Они стояли на холме, позволяющем видеть всю речную долину, наблюдая за страшной бойней. Ни сочувствия, ни радости по этому поводу Блор не испытывал. Здесь даже не потребовалась хитрость или умение управлять отрядами. В очередной раз варвары доказали, что у них ума много меньше храбрости. Гелонцы мало того что не озаботились общим командованием и двигались несколькими отдельными ордами, они и планов заранее не строили. Назвать это воинскими подразделениями было бы в высшей степени странно.

Вели они себя беспечно, привыкнув к отсутствию организованного сопротивления, распыляя силы мелкими группами по всей округе. В принципе опять же ничего удивительного. Все рвались пограбить и обеспечить продовольствием свою компанию, не беря в расчет остальных. Хуже всех в такой ситуации приходилось задним, не имеющим коней, быков, или отягощенным большим количеством женщин, стариков и детей.

Отряды налетчиков мародерствовали, резали скот, жгли селения и убивали не успевших спрятаться в лесу жителей. Чтобы справиться с гелонским войском, абсолютно не требовались ни стратегия, ни тонкие маневры. Просто, практично и грубо вырезать подставившуюся под удар массу – вот и весь рецепт. Когда плотные ряды конницы появились из ближайшего леса и принялись методично истреблять гелонцев почти не задерживаясь, варвары растерялись.

Они никак не могли взять в толк, откуда взялись столь многочисленные враги. На много переходов пути уже не осталось серьезного противника. Откуда им было знать, что армия Блора прошла ускоренным маршем за пятнадцать дней путь, который считался нормальным за месяц. Не зря даже пехота совершала не меньше раза в месяц марши на 15 лиг при полной выкладке.

Блор не надеялся на ополчение и хотел иметь профессиональное войско, готовое к действиям в любой момент. Обходилось это дорого, и поэтому его полковники особой радости при вызове на очередные маневры не испытывали. Поэтому выдергивал не всех сразу а по очереди, причем ставил полки воевать друг против друга. Сейчас это пригодилось, как и упор на конницу.

Беспорядочные группы начали в панике отступать в обратную от атакующих сторону. Многих так и не бросивших отягощающего их добра догоняли и истребляли, но речная долина была слишком огромна и имела достаточно леса, чтобы укрыться в чаще и переждать нападение. Да и задние невольно предоставляли дополнительный срок авангарду. Если утром те чувствовали себя несправедливо обделенными, сейчас, удирая от смертоносных копий и мечей, могли считаться счастливчиками. Более резвые оказались излишне близко к врагу и погибли первыми.

Бегство длилось до тех пор, пока легкая конница, подкрепленная остатками местных жителей, заранее стремительным броском обойдя с флангов долину, не вынырнула нежданно в тылу убегающих, мгновенно растоптав и расстреляв из луков первые ряды считающих себя уже спасенными гелонцев. Боевые кличи, звериный рев дорвавшихся до мести бойцов здешних племен, сигналы труб внесли дополнительную сумятицу в сражение.

Стоило Блору перейти границу, как под его знамена сбежалась тьма народу. В основной массе обычные люди, не способные продержаться против профессионального воина и пару ударов. Зато когда требовалось догонять и резать разбегающихся, они оказались незаменимы знанием округи. Ко всему прочему, он теперь мог на законных основаниях требовать помощи и снабжения армии продовольствием. Все приятнее, чем самостоятельно искать спрятанное зерно в тайниках и чаще. Может, местные и не очень рады такому повороту, однако Блор хоть всего не забирает.

Отрезанные от спасения варвары вынужденно вступили в бой, и со стороны очень скоро уже сложно было разобрать, кто где находится. Только переместившись ближе, Блор смог выяснить подробности. Впрочем, к тому времени они уже оказались ни к чему.

Ловушка сработала, и вместо правильного кавалерийского сражения вышло массовое убийство. Противник вступал (если вступал, а не бросая все бежал) в столкновение мелкими группами и погибал под накатившимися лавой сотнями, почти не причинив ответного ущерба.

– Победа! – резко осаживая жеребца, вскричал счастливый Рей. Впервые он самостоятельно водил в атаку личную сотню. И не просто командовал – еще и своевременно оказал помощь соседнему полку. – Там тысячи убитых!

– Уже посчитал? – саркастически поинтересовался Блор и обернулся к неподвижно стоящему Карнару.

Ему был сейчас необходим «Хитрый». И торчащий по соседству Чипинг со своим опытом и знанием местности – не меньше.

Он так и не двинул пехоту вперед, продержав ее наготове в резерве. В тридцати лигах отсюда встал лагерем передовой отряд армии гелонцев. Безусловно, у них просто не было возможности прокормить всю эту массу переселенцев, находись они вместе. Именно поэтому шли несколькими раздельными дружинами. Как оказалось, очень удачно для них и плохо для него.

– Если не по реке, а напрямую, мы успеем подловить орду, идущую левой тропой рано утром?

– Хочешь двинуть прямо сейчас? – не особо удивившись, спросил Блоров личный гелонец, понимающе переглянувшись с командиром пехоты. – Есть у меня один человечек, служил раньше здесь.

– Давай, – потребовал Блор, – сюда его. Найди Франка, – приказал Рею, – пусть наводит порядок. Заодно и трупы посчитаете.

– Да, господин, – довольно подтвердил Рей: его мимоходом поставили на ступеньку ответственного за последние почести. Это не повышение, но серьезное доверие.

Да и не стал Блор всерьез его воспитывать. Уже прекрасно. С восторгами тот, конечно, поторопился и сам это уловил. Но ведь они победили, и виноватым Рей себя не чувствовал. Тем не менее, убраться подальше совсем не прочь. Командовать сотней много легче, чем принимать ответственные решения. Уж это он усвоил навечно.

– Точно! Я хочу знать правильное число, а не красивые придумки.

– Да, господин, – послушно подтвердил Рей.

Просто свалить погибших в ямы уже не удастся. Быстренько от поручения не отделаешься. Конечно, уничтожение оказалось далеко не полным. Слишком много врагов, и крайне резво те разбегались в разные стороны. При приблизительном общем превосходстве над победителями раза в три – и так огромное достижение и впечатляющая победа. Гелонцев обычно мало убить, требовалось еще повалить мертвого, настолько они упрямы.

– Я тебя где-то видел, – пробурчал Блор, изучая представленного пред светлые очи знатока дорог.

На мужика он не походил абсолютно. И даже не потому что высок, откровенно симпатичен и помимо куртки из вареной кожи с нашитыми сверху металлическими бляхами имел и очень приличный меч. В бою взят или куплен – не принципиально. Повадка выдает профессионала. А рожа откровенно горичанская.

– Под Лашенгой, – ничуть не смущаясь, ответил воин. – Я тогда был командиром латников. Пирсом кличут.

– С Кроном приходил говорить про сдачу, – кивнул Блор. – Помню тебя. Почему не повесили? Его не пощадили, а ты здоровехонек.

– Разжаловали зато и отправили сидеть в тюрьму. Честно сказать, не в самую ужасную. Голодом не морили, но под конец совсем слабый стал. Тут Град и взяли, а меня выпустили уже новые хозяева тцарства.

– И сразу пошел служить?

– Нет, – без запинки отказался Пирс. – Пока разбирались, что к чему, потихоньку утек в родные места. А может, и до сих пор не каждый в курсе, что в тюрьмах разные люди сидят, – он приятно улыбнулся. – Не одни душегубы и заговорщики.

– Еще и с собой несколько человек прихватил, – прогудел с усмешкой Карнар.

– Не в том дело, что несправедливо поступил старый государь со мной. Может, и стал бы воевать, мстить за содеянное, – по-прежнему спокойно произнес горичанин, глядя синими глазами Блору открыто в лицо, – да родичи мои из признавших твою власть. Говорят, пока новый тцарь слово держит, сиди тихо и не мешай семье жить. Лучше честный налог, чем пепелище и трупы.

– А здесь в каком качестве обретаешься?

– Позвали охотников, когда войско собираться принялось. Я и подался в пятый полк.

– Жить на земле уже не можешь: к другому привык.

– Так, господин. Я на мече вскормлен и кровью вспоен. Не умею сидеть и копаться в огороде, счастливый, что мытарь лишнего не взял.

– Десятник справный, – кивнул его полковник.

– Знаешь, зачем зван?

– Да, господин. Я как раз нужный человек. Пять лет назад стояла наша застава заметно южнее, но в ответ на набеги мы тоже не стеснялись. Летом там не пройти. Реки, речки, озера, местами сплошные болота, на которых обожают прятаться от налетчиков деревенские. Да вот морозы удачно подмогли: до самого дна промерзло. Зимой дорога окажется легкой, коли пойдем по льду. Хорошая задумка. Нас не ждут. Свалимся прямо на голову. Я это сделаю!

– Сумеешь провести – получишь сотню под начало.

– И право выбрать людей! – наглея, потребовал Пирс. Просто так от него не отделаться, и подсунуть кого попало не удастся.

– Не будет в моих полках раздела между кнехтами и разницы в положении, – резко заявил Блор.

Он посыл поймал сходу, однако подчеркнуть в очередной раз не последнее дело. Трения на почве происхождения случались неоднократно, и реагировать приходилось быстро и без сомнений. Чем жестче, тем правильней. Иное грозило взрывом, а он себе этого позволить не мог.

– Знаю я ваших, сто лет станут поминать, кто из рабов вышел или крепостных. Родную кровь приветить желание уважительное, но если в десятке больше двух родичей – ей не быть. А командиру никогда не подняться.

– Я знаю, господин, – отчетливо наклонив голову, ответил Пирс.

Не только пытаясь показать уважение: еще очень хотелось скрыть выражение лица. Сам за собой знал: не очень умеет изображать невозмутимость. Раздражать сейчас тцаря опасно и крайне невыгодно, но ведь говорит он не вполне правду. Своих родственников не отодвигает подальше, а доверяет ответственные дела. А они все мальчишки. Не доросли до должностей. Одного оставил на своем месте, отправляясь в поход, другой смотрит зверем из-за спины. Денес, пожалуй, не хуже Шибана оказался. Угодить к такому в руки очень не хотелось.

– Для меня нет разницы, кто человек, главное – чтобы вел себя правильно и не трус оказался.

– И раньше так было, – не удержался Пирс, – в отличие от фемов в Империи, мы сами создаем себе имена и творим деяния.

– Север, – с оттенком гордости подал голос Чипинг. Война с сородичами не мешала ему всем и каждому доказывать свое превосходство. – Кровь себя кажет.

– Север, юг, – нетерпеливо буркнул Блор, – она одинаково алая. И люди не отличаются. Есть храбрецы, трусы и мечтающие чтобы их оставили в покое. Другого не дано. Мы все воины и слышали. Слово сказано. Сам вызвался, добровольно и без приказа. Теперь докажи свои знания – и получишь награду. А я оценю весомость деяний. Плохих и хороших. Начали! – повысив голос, приказал. – Поднимайте полки!

В авангарде армии двигались широким охватом три сотни легких кавалеристов. Все шесть пехотных полков, включая личный и конные отряды по бокам и сзади, прикрывая от нападения и проверяя местность. Рассчитывать в дальнейшем на неожиданность не имело смысла. За час до рассвета войско, выстроенное полукольцом, стараясь не греметь железом, начало приближаться к спящему вражескому лагерю.

Благодаря внезапности они уничтожили еще один крупный отряд гелонцев, застав их в лагере практически без охраны. Звуки боевых труб, играющих атаку, подняли варваров с постелей ничего не соображающими и раздетыми. Боевое охранение отсутствовало. Тут не могло помочь и численное превосходство. Внезапность и натиск со всех сторон принесли ожидаемый успех.

Резня, начавшаяся в предрассветных сумерках, продолжалась до самого обеда. Двести шестьдесят четыре убитых кнехта и четверо сотников против семи тысяч уложенных навсегда варваров и почти пяти тысяч пленных. Трофеи взяли буквально гигантские, обеспечив чуть ли не каждому участвовавшему в бою нагруженную чужим добром телегу и парочку крепких рабов.

А вот сняться сразу, на рассвете следующего дня, как было бы правильно, уже не удалось. Очередные массовые похороны, дележ трофеев, отправка пленных под охраной в тыл, просто отдых после нескольких переходов на пределе сил. Есть приказы, которые правильнее не отдавать. Даже если люди подчинятся, очередного броска не выйдет. Они и так с удовольствием пойдут за Блором хоть на чистый лед замерзшего океана, убежденные, что он и там им обеспечит громкую победу и кучу чужого имущества.

Проблема в другом. Все эти захваченные телеги и люди нуждались в присмотре и охране. А вновь делить и так уменьшившуюся до трети начальную армию – нарываться на серьезные неприятности при встрече с противником. Да и продолжать путь без конного прикрытия – самое худшее из возможных действий.

– Если бы хотел обдирать своих людей, – изучая при свете костра Злюку, так и не извлеченного из ножен – без него обошлись, – пробурчал Блор, – я бы просто позволил продажу трофеев. Сначала награбили гелонцы, затем мы отняли. Кнехты даже не знают настоящей цены и спустят за бесценок.

– Хм, – отчетливо сказал Эрдем.

– Я прекрасно знаю, – даже не покосившись на него, заявил Блор, – что так вроде бы положено. – Хапнул и тут же толкнул вот такому вот Тадеру. Можно погудеть на все три орла, доставшиеся за парочку рабов и серебряный кубок. Аж до полной отключки из-за добавленного в вино дурмана. Совсем избавиться от этого не удастся. Всегда найдутся умники, прячущие по карманам снятые с покойников кольца, и еще более хитрые, эти вещи втихомолку скупающие. Но что я могу – сделаю.

– Они все равно пропьют, – лениво возразил Одрик.

– И правильно сделают, – поддержал Чипинг. – Для того и рискуют.

– Вот и прокутят минимум в два раза больше, – отрезал Блор. – Сколько дадут за раба здесь – и возле моря, на юге? Каждый получит свою честную долю. Есть возражения? – он обвел взглядом присутствующих.

Где-то в стороне, возле леса раздался жуткий крик. Никто не обернулся: объяснять причину не требовалось. Очередной беглец попался. Этому, похоже, вдвойне не повезло. Его не сдадут в общий полон, а станут резать на куски. Скорее всего, местным ополченцам в руки угодил. Эти оторвутся до конца. Щадить не станут. Их право. Вмешиваться Блоровы люди не будут. Зачем настраивать против себя союзников? Пусть потешат душу справедливой местью.

– И все же, – произнес Карнар, – так нельзя. Я не про перекупщиков, наживающихся на крови. С этим согласен. При наших возможностях, – он слегка усмехнулся, – конечно, выгоднее отправить рабов на продажу подальше и разделить потом.

Он прекрасно знал, что Бривел со своим торговым домом с этого получит немалый куш. Посредник без навара не останется. А где кончаются капиталы Бривела и начинаются империалы его старшего брата, один Блор в курсе. На самом деле это полковника нисколько не тревожило. В одном отношении сказанное являлось абсолютной правдой – сколько бы они на пару ни откусили от общего пирога, конечный результат выходил приемлемым.

Как обдирают купцы в подобных случаях, полковник не понаслышке знал. Достаточно послужил и видел своими глазами. Все правда – их с оценкой трофеев не обманывали, хотя несогласные с долей обнаружатся при любом раскладе. Зато он мог быть вполне доволен. Полученные земли в основном дохода почти не приносили. Слишком много приходилось вкладывать, заманивая новых поселенцев. Еще и следить приходилось за управляющими, чтобы не воровали.

Он предпочитал не морочить себе голову, а брать чужое в бою. Удачный поход мог не только помочь решить многочисленные финансовые проблемы, но и оставить неплохой задел на будущее. По самым приблизительным расчетам вчера он заработал раз в пятнадцать больше годовых поступлений с поместий.

– Ко всему еще – к концу похода претендентов на долю поубавится, – поддержал крайне практичный Чипинг.

– Но, – пропуская мимо ушей реплику, закончил мысль Карнар, – помимо прилипал, норовящих обмануть всех и каждого, возле войска трется масса полезного люда. Ремесленники, шлюхи, они же прачки…

Присутствующие дружно рассмеялись.

– Отец говорил, при Парикаре на каждого кнехта приходился нестроевой. Неудивительно, что сначала почти год гонялись за Армастроном, а потом у осаждающих, не наоборот, начался голод. Зачем вешать специально груз на ноги?

– А поставщики снаряжения, провианта…

– Война кормит сама себя, – сказал Блор. – Иначе нет смысла ее затевать.

– А наши друзья об этом знают? – восхитился Одрик. – Им делиться пищей.

Знатные воины могли свободно говорить в присутствии своего тцаря. Кто тебя им сделал? – прозвучало бы неминуемо, попытайся отдернуть. Ты лучший из нас, но один из нас. Все равны перед смертью, и только в бою никто не станет возражать. Сейчас всего лишь дружеское обсуждение.

– Это уже моя земля, – под очередной смех сказал командующий. Все помнили его высказывание, когда тцарство еще надлежало захватить: «Лишней земли не бывает, и брать ее нужно не колеблясь, докуда хватит сил», – пусть посмеют возразить. – И пока мы не связаны большим обозом и кучей нестроевого народа, можем передвигаться в два раза быстрее привычного, падая внезапно на неготового к бою врага. Они достаточно награбили, чтобы нас обеспечить на ближайший срок. С одной коровы двух шкур не сдерешь, выходит, надо пользоваться свежеубитой. И претензии не к нам!

Чипинг восхищенно покачал головой. Умение устроиться, чтобы тебя благодарили совершенно искренне все, и при этом не упустить собственного корыстного интереса, его искренне восхищало. Когда-то он пошел на службу в расчете на приличный куш в набеге. Поимел много больше и ни разу о своем решении не пожалел. Блору не хватало опыта, но он умел думать и оказался справедлив, как настоящий вождь. За дело накажет – и наградит соразмерно. Завоевывает земли не для себя, но и для своих воинов, щедро делясь с ними.

– Это так, – согласился Эрдем, – но достаточно народу успело удрать и там, и здесь. Мы больше не можем создавать столь замечательных сюрпризов.

– Не бывает ничего повторяющегося. Прошлогодний снег не выпадает снова. Нет праздников, которые не кончались бы. Мне продолжать?

– Я тоже могу разговаривать пословицами, – согласился Эрдем. – Тому, кто едет на тигре, трудно спешиться.

– Мелким топором большой ветки не срубишь, – без промедления продолжил Блор. – Завтра ждем конницу и федератов.

– Они не успеют, – возразил Одрик.

– Пошлешь гонцов поторопить. Хватит им прохлаждаться, пора брать трофеи. Пусть, кстати, твои люди похвастаются и позвенят золотом.

– Гы, – оскалился Одрик.

Одиннадцать тысяч федератов, идущих по соседству, отнюдь не рвались героически в бой. Их гораздо весомее звала надежда нажиться. От князя до последнего обозника и нестроевого – все знали, что получили ушедшие с Блором в первый раз. Драгоценные металлы и хвастовство очень уместны для подталкивания вперед. Вряд ли им удалось пока сильно обогатиться. Многочисленная конница тцарства шла впереди и снимала все возможные сливки.

– Мне нужен единый кулак, а не отдельные отряды. Нас слишком мало, чтобы справиться с лавиной переселенцев с островов.

И вот теперь объединенная армия несколькими параллельными колонами топала по морозу, похрустывая настом, образовавшимся от подтаявшего под дневными лучами солнца снега. Триста лиг тихо течет Сухона вдоль заросших вековым лесом берегов. Петляя и пробираясь болотистыми местами, она собирает в себя ключи, озера и мелкие реки, разливаясь даже в межень на три лиги в ширину.

Иногда встречая на пути плотные острова из камня, она разбивается на несколько рукавов, оставляя один из них все равно наиболее мощным, широким и носящим имя Сухона. Плавать по этим местам одно удовольствие, как и ходить зимой по проложенным богами водным дорогам, скованным холодом.

Когда навстречу понеслись всадники, Блор не особо удивился. Это было заранее предсказуемо. Если гелонцы с ума не сошли, а ребята серьезные и глупостями обычно не страдают, два дня на подготовку у них имелось. Сидеть на месте всей толпой – в высшей степени глупо. По его подсчетам, со слов беглецов и видевших воочию высадку, после всех побед должно было выступить навстречу тысяч пятьдесят. Причем это воины, а не общее количество. Далеко отрываться от основной базы – городов Сия и Вага – не посмеют. Семьи надо прикрыть.

Где-то тысяч до двадцати пяти своевременно подтянуться не успеют, и это ему плюс заранее. Добивать рассеянных много проще. Но это при условии, что все пройдет правильно. У него после потерь, пусть и невысоких, и отправки пленных с охраной в тыл восемь тысяч пехоты, двенадцать конницы и одиннадцать федератов. Этими он напрямую командовать не мог, хотя действия согласовывались. Еще тысяч пять местных бойцов, пришедших добровольно. Фактически у противника почти двукратное преимущество. Это не самое плохое. Уже били агрессоров из-за моря с таким соотношением сил, и армия уверена в победе.

В такие минуты Блор был рад отсутствию необходимости отдавать приказы. И без его указаний полковники, получившие опыт в боях, среагировали с похвальной скоростью. Гонцы от авангарда заставили войска остановиться. Под ругань командиров с самого верха до низа они принялись перестраиваться, разворачиваясь к приближающемуся противнику фронтом.

Барабаны задавали темп, не позволяя расслабиться и координируя действия соседей. Полки строились в каре, прикрывая соседей и отгораживаясь спереди волной легковооруженных ополченцев. Кавалерия, правильно реагируя на обстановку и флажковые сигналы, пошла на фланги.

Два войска замерли в боевой готовности друг напротив друга. Блор рассматривал со спины Самрата, прищурившись, будущее поле сражения. Не так уж и плохо. Справа крутой берег и атаки можно не ожидать. Слева намного удобнее – луг, но у гелонцев практически нет кавалерии. Это очень хорошо. Численное преимущество сводится удачной позицией в ничто, а если командиры гелонцев не дурни, обязаны часть сил развернуть для защиты от охвата конницей. Хуже другое – сзади обоз с женщинами и детьми. Они не могут бросить семьи и не побегут. А их много, очень много.

– Ну что, – со смешком произнес Эрдем. Он уже в возрасте, но крепок, и латы на нем как влитые. На мощном боевом жеребце попона с изображением грифа на сине-красном поле. – Сегодня хороший день для ИХ смерти, – и показал на войско напротив.

«Опять»! – неожиданно понял Блор, вспоминая видение в Храме, и совсем не удивился ответной реплике Одрик:

– Да ты изрядный вольнодумец.

Буквального повторения опять нет, да и место не то. Даже соратники частично иные. И что с того? Он в очередной раз вышел на рубеж. Победа или смерть ждут впереди всех в зависимости от принятых решений. Ну что ж, пришел срок показать, чему он научился и достоин ли идти дальше.

Возмездие, всерьез удивленный, обернулся на Повелителя. Причина вспышки волнения осталась для него неизвестной. Ничего сверхординарного не происходило, и опасности не наблюдалось.

– Карнар, – потребовал, не поворачивая головы.

– Мы тренировались для этого полгода, – уверенно ответил тот.

Тактику они обсуждали многократно, и сейчас надо лишь слегка подкорректировать согласно обстановке. Маневр достаточно сложен. Любое отступление чревато, но возражение позволительно после исполнения. Да он и не собирался отрицать красоту идеи.

– Они все сделают правильно.

Нельзя научиться вдруг действовать в плотном строю. В полках очень мало находилось молодых и неопытных. Все они прошли через прошлый поход, многие и раньше неоднократно сражались. И все же существует огромная разница между умением фехтовать и искусством маневрировать в составе больших подразделений. Подготовка к войне – единственная и важнейшая цель воинского обучения. Выполнение приказов и слаженность – вторая составляющая победы.

Посыльные умчались с приказами, и полки принялись медленно пятиться, ощетинившись копьями. Лучники и пращники тоже поспешно отступали, почти не пытаясь ответить на летящие от противника стрелы. Варвары взорвались возбужденными криками. Стук мечей о щиты, оскорбления, вопли презрения. По их понятиям, отступление – натуральная трусость и достойна презрения.

Строй сломался, и северяне хлынули вперед, с диким ревом, в очередной раз показав примат тела над разумом. Именно это от них и требовалось. Именно на таком поведении и строил расчет Блор. Подверженные порывам чувств, они не знали иных побуждений, кроме сильнейшего желания дорваться до врага и, взяв его жизнь, добро и женщин, прославиться среди товарищей. Ни о каких планах здесь речь идти не могла, одни эмоции.

– Поднять флаг! – приказал стоящему рядом Рею.

Сейчас не до его недовольства. Каждый обязан быть на своем месте согласно заранее расписанному положению.

Самрат вскинул голову и заржал, присоединяя свой голос к боевому пению труб. Он рвался в свалку, готовый с места перейти в галоп, и приходилось сдерживать.

– Не время, – пробормотал Блор, машинально похлопывая жеребца по шее, успокаивая.

Конные сотни неслись в сторону атакующих, не доходя до накатывающего вала озверевших варваров, обстреливали его из луков, забрасывали дротиками и, не позволяя себя догнать, уходили в сторону, а на их место становилась следующая сотня.

Быть зачисленным в кавалерию означало не просто повысить статус и размер пожалованных земель, но и требовалось доказать мастерство. Попасть с несущегося скакуна точно в цель – достаточно сложное дело. Надо родиться с умением ловить ритм удара копыт и выпустить стрелу в тот короткий момент, когда он отрывается в очередном прыжке от земли.

Они долго тренировались не просто стрелять, а в строю, и стрелы метко разили бегущих. Трупы густо устилали весь путь – ведь порядок у нападающих отсутствовал, и в беспорядочном движении не так просто закрыться щитом.

Трусость не избавит от смерти, твердо знали гелонцы и продолжали идти вперед вопреки страшным потерям. Слитный бросок множества дротиков из рядов пехоты их тоже не замедлил, вопреки множеству погибших и раненых. Они обрушились на строй с ревом, и удар был так силен, что под напором атакующих кнехты отступили на несколько шагов. Завязалась упорная битва, где преимущество в численности позволяло давить, так что правый фланг продолжал, теснимый варварами, медленно прогибаться.

За сражением полководцу правильно наблюдать со стороны, да еще с высоты холма, дабы иметь обзор. На реке такое устроить достаточно сложно. Она как-то не привыкла, вздыбившись горбом, останавливаться к его услугам. Еще недавно он мог четко и осмыслено отдавать приказы, сейчас же, лишенный обзора, видел обычный хаос столкновения огромных людских масс. Что происходит на левом фланге, он практически не наблюдал, оставалось положиться на донесения с посыльными. Но там он не особо опасался. Конные сотни, зайдя с флангов и тыла, должны продолжать наносить удары по наступающим, сбивая порыв и прореживая отряды.

Другое дело на правом. Федераты уперлись в обрывистый берег, отступать им некуда, и биться станут до конца. А вот его полки вопреки ожиданию продолжали отходить. Медленно, упорно отбиваясь, они пятились, и это могло закончиться прорывом и поражением. План и жизнь вечно не совпадают в реальности. Видимо, пришло время действовать, пустив в ход резерв. Ждать дальше – рисковать всем. Ситуация критическая, и пора ее ломать.

Блор поднял руку, за спиной слаженно загудели трубы. Тысяча тяжеловооруженных всадников, его давняя идея, наклонили длинные копья вперед, готовые идти в атаку. Второй сигнал, грозный и вызывающий, так что многие впереди прекратили схватку, невольно остановились и посмотрели в эту сторону. Он с силой сдавил бока Самрата и направил его к наметившемуся разрыву между бьющимися полками и федератскими когортами. Легкой рысью, переходящей в галоп, вся тысяча, как один человек, понеслась, гремя копытами и звеня броней, прикрыты были даже лошади, на сгрудившихся варваров.

Столкновение было настолько стремительным и мощным, что клинья буквально разрезали не успевшую приготовиться людскую толпу. Множество попало под уколы копий, немало просто растоптано. Варвары, несмотря ни на что, продолжали сопротивляться. Они кидались со всех сторон, норовя проткнуть коня или всадника. Остановиться означало завязнуть в человеческой массе, потеряв энергию напора, и превратить раскалывающий строй клин в кучу отдельных схваток, где преимущество у более многочисленного врага.

Первые ряды его отряда исчезли, люди погибали один за другим, беря высочайшую плату за свою смерть. С диким ржанием упала, молотя копытами без разбору по окружающим, лошадь, сбросив закованного в латы телохранителя. К нему моментально кинулось несколько гелонцев. Шансов выжить у кнехта практически не было, но первого же напавшего тот прикончил ударом в живот.

Дальше смотреть стало некогда. Здесь не представление, и чем закончилась схватка, Блор так и не узнал. Он продолжал беспрерывно работать мечом, вновь и вновь раскалывая вражеские головы, отбивая удары и отсекая руки. Впереди реяло знамя, и там наверняка находился один из крупнейших командиров. В голове ничего не имелось помимо яростного желания добраться и изрубить на куски. Изо рта вместо боевого клича рвался почти волчий вой, но он его не замечал.

То ли сам вражеский полководец, то ли один из его охранников в богатых одеждах и с кучей золотых цепей и перстней, выскочил навстречу с огромным топором в лапах. Искаженные яростью и возбуждением черты лица были отвратительны, и попадать ему под руку точно не стоило.

Ни на мгновенье не задерживаясь, Блор нанес многократно отработанный удар сверху. Кавалерист всегда имеет преимущество в поединке со стоящим на собственных ногах. Воин оказался отнюдь не прост и успел закрыться, только ему это мало помогло.

В последний момент Блор слегка изменил направление, и в страшном шуме битвы, среди воплей умирающих, звона железа, боевых кличей и храпа коней неожиданно прозвучал почти женский визг. Отсеченные пальцы богатыря упали в снег под ноги, а он стоял, непонимающе глядя на свою руку, пока второй удар не снес ему буйную башку и тело не исчезло под копытами.

Знамя впереди внезапно упало, и вместо него появились конные кнехты. Блор едва удержал руку, готовую проткнуть выскочившего ему навстречу. Если бы не крик «Грай», не успел бы остановиться. Это были не его всадники, и эмблемы не соответствовали. Вернее, не из резервной тысячи тяжелой конницы. Видимо, нападение с тыла удалось и подоспели своевременно.

Внезапно враждебные лица, тела, тянущиеся к нему острия исчезли, и впереди кроме множества тел и бегущих людей никого не осталось. Даже крики и стоны остались где-то позади. Он в недоумении обернулся.

– Мы прошли их насквозь! – с восторгом закричал Рей, заляпанный кровью с головы до ног. Его переполняло счастье за свои заслуги. – Мы их сделали!

Насколько видел глаз, по всей реке и на ее берегах лежали груды трупов, носились лошади без всадников, и конники истребляли деморализованных северян. Под бой барабанов приближалась его пехота, спасенная от разгрома. Сопротивления уже не было. Когда варвары атакуют, им удержу нет, когда бегут – догнать также непросто. Поток разбился, распавшись на капли, и их уже ничего не стоило стирать. Вряд ли кто в полках не понял, что произошло и кто их всех спас. А до кого не дошло, тому товарищи быстро объяснят.

– Рикс! Рикс! – орали вокруг, признавая за ним право главнокомандующего, стоящего всего на ступеньку ниже верховной власти. И всего двое не назначенных, а провозглашенных на поле боя. В истории таких немного, меньше десятка. Императоры властью делиться не любили. И правильно. Добрая половина из назначенных и один самостоятельный, имея возможность контролировать армию, поднимали мятеж. Как минимум дважды император при этом менялся. Результаты, правда, выходили не всегда оптимальными, и некоторые кончили на плахе, но прошлое редко помнят во всех подробностях. – Грай! Рикс! Веди нас!

Блор невольно оскалился. Извлек из ножен Злюку и отсалютовал под ответный рев своим бойцам. Да, он их вел и дальше поведет, но умирать за него и приносить победы станут обычные воины. Только вместе они непобедимы!