Последний в цепочке перебирая руками натянутую веревку уже подбирался к близкому берегу. Течение по весне всегда бурное и вода в речке жутко холодная. Стоило зазеваться и тебя неминуемо собьет с ног, шарахнет о камни. Так недолго и до переломов, а уж синяки без всяких сомнений последуют. Без них никто не обходился.

– Пошевеливайся! – громогласно потребовал первый лейтенант Сиднев, застывший памятником на берегу, – что ты телишься как девка?

Динас невольно вздохнул. Что такое военная подготовка он себе достаточно представлял по рассказам брата. Особого романтизма не ожидал. Реальность оказалось много хуже самых неприятных рассказов. Судя по их тренировкам глубокое недовольство служивших в королевской армии тяжелыми условиями и издевательствами офицеров основано на лени командиров. Те не имели понятия о правильном воспитании. Во всяком случае, именно так и заявил командир их 2-го корпуса, на тот момент еще командующий 2-й Волонтерской бригады капитан Марченков, буквально в первый день.

Был он высокого роста, обладал огромной физической силой и природным благородством. При этом являлся в Шиоле очень странной белой вороной. Чуть ли не единственный в королевстве патран, обладатель трех орденов за воинскую доблесть и произведенный за боевые заслуги из сержантов в офицеры прямо на поле боя после разгрома армии негуса больше двадцати лет назад. Трижды ранен и пятнадцать раз отмечен в приказах за храбрость и умелое руководство вверенным подразделением.

И этот человек навечно застрял в звании первого лейтенанта. За все годы так и не получил повышения. Даже на Фадзийскую войну не послали, несмотря на рапорты со слезными просьбами. Так и остался готовить пополнения для других частей, сидя в колонии. Пятьдесят с лишним лет исполнилось и все лейтенант.

Что уж у него в голове варилось, простым солдатам не докладывали, но по слухам организовал ячейку Национальной Лиги, собирал деньги с живущих в колонии сочувствующих и пересылал их в Натмук. Почти пол миллиона патранов переехало на Черный материк, там не было столь явной дискриминации, как в метрополии и при минимальной денежной сумме в кармане легко получить земельный участок. Но там еще постоянно стояла почти пятидесятитысячная армейская группировка и второй по численности флот королевства. Уж очень важным в стратегическом смысле были захваченные территории, контролирующие морские дороги в океанах. Мимо Рухи и Вадхоля незаметно не проскочишь.

В результате за деятельность несовместимую со статусом военного Марченкова выкинули после тридцатилетней службы без пенсии и с понижением в звании. Чего таким образом добивались понять сложно. Получили смертную обиду не самого глупого человека, имеющего множество контактов среди жителей колонии и пользующегося серьезным авторитетом.

Он перебрался на Патру, да еще и не один, а в компании большого количества бывших подчиненных и знакомых, разделяющих его идеи. Руководство 2-й бригады, позднее и 2-го корпуса состояло почти целиком из его выкормышей, имеющих реальный боевой опыт и не признающих других авторитетов, кроме своего командира. Они еще со скрипом соглашались с правом Шаманова руководить, но остальное начальство Национальной Лиги в расчет не бралось.

Ко всему еще видимо слава 1-й Волонтерской бригады раздражала. Вторая в то время находилась в стадии формирования и особо себя в боях не проявила, хотя выражение эластичная оборона, приписывалось без всяких сомнений Марченкову. По пути следования войск ставятся мины и за заграждением засада. Если даже не подорвался, то пока возишься с разминированием застывшую колонну легко обстрелять. Пока подтянутся артиллерия и остальные части, пока начнут обходной маневр, группа стрелков уже испарилась.

И еще раз, на новом рубеже, и снова. На второй день и на третий. Пока войска дойдут до запланированной цели уже живой силы заметно меньше и некому командовать. Тактику партизанских действий он замечательно знал. В колонии не имелось серьезных гор, зато из буша постоянно выползали бандитские группы, норовящие сжечь очередного фермера или хотя бы ограбить. За много лет Марченков хорошо изучил возможности мелких подразделений и как бороться с регулярной армией. Только там он был на другой стороне.

Командиры корпуса за редким исключением все когда-то служили под началом Марченкова и в подавляющем большинстве стали офицерами только сейчас. Попадались и приезжие из Тукана и Миксата. Они даже разговаривали с заметным акцентом. Правда, в отличие от патранских соратников, кончали военные училища у себя дома. Это абсолютно не гарантировало высоких должностей.

Бывший капитан-туканец Прищепа щеголял в звании первого лейтенанта и командовал второй ротой их батальона. А у них начальствовал сержант шиольской королевской армии Сиднев в точно таком же звании. Впрочем, для волонтеров это обернулось скорее неприятностями.

Он вымотал из добровольцев всю душу, гоняя их в хвост и гриву. Командир не знал усталости и не ведал страха. В любое время, хоть глубокой ночью он выглядел хорошо выспавшимся, энергичным и крайне недовольным недостаточной подготовкой своих солдат. Ему не бывало жарко на солнце и холодно высоко в горах.

Очень скоро первая рота ненавидела Сиднева, попутно восхищаясь и гордясь своим идеальным лейтенантом в сравнении с остальными. Ровно до следующего раза, когда появлялось новое требование.

– Мы проходим подготовку для ведения боевых действий в условиях пересеченной и лесистой местности, – говорил он, прогуливаясь, перед запалено дышащими солдатами, будто и не бежал рядом с ними, имея точно такой же карабин на плече.

– Отложите в памяти, даже если сейчас это не дойдет. Поведение солдат на поле бое, их сплоченность и эффективность действий во многом зависит от вколоченных командиром навыков. А я уж постараюсь, чтобы вы стали пугающе эффективны. Может быть, вам представляется, что я садист в душе. Даже если это так, единственная возможность удрать от моих приказов – это явиться к командиру батальона и попросить перевести его в любое другое подразделение вне Волонтерской бригады. Лучше всего в возчики. Больше нигде не понадобитесь. Потому что в ваших тренировках заложена необходимость ознакомиться с оружием, тактикой и дисциплиной. И все это делается, для того чтобы вы выжили. Стрелять, наступать, отступать, ориентироваться на местности вы со временем научитесь. Только моя задача не в том состоит. Я собираюсь объяснить вам на практике, как выживать. Не за счет своих соратников. Единственный путь превратиться в настоящего солдата, осознать важность коллектива. В одиночку вы пустое место!

Он сделал длинную паузу, внимательно изучая лица.

– Вон там, – он показал на холм впереди, – засели враги. Нам приказано взять высоту. Чтобы было веселее, я буду стрелять из пулемета. Не задирайте зад, пуля прилетит.

Рядом с Динасом кто-то судорожно вздохнул.

– Бежать зигзагом, мешая прицелиться. Первое отделение поднимается, второе прикрывает. Пробежал десяток локтей – упал. Затем наоборот. Вопросы есть? Отсутствуют. Очень хорошо. Пошли!

Они поднялись и бежали, а поверх голов в опасной близости свистели пули. Невольно пригибаешься и падаешь на землю. Ощущения отвратные. А Сиднев пинает в зад и гневно вопрошает:

– Почему залег и сразу в сторону и не переполз? Ты убит. И ты, тыкая в очередного. И ты! На исходную позицию вернулись! Будете бегать и соображать даже на издыхании. Десять раз, двадцать… Пока не научитесь действовать как одно целое, правильно видеть место и догадываться куда смотрит противник.

И они брали высоту и десять, и двадцать раз подряд, с вывалившимися языками и хрипом в груди. До тех пор, пока лейтенант не успокаивался и не придумывал новый фокус.

Казалось бы замечательная вещь спасение раненого. Вот только не когда вдвоем тащишь здорового борова килограмм на восемьдесят несколько лиг. От напряжения дрожишь и пальцы не способны удержать кусок брезента, где лежит такой солдат. Завтра вполне можешь сам оказаться на его месте и отдохнуть. А сегодня у тебя отваливаются руки от тяжести. И попробуй бросить. Понесешь по новой и будешь бегать пока не донесешь до ворот лагеря. Хоть до утра корячься.

Командир роты обладает неограниченной властью и никто не вправе вмешиваться в его действия. Можешь потом доложить по инстанции о своем недовольстве. После. Правда желающих как-то не нашлось. Двое получили огнестрельные ранения на подобных тренировках, приближенных к боевой обстановке. Один тяжелое. Четверо угодили в госпиталь с переломами. Пятеро ушли, не вытянув физически. Для них нашлись места в артиллерии и возле лошадей. Лепехин, к примеру, попал к ветеринарам. Тоже необходимая работа. А все прочие хотели служить нормально. Даже через силу, на воле и духе. Все качали пресс и мышцы спины, на самодельных спортивных снарядах. Все, сцепив зубы, шли дальше.

Пробежать 25 лиг по горам и лесу, а потом выкопать траншеи полного профиля? Никаких проблем. Уж земли, а в горах далеко не пахотная, твердая, как камень, которым она усыпана, каждый доброволец перекопал огромное количество. Можно стрелковую, а при желании пулеметную или минометно-артиллерийскую позицию. На всякий случай они учились и этому, как и стрелять не только из личного карабина, но и пулеметов всех видов. Умное слово «взаимозаменяемость» намекало на необходимость сменить погибшего товарища.

Но копать окопы все-таки приходилось гораздо больше, чем стрелять. Закончится война и не пожелавший вернуться к родным овечкам уверено пойдет в профессиональные землекопы. Таких умельцев еще поискать. При том что патронов для обучения не жалели. Обычно уходили на полигон сразу после завтрака, а возвращались в казарму только к ужину. И все это время окапывались, маскировались, учились передвигаться перебежками. И стреляли, стреляли, стреляли. Мишени в полный рост и поясные, из положения стоя, лежа и с колена, с упора и без него.

Показать слабину для парня 18–20 лет явившегося добровольно на войну немыслимо. Опозориться перед остальными? Да лучше повеситься. Слишком много в бригаде было северян и даже псевдонимы не помогали. У каждого имелись знакомые из прежней домашней жизни.

– Когда мы, наконец, пойдем в дело? – спросил недовольно Корялков. Фамилия у него была настолько странная, что все были убеждены – настоящая. Откуда родом никто не знал, но по обмолвкам догадывались. На железной дороге раньше трудился. А по речи явно не с севера. Скорее с востока.

Получив команду «Вольно» рядовые чувствовали себя достаточно свободно в общении с офицерами. И даже не потому, что многие из них не так давно были такими же солдатами и сержантами. Очень часто поднявшиеся из грязи не прочь отыграться на бывших товарищах и продемонстрировать, кто тут нынче начальник. Нет. Это была вполне сознательная политика Народной Армии.

Продовольственный паек и форма ничем не отличались у низшего и высшего состава. Шиольский протокол отношений в армии подчеркнуто смягчен. Появилась возможность сделать карьеру не только для представителей элиты, но и доказавших свои способности на практике. Отсюда и поощрение личных отношений между командирами и рядовым составом.

Перегородку нижние чины – офицерство намерено сломали. Пропагандистский отдел обдумано проповедовал создание и поддержание в солдатах чувства принадлежности к могущественному сообществу людей, объединенных общей целью, переносящих одни и те же трудности и разделяющих общую судьбу. Товарищеские отношения повышали боеспособность и ломали социальные и экономические барьеры. Шанс стать генералом представился всем, вне зависимости от происхождения и богатства.

– Мы все в земле ковыряемся и по мишеням палим, а в городах топчут наших родственников и друзей.

Парни одобрительно загудели.

– Драться хотите? А кто сейчас не хочет? Все желают, но у каждого свое место в строю. Там, – лейтенант Сиднев показал за спину, где находился военный лагерь, – не из врожденной доброты вас кормят, поят, обувают, одевают…

– Паршиво, – заявил Половнев, под общий смех.

– Давно пора сменить гимнастерку, – подтвердил кто-то.

– Да и ботинки не мешает, – поддержали его.

– И дают стрелять, – переждав возгласы, продолжил Сиднев. – Вы думаете, патроны на деревьях растут, а текстильные фабрики как грибы выросли в горах? Нет, ребята. Вам дают самое лучшее, насколько это возможно. Попробуйте как-нибудь прикинуть, сколько тратится на одного солдата. В шиольской армии учат стрелять залпами. Я в вас старательно вбивал умение вести огонь индивидуально. Каждый выстрел – смерть. Лучше потерять лишнюю секунду и поразить врага, чем бестолково выпустить все патроны в неизвестность.

Зря задержки организовывать никто не собирается. От нас рассчитывают получить максимальную отдачу. Так что настроения понимаю, но не одобряю. Мы учимся копать землю, потому что война не состоит из одних атак и наступлений. Придется посидеть в обороне неоднократно. И лучше в окопе, с чем голым задом под обстрелом. Пусть прольется литр пота, чем крови.

Он помолчал и завершил свою речь достаточно неожиданно.

– Моя лучшая награда не медаль и не орден. Для меня высшим достижением станет если вы выживете в будущих боях. Даже если умираешь величайшим героем – это смерть. Даже если имя остается в памяти людской навечно – это плохо. Прочувственные надгробные речи лучше пусть достанутся другим. Вы должны не погибать, а убивать врага. А сами жить и воспитывать детей. Победив!

Он встал с земли и командным голосом скомандовал:

– Подъем! Возвращаемся. На базу. Каких-то паршивых никчемных двадцать лиг. Герои не успеют оглянуться, а путь закончился.

В выстроившейся шеренге сдержанно рассмеялись.

– Остальным придется постараться. Быстрее притопаем, больше свободного времени. И еще, – после короткой паузы добавил, – не рвитесь вперед. Война завтра не закончится. А нам недолго осталось просто тренироваться.

* * *

– Разойдись, – сделав хорошо рассчитанную паузу и дождавшись пока стоящий на вытяжку строй, не заскучает, приказал лейтенант.

Как всегда зрителей было немного. В остальных подразделениях свои дела и ничего любопытного они для себя не обнаружат. Часовой старательно смотрит за ворота. Разве парочка особ женского пола, хихикая и переговариваясь, торчат у здания столовой.

На всех военных объектах постоянно присутствовали окрестные жители. Никто из военнослужащих не занимался подсобными работами. Гражданские варили пищу, стирали нижнее белье, сдаваемое перед ежедневной баней, убирали территорию, возили всевозможные грузы, да ту же баню топили. Деньги они получали небольшие, однако по деревенским меркам лишний заработок совсем не лишний.

За места на кухне или по уборке шла жестокая конкуренция. Что-нибудь украсть, про такое и не слышали. Поймают – вся округа будет пальцами показывать. Со света сживут. А вот присутствуют в их числе шпионы или нет, это пусть голова болит в особых отделах. Для того в каждом батальоне и районе существует должность офицера КК.

Их собственный дядечка, хорошо за сорок, раньше занимал должность сельского жандарма и всю округу знал не только в лицо, а мог выдать полную характеристику, включая количество живности во дворе. У такого ни один чужак или внезапно разбогатевший не укроется.

Как не трудно догадаться иногда близкое соседство молодых парней с любопытными женщинами приводило к достаточно тесному знакомству. Тут и жесткая муштра не всегда помогала. Желающие непременно найдут в себе силы пообщаться с красоткой. А те далеко не всегда оказываются совершенно неприступны.

Как говорили в соответствующих речах: «крепить дружбу и сотрудничество Народной Армии с местным населением одна из важнейших задач». Про двоих женившихся молодых волонтеров было известно всем. Уж очень командиры не одобряли появления беременных жалобщиц. Правда вроде никто насильно не заставлял свадьбу играть. Сами согласились.

Солдаты, облегченно вздыхая, принялись расползаться в стороны. Часть повалилась прямо где стояла, вытягивая ноги, в бараке им сейчас не место. Почти все закурили. Основная масса привычно двинулась заниматься дежурными делам. Что-что, а это Сиднев в них вбил навечно. Вернувшись на базу, правильный вояка первым делом приводят в порядок оружие. Кроме того, что от него напрямую зависит твоя жизнь, злобный начальник в обязательном порядке проверит и сделает неприятные выводы. Поэтому забыть почистить и протереть можно один раз. Вторично мало кто способен попасть на принудительные вечерние работы.

Проблема под названием «справить нужду» была в лагере, где постоянно собрано минимум несколько сотен человек, крайне актуальна. Естественно никому не хочется ходить в окружении множества кучек и опасаться вляпаться в особо хорошо замаскированную. Канализацию со смывными туалетами пока не придумали для гор и возле бараков ставили рядышком несколько соответствующих деревянных строений. Добрые молодцы справляли свои дела в яму, но размер у них был конечный.

Кто-то додумался раздавать богатейшие запасы в окрестные села. В принципе навоз и человеческое дерьмо, последнее после длительной выдержки, чтобы разложился, с давних пор используют в качестве удобрения. А здесь такой замечательный бесплатный источник. Крестьяне сказали большое спасибо.

Вот только извлекать его и разливать в бочки совсем не самое приятное занятие. Вот и применялось в качестве метода наказания для особо проштрафившихся. Благо не так часто происходит. Раз в неделю хватает одного неудачника для остальных, чтобы моментально подтянулись. Уж очень запах отвратительный и стойкий. Пару раз наказанных выкидывали из барака свои же товарищи на свежий воздух. Отмыться уж очень тяжело, а желающих нюхать данное благоуханье огромный дефицит.

Так что заставлять следить за чистотой личного оружия редко кого приходится. Никто не забывает о последствиях. А все остальное уже попутно. Доукомплектовать боекомплект, если стрелял, высушить и привести одежду в порядок. Ужин и не успеешь оглянуться – отбой. А через четыре-пять часов снова орут на построение.

– Кто тут Близнецов? – услышал Динас и поднял голову от гимнастерки, где изучал очередную прореху. Вид у всей их роты было совсем не парадный. Чеканить шаг их не учили, как и ходить в ногу. Вот постоянно бегать по лесу и горам, маскироваться, прямо на голом месте или в кустах, как выйдет, отчего обмундирование постоянно страдало и стрелять из любого положения – это ротный вбивал до уровня автоматизма.

– Ну я, – сообщил с подозрением. Не любил он, когда посторонние принимались его разыскивать. Ничего хорошего такие вещи обычно не предвещают.

– А я, – сказал молодой парень с капральской нашивкой и артиллерийскими петлицами, – привез тебе привет от сестры. И письмо.

На вид он был старше всего на пару лет, но глаза смотрели с прищуром, как в прицел. Не помогало сгладить впечатление даже забавная странная левая бровь, будто удивленно приподнятая из-за шрама. Зато очень любопытно было наличие на потертой форме медали «За храбрость». Орел на шахматном поле. Орел символ Патры, а квадратики изображали Кланы. По отдельности давние эмблемы. Совмещать раньше никто не пытался. Красиво смотрится.

Вручалась она за личное мужество, проявленное в ходе боевых действий. С момента учреждения, после официального указа их получило пару десятков человек и за очень серьезные случаи. Вторую степень до сих пор никто не заработал. Медалями начальство не разбрасывалось и вручало их не просто так. Как шутили: «проще заработать пулю, чем награду». Одновременно и повод для гордости. Если уж кому вручили, так не за просиживание штанов в снабжении.

Теоретически для таких существовал «Дубовый лист». Надпись «За заслуги» и в статуте слова о трудовой деятельности на пользу Родине. Пока никто не получил. Как и три других ордена. Положение о них существовало, причем каждый имел несколько степеней и даже описание внешнего вида, а вручать никому не торопились.

Высший военный «За Победу» за исключительный героизм и полководческое искусство, проявленное в борьбе с врагом. Тут все ясно. «За личное мужество» – это для гражданских, достаточно понятно причины вручения и малопонятный «За труд».

Что означает «Значительный вклад в повышение эффективности общественного производства, содействие подъему народного хозяйства, науки, культуры, росту могущества и славы Патры» они в казарме долго спорили и к определенным выводам так и не пришли.

А у парня колодка не красная, как для военных, а черная. Полиция, КК. Не приходилось слышать о вручении кому из их братии в последнее время, а такие вещи доводили моментально.

– Кормик, – сказал артиллерист, протягивая руку, – Борсов, – произнес с запинкой.

– Ха, – сказал Динас, довольно, пряча весточку в карман. Потом прочитает. – Ты тоже спотыкаешься на фамилии?

Многие пришедшие с побережья и имеющие там родственников не стремились афишировать подлинные данные. Их записывали в списки под псевдонимами. Иногда достаточно прозрачными.

– А награда за что? Поймал шпиона?

– Убил. Управление диверсий.

Объяснений и подробностей не последовало. Тон был не слишком радостный. Таким говорят лишь бы отвязаться. Он явно не имел желания делиться подробностями.

– Садись, – похлопал Динас по скамейке. – Интересно же! У нас никто не имеет. В 1-й бригаде есть несколько человек, а я в первый раз вижу. Бровь – это осколок? Удачно вышло, мог без глаза остаться.

– Это меня били, – очень спокойно объяснил Кормик, – в СПС. Еще во рту не хватает сбоку трех зубов, правда научился рот широко не открывать и малозаметно. Два ребра были сломаны. А так, да. Удачно. Выжил.

– Извини, – после паузы сказал Динас. – Что там с Диной? Давно встречался?

– Несколько не в том смысле, – пробормотал Кормик.

– Так ты еще и образованный! Не бери в голову, у меня тоже десять классов. Так что с вытаращенными глазами и ножом гоняться за тобой не буду.

– Не за что.

– Верю, – проникновенно подтвердил Динс, – честь моей семьи нисколько не пострадала. Кроме шуток, – доставая сигареты и протягивая, сказал, – верю в исключительную добропорядочность.

– Звучит как-то не слишком поощрительно, – доставая зажигалку, пожаловался Кормик.

– А я по-дружески. Но вот почему-то уверен, ты не из пройдох будешь. Нормальный парень и в другой ситуации мы бы чинно общались. А я бы не испугался сестру наедине с тобой оставить. Не обидишь, а?

– Я сам не знаю. Вроде тот же, а на самом деле меняюсь. Год назад, – он хмыкнул, – я заплакал при виде огнестрельного ранения. А потом я работал санитаром и насмотрелся по самое горло. Кровь, раны, жуткие травмы и ожоги. А дальше начал сам отстреливать людей.

– И как?

Убивать Динасу еще не приходилось. Овцы со свиньями не в счет. Очень не хотелось струсить в бою.

– Солдату положено думать о простых вещах, – помолчав, сказал Кормик. – Образование иногда плохо. Развивает мышление и излишнюю фантазию. На войне надо жить сегодняшним днем. Поспать, пожрать, выпить и выполнить приказ. Обо всем остальном дома подумаем… если вернемся.

– И все-таки?

– Отстреливать – это я немного не так брякнул. Я первого СПСовца убил ножом. Неудачно, никто нам не объяснял куда бить, а шуметь было нельзя. Кровь в лицо и я вырвал. Теплая. Противная. Чуть все внутренности наружу не отдал.

Динас машинально кивнул. Случается. Городской человек, свинью резать не умеет.

– А потом привык. Это работа и ничего больше. А они не люди. Враги. Или ты его, или он тебя. Вот сдастся – превращается снова в человека. А пока у него в руках винтовка – он опасный зверь. И никак иначе. Страх – это нормально. Даже полезно. Не будешь зря рисоваться и бегать под пулями. Просто переступаешь и идешь дальше. А вообще, – сказал уверенно, давя окурок о специально для этой цели предназначенную консервную банку (сорить не положено), – я натурально очень симпатичный и приятный молодой человек. Все так отзываются. И мои сестры, у меня две, дадут самые лучшие рекомендации.

– В артиллерию за знание математики угодил?

– Точно! Я когда добрался до гор, первое что спросили, сколько классов закончил. Таскать плиту бомбомета или подносить снаряды можно и просто крепкому человеку. На повозке и вовсе возраст не важен. А для правильной стрельбы ты должен четко знать, какие расчеты должен сделать, чтобы бомба полетела именно туда, куда нужно. Поэтому и брали в школу ребят с 8-ю классами образования. Иначе многого не сообразишь! Три месяца вбивали в башку практические знания, давая стрелять из 76-линейных полевых пушек и горных гаубиц, но специализировались мы на 80-линейных бомбометах. Имеешь дело со сдавшим по первому разряду! Я вычисления в уме делаю безошибочно. У нас так звания присваивали – по успеваемости. Рядовой, младший капрал и капрал. И со стрелковым оружием учили, и с пулеметами. Минимум, но не растеряемся. Да я и так умел.

Сказано было небрежено, но Динас не засомневался. Стрелять его собеседник сможет. Медали просто так не раздают.

– Послушай, – спросил тот удивленно, – какого Мрака я тебе это выкладываю? Наверное интересуешься новостями о Дине, а не моими стрельбами.

– Было бы чего неприятное, наверняка сообщил бы сразу. И в письме подробности. В принципе я знаю. Барак вроде нашего и там половина радистки, половина телефонистки. С остальным контингентом общаются редко. У них тоже учеба. Правда моя сеструха в сержанты выскочила и возле начальства сидит шифровальщицей. Вряд ли чего нового расскажешь. Замуж не выскочила?

Кормик пожал плечами.

– Вот видишь – не в курсе. Шучу! А ты меня заинтересовал. Со всех сторон.

Бровь у Кормика поднялась еще выше.

– Не понял? Ха! – сказал Динас снисходительно. – Думать надо. Не только при помощи буссоли. Мы вернулись сегодня раньше – раз. Все роты в лагере, – два. Вас прислали в подкрепление – три. Вчера прибыли саперы – четыре. В штабе суетятся, – он кивнул на освещенные окна – пять. Вывод?

– Вторая бригада сбирается уходить с базы?

– Правильно! Если не завтра, так послезавтра мы идем в наступление.

– Тогда мне надо бежать к себе.

– Лейтенанту Голинову доложился?

– Конечно.

– Вот и не дергайся. Если он выйдет, сразу увидим. Дивизион без него не выступит. А отбой не скоро. Ужин был? Вот и хорошо, – согласился на кивок, – а мне принесут в котелке. Кормят кстати, очень прилично. Мясо регулярно.

– Нас тоже.

– Ну хоть здесь не прогадали, – сказал Динас подмигивая. – Честно, я ждал чего-то другого. Не «Кепи снять! Сесть! Встать! Сесть! Встать!..» Все-таки Народная Армия.

– Дрессировка. Ты можешь бояться или мечтать оказаться дома, но после подобной обработки станешь стоять и стрелять, не взирая ни на что. Действовать на рефлексах в критической ситуации. Нас, – он запнулся, проглотив имя, – учил повторять любые действия до выработки автоматизма. Даже на ящике с песком разыгрывал последовательность движений. Потом один раненый, не соображая, четко пришел куда надо. А другой не мог вспомнить, что он совершил. Вся подготовка на это направлена. Не думая держаться до конца. Они точно знают, чего добиваются.

– Значит на инстинктах? – переспросил Динас. – Ну что ж. Скоро выясним, каких вояк из нас сделал первый лейтенант Сиднев.