек атаковали город в лоб. Остальные части глубоким обходом с севера вышли на станцию Заборовка и, энергично обстреляв эшелоны и заняв станцию, ударили на город с запада, разрушив по пути железнодорожное полотно. 11-го июня Сызрань, оставленная чехами под давлением красных, была взята…

Красные отошли к Пензе, из простых теплушек был немедленно составлен броневик, преследовавший их до города Кузнецка. На своих позициях большевики бросили пулеметы и орудия, а военные склады полностью достались Каппелю. За всю операцию было потеряно убитыми 4 человека, тогда, как потери красных были огромны. Это был головокружительный успех, и вся операция прошла с пунктуальной точностью, согласно распоряжениям Каппеля, сумевшего всё учесть, рассчитать и предвидеть, создав ему сразу огромную популярность и окружив ореолом победы его имя.

В 12 часов того же дня в Сызрани состоялся парад Каппелевского отряда. Бесконечные рукоплескания населения, крики приветствий, цветы, толпы народа – все это еще больше подняло дух добровольцев. После парада их всех тащили по домам, угощали, благодарили. И молодые воины стали с гордостью говорить:

– Нас ведет Каппель.

В отряд потянулись новые добровольцы, а захваченное военное имущество дало возможность формировать новые и пополнять старые части. С этого дня белые части стали носить название Народной армии.

Отдохнув сутки в Сызрани, Каппель со своими частями вернулся в Самару и сразу же из вагонов эшелона погрузился на пароход "Мефодий". Теперь в его задачу входило овладение городом Ставрополем и прилегающими селами, где, по сведениям разведки, были сгруппированы крупные красные силы при большом количестве пулеметов и сильной артиллерии. Немного не доходя до Ставрополя, "Мефодий" пристал к левому берегу Волги и части Каппеля выгрузились. Для быстроты движения к городу в ближайшей деревне для пехоты были временно взяты подводы, за которые, по приказу Владимира Оскаровича, платили по 15 рублей. Эта быстрота движения, столь характерная для Каппеля, всегда давала ему элемент неожиданности,

а противнику не давала возможности выяснить силы белых частей. Имея впереди конные разъезды, отряды Каппеля быстро двигались вперед, и при встречах с противником неутомленная переходами пехота неожиданно вырастала перед красными, внося этим смятение в их ряды. Владимир Оскарович, как правило, был всегда верхом впереди своих частей.

Как отмечали современники, самарское правительство (Комуч) не имело тогда значительных вооруженных сил и могло опереться лишь на небольшие отряды чехов и добровольцев-офицеров, да и те признавали Комуч только как меньшее из зол. Но удачи в борьбе с большевиками оказались тогда возможными благодаря смелым предприятиям Каппеля и некоторых других командиров.

Красные сгруппировали большие силы с артиллерией и пулеметами в 18 верстах от Ставрополя, около деревни Васильевки. Бой здесь затянулся, противник превосходил белые силы и количественно и силой своего огня. Белая пехота несла большие потери и залегла, у артиллеристов осталось только 25 снарядов. Тогда Каппель приказал одному орудию Вырыпаева быстро выдвинуться насколько возможно вперед, и обстрелять с предельной близости пулеметные позиции противника, а всей коннице широким аллюром пойти в обход правого фланга красных. Орудие карьером вынеслось вперед, и через несколько минут Васильевка была взята. Красные бросили там 28 пулеметов и 4 орудия. Пехота была посажена снова на подводы, и весь отряд стремительно двинулся дальше, преследуя красных. На плечах противника Каппель ворвался в город и занял его. Район был очищен от красных. Согласно приказу Самары отряд должен был после взятия Ставрополя вернуться обратно, но во время погрузки на «Мефодий» захваченного в Ставрополе военного имущества к Каппелю явились крестьяне деревни Климовки, находящейся на правом берегу Волги, и просили освободить их район от красных. Снесясь по прямому проводу с Самарой, Каппель перебросил свои силы на правый берег и на другое утро, после короткого боя, занял Климовку. Остановившись здесь на дневку, отряд ночью подвергся нападению красных, подошедших к берегу на двух пароходах. На «Мефодий» было оставлено два молодых добровольца, красные их захватили и впоследствии изуродованные тела несчастных были найдены в селе Новодевичьем. Но ночной налет красным не удался – уже привыкший к боевой обстановке отряд, сам перешел в наступление, противник, бросив пулеметы, был прижат к берегу и, быстро погрузившись на пароходы, отошел на север.

В 18 верстах от Климовки было село Новодевичье, где, по сведениям разведки, было около двух тысяч красноармейцев, матросский полк в 800 человек, большое количество пулеметов и артиллерия. Село было сильно укреплено и являлось серьезным экзаменом для 400–500 добровольцев. Но они не сомневались в победе. Их вёл Каппель, а, стало быть, победа была неизбежна. В ближайшем от села овраге, при огарке свечи, Каппель с собранными им начальниками составлял диспозицию. По этой диспозиции белые части должны были свернуть с главного тракта, которым двигались, на проселочную дорогу, шедшую ближе к Волге, и пройдя три версты от села, там на перекрестке дороги повернуть влево и, обойдя село с юго-запада, с рассветом атаковать его.

С рассветом все были на указанных местах. Командир батареи подполковник Вырыпаев в ожидании приказа об открытии огня, присев, распечатал банку с мясными консервами.

– Какой вы счастливый! – произнёс подошедший Владимир Оскарович, который, погруженный в разработку беспрерывных очередных операций, второй день ничего не ел. Завтрак разделили по-братски…

В результате блестяще проведённой операции вся артиллерия красных, все пулеметы и пять пароходов, стоявших на Волге, были захвачены Каппелем. На следующее утро разведчики севернее Новодевичьего захватили в плен командующего красным Сингелеевским фронтом, бывшего поручика Мельникова. Владимир Оскарович всегда был мягок к рядовым красноармейцам. Обезоружив, он отпускал их на все четыре стороны. Г.К. Гинс писал по этому поводу: "Он, например, приказал отпускать на свободу обезоруженных пленных красноармейцев. Он был первым и, может быть, единственным тогда из военачальников, который считал "гражданскую войну" особым видом войны, требующим применения не только орудий истребления, но и психологического воздействия. Он полагал, что отпущенные красноармейцы могли стать полезными как свидетели того, что "белые" борются не с народом, а с коммунистами". Характерный эпизод: когда полковник Вырыпаев отпустил 16-летнего мальчишку красноармейца, Борис Савинков, бежавший тогда из большевистского плена, недовольно ему сказал:

– Эх, Василий Осипович, добрый вы человек! Что вы с ними цацкаетесь? Расстрелять бы эту сволочь и дело с концом.

Совсем иное отношение встречали бывшие офицеры, перешедшие на службу к красным. Каппель, почерневший от солнца, в выцветшей гимнастерке, запыленных сапогах, сидел на каком-то пне, когда к нему подвели щегольски одетого, со звякающими на лаковых сапогах шпорами и красными знаками отличия на воротнике, Мельникова. Владимир Оскарович медленно поднялся на ноги, и на побледневшем лице загорелись совсем черные, полные презрения и беспощадности, глаза. Он приблизился к Мельникову почти лицом к лицу, не отрывая от него взгляда, быстро отвернувшись, бросил чуть охрипшим голосом:

– Военно-полевой суд. Немедленно… Изменнику.

Через полчаса приговор был вынесен, подписан и приведён в исполнение.

В этот же день пришел приказ из Самары снова двинуться на Сызрань, где местные формирования не могли справиться с наступающими красными. Опять на "Мефодии" Каппель двинулся туда и энергичным ударом принудил красных к отступлению. Из Сызрани, усадив свою пехоту на подводы, Каппель двинулся на Симбирск, до которого было около 140 верст. Ожидая появление Каппеля на пароходах, красные сильно укрепили берега Волги под Симбирском. На них были установлены орудия и пулеметы, ночью прожектора шарили по реке, высланные вниз по Волге наблюдатели и разведка зорко следили за рекой. Казалось, что взять город было невозможно. Но и здесь Владимир Оскарович провёл противника. Неожиданно он явился со своими частями, откуда не ждали, и обрушил на город артиллерийские залпы. С громоподобным "ура", гоня ошарашённого неприятеля, в Симбирск ворвались «каппелевцы», во главе со своим командиром. Большевики удирали, бросив все военное имущество, орудия, пулеметы, и даже не успев расстрелять арестованных в городе офицеров. 22 июня 1918 года был взят Симбирск.

Полковник Вырыпаев вспоминал: «В тот же день Каппель в первый раз появился перед населением. В переполненном до отказа городском театре при гробовой тишине вышел на сцену скромный, немного выше среднего роста военный, одетый в защитного цвета гимнастерку и уланские рейтузы, в офицерских кавалерийских сапогах, с револьвером и шашкой на поясе, без погон и лишь с белой повязкой на рукаве. Он как будто устало обратился с приветствием к собранию. Его речь была удивительно проста, но дышала искренностью и воодушевлением. В ней чувствовался порыв и воля. Во время его речи многие присутствующие плакали. Плакали и закаленные в боях офицеры, только что освобожденные из большевицких застенков. Да и немудрено: ведь он звал на борьбу за поруганную Родину, за народ, за свободу. Отечество, свобода и жизнь народа были в опасности… Каппель говорил – и не было сомнения, что он глубоко любит народ, верит в него и что он первый готов отдать жизнь свою за Родину, за великое дело, которое он делал… Действие его слов на слушателей было колоссально, и когда он кончил речь, она была покрыта не овациями, а каким-то сплошным ревом и громом, от которых дрожало все здание. С этого дня отряд Каппеля стал быстро пополняться добровольцами. Все, кто верил в дело освобождения России и любил свое отечество, брали винтовки и становились в строй. Рядом стояли и офицер, и рабочий, и инженер, и мужик, и техник, и купец. Крепко они держали национальный флаг в руках, и их вождь объединил всех своей верой в идею, святую идею освобождения родной страны. Среди добровольцев не было перевеса на стороне какого-нибудь отдельного класса. Мощно поднялась волна народного гнева, чтобы смести насильников с лица земли. И армия в это время справедливо называлась Народной. В составе ее были представители буквально всех политических партий, за исключением большевицкой.

От Симбирска до Казани по тракту было около 200 верст. К укрепленному городу с большим гарнизоном подтягивались свежие красные части, туда прибыл испытанный боевой 5-й латышский полк, поэтому действовать надо было, как всегда: быстро, неожиданно и решительно. «Быстрота и натиск» – не так ли учил Суворов?»

В Казани на конспиративных квартирах заговорщики ждали человека, имя которого было овеяно неизменными победами. К легендарному вождю были посланы от организации свои люди, и подпольщики, никогда не знавшие Каппеля, уже верили в его скорый приход. Среди них был начальник перевезённой в Казань из Екатеринбурга Академии Генштаба генерал Андогский, старательно уверявший комиссаров в своей лояльности. «Хитрая лиса», – говорили про него последние.

Вечером 6 июля 1918 года, когда серые дождевые сумерки окутали город, когда по всем вычислениям белые должны были быть еще далеко, и можно было спать спокойно, над Казанью загрохотали первые снаряды Каппеля, раздалось громогласное "ура" и, громя красные части, на их плечах в город ворвались бойцы Народной армии. «Метались в страхе, смешанным с бешенством, красные комиссары и промокшие командиры, останавливая бегущих в панике своих бойцов, но улица за улицей, под аккомпанимент пулеметных очередей, переходили в руки Каппеля, а в окруженных со всех сторон казармах, – главная надежда красного командования, – 5-й латышский полк поднял руки и сдал оружие. К утру все было кончено, и над городом вызывающе и гордо под прояснившимся небом реяли по ветру национальные русские флаги…» – описывал этот момент А.А. Федорович.

Следует отметить, что столь успешную операцию он провел при небольших потерях – отряд Каппеля лишился всего 25 человек.

В этом городе был захвачен золотой запас России, насчитывающий 650 миллионов рублей в золотой валюте, 100 миллионов рублей кредитными билетами, запасы платины и другие ценности, был погружен на пароход "Фельдмаршал Суворов" и отправлен под охраной в Самару, а позже – в Омск, к адмиралу Колчаку..

В ходе сражений с красными Каппель проявил себя как храбрый и находчивый командир. По свидетельству современников, он с горсткой соратников совершал налеты на большевистские части и предпринимал неожиданные маневры, и именно ему принадлежит заслуга в большинстве первоначальных успехов на Самарско-Волжском фронте. Примечательной чертой было также стремление укрепить дисциплину во вверенных ему частях и не допускать туда революционных (эсеровских) агитаторов. Далее, как отмечали современники, Каппель не расстреливал пленных красноармейцев, а обезоруживал их и отпускал на свободу, стремясь доказать, что белые воюют с большевиками, а не с простым народом.

г. Белев. Открытие мемориальной доски на доме где жил В.О.Каппель

Жена Каппеля – Ольга Сергеевна жила в Екатеринбурге у родных. Здесь она вместе с детьми и родителями была захвачена командующим красным Пермским фронтом С. Мрачковским и находилась в его штабе под беспрерывным и тщательным надзором. Родителей и детей при занятии генералом Пепеляевым Перми группе  офицеров удалось спасти и вывезти в Иркутск, а Ольга Сергеевна была увезена каким-то комиссаром в Москву в качестве заложницы, и дальше все ее следы исчезли. Красные как-то намекнули, что если бы генерал Каппель ослабил бы свои удары по красным, то жена его могла бы быть освобождена. Владимир Оскарович на это ответил: «Расстреляйте жену, ибо она, как и я, считает для себя величайшей наградой на земле от Бога – это умереть за Родину. А вас я как бил, так и буду бить».

А тем временем прибывший на фронт сам Троцкий повел наступление на Казань. Ему удалось за время отсутствия Каппеля под Симбирском, вклиниться между ним и Казанью. Владимир Оскарович выделил конную группу с полковником Вырыпаевым и его батареей, которая должна была занять станцию Тюрельму и двигаться на Свияжск, который должны были атаковать на рассвете главные силы. Во время этого рейда добровольцам едва не удалось захватить в плен самого Троцкого. Когда батарея Вырыпаева уже входила в город, он заметил шедший ему навстречу автомобиль. Этот автомобиль внезапно резко остановился и два человека, выскочив из него, скрылись в каком-то дворе. Шедшие впереди белые разъезды успели захватить шофера. Оказалось, что убежавшими были сам Троцкий и его адъютант. Но главных белых сил в Свияжске не оказалось – в ночной темноте они спутали направление. Вырыпаеву пришлось возвращаться. После соединения всех частей, решено было взять город на другую ночь. Но перед самым наступлением, из Нижнего Услона от защищавших его сербов пришло донесение, что они не в силах дольше сопротивляться красным и должны его оставить. Это оголило бы фланг Каппель и, оставив Свияжск, он бросился на помощь сербам… 1918 г. – В.О.Каппелю присвоено звание генерал – майора.

Успехи, однако, оказались недолговременными.

В дальнейшем возглавляемый отряд попытался занять мост через реку Волгу вблизи станции Свияжск, где находился штаб 5-й армии красных. Здесь Каппеля постигла неудача, хотя и противникам победа далась дорогой ценой. После этого красным вновь удалось овладеть Симбирском.

Красные вновь осадили Симбирск, и «каппелевцы», не окончив одного дела, ринулись на помощь.

г. Белев. Мемориальная доска на доме В.О. Каппеля

На половине пути от Казани, на станции Тетюши, Каппель вынужден был высадить свои части, достигшие уже трех тысяч человек, на левый берег Волги и следовать дальше походным порядком. Подойдя к Симбирску, он застал уже отступление измученного гарнизона. 12 сентября конница Гая ворвалась в Симбирск, и Каппель приказал взорвать один из пролетов Симбирского моста, по которому отступали белые. В тот день Владимир Оскарович и его добровольцы в последний раз видели Волгу…

В середине сентября трехтысячному отряду Каппеля удалось остановить дальнейшее продвижение неприятеля и отбросить красных за Волгу. Но возвратить Симбирск уже не удалось.

Силы оказались слишком неравными. Этим, главным образом, можно объяснить и неудачу под Симбирском, и разгром 28 сентября 1918 года отряда каппелевцев красноармейцами, получившими к тому моменту значительные подкрепления.

После того как в результате переворота 18 ноября 1918 года к власти на Востоке России пришел адмирал Колчак, Каппель на долгое время оказался в тени. Сказались и лояльность по отношению к революционному самарскому Комучу, и недавние поражения.

Лишь в начале 1919 года А.В. Колчак стал доверять В.О. Каппелю. Последний получил чин генерал-лейтенанта и стал руководить 1-м Волжским корпусом.

В мае-июне 1919 года развернулись сражения за Белебей и Уфу.

Волжская группа В.О. Каппеля отступала к Уфе. Горные рабочие Южного Урала, не в пример северным Ижевцам и Воткинцам, организовавшим восстание против красных и за это после краха белых заплативших кровавую цену (пришедшие большевики немедленно расстреляли порядка 800 человек на каждом заводе), были в достаточной степени распропагандированы и относились к Волжанам враждебно.

Каппель был смелым человеком. Сохранились известия, что однажды на Урале он, без оружия, в сопровождении лишь одного из своих сторонников, побывал на собрании шахтеров, настроенных по отношению к белым враждебно. И даже осмелился там выступать.

– Я хочу, чтобы Россия процветала наравне с другими передовыми странами. Я хочу, чтобы все фабрики и заводы работали и рабочие имели вполне приличное существование, – закончил он.

Ещё мгновение длилось молчание, и вдруг толпа, ещё считанные минуты назад алкавшая его крови, стала рукоплескать ему. И те, что перед этим кричали «Смерть!» теперь сталь же громко грянули «Ура!» После этого шахтёры подхватили Каппеля на руки и понесли к штабу, где уже царила тревога из-за внезапного исчезновения командующего, ушедшего «на прогулку» перед ужином в сопровождении одного из офицеров.

– Бедные русские люди, – тихо проговорил Владимир Оскарович тем поздним вечером, глядя на оплывающий огарок свечи. – Обманутые, темные, такие часто жестокие, но русские…

На утро делегация шахтеров явилась в штаб и передала, что они не только не будут чинить препятствий, но всем, чем могут, будут помогать…

Храбрость он проявил и в боях под Уфой.

1919 г. – В.О.Каппелю присвоено звание генерал-лейтенанта. Приехавшему поздравить его полковнику Вырыпаеву он серьезно и искренне ответил:

– Я был бы более рад, если бы мне вместо производства прислали батальон пехоты.

Этот ответ характерен. Много позже в одном из писем полковник Вырыпаев на вопрос автора, какие награды имел генерал Каппель, гордо ответит: "Мы в то время об орденах не думали". На всех фотографиях на френче Каппеля видны только значки академии и Николаевского кавалерийского училища и скромная георгиевская ленточка – ее не надеть было нельзя – остальные он не надевал никогда – он боролся не для орденов.

С наступлением зимы рельсы дороги начали леденеть. Вокруг было красное море. Распропагандированное население встречных станций и сел со злобой смотрело на полузамерзших добровольцев. Каждая деревня могла встретить пулеметным огнем, справа и слева были враги, сзади наседали красные части. Едва ли не каждый день был ознаменован боем, и в этих условиях молодой генерал вёл своих людей, свято верящих в него. Полковник Вырыпаев вспоминал: "На этом пути Каппель дал ряд боев, кровопролитных и изумительных, разбивая наседающих красных. Эта его боевая работа до сих пор не понята, не исследована и исторически не оценена".

Между тем, Омск не отвечал на все прошения о помощи замёршим и уставшим частям. В Омске Каппель был «чужим». Многие боялись его силы, влияния, а потому заранее старались ослабить, как когда-то пыталось сделать это канувшее теперь в Лету Самарское правительство.

«Каппелевцы» в то время остановились у замёрзшей реки Ин. Здесь был взорван пролёт моста, что создавало угрозу эшелонам волжан быть захваченными красными. Чины штаба Каппеля и его инженеры доложили ему, что на починку моста нужно не меньше двух недель. Это означало неминуемую гибель, поскольку Каппель располагал одним-двумя днями. Но кроме ученых инженеров у генерала были его добровольцы, для которых его слово было законом. Прапорщик Неретник, поставленный заведовать починкой моста, грязный, обмороженный, в дырявом полушубке, подошёл к Владимиру Оскаровичу и смущённо доложил:

– Ваше превосходительство, поезда вряд ли смогут пойти раньше двенадцати часов следующего дня…

– Идите, работайте. Спасибо вам! – откликнулся Каппель, пожимая прапорщику руку.

«Муравьями суетились на льду Ина добровольцы, а на обоих берегах реки стояли два паровоза, к которым были прикреплены какие-то блоки и тросы. Другие концы тросов были прикреплены к упавшему пролету. По свисткам и знакам прапорщика, паровозы со скоростью часовой стрелки ползли в разные стороны, подымая пролет, а под него тотчас же добровольцы подкладывали клетки из шпал. На другой день поезда прошли через Ин. Приказ Каппеля был выполнен…» – описывал А.А. Федорович.

О Омске Верховному правителю докладывали об успешном формировании корпуса Каппеля, а он так ничего и не получил от Ставки, кроме обещаний… Но, вот, пришла телефонограмма. Расшифровав её, генерал откинулся на спинку стула, провел по лбу рукой и вдруг рассмеялся странным смехом.

– Василий Осипович, – обратился он к Вырыпаеву, – они дают нам пополнения! И большие! Из Екатеринбурга! …Пополнения – пленных красноармейцев!..

Такое пополнение не могло усилить корпус, а лишь ослабить его, так как непроверенная, непрофильтрованная масса бывших красноармейцев непременно должна была поглотить старые кадры, и в момент боевой работы от нее можно было ожидать всего, что угодно. Опустившись на стул, Каппель сжал голову руками. В кабинете царило молчание. Минут через десять генерал тихо произнёс:

– За этими пленными красноармейцами я должен ехать в Екатеринбург и там их принять. Они, как здесь написано, сами пожелали вступить в наши ряды и бороться с коммунизмом, но… Их так много этих "но"… – подумав, он заговорил вновь: – Всех поделить между частями… Усилить до отказа занятия, собрать все силы, всю волю – перевоспитать, сделать нашими – каждый час, каждую минуту думать только об этом. Передать им, внушить нашу веру, заразить нашим порывом, привить любовь к настоящей России, душу свою им передать, если потребуется, но зато их души перестроить! – Каппель быстро заходил по комнате: – Их можно, их нужно, их должно сделать такими как мы. Они тоже русские, только одурманенные, обманутые. Они должны, слушая наши слова, заражаясь нашим примером, воскресить в своей душе забытую ими любовь к настоящей родине, за которую боремся мы. Я требую, я приказываю всей своей властью вам всем старым моим помощникам, забыть о себе, забыть о том, что есть отдых – все время отдать на перевоспитание этих красноармейцев, внушить нашим солдатам, чтобы в свободное время и они проводили ту же работу. Рассказать этому пополнению о том, какая Россия была, что ожидало ее в случае победы над Германией, напомнить какая Россия сейчас. Рассказать о наших делах на Волге, объяснить, что эти победы добывала горсточка людей, любящих Россию и за нее жертвовавших своими, в большинстве молодыми, жизнями, напомнить, как мы отпускали пленных красноармейцев и карали коммунистов. Вдунуть в их души пафос победы над теми, кто сейчас губит Россию, обманывая их. Самыми простыми словами разъяснить нелепость и нежизненность коммунизма, несущего рабство, при котором рабом станет весь русский народ, а хозяевами – власть под красной звездой. Мы должны… – он остановился и, подойдя к Вырыпаеву, положил ему на плечи руки: – Мы должны свои души, свою веру, свой порыв втиснуть в них, чтобы все ценное и главное для нас стало таким же и для них. И при этом ни одного слова, ни одного упрека за их прошлое, ни одного намека на вражду, даже в прошлом. Основное – все мы русские и Россия принадлежит нам, а там в Кремле не русский, чужой интернационал. Не скупитесь на примеры и отдайте себя полностью этой работе. Я буду первым среди вас. И если, даст Бог, дадут нам три, четыре месяца, то тогда корпус станет непреодолимой силой в нашей борьбе. К вечеру будет написан полный подробный приказ обо всем этом. Когда я их привезу, то с самого начала они должны почувствовать, что попали не к врагам. Иного выхода нет и, если мы хотим победы над противником, то только такие меры могут ее нам дать или, во всяком случае, приблизить. Да, нас наверное спросят, за что мы боремся и что будет, если мы победим? Ответ простой – мы боремся за Россию, а будет то, что пожелает сам народ. Как это будет проведено – сейчас не скажешь – выяснится после победы, но хозяин страны – народ и ему, как хозяину, принадлежит и земля. Это так, черновик, – к семи часам собрать всех командиров и всех офицеров – тогда все и будет уточнено.

Утомленный нервным порывом, Каппель опустился на стул. Вырыпаев, поклонившись, направился к дверям. Но Владимир Оскарович остановил его:

– Василий Осипович, постой. Ты знаешь мои убеждения – без монархии России не быть. Так думаешь и ты. Но сейчас об этом с ними говорить нельзя. Они отравлены ядом ложной злобы к прошлому и говорить об этом с ними – значит только вредить идее монархии. Вот потом, позднее, когда этот туман из их душ и голов исчезнет – тогда мы это скажем, да нет не скажем, а сделаем, и они первые будут кричать "ура" будущему царю и плакать при царском гимне… Вот все. Вечером встретимся – можешь идти.

Вечером, к семи часам, когда в штаб корпуса собрались офицеры, все высказанные, отрывистые мысли были систематизированы и точно и ясно выражены в готовом написанном приказе.

Между тем, корпус Каппеля после присланного ему красного пополнения не был готов к участию в боевых действиях. Прибывшие пополнения поглотили старый волжский состав.

Пришла телеграмма: "Комкору 3 генералу Каппелю. По повелению Верховного Правителя вверенному вам корпусу надлежит быть готовым к немедленной отправке на фронт. Подробности утром. Начальник Ставки Верховного Правителя генерал Лебедев"…

Состав частей почти на 80 % состоял из привезенных три недели назад пленных красноармейцев. Было ясно, что не только перевоспитать, но и достаточно познакомиться с ними командиры частей не успели. Верить этой чужой еще массе было нельзя, тем более, что было несколько случаев обнаружения среди пополнения специально подосланных коммунистов-партийцев. Прежде корпус был невелик, но монолитен, существовал, как единый организм, и командир мог ручаться за каждого своего бойца, и эта вера друг в друга, во многом, обеспечивала победу, теперь же эти проверенные бойцы были утоплены в ненадёжных пополнениях, и всякий план стало нужно составлять с учетом почти полной ненадежности частей, не имея уверенности ни в чём.

1920 г. Почетный караул у гроба В.О. Каппеля

Неподготовленный и непроверенный корпус двинулся на фронт. По дороге Каппель получил приказ передать, по прибытии на фронт, кавалерийскую бригаду и отдельную Волжскую батарею в распоряжение генерала Волкова, командира казачьего корпуса. Таким образом, у Каппеля осталась пехота, состоящая почти сплошь из бывших красноармейцев…

Полковник Вырыпаев вспоминал: "Командование Западной 3-й армии, видимо по халатности, назначило местом выгрузки 3-го корпуса город Белебей, который был уже занят противником, и Волжскому корпусу пришлось выгружаться поэшелонно, в непосредственной близости к противнику и очень часто под сильным ружейным и пулеметным огнем, входя сразу в бой. Необученные и непрофильтрованные части, состоящие почти сплошь из бывших красноармейцев, целиком переходили к красным, уводя с собой офицеров. Свои же надежные каппелевские части, если не уничтожались, то несли громадные потери, и отходили вместе с уральцами и сибиряками. Таким образом, третий корпус, на создание которого было потрачено столько сил и энергии, в короткое время, хотя и не был совсем уничтожен, но был сильно потрепан и не представлял собой той грозной силы, которой он мог бы быть, если бы все было проведено планомерно. После больших усилий, Каппель собрал измотанные и полууничтоженные части корпуса на реке Белой, куда красные подтянули свежие резервы и почти ежедневно производили яростные атаки. Высшее командование приказало держаться корпусу на рубеже реки Белой еще несколько дней. Волжане, измотанные беспрерывными ежедневными атаками со стороны красных, еле держались на ногах и совершенно не спали по нескольку суток. На успех трудно было рассчитывать. Каппель приказал Уржумскому полку подтянуться из резерва к месту прорыва и атаковать красных с севера, а мне приказал прибыть тоже к месту прорыва и, объединив всю артиллерию (три батареи кроме моей), содействовать наступающим частям в центре. Прибыв на указанное место и связавшись с батареями, я приказал им в назначенный час открыть интенсивный огонь по деревне, где скопились только что переправившиеся через реку красные. До этого эта деревня переходила из рук в руки четыре раза, наша пехота в этих атаках была измотана до последней степени, и мне было ясно, что таким частям атаковать врага нельзя и что из нашей затеи ничего не выйдет. Трещали пулеметы, настойчиво била артиллерия, но красные продолжали расширять занятый ими участок на нашей стороне реки. За десять минут до атаки, на взмыленном коне, прискакал с одним ординарцем Каппель и остановился у небольшой рощицы, почти в линии нашей пехоты. Весть о его появлении прошла по рядам нашей пехоты, как электрический ток. Все сразу оживились. Оставив коня за рощей, Каппель пошел вдоль цепей, шутил с солдатами, задавал им разные вопросы. За небольшим пригорком собралась кучка бойцов; он объяснил, как будем наступать.

– А с севера и с нашего правого фланга ударят уржумцы, – как бы вскользь, бросил он. Правда, это было все, что было у него в резерве, да и от Уржумского полка осталось только восемьдесят человек. И когда наступил срок атаки Каппель крикнул – "С Богом". Наша пехота, как один человек, выскочила из своих укрытий и бросилась на врага. Каппель ушел вдоль нашей линии. Скоро оттуда прибежал батарейный наблюдатель Беляев и доложил мне – "Господин полковник, возьмите генерала куда-нибудь в укрытие – убьют его там". Я побежал к Каппелю и предложил ему присесть в небольшом окопе моих боковых наблюдателей. Огонь противника стал стихать. Наша пехота входила в деревню. Переправившихся красных наши бойцы опрокинули в реку, так как большинство из них не попало на переправу. Более двухсот красных было взято в плен. Было захвачено 27 брошенных красными пулеметов, много винтовок, патронных двуколок и другого военного имущества. Каппель тут же собрал начальников отдельных частей, поблагодарил их, просил благодарить бойцов за доблестную атаку. Рассказал задачу на будущее, сел на коня и уехал в штаб.

Невольно возникал вопрос – какой силой, каким гипнозом действовал Каппель на солдат? Ведь на таком большом участке прибывшие резервы – остатки Уржумского полка нормально не могли бы ничего сделать. Части же, стоявшие на этом участке, имели в продолжение четырех дней беспрерывный бой и в течение этого времени были почти без сна. Потом, после боя, я много разговаривал с офицерами и солдатами на эту тему. Из их ответов можно было заключить, что огромное большинство их слепо верило, что в тяжелую минуту Каппель явится сам, а если так, то должна быть и победа!"

Путь тела В.О. Каппеля в г. Харбин

Избежать крупных поражений возглавляемому Каппелем 1-му Волжскому корпусу и другим частям белых не удалось. Слишком неравными оказались силы и на этот раз. Последовало отступление и дальнейшая полоса неудач – под Челябинском, в районе реки Тобол…

После потери Омска Колчак, разуверившись в способности других своих соратников стабилизировать фронт, доверил генералу Каппелю командование остатками армии.

Ноябрь 1919 г. В.О.Каппель назначен Верховным Главнокомандующим Добровольческой армии при правительстве Верховного правителя России Колчака.

Весть о назначении Каппеля Главнокомандующим вдохнула надежду в деморализованные войска. Участник Ледяного Сибирского похода Ф. Мейбом вспоминал: «Волжане и все белые бойцы как-то сразу воспрянули духом, говоря: «Там, где нашенский генерал Каппель, там поражения не может быть». Так думали волжане, и так думала вся армия. Он был не только простым руководителем Белой борьбы на Волге – для волжан он был олицетворением её, он был «наш генерал»! Рядовые говорили: «Каппель выведет нас даже из ада… С Волги вывел и теперь выведет».

Акт о смерти В.О. Каппеля.

Изучая состояние частей, Каппель побывал в расположении Степной группы, находившейся под началом бывшего начальника Ставки Лебедева. Никто из встреченных офицеров не смог ответить Главнокомандующему, где искать командира и штаб. До предела разраженный он тотчас же послал генералу Лебедеву телеграмму с приказанием немедленно явиться в штаб фронта для дачи объяснений. На третий день ординарец доложил Каппелю, что с востока движется какая-то воинская часть. К штабу фронта ехал, в сопровождении конвоя, равного по тем временам целому полку, генерал Лебедев. Дверь открылась, и в вагон Каппеля вошёл невозмутимый бывший начальник Ставки:

– Владимир Оскарович, вы меня вызывали. Здравствуйте…

В бешенстве Каппель хватил кулаком по столу:

– Генерал Лебедев, вас вызывал не Владимир Оскарович, а Главнокомандующий!

– Ваше Высокопревосходительство, генерал Лебедев по вашему приказанию прибыл! – тотчас вытянулся Лебедев.

– Прибыли? – загремел Каппель. – Откуда? Из своей группы? Или находясь от нее за сто верст? Прибыли? Приказ был послан три дня назад, явились вы сегодня. Вы знаете положение вашей группы? Вы знаете, в чем нуждаются ваши офицеры и солдаты? Вы знаете, где сейчас ваша группа? Почему вы не делите с ней ее боевую страду? Я, Главнокомандующий, каждый день провожу на передовой линии, а вы? Или управлять вверенной вам частью легче, находясь от нее за сто верст? – и, понизив голос, добавил, не отрывая синих глаз от лица генерала: – А может быть безопаснее?

г. Москва. Донской монастырь. Могилы Деникина, Каппеля и Ильина.

– Ваше Высокопревосходительство… – начал было тот, но замолчал.

– Генерал Лебедев, приказываю вам немедленно со своим конвоем отправиться к своей группе. Конвой включить в число бойцов частей. Оставлять группу, без моего особого разрешения, категорически запрещаю. О прибытии в группу немедленно мне донести. Время военное и ответственность за неисполнение боевого приказа вам известна. Вспомните генерала Гривина. Можете идти.

После ухода Лебедева Каппель продолжал стоять, а потом, опустившись на стул, сжал голову руками, плечи его задрожали. Полковник Вырыпаев бросился за водой.

– Не надо. Оставь, – пробормотал Владимир Оскарович. – Стыдно. Пойми, Василий Осипович, за него стыдно. И за себя стыдно, что не сумел это предупредить, не доглядел. А, может быть, сам слабым, недостаточным примером служу.

На станции Мариинск власть была захвачена местным земством, отличавшимся левым уклоном и склонным к сотрудничеству с большевиками. В городе находились большие склады военного имущества. В тот день земцы заседали в небольшом каменном доме. Внезапно на крыльце раздались быстрые шаги, и в комнату вошли два офицера. Один из них подошёл к столу и представился: – Я генерал Каппель.

Все собравшиеся вскочили со своих мест и бросилось к дверям. Кое-как их удалось задержать. Каппель сел, закурил папиросу и спокойно заговорил. Он начал с того, что поблагодарил земцев за то, что, взяв власть, они поддерживают порядок в городе, затем объяснил, что сейчас подходит армия и понятно, что управление переходит к военным властям. Генерал рассказал, в каком состоянии двигаются отходящие части, как в сибирские морозы они идут часто в старых шинелях, голодные, полуживые, везя с собой сотни тифозных и раненых.

г. Москва. Донской монастырь. Могила В.О. Каппеля

Он говорил просто и ясно, без громких фраз, но в тоне его голоса чувствовалась такая боль за этих людей, что в зале была мертвая тишина.

– Вы русские и те, кто в армии, тоже русские – а дальше думайте сами, – резюмировал он и, попрощавшись, уехал в штаб фронта.

На утро земцы явились к Каппелю с хлебом-солью и списком всего военного имущества, находящегося на складах, для передачи его армии. И пока штаб фронта стоял в Мариинске, все проходившие части были снабжены продуктами и теплой одеждой, в чем так они нуждались.

Но положение было уже практически безнадежным. Отступление продолжалось. Колчаковское правительство, вынужденное покинуть Омск, перебралось в Иркутск. Оттуда в начале января 1920 года Колчак, находившийся в своем поезде в Нижнеудинске, получил телеграмму следующего содержания: "Нижнеудинск, поезд Верховного правителя.

Создавшаяся в Иркутске политическая обстановка повелевает Совету Министров говорить с вами откровенно. Положение в Иркутске после упорных боев… заставляет нас в согласии с командованием решиться на отход на восток… Непременным условием вынужденных переговоров об отступлении является ваше отречение, так как дальнейшее существование в Сибири возглавляемой вами российской власти невозможно. Совмин единогласно постановил настаивать на том, чтобы вы отказались от прав Верховного правителя, передав их генералу Деникину, и указ об этом передать через чехоштаб предсовмину для распубликования. Это даст возможность согласить идею единой всероссийской власти, охранить государственные ценности и предупредить эксцессы и кровопролитие, которые создадут анархию и ускорят торжество большевизма на всей территории. Настаиваем на издании вами этого акта, обеспечивающего от окончательной гибели русское дело…"

5 января 1920 года Колчак отрекся от власти, а десять дней спустя был арестован в Иркутске.

Стабилизировать Восточный фронт было уже невозможно. Но Каппелю удалось спасти остатки войск от окончательного разгрома и от гибели в Сибири.

Угроза неминуемого разгрома нависла над каппелевцами близ Красноярска. На подступах к Красноярску стало известно, что власть в городе перешла к большевикам, а генерал Зиневич, «сын рабочего и крестьянина», как он сам себя именовал, арестован и посажен в тюрьму. «Каппелевцы» в целях отвлекающего манёвра предприняли слабую атаку на город. Всем слабым и не желавшим бороться частям Каппель разрешился оставить армию и уйти в Красноярск, чем воспользовались многие. Таким образом, остались лишь воины, готовые идти до конца. Они двинулись в обход города с двух сторон. Сам Каппель, пропустив последние части, покинул свой эшелон, движение которого дальше было невозможно, и приказал сделать то же своему штабу. Через несколько минут поезд оказался в руках передовых частей красных. Все чины штаба успели к тому моменту покинуть его, и лишь, поручик Бржезовский, крикнувший «Прорвёмся!», по иронии судьбы, попал в плен…

В ночном мраке остатки полуживой армии с огромным обозом больных, раненых, детей, женщин обходили предавший их Красноярск, постоянно отбиваясь от высланных им наперерез красных частей, превосходящих их многократно. И всё-таки они прорвались. Ещё раз генерал Каппель со своими бойцами совершил невозможное, но сколько испытаний ждало впереди…

После Красноярска, в деревне Чистоостровской, Каппель созвал совещание начальников своих частей. Железная дорога была захвачена большевиками, и было решено продолжить путь по льду замерзшего Енисея. Этот переход затруднялся стычками с местными партизанами, но Каппель вывел армию к деревне Подпорожной, лежавшей у впадения в Енисей реки Кан. Генерал Каппель сумел тогда вывести свои войска из окружения. В дальнейшем приходилось продвигаться по направлению к Иркутску по бездорожью – через тайгу, по льду замерзших сибирских рек. В зимнюю стужу Каппель провалился в ледяную воду и вследствие этого заболел воспалением легких, отморозил ноги. Тем не менее он продолжал руководить войсками даже тогда, когда мог держаться на лошади лишь будучи привязанным к седлу.

А в последние дни генерал Каппель продиктовал такое обращение к сибирским крестьянам: "За нами с запада подвигаются советские войска, которые несут с собой коммунизм, комитеты бедности и гонения на веру Иисуса Христа. Где утверждается советская власть, там не будет трудовой крестьянской собственности, там в каждой деревне небольшая кучка бездельников, образовав комитеты бедноты, получит право отнимать у каждого все, что им захочется.

Большевики отвергают Бога, и, заменив Божью любовь ненавистью, вы будете беспощадно истреблять друг друга.

Большевики несут к вам заветы ненависти к Христу, новое красное Евангелие, изданное в Петрограде коммунистами в 1918 году…"

Умирая, генерал Каппель выводил своих соратников к Иркутску. 21 января 1920 года, окончательно выбившись из сил, он передал командование генералу С.Н. Войцеховскому. Скончался Владимир Оскарович 26 января 1920 года.

26 января 1920 года в 11 часов 50 минут В.О.Каппель умер от ран и простуды во время Сибирского Ледового похода недалеко от ст. Урей. Перед смертью В.О. Каппель говорил: "Пусть войска знают, что я им предан был, что я любил их и своею смертью среди них доказал это".

Но в 1920-м году, когда обескровленное русское войско двигалось к Байкалу, о столь далёком будущем не думалось, поскольку никто не знал, будет ли жив завтра. Любопытно, что на протяжении Ледяного похода русские крестьяне, за редким исключением, оказывали армии содействие (надо заметить, что сама армия старалась платить за то, что брала у них), сочувствуя измождённым людям, тогда как колонисты-латыши, которым русский Государь отвёл, как безземельным, большие наделы в Сибири, обогатившие их, организовали банды, чтобы вести партизанскую войну против белых… Такова была благодарность.

А генерал Каппель и после смерти не оставил свою армию. В деревянном гробу он продолжал свой путь, и как на самую большую ценность, как на символ неутихающей ни на миг борьбы, смотрели полузамерзшие люди на этот гроб, и не хотели, не могли верить совершившемуся, и среди войска ходил слух, будто Каппель жив, и увезён одним из эшелонов «союзников»… Вместе с армией мёртвый Главнокомандующий пересёк едва покрывшийся льдом Байкал. Бушевавшие ветры сметали с ног людей и лошадей, волоком несли их по ледяной поверхности едва спевшего замёрзнуть озера-моря, и мало кто поднимался после этого… Генерал Каппель исполнил свой долг до конца. Он сумел спасти доверенную ему армию и вывести её из смертельного капкана, но заплатил за это своей жизнью.

Чита встретила тело Каппеля почетным караулом, рыдающими траурными маршами, и сам глава Забайкалья, атаман Семенов, преклонил перед гробом колени. Полковник Вырыпаев вспоминал: "В день похорон в Чите творилось что-то невероятное. Не только храм, но и все прилегающие к нему улицы были заполнены самым разнообразным по своему виду народом, не говоря уже о прекрасных забайкальских частях, стройно шедших во главе с оркестром, игравшим похоронный марш. Такого скопления народа на похоронах я, проживший долгую жизнь, никогда не видел".

Каппелевцы же доказали преданность своему вождю тем, что не бросили его тело на поругание большевикам, но перевезли его через сибирскую тайгу, невзирая на все трудности и опасности похода. При подходе к г. Чита Красной армии, В.О.Каппель был эксгумирован и тело перевезено и перезахоронено в г. Харбин (Китай) в ограде военной церкви Иверской Божией Матери. На могиле установлен памятник от благодарных подчиненных в виде большого креста из черного полированного мрамора. У подножия креста лежал кованный терновый венец и надпись «Генерального штаба генерал-лейтенант Владимир Оскарович Каппель».

Скончался выдающийся деятель Белого движения, настоящий герой, офицер, патриот России, благородный и порядочный человек Владимир Оскарович Каппель.

Уже после смерти Каппеля, 6 февраля 1920 года белые пробились к Иркутску. Но взять город они были уже не в состоянии. Попытка добиться освобождения адмирала Колчака успехом не увенчалась – 7 февраля 1920года бывший Верховный правитель был расстрелян. Каппелевцы, обошедшие город, удалились в Забайкалье, а затем – в Харбин.

В 1945 г. после разгрома Японской армии на могилу специально приехал маршал Мерецков и возложил к памятнику букет цветов, почтив память талантливого генерала. Советские солдаты внимательно осматривали памятник и качали головами.

– Так вот он где, – задумчиво говорили они.

Будучи в городе, они ни разу не посмели оскорбить памятника и того, кто под ним лежал и когда-то боролся с ними. Может быть, им, как военным, импонировала военная слава и легенды, крепко связанные с именем спящего под гранитным крестом.

1955 г. по просьбе советского консула памятник на могиле В.О.Каппеля был разрушен.

Сегодня России сделаны первые шаги по увековечению памяти героя белой борьбы. В июне 2001-го года в районе станции Утай в Иркутской области, на месте гибели В.О. Каппеля, по инициативе Иркутского казачьего войска и его атамана Николая Меринова, был установлен памятный крест, освященный настоятелем Тулунской церкви отцом Валерием. Деревянный крест, воздвигнутый на предполагаемом месте гибели генерала, изготовленный в Братске, весит около 400 килограммов и достигает в высоту более четырех метров. По счастью, бережливая людская память сохранила место захоронения Владимира Оскаровича, и прах его недавно обрёл покой на Донском кладбище Москвы, над могилой героя была установлена копия разрушенного в 50-х годах надгробного памятника.

Он упокоился рядом со своим соратниками русским офицером Антоном Ивановичем Деникиным и философом-патриотом Иваном Александровичем Ильиным. Их могилы посещают много людей. Среди них много членов Тульского и Белевского землячеств в Москве. Особенно хочется отметить таких энтузиастов и беспокойных людей как Иванов Иван Александрович, Макаров Валерий Семенович и Мотлох Александр Михайлович.

Использован материал книг: И.О. Сурмин «Самые знаменитые герои России» – М.: Вече, 2003. и повести Елены Семёновой «Белый Витязь Сибири» Генерал В.О. Каппель