Критика, как и сама жизнь, не всегда справедлива. Иногда она просто ужасно несправедлива. Давайте рассмотрим такую проблему, как незаслуженные нападки. Как нам использовать свой голос, когда нас ставят в неудобное положение? Как нам разъяснить свою позицию с достоинством и твердостью, не занимая обороны и не нападая в ответ, но и не отступая? Как нам не потерять контакта с человеком, когда хочется нанести ответный удар?

 

Дочки-матери: жизненно важная связь

Когда Кэтрин обратилась ко мне за помощью, она еще не оправилась от обвинений дочери. Ди, которой было 26 лет, приехала погостить к Кэтрин на праздники и в канун Рождества вывалила на нее целый ворох старых обид. Ди выбрала неподходящий момент, и ее слова стали для Кэтрин настоящим ударом.

Ди обвинила Кэтрин в том, что та была эгоистичной и эгоцентричной матерью, виноватой в проблемах Ди с мужчинами и в ее мрачном взгляде на собственное будущее. Кроме того, Ди винила мать за пьянство отца после развода, случившегося, когда девочке было девять. Дочь упомянула, что поняла это на сеансах психотерапии, за которые, кстати, платила Кэтрин.

Когда я познакомилась с Кэтрин, она сказала мне, что с момента этого гневного излияния чувств они с дочерью ни разу не общались. Сама она не собиралась инициировать контакт, потому что ждала от Ди извинений за ее «жестокое нападение».

 

Пара слов об обвинении матери

Если вы отождествляете себя с Кэтрин, вам будет полезно знать, что многие дочери рано или поздно вступают в серьезный конфликт с матерями. Матери часто несут на себе бремя гнева за двоих, потому что дочери ожидают от них слишком много, а от отцов – ничтожно мало. Кроме того, матери менее, чем отцы, склонны давать отпор, а следовательно, являются более «безопасным» объектом нападения.

Винить во всем мать по-прежнему типично для нашей культуры, и эта плохая привычка глубоко закрепилась в семейной жизни. На матерей возлагают ответственность не только за их собственное поведение (что достаточно справедливо), но и за поведение их детей, на которое они могут влиять, но не способны его контролировать. Матерей обвиняют (да они и сами себя винят) во всех проблемах семьи. Многие матери занимают оборонительную позицию еще до того, как на них нападут. И Кэтрин не стала исключением.

Но вот что нужно иметь в виду. Когда речь идет о семье, некоторые из жалоб близкого человека все же справедливы, так как мы не можем понимать все и всегда (или даже большую часть времени). Только после того как мы сами сумеем услышать критику и гнев своих дочерей и будем готовы извиниться за неизбежную боль и ошибки, которые причиняет и совершает каждый родитель, можно ожидать, что они тоже нас услышат. Мы должны научиться слушать и только тогда сможем сами донести свои мысли. Это хороший совет для любых отношений.

Намерение сначала выслушать не означает, что мы не должны выражать своего разочарования. Конечно, должны быть какие-то пределы. Например, Кэтрин могла бы сказать: «Ди, то, что ты говоришь мне, действительно важно. Но сегодня канун Рождества, и мне трудно продолжать этот разговор прямо сейчас. Чтобы я могла выслушать тебя с полным вниманием, давай подождем следующего дня после Рождества».

Мы не должны мириться с грубостью. Можно, конечно, не отреагировать на первый взрыв эмоций, но, судя по тому, что описала мне Кэтрин, поведение Ди выходило далеко за рамки приличия. Поэтому Кэтрин могла бы заявить: «Ди, я люблю тебя, но я не могу слушать тебя, когда ты кричишь или оскорбляешь меня». Продолжая терпеть хамство в любых отношениях, мы подрываем самоуважение обеих сторон. Если же мы прекращаем разговор, следует подойти к близкому человеку, когда оба успокоятся, и начать беседу снова.

Как нам сделать так, чтобы в момент, когда на нас обрушиваются с критикой и обвинениями, наше мышление оставалось ясным? Это невозможно. Между Кэтрин и Ди возникла ссора, накал которой только возрастал – никто никого не слушал, – и это нормально. Важно то, что произойдет с этого момента впредь и какова будет реакция Кэтрин на слова дочери (словами или молчанием): снимет ли она напряжение или только усилит его. Очевидно, что и у матери, и у дочери здесь многое поставлено на карту.

 

Ясное мышление

Кэтрин все еще трясло от злости, когда я с ней познакомилась. Ее побег от дочери имел смысл. Она была потрясена, и ей нужно было защитить себя. Попытка продолжить разговор была бы контрпродуктивной, пока Кэтрин не совладала бы с эмоциями. Никто не способен ясно мыслить в эпицентре торнадо.

Я стала задавать Кэтрин вопросы, которые могли помочь поместить конфликт с дочерью в более широкий контекст. Вопросы помогают нам думать, а не просто реагировать. Чем отношения Кэтрин с дочерью были похожи на ее отношения с собственной матерью и чем отличались от них? Что Кэтрин знает об отношениях своей матери с бабушкой? Типичны ли были ссоры или дистанция между родителями и детьми в предыдущих поколениях?

Что еще происходит в жизни ее дочери или других родственников, что могло бы усилить беспокойство Ди как раз на момент ее визита? Как отреагировала Ди на ее развод, и изменилось ли ее отношение со временем? Сколько Ди разговаривала с каждым из родителей, чтобы лучше понять причины развода? Какие беседы с дочерью о болезненных событиях прошлого инициировала Кэтрин?

Картина взаимодействий между поколениями в этой семье показала, что матери и дочери не очень хорошо ладили. Мать и бабушка Кэтрин, например, не разговаривали друг с другом почти восемь лет после ссоры, произошедшей вскоре после смерти деда Кэтрин. Ее отношения с матерью были спокойными, но хронически дистанционными.

Обладать голосом значит задумываться о том, как мы хотим строить свои отношения, чтобы не получалось автоматического повторения семейных традиций, с одной стороны, или бездумного сопротивления им – с другой. Являются ли дистанция и разрыв той картиной, которой Кэтрин хочет довольствоваться? Желает ли она передать это наследие дочери? Каковы ее собственные убеждения и ценности касательно того, какой матерью (сестрой, дочерью, внучкой, тетей и кузиной) она хочет быть? Есть ли у нее какое-то представление о том, какими должны быть ее отношения с Ди, скажем, лет через пять?

 

Налаживание контакта

Через несколько недель после начала нашего курса Кэтрин однажды начала сеанс так: «Я боюсь, что потеряю дочь. Что мне делать?» Рассмотрев все возможные варианты, она поняла, что ее порыв просто набрать номер дочери легко может привести к эскалации конфликта. Вместо этого она решила написать Ди записку.

Кэтрин была адвокатом, склонным проговаривать детали, поэтому краткость не была ей свойственна. Первым ее импульсом было «изложить обстоятельства дела», а это шаг в неверном направлении, если вы хотите снизить, а не повысить напряженность. В итоге Кэтрин решила купить открытку, где написала короткое сообщение для прощупывания почвы:

«Дорогая Ди, как ты?

С любовью, мама».

После твоего последнего визита мне было трудно решиться на это письмо. Я знаю, что он был болезненным для нас обеих. Я пытаюсь обдумать сказанное тобой как можно более объективно. Это трудно, потому что, когда меня критикуют, я ухожу в глухую оборону. Но я буду стараться. Я думаю о тебе.

Ди не ответила на открытку Кэтрин или, точнее, ответила молчанием. Трудностью для Кэтрин было воспринять молчание Ди как информацию о ее степени тревожности и напряженности и не принимать его близко к сердцу. Кроме того, ей следовало напомнить себе, что существенные изменения в семейных отношениях – процесс медленный и в один момент произойти не могут.

 

Упрямство

Примерно через десять дней после отправки первой открытки Кэтрин написала Ди снова. Я предложила ей взять телефон и позвонить, но она не чувствовала себя готовой к этому. Ей хватило мудрости, чтобы оценить, какую степень беспокойства она в состоянии вынести. В ее письме говорилось примерно следующее:

«Дорогая Ди!

С любовью, мама ».

Сижу на красном диване и думаю о том, как ты там. Я по-прежнему обдумываю твои слова во время последнего приезда. Жаль, что между нами такая враждебность. По твоему молчанию я делаю вывод, что тебя в данный момент лучше оставить наедине с собой.

Я ценю то мужество, какое наверняка потребовалось тебе, чтобы поделиться со мной своими чувствами так прямо. Я хочу, чтобы у нас были такие отношения, где можно открыто говорить обо всем.

С момента твоего визита я больше думаю о моих отношениях с собственной мамой. Я никогда не могла сказать ей, когда злилась на нее, и никогда не противилась ей. В результате наши отношения были гладкими, но довольно поверхностными. Может быть, поэтому я чувствовала себя совершенно не готовой к конфликту между тобой и мной.

Моя мама однажды сказала мне, что она и ее мать постоянно ссорились. По рассказам твоей бабушки, это был один сплошной скандал, и после смерти дедушки они не разговаривали друг с другом почти восемь лет. Поэтому она и я отреагировали на эту историю противоположным образом и никогда не позволяли разногласиям встать между нами.

Когда я думаю об этих моделях поведения матерей и дочерей в нашей семье, то понимаю, как сильно мне хочется, чтобы у нас с тобой были совсем другие отношения. Я думаю и о членах моей семьи, которые не разговаривают друг с другом. Не могу представить себе ничего более болезненного, чем то, что происходит между тобой и мной. Так давай попробуем еще раз, когда ты будешь готова, и я постараюсь внимательно выслушать тебя.

Это вдумчивое письмо иллюстрирует принципы теории семейных систем Мюррея Боуэна. Кэтрин сосредоточилась только на себе. Она не просила и не требовала от дочери конкретного ответа. Она расширила рамки проблемы матерей и дочерей. Она протянула руку, не скатываясь в нравоучения. Она не перегружала общение слишком длинными монологами. Она не настаивала на контакте до тех пор, пока Ди не будет к нему готова.

Ди ответила на письмо Кэтрин, хоть и кратко. Она написала: «Спасибо за письмо. Я завалена бумажной работой. Напишу, как только смогу». Эти три предложения были важным признаком того, что Ди не зациклилась на обиде. Вскоре мать и дочь снова стали общаться.

Когда Кэтрин начала курс терапии, она была намерена не контактировать с Ди, пока та не извинится. Было бы неплохо, если бы Ди попросила прощения за грубость, но этого ждать не стоило. Кроме того, грубость Ди была не так важна, как то, что она наконец собралась с силами и поговорила с матерью о разводе и его последствиях. Если бы Кэтрин по-прежнему сосредоточилась на желании увидеть первый шаг со стороны дочери, ничего бы не изменилось. Так вот, если вам нужен рецепт провала любых важных отношений, просто упритесь, как осел, и отказывайтесь изменить свое поведение, пока другой человек не изменится первым.

 

Слушать по-другому

Кэтрин предпочла бы избежать своего следующего шага. Когда страсти улеглись, она взяла на себя инициативу и вновь завела разговор на актуальные темы, стремясь лучше понять причины гнева Ди. Кэтрин спрашивала: «Ди, расскажи мне, каким образом повлиял на тебя развод?», «Что было самым трудным для тебя тогда?», «А теперь?», «В Рождество ты сказала, что я не обращала внимания на тебя в период развода. Расскажи мне подробнее о своих воспоминаниях».

Когда кто-то из членов семьи критикует нас, мы естественным образом начинаем защищаться. Мы слушаем только для того, чтобы опровергнуть или поправить то, что кажется нам несправедливым или неверным. Иногда следует заранее решить для себя, что мы будем стараться слушать по-другому: только слушать и задавать вопросы, которые позволят лучше понять суть претензий близкого человека. А оборону можно отложить до будущего разговора.

Не каждый на это способен. Трудно слушать о чьих-то обидах, когда в них обвиняют нас. Мы автоматически начинаем выискивать неточности, преувеличения и искажения. Чтобы слушать с открытым сердцем, чтобы понять другого человека, нужны решимость, твердость и тренировки. Это духовная практика в прямом смысле слова.

 

Найдите то, с чем сможете согласиться

Следующий шаг Кэтрин – извиниться за ту часть причин конфликта с Ди, которую она понимает и с которой согласна. Если она может постичь всего два процента того, что говорит Ди, она может согласиться хотя бы с этими двумя процентами.

Ди обвинила мать в «эгоистичном пренебрежении», особенно в годы до и после развода. Она понятия не имела о том, что происходило с ее матерью во время кризиса. Кэтрин была очень подавлена после развода и физически измотана, затратив много сил на то, чтобы свести концы с концами. Ей казалось, она делала все, что могла, но она знала и то, что мало внимания уделяла Ди. Думая о ее чувствах, Кэтрин смогла понять ощущения Ди, будто ее забросили, и нашла в себе смелость извиниться за то, что недостаточно была с ней рядом в этот болезненный период.

 

Определение разногласий

А как насчет тех слов Ди, что показались Кэтрин неправильными, несправедливыми или абсолютно взятыми с потолка? Кэтрин могла бы попросту проигнорировать часть из них. Необязательно обсуждать всякую несправедливость или неточность. Но пара обвинений дочери засели в голове женщины, и она должна была поговорить о них. Кэтрин сделала первый шаг, сформулировав свое мнение в письме, где в остальном много лишнего, основное же содержится в трех следующих абзацах:

«Ди, я все думаю о нашем последнем разговоре. Теперь я гораздо лучше понимаю, как глубоко ты переживала наш развод и как это повлияло на тебя. Я сама очень страдала из-за того, что не уделяла тебе достаточного внимания. Как я уже сказала, я очень сожалею. Если бы я могла повернуть время вспять, я постаралась бы больше быть рядом с тобой. Я не смогла бы остаться с твоим отцом, как ты хотела. Но я могла бы лучше справиться с ситуацией.

С любовью, мама ».

Вот здесь мы видим это по-разному. Я не считаю, что виновата в твоем неумении выбирать мужчин и неверии, что ты способна удачно выйти замуж. Не сомневаюсь, что в прошлом совершила что-то, что добавило тебе проблем. Но я не хочу брать на себя ответственность за решения, которые принимаешь ты, будучи взрослой. Я больше уверена в тебе и в хорошем будущем твоих отношений, чем ты сама в данный момент. Кроме того, я не считаю себя виноватой в пьянстве твоего отца после развода. И, как ты знаешь, когда люди разводятся, их взгляды на произошедшее, как правило, сильно расходятся. Но что бы ни случилось между мной и твоим отцом, я признаю ответственность только за свои поступки, но не за его. Он был взрослым человеком, и мне жаль только, что он не получил помощь, в которой нуждался.

Знаю, что мы, вероятно, видим эти вещи по-разному, и надеюсь, что мы сможем открыто поговорить о спорных моментах. Не могу дождаться весенних праздников, когда снова увижу тебя.

То, что началось как кризис и могло привести к очередному разрыву на восемь лет, стало возможностью и для Ди, и для Кэтрин узнать больше о себе и друг о друге. И каждая из женщин вышла из конфликта с более сильным и уверенным голосом.

 

Не давайте себя оскорблять!

У одной женщины, написавшей мне в журнал New Woman, возникла проблема: как лучше всего реагировать на постоянную критику мужа. Ее ситуация – напоминание о том, что быть открытым для критики – не то же самое, что терпеть оскорбления. Вот что она написала:

«Я хотела бы знать, как бы вы поступили, если бы ваш муж, как мой, постоянно твердил, что вы толстая и что это его сильно беспокоит? С прошлого года, когда мне исполнилось 40, я набрала 10 кг. Я уже устала слушать его нападки».

Здесь кроются две сложные проблемы, связанные с голосом. Эта женщина должна дать понять мужу, что не желает слушать хамство, что это неприемлемо. Тем не менее ей следует оставить открытыми для обсуждения темы ее веса и чего угодно еще и выразить свою готовность к продолжению диалога.

Окажись я на месте этой женщины, начала бы с чего-то вроде: «Мне трудно говорить с тобой о моем весе, когда ты унижаешь или оскорбляешь меня. Но мне интересно послушать твои мысли по этому поводу». Я задала бы ему вопросы, чтобы больше узнать о его чувствах и ассоциациях. Что конкретно его беспокоит? Неловко ли ему за меня? Влияет ли полнота на мою сексуальную привлекательность в его глазах? Или он беспокоится о моем здоровье? Были ли полные люди в семье, где он рос? Как он и другие домочадцы относились к ним? Я выразила бы искреннюю заинтересованность в его мнении, признав, что это, возможно, щекотливая тема для нас обоих.

Хотя я не стала бы терпеть оскорбления, я постаралась бы не наказывать его за честность, потому что не хочу, чтобы он скрывал свои истинные чувства и неудовлетворенность. Я попыталась бы слушать, а не защищаться. Кроме того, я и сама была бы честной. Я могла бы сказать: «Ты знаешь, мой вес меня тоже беспокоит, и мне трудно с ним бороться». Или: «Вот как я понимаю, почему набрала вес сейчас. Что ты об этом думаешь?» Или: «Это мой естественный размер, я чувствую себя комфортно».

Но если бы мой муж продолжал критиковать мой вес или говорить мне, что я толстая, я потребовала бы, чтобы он прекратил. Наверное, я сделала бы это с легкостью и юмором, присовокупив более серьезное объяснение, что его замечания задевают меня и ничему не помогают. Если бы я собиралась похудеть, то сообщила бы ему, что конкретно он мог бы сделать, чтобы поддержать меня, и какие из его комментариев только затрудняют выполнение этой задачи.

Если бы он продолжил свои критические выпады, я перевела бы разговор на следующий уровень. Выбрала бы момент, когда мы близки и я нисколько не сержусь. Тогда я могла бы сказать: «Я не могу понять кое-что. Я несколько раз говорила тебе, что меня задевает, когда ты критикуешь мой вес. Тем не менее ты продолжаешь этим заниматься. Может быть, проблема в том, что ты не веришь мне, когда я говорю, что это больно и бесполезно? Или дело как раз в том, что ты мне веришь и все равно делаешь это? Помоги мне в этом разобраться». Дала бы ему понять, что, хотя он имеет право на свои чувства, он не должен выражать их в ущерб мне. Я была бы готова поговорить с ним о моем весе, если бы он обратился ко мне с сочувствием и уважением. Но если его критические замечания унизительны или неконструктивны, я бы провела черту и просто не позволила бы ему идти дальше. Некоторые разговоры даже не заслуживают того, чтобы называться разговорами, и лучше твердо (или ласково и игриво) отказаться их продолжать.

 

Десять пунктов о том, что можно делать и чего нельзя

Один женский журнал недавно взял у меня интервью о том, как вести себя в ответ на критику. Я предложила следующие советы тем, кто стал объектом нападок:

1. Внимательно слушайте человека, который вас критикует, не планируя свой ответ.

2. Задавайте вопросы обо всем, чего не понимаете.

3. Избегайте оборонительной позиции. Слушайте не для того, чтобы спорить или опровергать. Вместо этого прислушайтесь к той части критики, с которой можете согласиться, даже если она сочетается с преувеличениями и неточностями.

4. Извиняйтесь, в первую очередь, за эту часть.

5. Никогда не критикуйте того, кто критикует вас. Вам нужен момент, чтобы изложить свои обиды, но только не тогда, когда другой человек взял на себя инициативу, чтобы высказать собственные жалобы.

6. Сохраняйте спокойствие. Не нужно бурной реакции, общайтесь с человеком сдержанно. Тревога и эмоциональные всплески – движущие силы непродуктивных моделей поведения.

7. Сообщите о том, с чем вы не согласны («Вот здесь я с тобой не согласен…»), только после того, как будете уверены, что сможете сделать это, не критикуя, не обвиняя и не унижая критика.

8. Остановите непродуктивный разговор, который происходит в ущерб вам. Прекрасный вариант – сказать: «Мне нужно немного времени, чтобы подумать над твоими словами. Давай договоримся, что обсудим это в другой раз». Или: «Я чувствую себя униженной, когда ты так со мной разговариваешь. Ты задеваешь мои чувства». Или: «Пожалуйста, давай ограничимся только одним обвинением за раз. Когда ты начинаешь вспоминать прошлые грехи или перечислять их один за другим, я отключаюсь и не могу слушать».

9. Говорите только о действительно важных вещах, а остальные просто опустите.

10. Когда вы находитесь под властью сильных эмоций, помните прописную истину: «Недостаточно просто что-то сделать. Нужно это отстоять!»

Никто не любит быть объектом критики, но из этой проблемы можно извлечь много пользы. С опытом мы можем развить в себе способность слушать по-другому, задавать вопросы, справляться с эмоциями, делать шаг навстречу близкому человеку, а не от него. Мы учимся извиняться за ту часть критики, с которой согласны, и высказывать несогласие с другой частью. Как показывает история Кэтрин и Ди, искренние извинения могут стать настоящим исцелением и восстановить отношения после разрыва.

Полезно иметь в виду, что люди, как правило, критикуют нас не с намерением причинить вред. Скорее, это происходит по тем же причинам, по каким мы критикуем их. Они хотят быть полезными и способствовать нашему совершенствованию. Или у нас есть черта, которая их беспокоит и поэтому влияет на наши отношения, и им действительно нужно поговорить об этом. Они могут думать, что отношения не будут дальше развиваться, если мы не подумаем над своим поведением и не извинимся.

Иногда причина критики со стороны близкого человека – в нем самом, а не в нас. Человек может испытывать тревогу или у него был неудачный день. В таких обстоятельствах нам стоит не принимать все близко к сердцу и просто абстрагироваться от негативной оценки, вместо того чтобы делать из нее проблему. Сложнее, если близкие хронически фокусируют на нас критическое внимание, контролируя или давая субъективные оценки, как муж, издевавшийся над весом жены. Мы уже услышали, что они хотят сказать, поэтому задача состоит не в том, чтобы слушать дальше. Скорее, мы должны сказать: «Хватит!», – не заметая важную тему под ковер. Мы должны потребовать, чтобы партнер сбавил тон и нашел другой способ поговорить с нами, как это сделал Билл с женой Элис (см. главу 11).

Но иногда у нас самих есть жалобы, и мы хотим, чтобы близкие услышали нас. Мы жаждем извинений от важного человека в нашей жизни. Давайте рассмотрим проблему извинений и людей, которые могут или не могут извиняться.