Его подняли вместе со щитом, возвышая над выстроившимся огромным четырехугольником войском.
— Мы выходцы из сотни племен и народов, — не напрягая глотки, сказал Блор и с удовольствием заметил, как шум и разговоры моментально обрезало без всякой команды. — Вон там, — он показал на вражеский лагерь, — отказывающие нам в праве самим решать свою судьбу. И это право можно завоевать только оружием!
Иметь магов под рукой — дело достаточно выгодное. Даже в тех случаях, когда ничего выдающегося собой не представляют и ни один Храм не станет брать на службу. Каждый приходящий к нему вписывался в особый реестр, с точными указаниями, на что способен. Никогда не знаешь, что может в будущем пригодиться. Но с Гаммелом и сомнений не возникло. Незаменимый человек в подобных обстоятельствах или на любом многолюдном собрании.
Объяснить, как он совершает искомое, вразумительно не сможет при всем старании, зато практически любой на расстоянии полета стрелы сейчас прекрасно слышал каждое слово, причем на родном языке. Включая глухих, чего вовсе никак не понять. Маг-недоучка получал жалованье на уровне десятника, жизнью не рисковал и трудился не особо часто. Впрочем, когда необходимость возникала, лучше специалиста и представить себе невозможно. А что больше ни на что не способен — так боги решили. Не людям с ними спорить.
— Я привел вас сюда не для дружеских объятий. Мы собрались, полные решимости отомстить за обиды и сделать нашу страну свободной.
— Грай! — взревел строй. — Веди нас!
— Я вижу перед собой мужчин, принявших решение. Я вижу воинов, но пока не вижу умелого и действующего совместно войска.
Все знали о разгроме почти тысячного отряда ополченцев, самовольно ушедшего вперед. Уж очень им хотелось самостоятельно пограбить, не оглядываясь на командование. За что и расплатились. В другое время могло и сойти, сейчас решалось, кто владеет долиной, и перебить зарвавшихся мятежников армия тцаря была очень рада. Сами под руку выскочили. Мало кто ушел от мести бывших хозяев.
— Сегодня вы пойдете со мной, и я посмотрю, смог ли я из вас сделать настоящих бойцов. Мало одного мужества и безграничной храбрости, действовать необходимо вместе! Только так мы победим!
— Веди нас, Грай!
— Тцарь надеется на золото, наемников и страх, вбитый вам палками в детстве. Мы можем рассчитывать на силу войска. На каждого в нем. Многие из нас имеют на теле рубцы и раны, полученные в сражениях. Настал момент сразиться, давно желанный для меня и для вас. Пора доказать, чего мы стоим.
— Грай, Грай!
Он все удачнее произносил речи, научившись делать в нужных местах паузы.
— Станем же против врага непоколебимо. Ведь если придет время умирать, скажут про нас: «Они не умирали в страхе, бежав в леса, они заслужили славу мужеством и храбростью в бою». Будьте же мужами, достойными той свободы, которой вы добились раньше. Я же обязуюсь со своей стороны, когда по воле богов мы победим, воздать каждому по делам его!
Рев воинов вполне оправдал ожидания. Обещание будущих поощрений всегда приятно для слуха.
— Он не стал угрожать смертью за нарушение приказов, — почти обиженно произнес Денес.
Да и последняя фраза звучит несколько подозрительно, отметил Одрик с невозмутимым лицом. Кой-кому может и не поздоровиться потом. Добровольцы с окончанием войны разойдутся по домам, наемники примутся пропивать награбленное, а личный отряд Блора при нем останется.
Разнообразные Петеркулы (хватало вождей и вождишек, лелеющих свои личные планы), имеющие отдельное мнение и пытающиеся раздельно не столько воевать, сколько набивать карманы, еще получат больно-пребольно. Вполне мог Блор оказать помощь тем несчастным ополченцам. Не стал. Правильно сделал. Чужими руками решил проблему, и никто не обвинит его в коварстве. Сами виноваты.
— Не ко времени, — отрезал барон. — Не хватает еще дезертирства.
Будет тебе еще возможность свести счеты, подумал Одрик, глядя на строящихся в линию врагов. Если уцелеем. На первый взгляд их раза в два больше. Похоже, тцарь стянул сюда все. Некоторые осторожничают, опасаясь проиграть. Играя по маленькой на поле боя, ты неминуемо потерпишь поражение, разве растянешь процесс надолго. Сейчас решится все. Победитель получает заслуженную награду.
Место для лагеря их было выбрано на редкость удачно. Блор хорошо усвоил простую истину: «Пренебрегающий советом умелого умирает быстро». Правда, Одрика всерьез раздражало появление Эрдема в числе советчиков. Сейчас они практически равны по положению, но оба ведь прекрасно помнят, кто кому подчинялся раньше.
Старый спор между ними и отказ продлить наем (несправедливый, о чем опять же знали оба) не позволяли спокойно относиться к барону. И все же Одрик не настолько глуп, чтобы отговаривать от хорошей идеи, потому что выдавший мысль первым не по душе.
Сглаженная самими богами прямоугольная площадка на вершине высокого каменистого холма, казалось, самой природой предназначалась для удобного отдыха и защиты. Внушительные размеры плоской вершины позволяли расположиться на ней достаточно крупному лагерю. Родники, начинающие здесь свой бег, обеспечивали прекрасную ключевую воду. Обрывистые склоны гарантировали успешную оборону.
Они получили преимущество заранее, и где-то внутри зудела мысль, что Блор был в курсе этого места. Уж очень четко тот дал направление и ориентиры движения. Может, и не нуждался в подсказке, осведомленный кем-то еще, однако выслушал внимательно. И непохоже, что это прознатчики Денеса или разведчики доложили.
В некоторых отношениях Блор действительно был странен. Тцарями мечтают стать многие, но очень редко можно найти действительно верящего в подобную возможность. И конечно же это не безвестный фем из глухой провинции, не имеющий за спиной дружины и тугой мошны.
На такое может замахнуться родич, и это бывает. Как в Кнауте, хотя старый хозяин при всей своей скупости дурного нрава не проявлял и жалованье нанятым кнехтам выдавал без задержки. На самом деле самое умное для того было — давным-давно пришибить леди Жаклин, но он, видимо, через кровь племянницы переступить не решился. За что и расплатился. Справедливо или нет — это не дело Одрика. Пусть обоих, и лорда и леди, судят по делам их в Нижнем мире.
Одрик не хуже Денеса мог бы пересказать разнообразные слухи насчет своего командира. Люди частенько громоздят тучу вымысла выше столетнего дерева при любом удобном случае. Под третью чарку поменьше, под десятую — до самых небес. Хорошо хоть вещи звучат не то чтобы приятные, но полезные. Обычно непотребное болтают люди, предают хуле, а здесь восхищаются и славят.
А он абсолютно честно не хотел бы поменяться с Блором местами. И не надо ему этого жуткого зверя, про которого шепотом говорят — демон. Пусть Визи три раза верен и спасает жизнь хозяина без промедления и раздумий. Если он действительно таков, то не иначе послан для искушения. Боги зря ничего не делают, а кто ближе к огню, скорее и сгорает.
Привлекать к себе внимание всемогущих на пользу еще никому не пошло. Выдумали тоже — писать на флаге полка «Возмездие беспощадно». Это пошло с тех, старых времен, когда Визи самостоятельно перебил целый отряд. Нет бы задуматься. Правда, основная масса видит эту хищную зверюгу издалека и гордится заочно. А демон опасен по определению, крайне опасен. На то и демон. Какая может быть дружба и чем Блор платил?
Только правильно о таких мыслях помалкивать. Одрик свое слово ценил не ниже любого гордеца и все зависящее от него всегда исполнял. Идя за Блором, можно получить много или смерть в награду. Но разве он не готов к этому с момента, когда впервые взял в руки меч? Так какая разница! Подземному миру ответит за приказы Блор, а не Одрик. Вот пусть и командует.
— По местам, — с откровенным недоумением глядя на него, сказал фем Грай.
— Да, командир, — с трудом возвращаясь из мыслей и поспешно удаляясь, подтвердил Одрик.
Построение войска они обговорили еще вечером. В центре ополчение племен, на флангах полки федератов. Конницы у них было много. Блор упорно стремился посадить как можно больше людей верхом, даже если просто на мулах, но покупал, забирал и привозил отовсюду. Мобильность и скорость он считал важнейшими козырями при нынешнем соотношении сил.
Что бы там Блор ни говорил для общего сведения, наиболее подозрительной в военном отношении частью были ополченцы. Он обратился ко всем соседним племенам с щедрым предложением принять участие в походе и грабеже. Часть местных уже успела поучаствовать в прошлогодней кампании и с удовольствием вернулась за новой порцией добычи.
Раздел трофейного имущества всегда был честным, и никто бы не смог сказать хулу в адрес своего полководца. Многие вернулись домой с немалым прибытком. Скот, вещи и даже толика серебра звенела в карманах, служа солидным стимулом к повторению и соблазном для других.
Своих кнехтов они гоняли всю зиму, и если не получили приличного уровня, то уж всяко не хуже любого наемного отряда. Очень удачно, что еще и была возможность учебных боев большими подразделениями. Не сотня на сотню, а целыми когортами и полками. Это и для него был серьезнейший опыт. С когортой справлялся благодаря помощи богов недурно, а вот когда их стало в полку три, да еще и вспомогательная конная, появились немалые сложности.
Правильное взаимодействие — без реальной отработки вещь тяжелейшая. Все должны не только знать свой маневр, но еще и четко выполнять общий план независимо от обстановки. Или наоборот, своевременно проявить инициативу. В их провинции сражений такого уровня просто не происходило. Все обходилось небольшими стычками. Федераты тоже особо похвастаться не могли. До появления тцарства горичан — набеги численностью в пару сотен. Редко-редко под тысячу. Положение ухудшилось в основном при нынешнем Тимо.
Сейчас Одрику оставили две пехотные когорты, отправив кавалерию для удара в тыл, и это, безусловно, к лучшему. С пехотой он лучше обходился, не говоря уже о нахождении в резерве. Пусть ополченцы грудью встречают натиск врага. Чем меньше их уцелеет, тем лучше. Проще будет нагнуть.
Он невольно осмотрелся, не брякнул ли вслух. Такие слова вполне могли закончиться плохо. Кому понравится, что его держат за мясо? Этим очень справедливо был озабочен Блор и тщательно следил, чтобы отсутствовала вражда между старыми и новыми бойцами, бывшими крепостными, рабами и свободными, а также федератами. И наказывал малейшее проявление с крайней жестокостью, невзирая на прошлые заслуги.
Среди его подчиненных полно местных жителей. Пожалуй, добрая половина. Но этих он за чужаков не считал. Мир для Одрика всегда бы разделен на своих и чужих. Если люди дерутся с тобой плечом к плечу и делятся последним куском, они свои, и никак иначе. И не суть важно происхождение, каких богов предпочитаешь или даже цвет кожи. В этом Блор абсолютно прав. Разделение не приводит ни к чему хорошему.
Одрик кивнул своим заместителям и пошел вдоль строя, внимательно глядя в лица. Никогда лишний раз не помешает увидеть вблизи начальника. Он здесь, никуда не делся, и при его виде невольно подтягиваешься.
Сегодня экзамен не только для них, подумал, ответно сказав на шутку нечто предельно грубое в адрес противника под ржание кнехтов. Экзамен еще и для него. Даже если они победят, за ним наблюдает множество глаз, и подвести соратников нельзя. Это в первую очередь его люди, и за каждого он в ответе.
Полководец не тот, кто резво машет мечом и имеет множество убитых своей рукой. Уж ему хватит своего личного кладбища для сравнения с кем угодно. Настоящему полководцу важнее работать мозгами и разбираться в человеческих характерах. Это все вместе частенько ведут себя хуже зверей и гадят вокруг. Каждый по отдельности отличается, и важно учитывать такие тонкости при распоряжениях и назначениях.
Варвары, завывая не хуже зверей и потрясая оружием, накатывались на холм подобно морской волне. На острие атаки несколькими большими группами шли наемники. В основном гелонцы, судя по одежде. Это плохо. Бойцы стойкие и наверняка опытные. Впрочем, другого и ожидать не стоило. Странно было бы не использовать полученное дополнительное время. Каждый старался по-своему. Они тренировались и готовились к новой кампании — тцарь звал к себе, прельщая золотом.
И лучники, и пращники начали действовать, когда враг оказался на расстоянии выстрела. Стена щитов опустилась по команде, и смертоносный дождь камней и стрел из-за спин пехоты пролился на атакующих. Даже на мгновенье он не притормозил наступающих. Безжалостно топча павших, убитых и раненых, они неслись вперед, ответно забрасывая замерший строй камнями, дротиками и обычным для северян оружием — метательными топорами.
Громкий вызывающий клич раздался из рядов воинов, загородивших путь бывшим хозяевам здешних долин. Две армии с грохотом сшиблись, и в воздухе повис жуткий рев рукопашного сражения. Там внизу искаженные яростью лица бойцов, лязг железа, предсмертные крики поражаемых насмерть, стоны раненых и стук ударов о щиты.
Горичане упорно продолжали давить, не обращая внимания на потери. Идти вверх, пусть и не по очень крутому подъему, было неудобно, и все-таки они продолжали наступать. Их было изначально больше, ряды глубже и сильнее. Ополченцы медленно начали отступать под напором. Строй выгибался внутрь, по направлению к вершине холма.
— Труби атаку! — скомандовал Одрик. Ожидание закончилось. Не увидеть сигнала флагом мог разве слепой. Пришло время умирать, не допустив прорыва.
Тысяча человек шагнула одновременно вперед. Не отставая ни на шаг, не отрываясь ни на пядь от строя. Еще шаг. Кто думает легко обучить действовать слаженно, как пальцы на руке, сотни разных людей, никогда не пытался проделать это на деле. Повторять вновь и вновь, пока не добьешься нужного результата, — вот единственный рецепт. Зато и пробить их строй не так просто. А кто хочет научиться, есть еще куча маленьких секретов вроде ритмичного повторения одного древнего стишка.
«Пусть в роду воинов сын не родится…» — мысленно повторял каждый, сдвигаясь на очередном слове.
«Если он чести и мужества не имеет…»
Они двигались одним целым, и даже бегущие навстречу от победоносных врагов ополченцы невольно устыдились и стали присоединяться к отряду.
«Если родится такой, пусть скорее умрет.
Боже, дай счастья тому, кто намерен сражаться…»
Одрик проткнул первого бегущего варвара, даже не успевшего понять, откуда пришла смерть, и отдал очередную команду.
— Рази! — повторяло множество голосов вдоль строя.
Он не увидел, как размещенные на флангах полки ударили с боков радостно втянувшемуся в мешок вражескому войску. Ему было не до сигнала, поднявшего в седла полторы тысячи кавалеристов для удара в тыл. Сейчас важнее удержать тонкую линию. Горичане уже устали, а его когорты свежи и подоспели вовремя, вновь вставив пробку в горлышко страшной бутылки, где продолжалась мясорубка.
Зажав варваров с трех сторон и не позволяя им развернуться, использовав численное преимущество, федераты принялись истреблять сгрудившихся в огромную толпу врагов. Их уже такая близкая победа оказалась обманкой, и битва неожиданно превратилась в дикую резню. Даже те, кто пытался сделать нечто, вынужденно передвигались не куда хотели, а увлекаемые в случайном направлении массой множества тел. Перелом наступил внезапно.
Никто уже не слышал команд, и большинство горичан мечтало просто вырваться из смертельной ловушки, особенно когда сзади их принялись обстреливать кавалеристы, перебившие прикрытие. Нарыв лопнул, выбрасывая из зажатого со всех сторон мешка бегущих назад людей. Хуже ничего нельзя было придумать.
Они неслись со всех ног, спасая жизнь, нередко бросая оружие и все, что мешало передвижению. От коня не удерешь, и не существует ничего страшнее для пехотинца, чем преследующий его всадник. Отбиться можно только группой и имея копья. Желательно подлиннее. Кавалерия федератов, отбросив немногочисленных конных противников, после прошлогоднего уничтожения их почти не осталось, не пошла грабить лагерь, а занялась избиением трусов.
Устилая поле жутким ковром из множества трупов, кавалеристы ворвались внутрь уже позже. Сопротивление почти полностью отсутствовало. Многие бросали оружие и ложились ничком, признавая сдачу. Дух их был окончательно сломлен, и от утренней яростной готовности биться не сохранилось ни следа. Люди Блора вязали пленников. С безоружными и не пострадавшими в бою обходились жестко, с презрением.
Только теперь, когда все было кончено, Блор спустился вниз в сопровождении толпы обозников и десятка телохранителей. Ну и, естественно, с Возмездием рядом. Он пустил сегодня в ход всех, и пойди хоть что хуже, могло закончиться полным провалом. Предпосылки имелись, и явные. Если бы не Одрик с его когортами, могло повернуться по-всякому.
Не так важно. Победа есть победа. Он рискнул и выиграл. Больше, чем обычную схватку. Много больше. Сила и мощь горичан осталась на этом поле, подумал, глядя, как обозники деловито добивают раненых врагов и обчищают трупы.
Откуда берется столько воронья? Будто чуют заранее поживу и со всего мира слетаются разом.
Пришпорил Самрата, в очередной раз ощутив его скрытое недовольство. После длительной разлуки жеребец долго не хотел его вновь признавать. Пришлось обхаживать и уговаривать, не замечая смешков людей за спиной и старательно игнорируя ехидные комментарии Возмездия.
Конечно, сегодня у него были десятки жеребцов и кобыл. Он уже и не помнил, сколько именно, радостно спихнув их на своего конюшего Ситрика, прибывшего со всей остальной компанией из Кнаута. Все хозяйственные записи и расчеты поручил Шарлотте. Ей ведь это нравится, а вот ему нет. Скучно считать каждый куль с мукой или наличие сена в амбаре. Безусловно, это важно, но на то и экономка существует. И жалованье, между прочим, получает неплохое. И не на ребенка. Той выделен отдельный счет.
Безусловно, он мог бы выбрать любого коня, и были в его табуне ничуть не хуже, однако к Самрату испытывал дружеские чувства и хотел вернуть былую близость. А те… Просто средство передвижения, и никак нельзя рассчитывать, что встанет у тела раненого хозяина или самостоятельно кинется на его защиту. Боевой конь воспитывается долго и стоит гораздо выше цены в золоте, признавая лишь одного.
Ничего особо интересного в захваченном вражеском лагере не было. Опять трупы, сидящие в стороне под охраной пленные, опрокинутые телеги, валяющиеся повсюду вещи, не слишком довольные рожи победителей, которые вместо распихивания по карманам вынуждены собирать все захваченное в кучу. Правда, кое-что к рукам наверняка прилипло, но не стоит из-за подобных мелочей дергаться. Прибудь первыми сюда ополченцы — уж точно не удержались бы от грабежа. Что ни происходит в жизни, все к лучшему.
И радостно кудахтающий Райан наводил на благодушные мысли. Уж ежели он не потрясает кулаками и не требует всех выгнать, кроме его подчиненных, значит, дела обстоят действительно неплохо и хапнули мы прилично.
— Мы взяли казну! — завопил тот с ходу. — Почти двенадцать тысяч больших империалов!
Интересно, сколько это по объему? Пара сундуков. Не суть. На год хватит всем платить. Уж на это он наложит лапу в целях обеспечения войска. Пусть попробуют вякнуть. Сейчас он вполне мог себе это позволить. Конница лично его, и делиться со всеми не обязан. Райан тоже подчиняется напрямую. Вряд ли станет возмущаться. Не первый месяц вместе. С какой стати ополченцам отдавать? Кое-что выделить придется, но основной кусок останется. Или сделать очередной широкий жест? Нет уж. Прошло время заманивания.
— А тцарь? — потребовал Блор не менее важное.
— Палатка там, — небрежно показал Райан, — а сам удрал.
Увы, нельзя получить все. Шустрым оказался до невозможности. Казну даже не успел забрать, а смылся. Может, и не так плохо. Поведение нового тцаря спрогнозировать тяжело, а ход мыслей Тимо он неплохо изучил. И по действиям, и по донесениям, и по словам пленных, и от перебежчиков. Чем дальше, тем больше таких появлялось.
У горичан, да и вообще северных народов, наследовал старший сын или дочь. Остальные не то что денег или земли не получат, но даже титула. Раздела поместья не происходит, но ставить детей на уровень обычных крестьян? В каком-то смысле удобно власти. Есть резерв для войска и чиновников. Жить на что-то надо, вот и идут служить кому угодно. Точнее, проситься на тцарскую службу.
Но это в нормальные времена. А сейчас оставшиеся не у дел стали приходить и к прямым врагам тцарства. К нему. Доверия к перебежчикам немного, однако каждый на этой стороне — уже минус человек на той. И обстановку с дорогами знает не в пример лучше федератов или крепостных. В принципе обещал брать любого — какая разница? Докажет с оружием в руках лояльность — не станет и отличия. А пока в группы не собирать и по разным сотням раскидывать.
Больше Тимо не полезет на рожон. Запрется в Граде. Продовольствия там огромное количество, источники воды имеются. Взять будет непросто. В городе раньше жило тысяч сорок. Так просто не возьмешь.
— И это вождь! — Райан сплюнул с отвращением. По его мнению, положено доблестно принять смерть в бою.
Еще раз сплюнул и принялся подробно излагать длиннейший список захваченного имущества.
— Уточнить, записать, представить, — нетерпеливо сказал Блор, отмахиваясь. — Не мне тебя учить!
Райан с достоинством поклонился. Уважительное отношение и доверие ему, безусловно, были по душе, но вот это желание отделаться непонятно. Важно знать, сколько у тебя есть и что заполучил. А как иначе рассчитываться с воинами? Ну и ладно. Дел еще куча.
«Инициатива отныне за мной», — размышлял Блор, устроившись прямо на первой попавшейся телеге и закусывая неизвестно откуда притащенной пшенной кашей на масле, запивая еду неплохим вином из золотого кубка. Польза от охраны имелась несомненная и хорошо заметная. Время уже к вечеру, и стоило вспомнить о пище, как ее обеспечили.
То и дело подбегали с донесениями и докладами посыльные, отвлекая. Это тоже входит в обязанности — выслушивать о количестве погибших. Не одни успехи на поле брани, еще и потери неминуемы. И сегодня они немалые. Пока солнце не зашло, нужно закончить уборку погибших. Наших завтра похороним, вознесем молитвы богам и принесем жертвы с восходом солнца.
Чужих — в ближайшую яму и присыпать слегка землей. Заодно и подсчитать. Тут не требуется задумываться о действиях и дальнейших приказах. Все действие освящено давней традицией. Мертвые не имеют возможности просить. За них придется вознести молитвы оставшимся. Случись обратное — и горичане обязательно сделали бы положенный минимум для покойников.
Кто сиднем сидит, запершись за стенами, продолжал свои неспешные прикидки и, попутно доедая остатки каши и скребя стенки котелка ложкой, размышлял Блор, рассчитывать на победу не может. Любые запасы конечны, а люди внутри города будут недовольны поражением и осадой. Значит, мне это в плюс. И свобода рук тоже. Не идти сразу на столицу, окончательно разобраться с Верхней долиной, лишив даже надежды на помощь? Пожалуй, так будет правильно. А к стенам послать Франка и несколько конных сотен постоянно тревожить.
— А это что еще за нахал? — негромко спросил Кери.
— Хоть позабавимся, — ответил ему еще один.
Понятное дело, десяток телохранителей остался крайне недовольным происшедшим. Все они были молокососы, еще толком не видевшие вблизи смерти. Сотню Джила он тоже бросил в атаку, оставив при себе лишь таких. Польза от них в сражении оказалась бы минимальной, а вот погибнуть могли. И не стоит забывать, что помимо собственных младших братьев семь из восьми остальных — дети и родичи всевозможных местных вождей. Та еще морока присматривать, но пусть лучше рядом побудут.
Фактически племенную структуру родов, находящихся под тцарской властью, окончательно раздавили еще поколение назад. Горичане частично целенаправленно вырезали аристократию, частично выселили из родных мест. Старые вожди давно утратили свою власть и даже личные земли, конфискованные в пользу государственной верхушки. Правда, сейчас могла подняться новая военная аристократия, получившая авторитет и влияние на полях сражений.
Именно поэтому Блор с распростертыми объятиями принимал под свое начало детей, племянников и прочих дядек по материнской линии. Пусть они почувствуют себя именно членами его дружины, а не некоего племени или рода. С одной стороны, люди охотно принимают более высокую культуру и не прочь пожить комфортно, а не в родных хибарах. С другой — он постоянно пытался внушить окружающим простую мысль: возврата к прежнему не будет, и жизнь не вернется в прежнее русло никогда. Один закон для всех! Не будет разницы между племенами!
Поверят еще не скоро, и для этого придется неоднократно демонстрировать и намазанный медом кусок хлеба, и острый клинок. А эти, за спиной, и станут проводниками его политики и цепными псами. Уж для своих товарищей-однополчан выделит кусок земли. Только подальше от родичей, чтобы отсечь от прямых связей. И наблюдать придется долго. Ну на то Денес существует. Вояка из него не вышел, зато за порядком присмотрит с удовольствием. Нашел для себя место в жизни, и хвала богам.
— Пропустите, — приказал Андраши двинувшемуся на перехват грязного до невозможности типа, тянущего за собой не менее замызганного и вдобавок прихрамывающего мула в возрасте патриарха. Казалось, скрипят на ходу кости, а видеть несчастное животное точно ничего не могло. Бельма на глазах.
— Вот, — заявил гордо мужик, показывая на висящее на муле тело.
— Это кто?
Грязнуля не отвечая кинулся к мулу, разрезал веревки, удерживающие человека, и без особой осторожности скинул его на землю. Еще молодой парень в дорогих доспехах, без шлема и с разбитой головой, с трудом попытался сесть.
— Наследничек тцарский, — широко щерясь и показывая гнилые зубы, порадовал мужик.
— Возмездие! — потребовал Блор.
— Откуда я знаю? — удивился демон. — Он мало что соображает, а мысли я читать не научен. Все бежали, он кричал. Подлетело несколько всадников. От одного увернулся и проворонил другого. Залепили по голове. Больше там ничего не содержится. Даже злобы. Ему плохо. Голову не пробили, шлем спас, а сотрясение мозга обеспечили.
Наглядно подтверждая диагноз, тот встал на четвереньки и принялся метать из себя остатки пищи.
— Как зовут?
— Ну дык Пепо, сын Тимо, — почесав нос, ответил мужик с недоумением.
— Тебя как кличут? — поправился Блор.
— Ну дык Винцент, сын Газана, — неизвестно чего застеснявшись, сообщил грязнуля. — Я при обозе состою. Все на поле почапали, а я туточки глянул на правом склоне подъема. Там тоже бегли, да недобегли. — Он хихикнул.
Решил малость помародерствовать, решил Блор. Бывает.
— Откуда ты знаешь, что это именно наследник? — нетерпеливо вылез Денес.
— Ну дык видел я раньше. Наша деревня за ним записана. Хозяин дык.
Из крепостных, понял Блор.
— Дык-дык, — прошипели сзади и негромко засмеялись.
— Хорошее дело ты совершил, — громко сказал Блор, — доставив сего важного господина под очи…
«Совсем с этими мужиками нормально скоро разучусь говорить», — подумал с усмешкой.
— В награду чего хочешь?
— А че можно? — жадно спросил грязнуля.
— А че схочешь: девку-красавицу, доспехи новые, службу важную али золота полные карманы.
— Енто все преходяще, — шмыгнув носом и вытерев соплю рукавом, ответил он, — а вот земля — вещь вечная.
Глазки при этом заблестели очень хитро.
— Деревня твоя как называется?
— Юнус, что на реке Антемунта.
— Денес, мне же нужен управляющий в бывшее имение тцарского наследника? Замечательная кандидатура.
— А? — не понял мужик.
— Старостой будешь в своей деревне, — буркнул Денес. Его бы воля — самолично ездил по деревням и драл серебро. Не для себя, для общего дела. Пока только до ближних добрался. А куда деваться, армию содержать необходимо. Скостили ранешние суммы налогов почти на треть, да и земля теперь во многих местах поделена между крестьянами. Не позволить дербанить в свою пользу чревато взрывом, но уже против них. — Землю хозяйскую небось поделили между собой?
— Наша это земля! Боги свидетели, всегда была и потомственно принадлежит. Не токмо свобода обещана!
«Вот чего я точно не обещал, — подумал Блор, — так отдавать тцарские земли неизвестно кому. Попробуй теперь вытащи из чужой глотки без большой крови. И это ведь бывшие крепостные, моя основная опора в полках. Эти за мной пойдут куда угодно, пока землю не стану отнимать. Надо учесть на будущее. Верхняя долина не Нижняя. Один раз заранее не предусмотрел и кучу денег потерял. Повторения не будет. Или всех под корень, или конфискация в мою (нашу) пользу. Бесплатные раздачи неуместны.»
— Никто не собирается отнимать, — заявил вслух. — Вот и будешь следить, чтобы налоги правильно собирали, а за это жалованье получать.
— Дык вместо старика Вукана?
Мужик рухнул на колени с нечленораздельным воплем и принялся благодарить чистосердечно. Было за что. Дело даже не в деньгах. Он теперь в своей деревне будет полновластным владыкой и хозяином.
— Убери его, Денес, — поморщился Блор, — и найди заодно ему клячу поприличнее. Эту и на мясо стыдно отдавать.
— А наследничка? — поднимая за ворот мужика, спросил верный помощник, кивая на тцарского сына.
— Забери куда-нибудь, — отмахнулся Блор. — Потом решим. Может, выкуп возьмем, обменяем на кого, а может, и повесим. Как выйдет. Сейчас от него все одно проку нет.
— А я порасспрашиваю?
— Сначала просто побеседуем, без крайностей, хорошо? Вдруг на службу пойдет.
— Этот? — с сомнением сказал Денес.
— Зарезать всегда успеем, — постановил Блор.