Паланкин несли шестеро носильщиков, а за ним следовали Ахрим с Азамом при полном параде и с оружием. Меня тоже нарядили в белоснежные одежды с яркими вышивками. Хорошо оставили привычный пояс и хотокон. Без первого свободные штаны непременно свалились бы, а второй как бы мое личное оружие.

Лошади в Ойкумене, как минимум в южной части, редки и дороги. Позволить себе кататься в повозке могут исключительно богатые люди. Транспорт в основном на быках или ослах. Кстати, давно у меня лежит отложенная до лучших времен идея рикши. Человек в оглоблях на небольшой тележке. По узким улицам не желающим пачкать грязью ноги очень удобно. Ну не лежит душа ездить на людях… Правда, отрыжка прежнего образа мыслей — чем дальше, тем меньше корежит.

Личный опыт поездки в паланкине стремительно добавил аргументов к новому средству передвижения. Мы сидим на мягких подушках, и при этом элементарно укачивает. Носильщики умеют ходить четко в ногу, однако городские улицы не слишком напоминают дорожку для бега на стадионе. Дорожное покрытие, даже где оно имеется, делают из булыжников. Кое-где присутствуют выбоины. Какие бы вышколенные люди ни несли нас с Сипом, все равно качает. Неприятно, и опять же не уверен, что на руках таскать легче, чем бегать в качестве скакуна в легкой коляске.

Я давно привык ходить пешком и совершенно не нуждался в подобном транспорте, но так не принято. Существует этикет. Точнее говоря, как придешь, так к тебе и отнесутся. Уважаемый человек в гости к еще более важному на своих двоих не припрется даже в критической ситуации. С таким просто разговаривать не станут или станут через губу. Притом оба обычно прекрасно в курсе имущественного положения второй стороны и в зримых подтверждениях не нуждаются. А нищий может хоть верхом на слоне приехать — кто же с ним будет говорить, как с равным? И все равно: положено.

Делать было нечего, приходилось ждать неизвестного. А пока я старательно приводил в порядок само собой для Гунара разумеющееся. Он о таких вещах никогда не задумывался, поскольку скучная обыденность. Когда я впервые узнал, и вовсе, сколько ни копался в памяти, пытаясь нечто обнаружить, — не смог. Вряд ли это вина парня. Я тоже мало что помню из детства золотого. Только наиболее яркие или печальные моменты, как, например, смерть мамы. Скоротечный рак легких. Совсем была молодая. Папа так и не женился, хотя бабы у него имелись в немалом количестве. Кое с какими я даже был знаком.

В принципе это уже не суть важно. Просто тот день прекрасно помню, а что было раньше — пустота. Должны же были вестись какие-то разговоры, лекарства встречаться в доме. То же и с Гунаром. Последнего дня и горящей деревни не забыть никогда, как тел мертвых. А прежняя неспешная жизнь сливается в одно ощущение счастья. Хотя жили мы не так чтобы богато. Зато семья была любящая, и пусть много требовали — то не со зла. Воин должен тренироваться постоянно, эту мысль в меня вбили прочно. И в подземельях старался, и в качестве хозяина женского дома пару часов при любом самочувствии непременно стучал учебными клинками.

Причина на поверхности. Здешняя жизнь медом отнюдь не намазана. Даже если не происходит серьезных войн, постоянно идут выяснения отношений между соседями, кланами и мелкие стычки, переходящие в большие побоища. Здешняя земля вроде бы едина, но без настоящей централизации. Повелитель, нечто вроде императора по титулу, но фактически первый среди равных глав высших линий, то есть предки которых происходили от трех линий — Солнечной, Звездной и Лунной.

Основатели были родными братьями и родились от одного человека, хотя и разных матерей. Подробности смены династий даже Микки не может поведать, а мне и вовсе не объясняли. Но что корона регулярно перемещается из одной линии в другую, знает последний нищий в Ойкумене. Иногда благодаря бракам. Очень редко — из-за подковерной борьбы. Достаточно часто начинается большая война. В прошлом столетии было минимум две, растянувшиеся лет на сорок, не считая промежуточных разборок более мелких вассалов.

Нынешний Повелитель судья и арбитр в разборках между остальными, однако не имеет сил заставить их выполнять приказы. Каждый волен на своей земле. Главы кланов выпускали законы, осуществляли правосудие, собирали налоги и содержали войска. Вообще взаимоотношения среди воинов и их аристократии — невообразимо запутанное дело. Для начала существует майорат, когда старший в семье распоряжается общей собственностью. Младшие сыновья ничего не получают (ну на практике все же, в зависимости от достатка семьи, оружие, коня или даже целый отряд из таких же неудачно родившихся) и нанимаются на службу. Иногда к родичу, но многие стремятся заработать свое поместье. За заслуги можно получить его в управление или даже в полную собственность от хозяина. И тогда самому стать основателем новой семьи.

Объединение идет по линии семья-род-клан-линия. Высших кланов тридцать шесть, и все входят в кулы, затем идут основные, которых больше сотни, а есть еще окраинные с дальними, общим числом в три раза больше. Упомнить всех невозможно, и для этого существуют специальные генеалоги из жреческого сословия. Впрочем, каждый воин знает свою линию и славные деяния предков вкупе с родословной. Из клана перейти можно, нанявшись и став вассалом. В другие линии проблематично, разве лишь в качестве усыновленного. У них даже существуют отдельные охранительные божества для своих. Им посвящаются специальные храмы и традиции. А для посторонних издается раз в тридцать лет семейное древо. Они хранятся в храмах бога Памяти, и при необходимости легко убедиться в степени родства и кто кому кем приходится.

Линии крайне многочисленны. Они включают порой сотни тысяч человек, и, естественно, внутри идет борьба за власть. Престиж кланов определяется не только историческими заслугами предков, но и богатством, силой и авторитетом современных руководителей. Иногда клан настолько большой и влиятельный, что диктует волю и сам фактически превращается в линию. Тем более некоторые из них изначально были слабы и объединялись с более сильными в экономических, земельных и прочих интересах, скрепляя договора браками.

В окошко было видно стену Крепости, мимо которой нас несли. До сих пор причина посетить богатый район отсутствовала, а от зряшнего любопытства очень быстро отучили, дважды настучав по роже в самом начале. Как раз после этого я и соорудил себе оружие, начав усиленно тренироваться. Если для Дна вроде бы ничего удивительного обобрать чужака, так второй раз подловили у Лысой горы. Одиночке везде кисло.

В результате видел массивные стены издалека и особо не задумывался. А ведь циклопическое сооружение. Высота зубчатой стены на глаз двадцать локтей. Я давно отказался от попыток конвертировать меры — все одно здесь абсолютно иные. Метров десять в переводе. В ширину не разобрать снизу, но прилично, на неискушенный взгляд. Повозка не пройдет, но несколько человек в ряд точно встанут. И это первая стена. Над ней возвышается более высокая вторая. Наверняка и та сложена тоже из огромных каменных блоков. Несколько тонн весом точно.

А ведь есть еще ров с водой. Неизвестно, какая глубина, но шагов двести в ширину. С налету такие укрепления не взять никому, а осада, скорее всего, бессмысленна. Крепость имеет стороны в добрую лигу, представляя собой квадрат в плане. Там должны быть огромные запасы воды и продовольствия, поскольку налоги частично берутся натуральными продуктами и свозятся сюда. Это не вспоминая про возможность спокойно получать подкрепления с припасами через Лабиринт.

В Крепости не жили посторонние, исключительно территория Повелителя, внутри не позволялось постоянно находиться чужим, как в любой из остальных крепостей, помимо приглашенных и заложников. Поэтому меня нисколько не удивил поворот на одну из дорог. Господа с высоким положением имели в Ильме отдельные резиденции. Улицы возле них расширялись, превращаясь в проспекты, а сами дворы знати смотрелись как целые деревушки.

У одних из ворот, стандартная планировка обычно предусматривала в любом городе или поселении четверо, на все стороны света, присутствовал вооруженный отряд. Однообразная форма отсутствовала, но у каждого на груди хорошо заметная эмблема. Раскидистое дерево с корнями, и под ним мелкими буквами девиз: «Всегда верен». К сожалению, не помню, кому герб принадлежит. Кроме соседей и нескольких враждебных кланов, мне прежде больше ничего не показывали. Крупное упущение.

Сип прямо из паланкина, не выходя, предъявил некую пластинку-пропуск. Дальше мы проследовали в сопровождении нескольких охранников и проводника мимо бесчисленных строений жилых и хозяйственных, а также нескольких храмов. Потом последовала еще одна остановка. Новый караул переговорил с прежним, проверил разрешение, и один из воинов умчался.

Носильщики поставили свой груз на землю и уселись рядом на корточки, лениво жуя бетель. Им происходящее было до лампочки. А я нервничал, да и Сип не был столь спокоен, как хотел показать. Его рука сжимала рукоять меча, аж косточки на пальцах побелели.

Потом появился начальник. Большой сюрприз. Мой недавно «случайно» забредший на огонек аристократ. Еле заметный поклон — не того мы полета птицы, чтобы приближенный правительницы гнул спину. Намного более глубокий наш. Не знаю, знаком ли Сип с ним, но представиться господин и не подумал, жестом позвав за собой. Целый лабиринт переходов, комнат и внутренних двориков с фонтанами, финиковыми пальмами и умело подстриженными кустами. Не могу быть уверенным полностью, слишком мало увидел, однако четкое ощущение, что хозяйские покои отделены от остального комплекса зданий ограждениями и стенами. Напрямую не попасть.

Через четверть часа ходьбы у неприметной двери он остановился, постучал и вошел в комнату, где уже ждали шестеро вооруженных людей. Очередные поклоны, сдаем оружие. Обыск — и только затем следуем в следующую дверь.

— Не говорить, пока к тебе не обратились, — шипит Сип.

Сделав шаг, он опустился на колени, склоняя голову. Совершенно автоматически я зеркально повторил движение. Сейчас голова занята кучей несвязных мыслей, и тело само реагирует. Взгляд уперся в натертый до блеска пол.

— Представь молодого человека, — произнес женский голос.

— Рудан Гунар. Воин. Хотокон. Берч.

Последнее было названием клана. Очень удобный обычай. Сразу видно, с кем имеешь дело.

— Что случилось с твоими родными, Рудан?

Я поднял голову. Помещение на удивление невелико. Шагов двадцать на тридцать. Кроме той двери, в которую вошли, была еще одна, у противоположной стены. У обеих стояли двое охранников. И краем глаза успел заметить бахата, оставшегося за спиной. Хорошо, не вылупился с отвисшей челюстью, превратившись в обычного деревенщину.

Это еще одно прежде никогда не виданное животное, вроде гаруды, не вполне нормальное. Живой телохранитель, с виду напоминающий медведя, и при этом разум человека. Очередная химера. Говорят, жутко быстрый, и даже в доспехах против него ловить нечего. Не станет переть на рожон: слишком умный. Однако, поскольку не человек, подкупить невозможно. Стоимость такого преданного до смерти животного непредставима, и позволить себе держать могут очень немногие.

Ошибиться трудно, разве только в Ойкумене есть и другие породы, но, даже считая до недавних пор все это мифами, прекрасно помню — есть еще два вида подобного рода телохранителей. Биллиг — нечто кошачье и кутаа — собакообразное. Правда, есть еще куча демонов Тьмы, якобы материальных, но они прописаны по одному адресу, и если не лезть в сокровищницу храма богини Жизни и Смерти Кали, то и шанс повстречать минимален.

Кроме двух кресел, на которых сидели женщина и мальчик, с маленьким столиком перед ними, внутри ничего не было из мебели. Циновки на полу в счет не идут. Конечно, нетрудно догадаться, с парадного входа и под аплодисменты с объятиями нас не встретят, но уж больно обстановка аскетическая.

Сидящая на стуле женщина была молода. Ей не исполнилось тридцати, и она была прекрасна. Легкое шелковое платье, выгодно подчеркивающее фигуру с тонкой талией и пышной грудью, две толстые черные косы, свисающие ниже пояса. На голове простенький обруч из золота с огромным зеленым граненым камнем в центре. Если это изумруд, а предполагать нечто другое глупо, он достоин занять место в сокровищнице любого монарха.

Внешность, напоминающая молодую Орнеллу Мути, итальянскую актрису. Уж не знаю, какой та была вблизи, а не на экране, но эта буквально излучала притягательность. А главное — она не подлаживалась под окружающих, а заставляла остальных прогибаться под ее желания. Властная, уверенная в себе, с огромной энергией и умом.

Ее полное имя звучало так: Исыль Сили. Воин. Кровавая. Вдовствующая. Правительница Машат.

Тут все имеет значение. Исыль — фамилия. Женщины сохраняют ее после замужества. И это означает очень много. Ее отец был правитель линии Исыль, сегодня занимающей в Звездной линии главенствующее положение. Сейчас глава в ней ее брат. Хотя фактически Звездная слабее Солнечной и Лунной, но происхождение высочайшее, а поддержка в случае сложностей обеспечена непременно.

«Сили» означает чистоту, в свете ее жизни достаточно странно, но кто поймет побуждения богов? Воин — естественно, принадлежность к сословию. При упоминании титула обойтись нельзя.

«Кровавая» — это кличка. Многие имеют, и для уточнения — их употребляют при представлении. Уж очень частенько прозвища достаточно красноречивые.

Человеческая душа не шкура животного, от дубления становящаяся крепче. Бывают девочки, пережившие побои, голод, изнасилование, и, несмотря ни на что, они выкарабкиваются. А выросшие в благополучных семьях слетают с катушек из-за какой-то ерунды. И никто не в состоянии объяснить, почему так. Характер закладывается не только воспитанием.

Ее выдали замуж за главу линии Машат в возрасте пятнадцати лет, а ему было хорошо за пятьдесят. Старик. К тому же распутный, алкоголик и не особо умен. Не зря достаточно быстро она умудрилась прибрать к рукам основные рычаги. В семейных соглашениях о браках мнения женщины не спрашивают в любом сословии и положении. Выгода для старшего в семье мужчины важнее. Уже в двадцать она овдовела. Даже до моей деревни дошли сплетни, что не случайно, а с ее подачи. Якобы отравили, хотя в его возрасте надо все-таки не изображать молодого и не мотаться пьяным по куртизанкам. Как реально было, так или нет, не мне судить.

А в тот момент внезапно оказалось, что прежние приближенные мужа, возмечтавшие править, оказались не у руля. Чиновники, гвардия и жрецы дружно поддержали безутешную вдову. Она беспощадно расправилась с недовольными, включая дядю супруга, двух его братьев и неизвестное количество народу рангом поменьше. Вдовствующая — это не случайный титул. Его получает мать наследника главы рода, и он дает немалые привилегии. У нее есть личные владения, и никто ей, кроме сына, не указ.

К счастью для нее, от прежних браков появлялись исключительно дочери, а она успела родить будущего главу линии, которому на тот момент было два года, и прочно уселась в кресло регента до его совершеннолетия, наступающего по закону в восемнадцать. Правда, на Дне болтали, что родила вовсе не от мужа, поскольку тот способен порождать одних девочек, но мой просвещенный ум по этому поводу говорил обратное. Очень вероятно, что от супруга. И дело не в хромосомах. Вряд ли во дворце с кучей слуг такое запросто провернешь. Да и опасно. Неверную жену зарывают живой в землю, оставляя снаружи голову, и смерть эта не очень приятная. Кстати, для мужчины аналогичный проступок заканчивается штрафом. Наследники — дело крайне серьезное, чтобы пускать его на самотек.

Уже десять лет она правила своими подданными, несмотря на несколько попыток избавиться от нее со стороны родственников. Насколько правильно и справедливо — предстояло выяснить на личном примере.

— Супал, — название враждебного клана, — внезапно атаковали, благородная госпожа. Не было предупреждения или угроз. Деревню сожгли, родичей убили. Мы с сестрой, — чуть было не брякнул «я», — были на рыбалке и вернулись на пепелище.

Никому не пожелаю той жути. Уйти развлечься на пару часов и обнаружить вместо близких трупы.

— Твой отец был однодворец?

Воину ранга «щитоносец» далеко не всегда платили. За службу выделяли небольшой земельный участок и одну семью для ее обработки. Отсюда и понятие «однодворец». На практике, хотя крестьяне и были зависимыми, нередко работали все вместе с хозяевами и жили в одном дворе. Однодворцы служили в случае военных действий, однако налогов не платили, и телесным наказаниям вне армии подвергать их было запрещено. Если боец не уклонялся от исполнения долга третье поколение, по традиции получал землю навечно.

— Мы не «индюки», — сознательно подчеркивая воинский жаргон, сказал я. Так называли однодворцев за вечную показательную демонстрацию гордости. — Мой отец был всадник. Дед, как и отец, дали клятву верности меченосцу Ланчугу из клана Берч и получили в пожалование деревню Марч.

Если быть последовательным, для доказательства требовалось привести пять свидетелей, которые бы подтвердили, что прадед этого человека имел подобный статус. Но я-то не требовал сейчас возврата имущества в суде, и отца в клане прекрасно знали. Обидно вдвойне.

— Он сказал, — в тоне невольно прозвучали горечь и злость, — не уберегли — сами виноваты.

Для понимающего, а даже мальчик должен быть прекрасно натаскан в подобных вещах, здесь сразу куча информации. Дед по происхождению младший сын и поступил на службу простым наемником. Был храбр и умудрился обратить на себя внимание аристократа, наградившего хорошим куском. Освободить от этой службы нас мог лишь почтенный возраст или тяжелая рана, полученная в жестокой битве, но при этом старший сын воина, достигнув необходимого возраста, занимал место отца.

Того, что деревня была не особо большая и дохода едва хватало на содержание коня и нашей семьи, уточнять необязательно. Мы были воины, и этим все сказано. Два моих старших брата и три отцовских погибли в сражениях и последнем набеге. Но я — третье поколение. Имей некую сумму в загашнике для взятки и поднятия уничтоженной собственности, обзаведения оружием и конем, — может быть, он повел бы себя иначе. Но зачем меченосцу нищий мальчишка вместо всадника с оруженосцем? Проще отдать землю взрослому, а не лишиться ее, не получив ничего взамен.

Ну а Гунар был наивен до безобразия, надеясь найти справедливость в столице. Чуть не помер, но это уже другая история, и не стоит плакаться.

— Сколько тебе лет? — подал голос мальчик. На шее у него висела цепочка с медальоном в виде ромба. Там была изображена оскалившаяся кошка, и глаза у нее из немалого размера рубинов. А вот насчет данной эмблемы я в курсе. Можно не сомневаться в статусе — правитель Машат.

— Я родился в двадцать втором году нахождения у власти повелителя Тарбена, благородный муж.

Летосчисление тут ужасное. С восшествием на престол нового владыки Ойкумены начиналась новая эра. Он мог сидеть на троне год или десятилетиями — результат один. Со смертью даты обнулялись, и несколько дней между похоронами и коронованием назывались потерянными днями. В календаре они как бы вовсе не учитывались, и заключать сделки в такой момент официально было невозможно. Кстати, и управы не работали.

Плюс во многих местах имелся двойной счет, когда все начиналось с местного правителя. У летописцев в храмах Памяти имелись списки, продолжающиеся невесть с каких времен, позволяющие состыковать разные даты, однако большинство народу не заморачивалось такой ерундой. Но поскольку Тарбен пока не скончался, определить возраст не составляло труда. Недавно исполнилось семнадцать.

— Говорят, ты умеешь делать деньги из воздуха… — А это уже реплика его матери, причем не на стандартном жаргоне, а считающемся правильным для воинов языке. Подозреваю, на данном наречии говорили северные захватчики в давние времена. Уж очень много заимствований в лексике общего для всех жаргона.

— Это преувеличение, благородная госпожа, — ответил я так же. Наверняка моя речь с заметным акцентом, но дома мы говорили исключительно на сансу. — Пришлось научиться зарабатывать разными способами. Откуда взяться спеси, коли нечего есть!

Здесь стесняться и скрытничать не стоит. Для воина предпочтительней труд на земле, если уж надо обеспечить себя и семью. Собственно, «воин» означает «мужчина, крепко стоящий на земле», и пишется двумя слогами, в священных текстах имеющими дополнительное значение: «поле» и «сила». То есть мелкий землевладелец, у которого хватало сил оборонять свои владения, и был воин.

Однако же и остальные занятия не запрещаются. Не всегда одобряются — это иное. На севере одни обычаи, на юге иные. Главное — не запятнать честь. Именно поэтому косо смотрели на торгующих воинов. Не обмануть и не жульничать — не по-купечески. Грабить и то достойнее. Я в прямом смысле все же не продавец. А она и так в курсе подробностей, можно не сомневаться. Практически уверен: Сип во всех деталях доложил. А нет — так еще расспросят.

— И все-таки идеи неожиданно удачны.

— Что может быть проще взять колесо, — покосившись на моего бывшего гостя, заверил я, — нарисовать на столе цифры и крутануть шарик, благородная госпожа!

— Да? — сказала она с отчетливой иронией и сдернула со стоящего на столике предмета тонкую ткань, открывая шахматы. Те самые первые, вырезанные собственноручно и неказистые. — Чаще всего до простого додуматься достаточно сложно. Да только мне не кажется это элементарным. Четкие правила, множество вариантов ходов и занятная идея показать имеющим власть, что без подданных он — ничто. Повелитель самая слабая фигура, каково?

Я ошарашенно молчал. Действительно, правила уточнялись столетиями, и были варианты с использованием игральных кубиков. Первоначально так и собирался местным любителям кинуть на удачу — могло понравиться. Потом решил не усложнять, а «изобрести» стандартные. Как минимум не запутаюсь в объяснениях. Но такой интерпретации слышать не доводилось. Как бы не вышло боком.

— Вот это зачем? — показала она на боковые панели.

Адаптируя шахматы к местным условиям, невольно пришлось вносить изменения. Если объяснить, что такое «мат», достаточно проблематично, и я вынужденно назвал действие «победа», то «шах» происходит от «сияющего» и тоже несколько неудачен. Потому превратил в «атаку». В моем варианте само наименование «шахматы» превратилось в «Стратегию», благо понятие такое в Ойкумене существовало. Но были и иные сложности. Латинскими буквами обозначать поля нельзя, здешняя азбука иная. Поразмыслив, заменил на цвета. «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан» — помню с детства. Добавил еще черный в качестве восьмого. Кажется, чистого не бывает, как и белого, они смешанные, ну да не принципиально.

— Таким образом можно записывать ходы, благородная госпожа, — объяснил я. — Для позднейшего разбора с другими любителями и даже по переписке. К примеру, пехотинец идет с зеленого-2 на зеленый-4. Невозможно сжульничать, если игра по неким причинам отложена.

Она посмотрела, провела пальцем. По горизонтали и вертикали. Система достаточно легкая, чтобы сообразить моментально. Перевела взгляд на меня и очень выразительно подняла бровь, требуя объясниться.

— Простите за грубость, благородная госпожа, — кланяясь прямо на коленях, произнес я с отменным раскаянием в голосе, — но мне бы не хотелось, чтобы сказанное мной сейчас в дальнейшем стало достоянием слуг.

Вряд ли она не поняла намека. Любые секреты становятся известны моментально, когда много народу. Третий лишний. А высокородные часто не замечают крутящихся рядом слуг, привыкнув к ним. Да только те имеют уши и язык. Так что слуги — достаточно желающие показаться более значимыми и болтающие лишнее.

— Подойди, — приказала она после паузы.

Я так и зашагал на коленях, опасаясь подняться. Этикет Гунару не преподавали в таком объеме. Никто не рассчитывал на его попадание во дворец. Можно вставать или поворачиваться спиной без опаски остаться без головы — для меня крайне важный вопрос. Только уточнения позже. А сейчас приходится действовать наудачу.

К счастью, двигаться в столь неудобной позе оказалось недалеко.

Когда подошел на шаг к столику, она сделала жест, останавливая. Еще раз поклонился и в очередной раз вполголоса выдал всю ту же версию про свет в конце тоннеля и обрывки неких знаний в голове. Она смотрела скептически, а вот мальчишка пришел в восхищение и даже забыл о необходимости держаться важно.

— Здорово, мама! — воскликнул он. — Боги предназначили ему нечто важное!

— Да, это многое объясняет, — согласилась правительница.

Небрежно показала на доску. Там сделана всего пара ходов.

— Так нельзя ходить, — мысленно вздохнув, сказал я.

Не имею разряда, но папа любил сыграть партию-другую для отдыха. Под это дело можно было с ним даже нормально поговорить и выпросить чего-нибудь в обмен на победу. То есть я должен был поставить мат, а не слить партию. В обычное время он вечно занят. Потому я использовал возможность с толком, даже прочитал кое-какую литературу. Требовалось серьезно противостоять взрослому человеку, когда-то посещавшему кружок, получившему разряд и имеющему понятие, а не переставляющему фигуры. Даже через годы помню наиболее известные партии, и показать парочку вещей вроде детского мата труда не составляет.

Она выслушала и кивнула. Какие-то выводы были сделаны.

— Будешь служить Правителю Джокуму? — потребовала внезапно.

Очень дипломатично. Не ей, а сыну. Она регент и на большее не претендует. Кстати, имя переводится как «Барс». Очень символично в отношении герба. И дополнительный штрих: меняю клан, становясь членом Машат. Юридически любые контакты при переходе младшего сына с прошлым обрываются, на наследство даже в случае смерти старшего уже рассчитывать не имеет права. Фактически связи у многих сохраняются и используются в дипломатии, экономике или иных делах.

— Почту за счастье, — без промедления выдал единственно возможный ответ и тут же, не делая паузы: — Прошу простить за возможную грубость, но прежде должен уладить свои обязательства перед доверившимися людьми, благородные господа.

Наш проводник-аристократ еле заметно улыбнулся, а у нее в глазах нечто мелькнуло. Кажется, получил жирный плюс. Этот заверил свое прямое начальство, что я тонах — человек чести, несмотря на сомнительные занятия. Сейчас я непроизвольно выдал подтверждение, поведя себя правильно.

Тонах всегда отвечает за свои слова и поступки. Такой человек обязан выполнять данное им другим людям слово и никогда, даже ценой собственной жизни, не нарушать данной им клятвы. Принеся присягу, я мог угодить в противоречие с прежними соглашениями. В теории. Понятно, что мой договор с Ческой, к примеру, ничуть не мешает высокородной хозяйке, однако здесь дело принципа. И не суть важно, что в реальности я собираюсь слупить со своей управляющей некую сумму денег. Главное — следовать нигде четко не зафиксированным правилам.