Рон приподнял подбородок, чтобы не мешать Алану завязывать ему галстук, свадебный подарок Энн. Он сдавил шею, словно удавка.

— Надо было ехать в Лас-Вегас, — недовольно проворчал Рон, когда Алан наконец справился с галстуком и опустил на место туго накрахмаленный воротник.

Джеймс отошел от окна.

— Поздно: Смит уже идет к дому. Во всяком случае, смотрится он, как настоящий судья — седина, решимость в глазах и кнут в руках, — сказал он.

А Алан уже заправлял запонки в манжеты сорочки Рона, пустив в ход даже зубы.

— Очень остроумно, Джеймс, — проворчал Рон.

— Не волнуйся, приятель, — веселился Алан. — Дадим судье от силы десять минут на все, а там сразу за праздничный стол.

Рон кинул на друга раздраженный взгляд. Он жалел, что не настоял на бракосочетании в кабинете судьи, даже если бы это разочаровало Джейн.

— Отличный костюм, — небрежно бросил Джеймс, явно наслаждаясь растерянностью брата. — Новый?

Рон покосился на свой серый фланелевый костюм. Он всегда приносил ему удачу, и потому Рон неизменно надевал его в первый день судебного разбирательства.

— Нет. А твой?

— Надеюсь, — ответил Джеймс, натягивая пиджак, который прихватил с собой. — Ты думаешь, Лиз позволила бы мне явиться в старом пиджаке и джинсах на свадьбу любимого дядюшки?

Рон крепко выругался, что еще сильнее позабавило Джеймса, и, хмурясь, снова посмотрел на часы. Джейн была наверху с Энн и малышкой. Сегодня он ее не видел.

Очевидно, и она переживала те же предсвадебные страхи, которые ночами заставляли его бродить по дому. Связать свою судьбу с человеком, общение с которым доставляло многим немалые неудобства, — не так просто для любой женщины.

— Ой-ой, чуть не забыл. Энн убила бы меня! — воскликнул Алан, быстро открывая коробку и вынимая три белые гвоздики. Бросив одну Джеймсу, он вдел остальные в петлицы себе и Рону.

— Жаль, что вы не можете отправиться в свадебное путешествие.

Рон, едва удержавшись от того, чтобы не засунуть палец за душивший его крахмальный воротник, буркнул:

— Нет времени.

— Послушайся моего совета, парень, и найди его. Правильно начать жизнь в первые часы после свадьбы важнее всех твоих рабочих расписаний.

— Может, позднее. Когда завершится судебный процесс.

Джеймс тоже взглянул на часы.

— Ну, последние минутки, дружище, — сказал он и положил Рону руку на плечо.

У Рона пересохло в горле и кровь застучала в висках, но он с деланным равнодушием пожал плечами.

— Поскорее бы все кончилось, — выдохнул он и направился к двери.

Джеймс и Алан переглянулись. Следуя за Роном в сад, где должна была состояться церемония, и тот, и другой искренне желали ему счастья. Но, зная Рона, оба опасались худшего.

— А девочка?! — испуганно воскликнула Джейн, остановившись на площадке лестницы.

Но Энн, крепко сжав локоть невесты, успокоила ее:

— Не беспокойся, Милли уже отнесла ее вниз.

Джейн тряхнула головой и на ее изящно уложенных волосах опасно закачалась свадебная диадема.

— Помоги мне, Энн. Я так волнуюсь, что, кажется, забуду свое имя.

— Главное, не забудь имя жениха. А он пусть помнит твое.

Джейн попыталась улыбнуться, но сердце то бешено билось, то замирало. Это творилось с тех самых пор, как Рон сделал ей официальное предложение и она приняла его.

Восемь дней сомнений и надежд, предчувствий и страхов, пока они с Роном выполняли всякие формальности — от анализа крови до получения лицензии и заполнения бесчисленных бланков, связанных с усыновлением ребенка. За это время Рон постепенно переселился в ее дом, перенося вещь за вещью свое нехитрое имущество.

Через несколько минут она станет миссис Рональд Бартон, а по заверениям О'Коннел, недалек тот день, когда она официально будет считаться матерью маленькой Габи.

Джейн закусила губу, но тут же вспомнила, что лишь мгновение назад наложила новый слой помады, вместо почти съеденного.

— Ты уверена, что он уже здесь? Я имею в виду, он уже стоит перед судьей?

— Да, да, он уже здесь и выглядит великолепно в своем сером костюме. И, кстати, на сей раз на нем приличный галстук, во всяком случае вполне респектабельный.

Джейн понимала, что Энн очень старается развлечь ее и развеять тревогу, которая не покидала ее с той минуты, как Джейн сменила уютный домашний халатик на подвенечный наряд.

Простое платье цвета слоновой кости — ничего особенного, — но прежде Джейн не испытывала столь приятного ощущения шелка на своей коже, похожего на нежное прикосновение любящей мужской руки.

— Не надо выглядеть такой испуганной, дорогая, — мягко сказала Энн. — Все будет хорошо!

Хотелось бы верить! Но Энн не видела брачного контракта, составленного Роном. Он предусмотрел все: кто какие счета оплачивает, кто заботится о здоровье Габи и ее учебе, кто ведает трастовым вкладом, который сделал Рон на имя ребенка, кому будет поручено опекать Габи в случае развода.

Джейн прочитала это «деловое соглашение», подписала и побыстрее сунула в конверт. Правда, после того, как сама перепечатала на машинке четыре беспощадно равнодушные страницы, поначалу разорванные в клочья.

Вспомнив особенно сухие выражения, она судорожно вздохнула.

— Помоги мне, Энн. Почему у меня такое чувство, будто еще шаг — и я полечу в пропасть?

— Синдром невесты. Так бывает, — беспечно отмахнулась Энн. — Это знакомо всем, кто идет к алтарю. А в твоем случае — на лужайку за домом.

— С тобой такого не было.

— Еще как! Ты была тогда очень занята, чтобы это заметить.

Джейн подняла голову.

— Я не…

— На тебя тогда свалилось все: поставщик продуктов для свадебного стола, священник, органист. — Энн загибала пальцы. — И наконец Рон, который, правда, в тот день был удивительно спокоен.

— Рон всегда спокоен.

— Спокойствие не означает бесчувствие, — назидательно заметила Энн, словно читая ее мысли.

— Все это так, Энн, но…

Громкий мужской смех прервал ее мысли. Где-то там, среди гостей, Рон. Его экземпляр брачного контракта надежно спрятан в кармане, а темные глаза по-прежнему таят недоверие к женщине.

— О Господи! — воскликнула Джейн с испугом. — Может, нам все отменить?..

— Важно только одно, — серьезно и твердо произнесла Энн. — Ты любишь его и хочешь стать его женой.

— Ты так считаешь, Энн? Или я влюблена в человека, который существует только в моем воображении?

Энн глубоко вздохнула.

— Ну что ж, тогда думай о Габи. И о другом ребенке — твоем и Рона.

Джейн стало трудно дышать.

— Я даже не знаю, хочет ли он детей. — Она сжала руку Энн. — Мы поспешили. Мне еще нужно время…

— Эй, леди, вот и жених, — крикнул снизу Алан. — И главный судья, который убежден, что в любую минуту может начаться дождь.

Энн и Джейн обменялись взглядами.

— Мы готовы! — крикнула Энн. — Еще пять минут — и Милли может включать музыку.

Энн торопливо обняла Джейн.

— Пойдем. Ты прекрасна! Прекрасна, как настоящая невеста.

Джейн судорожно сглотнула. Лицо ее горело, а душу сковал холод.

— Я, наверное, единственная сорокалетняя невеста, не переспавшая с женихом до свадьбы, — прошептала она и глубоко вздохнула.

Энн весело расхохоталась.

Джейн, оглянувшись на полуоткрытую дверь, увидела край постели. Выше голову, сказала она себе и стала спускаться вниз.

— Сегодня обещали дождь, — заметил Джеймс, покосившись на кучевые облака, идущие с востока. — Жаль. Твоя свадьба — это событие.

Милли и Ронни первыми встречали жениха на лужайке, где стояли скамьи, украшенные цветами и лентами. Габи покоилась в коляске под надзором Лиз, племянницы Рона.

Она приветствовала своего дядю, как спортсмен-победитель, взмахнув над головой руками, и улыбнулась широко и радостно.

Джеймс суетился, как незамужняя тетушка жениха, убежденная, что тот обязательно сделает все не так. Алан занял свое место у дверей на веранду. Он тоже не был уверен, что жених не подведет.

Ни музыка, ни цветы, ни всеобщее веселье не помогли Рону забыть, что он уже второй раз дает торжественное обещание женщине. Любить ее и заботиться о ней в радости и в горе.

Когда Вирджиния нарушила свой обет, он решил, что такое с ним больше не повторится. И сдержал бы слово, если бы не Алан Чейн. Это он, приведя Рона в чувство после жестокой попойки, заставил посмотреть на себя в зеркало.

Оттуда на Рона глядел грязный бродяга, никчемный человек, опустившийся пропойца, обросший недельной седой щетиной, с красными заплывшими глазами. Это был потерпевший сокрушительное поражение неудачник, один из тех, кто постоянно околачивается у сомнительных питейных заведений в поисках собутыльников. Зрелище ошеломило Рона настолько, что он оцепенел от ужаса и стыда.

Возвращение было долгим, путь нелегким и тернистым. Поступить в университет в двадцать восемь лет — немалое испытание, но благодаря занятиям он ежедневно вставал по утрам и отправлялся в аудиторию. Учиться на юридическом факультете оказалось потрудней, чем тренироваться на треке. Однако упорство и прилежание, успехи в учебе, уважение учителей и сокурсников помогли ему возродиться.

Первый выигранный процесс стал важной вехой в его новой жизни. Рон словно пересек финишную черту, но опознавательные флажки были теперь иные.

Вот только он по-прежнему оставался один и, впадая в отчаяние, не делился своей мукой ни с кем. А сейчас за несколько минут может все измениться. Он станет мужем и отцом, ответственным за две другие жизни.

Кого он обманывает? Он все такой же черствый эгоист, который думает только о себе. Ночами мается без сна только потому, что не знает, как заставить Джейн полюбить его.

Рон, взглянув на часы, краем глаза заметил какое-то движение среди присутствующих. Алан открыл наконец широкие застекленные двери веранды.

Но первой оттуда появилась Энн, наградившая мужа щедрым поцелуем, после чего Алан подал руку идущей следом невесте.

Джейн ослепительно улыбнулась и вышла в сад, на который уже легла тень приближавшихся дождевых туч.

Ее рыжеватые волосы напоминали сверкающий нимб, где запутались солнечные лучики, с трудом пробившиеся сквозь толщу облаков.

Судья Джозеф Смит откашлялся, лицо его расплылось в доброй, почти отеческой, улыбке, чего Рон никогда раньше за ним не замечал.

С неожиданно нервной улыбкой Джейн встала рядом с Роном. Ее духи щекотали его ноздри, ее рука касалась его руки. Белые орхидеи, которые он в последнюю минуту сообразил послать ей, трепетали от ветерка.

Джейн услышала, как за спиной внезапно смолк негромкий гомон голосов, отчего музыка зазвучала громче и заполнила небольшой дворик и сад.

Она постаралась успокоиться, чувствуя, что все смотрят на нее. Все, кроме Рона. На лице Милли и Лиз застыло радостное ожидание, маленький Ронни неловко ежился в своем первом настоящем костюмчике, а малютка Габи невозмутимо сосала кулачок.

— Начнем? — спросил судья, и улыбка смягчила его строгий взор.

Джейн подумала, что Рон поступил правильно, выбрав именно этого человека. Она кивнула и посмотрела на Рона, а тот лишь сильнее сдвинул темные брови.

Рядом с ней стоял человек, решивший полностью изменить свою жизнь — лишь бы сдержать безмолвно данное умирающей слово, — человек, которого Джейн отчаянно хотела полюбить. Но не было никакой уверенности в том, что он ей это позволит.

— Я готова, если ты согласен, — шепнула она.

— Ладно, давай попробуем.

Он протянул ей руку. Еле сдерживая волнение, Джейн вложила свою в его широкую ладонь и была удивлена, как властно он сжал ее. Но пальцы его дрожали.

Джозеф Смит, заглядывая в тоненькую книжечку, и громко бессмертные слова супружеской клятвы. Джейн потрясли простота, величие и искренность этих слов. На вопросы судьи она отвечала тихо, а Рон — голосом хриплым, еще сильнее сжав руку невесты.

Когда судья предложил обменяться кольцами, Рон на мгновение отпустил руку Джейн, и она внезапно ощутила, как ей не хватает теплого и уверенного прикосновения.

Кольцо надевалось с трудом, застряв на среднем суставе, и Рон проворчал что-то о неправильно подобранном размере. Джейн улыбнулась.

— Когда я сказала про размер, то забыла предупредить, что от страха суставы разбухают.

Наконец кольцо оказалось на нужном месте. Рон посмотрел на нее. К удивлению Джейн, в его глазах было озорство, а вовсе не мрачное отчаяние, которого она почему-то ожидала. Он снова взял ее за руку и дал знак судье продолжать.

Наконец наступила торжественная минута: судья объявил Джейн и Рона мужем и женой. Все. Или почти все.

— Поспеши, Бартон, — тихо произнес судья Смит. — Поцелуй свою прелестную жену, пока эти тучи еще не накрыли нас дождем.

— Слушаюсь, ваша честь.

Рон притянул Джейн к себе и прильнул к губам жены столь стремительно, что ей не оставалось ничего другого, как только закрыть глаза. Его поцелуй тянулся так долго, что Джейн потеряла счет времени и не заметила ни налетевшего ветра, трепавшего подол платья, ни детского хихиканья за спиной. Сейчас поцелуй Рона означал для нее нечто большее, чем страсть. Словно бутон, лепесток за лепестком, в ее душе раскрывалось что-то новое, доселе не испытанное. Она сама дивилась волшебной перемене, но Рон вдруг отпустил ее. Джейн все еще нетвердо стояла на ногах, но, слава Богу, сразу оказалась в объятиях Алана.

— Так держать, детка, ты на верном пути, — шепнул он ей на ухо.

А в это время Джеймс и судья поочередно трясли руку Рону и хлопали его по плечу. Кто-то сфотографировал Джейн, ослепив ее магниевой вспышкой. Смеясь, она позволяла Алану все сильнее прижимать себя к широкой груди, пока наконец не вмешалась Энн.

— Ну, вот видишь, как все просто, — шепнула она Джейн, крепко обнимая ее.

— Где Габи? — Джейн забрала у Энн букет невесты.

— Не беспокойся, с ней Рон.

Джейн увидела его на скамье рядом с коляской. На руке его лежала Габи, а сам он так низко склонился над девочкой, словно что-то ей говорил.

Теплая волна счастья захлестнула Джейн — вот он, ее муж, а это их с Роном дочь.

— Тетя Джейн, ты здорово справилась.

Джейн смахнула слезинки с ресниц, отвечая на объятия Милли.

— Думаю, что да, — согласилась она, вовремя поймав налетевшего на нее маленького Ронни.

— Скорее, тетя Джейн, идем. Надо разрезать свадебный торт, — торопил ее мальчик. — Я так проголодался.

Джейн рассмеялась.

— Сейчас, мой медвежонок. А почему бы тебе пока не выпить апельсинового сока? Ты знаешь, где он? В холодильнике.

— О'кей.

Мальчишка помчался через лужайку. Повернувшись, Джейн чуть не столкнулась с судьей.

— Мои наилучшие пожелания, миссис Бартон.

— Благодарю, ваша честь. Я очень признательна, что вы согласились сочетать нас браком. Рон так уважает вас, и для него много значит ваше присутствие.

— Вам посчастливилось встретить такого человека, как Рон, — тихо сказал судья. — Только не позволяйте ему убедить вас, что за внешней суровостью не вскрывается доброе сердце. Оно есть, миссис Бартон, чему я не раз был свидетелем. Да и вы тоже, не так ли?

Джейн успела лишь согласно кивнуть и ответить судье благодарной улыбкой, ибо к ним подошел брат Рона. Джеймс потребовал своего поцелуя.

— Добро пожаловать в нашу семью, — широко улыбнулся он.

— Спасибо, — пробормотала Джейн, стирая следы помады с губ Джеймса.

— А это наша Лиз, — произнес Джеймс, ласково обнимая дочь за плечи.

Между отцом и дочерью, а отчасти и Роном было заметно сходство, особенно в глазах, темно-карих, и в тяжелых черных, как смоль, волнистых волосах. Несмотря на тонкие проволочки, выравнивавшие зубы, угловатость и неловкость подростка, племянница Рона обещала из гадкого утенка превратиться в лебедя.

— Здравствуй, Лиз, — приветливо сказала Джейн и первой протянула руку, чувствуя, что девочка немного застенчива. — Спасибо, что пришла на нашу свадьбу.

— У меня еще никогда не было настоящей тети, — вдруг покраснев, ответила Лиз, прикоснувшись к руке Джейн. — Дядя Рон был уже разведен, когда я родилась.

— Ну, тогда это для нас всех вдвойне счастливый день! — воскликнула Джейн и улыбнулась свободно и радостно. — Ты получаешь тетю, двух двоюродных сестричек и одного братца, а я — целую семью.

— Как это?

— А вот так: Габи — твоя двоюродная сестричка, Милли тоже, а Ронни — двоюродный брат.

— Да, верно, — согласилась ошеломленная Лиз. Ее отец только довольно хмыкнул и указал на семейство Чейнов.

— Надо и им сказать, да поосторожней, чтобы не испугались.

— Папа, всегда ты со своими шуточками, — пожурила отца Лиз, но, тем не менее, тут же последовала его совету.

Порыв ветра снова подхватил юбку Джейн, и в ту же минуту кто-то сильный и уверенный обнял ее за талию. Муж. С того самого дня, как он пригласил ее съездить к Марии, она впервые увидела на его лице покой. Он показался ей вдруг чертовски красивым. Но по-прежнему что-то неразгаданное таилось в этих темных глазах и волевых чертах лица.

У любого, кто смотрел на них со стороны, не вызвало бы сомнения, что этот человек влюблен в свою жену. Но Джейн не могла избавиться от мысли, что преуспевающий адвокат всегда немножечко актер.

— Привет, — сказала она тихо и вдруг поняла, что похожа на тех обожательниц в суде, которыми нередко поддразнивал Рона Алан. — Где Габи?

— Энн унесла ее в дом.

Рон посмотрел на небо, и в его взгляде отразились грозовые облака.

— Ветер набирает силу. Холодает.

— Да? Я и не заметила. — В его объятиях она не чувствовала непогоды.

— Еще бы, — пошутил он, прижимая ее к себе еще сильнее. — Ты произвела фурор. Я даже испугался, что не удастся пробиться к тебе.

Близость Рона стала беспокоить ее, и она вдруг растерянно прошептала:

— Не хочешь попробовать торта?

Он удивленно поднял брови.

— Шоколадного, конечно?

— Да, — сказала она с вызовом. — А какого же еще?

Во взгляде, которым окинула его Джейн, сквозила насмешка, что лишь раззадорило Рона. Хотела она того или нет, но Джейн соблазняла его, и он не мог противиться ее чарам.

Он жадно впился в полуоткрытый от удивления рот почувствовал податливость губ, пахнущих свежестью ветра. Они напомнили о жарком солнце и молодости, когда он любил жизнь и жадно гонялся за мечтой.

Руки Джейн обхватили его за шею, он ощутил упругость нежной груди и совсем забыл, что сам дал ей право решать, когда пустить его в свою спальню. Он уважал договоренность, но не тогда, когда голова шла кругом и кровь стучала в висках. Рон живо представил ее белую светящуюся кожу и скрытое желание в обнаженном теле.

Джейн все больше поддавалась, слабела в руках Рона, и он отпустил ее. Он умел укрощать себя, научился этому на треке.

Изумленная Джейн, издав легкий стон, открыла глаза.

— Господи, — прошептала она дрожащим голосом, проведя языком по опухшим губам.

Хор радостных голосов помешал Рону извиниться. Обернувшись, он увидел сияющие лица гостей. Когда он встретился глазами с Джеймсом, тот расплылся в знакомой хитроватой улыбке дьявола-соблазнителя и громко зааплодировал!

— Неплохо для тренировки! — крикнул он. — Но не лучше ли подождать взмаха зеленого судейского флажка?