Капитан Ройг посмотрел вслед своим подчиненным, с заметным усилием поднялся в седло и утвердился в нем всей грузной фигурой. Несчастная коняшка под ним аж присела под тяжестью вскарабкавшегося на спину грузного всадника.
– Мадам, – пытаясь сохранять доброжелательное лицо, сказал сверху, – я все же настоятельно советую как можно скорее уехать отсюда.
– Видимо, – с откровенной насмешкой «догадалась» Фиона, – наши доблестные горожане вкупе с войсками не собираются меня защищать от кровожадных врагов.
– Напрасно так относитесь к моим словам. Я вам добра желаю.
– Я так и поняла.
Она демонстративно перевела взгляд на подчиненных капитана, выгоняющих последнюю пару лошадей в ворота. Только недостаток времени не позволил им утащить все остальное добро. Доблестные стрелки чрезвычайно спешили. И не стоит их в этом обвинять. Пол часа назад все достаточно ясно слышали перестрелку на холмах.
– Мама, – трогая ее за руку, спросил Артур, – нас грабят?
– Ну, что ты сынок, – сказал Фиона, погладив ребенка по голове. – Это реквизиция.
– А в чем разница? – после явного затруднения переспросил тот.
– Реквизиция – это когда армия обещает отдать когда-нибудь потом деньги за отнятое. Обычно приходится ждать лет десять, а иногда и вовсе не возвращают…
Капитан откровенно перекосился и ударил своего несчастного конька каблуками по бокам, подгоняя прочь отсюда. Выслушивать дальнейшие гадости он не собирался, честно исполнив свой долг. Пусть скажут спасибо, что не сожгли все остальное дотла. Ведь непременно мятежники воспользуются.
– И отдадут не по правильной стоимости, как за породистого производителя, а будто за обычного пахотного коня, – глядя вслед рысящим от родных конюшен лошадям, пояснила с вздохом.
Кто бы мог подумать, что такое может случиться именно с ней. Поссорившись с отцом, она всерьез занялась выяснением подробностей насчет наследства. Пора было привести в порядок свои дела, раз категорически решила жить в дальнейшем собственным умом.
С акциями и пароходами все было ясно с самого начала. Другое дело сдающиеся в наем квартиры доходного дома или племенной конный заводик.
Восемь принадлежащих ей зданий делились точно пополам. Четыре находились в районе центра. Красивые, достаточно новые трех и четырехэтажные постройки. На первом этаже непременные магазины, приносящие недурственный доход в качестве арендаторов помещений.
Выше живут в стандартно спланированных 3–5 комнатных квартирах люди среднего достатка. В основном городские чиновники, офицеры, работники управляющего звена банков, заводов или имеющие свою, не слишком большое дело. Приобрести собственный дом они не могли или не хотели, а расположенное в центральных районах жилье позволяло ходить на работу пешком, не держа собственный выезд.
Там уже имелись водопровод, электрическое освещение и сливные унитазы. На лестничных площадках зеркала, дорожки, фикусы. Внизу на входе присутствует вахтер и дворник на жалованье. Чистота и порядок. Зато и стоило это великолепие от 500 до 1000 «корон» в год в зависимости от размера занимаемой площади.
Четыре других дома были отстроены не так давно по единому проекту на окраине и предназначались для одиноких и семейных положительно себя зарекомендовавших рабочих. Так, во всяком случае, было написано в документах. Она даже специально выбрала время и съездила проверить, порасспросив людей не только в самом доме, но и в окрестностях.
Очень не хотелось обнаружить по адресу ночлежки, где спит вповалку за пару «корон» всевозможное отребье и проститутки водят к себе клиентов пачками. Рано или поздно ее отношение к данным домам всплывет и непоправимо испортит положительную репутацию. Лучше уж заранее знать с чем имеешь дело и если необходимо избавиться.
К ее удивлению выяснилось, что бумаги соответствовали истине. Конечно, здесь ватерклозеты имелись на черной лестнице общие и газовое освещение. В остальном вполне прилично и с виду, и по сути. Немыслимо дешевое жилье 2,5 в месяц за одну комнату компенсировалось его количеством. 1154 одно и 183 две и трехкомнатные квартиры.
А, кроме того, за положительным обликом жильцов действительно усилено следили. Дворник был не только уборщиком окружающей территории и двора, он еще обязан договором следить за порядком в доме. Две-три жалобы на плохое поведение ли пьяную выходку и съемщик вылетал пробкой, не имея шансов сюда вернуться. Публика проживающая в сем месте была кровно заинтересована в спокойной жизни и отсутствии буянов. Ведь многие снимали жилье годами и найти столь удобное и дешевое место достаточно сложно.
Управляла всем этим хозяйством специальная юридическая компания. Фионе первоначально крайне не понравился ее глава. Господин Землянко имел вид отпетого жулика. Такие честные глаза и воспитанная речь не часто встречаются и больше подходят аферистом.
Фиона достаточно часто встречалась в последнее время по роду деятельности со всевозможными плутами и мошенниками при приобретении любых товаров, от обычной бутылки вина в магазине, до механика в автомастерской, плодящихся в последнее время безконтрольно. Толком они ничего не умеют, зато много обещают и стремятся вытянуть с тебя денег побольше за пустяковые вещи.
Она даже натравила на него аудиторскую фирму. Кое-какие недочеты те обнаружили, но сущую мелочь. Больше для отчета. Надо ж показать деятельность. Клиент обязан быть уверенным – не зря потратился. Или адвокат замечательно прятал свои грязные делишки. Не смотря на его грустный взгляд с заметной укоризной, извиняться не стала. Чужие деньги имеют обыкновение легко прилипать к рукам. Люди должны знать, что их в любой момент могут проверить и не расслабляться.
Пока квартплата стабильно поступала, текущий ремонт производился, серьезных жалоб от жильцов не имелось. А если сей юридический господин умудрился каким-то новым и оригинальным способом обогащаться за ее счет, ничего не поделаешь. По бумагам все чисто. Актив, пассив, баланс. Поэтому она выкинула из головы свои доходные дома и еще несколько месяцев трудилась на ниве «Медицинской помощи». Работы выше крыши и она никогда не кончается. И проблемы тоже.
До конезавода руки дошли только сейчас. Надо ведь было ехать аж под самый Синенд с целью посмотреть на гордо шествующих кобыл. Выслушивать косноязычные объяснения конюхов по поводу заворота кишок или иных коликов у перспективного жеребца ни малейшего желания не имелось. Тут надо быть ветеринаром, чтобы что-то понимать и проверить реально околел тот самый производитель от Армфельта породы Тарья, ей не удастся при всем желании. И коня того давно нет, и выяснить, не перепродали ли его задорого, посмеиваясь над глупой хозяйкой, не удастся.
С другой стороны полторы сотни лошадей и пастбища, способные по бумагам прокормить целую дивизию. Лучше всего просто продать любому желающему. Да вот беда, никто подходящую цену не давал. Как-то не до скачек нынче жителям Патры. У них другие интересы. Единственный покупатель предложил такую цену, что она приняла за насмешку и резко отказалась. А зря. Хоть что-нибудь бы сохранила. Жадность заела. В результате и осталась ни с чем. Только время потеряла. С проверкой нагрянула, ага. Крайне удачное время выбрала – дура.
– Больше всего война забирает даже не людей, а лошадей, – принялась она объяснять сыну, шагая по когда-то безупречно чистому, усыпанному песком двору, окруженному с трех сторон хозяйственными постройками. После появления военных в любом месте на земле обнаружить кучи мусор и непонятные обрывки тряпок с грязью, в порядке вещей.
В двух строениях находились солидные, просторные замечательно обустроенные конюшни. Еще вчера там стойлах находились три десятка кобыл с жеребцами. Сейчас остался всего одна одинокая лошадка. Она себе на удачу повредила ногу и не могла на нее нормально наступить, нуждаясь в лечении. Поэтому и не забрали героические защитники.
– Они ведь не только в коннице необходимы. А пушки возить, а снаряды, а продовольствие. Да мало ли! Раненых, к примеру или инструмент всякий. Да и овес тоже ногами не ходит, а кормить лошадей важно. В каждом подразделении всегда присутствуют кони и иногда их требуется больше чем людей.
– В повозке по нескольку запрягать?
– Правильно, – согласилась Фиона, довольная.
Арти умеет пользоваться головой и сейчас внимательно слушает. Вот выводы у него бывают совершенно неожиданные. А отвлечь не мешает. Уж очень он расстроился. Не потому что свое добро увозят, он пока не слишком понимает это. Ему та гнедая кобылка понравилась. А ездить на ней уже не придется. А, ерунда. Пони она ему купить вполне способна. Конечно не в ближайшее время. Через годик-другой. Посмотрим.
– А почему не на машинах возить?
– Мало их пока, да и не везде пройдут. Им дороги требуется. А лошадь может и по горам, и по болоту, и в лесу ходить.
– А пахать на машине можно? – после минутного раздумья спросил Артур.
– Те монстры, что строили на паровом двигателе, никуда не годятся, – сообщил младший Зайков. Он стоял, прислонившись к столбу у ступенек конторы и лениво жевал торчащую из белозубого рта соломинку. – Но если кто придумает на бензиновом может и удастся.
– На небольших расстояниях все равно выгоднее использовать лошадей, – ответила Фиона. Интерес парня к механизмам ее не удивил. Вчера он бродил вокруг ее мотоцикла не хуже кота, обнаружившего сметану. – Не нужна слишком большая мощность. И потом не слышала я об удачных самодвижущихся механизмах для вспашки поля.
– Зачем двигатель на плуге или на жатке? – удивился тот. – Цеплять сзади к чему-нибудь вроде этого, – он показал на мотоцикл. – И заменять. Сзади крюк специальный.
– Не потянет глубокую вспашку, – усомнилась Фиона, – требуется двигатель и рама мощнее, а то перевернется запросто, зацепившись за корень.
– О чем вы говорите? – застонал старший Зайков, хватаясь за голову.
– Как можно в эту минуту беседовать о каких-то механизмах!
Он с самого появления солдат сидел на ступеньках неподвижно и качался на манер фадзийского дервиша. Протестовать даже не пытался, уж если Фиону чуть ли не открытым текстом посылали в известном направлении, он мог заработать исключительно прикладом в физиономию. Не та у него фамилия и происхождение.
А что всю жизнь отдал выращиванию лошадей и на ипподромах его резвых породистых питомцев, неоднократно бравших призы, да и его самого неплохо знают, кого это волнует, когда идет война. Уж точно не очередных людей в форме, заинтересованных отнять его любимцев и заставить их ходить в упряжке. Это его выводило из себя больше всего. Как услышал о цели заявившихся сюда, так и сидел с видом человека, у которого страшно разболелись зубы.
До сих пор их не трогали ни те, ни другие. Зайков лишь управляющий, а все вокруг принадлежит полковнику Хейсу. Работники в основном патраны и Фиона бы нисколько не удивилась, обнаружив, что они помогали местным мятежникам. Это напрашивалось. Недаром все трое конюхов испарились мгновенно при появлении людей в форме СПС. Наверняка сидят в леске и внимательно наблюдают за фермой.
Она давно научилась закрывать глаза на подобные вещи, пока они не мешают делу. А может конюхи и не причем, да вот встречаться с вооруженными людьми опасаются. Нехорошие вещи стали твориться в округе и буквально к ее приезду, как по заказу. Главное никому раньше не могло взбрести во взбаламученные мозги поджечь ферму или еще как выразить недовольство. В здешних местах до самого последнего времени было тихо и спокойно. Поэтому ее появление здесь с проверкой вызвало нездоровое оживление.
Старший Зайков нарочито ее пытался игнорировать и вечно находил возможность испариться при первых признаках ее появления. Уж очень его раздражало присутствие неожиданно свалившейся неизвестно откуда дамочки. Пусть она владелица, но давать ему указания – это сверхнаглость. Прекрасно десятки лет обходился без чужих неумных советов.
Как оказалось ни предыдущий владелец, ни ее муж, ни разу не соизволили появиться и поинтересоваться происходящим на конезаводе. Прибыль приносит – все прочее их не волновало. Зайков, как оказалось, вообще был без понятия о смерти ее мужа и кто он собственно такой. Он честно регулярно отсылал отчеты в Натмук и куда они девались не интересовался.
– Это ведь дело всей жизни! – воскликнул управляющий в голос.
Фиона посмотрела на младшего Зайкова. Тот пожал плечами без особого сочувствия на лице. Явно не испытывал подобных страданий. Для него все это была обычная повседневная работа, а не призвание.
Артур присел рядом со стариком и погладил его по плечу.
– Это ж мои лошади, – сказал тот плачущим голосом.
«Мои», отметила Фиона, не меняясь в лице. Прорвало человека, так пусть выскажется. Чего уж теперь.
– Это тебе не баран в котелок на мясо. Каждый личность и требуется знать как с ними обращаться… Я их нянчил с рождения… Они не ходили даже под седлом, не то что проверить на себе плетку. Я искал лучших жеребцов по всей Патре. Я выписывал их из Шиола, Тукана и Империи. Я практически вывел новую породу и все во Мрак. А почему? Какому-то дурню в погонах понадобился тяжеловоз для его чемоданов! Загубить многолетний упорный труд из сиюминутной глупой нужды. Десять лет! Все в яму и грязь. Я даже не смогу начать сначала. Она что ли даст денег?
Младший Зайков криво улыбнулся. Папаша явно не думал, кто его слушает. Он находился в полной прострации. Ему было все равно кому жаловаться, даже ребенку.
– Ей прибыль подавай, – с тоской продолжалась речь. – А ее много лет теперь не будет.
Ну, да, подумала Фиона без особой жалости. Можно подумать мне не жаль лошадей и я во всем виновата. И теперь обязана для его удовольствия всю жизнь присылать деньги. Мысленно она прикинула в очередной раз свою идею, внимательно ее рассматривая с разных сторон.
– Пойдем, – сказала младшему, – обед сготовим.
– Так Лана ж варит, – не дошло до того.
– Поговорим.
Как же его… А! Юхан.
Она уже приняла решение. Легко пришло – не жалко и потерять. Старик из неломающихся. Так и будет с пустого места продолжать. Непременно примется рвать жилы, восстанавливая потерянное. Одна кобыла сохранилась, уже что-то. И уж точно прибыли ей не видать отсюда много лет, если захочет сохранить конезавод.
Пусть забирает себе землю со строениями. Бесплатно. Легко пришло – не жалко и потерять. Зато выговорить себе жеребят от новой породы. Не половину, так треть. Удастся мужику своего добиться – отлично. Нет, так все равно не было.
А на будущее урок. Такими делами она заниматься не станет. Одно дело кататься, другое выращивать. Муторно и опасно. Пусть над этим трудятся специалисты. Она ж самолично не собирает мотоцикл, даже если его использует? Потребуется – купит.
Есть идея получше. Каучуковые плантации на Каренских островах. Без резины шин для автомобилей не бывает, а их все больше. Правильно сообразили, зависимость от Миксата опасна. С чаем в свое время выгорело. Теперь и гевею выращивать взялись. Не покупать, пойди проконтролируй. Войти в долю, приобретя акции таких компаний, занимающихся посадками. Только все предварительно проверить. Лишних миллионов на выброс у нее нет.
* * *
– Какая вкуснятина, – с восхищением сказала Фиона, откусывая еще кусок от пирога.
– Скажешь тоже, – добродушно отмахнулась еще не старая полная женщина, – будто у вас в городе нельзя такое купить.
Лана была сестра старшего Зайкова. Был ли у нее когда муж Фионе не сообщили, а сама она не догадалась раньше выяснить. Сейчас женщина точно одинока. Вот и использовала все силы на кухонном фронте.
Кто думает легко готовить каждый день на десяток человек, включая нанятых работников, крупно ошибается. Вода, дрова, чистка кастрюль и мытье тарелок добавляют ощутимый дополнительный груз. И при этом на столе всегда свежевыстиранная скатерть.
Собственно это не только здесь. Обычая примета патранского сельского дома. За голым столом не едят. У самых нищих людей всегда постелют на выскобленный до белизны стол красивую вещь. Не прикрыть грязь. Совсем другое. Это гордость, показать не хуже других. Обычай неизвестно когда родившийся, но прочно вошедший в быт. Естественно и в городе не забыли, хотя многие не понимают, откуда взялась традиция. Можно отделять себя от крестьян, но нельзя убежать от наследия предков.
– У нас, – убеждено заверила Фиона, – нет. Я точно знаю. Возвращаюсь домой поздно, не до готовки. Вот и приходится заказывать в приличном трактире обеды с ужинами. Три блюда «корона» с доставкой на дом. Сытно, разнообразно, но не то. У тебя лучше.
– Такие деньжищи! – изумилась Лана. – Странные вы люди, городские. Для себя готовят правильно. Пирог должен быть из кислого дрожжевого теста, испеченный в топке печи, после того как все дрова полностью прогорят и печь раскалится докрасна. Не на плите ж! А в ваших трактирах небойсь хозяева еще быстрее и больше требуют. Без любви к работе. За жалованье. Где уж чему приличному выйти. Сами не могете, так кухарку наймите. Нежто нельзя найти человека?
– Нашла. Одна не понравилась, другая плохо готовила, третья приворовывала. Проще уж заказ сделать.
– То-то я смотрю худые вы с дитем…
С этим мотивом Фиона уже прекрасно познакомилась еще вчера. Порции из трактира хватало на двоих, но у Ланы и трое бы наелись с ее обычной тарелки. Уж очень огромные размеры. Это было видимо вбито с детства и не удивительно. Труд на конюшнях в достаточной степени тяжел физически, а люди должны быть довольными. Голодный работник плохой трудяга. В результате вырабатывается вечный рефлекс. Надо непременно накормить каждого попавшегося под руку, а уж гостя перекормить. Это тоже вполне традиционно.
– Это что ж получается, – в глубоком раздумье, сказала женщина, – на двоих с дитем три раза́ в день 180 «корон» в месяц набегает… Да моя дочка в этом вашем проклятущем Натмуке на текстильной фабрике только не получает!
Она с откровенной оторопью покачала головой.
– И то пла́тют больше, чем в Синенде. Здесь вообще сплошь сквалыги!
– Лана, – пораженная неожиданной мыслью, вкрадчиво сказала Фиона, – а иди ко мне кухарить. К дочери, – про ее наличие она только что услышала впервые, однако хороший аргумент, – ближе и поможешь если что. Родной человек рядом. И мне хорошо. Я ж вижу, готовить умеешь и любишь. А деньги эти, тебе платить стану.
– А продукты?
– За мой счет, естественно. Но ты учти, не всегда два человека, придется и для гостей расстараться. Комната у тебя своя будет.
– А мои-то как?
– Не маленькие небойсь. И жены у них имеется, – продолжала уговаривать всерьез Фиона… Есть кому сготовить.
– Боюся я, – скорбно сказала Лана. – Смешно, наверное, но дальше Дафила сроду не выбиралась. Всю жизнь здесь.
– А вот дочка твоя не захотела оставаться, – коварно напомнила, – да и Юхан, как мне кажется сбежать не прочь.
– Испортилась молодежь, – скорбно признала Лана, – совсем приличного поведения не помнят, на традиции плевать хотят и старшему норовят не подчиниться. Умные – да, – сказано было с откровенной обидой. – Выучились в школе. Кому надобно знать, кто там вокруг чего вращается в небе, если на жизню нашу не влияить никак. Город плохое место. Соблазнов много. Даже одежду напяливають обтягивающую жопу.
Смотрела она при этом монологе куда-то в пол, но Фиона без труда поняла, что это увесистый кирпич в ее сторону. Прямо сейчас на ней было легкое простое платье, однако вчера, безусловно, поразила все мужское население, заявившись в брюках и кожаной куртке с многочисленными заклепками и молниям.
А ездить в юбке на мотоцикле или хотя бы на лошади верхом они пробовали? В брюках гораздо удобнее и приличнее. И практичнее. А без куртки холодно и не она моду для оседлавших железных коней придумала.
Не надо ей голову морочить. Сама неоднократно видела женщин в комбинезонах на полях. Времена изменились. Это многие в глубинке еще не видели изменения купального костюма. В ее не столь уж отдаленном (про возраст при посторонних лучше не упоминать) детстве женщины заходили в воду в специально отведенных местах и практически одетые. Голые руки и ноги на улице – это ж скандал жуткий. А сейчас еще и компания мужчин не пугает.
И потом, она что не взрослая женщина? Будто только мужчины оценивают хорошеньких. Одна секунда – и она успевает изучить его лицо, фигуру и внешний вид. Надо смотреть – вот и всё. Когда мужчина идет, брюки облегают его так же, как женщину – юбка. Прекрасно видно кто как сложен и наличие физических данных.
Но спорить и что-то объяснять в данный момент прошлому поколению с соответствующим воспитанием бесполезно. Надо просто поступать как нравится, чем она успехом и занимается не первый год. Идти на работу, носить брюки в обтяжку (раз уж имеется что показать), иметь собственное мнение. И соблазнять других ехать в гнездо разврата – город Натмук.
Это ж высший пилотаж уговорить Лану. Будет чем гордиться. Помощь в хозяйстве вещь совсем нелишняя. Запустила она вконец домашние дела с «Экстренной медицинской помощью». А там, пусть бурчит. Критика временами полезна, чтобы не забывать на каком свете живешь.
Она сделала вид, что не видит выпада и принялась расписывать, как хорошо Лане будет и как плохо станет Артуру. Ведь хоть и самостоятельный ребенок, а присмотреть не мешает. Причем своим людям, прекрасно знакомым. А уж вовремя накормить!
Тут она сделала беспроигрышный ход, принявшись обвинять не о чем не подозревающего сына в отсутствии аппетита. Уж на это он на ее памяти не жаловался, набегавшись с приятелями во дворе и кушал вполне прилично. На что не пойдешь ради выгоды.
Примчавшегося Юхана она восприняла в качестве досадной помехи и совсем было собралась выставить его с пустяшным поручением, но он не стал дожидаться и, задыхаясь от бега, выпалил:
– Там приехали из Народной Армии.
– Ну так покажи им пустые конюшни, – с ощутимым сарказмом предложила Фиона. – Пусть забирают воздух. А будут возмущаться покажи сено с овсом. Все одно уже некому скармливать.
– Они, – помявшись, объяснил парень, – спрашивают тебя, мадам.
Он все никак не мог разобраться, как к ней обращаться. Дамочка вела себя и общалась по простому, без вошедшего в пословицы синендского высокомерия. Приехала вообще не на собственном выезде, а на мотоцикле, без слуг. Но все-таки по всем законам хозяйка, даже если и пообещала подарить все строения семье. Тоже дикое поведение. Раздавать добро. Хорошо для них, однако крайне странно. Может у ней с головой не все в порядке, а может какая-то подляна очередная. Образованные они любят красиво стелить, да спать затем жестко на гвоздях.
– Кого конкретно? – насторожилась Фиона. – Хозяйку конезавода?
– Нет. Госпожу Хейс.
– Чего удумали? – удивилась Лана. – Я Торопову покажу, как своих обижать. Ишь, герой высказался.
Фиона с удовлетворением отметила, что в предположениях ничуть не ошиблась. Здешняя публика с восставшими имеют прочные связи. Почти наверняка сплошь бывшие соседи и друзья. А кто сейчас из партанов Лиге не помогает или в ней знакомых не имеет? Нет таких. Бери любого и сажай.
Правильно сделала, что подняла крик на капитана. Без прямых доказательств подрывной деятельности нечего людей хватать. Причем ее работников. Достаточно и старшего сына Зайкова, прочно отдыхающего в тюрьме уже восьмой месяц.
Воевать – воюй, а мирных не трожь! Завели себе моду обычных людей давить, потом тем же штыком обратно получат. Не доводи народ до озверения и всем будет лучше. Не понимают. Слишком привыкли к определенному порядку. Жизнь изменилась и не вчера, даже не в прошлом году. Поколение назад стала ломаться, а синендцы все прошедшим дышат и за свои привилегии держаться пытаются.
– Это Армия, – сказал Юхан с придыханием и определено с большой «А».
Она решительно поднялась и двинулась к выходу. Неприятности надо встречать лицом к лицу. Спрятаться все равно не удастся.
Во дворе опять было полно военных. На этот раз для разнообразия без погон. Все остальное присутствовало в полном объеме. Крики, ругань по поводу и без. Грязные сапоги, воняющие смазкой ружья. Справляющие нужду по всему периметру забора кони.
Посреди всего этого бардака стояла двуколка со станковым пулеметом сзади. Двое возле нее в голос выясняли куда тащить сей предмет, на чердак или так сойдет. Мимо нее протиснулись двое с катушкой провода в дом. На удивление вежливо извинились за беспокойство, причем не на диалекте, а на правильном литературном языке.
Вообще людей было на удивление много и все суетись по каким-то таинственным делам. Во всяком случае мешок с овсом они точно приволокли из амбара и собирались скормить своим лошадкам без вежливого вопроса можно ли воспользоваться чужим добром. На крыше возились еще двое, приколачивая проволоку. Похоже антенну устанавливают.
Ничего удивительного в происходящем не было. К стоявшему на железной дороге неподалеку городку Дафни мимо конезавода шла очень приличная дорога. Отсюда сорок пять лиг и Синенд. А прямо на северо-запад лежала гряда холмов, заросших лесом, куда в большом количестве ушли местные патраны и выковырять их из чащобы будет сложно.
Не требовалось военного образования или глубоких стратегических знаний, чтобы понять – Народная Армия пришла на соединение со своими соратниками. Все шиольские и синендские отряды, угодившие между холмами и наступающими частями в ближайшее время будут раздавленные как орех железными щипцами.
Странно было другое. На ступеньках все в той же горестной позе восседал старший Зайков, только теперь он свои горестные жалобы обращал к стоящему перед ним крепкому человеку в форме и с заправленным за ремень пустым рукавом. Нет, что в удобном месте могут разместить штаб Фиона догадывалась. Но вот подобные совпадения ей категорически не по душе. И ведь не случайно заявился.
– Ага, – заявил он обрадовано, обнаружив Фиону и перестав обращать внимание на вконец расстроенного зрелищем происходящего издевательства над имуществом и попранием чистоты хозяйства управляющего, – я всегда подозревал, что ты меня преследуешь. Куда не отправлюсь, обязательно наткнусь на гневный взгляд. Подозрительно, знаешь ли.
– Тебе еще никто не бил наглую рожу за так называемый юмор?
– С тупыми и подчиненными я стараюсь не шутить. А бить меня не за что. Вот честное слово, – он картинно приложил руку к сердцу и посмотрел в небо, – Единый свидетель. Я ж нынче большой начальник и, кроме того, за неимением кулака, – он дернул левой рукой, – обычно таких придурков, не понимающих соль анекдота убиваю из пистолета. Объяснять дольше и сложнее. Но право же, – просительным голосом, – неужели до сих пор держишь на меня камень в кармане? Ведь ей же ей, не корысти ради, а на пользу нашему общему знакомому.
– Ты паршивая скотина Лайс Рудов, – без особой злости сказала Фиона.
– Мужики все такие.
– И я уверена, оказался здесь не просто так.
– Воистину ты видишь меня насквозь, – согласился он. – Но здесь моей вины нет. Приказ. Причем честно сказать мне лично он представляется несвоевременным. День раньше, день позже. Какая к Мраку разница. Нет, приспичило ему.
– Стен здесь?
– Сейчас обязательно появится. Он забрал твоего сына вон в тот сарай.
– Что он сделал? – с угрозой переспросила Фиона.
– Развлекает ребенка. Знакомится.
Тон был приторно-сладкий, а в глазах опять насмешка.
Когда-нибудь это должно случиться, подумала она. Пусть так. Может и к лучшему не прятаться. Не отвечать на удивленные вопросы Артура. Рано или поздно он их обязательно задаст. Я ведь не собираюсь искать другого мужчину? Будем встречаться открыто. Только как это возможно?
– Что у тебя с рукой случилось?
– Война, – без улыбки ответил Лайс. – Хорошо хоть вовремя подсуетился, пробравшись в командиры, и милостыню на ступеньках Храма просить не придется. Если что, пристроишь по знакомству на хлебную должность?
Появление Стена в сопровождении сына, спокойно и дружески беседующих, она в первую секунду пропустила, подыскивая ответ по язвительнее. Заметила лишь когда Шаманов что-то сказал Артуру и решительно двинулся к ней. Своевременно испарившийся Рудов не заинтересовал.
– Надеюсь ты не подарил ему пистолет? – не давая открыть рот, требовательно поинтересовалась Фиона. Ей крайне не понравилась сыновья рука, спрятанная за спину.
– Еще рано, – ответил Стен невозмутимо. – В двенадцать охотничью однозарядку уже можно. Естественно под присмотром и после обучения. А нож парню необходим. Мужчина отличается от самца наличием ножа на кармане и умением им пользоваться. Вскрыть банку, разрезать пакет или отхватить кусок хлеба с колбасой надо уметь и в шесть лет.
– Мне скоро семь, – обиделся Артур.
Скоро – это еще почти шесть месяцев. Пол года туда, пол года сюда, сущая ерунда. Объяснять это матери он благоразумно не пытался.
– А меня спросить не надо было?
– Есть вещи, которые передаются исключительно от мужчины. Нельзя держать все время под присмотром ребенка.
– Ты еще посоветуй отправлять в лес с одним ножом и проверять на выживание, как в старые времена.
– Не самый глупый обычай. И в детских организациях Лиги мы его возрождаем. Это ж проверка на прочность и умение себя вести в необычных условиях. Очень даже полезно. Умение пользоваться разнообразными инструментами, включая ножи дает ощущение более взрослого и полезно. Просто так уже не резанет по руке и к дисциплине приучает.
– Ну знаешь, – задохнулась Фиона от негодования, – позволь мне самой решать как и где воспитывать ребенка. Не ты ж ему будешь руку перевязывать.
– Я постараюсь объяснить правильный хват. Стоп! Сделай одолжение, помолчи минуту. Дай сказать.
– Да пожалуйста!
– Не сбивай с мысли.
– Только по делу!
– Э…, – протянул он, собираясь с духом, – обычно у меня нет проблемы что-нибудь высказать. В общем я категорически не согласен бесконечно ждать неизвестно чего. Я тебя люблю и прошу выйти за меня замуж.
Фиона беспомощно посмотрела на Артура.
– Да я не против, мама, – заверил тот, – это ж как мне ребята завидовать будут, – в глазах было предвкушение. – У кого еще Шаман в близких родственниках есть.
У нее за спиной охнула Лана. Она пришла прикрыть ее своей мощной грудью и до сих пор в некоторой растерянности слушала. Еще неизвестно кто над кем издевался. Уж очень свободно хозяйка себя вела в общении с чужаками.
Опознать Стена можно было без особых сложностей. Его портреты висели на всех заборах с заманчивой суммой за поимку. Надо сказать достаточно хорошо передающие внешний вид. Не как обычно, когда под объявлением «разыскивается» некая плохо различимая абстрактная харя, очень мало напоминающая реального грабителя.
Шаманов достаточно часто попадал в кадр на митингах фотографам и не считал раньше для себя зазорным регулярно давать интервью. Просто редко кто способен без веской причины соотнести примелькавшееся лицо известного человека с плаката, с наклеенного на забор плаката и его самого на улице. Как-то обычно представляется он где-то там, далеко и на предположение, что прямо вот – рядом, просто рассмеются.
– Как-то неромантично прозвучало, – пробормотала Фиона.
Стен рухнул на колени и отчетливо произнес:
– До самой смерти в радости и горе зову тебя совместно жить и будущее обещаю не скучное.
Краем глаза он видел как множество народу с громадным удовольствием побросало всякую полезную деятельность и жадно уставилось на происходящее. Не часто зрелищем ползающих на коленях больших начальников радуют постороннюю публику. Плевать. Пусть смотрят. Ему скрывать нечего и, кроме того, что плохого в объяснении с женщиной? Ничего. Пусть пример берут.
Безусловно в древности было легче. Дал по лбу, перекинул через плечо и если умудрился оставить позади разъяренных родственников, добежав до родного Клана, никаких возражений уже не ожидается. Зато если сегодня женщина милостиво соглашается, яда в каше можно не опасаться. Проще развестись.
– И как ты себе это представляешь? Я не отправлюсь в горы в качестве твоей жены! У меня масса работы.
– В ближайшие дни, – легко поднявшись и притянув Фиону к себе, сказал ей очень тихо на ухо, – война закончится. У меня в кармане лежат условия прекращения огня.
Упоминание о затяжке сроков и оттягивании встречи с Бакли он оставил при себе. Лишняя информация. Даже собственные соратники не все в курсе какого Мрака он вдруг сдернул с командного пункта. Политика дело такое. Иногда необходимо изображать одно, занимаясь совершено противоположными делами.
Прямо ведь не объявишь, я согласен на мир, но через сутки, когда выйду на запланированный рубеж. А оно того стоит. Сейчас для всех будет весомая причина отъезда. Могло ведь потерпеть все это еще немного, однако удачно совпало. Как Лайс сообщил о ее появлении, так и решил. Так или иначе, а встреча бы состоялась обязательно. Уж свою женщину я отдавать никому не собираюсь.
– Сутки, двое. Все. Мы выиграли!
– Тогда ладно, – подумав, милостиво согласилась Фиона. – Хоть завтра поженимся. Я согласна.
– Она согласна! – громко произнес Стен и демонстративно поцеловал Фиону.
Она улыбнулась и сообщила для продолжающих пялиться:
– А теперь все дружно занялись своими важными делами и перестали мешать. Сделай одолжение, не устраивай из нашей свадьбы общественное мероприятие, – попросила в полголоса.
– Как скажешь.
А зря, подумал трезво Стен. На фоне происходящей драки с синендцами брак руководителя Национальной Лиги с достаточно известной женщиной происхождением не из патранов чрезвычайно красноречив. Осветить бы его погромче, да поярче. Ничего, долго такие вещи даже специально не скроешь, а мы и не собираемся.
Никто из изгнанных не вернется обратно. Это я непременно обеспечу, но кто захочет жить с нами в одном государстве на общих основаниях будет принят радушно. Куда уж сигнал яснее давать. О Единый! Я уже и делая предложение любимой женщине не способен думать иначе как, прикидывая где и каким образом отразится на политике. Совсем сдвинулся.
– Тихо, для своих и два-три свидетеля. Нормального преподобного найдешь?
– Даже владыко имеется.
– Еще одно условие. Ты не будешь лезть в мои дела.
– Я принимаю тебя такой, какая ты есть. Сидеть дома не будешь, если сама не пожелаешь. Но должен сказать, – хмыкнув, сообщил Стен, – что все лечение я непременно возьму под жесткий государственный контроль. Сохранение системы, при которой посещение частнопрактикующего доктора невозможно для большинства населения недопустимо. Твоя «Экстренная медицинская помощь» останется, но не будет частной. Не завтра понятно, со временем. Хочешь, – подмигивая, спросил, – пост министра здравоохранения?
– Меня нельзя купить так дешево, – фыркнула она.
– Ты очень ошибаешься, представляя себе должность номинальной и представительской. Это будет отвратительное и тяжелое дело. Начинать с пустого места и создать нечто принципиально новое очень тяжело.
Это он мне объясняет, с веселым удивлением подумала Фиона. Я уже кушала именно так. С нуля и практически не представляя обстановку. И ничего. Справилась. Теперь-то достаточно хорошо представляю что именно требуется.
– Ты думаешь у меня есть четкий план дальнейшего? Кое-что на ходу приходит, частично вынуждено, а многое зависит от имеющихся сумм. Сама возьмешься – сама и отвечай. Шишки станешь набивать самостоятельно. Я прикрывать не возьмусь. Права ведь подразумевают и обязанности.
– Ты серьезно? Подумаешь, напугал, – в голосе было предвкушение. – Предложение очень любопытное. Я подумаю.