Рон удобно расположился на большом кожаном диване в кабинете Алана Чейна и наблюдал, как тот наливает коньяк в бокал.

Через открытую дверь гостиной им были видны Джейн и Энн, укладывающие девочку в складной кроватке.

— Сделай двойной, — попросил Рон, когда Алан посмотрел на него, вопросительно подняв брови.

— Тебе так плохо?

— Если иметь в виду, что моя жизнь в последние сутки перевернулась вверх дном, тогда ты прав — мне плохо.

Алан молча приготовил тройную порцию.

— Я бы выпил с тобой, но у меня дежурство, — извинился он, закрывая бутылку.

— Обратная сторона славы хирурга с мировым именем, — прокомментировал Рон, беря широкий круглый бокал.

Пока он пил, Алан развалился в «своем» кресле, которое Энн каждый год безуспешно пыталась выбросить, и перекинул длинные худые ноги через подлокотник…

— Сколько времени, ты сказал, у вас заняла поездка из тюрьмы?

— Четыре часа. — Прежде Рон редко тратил на нее больше двух. — Машина пропахла прокисшим молоком.

Алан улыбнулся.

— Что тебе ответить, приятель? Дети имеют привычку выплевывать то, что попадает им в рот.

— И пачкать свои штанишки.

— Пеленки.

Рон опрокинул в себя ударную дозу коньяка и подождал, пока спиртное позволит ему расслабиться.

— Штанишки, пеленки, называй как хочешь. Джейн израсходовала чуть ли не половину этого добра, которое мы купили перед тем, как отправиться сюда.

— Мне это знакомо.

— Каждый раз, когда я хотел увеличить скорость, она не разрешала. Черт меня побери, если я понимаю, как люди с детьми все же ухитряются приезжать куда-то вовремя.

— Тщательно продуманный план — и удача.

Алан сказал об этом очень просто, но Рон догадался, что его друг по-прежнему безумно влюблен. Он с радостью готов на все ради Энн и ребятишек.

— Ты уже нашел мне няньку?

Алан откинул голову на мягкую спинку кресла. Они с Роном были ровесниками, но волосы Алана уже совсем поседели.

— Нет еще, но я начал прощупывать почву пару часов назад.

Рон задумчиво посмотрел на коньяк в бокале.

— Похоже, мы напрасно тратим время.

— Ты действительно решил усыновить этого младенца?

— Я дал слово судье, и лучше мне не нарушать его.

— Почему? Ты чувствуешь себя в долгу перед матерью девочки?

Наклонившись, Рон поставил бокал на кофейный столик. Он уже достаточно выпил. Хватит.

— Отчасти, да. А кроме того, как ни банально это звучит, я не хочу, чтобы ребенка Марии взял посторонний человек. После того, как жизнь и так отняла у нее почти все. — Он покачал головой и снова откинулся на спинку дивана. — Правда, теперь, трезво оценивая случившееся, я понимаю, что, должно быть, сошел с ума.

Алан задумчиво посмотрел на друга.

— Похоже, ты уже трусишь.

— Черт, конечно трушу! Ну что я знаю о воспитании маленьких девочек?

— Наверное, то же, что и я. То, что знает большинство отцов.

Рон взволнованно вскочил, подошел к окну и выглянул во двор.

Игрушечные машинки валялись в песочнице, которую они строили вместе с Аланом, а купальник двенадцатилетней Милли висел на бортике бассейна. Две кошки, серая и ослепительно белая, уютно свернувшись клубочком, спали на двух соседних стульях.

Повернувшись спиной к окну, Рон прислонился к широкому подоконнику. Он уважал Алана, как, пожалуй, никого в своей жизни, и не без содрогания вспоминал те времена, когда навещал друга в тюрьме.

Но Алан выдержал этот кошмар и вышел из него с честью. Возможно потому, что он всегда думал о других больше, чем о себе. А вот для Рона Бартона на первом месте всегда был он сам — до того рокового дня на трассе.

Он глубоко вздохнул.

— А вдруг я не вынесу, если она вырастет и начнет стесняться своего отца-калеку? Глупо, правда?

— Нет, не глупо. Я ведь тоже все еще бывший подозреваемый, хотя обвинения и сняты. Вполне возможно, когда-нибудь мои дети будут стыдиться меня из-за той проклятой истории.

— Это не одно и то же. Ты не был виноват.

— Да и ты не изменился после аварии.

Рон уставился на лежащий под ногами коврик, искусно сотканный руками восточных мастериц. Да, раньше он ощущал себя мужчиной — медали, призы, зарубки на спинке кровати свидетельствующие об одержанных победах. А кто он теперь? Рон не знал, а возможно, и боялся узнать.

— Вероятно. Я все-таки реалист.

Рон поднял глаза и увидел прямой взгляд Алана.

— Это правда, Бартон. Именно поэтому ты будешь бороться и с внешними трудностями, и с собственными сомнениями, — чтобы иметь право удочерить девочку, которая, может быть, даже не скажет тебе спасибо, когда вырастет.

— Послушай, Алан. Я уже вел об этом речь с Сандрес и…

Но тут резко зазвонил телефон и прервал разговор. Алан поднялся и снял трубку.

— Доктор Чейн слушает.

Между тем Рон подошел к камину и принялся рассматривать фотографии, расставленные на каминной доске.

Вот его самая любимая, сделанная на крестинах маленького Рона Чейна. Джейн держала его на руках и улыбалась в камеру, но в глазах затаилась странная грусть. Интересно, размышлял иногда Рон, может ли мужчина влюбиться в женщину по фотографии, но тут же напомнил себе: для этого нужно верить, что любовь вообще существует.

— Хорошо, ждите меня через десять минут.

Решительный голос Алана вернул Рона к действительности. Повернувшись, он спросил:

— Проблемы?

Алан кивнул, лицо его помрачнело.

— Нечастный случай на дороге. Двое погибли, двое в критическом состоянии. У четырехлетней девочки переломы грудной клетки. Она на пути в госпиталь.

Рон подумал о хрупком детском тельце и о том, что с ним могут сделать обломки железа да и разбитое стекло.

— Бедный ребенок. Надеюсь, она выкарабкается.

Алан вытащил из ящика стола ключи от машины.

— Надо идти. Увидимся, когда вернусь.

— Удачи тебе.

— Спасибо.

Алан открыл дверь как раз в тот момент, когда вошла Джейн. Он наклонился, поцеловал ее в щеку и кивком указал на Рона.

— Прости, я должен уехать на некоторое время. «Папаша» все тебе объяснит. — И не дожидаясь ответа, сбежал по лестнице в холл.

Одетая в футболку и джинсы, позаимствованные у Энн, Джейн сейчас мало походила на известного детского врача-психолога.

— Случилось дорожное происшествие, — сказал Рон, — и Алана вызвали оперировать маленькую девочку с переломами грудной клетки.

В глазах Джейн появилось неподдельное сочувствие.

— По крайней мере, она в хороших руках.

— Если ее довезут живой до госпиталя.

Даже если все обойдется, малышке придется пройти через ад страданий, пока срастутся раздробленные кости и невыносимая боль перестанет терзать израненную плоть. Будь стойкой, детка, мысленно пожелал Рон, ты справишься.

Тяжелые воспоминания невольно заставили его спрятать руку в карман. Он с трудом выжал из себя улыбку.

— Как Габи? Все обошлось?

— Спит, как ангелочек.

— Значит, сухая?

Джейн улыбнулась.

— Мелкий выпад в адрес ангелочка. Кстати, я пришла предупредить вас с Аланом, что мы с Энн собираемся в магазин.

— В магазин?

Она кивнула.

— За детскими вещами. Энн составила список того, что тебе понадобится.

— Да, конечно. Я не подумал об этом… Возьми мою кредитную карточку.

— Мне будет проще воспользоваться своей, а потом мы рассчитаемся.

Он кивнул.

— Вы ненадолго?

— На пару часиков, не больше.

Рон нахмурился.

— А как же девочка?

— Я оставлю в холодильнике бутылочку. Подогреешь до комнатной температуры, только не забудь перед этим снять с нее соску.

Рон представил себе жуткую картину обожженного детского горла.

— А если молоко будет слишком горячим?

Джейн в это время расправляла закатанные рукава футболки. Мягкий трикотаж придавал ей какой-то трогательно беззащитный вид. Подняв голову, она быстро улыбнулась Рону, и он вспомнил, как подростком жутко стеснялся, поглядывая на хорошеньких женщин.

— Тогда прежде проверь молоко. Капни несколько капель на руку и поймешь.

Рон выпрямился.

— Да-а-а? — протянул он, вложив в свои слова весь сарказм, на какой был способен. — И как, ты полагаешь, я это сделаю — зубами?

Он ожидал неловких извинений, смущенного взгляда, осторожной жалости, которую ненавидел так же сильно, как свое отражение в зеркале в полный рост.

Однако вместо этого Джейн состроила нетерпеливую гримаску.

— Если это поможет, попробуй зубами. — И посмотрев на часы, холодно добавила: — Мы рассчитываем вернуться к шести, а если запоздаем, пеленки найдешь на комоде возле кроватки.

Не дожидаясь ответа, она повернулась и вышла.

* * *

Джейн держала крохотную — как для куклы — рубашечку с маленькими розовыми оборками.

— Тебе нравится?

Энн перестала перебирать плюшевые конверты для новорожденных.

— Очень хорошенькая, — ответила она подруге с нежной улыбкой, — но, боюсь, уже через неделю или две будет слишком мала.

Джейн нехотя сложила прелестный крохотный наряд.

— Почему я чувствую себя так, словно сильно поглупела?

Энн рассмеялась.

— Когда я носила Ронни, то прочла все книги, не пропустила ни одной лекции для молодых матерей в клинике, даже самостоятельно составила идеальный распорядок дня для новорожденного. Если хочешь знать, я была основательно подготовлена.

— Мне ли не знать? — заметила Джейн холодно. — Вспомни, как ты разбудила меня в три часа ночи, потому что не могла решить, какие подгузники лучше — непромокаемые или матерчатые. — Джейн покачала головой. — Если честно, мне в тот момент было решительно все равно, какие ты выберешь.

Щеки Энн залила краска.

— Да, но ты же помнишь все наши разговоры о том, что от подгузников бывает сыпь, что они вредны и тому подобное.

Джейн подняла руку.

— Прошу тебя! Побереги все это для Рона. Я всего лишь тетушка на общественных началах.

Энн отложила шесть конвертов разных размеров и расцветок и прибавила их к стопке белья, уже лежащего на столике у кассы.

— Рон, кажется, собирается нанять няню?

— Конечно, ему придется сделать это. По крайней мере, до тех пор, пока Габи не подрастет. Он утверждает, что не любит детей.

Энн взглянула так же испуганно, как и Джейн, когда она впервые услышала от него это признание.

— Ты шутишь? Да он с ума сходит по Милли и Рону! Только позволь ему, и он их совершенно избалует!

— Я напомнила ему об этом. Он сказал, что тут совсем другое дело.

Джейн добавила к стопке белья пушистое радужное покрывало.

Энн покачала головой.

— Вообще, конечно, мысль о том, что Рон станет отцом, немного настораживает.

Джейн вопросительно посмотрела на подругу.

— Почему? Из-за его увечья?

— О Господи, нет! Скорее всего, дело в его чисто мужском характере. Сплошные острые углы и грубоватая внешность. Трудно представить, как он играет в куклы, выбирает школьную форму или обсуждает с дочерью жизненные проблемы.

Джейн прикусила губу, раздумывая, насколько ей следует быть откровенной. У Рона слишком развито чувство порядочности, и оно могло толкнуть его на поступки, о которых он потом пожалел бы.

— Он не говорил много, но смерть Марии тяжело подействовала на него, — сказала Энн.

— В глубине души Рон очень эмоционален. Вся беда в том, что он сам не знает об этом.

— Или, может быть, справляется со своими переживаниями совсем не так, как мы.

— Так поступает большинство мужчин.

Энн кивнула.

— Но он не такой, как большинство мужчин, не так ли? Я не имею в виду увечье.

— Да, Рону нравится выводить человека из равновесия.

Добиться этого, а потом полночи потратить на попытку стереть воспоминание о коротком поцелуе, который означал лишь утешение, а кончился Бог знает чем.

— Ты бы видела его во время скачек! — Энн закатила глаза. — Он в седле. Густые черные волосы до плеч, дьявольская улыбка. Господи, я просто не представляю, чтобы кто-нибудь мог устоять перед ним в дни его молодости.

Или позже, добавила про себя Джейн.

— Вчера вечером он кое-что поведал о своей жене. Несомненно, она ушла от него уже беременной, причем отцом ребенка был его лучший друг.

Энн удивленно вскинула брови.

— Он сам сказал тебе об этом?

Джейн кивнула.

— Помимо всего прочего. А что?

Энн прислонилась к прилавку.

— Джейн, Рон уже пять лет мне и Алану как брат, и никогда… ни одного раза, слышишь, не говорил с нами о своей бывшей жене!

— Возможно, вы не спрашивали.

— Шутишь! Ты же знаешь мое ненасытное любопытство. Конечно, я спрашивала. Он был очень мил, но твердо дал понять, что ни с кем не собирается обсуждать свое прошлое.

Джейн внимательно смотрела на маленькую рубашечку, которую держала в руках, но видела только Рона — такого, каким он был вчера в баре. Его одиночество и печаль, пока он не заметил в зеркале за спиной бармена, что она наблюдает за ним.

— Он выпил вчера. Может быть, поэтому, — задумчиво сказала Джейн.

— Или в тебе есть что-то, в чем он нуждается, Джейн. Что-то такое, из-за чего он готов доверять тебе и больше никому.

У Джейн задрожали губы.

— Какова бы ни была причина, я не такая дура, чтобы верить, будто значу для него больше, чем друг и чертовски хороший психолог, на которого он может рассчитывать в трудную минуту.

— Вы покупаете эти вещи?

Веселый приветливый голос продавщицы заставил обеих прийти в себя.

— Да, — сказала Джейн, копаясь в сумочке в поисках кредитной карточки.

— И что дальше? — спросила Энн, пока продавщица, откладывая каждую вещицу, пробивала цену.

— Дальше надо оформить бумаги, дающие Рону право временной опеки, пока будет рассматриваться его просьба об удочерении девочки.

— Я думала, это пройденный этап.

Джейн покачала головой.

— Габи все еще под опекой суда, а Рон пока просто исполняет обязанности приемного отца.

— Звучит как-то непонятно.

— Так оно и есть. Видимо, нормы юридического права разлетаются в прах, когда мать лежит в тюремном госпитале, а отец ребенка отказывается от всех прав на него.

— Ну а как же предсмертная просьба Марии о том, чтобы приемным отцом девочки стал Рон?

— Словесная просьба. Вот если бы Мария написала прошение в присутствии свидетелей, тогда другое дело.

Энн нахмурилась.

— Рон не пользуется любовью в службе охраны прав ребенка с тех самых пор, как взялся защищать Алана.

— Знаю, поэтому и обещала поддерживать его до конца.

Джейн следила, как девушка-кассир оформляет одну за другой их покупки. Эти вещи будут ее прощальным подарком Габи, хотя Рон еще не знает об этом.

— Когда вы ждете ребенка? — осведомилась девушка, когда Джейн протянула ей чек.

— Собственно, ей уже исполнилось два дня. Девушка открыла рот, и взгляд ее невольно упал на талию Джейн, затянутую ремнем.

— Похоже, это были легкие роды, — пролепетала она, пытаясь улыбнуться.

Пока Энн сдерживалась, чтобы не расхохотаться, Джейн решила пожалеть бедняжку.

— Я покупаю это для друга. Он удочерил самую прелестную маленькую девочку на свете.

— Уверена, что это так. — Девушка протянула две большие фирменные сумки. — Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания вашему другу.

— Спасибо, — серьезно поблагодарила Джейн. — Думаю, ему понадобится любая помощь.

Вопрос лишь в том, захочет ли такой гордец, как Рон, принять ее?