Раф

Яр кивнул, но он остался недоволен, это очевидно. Можно подумать я безмерно счастлив от этого. К чертям всё это! Потом разберусь, сейчас у меня проблема посерьёзнее.

Я отыскал проблему взглядом среди посетителей. Чёрт побери, она злится. В смысле, прям реально чертовски злится и крутит бокал виски по стойке.

― Вик.

Игнор.

Вот, чёрт!

Нет, я конечно тоже не в полном восторге от сложившейся ситуации, но не на столько же!

Пространство, значит…

Ладно, пусть так. Я ушёл помогать парням, с инструментами.

По пути я подцепил Солу, точнее отцепил от Миши и отволок в сторону.

― Чего ещё за хрень, Гордеев? ― возмутилась она, ― И что вообще это было?

― Спроси её сама.

Кажется Скарибидис сообразила о чём я говорю. Подозрительно бросив взгляд на Вику за баром, она обошла меня лишь кивнув, в ответ.

Я замотался с инструментами, перенося аппаратуру в пикап к Яру.

В какой-то момент, мой взгляд не нашёл Викину гитару. Клянусь она была здесь, ещё минуту назад. Инструмент нашёлся сам, и его серебряные струны разносили вибрации вокруг. Я не знаю этой мелодии. Но есть только один человек способный так играть. Я пересёк кулисы, выглядывая на сцену. Она не была пьяна, сто процентов, значит её безумная мать облажалась с выводами. Вика принимает препараты, иначе вряд ли бы Сола смогла переубедить её и Вика как минимум парой порций виски не обошлась бы. Её хрипло―сладкий голос вплетался в музыкальный ряд, и люди внимали ей, одинокой и эфемерно прекрасной.

Замешкавшись на мгновение, я потерял её из виду. Увидел лишь у самого выхода. Не прощаясь ни с кем, подцепил свою гитару.

Вынимая ключи от машины из кармана шорт, она вышла из бара, перебирая ногами по темным ступеням крыльца. Я настойчиво остановил её за руку, ― Ты куда это, Вик намылилась, а?

― Не знаю. Куда угодно. ― выпалила она заполошенно. Она тяжело дышала.

Улавливая панические волны от неё, я как можно спокойнее преградил ей путь к машине, и ловко отнял ключи.

― Нет, так не пойдёт Вик. ― покачал я головой. Клянусь, не знаю, почему это так её взбесило. Вика пронзила меня жестоким взглядом, ― А может ты не будешь решать за меня, что чёрт побери мне пойдёт, а что нет?! ― отсчитала она взметнув руками. Мою бровь повело вверх, от изумления.

Что ещё за…

Я напрягся, смотря на девушку с высоты своего роста.

― Так, чё началось-то? ― усмехнулся я саркастично, ―Нормально же все было!

― Нормально? ― прошипела она подступая на шаг, ― Скрывать от меня что-то, да ещё такое, от чего я знать тебя больше не пожелаю ― это по-твоему, нормально?!

Я смотрел на неё так, словно она головоломка. И по правде её решение уже изрядно подзадолбало. Меня уже в край задолбала эта грёбанная головоломка!

― Вик, я думал мы закрыли эту тему. ― заявил я сдержанным тоном. Но голубые глаза явно злились. А вообще-то это мне впору злиться. Если я хотя бы пытаюсь держать себя в руках, она даже не пытается.

― Ты её закрыл! ― воинственно напала Вика, ― Не я!

В этих гневных мрачных черта явно угадывалась Тори. Та, что бросала мне вызов. Над ней словно тучи сгустились. Но она же принимает препараты. Может побочные эффекты?

Так, может Керро, не на столько выжила из ума? Что если она права? Что с ней, чёрт побери, такое?

― Хватит Вик.

Она меня проигнорировала, что-то проворчав вероятно на-дене, и раздражённо взметнула руки. Девушка скользнула за руль, и убрала гитару назад. Протянув ладонь, когда я сел рядом, потребовала ключи одним только взглядом. О, ну классно, теперь мы со мной не разговариваем…

Как мне понять, что она точно наверняка принимает препараты?

Биполярное, без «светлого промежутка», она всегда в одной из фаз. Три фазы: гипомапня, мания, депрессия. Какие видимые симптомы могут быть у фаз? Но если она принимает таблетки, они должны её уравновешивать, стабилизировать и определить в таком случае куда сложнее. Чёрт, ну таблетки тоже не волшебное исцеление походу.

Стерпев, её демонстративное молчание, я вложил ключи ей в ладонь. Молниеносно, я притянул её за руку, запечатлевая её в сантиметрах от своего лица. Она упрямо вскинула подбородок, пока я внимательно всматривался в её глаза.

― Что с тобой происходит опять?

― Со мной? ― состроила она искреннее удивление, ― Ничего. Всё ведь нормально, не так ли? ― интонация её голоса была пропитана ядом. Дерьмовый признак. Очень. При этом я видел мерцание в голубых глаз. Злость и грусть. Какая знакомая ситуация. Какая неизвестная перспектива. Вот если бы я знал причину, этой злогрусти, и она ходила на двух ногах, то с учётом того, что я неплохо знаю анатомию, теоретически… теоретически!… я мог бы убить эту причину, расчленить его тело, растворить в серной кислоте, а волосы и ногти прикопать в надёжном месте, или может быть пустит в шредер, но я, понятия не имею, что делать, если моя девушка чувствует себя дерьмово. Великолепно, да?

Больше она не сказала ни слова. Приехав домой, она просто ушла в ванную.

Белый ворон, дремал на столе, вжав шею. Он явно ещё не отошёл от столкновения со своей преемницей, так сказать.

Нервное напряжение, кружа во мне туманилось, от усталости и теряло свои позиции.

Интересно ворон улетит когда крыло срастётся. И если нет, то наверное никакой ошибки нет, он и в самом деле тот самый…

«― Предчувствие плохое?…Паранойя?…»

Вот и что с ней?

«―…А, психи, вспышки мании, паранойя ― это так, мелочи.»

Мелочи… И что мне делать если она не принимает препараты? Чем вообще это чревато?

Я чувствовал, что всё это начинает меня косить. В полумраке комнаты, стало сложнее разобрать окружение. Зрение падало. С этим срочно нужно было что-то делать, но что?

Признаться ей, во всём? Я могу сделать только хуже, если расскажу всё. Так или иначе некоторые моменты, рассказать придётся конечно, но точно не тогда, когда она в таком шатком состоянии.

Меня клонило в сон, всё таки бессонная ночь даёт о себе знать. В какой-то момент, я отрубился от усталости.

Проснулся посреди ночи, услышав какое-то движение на первом этаже. Вика спала, практически на мне, скинув на меня ноги, и обхватив руками. Я видимо крепко спал, раз она умудрилась меня раздеться не разбудив. Я явно различил звон, как от разбитого стекла и проклятья отца Вики, предположительно на-дене.

Забеспокоившись, взглянул на часы. Было почти три часа ночи. Я разомкнул объятья, и осторожно поднявшись с кровати, чтобы не разбудить девушку, подцепил одежду со спинки кровати.

На ходу, нырнув в джинсы, натянул футболку, и спустился вниз.

На кухне за островком сидел угрюмый как туча, Костя, и цедил виски. В его руках была папка с бумагами, и судя по выражению лица ничерта хорошего там написано не было. Мужчина поднял на меня мрачный тяжёлый взор, немного смягчаясь в чертах, ― Ты чего не спишь, шиай? ― удивился Костя, отпивая виски.

― Могу лишь задать тот же вопрос. Что такое «шиай»? ― поинтересовался я, просто не представляя, что ещё мне сказать или спросить.

― Хм, сынок. ― ухмыльнулся он невесело, ― Если конечно после всего этого не передумаешь.

― Всё ещё тешите себя надеждой, избавиться от меня? ― я устало уселся напротив, ― Напрасно…

Он глухо усмехнулся, и встал покачав головой. Едва ли он имеет хоть какое-то представление, о том, как он чертовски во мне ошибся.

― Ты когда-нибудь перестанешь мне «выкать»? ― упрекнул меня, Костя, доставая стакан, и наполнив его виски, придвинул ко мне. Время три часа ночи, а я глушу виски. Прям дежавю, не иначе.

― Привычка. ― пожал я плечами, сделав глоток, всё равно сон мне видимо не светит сегодня. ― Что это? ― кивнул я на папку. Мужчина перелистнув страницу, пробежал глазами по тексту.

―«Там на пожаре

Утратили ранги мы…» ― пробормотал он нараспев.

― Би-2? ― узнал я мотив.

― Да если бы… ― он перелистнул ещё страницу распечатки и отпил виски. ― Искал одно, нашёл другое.

― То есть?

― А, то и есть, ашкий. ― он отложил папку и принялся раскачиваться на стуле с бокалом виски. Взглядом он маякнул на распечатки, ― Сам взгляни.

Я открыл папку. Хватило одного абзаца, чтобы понять, что я вижу это не впервые. Это разрешённая часть доктрины. В ней один специалист описывает клинический случай, в самом начале своей врачебной практики в психоневрологической больнице. К ним поступил пациент в возрасте 16-ти лет, после лечения в связи с пожаром, в очень тяжелом бредовом состоянии, практически на самой грани. В ходе работы, удалось выяснить, что пациент вырос в благополучной семье, серьёзных конфликтов в семье не было, все было хорошо в общем. А именно с момента, когда он едва не погиб в пожаре, начались проблемы. Психика на фоне пережитого стресса пошатнулась, возникла острая пирофобия ― боязнь огня, и любых тепловых объектов и воздействий. Человека стала подводить память, развилась паранойя, он утверждал, что за ним постоянно кто-то следит, и что он чувствует сильную угрозу. Слуховые галлюцинации ― от эхо мыслей, до посторонних голосов. Галлюцинации зрительные ― человеку могло казаться, что он горит, и даже мог испытывать при этом фантомную боль. Так же, психомоторные реакции, неестественным образом варьировались от ступора, до гиперактивности. Психиатром, был установлен, шизофренический психоз. Однако реакция на терапию была отрицательной, результатов не приносила, и только усугубляла ситуацию. Заболевание стремительно прогрессировало, до католической шизофрении, без видимых на то причин. И ни один из врачей просто не мог определить причину. Её не было. Затем пациент, попал в руки доктора снова. Буквально спустя несколько лет, пациент обратился к тому же специалисту. Ситуация едва ли не повторилась, бред, паника, паранойя. Пациент был напуган, истощён, были выявлены эпизоды нанесений самоповреждений, ритуального характера… ну, то есть, травмы наносились по определённой бредовой концепции. И корни причин снова оставались скрытыми, мотивы неясными, прям до тех пор, пока на одном из приёмов пациент не закурил. Пациент при этом был совершенно спокоен, расслаблен, уравновешен. Были очевидны перемены не только в поведении, но и в мимике, жестах, даже в голосе… напоминаю, речь о пациенте, страдающем католической шизофренией ― о невротике, который панически боится огня.

Раздвоение личности. Разумеется это было первое, о чём подумал начинающий психиатр. Это многое расставило по своим местам, всё, кроме одного аспекта. Шизофрения и раздвоение личности ― это два совершенно разных заболевания. Но всё говорило о том, что одна из личностей пациента, была больна шизофренией. Именно эта часть личности, страдала провалами в памяти, поскольку о существовании второй личности даже не подозревала. А вот вторая личность о существовании первой прекрасно знала, однако никак иначе себя не именовала, как это обычно бывает. И вопреки всему шизофреник как личность оказался практически безвредным, за исключением эмоциональных тормозов, наряду со вспышками, и бредовых состояний. В то время как вторая часть человека, его уравновешенная адекватная часть, была очень недовольна таким внимаем, а особенно изоляцией, и именно эта личность оказалась крайне опасной, поскольку довольно скоро перешла от угроз в адрес доктора, к действиям, когда он попытался разрешить конфликт и склонить пациента к сотрудничеству. Кстати, случай описан вовсе не в диссертации в области клинической психологии. У-у. Случай упомянут в доктрине этого специалиста, который перепрофилировался из клинического психолога в парапсихолога. И диссертация защищена в области парапсихологии, по теме: «Расщепление личности ― болезнь или одержимость?» По ряду причин остальные материалы работы, результаты различных тестов, так же как и имя, и прочая конфиденциальная информация, были засекречены, и остаются скрытыми в архивах по сей день.

Я прикинул информацию в уме, отпивая виски. Костя забрал у меня папку, и отсчитав листы разделил содержимое на двое, метая взор от одной стопки бумаг в своей руке, к другой во второй руке, словно складывая что-то в уме.

― Не о Ренате ли случайно речь? ― спросил я осторожно. Ну мало ли… Не зря же Костя показал это, верно? Хотя, там благополучным детством и близко не пахнет, конечно. И вообще не сходится.

Костя, взглянул на меня, так, что я не донёс бокал до рта. Что-то было не так с ним.

― Ренат? Хм, парень и вправду сейчас не в России. Он в Швецарии. ― проговорил Костя, ― Конкретно: на кладбище.

Я едва не захлебнулся.

― Ренат Керро умер 8 лет назад, Раф. И поныне захоронён на кладбище в Цюрихе.

Это было странно некоторое мгновение. Правда потом до меня дошло. Но не успел я сообразить, как мужчина спохватился и снова заворошив листы, придвинул несколько мне.

― Это я так понимаю, Ренатовские показатели, хотя в файле ни одного имени нет. И… Короче, якобы долго не могли определить диагноз, однако, и здесь есть подозрения на раздвоение. Правда, другие симптомы и прочее… вот, отказ от сотрудничества… не контактный… замкнутость, апатия, нестабильность поведения… точно-точно про Рената.

Я внимательно просмотрел записи. А вот я так не считаю…

― А откуда это у вас?

Он приземлил передо мной, остальные бумаги с одной руки и развернул ко мне, ― Понятия не имею! Эти файлы, мне переслали по Скайпу. ― он встряхнул вторую стопку в руке, ― А это официальная версия, истории болезни моей бывшей жены. То бишь Керро Инны Генриховны собственной персоной. И если хочешь, ашкий, мы сыграем с тобой в игру. Игра называется найди десять отличий. Если найдешь, отдам тебе принцессу в жёны и пол царства в придачу! ― бумаги с его руки резко упали на стол.

Костя, откинулся на спинку стула. Я обледенел, смотря на распечатки, не представляя, что думать об этом. Костя, провёл рукой по лицу, явно прибывая в шоке и ужасе от всего этого. Самое стрёмное, что какой бы псевдонаукой не являлась парапсихология, зная Вику с её явно паранормальными моментами, (клянусь, я видел это воочию), зная Керро младшего лично, и видя саму Инну Керро, лишь пару раз всего, я бы мог пожалуй в это поверить.

― Зачем вы вообще на ней женились? ― спросил я, немного прийдя в себя, ― Ну… то есть, Керро, что, не была такой?

― Не была. ― ответил подумав, Костя, потягивая виски. Я мягко говоря удивился, ― Нет? А какой она была?

― Инна, была… другой. ― подобрал он слово. Он внимательно на меня посмотрел, крутя бокал, видимо решая, что и как сказать, ― Не такой как сейчас. Такой как сейчас она тогда не была. Сложно поверить, но она была, как… колокольчик. Клянусь тебе, эта женщина была весёлой, немного взбалмошной девушкой, когда меня с ней познакомили, я был несколько удивлён даже, ты бы не за что не дал ей 27 лет. Она была лёгкой, постоянно пела, болтала, была как маленькое солнышко. И… всё таки если бы не она, я бы не справился. Она реально смогла меня отвлечь, вывести из запоя, заставить что-то сделать уже наконец. Да блин, я реально офигел когда узнал, что она в разводе. Что нашёлся такой дебил, который упустил такую как она. Инна, не просто была певичкой какой, нет. Она умела всё, от готовки, до шитья, мы когда здесь жили, у нас не было никаких наёмных рабочих в доме. Она поддерживала его сама, только потом, когда Тори родилась, со временем появилась няня, потому что мы оба работали. В ней было уйма энергии и никаких вредных привычек… кстати ясно теперь почему. Таблетки. Она сколько её знаю, даже не пила никогда, даже шампанское на новый год.

― Вы видели, что она принимает препараты?

― Конечно. ― подтвердил Костя и стал мрачным, ― Правда мне она ссылалась на мигрень, постоянно. Нет, вообще у неё были небольшие странности. Она была очень пугливой и… уязвимой наверное. Могла часто грустить, но была отходчивой. Тори, вот не такая, её доверие вообще надо очень постараться заслужить. А если накасячил, обидел, обманул не дай бог… никогда не простит. Всю жизнь будет припоминать. Она как Рэйвен, как мама моя. Та такая же, не злопамятная, нет. А всё помнит, и всю радость и всю боль что ей причиняли. Инна, нет. Она умела прощать, и просить прощения. Улыбка редко сходила с её лица. Боги, а когда Тори только родилась… она же не отходила от неё. По правде сказать, это даже пугало, немного. Она до сих пор это делает. Не так, но кажется ещё хлеще, мысль что кто-то может отнять у неё дочь… сейчас-то я понимаю, почему так. Ренат умер, Тори всё что у неё осталось. Отними её… и она мне кажется даже убить готова того, кто посмеет это сделать. Я потому и был спокоен за Тори, оставляя её с матерью. Я никогда не думал, что всё может так обернуться. Никогда. Ведь всё было прекрасно, все счастливы, я даже решил, что может так оно и должно быть? Бывает, что всё, приходит со временем. Мама моя не сразу отца полюбила. Только потом, позже, когда стала узнавать ближе. Вот и я тогда подумал, что, всё таки нашёл свой потерянный очаг. А потом всё изменилось. Её грусть стала переходить в какую-то замкнутость. Часто могла уезжать куда-то. А потом я застал её с бывшим мужем и всё стало ясно. Я пытался всё наладить, переступить через себя, ради семьи, но она снова это делала. Она просто не могла отпустить его, вот и всё. Я не стал больше мешать.

― И вас. ― предположил я осторожно. Мужчина явно не понял, что я имею в виду, и разрозненно, хмуро на меня посмотрел, ― Мм?

― Если у неё в самом деле раздвоение, одна часть её привязана к одной жизни. Другая часть не желала отпускать прошлую.

― Хм, может быть. ― согласился он, и стал ещё мрачнее.

― А вы?

― Ты. ― поправил он машинально. Но замолчал, игнорируя вопрос, а может он думал.

― Если бы не Тори, чёрта с два бы я женился второй раз. У-у. Хотя с Инной было легко жить, она в конце концов была интересной, привлекательной. Первое время. Но если бы она не забеременела я бы на ней не женился. И если бы не моя мама, Тори бы вообще у меня не было.

― То есть?

― Это всё Рейвэн, она… ― Костя замялся, и испустил тяжёлый вздох, ― Я тогда очень напугался. Месяце на четвертом начались проблемы. Врачи предписали прерывание. Я тоже не единожды женат, и… жена моя первая так… умерла.

― Я знаю. ― кивнул я, сохраняя осторожность в своем голосе, ― Мне Вика рассказывала.

Он немного скривился, проницательно на меня смотря.

― Она тебя еще не прибила за это? ― указал он в меня бокалом с виски. Я не понял о чём он, и решил уточнить, ― За что?

― Вика… ― он словно пробовал слово на вкус, думаю он давно уже забыл, как он звучит, ― Она отказалась от этого имени ещё в детстве. Я пару раз пытался так её назвать. Её аж… перемкнуло, да зло так! ― поразился он воспоминанию, ― В общем это я придумал, стал называть её Тори, от Виктория. А ты…― он не договорил, вопросительно смотря на меня. Я подал плечами, сделав глоток виски.

― Мне так больше нравится. Звучит приятнее, мягче.

― И она позволяет?

― По началу бесилась. Потом привыкла. Но я видел, конечно. В смысле, понял, что ей это не нравится. Я понял, только потом, что это список табулирования. ― признался я, ― Ну… знаете, у тех, кто имеет проблемы с психикой часто бывают щиты и своеобразные блоки в том чистое табулирования. Вплоть до отдельных слов. Они клянусь, даже в мыслях их себе не позволяют, это спусковые крючки, они рождают негатив.

― Ух ты. ― хмыкнул Костя, немного оценивающе осматривая меня, ― Откуда знаешь?

― А как кстати… в каких они вообще были отношениях с Рэйвэн? ― отошёл я от вопроса. Он не знает, что я и сам слегка… не слегка, ладно. Он не знает, что я не без тени сумасшествия за плечами.

― О, в прекрасных! ― улыбнулся Костя, ― Мама обожала Тори, просто души в ней не чаяла.

― Нет, с Керро? ― пояснил я. Улыбка ретировалась с его Лиза, сменяясь задумчивостью и тёмные брови снова сошлись к его переносице.

― В прохладных, ― процедил он сдержано, ― Мама в основном. Я не мог понять почему даже. Нет она её не обижала, ничего такого. Просто держала дистанцию. А когда возникли проблемы и назначили прерывание, я хотел согласиться. Правда. Я побоялся что всё повториться… вновь. Рейвэн была непреклонна. Она уверяла, что ребёнок должен родиться. Я поверил ей. Всё сделал, всё возможное и нет, и родилась Тори. И… как бы там ни было, я ни капли не жалею. Совсем. Она ведь всё, что у меня осталось и она замечательная, кто бы что ни говорил. Вы просто не знаете её ничерта. В детстве по деревьям постоянно лазала, и не всегда просто так, а живность всякую снимала оттуда, кошек, хорьков, крыс всяких. Постоянно дамой кого-то таскала, всяких котят, щенят, да просто даже голубей. Мало их о провода бьются. Жалко, мол. Она замечательная, добрая, она не жадная, и не стервозная. Просто… что-то внутри неё не так, словно… словно она винит себя. Не думай, что я из ума под старость лет выжил, но такое ощущение…

― Словно она наказываем себя за что-то? ― закончил я за него. Костя согласно закивал, ― Угу, точно-точно, вот прям именно так. Но сама по себе, она не плохая, Раф, ей бы только в руки себя взять. Ты кстати не хочешь мне нормально объяснить, что произошло, у вас тут, а? ― спросил мужчина, ― Просто я никак в толк не возьму, как это могло случиться, ты блин, последний человек из всех возможных, способный допустить подобное! ― реально недоумевал мужчина, упрямо заискивая мой взгляд. Так, по моему он всерьёз решил спросить меня за недавний Викин приступ. Чёрт побери, зачем она разрезала свою ладонь? Нет, понятное дело, она не признается, а может и вправду не помнит… Зачем она это делает?

У меня сильно сел голос, я не представлял как объяснить это. Костя, непонимающе нахмурился, не донеся напиток до рта. Потом только медленно кивнул, ― Ясно… А, что произошло в ночь её рождения? Ты мне так и не объяснил, что конкретно тебя шокировало.

Ооо… ну это вообще-то был полный абзац. Серьёзно. Я думал, что моя крыша, всё. Того.

― Вороны. ― сказал я, ― Много, воронов.

На мгновение он казался удивлённым, а потом потихоньку понимающе закивал, ― И? ― спросил он после глотка виски, Костя вздохнул, задумчиво смотря в пол,― Они всегда вокруг неё.

― Тоже замечал? ― я мотнул тяжёлой головой, смотря в сторону, ― А, то я уж было подумал, что спятил…

Интересно, а Вика хоть раз замечала эту странную штуку? Я замечал. Начал замечать, практически сразу, как она всё таки соблаговолила в класс прийти, в ноябре. Суть собственно в том, что там, где она появляется, постоянно вьются вороны. Нет, с начала я старался не придавать этому значения. Вот только, с каждым таким наблюдением, это становилось, всё более и более очевидным. А про её приступ парасомнии, так сказать в ночь её рождения я вообще молчу!

― Что здесь такого? ― повёл он бровью, ― Ну, в смысле… вороны и вороны, многие даже внимания на это не обращают. Включая её саму кстати, она вероятно подсознательно не видит в этом ничего особенного.

― Да, уж действительно. ― хмыкнул я, и сделал крупный обжигающий глоток. ― Совсем ничего особенного.

Я покачал опущенной головой, всё ещё совершенно потрясённый, всё ещё не находя в себе сил долго смотреть ему в глаза. Просто в ночь, её дня рождения, я проснулся от криков. Она стояла на коленях, что-то крича вскинув голову к небу, и я решил, что я сплю, когда понял, что оно ей отвечает. Вороны, я никогда не слышал столько вороньих криков одновременно, да ещё и посреди ночи. И тогда такой порывистый ветер был, что сложно было отделаться от мысли, что это что-то совсем иное. Не знаю, я думал, что это сон, а когда осознал, что это не так, был немного… Я по правде сказать, был просто в, шоке, я как-то не думал о том, страшно мне или нет. Я знаю, что нельзя будить лунатиков. Тем более обстоятельства были более чем экстраординарные, но…. Я просто попробовал дотронуться до неё, прикоснулся к лицу, и она отреагировала, она перестала кричать и вороны замолкли. Чёрт, она была такой потерянной, по щекам текли слёзы, просто рекой и… я не знаю, что на меня нашло тогда. Я никогда не был хорошим человеком, особенно по отношению к ней, но это могло меня задевать, и задевать очень сильно и глубоко. Мне хотелось стереть это. Бесследно. К тому же она не просто не сопротивлялась, она спала, но отвечала мне, на мои прикосновения, поцелуи. Мне наверное будет проще отпустить её, чем ещё хоть раз увидеть это выражение боли и страдания на её лице. Меня просто подкосило от такой вероятности, и я даже не уверен от чего больше. От вероятности вновь увидеть это, или отпустить и не увидеть её возможно никогда больше.

― Парасомния, Раф. ― кивнул Костя, крутя перстень в виде черепа, на своём пальце, выдавая своё нервное напряжение, хотя голос его был размеренным. Я только сейчас заметил, что цацка показывает язык. Нет серьёзно, череп показывал язык, словно насмехаясь над всеми, ― Я давно уже понял, что это не обычный лунатизм, а самая настоящая паранормальная сомнамбула. Она и не такое способна во сне вытворять. Но… больше ты не видел этого, верно? ― уточнил он, ― С той ночи?

― Откуда ты знаешь? ― удивился я. Господи… не могу я обращаться к старшим на ты! Ну могу! Я воспитан не так! Мои родители не то чтобы сторонники аристократии и этикета, но воспитание у меня поистине аристократическое. Посади меня за стол с тысячью вилок и ложек, и я знаю какой столовый прибор, для чего предназначен. Даже королева Англии вряд ли в курсе, а я знаю. И вообще-то да, по крайней мере, более я этого паронормального сна не наблюдал.

― Спрашивал у Али. ― ответил мужчина, ― Это она обычно унимала её приступы по ночам. ― он отпил виски, ― Альбина конечно храбрая женщина, она столько дерьма перетерпела, Раф. ― замотал он головой, ― Как от Тори, так и от Инны, ты и не представляешь… А ведь Аля, даже никогда не думала, чтобы уйти!

Это отчего-то всегда наталкивает меня на одну и ту же мысль.

― А, тебе не кажется, что она…

― Словно мама которой у Тори никогда не было? ― закончил за меня Костя, немного грустно улыбаясь.

― Ну, вроде того.

Подумав чутка, он напрямую встретил мой взгляд, ― Мне по правде говоря страшновато за Тори. Инна словно Кощей в злато своё, вцепилась в девчонку! Я удивлен, что она тебя ещё не устранила, так сказать. Это странно, для тебя да?

― Ничего удивительного. ― опроверг я, ― Нет, серьёзно, мне хватило одного взгляда на Керро, чтобы сообразить, от чего Вика такой стала.

Эта женщина, словно вылеплена из чертова льда. И это не шутка! Вика не похожа на неё, и к черту зеркальную внешность! Я знаю, что Вика в душе, просто до смерти перепуганный ребенок, и что за плечами у неё пара сломанных крыльев, а вот что на душе и за плечами у этой женщины, мне, стыдно признаться, даже подумать страшно. Я клянусь, в жизни не сталкивался с подобным, никогда такого не встречал. Даже тот же Ренат, со своим готически неестественным, подавляющим безразличием ко всему, а то порой и с абсолютным уходом в самого себя, не производил этот паралитический эффект леденящего айсберга. Да даже я со своим чёртовым контролем над собой, и бесчувственностью к окружающему миру, не такой пугающий.

― Нет это понятно. ― кивнул Костя, ― Я про воронов.

― Я никогда всерьёз не верил в паранормальное. ― признался я. Никогда прежде, до этого случая.

― Я как-то спрашивал об этом Тори, ― вздохнул Костя, ― но ей конечно же сложно рассуждать об этом, живя с ужасающей по своей мощи, системой противоречий прямо в своей голове. ― ответил он явно опечаленный.

Вообще-то ни одного вменяемого научно подтверждённого факта существования паранормальных явлений нет, и парапсихология считается псевдонаучной дисциплиной, но означает ли это, что действительно ничего сверхъестественного не существует? Это означает лишь то, что методы научного исследования к подобного рода явлениям неприменимы в принципе. Если рассудить, то все научные методы основаны на дублировании явления. Опыт всегда можно повторить ― это основа основ. Только такие явления и можно изучать ― простейшие. Для изучения же более сложных, спонтанных явлений, научные методы не годятся. Ведь если явление уникально и больше не повторяется или повторяется в непредсказуемые моменты времени, то его и изучать невозможно. Вот взять к примеру эпизоды парасомнии. Проявляются в непредсказуемые моменты и так же непредсказуемо исчезают. Вот и как это можно изучать? Это же тебе не маятник, который, качнул ― и изучай себе не хочу. Во сне ты её в лабораторию не затащишь. Как это явление изучать? Возможно зафиксировать. Заснять, например. Да и то чисто случайно. Если вообще сумеешь застать. Да и что такое парасомния? Сомнамбулизм возникает тогда, когда человек застревает между малой фазой сна и глубокой, он с одной стороны спит, а с другой вроде бы и нет. Парасомния работает по тому же принципу, с поправкой на иррациональность действий совершаемых во сне. Следовательно систематически это явление изучать вообще невозможно. В среднем человек задействует только до 10 % своего мозга. А остальные 90 % ― это те мозговые процессы, отвечающие за возможности человека, в целом, так до конца и не изученные. Но значит ли это, что паранормального не существует? Вот если к нам сейчас Бог явится! Мы можем с Ним сколько угодно общаться, разговаривать и прочее, но с точки зрения науки Он не существует. Поскольку изучать Его невозможно. Даже факт присутствия, научно зафиксировать нельзя. Сфотографировать, там и тому подобное. И то надо полагать, только если Он сам этого захочет. Но значит ли это, что Бог действительно не существует? Короче, вывод такой: то, что в принципе познаваемо, что наука может изучать ― это ещё не весь наш мир. Это всего лишь его часть, причём совершенно незначительная. Огромнейший спектр явлений неизучаем и непознаваем априори. Например, всё, что касается личного духовного опыта. Наука, по маху, даёт нам некоторые полезные правила действия, но не более. А, вот личный, индивидуальный духовный опыт, чувства и эмоции ― абсолютно неизучаемы и непознаваемы. Следовательно, с точки зрения современной науки вообще не существуют. Но почему-то, когда я говорю, что мне кто-то нравится, мне верят, а если скажу, что видел Бога ― в лучшем случае скептически усмехнутся, а то и у виска покрутят. А в чём, собственно, разница-то? И то, и другое ― неподтверждаемо.

― Когда я пару лет тому назад, заговорил с Тори о бабушке, ― сказал Костя, ― и о экстрасенсорике, она мне процитировала фрагмент из дневника Рейвэн. ― я едва не захлебнулся виски, и разрозненно застрял взглядом на мужчине. ― И, да я сам охренел от этого, и вот именно такое же выражение приняло моё лицо, как у тебя сейчас. Я тогда, не понял, а недавно до меня дошло, по какому принципу это работает. Всё достаточно просто: наследственность, Раф. Мне было просто учится, мне просто работать в той сфере что я избрал, основной мой заработок ― это архитектура, для меня точность превыше всего, и архитектор я первоклассный, по одной простой причине: у меня фотографическая память, я некоторые чертежи и проекты, хоть прям сейчас могу, воссоздать по памяти. Проблемы возникают, только со временем, когда память начинает форматировать сама себя, стирая непопулярную информацию, так сказать. Меня об этом предупреждали, я просто вёл дневники, ну так на всякий случай. И не исключено, что детство её забыто, не только как шокирующая информация, а она просто на просто вытеснила её, заполняя другими знаниями. Вот только для неё это ничерта не значит, она не признаёт накопленные в себе знания, определив уникальную фотографическую память как искусственный, синтетический сбой в её «больных мозгах». И использует она свои возможности редко, не от того, что не умеет их применять, нет, а просто не видя в этом смысла, считая их бесполезными. ― сделав глоток, он многозначительно вскинул бровь, ― И мозги в том числе, тоже. В каждом из нас живут два волка. И если ты имеешь право выбора, какого волка кормить, то она ― нет. По крайней мере так она думает ― думает, что ей такого права просто не предоставили. Видишь ли, мою дочь не учили верить, выбирать и радоваться, её учили всему чему угодно, кроме этого, подчиняя и подавляя её. Но добились лишь того, что она потеряла лад с самой собой, потеряла гармонию своей собственной жизни, потеряла свою личность, и самой себе она принадлежит всего на треть. Вот почему она меня любит, Раф, в жизни не признается в этом, но любит, ведь я никогда не пытался подчинять её, всегда был предельно демократичен к ней. Я учил её тому, чему меня научили мои родители ― независимости, чтобы быть уверенным, в её будущем, если меня вдруг не станет рядом. «Когда вы привязываете лошадь к столбу, разве ждете вы, что она нагуляет силу?»

Я кивнул в ответ. Вероятно, она и сама об этом ещё не подозревает, но Костя явно уверен, что она непременно справится. Ей не хватает одного очень важного элемента, который запустит в действие систему того воспитания, что он ей дал. Ей лишь нужно заручится уверенность в завтрашнем дне, а для этого ей нужно, осознать, самую главную истину, осознать наконец, что она лучше, чем кажется самой себе. Просто, в ней течёт очень много горечи и зла, вытесняя светлую душу, и она убеждена, что в ней нет ничего хорошего, ненавидя саму себя за это. Ненавидя, потому что, по природе своей, она вовсе не плохой человек, в ней нет того тотального зла, которое она сама себе приписывает. Это не её зло течёт в ней, ей навязали это зло, внушили его, насильно запечатлевая в раннем детстве ― вот где таятся истоки этого зла, вот она суть конфликта внутри неё ― борьба злого и доброго волка. И от безысходности, кормит она к несчастью именно злого, считая, что другого просто нет, что нет другого пути, ведь другого она и не видела. Потому-то, наши с ней отношения, это как два острова посреди океана, с односторонней связью. Думая, что её не за что любить, потому что так её запрограммировали изначально, она думает, что её чувства ко мне безответны. Её эмоции, чувства, всё, в разы острее, но и негатив в ней имеет не меньшую силу, от того то эмоции и доходят до крайностей, и причиняют ей боль, вот от чего она бежит ― от этого диссонанса. Если бы я мог научить её верить и доверять, она сама последовала за мной. И тогда, она будет следовать за мной вечно. Вот только без меня она уже не сможет жить, хотя вероятно об этом, она ещё не подозревает. Но указывать людям Путь недостаточно, нужно вести их по нему. Вот только вопрос не в том, может ли она мне доверять. Вопрос в том, куда я нас заведу?

Это было затяжным ударом под дых. Я даже не понял когда именно замерло моё дыхание. Меня почти трясло от напряжения, это была критически стрессовая ситуация. Понятия не имею почему, просто я был потрясён, всей той ужасающей мощью инсинуации, которую я создал и сам же запутался в её хитросплетениях. Вина душила меня плетями в шипах. Никогда бы не подумал, что, у меня самая жестокая и беспощадная совесть в мире. Никогда ещё это не уничтожало так стремительно, и безапелляционно. Никогда не нуждался в долбанных советах, никогда так отчаянно, никогда прежде и точно не в такой степени.

Костя явно уловил перемены во мне, сильно хмурясь. И что-то во мне настораживало его сейчас, поскольку он не спешил говорить, что либо, прерывая тем самым мои мысленные дебаты, и смотрел он на меня, довольно проницательно, так, как он порой смотрел на Вику, гадая что там у неё на уме.

Он ничего не знает, обо мне. Если я скажу «а», то и «б» мне тоже придётся сказать. Что означает только одно ― мне придётся вскрыть перед ним карты, все, до единой, и впредь играть в открытую. Но жизнь не игра, и чувства не игра тем более.

Я не могу взять и всё сказать! Хоть что-то, хотя бы настоящую, искомую часть меня, истинную, то что было со мной от первого рождения. Есть три линии моей жизни, сложно, слишком сложно переплетающихся в одну жизнь, но одну он знает и наблюдает прямо сейчас. Я не могу вскрыть ему всех искажений и ужасов. Я застрял взглядом на своих часах, на тех самых, что подарила Вика. Нельзя дарить часы. Часы вестник разлуки. Они словно приглашение на похороны. Я не могу остановить время, не властен над ним, никто не властен. И даже сейчас, замерев в ожидании, когда кажется, что время остановило свой ход, это не так.

Не так, и время спешно ускользает от меня. В мыслях вспыхнули все мои сны. Я так долго встречал её во снах снова и снова, больше двух лет один и тот же сон, словами не описать…

Ночь. Мост. Шаг.

Одна и та же смерть, и я вынужден столкиваться с ней лицом к лицу.

Я допустил много ошибок, огромное множество, но последняя моя грёбанная ошибка, решение «за», просто превысила лимит прочих.

Но даже она не знает всего, и самого главного не знает. Ей и не нужно, иначе она испугается. Но то что меня убивает прямо сейчас… Мои родители придерживаются нейтралитета в этом вопросе, предоставляя право выбора исключительно мне. Я не виню их за это, сам не представляю, как с этим быть. Мне нужен тот, кто вероятно сможет дать мне хоть какую-то подсказку. Ведь раньше я старательно избегал этого нюанса, пряча проблему, под маской её отсутствия. Более того, мог видеть в этом позитив, серьёзно, я и вправду никогда не видел в этом проблемы! Никогда прежде, до неё. И сейчас я так чертовски пожалел об этом.

Костя, очень хорошо, просто досконально знает свою дочь ― это непреложный факт, но может ли он дать мне объективный совет, на сей счёт, а главное предельно честный? Ведь он, заинтересованное лицо в данном вопросе, и я даже не знаю получу ли я независимое, непредвзятое мнение, или расставляя точки над «и», я поставлю тем самым жирную точку, означая конец. Просто конец нам, мне… всему.

На мгновение зажмурившись, я щедро залил всё это виски и… и сдался, не выдержав напряжения.

К чёрту! Буть что будет.

Пожалуй впервые в жизни я в самом деле просто добровольно сдался, в конце концов, мне нужна хоть какая-то рациональная, адекватна опора. Мне нужен хотя бы один разумный аргумент, один долбанный аргумент со стороны целесообразности, в защиту своих действий, иначе это именно то, самое ограничение её выбора, которое и так уже однажды сломало её. Хватит этого дерьма!

― На самом деле действительность обратна ожиданиям. ― избегая его взора, я расстегнул браслет на запястье, ― Ведь и путь и спутницу я выбрал чертовски неверно. ― я старался держать голос ровным, и сняв браслет, принялся расстёгивать ремешок часов. Подняв взгляд, я наткнулся на крайне внимательный и серьёзный взгляд голубых глаз.

― Неверно и не справедливо, по отношению именно к ней.

Взгляд мужчины упал на мои запястья.