― Спасибо за завтрак, Аль! ― крикнула из кухни. Таблетки отправились в мой карман. А, Аля, в свой так сказать, внеплановый выходной, куда-то намылилась, но не думаю, что для меня секрет, куда именно. Маман в деловой поездке, до завтра… ммм… свобода! Полная свобода, действий.
Пересеклась с женщиной в холле.
― Еда, в холодильнике, Тори, тебе надо будет только разогреть. И про график, я тебя умоляю не забудь! ― напомнила она о приёме препаратов.
― Да, да, да! Я помню! ― я отослала ей воздушный поцелуй, ― До завтра! Фазеру моему, привет!
Я выхожу на улицу и жадно вдыхаю в себя октябрь. Яркие листья, яркие запахи, ярче, больше, прекраснее. Окружение завораживает меня, радует меня сложносплетением мироздания. Я немножечко счастлива встретить этот свой неправильный сверхъяркий мир. И я немножечко витаю в облаках. Я одеваю Рэй Бэны и иду в парк, прогуляться с друзьями и с ним. Пешком, чтобы побольше впитать в себя это дыхание гипомании. Да, это она, я знаю её, я обожаю её, обожаю эту составляющую своей болезни. Это немного странно, любить свою болезнь, знаю, но и не говорю, что люблю всю её, вовсе нет. Я люблю, только этот кусочек счастья, который мне предлагает фаза гипомании. А может, эта Гордеев сводит меня с ума, не знаю. Но поскольку чувствую я себя замечательно, и никаких стрессов я надеюсь мне день грядущий не предоставит, стоит лишь проявить немножко бдительности, и больше самоконтроля.
Заприметила своего высокого брюнета на аллее, в синей футболке под растянутой кожанкой. Никого не замечая, он шарился в телефоне с наушника в ушах, а проходящие мимо девушки сворачивали свои шей, глядя на него. Да, это мой бог ― тёмный бог рок-н-ролла.
Сердце подскочило, словно радостно хлопая в ладоши. Мне необходимо было прикоснуться к нему, прямо сейчас, просто потому что хочу. Я подкралась к Рафу, со спины и встав на носочки, накрыла его глаза своими ладонями. Он содрогнулся от неожиданности, его локоть дёрнулся назад, но он замер. Не знала, что у него такая острая реакция.
― Хм, я так подозреваю, мне нужно угадать? ― пробормотал он, вынимая наушники из ушей и убирая смартфон в карман джинс. Я почувствовала улыбку, тронувшую уголок его губ. Наверное, это априори идиотизм с моей стороны пытаться объяснить, что я чувствую. Во всём виновата моя эйфория. Мне самой даже до конца непонятно как это происходит, но только он способен делать со мной такое.
― Угу… ― кивнула я медленно.
― Ты определенно в хорошем настроении сегодня, мышка, я угадал?
Взяв мои руки в свои он медленно развернулся ко мне. Его взгляд из под ресниц, с высоты его роста, блуждал по моему лицу. Он слегка повёл бровью.
― Что это с тобой?
Его, немного туманно искрящийся взгляд, пробежал по моему лицу, и упал на мои губы. Осторожно, я обвила его за талию под кожанкой, сцепляя руки в замке за его спиной и задрала голову, чтобы видеть его глаза.
― Это не я, это ты. ― заявила я, немного хмурясь в обвинительной манере.
Он приобнял меня за талию одной рукой, второй заправил выбившуюся прядку за ухо, играя по серёжке из перьев, ловкими пальцами. На мгновение его взгляд стал сфокусированным и серьезным, но на губах осталась играть кривая ухмылка. Раф стянул с меня очки, на улице было солнечно и меня ослепило.
― Ну, надо же она вернулась. ― он коснулся большим пальцем моих губ, ― А то, я уже стал забывать, как она выглядит.
Я напряглась, не понимая о чём он, едва видя его. Кто вернулась? Гипомания вернулась? Я из царства льда? …Она ?
― Кто? ― шепнула я тихо.
― Улыбка, твоя.
Он мягко высвободил, пальцем, мою закушенную нижнюю губы. Я нервничаю. И не вижу нихрена.
― Я что не могу улыбаться, просто так, немножечко от счастья?
Мгновение, он молчал, наверняка удерживая мой взгляд. Он выдохнул, словно до этого затаил дыхание, и заметно расслабился в плечах, и… вообще. Я забрала свои очки и одела.
― Хорошо. ― он мягко улыбался, незримой глазу улыбкой. Я и не заметила, на сколько он был напряжён. Как собственно, не замечала и всё последнее время, вообще-то он выглядит уставшим. И небритым. Стало не по себе от этого, от этой моей жизненной концепции исключительно внутри себя. Вот и что во мне, спрашивается, может нравится, а? Долбанный вымученный эгоцентризм?
― Ты когда брился в последний раз? ― поинтересовалась я с усмешкой, мимолётно скользнув пальцами по лёгкой тёмной щетине вдоль челюсти. Он провёл по своей щеке, слегка прищурил один глаз.
― Хороший вопрос… ― пробормотал он в сторону, и оживившись, посмотрел на меня. Он склонился, я могла дрожать уже от предвкушения…
― Чёрт побери, Раф, она наверное, залетит от тебя, если ты не прекратишь так на неё смотреть! ― засмеялась Сола, рядом со мной. С ужасом синхронно уставились на подругу. Миша держащий её за ручку, стукнул себя свободной ладонью в лоб, словно извиняясь за беспардонность некоторых непосредственных дам. Сола раздражённо закатила глаза в своей манере, и потащила меня за руку, отцепляя от Рафа. Он лишь успел запечатлеть лёгкий поцелуй на моих губах. Теперь была моя очередь закатывать глаза.
― Рада видеть, что моя подружка вернулась! ― сказала Сола, держа меня под локоток, и шагая в сторону класса, ― Где это она интересно пропадала, а?
― В океане льда.
― Это где-то в твоей параллельной вселенной, надо полагать? ― осведомилась подруга.
― Верно, кори. На тёмной стороне луны.
― Так и знала, что у тебя был кризис. ― покачала она головой, досадно цокнув.
Удивительно, как эта девчонка, умудряется говорить со мной на одном языке.
― Ну, а сейчас? ― прищурилась она хитро, как лиса. Она и есть Лиса. С точки зрения тотемизма, она Бабочка, но родилась в год Лисы по зоиорайскому гороскопу.
Я не сдержала желания обернуться. Спрятав одну руку в карман, Раф склонил голову чуть влево, потирая челюсть, он о чём-то размышлял. Судя по тому, как он в пол уха слушал Мишу, а его взгляд скользил по моему силуэту, вслед, не сложно догадаться о чём, он там размышлял, выглядя как само грехопадение. Встретив его синие глаза, я вспыхнула и смутившись, отвернулась, смотря под ноги.
― Мм… в облаках.
Я попыталась удержать идиотскую улыбочку, закусив губу изнутри, но она живёт автономно от меня.
― Я заметила, ― протянула лукаво, подруга, ― Ну, и? ― заискивала она мой взгляд, ― Что я тебе говорила? ― самодовольно просияла Сола. Я саркастично повела бровью.
― Знаешь, у выражения «я же тебе говорил», есть родной брат, «заткни рот».
― Гомер Симпсон, скво? ― усмехнулась она. Она тут же немного света брови, ― Знаешь, он вроде, как… какой-то другой с тобой, не находишь?
― Хм, хотела бы я знать какой он, ― покачала я головой. Сола непонимающе нахмурилась.
― То есть?
― Ну, он бывает… разным. ― ответила я туманно.
― Или ты?
― Мм?
Сола закатила глаза в-это-же-элементарно-Ватсон-стиле.
― Брось, ясно же что вы всегда ходили по одной орбите. ― она покачала головой, словно удивляясь, ― Тебе, грустно ― он хмурится. Он злится ― ты принимаешь вызов. Ты улыбаешься ― у него дыхание замирает. По моему, вы гораздо лучше понимаете друг друга, чем сами подозревает. Как по наитию какому-то ощущаете, ей богу. Ничего не поделать, этот парень так чертовски влюблён в тебя, скво, и нечего тут больше говорить.
Я лишь слабо улыбнулась, качая головой, что тут сказать. Вообще-то ни о какой любви никто не говорил. Но иначе как сумасшедшим, этого парня не назвать, раз он променял мирный уютный свет, на мою пограничную темноту. Я в край уже сошла с ума, раз позволила себе поверить в это свершение истории. Но что я могу поделать там, где он зажёг во мне надежду на то, что будет рядом в моём бесконечном море темноты.
Раф поравнялся со мной, и моё сердце задрожало чувствуя его присутствие. Он взял меня за руку, подмигнув с роскошной улыбкой на губах. У него глаза цвета моего камня ― цвета сапфира. Непередаваемое чувство гармонии охватило меня от этой мысли.
Я мысленно поизношу его имя, предавая его звучание огранке, и оно звучит, как драгоценный камень, в моём сознании. Звучит, как мой камень, как чистейшей воды сапфир. Не могу отвести от него глаз, и я брожу по звёздам как по нотам, без кокса. Мои пластические швы, почти без остатка исчезли, так что я немного изменила имидж, отказавшись от шейных платков и сокрытия ног. Я больше не боюсь, своего отражения, правда я всё ещё выпрямляю свои кудри.
Если его нет рядом, меня ничто не радует. Но он по прежнему не знает обо мне всего, а о нём не знаю ничего. Концепция вселенной в самой себе, что б её… Тем не менее когда он со мной, моё сердце бешено колотится. И всё же мне непонятно, как ему это удаётся.
* * *
― Почему ты так смотришь? ― насторожилась я, поймав его странный взгляд на себе, в очередной раз. Он легко пожал плечами.
― Просто. Не хмурься, я просто пытаюсь понять.
― Что понять? ― спросила я, увлеченная рисованием. Он сидел напротив, я за мольбертом, читая сложные черты его лица, и запечатлевая их на полотне.
― Как ты себя чувствуешь? ― толи ответил, толи спросил он. Растерявшись посмотрела на парня. Раф, всё так же странно смотрел на меня, словно это не я художник, а он.
― Хорошо. А ты?
Я вернулась к холсту, нанося мазки масляных красок. Посмотрела на парня, отмеряя кончиком кисточки и пальцем, нужную мне линию.
― Я тем более, ― улыбнулся он, взъерошивая волосы. Я ткнула кистью в его направлении.
― Эй! ― возмутилась я, ― Не дрыгайся, ашкий!
Его руки взлетели вверх.
― Так точно, мэм! ― улыбнулся он нагло.
Я назидательно прищурилась.
― На исходную.
― Я не помню уже, как я сидел. ― он вытянул длинные ноги, заламывая руки за шею, ― Долго ещё, Вик?
― Ты натурщик, всё что тебе нужно, это позировать! ― я ухмыльнулась, чувствуя, как у меня ямочка на щеке образовалась, ― Причём, весь ты мне не сдался, мне только голова твоя кучерявая нужна.
― То-то и оно, ― пробормотал он, в сторону.
― Не ной, ашкий, а лучше голову наклони, чуть правее.
Раф, закинул ногу на ногу, упираясь локтями в колени, и сложил голову на ладони под подбородком, в девичьей манере. Ещё и улыбнулся, сладко-обворожительно. Я стукнула себя ладонью в лоб.
― Ну не так же! ― рассмеялась я над его паясничеством. Он откинулся назад, проводя ладонью по лицу.
― Мышка… я запарился уже, у меня уже ноги затекли, от ничерта неделания. Пошли прогуляемся.
― Пару минут, пожалуйста, пару, и я хоть на край света с тобой пойду, ― затараторила я, ― хоть за край. Только башку свою поверни куда требуется, вэйст?
― Эй, эл. ― отсалютовал Раф. У меня чуть кисть от этого из рук не выронилась.
Я закусила губу, сильно задетая своим страхом. Он так много знает обо мне, знает мою семью, а я даже не знаю, какой у него любимый цвет. Я просто боюсь его расспрашивать, боюсь узнать, что-то страшное о нём. Боюсь что это может подорвать мой блеф, моё неумение правильно реагировать в стрессовых ситуациях может меня выдать.
― Слушай, Вик, мы ведь по идее на чердаке, да? ― спросил Раф. Недоуменно на него взглянула.
― Да, а что?
― Дом трёхэтажный. Но винтовая лестница почему-то ведёт со второго этажа, прямиком на чердак. ― он задумался, ― В чём фокус?
― Это не основной чердак, это мансарда, окно ведь выходит во двор и на рощу. ― объяснила я, ― Основной чердак, пустует, там только всякий хлам.
― А на третьем этаже, что?
― Не что, а кто. ― поправила я, ― Там Аля живёт.
― То есть, весь третий этаж её жилая зона?
― Весь. ― подтвердила я. Раф снова задумался.
― А как так получилось, что дом по идее числится, как поместье, но даже дом на той стороне рощи, больше вашего?
В непонятках застыла кистью у холста. Посмотрела на парня поверх мольберта.
― Какой ещё дом?
― Белый со стеклянным куполом. ― кивнул он на окно. Сообразив, поднялась на ноги.
― А, поняла. Пошли.
Я прошла в дольний угол за стеллажами с книгами, к лестнице скрытой за ними.
― Куда? ― не понял Раф. Взобравшись по ступеням, отодвинула защёлку на люке, и толкнула, открывая лаз на крышу. Свет с улицы немного ослепил и я слегка пошатнулась. Меня поддержали сильные руки.
― Тише, ты. ― усмехнулся он нервно. Проморгавшись, поднялась выше, и влезла на отвесную крышу, с плоской площадкой в пол метра и парапетом у края. И да, черепица крыши, всё таки тёмно-зелёная. Раф, взобрался следом. Опираясь на парапет, я обернулась на парня, он встал рядом, смотря по сторонам. Сапфировые глаза, искрились всеми оттенками синего в заходящем свете солнца. В волосах плескались почти лиловые всполохи отражая розоватый закат. На красивый полупрофиль падал мягкий свет, оттеняя и подчёркивая скульптурные черты. И было в этой его лёгкой небритости, что-то такое…
Интересно, я когда-нибудь перестану пялиться на него? Раф повёл бровью, заискивающе на меня взглянув.
― Вик?
Так, зачем я его сюда притащила? Я ведь зачем-то его сюда притащила, верно? Припомнив, смущённо оживилась и указала рукой в даль, на большой трёхэтажный белокаменный фасад в окружении колоннад, со стеклянным куполом оранжереи и башенкой с противоположной стороны.
― Ты вон то, строение с оранжереей в левом крыле, имеешь в виду? ― спросила я, ― То, что у озера?
― Ну, да. ― кивнул парень. Кивнула в ответ, улыбнувшись.
― Ясно. Этот дом, в котором мы живём, по идее лишь прилегающее строение. Основное строение именно у озера. Его так же как и этот дом, реконструировал мой дедушка, практически с нуля, а потом когда Костя поступил в архитектурный, он немного перепланировал его, внёс больше стекла в дизайн конструкции, купола в оранжерее не было, была просто стекленная крыша. ― я снова указала на здание, ― Вон той башни в правом крыле, тоже не было.
Раф, облокотился на парапет, прищуриваясь, фокусируя зрение.
― Он как из сказки, про эльфов.
― Отец, сделал его таким, ― подтвердила я. Я закусила губу, смотря на его попытки поймать чёткий фокус.
― Ну вот зачем спрашивается мучаешься, если можно просто очки носить или линзы, если очки не устраивают.
Раф невесело хмыкнул, опуская взгляд.
― Это полиморфная близорукость, Вик. Она, то есть, то нет её. ― он посмотрел на меня, ― Иногда могу видеть всё чётко и ясно, иногда не видеть вовсе. Почему, вы живёте именно здесь? ― спросил он следом. Я старалась переварить услышанное. Я вспомнила слова одной его песни.
И походу дела это вовсе не фигура речи. Я старалась переключиться, и вернутся к его вопросу, прогоняя непрошеный образ черноволосого мальчишки, из своей головы.
― Инна отсудила только этот дом. ― ответила я, ― Поместье по прежнему принадлежит Косте.
― То есть, он пустует? ― удивился Раф. Я кивнула.
― Да. Раз в полгода, его проверяют, реставрируют то есть, между сезонами, чтобы не обветшал.
Раф явно чего-то отчаянно не понимал.
― Почему твой отец просто не может жить там, и не мотаться из города в город?
Я загрузилась, покусывая губу, я смотрела вдаль, на сказочный замок, созданный моим отцом. Он возвёл этот Вавилон для неё.
― Ему тяжело там, ― ответила я, смотря вдаль, ― Даже живя с моей матерью, мы все жили здесь. Там жили бабушка с дедушкой. Там прошло его детство. Там он впервые познал любовь и смерть.
Я посмотрела на Рафа. Он замер разрозненным взором на белокаменном здании за осенней рощей. Медленно, он перевёл взгляд на меня.
― Со своей первой женой, он познакомился на первом курсе архитектурного. ― сказала я, вздохнув, ― Он за семь месяцев реконструировал этот Вавилон для неё. Им было по двадцать одному году, когда она умерла. Умерла на восьмом месяце беременности. Он пытался справиться, пытался облегчить память о её смерти, но не смог находиться там. Потребовалось почти двадцать лет, чтобы отвести наконец душу.
Раф долго молчал, смотря вниз, просто в никуда. Затем тряхнул головой и поймал мой взгляд.
― Как так получилось, что они никогда не виделись с Алей, она же с самого твоего детства здесь работает?
― Шутишь? ― усмехнулась я мрачновато, ― Отец, и шагу за порог этого дома не сделал, после развода с Инной. Единственный раз, он приезжал сюда летом, когда бабушка умерла. Мне было шесть. Они с Коляном построили мне вигвам на дереве.
― А, как же ты? ― спросил он озадаченно. Я пожала плечами.
― А, что я? Он забирал меня, когда у него было свободное от работы время. А потом меня и вовсе поделили пополам, вплоть до девяти лет. Там уже отец меня забрал.
Рафаэль пытался понять, но он явно в этом не преуспел. Он вскинул брови, толи удивляясь, толи возмущаясь.
― И мать не была против?
Скрещивая руки на груди, наградила парня скептическим взором.
― У неё девятилетний ребёнок вскрылся, ― процедила я бесстрастно, ― Она… она испугалась.
У Рафа, дёрнулись желваки, его руки с силой сжали металлический поручень.
― Костя, что, в суд на неё не мог подать? ― решил он уточнить, его голос звучал с нотками гнева.
― А толку-то? ― простонала я, в небо, ― Это же битва титанов в юридическом смысле, понимаешь? При своих возможностях и средствах, они могут судится сколь угодно долго. Вечно!
Я сильно нахмурилась и посмотрев на парня, кривовато ухмыльнулась.
― Она до сих боится меня как огня, ― звучало ядовитее цианида.
Я вернулась в студию, обратно за мольберт. Раф, как-то странно смотрел на меня, что-то явно сложное крутя в своих мыслях.
― Раф, а какой у меня любимый цвет? ― спросила я как-бы между прочим.
― Чёрный.
Я сильнее стиснула пальцами кисть. Вэйст. Я в ужасе просто. От самой себя.
― Откуда выводы? ― спросила я.
― Ты серьёзно? ― удивился парень.
― Я тебе не говорила. ― покачала я головой, пытаясь унять возникшую дрожь в руках, и не испортить холст. Я оценивающе посмотрела на Рафа
― Не так, ― мотнула я головой, и встав из-за мольберта подошла к нему. Обхватив его за подбородок, придала голове тот наклон, который мне был нужен.
― У тебя чёрная гитара, сегодня у тебя хорошее настроение и ты в чёрном платье сегодня, все твои татуировки ― чёрные…
― Ага, и душа такая же. ― перебила я. Чуть отойдя поняла, что меня отвлекает.
― Нет, фронтмэн родом из неолита, так не пойдёт.
Я потянула его за руку, на ходу оставляя кисть на выступе в мольберте, и набрасывая чёрный ситец на него. Раф ещё не видел этого, и пока я не закончу, не увидит.
― И куда ты меня тащишь? ― поинтересовался парень.
Отведя его в свою комнату, щелкнула выключателем включая свет в ванне, и жестом указала топать прямиком туда. Открыв ящик стола, достала свою опасную серебряную бритву. У Рафа глаза расширились, когда я раскрыла лезвие, зайдя в ванную. Он сидел на краю ванны, метая взгляд от моего лица к блестящему лезвию.
― Это обязательно? ― он отставил палец на бритву, ― Ты хоть пользоваться ей умеешь?
Ухмыльнувшись, ловким круговым движением прокрутила раскрытую опасную бритву в пальцах, медленно приближаясь.
― Вопросы?
Его поражённый взгляд изменился, мрачнея, и потерев подбородок, Раф устремил внимание на мою руку, на уже зажившую ладонь.
Высыпав всякую декоративную ерунду из маленькой фарфоровой чашки, я порылась на полочке в ванной. Решив, что и косметическая кисть сойдет, взбила мыльную пену. Подойдя, подцепила чистое вафельное полотенце, набросив его на руку. Встав между его ног, приподняла подбородок. Его глаза мерцая, излучали кристальное сияние в свете ламп, завораживая меня. Мне стоит переключиться внимание, дрожь в руках, нечем мне не поможет.
― Расскажи мне что-нибудь? ― попросила я, нанося пену на его лицо, ― Просто… Я ведь ничего не знаю о тебе.
Он свободно пожал плечами.
― Ты не спрашивала, я не говорил. Задай вопрос из своего сердца, и услышишь ответ из сердца.
Я усмехнулась, узнав поговорку. Я отставила чашу с кистью на раковину. Раф следил за моими размеренными движениями.
― Что ты хочешь знать?
Я взяла бритву с края раковины, машинально проводя лезвие с обоих сторон о полотенце на руке.
― Кто твои родители? ― спросила я, приподнимая выше его голову двумя пальцами. Он облизнул губы, немного улыбаясь.
― Ничего такого, о чём бы ты уже не знала. Папа бизнесмен, мама фантастка. ― видя моё недоумение, Раф добавил: ― Ну писательница, пишет в жанре фантастики, киберпанк…
― Я знаю кто такие фантасты. А вот, кто твои родители ― нет. ― покачала я головой. Раф лениво усмехнулся.
― Ну, да. Я не очень-то распространяюсь об этом. Подробнее, можешь расспросить их лично, если хочешь? ― предложил он изогнув бровь. Моя рука с бритвой замерла на его шее под подбородком.
― Очень остроумно.
Я повела острое лезвие бритвы вверх, в одно касание легко снимая пену, вместе с растительностью на лице. Мои руки немного подрагивали, но я действовала с отточенной пластикой. Заметив это, Раф вопросительно застыл взглядом в моих глазах.
― Я умею обращаться с бритвой с шести лет. ― ответила я на его немой вопрос. Он пару раз растерянно моргнул.
― Что? ― шепнул он, тихо, ― Кто тебя научил?
Зря я это сказала, очень опрометчивое заявление. Если я скажу, что меня научил Ренат, придется рассказать ему откуда вообще у меня брат, ибо для Рафа, это будет новостью. Он не знает об этом. Ни о чём из этого, и пока я не вспомню, всё как есть, всю правду, без искажений и сомнений, не смогу рассказать ему. Я не знала куда деть глаза, предпочитая его татуировки ― синеве глаз, его боль ― своей.
― Ты часто о ней вспоминаешь? ― слова слетели прежде, чем я успела их остановить. Я замерла. Он опустил взгляд, немного изумленный моим вопросом. Суматошно соображая, что мне ответить на это, он нервно облизнул губы.
― Конечно. ― кивнул он смотря в мои глаза, так словно его ответ априори должен был быть очевиден, ― Всегда буду помнить.
Вот, чёрт.
Я удержала власть над своими эмоциями, и какая-то глупая, совершенно неуместная ревность тлела во мне. Поджав губы, я промолчала, стараясь ровно вести лезвие бритвы, чтобы не порезать его. Не думаю, что ему это понравится. Как и любому другому адекватному человеку, к коим я не имею никакого отношения.
Покончив с эволюцией от пещерного человека до моего парня, я промывала бритву, и вазочку под проточной водой. Кончики пальцев трепетали от желания проскользить подушечкой по лезвию бритвы. Порез может убить неуёмное ревнивое чувство. Я тяжело сглотнула и закусила губу изнутри, прогоняя манию. Взглянула на Рафа, повисшего на косяке, гладко выбритого, и кажется обратно помолодевшего до своих восемнадцати. Хотя надо признаться, в этом что-то было, что-то необъяснимо острое и дикое, первобытное как огонь. Это-то и отвлекало, перенаправляя мыслительные процессы, не в ту степь. Он и сейчас отвлекает меня, только уже от навязчивого желания.
― Пойдём закончим, и я покажу тебе над чем работала. ― предложила я, вытирая руки о полотенце. Подойдя к Рафу, не удержалась и провела ладошкой по его щеке, гладкому подбородку. Довольная собой, немного расслабилась и вышла из ванны, скользя рукой по его груди, ощущая, как он напрягся, как наблюдает за мной. Есть что-то совершенно особенное, в том, как он на меня смотрит. Можно подумать, во мне есть что-то особенное, что заставляет его наблюдать за мной, таким образом. Но он всё равно это делает, хм, чудак.