Летом в городе делать, по сути, нечего. Особенно если вы студент, учитесь на последних курсах, сессия закрыта, а друзья разъехались по пригородам да заграницам. Ярослав – в хорошем настроении можно просто «Ярик», но ни в коем случае не «Слава» – листал список контактов в телефоне, допивал остывший с утра чай и болтал ногой в полуслетевшем тапке. Надо было чем-то занять очередной длинный каникулярный день.

Вчерашний вечер закончился тем, что они с Рустамом проводили слегка перевеселившуюся Иру до дома, затем еще посидели в сквере с бутылочкой-другой пива, и только ближе к двум часам ночи решили расползаться по домам. Метаболизм молодого и крепкого тела не дал вечернему алкоголю испортить утреннее настроение. Впрочем, в жизни раздолбая-оптимиста редко бывали по-настоящему черные дни. Тем не менее, все равно ощущалась некоторая помятость. Квакающий голос, вспомнилось Ярославу. Может, это от него так мутит?

Последний раз, когда молодому человеку было откровенно нехорошо от звуков чужой речи, пришелся на полузабытый школьный выпускной. Натужная неискренность завуча, подменявшего на роли спикера безвременно отчалившую в сторону лучшего из миров директрису, любимицу всех без исключения учеников, вызывала сначала зевоту, потом головную боль, а под конец – отчетливые рвотные позывы. Сосед по парте – теперь уже давно бывший – даже пошутил в том смысле, что, вот, мол, пить еще не начали, а последствия уже в полный рост.

В динамике телефона загудело. Ярик кинул взгляд на экран – оказалось, он машинально набрал Иришкин номер. Надеюсь, мелькнуло в голове, она не будет протестовать против «Иришки»? Впрочем, женщины любят всякие там «сюси-пуси»…

– Алло, да? – сонно проворчали с той стороны.

– Ир, это… Привет! Подъем, в общем! – улыбка сама проявилась на лице и поползла уголками губ к ушам.

– Ярик, ты? – шуршание, сдержанное ругательство. – Да, действительно ты… Злоде-е-ей, чего так рано-то? Я еще спу-у-у…

Живо представив сонную и недовольную мордочку подруги, Ярослав совсем разомлел. Хотелось наговорить в равнодушную трубку всяких милостей и нежностей. Во избежание конфуза, он сделал над собой волевое усилие и, собравшись, поинтересовался:

– Ты сегодня как, свободна? Я проснулся и почувствовал, что душа просит продолжения банкета… Да не запоя! А просто погулять. В центр поедем? Или за город можно, на пляж…

В трубке снова зашуршало.

– Нет, Ярик, прости, не могу. Я тут обещала маме помочь… Это ты один живешь, тебя окна мыть не заставляют, везу-у-унчик… – девушка зевнула, и Ярослав искренне ей посочувствовал. Правда, смутно припоминалось, что месяц назад Ира уже что-то говорила про окна. Но кто их знает, этих извергов-родителей? Они люди странные, со своими «загонами» в каждом отдельном случае.

– Хорошо. Давай отсыпайся. У тебя будет тяжелый день, я понял. До связи?

– Ага, до нее… – снова зевок в трубку. – Пока, непоседа. Целую в нос. Теперь вали!

Ярик нажал на «отбой» и минуты две сидел, глупо улыбаясь и уставившись в ничем не примечательную стену. Потом встряхнулся, допил чай и уже осознанно набрал Рустама.

Тот, судя по голосу, тоже дремал, что было странно. Обычно как раз именно однокурсник, приехавший из жаркого Узбекистана, будил ранними звонками «столичного лежебоку», подбивая на всякие похождения, во славу студенческого духа разгильдяйства и увеселений.

– Брат, слушай, ну совсем не вовремя! – почти жалобно стонал телефон голосом Рустама. Ярик злорадно щурился и вкрадчиво вещал в ответ, размахивая свободной рукой:

– Вот и на мою улицу Аллах ниспослал праздник, Рустам-ака… Хорошо, хорошо, не буду богохульствовать. Буду пропагандировать здоровый образ жизни! Давай уже, оторвись от кошмы, тело!

Минут через пять вялых препирательств выяснилось, что к Рустаму приехали какие-то маловразумительные родственники, которые тоже не дают ему выспаться, совсем как некоторые зловредные коллеги-студиозусы. И если в Ярославе есть хоть крупица снисхождения и понимания, то он не будет сыпать хлорид натрия поверх нарушенной целостности покровных тканей.

Снисхождения и понимания в Ярославе было хоть отбавляй, поэтому он перестал глумиться, пожелал другу душевной твердости и смирения пред ликом судьбы – и, заглянув в пустую кружку, пошел заново ставить чайник. Утро определенно задалось.

Пока чайник закипал, молодой человек сел полистать фотографии с телефона. Вот их компания на фоне постера ко вчерашнему фильму – кстати, картина действительно не впечатлила, от слова «никак». Вот Рустам с гусеницей в руке подкрадывается к Иркиной шее. Гусеницу не видно, но она там есть. Следующее фото смазано – Ира увидела насекомое, соответствующим образом прониклась и машет руками. Интересно, кстати, где Рус умудрился добыть гусеницу в городе? Там же сплошной асфальт. И, к слову, об асфальте…

Следующим кадром было вчерашнее объявление. Ярик снова поморщился. «ФАХМИН ЗЕЙН», в одну строчку. Потом номер. Из тех, что лет десять назад называли «прямой» – в семь знаков, не в одиннадцать. Тогда это считалось круто – и было довольно дорого. Сейчас это уже кажется забавным: в любом случае, держать в памяти такое никто не будет, а записной книжке телефона все равно. Но по-человечески понятно желание выпендриться. Ну и облегчить себе жизнь.

Намерение пришло неожиданно. Ярослав прочитал цифры два раза вслух, запомнил, потом перевел смартфон в режим набора. В трубке загудело, затем проиграла незнакомая, но приятная мелодия. Раздался щелчок.

– Doormu o’to, fada asizz faghmin Zaein s’a? – проквакали с той стороны.

Ярослава опять начало мутить. Резко заныло в висках. Казалось, еще пара мгновений, и он отрубится прямо возле плиты. Но «пранк» следовало играть до конца, поэтому молодой человек собрался с силами и мужественно провозгласил в микрофон:

– Ктулху фхтагн!

И тут же нажал «отбой».

Уф, подумалось Ярославу, когда в голове прояснилось, бывают же настолько мерзкие голоса. Или дело в самих словах? Когда-то давно ему попалась на глаза книжка, из серии околонаучной фантастики, в которой, в частности, упоминался некий древний язык, фразы из которого непосредственно воздействовали на материю и психику. Ярослав ухмыльнулся: сказки! Просто не надо было вчера пить пиво после вина. Но в целом получилось забавно.

Стоп, всплыла следующая мысль, а не забыл ли он отключить опознание номера? А что, если эти сейчас перезвонят? С определенной долей паники Ярик сцапал трубку и зажал кнопку питания. И только когда телефон с печальным звоном попрощался с хозяином, подмигнув заставкой с экрана, смог выдохнуть. Да, шутки шутками, но надо бы еще чаю выпить. От нервов.

Как только адреналин от удавшегося, по мнению Ярика, розыгрыша схлынул, в голову полезли иные хулиганские мысли. А почему бы не нарядиться каким-нибудь «равшаном» (прости, Рустам!) и не нагрянуть к подруге, без приглашения, с предложением помощи, беспощадно коверкая русский язык в духе «натщяльнихе, окнама памыть нада, да?» Определенно, что-то в этой идее есть – родители девушки точно будут в восторге. А заодно и с юной прелестницей пообщаться доведется. Заметано, приступаем!

Как назло, в кладовке у Ярослава висел только обширный набор фартуков, доставшихся от любимой, но уже покойной бабушки. Фартуки были наследством – в той же мере, что и квартира-однушка возле метро. Родители, в свое время махнувшие на воспитание любимого потомка всеми возможными конечностями, не возражали против его переселения. Отец даже прочел небольшую лекцию о пользе самостоятельной жизни в юном возрасте.

Внимательно изучив комплект потенциальной экипировки и осознав, что по стилю тот не соответствует задумке, молодой человек пожал плечами и принял решение выкинуть маскарад из плана, справедливо полагая, что чем проще, тем лучше. Допил уже третью кружку чая, проверил газ, выключил комп – и вышел на улицу, навстречу лету и отличному дню.

Чтобы добраться до цели, можно было пройти по улице до проспекта, там некоторое время ждать трамвай, проехать пять остановок, а затем снова топать по асфальту до нужного дома. У Ярослава не было настроения толкаться локтями с пассажирами общественного транспорта, поэтому он решил держать курс дворами, напрямик. От мыслей о транспорте вспомнился Толстяк на «Майбахе».

А вот интересно, размышлял Ярик, энергично шурша кроссовками: какой в принципе имеется смысл разъезжать по городу на дорогой машине? Двигатель, насколько помнилось из прочитанного в случайной статье, там стоит такой, что можно на танк воткнуть. И танк худо-бедно, но поползет. А ежели в пробке пролетит рядом шальной велосипедист, заденет педалью дверцу – ремонта будет, как на подержанный «Фольксваген». Нет, все-таки богатые люди – поголовно со своими причудами. И вот что хотелось бы понять: это они из-за особенностей мышления так «поднялись» – или рекомые особенности суть побочный эффект от подъема на вершину пищевой пирамиды?

Тем временем дворы закончились. Ярослав пересек последнюю «зебру» на пути к жилищу объекта воздыхания, завернул к парадным и удачно нырнул в подъезд, поблагодарив выходивших навстречу троих подростков – как на подбор, рыжего, русого и кудрявого брюнета. Звонок в домофон испортил бы весь сюрприз.

Но сюрприз ждал самого Ярослава. Дверь в квартиру Ирины была незаметно, едва-едва приоткрыта. Просто не захлопнута до срабатывания защелки. И звуки из-за двери доносились, как минимум, неожиданные.

Ярик взмок. Ему живо представились грабители, шурующие в уютном семейном гнезде любимой девушки. А может, даже и не грабители. Может, и насильники. Групповые. Забыв про выключенный телефон, про полицию и про собственную безопасность, молодой человек отважно, но осторожно приоткрыл дверь и просочился внутрь, зажав в кулаке тяжелую связку ключей.

Звуки доносились из Иришкиной комнаты. Странно. В квартире вроде бы порядок. И никого постороннего не наблюдается. Да и не постороннего тоже. Наверное, согнали всех в одно помещение и пытают! Ярик собрался с духом, закусил губу, подкрался – и c пинка открыл нужную дверь.

Пару мгновений сознание отказывалось воспринимать открывшееся. Как будто Ярослав смотрел на картину Дали или Босха: детали, детали, детали… И все это как-то не укладывалось в паззл, словно мозг не хотел переваривать происходящее. А потом что-то щелкнуло в голове, и он понял, откуда взялся этот ступор.

На разложенном диване, – на том самом, где Ярослав так любил сидеть, закинув ногу на ногу, и пить чай, фонтанируя байками и веселя очаровательную слушательницу, любуясь ее хулиганской улыбкой – так вот, на диване, разложенном и заправленном смятыми, скомканными простынями, явно влажными и пропахшими телесными ароматами, его лучший друг Рустам, – с которым и в огонь, и в воду, и за пивом – и девушка, которую он, Ярослав, казалось, так любил еще пару секунд назад, о которой мечтал, грезил, фантазировал и даже откровенно воображал, – самозабвенно занимались сексом.

Эмоций не было никаких. Нет, наверное, на самом деле, они были. Где-то там, где обычно зарождаются все чувства человека. Просто сейчас, в данный момент, это загадочное место было бесконечно удалено от Ярика. И в голове шуршало и царапалось только одно: «Зачем?»

– Ира. Рустам. Зачем?

Парочка наконец заметила постороннего – Ярослав отстраненно даже восхитился их вовлеченностью в процесс. Ира взвизгнула и каким-то неимоверной гибкости маневром выскользнула из-под Рустама, спрятав лицо в подушку. Сам Рустам густо покраснел. Вернее, потемнел, потому что от природы был смуглый до бронзовости. Поднял взгляд, отвел, снова поднял. В глазах друга – друга ли? – читалась такая безумная смесь вины, досады, вызова и злости, что Ярослав просто развернулся и вышел. Постоял в коридоре, послушал дуэт яростного шепота за спиной. Вдохнул, выдохнул. Прошел на знакомую кухню, выпил воды из-под крана, посмотрел в окно. И отправился на улицу.