Глава 1

ВОЗВРАЩЕНИЕ

— Это и есть царский дворец, Михаил Васильевич? — с оттенком изумления в голосе спросил Афанасий.

Сложно сказать, показалось мне или он видел где-нибудь в Бахчисарае здания пороскошнее. А проверить не удастся. Спалил тамошние хоромы дотла Миних. По мне, и здешние палаты очень ничего. Общего, правда, с хорошо знакомым по фотографиям зданием Зимнего не имеют. Совсем другая архитектура.

— Он самый, — спрыгивая с замученного коня и потягиваясь до хруста, подтверждаю. Несчастное животное повернуло голову и жалобно заглянуло мне в глаза. — Приехали, — сообщил ему, похлопав по морде. — Закончились ваши мученья.

Шли мы всю дорогу одвуконь и не загнали лошадей исключительно по казачьей осторожности и рачительности. Но замучили до предела. А лошади подбирались специально для дальней дороги, свежие, выносливые. Просто гнали фактически без остановки.

— Генерал-майор Ломоносов к государыне, — заявил стоявшим у входа караульным, внимательно изучающим нежданных гостей. — Слова для входа не знаю, однако доложить по команде немедленно!

Через несколько минут появился офицер и торопливо направился в нашу сторону.

— Пропустить!

— С повышением, Рихтер, — приветствую старого знакомого. — За Хотин получили?

— Капитана, — с гордостью подтверждает. — Майора, — видя мое делано внимательное выражение лица, без особой помпы сообщает, — за командование измайловцами.

Видимо, так нынче называются государственные перевороты, в ходе которых берутся под стражу высшие чиновники государства. Нет, когда я прочитал крайне лаконичное послание: «Возвращайся немедленно, ты мне нужен», догадался о неких перестановках в эшелонах власти, но такого никак не ожидал. За эти годы моя воспитанница не только повзрослела, еще и научилась действовать.

Про смерть Анны Иоанновны мы узнали возле Тулы. Нечто подобное я подозревал с самого начала и очень удивился уверенности Андрюхи в том, что ничего существенного не произошло. Так что когда нам сообщили новость, мысленно похвалил себя за правильную идею. А вот дальнейшее оказалось изрядным сюрпризом. Судя по отрывочным слухам, Бирон намеревался оформить регентство, невзирая на явную противоправность подобных действий и наличие официальной наследницы. Многие министры не возражали. И все крайне удивились, когда поднятый Анной Карловной Измайловский полк произвел аресты. Это произошло всего два дня назад.

— Проследите за лошадьми, — попросил я солдат и сунул одному в руку серебряный рубль.

— Премного благодарны, — обрадованно пробасил тот. — Сделаем все. Не сумлевайтесь.

Мы шли по коридору за Рихтером, и многие при виде меня низко кланялись. В каком-то смысле приятно. Три года отсутствия не выбили из памяти придворных и слуг внешнего вида господина Ломоносова. И оказываемое уважение как бы не на порядок превышает прежнее. Хочется надеяться, не зря. Царице нужны преданные, и я лучшая кандидатура на любую должность. А на самом деле очень четкий показатель, как и поведение Рихтера. На мой счет отданы определенные распоряжения, и на Камчатку не загонят. Не напрасно, выходит, мчался, загоняя коней.

Если честно, так просто все бросить не мог. Поведение подобного рода пахнет откровенным дезертирством, да и долги имелись. В роте после разбойничьего нападения с целью похитить скифское золото осталось двадцать четыре человека в строю и девять тяжело раненных, при полном отсутствии офицеров. Потому помимо замены роты пообещал людям все прежние договоренности по оплате раскопок сохранить в силе. За убитых, если нет от них более ранних распоряжений, все суммы выделю раненым и искалеченным. Уж милостыню им теперь просить не придется. Сокровища отправил в Азов под охраной и сам заскочил туда.

Не поставить непосредственного начальника в известность о намерениях не мог. Будь это кто другой, наплевал бы, но Ломан всегда меня прикрывал и давал возможность экспериментировать. Подкинуть на прощанье подляну верх неблагодарности. Кстати, не прогадал. Получил отпуск с целью поправки здоровья. Контузия вдруг у меня обнаружилась и нервное подергивание. Дипломат Фридрих, даром что из военных. Пойди что не так, он к моим действиям отношения не имеет и был не в курсе намерений.

Недалеко от моих прежних покоев навстречу кинулся Санхец. Афанасий шагнул вперед, загораживая дорогу, пришлось отодвинуть, чтобы не смотреть в растерянное лицо врача.

— Две минуты, — сказал я новоиспеченному майору.

Рихтер, помедлив, кивнул и деликатно отошел, чтобы не мешать. Рядом застыл Груздин, зыркая по сторонам. У меня при виде его морды всегда стойкое ощущение: сейчас что-то стырит. И ведь ни разу не ловил, а все равно рожа продувная. Жулик. Но боец очень приличный, и даже Гена нехотя одобрил его присутствие в охране. Реально доказал, положиться можно.

Единственное, на здешнем фоне и в окружении придворных в богатых одеждах и слуг в ливреях, смотрится достаточно странно. На Кубани запорожские красные шаровары, где в каждой штанине можно спрятать по молодому поросенку, и кожаная жилетка, демонстрирующая голую волосатую грудь, не особо удивляли. Там кого хочешь встретить можно. А уж казаки иной раз оборванцы натуральные. Для дворца видок оказался изумительный. Особы женского пола независимо от статуса посматривают с хихиканьем. Не удивлюсь, если мимо скоро все пройдут для осмотра.

— Ты должен освободить меня от должности первого лейб-медика, — со страстным напором, без промедления потребовал Санхец.

— Я?

— Ты единственный, кто может мне помочь!

Они тут без меня совсем обалдели? Что за странные заходы?

— Императрица тебя послушает. — А в глазах определенно страх.

— В чем дело, Антонио?

— Я… она… они… — запинаясь, принялся с муками рожать и, будто прорвало, решился: — Перед смертью Анны Иоанновны ко мне в лабораторию зашли Анна Карловна с фрейлиной Менгден. Ну не мог я не пустить! — воскликнул с мукой.

Это ясно. Оправдывается. У нас четкий уговор: до технологии производства морфия никого не допускать, и, помимо твердо зафиксированного количества для армии и для лечения проверенным докторам, все остальное частями отдавать Липману для продажи. Не мог же я в Диком поле этим заниматься, а многие всерьез оценили удобство обезболивания и выгоду при операциях. Заодно и немалый доход нам обоим.

— Расспрашивали в подробностях о болезни императрицы, — еле слышно бормотал Санхец, — а сами все норовили нос куда не нужно сунуть. Не в первый раз. Разве я мог подумать, что здесь кроме простого интереса…

— Что? — не выдержав затянувшуюся паузу, спрашиваю.

— Мне показалось, что склянка с раствором морфия стояла не так, но я списал на случайность. Может, трогали из любопытства… А потом… Государыня просто не проснулась…

Господибожемой, вот это поворот! И как все тогда замечательно сходится, не хуже пазла. Каждый кусочек в свой вырез. Письмо отправлено до смерти императрицы, потому Андрюха и разводил руками, но маленькая девочка Лиза заранее о ней знала. Подменить склянку секундное дело. Общие принципы употребления наркотиков я ей объяснял. Достать при желании через Юльку или Таньку запросто могла. Передозировка — и ку-ку. Выросла девочка за эти годы и пошла много дальше необходимого. Хотя откуда мне знать про ее резоны? Или все это выдумки Санхеца, обделавшегося до мокрых штанов от смерти самой важной пациентки.

— Я ничего не понял, — говорю с каменной мордой, — и очень не советую распускать любые слухи, касающиеся Анны Карловны. А то ведь вина в любом случае лежит на враче, пусть посетитель чего-то там случайно переставил или уронил. Доктор обязан все сорок раз перепроверить и убедиться в точном выполнении назначений. Тем паче собственных. А уж происшествия, связанные с клеветой на высочайших особ, караются крайне жестко в любом государстве… Ты меня понимаешь, Антонио?

— Да, — кивнул он поспешно. Про Тайную канцелярию разве что дебил не в курсе. — Готов и дальше служить России, только помоги!

— Михаил Васильевич, — позвал барон Рихтер.

— Еще минута! Я эти глупости дальше не понесу, — говорю Санхецу, — и тебе не советую. Ошибся, с кем не бывает. Мы с тобой давние компаньоны и, надеюсь, друзья, постараюсь помочь.

Действительно, после смерти пациентки надо бы убрать от дворца, пусть вины никакой нет, но снимают и за меньшие прегрешения.

— Спасибо, спасибо! — со слезами на глазах вскричал он.

Нервы очень даже уместны в подобной ситуации, однако совсем расклеился с перепугу. По-любому отпускать за границу никакого резона. А вот отправить заведовать московским госпиталем, почему нет. Недалеко, достаточно ответственное и почетное назначение, и на глазах будет. Есть там кому за поведением присмотреть.

— Если меня не погонят, — нам обоим ясно, насколько лукавлю, проще было не звать, — и прежнее знакомство не осталось в голове ея величества Анны Карловны неприятным эпизодом, обязательно попрошу о милости. России хорошие лекари нужны, и работа для тебя непременно отыщется, пусть и не такая ответственная.

Поклон на прощанье, дружеское похлопывание по плечу, и я следую прежним курсом за Рихтером. Интересно все-таки, как встретят после столь долгой разлуки.

— Будьте готовы к приятному сюрпризу, — неожиданно подмигивая, произнес барон, когда разрешение на аудиенцию поступило и слуга распахнул дверь.

— Ну слава богу! — сказала Анна Карловна, вставая. — Прибыл.

Челюсть у меня не отпала исключительно по причине старой закалки парня из будущего. Действительно сюрприз, и немаленьких размеров. Могли бы и предупредить заранее. Всякое мог представить, но это уже переходит границы. Обязательно при случае Рихтеру подстрою нечто неожиданное в ответ. Мог предупредить, но не захотел!

— Действует! — со смехом заявила присутствующая здесь Юлия Менгден.

Натурально после привычных корсетов, фижм и длинных шлейфов смотрелись они обе случайно завалившимися на вечеринку подружками из будущего. Очередные попаданки. Нет, прекрасно знаю, откуда все это взялось. Царевна и до меня проявляла крайнюю нелюбовь к модным тяжелым одеяниям и затягиванию в броню из китового уса. Предпочитала разгуливать по своим апартаментам в простых крестьянских рубашках-сарафанах из легкой ткани, что неизменно заканчивалось регулярными скандалами и нравоучениями старших.

На этой почве мы с самого начала изумительно спелись. Ничего плохого в том не видя, для налаживания отношений попытался изобразить другие, более подходящие, с моей точки зрения, для подчеркивания женской фигуры модели. Любителем моды прошлых веков отнюдь не являлся и правильно изобразить фасоны не сумел бы. Получилась сборная солянка из фильмов про начало двадцатого века, собственных фантазий и платьев на выход в свет муттер. Простые и естественные формы, прямые линии, классический стиль. Что-то попер из одеяний Джеки Кеннеди, вроде ее таблеточных шляпок, что-то взял из нарядов иных актрис.

Многое тогда еще Лиза приняла на вооружение, приспособив прислугу для шитья, но за порог апартаментов это не выходило. Теперь Анна Карловна повернулась, демонстрируя себя со всех сторон. Если описать простым языком: деловой костюмчик секретарши. Юбка до щиколоток, чулки, блузка, сверху пиджачок.

Ну да, нечто такое, без вышивки, мелких складок и отделки я рисовал в числе прочего. Жакеты были однобортными и двубортными, с закругленными или острыми лацканами, с пуговицами до талии или ниже ее. Юбки строгие прямые, колоколом и широкие — в складку или расклешенные, даже юбка-брюки. Блузки строгие, как положено деловой женщине, но нескольких разновидностей.

По дресс-коду будущего обычно белый верх, черный низ, но у нас на все случаи жизни. Огромный выбор тканей и расцветок в тон и не обязательно. С разными кармашками, пуговичками, воротничками круглыми и прямоугольными. Короче, берется шаблон, и дальше начинаешь играть с параметрами и аксессуарами. Здесь ремень, тут подтяжки, спортивная рубашка.

Для меня было чистое развлечение, как бальное платье со строгими, изысканно простыми по форме линиями, но облегающее и с подчеркнутой талией, а также нижней частью, обтягивающей соблазнительно бедра. С цельнокроеными рукавами и расширенной юбкой, не стесняющей движений. С открытой спиной и вырезом спереди — округлым, треугольным или прямоугольным, либо с одним обнаженным плечом.

Можно сказать, все достижения слабого пола по привлечению противоположного изложил в сжатые сроки. Включая нижнее белье и верхнюю одежду для холодного времени года. От приталенной курточки с длинными рукавами до пальто с отделкой из меха. Целый альбом совместными усилиями создали.

Прежняя прическа тоже новой одежде не соответствовала. Теперь гладко причесана, волосы собраны в большой узел на затылке. Чем-то древнегреческим повеяло, и смотрится приятно. Тут без моих советов обошлись.

— Теперь, — с каким-то злорадством сказала новая владычица всея Руси, — моду стану диктовать я!

Ну, может, и есть в том смысл, оторопело подумал. Раздевать красоток точно станет значительно удобнее. А Париж… Что нам их глупости. Подражать станут своей царице, если захотят остаться возле трона. Здесь я точно двинул прогресс неведомыми темпами. В России многое изменится, но не станут ли европейцы в очередной раз смотреть на русских как на дикарей, не имеющих понятия о правильном расфуфыривании? А главное, я же теперь могу ходить на приемы без осточертевшего парика!

— Э… — сказал очень многозначительно, не находя более подходящих слов при взгляде на не слишком впечатляющую грудь.

— Да, — подтвердила Анна Карловна, — и бюстгальтер с поясом тоже.

Удобно и не мешает в отличие от жесткого корсета.

А орден за авторство нового и крайне передового стиля дадут? Думаю, мужики бы с удовольствием, а вот женщины… Занятный вопрос. Старые привычки так просто не изжить. Как бы в след плевать не стали.

— Ну, это сейчас не важно. Ты голоден?

— Поесть бы не мешало, я прямо сюда, не заезжая домой.

Она кивнула соглашаясь. Естественно, в первую очередь к ней.

— Пить не буду. С дороги и усталости развезет.

— Квас?

— Сойдет.

Распоряжения отданы, слуги забегали. Мы уселись за стол, включая нехорошо раздражающую Юлию. Почему она здесь, а другие фрейлины отсутствуют? Между прочим, приглашение к царскому столу накоротке в личных покоях — привилегия, и немалая. Остальные не допущены, или это касается исключительно нашей беседы? Плохо, когда приходится без подготовки, на слух работать.

— Ты изменился, — сказала моя царица, внимательно глядя, как я расправляюсь с молодой телятиной в соусе. Рыба с бараниной уже осточертели. Ну севрюга, ну и что? Возле Тамани и Азова ее хоть руками лови. — Похудел, построжел, и складки у глаз серьезные.

— Я все-таки побывал на войне и иногда участвовал в боях. Когда людей посылаешь на смерть, невольно взрослеешь.

Сказал и досадливо вздохнул. Не ко времени прозвучало. Можно подумать, хвастаюсь и указываю на опыт. Не самый приятный, но типа у тебя и такой отсутствует.

— И прекрасно! Теперь должен лучше осознать ответственность управляющего государством.

Это она уже меня принялась поучать? Положительно во дворце многое изменилось.

— На этом свете есть очень немного людей, которым я полностью доверяю, — сказала Анна Карловна, вежливо дождавшись, пока я забросил в глотку еще пару кусков.

Мне крайне не понравился взгляд, брошенный при этом на Юлию. Нас ставили на один уровень. Поймал себя на этом и невольно покачал головой. Ревную, что ли? Так пока отсутствовал, кто-то неминуемо должен был занять место в сердце и рядом. Хорошо еще не мужик, и мы с баронессой давно и хорошо знакомы. Если не начнет выеживаться, пытаясь оттеснить от царской милости, имеем шанс сработаться. С удовольствием оставлю на нее все придворные обязанности. Ей почет, мне спокойствие. Совершенно нет желания влезать в придворные склоки, связанные с назначением на должности при высочайшей особе. Тем более заботиться о поставках и дворцовых мероприятиях.

— Да-да! — видимо приняв на свой счет мой жест, горячо воскликнула Анна Карловна. — Эти все, — она неопределенно обвела рукой вокруг, — моментально бы предали. Бирон завел речь о регентстве до совершеннолетия моего сына…

Это мощно. Особенно при его отсутствии в природе.

— …и никто не возразил!

— Изменники, — с чувством сказала Юлия.

— У вас не было иного выхода, — говорю мягко, в душе жалея о невозможности продолжать есть. Неприлично все-таки, когда с тобой делятся переживаниями, а ты продолжаешь наворачивать не хуже хомяка. — И поступили правильно, единственно верным способом. Уговаривать и обещать не было ни времени, ни возможности.

— Вот! — с торжеством сказала царица, которую я помнил маленькой растерянной девочкой. Состоялось знакомство с новым образом, она готова поднять полки, но настоять на своем. Нынешний слабо совмещался с прежним. Кажется, воспитал как надо. Из куколки вылупилась бабочка. Только с острыми зубками. — Я смогла!

И тетю заодно травануть, мысленно соглашаюсь. План у тебя появился много раньше, хотя не думаю, что с самого начала настолько радикальный. Просто ждала ее смерти, тем более Анна Иоанновна серьезно болела. Мне ли не знать. Санхец особо не скрывал от меня ее проблемы со здоровьем.

— Но мало взять власть, надо еще ею правильно распорядиться, — говорила между тем новая Всемилостивейшая. — Я еще и потому не стала дожидаться, что тетушка и Бирон всерьез настроены были после поражения австрийских войск и начала мирных переговоров…

— Вена нарушила союзнические обязательства, действуя не поставив нас в известность! — возмутилась фрейлина.

Кажется, Юлия чувствует себя достаточно свободно и позволяет себе перебивать царицу. Силу набрала немалую. И это «нас». Занятная оговорка. Кого подразумевает? Россию, Петербург, прежнюю императрицу? Это не «мы». Мы тогда на троне не сидели. Тут скорее «их».

— Придет срок, и непременно припомним! — откликнулась Анна Карловна.

— Австрияки опасаются нашего усиления после взятия Хотина и Ясс!

— Договор о сепаратном мире уже фактически согласован. Россия остается одна в войне.

Очень неприятная новость. Пока еще не общедоступная.

— Мало того, Бирон обратился за посредничеством к нашим врагам — французам, толкавшим Османов на войну с Российской империей.

Вроде сами напрашивались, хотя возражать смысла никакого. Маркиз де Вильнев, посланник из Парижа, в Стамбуле подсуетился тоже. Все норовили уязвить побольнее русских за проигрыш в Польше. И потом, Бирон обратился? У него и полномочий таких не имелось. Сам напрямую никогда в политику не играл. Это Анна Иоанновна могла отправить предложение, пусть по его совету, и никто иной.

— Все наши завоевания и тяжелые потери — материальные и людские — могут оказаться сведенными на нет при таком положении, — гневалась Анна. — Они потребуют отказа от завоеванных земель и отступления к прежним границам.

Ну, знаете ли, это уже наглость. Не верится, что положение на той стороне много лучше. И самое главное, я зря старался, приводя новые земли в подданство? Через поколение снова вышибать ногаев с турками?

— Со Швецией очень обострились отношения. Еще одна война, очередной рекрутский набор и недовольство народа. Цены растут, только благодаря твоим золотым приискам до сих пор не поднимали серьезно налоги. Немалое подспорье для бюджета и армии вышло.

А вот это приятно. Хоть, конечно, и никакие не мои пуды драгоценного металла, однако же правильно поступил, настояв на геологической разведке через Академию наук. На пользу пошло, а никто первоначально не верил и лишь на самодурство кивали. Научные авторитеты возражают…

— Я не знаю, что делать, и мне нужны верные и преданные помощники. — Она протянула руку, и метнувшаяся в угол к шкатулке Менгден приволокла какие-то бумаги. Субординация соблюдена.

Я внимательно просмотрел, тем более этого от меня и ожидали. А что, недурственно. Согласно указу Анны Иоанновны от 1730 года обер-камергер ея величества переводится сразу из четвертого во второй класс и соответствует гражданскому чину действительного тайного советника или генерал-аншефа по военной иерархии, о присвоении коего звания тоже добавлено. Чин генерал-адъютанта с правом личного доклада, вице-президент Военной коллегии, подполковник Преображенского полка (тут, понятно, должность скорее почетная) и на закуску Президент Академии наук. Думаю, свободу рук по части образования получил без дополнительных просьб.

В конце каждого документа «Под подлинным подписано Ея Императорского Величества рукой — Анна». Забавно, но недолго и спутать в будущем историкам с предыдущей. Лично на моей шпаге имелась надпись «Виват Анна Великая!». Причем речь не о нынешней, а скончавшейся. Ну да это дело далекого будущего и никак не касается сегодняшних событий.

В целом, если это не фавор, то я не знаю, кто такой фаворит. Возможности открываются широчайшие. Главное, не наломать сразу дров. Прежде отдачи распоряжений провести серьезнейшую рекогносцировку по местам назначения. Государственный деятель обязан четко определить цель действий. Иначе и не увидеть правильного решения задачи. И не распределить обязанности правильно среди подчиненных. А в остальном все хорошо. Чем ближе ко двору и лично царственной особе, тем более эффективно идет работа.

— А это зачем? — без особого воодушевления спрашиваю.

Учил я тебя, учил… Кемскими волостями не разбрасываться…

— Имущество Бирона будет конфисковано, как и его родственников, — абсолютно равнодушным тоном отвечает Анна Карловна. — А ты человек не бедный, тем не менее постоянно будешь находиться при дворе, вести определенный образ жизни, принимать посетителей. Все это требует немалых сумм.

— Жалованье обер-камергера четыре тысячи рублей!

Между прочим, президент коллегии получал без надбавок от полутора до двух тысяч рублей, губернатор — восемьсот девять рублей в год.

— Четыре тысячи сто восемьдесят восемь рублей тридцать копеек, — подала голос уставшая от молчания Юлия. Не иначе бережливая немецкая душа проснулась.

— Этого мало, — железным тоном отрезала выросшая девочка Лиза. — И даже отписанного может не хватить.

А список натурально оказался достаточно длинным. Копорские деревни в Ингерманландии с годовым доходом в три тысячи рублей. Надеино Усолье, со всеми землями по обоим берегам Волги, бывшая вотчина Меншикова. Двадцать семь вдовьих и выкупленных Петром I имений, принадлежащих ранее Анне Иоанновне и подаренных Бирону вместе с двадцатью девятью личными имениями в Курляндии и Лифляндии с ежегодным доходом в тридцать две тысячи восемьсот сорок восемь талеров. Еще сто двадцать «ампта и мыз» в Курляндии с ежегодным официальным доходом в семьдесят восемь тысяч семьсот двадцать талеров. Два имения под Полтавой и Киевом с неясными финансовыми поступлениями. Тоже когда-то принадлежали Алексашке Меншикову и перешли по эстафете.

В целом подарок достаточно весомый. До госпожи Черкасской с ее десятками тысяч крепостных в приданое крайне далеко, однако очень многих я резко обогнал. Зависть окружающих в связи с ответственными назначениями и так обеспечена, волноваться особо не стоит. И потом я скромный, но дареному коню в зубы не смотрят.

— Благодарю за милость, — вскакивая и кланяясь, говорю. Без всякого ерничанья. Интонации она чувствует изумительно, убеждался в прошлом неоднократно. Это тетя ее все воспринимала прямо и тупо.

— Мы среди своих, — небрежно сказала царица, отмахиваясь. — Служи мне как прежде и в обиде не останешься.

— Хм…

— Да?

— «Как прежде» означает право говорить не очень приятные вещи?

— Закрывать уши от правды вредно для здоровья, — чуть усмехнувшись, отвечает мне, буквально цитируя мудрость воспитателя Ломоносова. — Только не на людях.

Я выразительно посмотрел на фрейлину.

— При Юлии можно.

— Мне нужно несколько дней, дабы разобраться с ситуацией. Пока необходимо срочно отослать письмо с настоянием тянуть переговоры, цепляясь к любой мелочи, и ничего не подписывать. Если с ходу, то мне представляется важным показать туркам тяжесть продолжения войны даже с одной Россией. Надо рассмотреть возможные действия. Уступки делать все равно придется, но на фоне создания активной обороны по Пруту уход к Днестру уже победа для османов. Обидно, но лучше отдать часть, чем потерять все.

Она кивнула соглашаясь.

— Три дня на подготовку предложений.

— Это невозможно!

— Пять, и не свыше! И говори прямо, что хотел. Сменить Миниха с командования? Хочешь показать, на что способен?

— Ни в коем случае! Коней на переправе не меняют.

— Он слишком много обещал и мало сделал. Или неправильно оценивает противника, или откровенно врет в надежде потрафить. Кроме того, практически все им недовольны. Убрать рано или поздно придется.

Хорошо «убрать» не в смысле «убить». Со словами типа «мочить», «тюкнуть» или «ухайдакать» старался ее не знакомить.

— Не сейчас. После мирного договора с приятной пенсией и должностью на Слободской Украине, к примеру…

Она понимающе улыбнулась, предложение граничило с издевательством.

— …Подальше от Петербурга. И не на меня менять. Свой опыт командования оцениваю достаточно трезво. Мой уровень — командир корпуса, не выше. Навыка управления большой армией не имею.

— Тогда что важное сказать хотел с глазу на глаз?

— Две вещи необходимы срочно. В кратчайшие сроки провести коронацию…

— А я о чем говорила? — возрадовалась Менгден. — Как можно скорее провести церемонию!

— Три месяца? — задумчиво спросила Анна Карловна.

— Чем скорее, тем лучше.

— Займись, — согласилась она.

Нормально. Инициатива наказуема. Одновременно я получаю немалую власть. От близости к императрице на торжествах многое зависит в положении, уважении. А мне фактически дают право распределять места.

— Мне понадобится корона.

Не понял. Зачем? Есть же от Анны Иоанновны. Впрочем, уточню потом. А ювелир в наличии имеется. Заказ высшего сорта!

— А второе?

— Рискуя вызвать неудовольствие всемилостивейшей государыни…

— Да говори уже, — требует с досадой.

— Страна нуждается в стабильности. Без наследника нельзя, иначе в случае, не дай бог, будет смута. Вам надо выйти замуж.

— За Антона? — Это почти крик души. — Я знаю, без наследника нельзя, но он ни рыба ни мясо.

— Фельдмаршал Миних писал, что Антон Ульрих находился рядом с ним в центре сражения и при взятии Очакова, — без особой уверенности вставила пять копеек Юлия, — пуля пробила его кафтан, одна лошадь под ним ранена в ухо, вторая убита.

— Да-да! — нервно вскричала Анна. — Он еще представил принца за мужество в бою и отрапортовал, что тот успешно овладевает воинским искусством и со временем «знатный и рассудительный генерал быть может». А то мы все не в курсе, как и для чего такие реляции отправляют!

И хотя в принципе она права, но обидно слышать. Так и мои заслуги недолго поставить под сомнение.

— А нужен ли вам рядом властный мужчина, — говорю тихо, — способный отстранить от управления и навязать свою волю.

Она замерла, уставившись на меня широко открытыми глазами.

— Жаль, — сказала уже спокойно, после долгого молчания, — не могу за тебя замуж выйти. Смелый ум, мужество, уважение к женщине. Ну-ну, не пугайся. Не в том я положении, чтобы рисковать вызвать всеобщее недовольство. Что могли простить Петру Великому, не спустят молоденькой девчонке. «Все могут короли, но не жениться по любви» — это ведь тоже из твоих уст не без намека в свое время прозвучало. Долг превыше всего. Что ж… Продолжение династии стране нужно, и придется рожать. Но вот права супруга совсем иное. Дети наследуют, муж нет. У Йоргена Датского это называлось принц-консорт. Надо бы выяснить, как официально юридически оформлялось.

 

Глава 2

ТРУДЫ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ И ОТДЫХ ДОМАШНИЙ

Афанасий проворно соскочил с коня и принялся колотить кулаком по воротам. Через пару минут не выдержал ответного молчания и пустил в ход ноги.

— Кого там черт на ночь глядя принес? — после достаточно долгого ожидания лениво спросили из-за забора. — Вот ужо приложу дубиной по хребту, мешать добрым людям больше не станешь.

— Открывай, скотина! — потребовал казак, в очередной раз пнув ни в чем не повинную створку. — Хозяин приехавши.

В открывшееся окошко выглянул любопытный глаз. Пауза слегка затянулась, затем человек без особой уверенности спросил:

— Михаил Васильевич?

— Открывай, пока уши не отрезал!

Раздалось аханье, невнятный шепот и топот ног. Невидимый сторож принялся ворочать запирающий брус, причем крайне неторопливо. Все это действие сопровождалось причитаниями и уверениями в счастье видеть давно запропавшего в неизвестности господина. Кажется, просто тянет время, послав кого-то в дом с сообщением.

Наконец ворота стали медленно отворяться, и, не дожидаясь окончания действия, я послал жеребца вперед. Огромный, смутно знакомый бородатый мужик почтительно кланяется. Дубина при нем, кстати, имеется, и внушительного размера. По ночам разбойнички по-прежнему шалят? Мимоходом наклонился и дал затрещину. Не сильно, но спустить никак нельзя. Просто обругать — примет за барскую дурость и в следующий раз не станет торопиться. Это не выдумки, такие у нас нравы. Без подзатыльника любой выговор забывается через минуту.

У конюшни кинул поводья прямо в рожу очередному кланяющемуся, выскочившему из помещения мне навстречу, и осмотрелся. Запущенности не наблюдается, постройки обихожены, деревья подросли и не засохли, травка тоже зеленеет, мусор отсутствует. В целом, похоже, все выдерживается в надлежащем состоянии.

Из дома уже вывалилась встречающая делегация, выстраиваясь шеренгой. Я почувствовал себя английским лордом, заехавшим в поместье поохотиться в промежутке между клубом и заседанием в парламенте. Тем более нечто вроде униформы на слугах присутствовало. При желании по одежде можно различить даже ранг.

До моего отъезда в армию столь четкого различия не существовало. Но удобно, да. Хотя на степенных дворецких из фильмов про аристократию, что с бакенбардами и высокомерными взглядами, похожи не особо. Мужики бородатые, плечистые и солидные. Не шантрапа какая. Бабы аккуратные и на вид ничего себе. Пожилых не наблюдается. Вместо отсутствующего управляющего твердой походкой появляется Стеша, с ключами на поясе. Не столько необходимость, сколько символ власти.

Уже не девчонка, по всем параметрам. Строгое лицо, приятные женские формы, запакованные в нечто непривычное, и оттого волнующе смотрится. До делового костюма Анны недотягивает, но ни одна приличная барышня времен Первой мировой не отказалась бы с негодованием надеть такое платье с симпатичным кружевным воротничком. Ничего удивительного, что на меня будто Англией пахнуло. Чепчики на горничных, платья с фартуками. Не иначе с сестрой постоянно общается и набралась во дворце современной царской моды.

Приблизившись, Стеша поцеловала мне руку. Достаточно долго от этого, как и вечного смачного целования мужчинами и женщинами по праздникам, при знакомстве и просто после долгого отсутствия, меня откровенно воротило. Я привык к другим отношениям, когда прикосновения вещь достаточно интимная, у каждого существует личное пространство, и даже в общественном транспорте стараются друг друга лишний раз не касаться, считая это неприличным. Хорошо еще лобзание ног в грязной обуви принято исключительно у крестьян. То есть никто не удивится, если князь примется ползать по полу перед троном, однако уже не часто случается.

— Добро пожаловать домой! — провозгласила Стеша.

— Да хранит вас Господь, — слаженным хором выдали остальные, будто предварительно старательно тренировались.

Уже сохранил и устроил продолжение гейма, вместо овер, очень хотелось ответить, но давно научился держать язык на привязи и не пугать аборигенов отмороженностью и неизвестными словечками.

— Геннадий Михайлович пострадал в сражении…

В строю испуганно охнула баба. Никак жена? Раздобрела на моих харчах, сразу и не признал.

— …Опасности для жизни нет, — сказал внушительно, — однако подлечиться не мешает. Приедет позже. Это, — показал на стоящего за моей спиной некрасовца, — Афанасий. Накормить, напоить, устроить и относиться к просьбам предупредительно, но не чрезмерно, чай, не графская особа.

Народ сдержанно заулыбался шутке начальства.

— Баню затопить, с дороги в самый раз. А! — обрадовался, высмотрев Евлампию в первом ряду коллектива. — Надеюсь, хуже готовить без меня не стала?

— Обидно говоришь, — ответила моментально и аж спала с лица, так ее мои слова уязвили.

— Тогда чего на твой вкус из простого поснедать в кабинет.

— Сейчас, Михаил Васильевич, а то похудемши в поле, с лица спавши без пригляду.

Поворачиваюсь в недоумении к Стеше. Она еле заметно пожимает плечами. Видимо, у кухарки срабатывает стандартный инстинкт накормить. Уж голодать мне не приходилось. Разве дополнительный лишний жирок на маршах сбросил, однако успешно восполнил мускулами. Не зря бегал рядом с шагающими батальонами и понукал. С коня не так эффективно. Приходилось и ножки бить, и груз за спиной носить.

— Вот и ладненько. На том пока все. А нужно столько народу? — неуверенно спрашиваю, когда люди уже не могут услышать.

— Положение обязывает, — отвечает без капли сомнений. — Выезд нужен? Да! А значит, лошади, конюхи, форейторы, гайдуки…

— Достаточно, — прерываю поспешно.

Кажется, для моей управительницы быстрее доходит, чем до нового обер-камергера, зачем царица деревни подарила. Всю эту ораву придется кормить, независимо от их полезности. Иногда нужны? Пару раз в год? Достаточно! И это не вспоминая, что Анна уже выделила мне покои через две комнаты от своих во дворце и дома бывать я стану не часто.

— Крепостного театра еще не имею?

— Что? — растерялась она.

— Шутка. Лехтонена мне срочно доставить, Степанида, хоть из постели извлечь. Вон, можешь карету за ним отправить, не все ей в сарае стоять. И как к делу приставишь слуг, заходи ко мне. Что? — видя ее колебания, интересуюсь.

— А с Андреем что?

— Да ничего. Оставил присмотреть за Геной, пока тот не встанет. Заодно и отдохнет слегка. Гнал он бешено и устал всерьез без привычки.

— Мы ждали вас в лучшем случае завтра, — снимая ключ от сейфа с шеи, где тот, оказывается, висел наряду с нательным крестиком, и вручая с торжественной миной на мордашке, доложила.

— А я вот он! Урок на будущее: могу свалиться на голову без предупреждения.

— Это приятное событие, — слегка кланяется почтительно, а в глазах веселые искорки.

Кажется, еще недавно дите натуральное, а изменилась всерьез. Волнительная девица стала. И эта коса толщиной с мою руку, не самую тонкую, аж до попы. Достанется кому-то сокровище. И привлекательная внешность, и ум немалый — все имеется.

— Не нашла еще себе мужчину по душе?

— Простите, Михаил Васильевич, надо делами заняться. — И испарилась, не дожидаясь разрешения.

М-да. Похоже, чего-то не к месту снова ляпнул. И все-таки пора бы ей замуж. Обе сестры уже выскочили, а Стеша все возле меня трется. Непорядок. Кому потом перестарок понадобится?

Кабинет ничуть не изменился. Все стояло в правильных, привычных местах, однако бумаги лежали отнюдь не древние в пыли. Здесь вдумчиво работали и рассылали указания.

«За нерадение следовало бы старосту и весь мир оштрафовать, чтобы в будущем такого не случилось. Что значит, у крестьянина Михаилы даже коровы нет? Работник справный и имеет детей малых. Купить две коровы из оброчных денег. А на будущее не рассчитывать на подобные подарки. Потворства не ждите. Богатых и справных крестьян отличать. Скудным без своей вины по несчастью, особливо имеющим многих детей и могущим подняться, подсоблять в податях и работах всему миру…»

Не дописано. В принципе правильно цель дает. Иногда и помочь нужно, но чтобы не превращалось в привычку. Зачем мне нищие, голодные и злые? Не для того сманивал от других хозяев. Так, а это у нас о чем? Прочитал еще одно письмо и всерьез задумался. Это еще я начинал, она лишь продолжает предложенную линию. Внешне решение достаточно удачное: не давать рекрутов из своих деревень, а покупать их на стороне за счет опять же оброчных денег.

Взятый в армию для семьи почитай умер. Служить ему до смерти или старости. А в отставку выйдет, домой не вернется. Нечего ему там делать. Числится по военному сословию и под барина снова не рвется. За отсутствием грамотности и в силу огромных расстояний нередко за службу и известий никаких не имеют. Дома близкие тоже давно забыли. Одно слово — отрезанный ломоть. Случается, что мужики отрубают палец или причиняют себе другие увечья, лишь бы избавиться от солдатчины.

Приобретая для сдачи в солдаты чужих крестьян у поиздержавшихся помещиков или дворовых людей, чем-то не угодивших, убивают сразу двух зайцев. Свои в целости, законы исполнены. Но тут опять же приходится снижать оброк, отыскивая деньги. Обычно староста решает данный вопрос на месте, не утруждая Стешу излишними проблемами. Конечно, контроль опять же необходим, но, если сохранялись рабочие руки в деревне и довольство своих крепостных, деньги достаточно быстро отбивались. Сейчас, похоже, начали расти цены, и данное мероприятие влетает в хорошую копеечку. А отменить чревато. Недовольство неминуемо.

Без стука ввалилась кухарка в сопровождении двух девушек, нагруженных кастрюльками и разного рода посудой. Что прислуга запросто вламывается к барину, давно уже не удивляет. Странная смесь подобострастности и панибратского отношения присутствует и в самых аристократических домах.

Положим, часть слуг там живут с детства, превращаясь в младших членов семьи. Случается, могут и поучить хозяина уму-разуму или побранить за излишнее пьянство и мотовство. В зависимости от настроения и личных качеств тот терпеливо выслушивает или награждает оплеухой. В своем законном праве.

Стол освободили от лишних вещей и быстренько заставили тарелками. В центре водрузили еще шкварчащую сковородку, показывая, насколько Евлампия не забыла мои вкусы. Как ни удивительно, но самое простое и всем очевидное блюдо — яичница — готовилось крайне редко, в основном по праздникам. Яйца еще и заметно меньше привычных из двадцать первого века. Даже голландские куры еще не достигли нужной кондиции по плодовитости и величине. В простых семьях яичницей встречают уважаемых гостей, невзначай демонстрируя достаток.

Конечно, можно приготовить и на оливковом масле или с салом. Последнее очень вкусно, но жирно. Поэтому оптимально на сливочном, которое раскроет вкус жареного яйца. А к этому ржаной хлеб, свежие овощи, небольшой кусок поджаренной грудинки и на выбор кофе и квас. Все как я люблю, о чем незамедлительно ставлю в известность довольную кухарку. Доброе слово всем приятно, и почему не поблагодарить, ежели забота проявлена и доставлено удовольствие.

Отведав угощение, откинулся на спинку кресла и отхлебнул кофе. Он, конечно, успел остыть, но я и не уважаю сильно горячий. Тэк-с… Что у нас дальше по программе…

Дверь сейфа отворилась с заметным усилием. Не замок, с ним нормально. Успел забыть про мощные стальные стенки. Внутри, на нижней полке, приятно радовала взор целая куча мешков с деньгами. Ну не для муки, конечно. В такие помещается обычно сотня одного номинала, затем горловину засургучивают, чтобы случайно никто не залез.

Много. Прямо в банк заглянул, не меньше. Пересчитывать не стал, потом разберусь. Полез в дальний угол на верхней полке. Там сложены мои старые записи и проекты. Поковырялся и извлек две самодельные папки. Самое то, на первый случай.

Ее императорскому величеству требуется любовь подданных. На всех не угодишь, но некоторые вещи давненько напрашиваются. Например, офицерам жалованье действительно уравняли, повысив «русские» оклады до уровня иноземных варягов. Однако это видимость. В основном коснулось высших чинов, и повышение жалованья не задело нижний слой офицеров. Кроме того, почему-то в артиллерии ничего не изменилось.

Если это прямое нарушение указа, то по гражданской линии служащие-иностранцы стабильно продолжали получать много больше местных уроженцев. Причем суммы в два-три раза превышали положенное по штатам. Например, оклады советников Коммерц-коллегии Ивана Бакона и Ивана Мелисино составляли тысячу двести рублей, тогда как жалованье советника того же ведомства Ивана Алексеева равнялось тремстам восьмидесяти одному рублю.

Ради справедливости, иным русским бюрократам платили тоже далеко не обычные суммы. Штатное расписание 1725 года, вводившее оклады в зависимости от ранга и занимаемой должности, нарушалось неоднократно. Величина жалованья в значительной степени определялась как статусом учреждений в системе управления, так и положением самих чиновников, их близостью к верховной власти.

Деньги. В очередной раз деньги! Для повышения выплат требуются эти самые золотые и серебряные мани. Их нет и никогда не будет в достаточном количестве. Но данное мероприятие даст нехилый бонус популярности новой власти среди чиновничества. А бюрократия в нашей, да собственно любой стране немалая сила. И очень многое решает именно нижний и средний слой чиновничества.

И жизнь у них сегодня была не радостная. Даже назначение жалованья не всегда гарантировало его выплату в полном объеме. В московской конторе, где по закону оклады равнялись петербургским, реальные выплаты составляли шестьдесят пять — сорок пять процентов от штатных, а в отдельных случаях они снижались до двадцати шести и даже шестнадцати процентов. При этом прослеживается определенная закономерность: чем ниже была занимаемая должность, тем меньшую часть штатного оклада получал на руки ее исполнитель.

До сих пор не существует общего бюджета, а коллегии получают на расходы из доходных статей. Например, флот содержится за счет питейных заведений. Глупее не придумаешь. Чтобы строить новые корабли, желательно больше народу заставлять пропивать последние штаны. При Петре де Грейте соляной сбор шел на общественные постройки, зато Анна Иоанновна сделала из него личный кошелек.

Каждый должен заниматься своими прямыми обязанностями, а не собирать причитающиеся ему доходы, дежуря на таможнях или солеварницах.

В обязательном порядке требуется восстановить оклады по штатному расписанию 1725 года. Указом признать бедственное положение чиновников, которые «от неполучения жалованья и за неимением, окромя того жалованья, иного никакого пропитания могут претерпеть крайнюю нужду». А кто действительно ценен, недолго личным указом установить тому оплату, в несколько раз превышающую штатные суммы.

Второй проект не менее важен и одновременно много сложнее. Как можно собирать подушную подать, не имея понятия о количестве населения вообще, и податного в частности, не представляю. Последняя перепись-ревизия, причем позже вскрылась огромная утайка душ помещиками, происходила аж двадцать лет назад, в 1719 году. С тех пор могли миллионы умереть, сбежать, родиться. А налог просят с прежнего.

Ежу понятно, когда для ревизии в провинцию входят воинские команды, будто оккупанты, многие примутся прятаться и скрывать сведения. Побои и необходимость давать взятки мало кому нравятся. Значит, обставить это нужно иначе.

Для начала отменить недоимки за прошлые годы. Да, неприятно, обидно и жалко. Практически еще один государственный бюджет. Миллионы! И не одни мужики в том замешаны. Добрая сотня знатных российских персон еще до моего отбытия в армию должны были казне четыреста сорок пять тысяч рублей и не собираются отдавать, ссылаясь на объективные трудности. А есть люди рангом пониже. Так что и среди дворянства многие довольны останутся.

Собрать недоимки все равно не удается очень давно. Суммы бессмысленно растут как бы не с начала двадцатых годов. Полагаю, популярность новой императрицы, если объявить о такой льготе на коронационных торжествах, взлетит до небес.

А в обмен потребовать заполнить разосланную по губерниям стандартную анкету. Собрать готовые в губернские канцелярии, затем переслать выше по инстанции, вплоть до Сената и общей ведомости. Без обмана и укрывательства не обойдется, но хоть не придется тратиться на армию и запугивать народ.

В городах та же история. Получаем сведения о живущих в домах, что не всегда соответствует истине. Кто в отъезде, кто числится, но не проживает. Кстати, раньше у меня этого не было, а неплохо получить статистику на дворянство и священников. По-любому сведения лишними не будут для планирования на будущее. Есть по разговорам с армейцами ощущение роста шляхетства и дробления поместий. Не случайно в свое время вышел указ о майорате. Наверное, зря отменили.

Еще раз просмотреть и уточнить вопросы в анкете. Не мешает выяснить и другие подробности: родной язык, вероисповедание, подданство, грамотность, состоит ли в браке, наличие детей. Формулировки должны быть простыми и доходчивыми. Чего уж про крестьян говорить, когда дворяне попадаются неграмотные в солидном возрасте.

На этот раз постучали, на основании чего можно сделать простейший вывод — это Стеша. Одним быстрым взглядом оценила обстановку, позвала из коридора наверняка стоящих в боевой готовности слуг, и они моментально уволокли грязную посуду.

— Присаживайся, — показываю на стул.

Она изящно опустилась и выжидательно молчит. Вопросов не задает, ждет. Щеки розовые, глазки потуплены. Вроде стесняется. А то я не в курсе, как всех строит при необходимости. Все-таки хороша девка. Приятно смотреть и пощупать наверняка тоже. Только мысли несвоевременные.

— Ну что там с моими богатствами, рассказывай. Сколько предприятия и деревни дохода дают?

— Документация по кумпаниям у Андрея.

— В целом, — поспешно уточняю. Выслушивать миллион подробностей вроде истории того мужика без коровы или цены на сено для стоящих в конюшне лошадей не настроен. — Общий итог.

— Практически по всем показателям за последние два года идет устойчивый рост продаж, — очень точно повторяя мои выражения, а заодно показывая, что не лыком шита и книжку по экономике внимательно изучила, излагает, даже не пытаясь изобразить тяжкие раздумья. Что касается денег, Стеша и Андрюху за пояс заткнет. Все на учете, и каждый грошик в лицо знаком. — Не только из-за военных действий металл, ткани, походные кухни и консервы идут успешно, картошка и та хорошо расходится. На Мишином острове много засадили и теплицы по вашему совету поставили.

Капнуть медом начальству — святое дело. Будто я хоть отдаленно представлял, что это. Монахи на севере даже арбузы умудрялись выращивать — помню. Так что заслуги моей в данном деле нуль. Круглый. Подсказал, а после сами крутятся.

— Зимой свежие овощи с удовольствием в солидные дома берут недешево. Многие оценили и керосиновые лампы, растут продажи и соответственно керосина. С самоварами плохо. Чай дорогой, а рынок солидных людей в основном уже заполнен. Купцы жмутся, дворянской выдумкой считают. В целом после всех выплат и обычных переводов на Сиротский дом и в фонд спошествования инвалидам войны, чистого дохода тридцать семь тыщ девятьсот сорок два рубля и копейки.

Вот что означает не вмешиваться в процесс и не затевать новых опытов со строительствами. Считай, переплюнул основной источник поступления — Липмана. Ну тот золото не переводит, кладет в Англии и Голландии в банки. Не для того, чтобы иметь запасной аэродром на крайний случай, хотя дополнительно использовать в экстренных обстоятельствах никому не известные капиталы достаточно удобно.

Гораздо важнее оплачивать покупки необходимых станков, механизмов и даже людей прямо на месте. В год свыше ста тысяч рублей выходило с продаж морфия на просвещенном Западе. И больше бы сделал, однако себе во вред сбивать цены нет смысла. Потому липмановские настойчивые просьбы пропускаю мимо ушей. Пусть пьют опийную настойку, кому невмоготу. А я специально плодить наркоманов не стану.

— Одиннадцать тыщ передал господин Санхец. — Она коснулась пальцами моей руки, желая обратить на слова внимание. — Не нравится он мне в последние дни. Ведет себя нервно, будто украл чего.

— В это не встревай, сам разберусь.

Внушительная сумма за российские продажи. Видать, забыли дипломированные доктора про неученого русского мужика и готовы работать по инструкции, им разработанной. Надо заодно список, с кем сотрудничает из докторов, уточнить. А то на Военном ведомстве считай ничего не имею. Практически по себестоимости в армию идет. Очень патриотично, но совершенно не помогает в накоплении капитала.

— На доходы те, чтобы не лежали зря, я по воле вашей, в прошлогоднем послании поведанной, открыла ссудную кассу. На строительство, производство и прочие нужды при предъявлении бизнес-плана. Или под процент божеский, меньше ростовщического заметно, или под участие долевое, если подходящим делом проситель заниматься собирается.

— И как?

— Многие идут. Иногда совсем с мелкими нуждами, в несколько рублей. Мало кому отказываю, согласно инструкции. Разве уж совсем человек пакостный. А с бедными иной раз проще, чем с вельможами. Честнее и благороднее аристократов. Ну и под залог имения дважды давала. Возле Твери деревня и у Тулы. Почти уверена, в срок положенное не отдадут, можем забрать, и в полцены в сравнении с покупкой встанет.

— Кстати насчет поместий, — извлекая дарственные от Анны из сумки, протягиваю. — Работы у тебя скоро изрядно прибавится.

— Михаил Васильевич, — просовывая голову в дверь, поставил в известность очередной смутно знакомый тип из слуг, — Осип Турович доставлен.

— Когда вы научитесь стучать! — швыряя подхваченной со стола кружкой в наглую рожу, ору. Кружка разбивается, естественно, о дверь. Физиономия успела спрятаться.

— Так звать? — невинно спрашивает, возникая снова.

— Давай сюда! А ты, Стеша, ступай.

— Да-да, — пробормотала девушка, в ступоре от навалившегося количества земель и не выпуская из рук бумаги.

— Генерал-майору Ломоносову виват! — пуча глаза, дурашливо заорал Лехтонен.

— Бери выше, обер-камергеру!

— Трижды виват и искренне рад. Заслужил!

Мы обнялись. Деловые отношения совершенно не мешали дружеским, и помнил он меня еще с давних времен, когда три копейки в день были за счастье. Потому некая доля панибратства присутствовала, но меня не раздражала. Я тоже не забыл, что он собой представлял и в какой канаве вполне мог сдохнуть, не встреться на моем пути. Зато очень хорошо теперь уразумел, почему диктаторы и вообще поднявшиеся из грязи в князи крайне не любят старых знакомых. Нет пророка в своем городе, и ты не авторитет для наблюдавших, как в первый раз описался и соседка не дала, вопреки страстным утверждениям. А уж промахи в работе и на старости лет не забудут!

— Я знал, — возбужденно сказал Лехтонен, — не утерпишь. Захочешь посмотреть.

— На что?

— Как на что? Вот! — Он полез в принесенный с собой саквояж и щедрой рукой разложил на столе наградные знаки.

Эскизы я рисовал сам. Для офицеров двуглавый орел, держащий в когтях цифру «один» и с надписью «Слава». То же в виде медали для нижних чинов. Их по статуту получить могли только за личные заслуги на поле брани. Очень не хотелось вручения кому ни попадя, и в пояснениях так и записал:

«Ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны не дают права быть пожалованным сим орденом: но дается оный тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили еще себя особливым каким мужественным поступком…»

Медаль, естественно, круглая, с орлом того же дизайна в центре. Дополнительно еще одна, отличающаяся надписью «За храбрость». Предназначалась для вручения за боевые заслуги в мирное и военное время, по статуту не подходящие для награждения аннинскими регалиями. Да-да. Намереваясь протолкнуть с большим успехом проект чисто военной награды, слегка подлизнул. Еще в расчете на прежнюю Анну, но имея в виду и нынешнюю. Якобы в честь святой Анны.

На внешнем виде это никак не отражалось, чисто для названия. Но чтобы избежать коллизий с вручением вне списка подвигов, предусмотрел еще один дополнительный вариант, когда медалью могли награждаться гражданские лица, которые совершили подвиги в бою против неприятеля, точно предусмотренные статутом остальных.

— Они из железа! — неверяще произношу. Моя идея была в четком различии по степени. Орлы из разного материала. Железо, медь, серебро и золото.

— Ея величество Анна Карловна, — пояснил Осип, — внимательно ознакомилась с твоими предложениями и кое-что исправила. — «На поле боя железо властвует над всем», сказала. Умышленно никаких драгоценностей. Разница исключительно в цифре у орла в когтях. Железный орел как знак доблести!

— Гвозди бы делать из этих людей, не было бы в мире крепче тех гвоздей, — бурчу без особой радости. Обидно, когда на место ставят и фактически правильно.

— Излишне длинно, — подумав, возражает. — И «Победы без славы не бывает» тоже отвергла. Говорит, можно и погибнуть с честью. Кстати, вручение награды посмертно, с присвоением следующего звания и назначение пенсий вдове одобрила. Да ты почитай. — Он сунул мне мои же листки, испещренные поправками, как на диктанте. — Сзади номер будет для каждого свой, — продолжал бубнить, пока я быстро просматривал. — Замена для утратившего предусмотрена, и проверить по спискам легко, когда, кому и за что вручали.

В моем варианте при награждении солдат или унтер-офицер получал жалованье на треть больше обычного. За каждый дополнительный знак жалованье прибавлялось на треть, пока оклад не увеличивался вдвое. Прибавочное жалованье сохранялось пожизненно после увольнения в отставку, его могла получать вдова еще год после смерти кавалера.

Теперь только на четверть, зато повышались в звании, вторая степень давала право на личное гражданство, первое на потомственное, и офицерский чин одновременно присваивался. Кроме того, присутствовало запрещение применения телесных наказаний к награжденным даже низшей четвертой степенью, а при переводе из армейских полков в гвардию сохранялся прежний чин, хотя гвардейский унтер-офицер считался на два чина выше армейского.

Ну еще куча добавок по мелочи. Не только для армии кресты и медали, но и флотским чинам, о чем я действительно не подумал. Соответственно в список оснований для награждения добавился целый раздел, начинающийся со слов:

«Кто при абордаже первый взойдет на неприятельское судно…»

Вышедший в отставку награжденный нижний чин исключался из податного сословия. Если в каком-либо сражении отмечен успехом, повлиявшим на ход боя, полк или команда, то полагались от двух до пяти крестов на подразделение и не свыше. Награждения производились на основе представления ротных командиров или по общему удостоверению всех солдат данной роты, бывших свидетелями отличий своих товарищей.

Офицеров Анна в дополнениях тоже не упустила. Помимо приобретения потомственного дворянства каждый награжденный автоматически производился в следующий чин. Это я изобрел. А вот остальное уже нет. По выходе в отставку кавалеры ордена имели право ношения мундира. Может быть, для многих будет гораздо важнее еще одно дополнение: вход при «дворе и всех публичных торжествах» по ордену первых двух степеней с генерал-майорами. По ордену третьей и четвертой степени с полковниками, «хотя бы состояли в чинах и ниже полковника».

Короче, идея засияла дополнительными красками. Выросла Анна и сама прекрасно умеет думать. И все-таки приятно, что, однако, идею ожидает скорое внедрение, пусть и не буквальное. Попутно создал еще один лифт для выходцев из низов. Уж армии от наличия опытных вояк хуже точно не станет.

— Приятно, — отодвигая в сторону образцы ордена и медалей, говорю, — только звал тебя не за тем.

— А в чем тогда проблема?

— Корона нужна для коронации. Через два месяца.

Лехтонен на мгновенье потерял дар речи. И от самого предложения, и от сроков. Фактически три, но работников положено держать в черном теле, чтобы были благодарны за разрешение слегка отодвинуть срок сдачи. Не мной выдуманное правило. Обычно при заказе они тоже просят лишку, закладывая в сроки дополнительный люфт.

— А почему не использовать оставшуюся от Анны Иоанновны?

— Без почему. Так хочет ее императорское величество, и не наше дело обсуждать капризы столь высокого ранга. Кстати, прежние разбирать не будешь. Осталось достаточно драгоценностей, будто впрок собирала.

— Э…

— Думаю, торговля неуместна. Эскиз в ближайшие пару дней принесешь. Необходимые материалы будут предоставлены. Позье у тебя еще трудится?

— Да.

— Ну он займется подбором алмазов. А вообще, можешь привлекать кого угодно для помощи. Оплата гарантируется.

Откуда ее возьму, дело десятое. Найду под это важнейшее событие. Теми же камнями неиспользованными заплачу за работу. Натурально тысячи в наследство остались, всех видов и размеров. Любила Анна Иоанновна цацки всерьез, никаких денег не жалела.

— Ну все. В баньку завалимся? Выпьем заодно опосля, а? Ты как?

— Не до глупостей, — сердито отрезал ювелир, попытавшись сгрести награды со стола. — Твоими молитвами теперь и по ночам работать.

— Так ты же это любишь! И ордена с медалями оставь, куда поволок! На вот, утешься. — Ответным жестом выложил на стол скифские украшения. Пекторали, нашейный обруч, парочка особо занятных браслетов. Со змеей, например, смотрится достаточно оригинально.

— Это те древности?

— Да, и из могилы. Им не меньше двух тысяч лет. Может, и больше.

— Я могу взять?

— С возвратом. В целости и сохранности. Это не золото — искусство!

После баньки и дальней дороги спалось замечательно. Даже не пил, а вырубило моментально. Потому и не среагировал на открывшуюся дверь. Даже когда под бок притулилось женское тело, а руки принялись ласкать, очухался не сразу. Так в полудреме и приступил машинально к действиям. Ну сон хороший пришел, нервничать, что ли, по этому поводу? Тем более практически все совершается без моего участия. Потом оказался уже сверху и не мог прерваться, затопленный вожделением, хотя и видел в свете луны из окна ее зажмуренные глаза. Уже и вскрик прозвучал, а я все не мог остановиться, пока не закончил. Очень долго не шевелился, тихонько поглаживая ее по распущенным волосам.

— Ты спятила? — спросил, так и не дождавшись ни единого звука.

— Может быть, правду говорят, — тонким голосом сказала Стеша, — вы, Михаил Васильевич, великий человек и гений. Только в женщинах вы ничегошеньки не понимаете.

Особенно доставило после случившегося величание по имени-отчеству. Хотелось рассмеяться, но прозвучало бы в высшей степени неуместно.

— Смотрите, а не видите. Я вас люблю. С детства. Для того и сюда приехала, чтобы быть рядом. А вы про женихов спрашиваете. Зачем мне другие? Не нужен никто! — Она замотала головой, аж волосы взметнулись облаком.

— Ты достаточно взрослая, чтобы соображать. Один раз нашли супругу, не спрашивая, — в сердце кольнула старая боль, — второй раз возможен.

— Я знаю, не в вашей власти на мне жениться, — сказала Стеша без особого огорчения. — Генералам дворня не ровня. Ну и что. Пока во дворец представлять не тянете, никому дела нет, с кем живешь.

— И Анне?

— Она вас любит, но совсем иначе. Всегда видела то ли отца, то ли старшего брата. Сильного, умного и не пытающегося поставить на место. Напротив, готового помочь и позволить опереться.

А это, похоже, пришло от Таньки, очень трезво подумал. Сестра до сих пор в доверенных горничных ходит. Такие слуги иногда ближе любой родни. Молоденькие девочки частенько влюбляются в учителей. И очень удачно, что я не преступил определенную черту. Ни один любовник при царице, тем более мужицкого происхождения, долго не удержится. Слишком много завистников. Но разве для меня плохой вариант, только что озвученный? Даже во взаимоотношениях с Юлькой. Я, выходит, ей не соперник в борьбе за сердце Анны. Не может не догадываться. Пожалуй, лучший из всех возможных вариантов — советник, друг и почти родственник.

— И потому, — убежденно заявила Стеша, — никогда она сама вас к женитьбе толкать не станет. Ревновать будет. Как к Александре Александровне.

А я ничего не видел. Видимо, натурально в женщинах не разбираюсь.

— Не любила она ее. Прятала отношение, но косилась нехорошо.

— Не надо про это.

— Да, — прижимаясь ко мне, прошептала, — не буду ворошить прошлое. Надо жить сегодняшним днем, пока его не отняли. Я люблю вас, и никогда не сомневайтесь в том. Никогда. Не за деньги, не за то, что вы дали или можете еще дать мне или семье. Я не Андрей, которому золото и власть свет застит. Да хоть отнимите все, продолжу любить издалека! А татарку удавлю, ежели сюда привезете, — неожиданно добавила.

Опа! Хорошая заявочка. И кстати, я не настолько дурной, чтобы не почувствовать. Я первый, и в отличие от Лейлы ничего Стеша не умеет, хотя очень старается. Просить прошения в данной ситуации глупейшее дело.

— Так подарил я ее, — говорю чистую правду.

Привязался перед отъездом, а человек нужный. Всерьез собираюсь приспособить к новым обстоятельствам. Возвращаться ей некуда, а бросить тоже не по-человечески. А Иван Константинович Бошняк частенько смотрел с жалобным видом. Все подкатиться к ней норовил с комплиментами двусмысленными. Даже обещал жениться. Ей-богу, Лейла ничуть не хуже Екатерины. Про постель не знаю, но ту тоже передавали из рук в руки, пока в императрицы ненароком не угодила. Но я честно спросил, девушка не против была. Мужчина видный. Все лучше, чем на улицу.

— Вот и прекрасно, — забираясь на меня сверху, довольно говорит Стеша. — Не надо искать далеко, когда есть рядом.

Интересно, как она отнесется к идее Анны поселить меня во дворце? Покои выделили чуть не прямо за стенкой.

— В походе всякое случается, однако же домой тащить девок непозволительно.

Я не ошибаюсь, это разрешение при случае погулять? Забавно. Ладно, обнимая горячее тело и целуя женщину в губы, решаю. Мы ведь живем сегодняшним днем, чего зря загадывать.

 

Глава 3

ИНТЕРВЬЮ С БЫВШИМ ВЛАДЫКОЙ РОССИИ

Тяжелая дверь с грохотом затворилась за мной. Забавно, но, видимо, ничего нового с древних времен не придумали для содержания в тюрьме. Та же стандартная «кормушка», позволяющая, не открывая запоры, передать миску с хлебаловом, и деревянные нары с небольшим столиком. Правда, вместо продавленного множеством тел матраца и подушки обычное сено, пусть и свежее, а скамейка не привинчена к полу, но параша ничуть не изменилась, неприятно попахивая в углу.

Упаси бог, самому сидеть не приходилось, однако в детективах описание попадалось.

Обитатель камеры поспешно поднялся, внимательно глядя на меня. Судя по реакции, гость понравился. На его месте я тоже бы порадовался. Не на допрос поволокли, с личным визитом явился не самый последний человек в государстве Российском. Наверняка он в курсе последних веяний в политике, даром что в Шлиссельбургской крепости пребывает под стражей.

— Здравствуйте, Эрнст Иоганович, — вежливо говорю по-немецки. Вряд ли Бирон за то время, что мы не виделись, озаботился тщательным изучением русского языка.

— Здравствуй, Михаил Васильевич. Какими судьбами? — ответил тот вопреки моим ожиданиям на государственном наречии. Видать, тюремные стены очень полезны для продвижения в изучении разговорной речи.

— По старой памяти зашел, — благовоспитанно отвечаю, по-прежнему на немецком. — Плохого от тебя не видел и не стремлюсь восторжествовать, вытирая ноги о поверженного.

— А что тогда? — настороженно спрашивает Бирон.

— Пытаюсь разобраться в случившемся и понять.

— На себя примериваешь?

Не для того заявился, тем не менее смысл в его словах имелся, и немалый. У Бирона изначально отсутствовали родственные связи и поддержка. Никакой партии русской или немецкой за его спиной не существовало. Надежных помощников и клиентов еще предстояло найти. Поэтому в первые годы своей «российской» жизни обер-камергер неизбежно должен был «быть для всех приятным», сотрудничать с другими фигурами из окружения Анны, договариваться, уступать, интриговать и учиться. Натуральный пример для подражания и одновременно подсказка на тему, чем может закончиться стремительный взлет при царском дворе.

— И это тоже, — соглашаюсь.

— И чем же я могу помочь?

— Правдивыми ответами. Есть два варианта, — не дожидаясь заверений о счастье способствовать во всех начинаниях, говорю. — Плохой и хороший. Первый — это когда господин Ушаков получает разрешение пытать, пока не услышит нужное. Императрица шибко недовольна ходом следствия и выразила пожелание привести тебя в надлежащее чувствование и для явного обличения.

— Нет моей вины…

— Да-да. Твои слова против ее воли. Она хочет поскорее закончить. А где спешка, там сам понимаешь.

— А другой вариант?

— Мы поговорим открыто, без запирательств и попыток спрятать всем известное и никому не ведомое.

— И…

— Я обещаю, в этом случае казнь не состоится, пытка тоже. Ссылки и конфискации избежать не удастся, — я развел руками, — однако можно жить на севере, с белыми медведями посреди тундры, а можно в достаточно комфортабельных условиях где-то возле Казани.

Бирон человек сильный, достаточно умный и волевой. Сломать не так-то просто, да и не нужно. Без Анны Иоанновны сдулся моментально. И не по своей вине, а из-за отсутствия реальных сторонников. Он опирался на государыню и с ее смертью потерял власть. Немаловажный урок на будущее.

— А мои родственники?

Братья его устроились тоже неплохо: оба стали генерал-аншефами. Теперь находятся под стражей, как и весь бироновский клан.

— Да кому они нужны. Отправят подальше и вручат Магнусу или Густаву роту на Алтае. Все польза, чем сторожить в крепости и деньги тратить.

Без тебя они пустое место, как, собственно, и ты сам без Анны Иоанновны. Не прозвучало, но и так на поверхности лежит.

— Действительно обещаешь?

— Не все от меня зависит, но что могу — сделаю.

— Помню, — задумчиво сказал Бирон. — Слово редко нарушаешь.

— И не по своей вине.

— А мы всегда не виноваты, обстоятельства. — Кажется, включился сарказм. Раньше он высказывался прямо и не выбирая выражений, не пытаясь подколоть исподволь.

Бесспорно, натуральный хам, ни во что не ставил подчиненных ему людей, с которыми обращался грубо и бесцеремонно. Но сказать негодяй и подлец? Ничего подобного. Обычный человек, волей судьбы заброшенный наверх и не ограниченный практически ничем. Не часто люди смогут избежать искушения, оказавшись на его месте. Его пример отнюдь не наука другим. Всякий мнит себя центром вселенной и очень удивляется, когда она бьет прямо по темечку. И не могу отрицать, самого тоже касается.

— Так что выбираешь, Эрнст Иоганович?

— Il se fait passer au monde, — ответил он ожидаемо. С французского переводится как «нужно пробиваться в люди». На самом деле по смыслу ближе к бессмертному «хочешь жить — умей вертеться».

— Одной привязанности Анны Иоанновны было явно недостаточно.

— Ты еще не понимаешь по-настоящему! — с немалым темпераментом вскричал Бирон, наклонившись вперед и опираясь кулаками на стол. — Из года в год, каждый день находиться при особе ее императорского величества и при этом не надоесть, не вызвать раздражения, тут одной постели мало!

Постоянный надзор за окружением от лакеев до высокопоставленных лиц. Кто вызвал недовольство, кто излишне фамильярен и она спускает, почему отсутствует на приеме и где фрейлина. Кого допустить на прием, кому отказать под благовидным предлогом или вовсе выгнать. Стандартная нудная рутинная работа, коей я попробовал в стократно уменьшенном количестве в бытность личным секретарем Анны Карловны.

Хуже всего подчиняться чужому распорядку дня, учитывать капризы, при условии что я все-таки являлся каким-никаким авторитетом для Анны. И так день за днем, под прицелом замечавшего любые промахи придворного общества. Жуть. Головой сознаю, насколько важна такая близость, в душе почти счастлив, что мы с Юленькой Менгден договорились пригласить специальную статс-даму.

Девица Юлиана и раньше определенно отличалась заметной ленью. Тянуть одеяло на себя не стала, окружая ее императорское величество максимально плотной заботой. Вполне устраивает дружеская близость и отсутствие официальных обязанностей. Потому на место заведующей дворцовым хозяйством и фрейлиной поставили Марию Кантемир. Женщина с характером, сроду с ней не ссорился и не собираюсь по пустякам. Она мое отношение чувствует, удовлетворена, и прекрасно пока сотрудничаем.

— За два года до смерти у государыни в моче кровь появилась. Уже не просто боли мучили, — продолжал Бирон страстно, — так она лекарства принимать не хотела и предписания врачей не выполняла. Я на коленях умолял, а она смеялась! Что Бог захочет, то и будет, говорила. Вы, русские, со своим «авось»… — Он рванул воротник рубахи и покрутил головой, будто от неудобства.

Скорее всего, задушил очередную порцию ругательств. Подставила его, и жестко, своим отношением к здоровью. Он был чрезмерно вспыльчив и часто обижал людей. Прямо никогда не извинялся, зато доставлял стороною какую-нибудь приязнь или выгоду. По мне, признание ошибок, но неумение держать себя в руках. Тюремная камера явно способствует сдержанности.

— А что по поводу обвинений во вмешательстве в дела коллегий, так в том вины нет, — помолчав, с места в карьер понесся оправдываться. — Ослушаться государыню не можно. Присутствовал неоднократно по желанию ея. Хоть сейчас имена перечислю свидетелей. Никто не заявит о непорядке, мной внесенном в производство, или проявленном интересе.

Самое занятное, что и не требовалось участвовать в решении текущих проблем. Он постоянно уклонялся от прямого навязывания и старался не оставлять подпись на официальных документах. Предпочитал выступать как частное лицо, никогда не принимал иностранных посланников. Это, впрочем, абсолютно не мешало встречам в дружеской обстановке. Внимательно ознакомившись со следственным делом, я без большого удивления обнаружил хорошее знакомство Бирона с не касающимися его прямо донесениями и отчетами самых разных ведомств.

Послы докладывали, не сомневаясь в праве Бирона получать и читать в служебных записках подробности внешней политики. Бирон проявлял осведомленность о «дурном состоянии дел» турок в войне с Ираном, аудиенции австрийского посла в Стокгольме, назначении канцлера в Речи Посполитой. Был в курсе ведущихся между Францией и Австрией переговоров о завершении войны «за польское наследство». Ему моментально становились известны военные планы русского командования в войне с Турцией и даже «точные сведения из неприятельского лагеря». Среди изъятых при аресте бумаг Бирона нашлись копии документов английского посольства в Стамбуле и рескриптов прусского короля своему послу в Петербурге Мардефельду.

— И что? — осведомился он спокойно, когда я задал ему вопрос в лоб. — Я всегда мог предварительно прощупать почву для официального запроса русского правительства. Будучи посланной неофициальным лицом, просьба или вопрос ни к чему не обязывали в случае отказа и не наносили ущерба государству Российскому.

Да он патриот! — невольно восхищаюсь. На словах точно. Классно защищается.

— И неформальные встречи с обменом информацией служили для того же. Никогда я не взял ничего ни прямо, ни косвенно от врагов наших!

Очень может и так. Какой смысл идти поперек воли царицы и подставляться. Есть и другие возможности. Написать, например, письмо губернатору с просьбой прислать для конюшни лучшего качества сено. Тот еще счастлив будет исполнить мелкую просьбишку в лучшем виде. И ведь под дачу взятки не подведешь. Дружеская услуга. За казенный счет. А самому и тратиться не надо. Один сено, другой вино, третий продукты к столу с почтением и радостью. Глядишь, и жизнь налаживается.

— И в воровстве обвиняют клеветники! Не было этого!

Почти наверняка чистая правда. Совершенно незачем было укрывать и воровать государственные деньги. Я еще по прежней должности в курсе: государыня жаловала его драгоценностями и неоднократно крупными суммами по первому обращению. Ему и не требовалось бюджетного касаться, и так все получал без промедления. С юридической точки зрения и сейчас, и тем более по законам будущего с правоведами и адвокатами — абсолютно чист.

— Я верю, но интересует вовсе не это. Мы договорились честно?

— Пусть так, — произнес после запинки, сбил я его с мысли и не дал закончить очередную сагу о любви к России. — Открыто. Я знаю, почему Анна Карловна взъелась. Сам виноват. Видя ее откровенное пренебрежение к своему жениху, попытался выяснить, не согласится ли она выйти замуж за другого.

Хорошее слово «другой». Родной сын. Не просто так.

— Это было крайне опрометчиво, — говорю со вздохом.

Историю эту мне доложили в нескольких вариантах достаточно скоро. Двор живет сплетнями, и поставить в известность о некоем пикантном случае высокопоставленного человека — бонус на будущее. Еще год назад герцог попытался выведать, не согласится ли принцесса выйти замуж за его старшего сына Петра Бирона. При этом он заранее заручился поддержкой императрицы. Неизвестно, насколько точно воспроизвели слова, но он якобы процитировал царицу: «У меня на руках принцесса, которую надо отдавать замуж. Время идет, она уже в поре. Конечно, принц не нравится ни мне, ни принцессе; но пришло время».

Породниться с царским домом — высшая ступень для него, сохранение власти при любом раскладе. Долгорукие с Меншиковым на том же погорели. Элементарные вещи, но как иногда умные люди сыпятся на пустяках. Но тут есть одна тонкость. Упорно ходят слухи о том, что матерью последнего ребенка Бирона, Карла Эрнста была не жена Бенигна Готлиб, а сама императрица Анна Иоанновна.

Он действительно был всегда рядом с государыней. Особо примечательно то, что, когда вельможи выбрали Анну в императрицы и срочно пригласили ее в Москву, она поехала налегке, но взяла с собой Карла Эрнста, которому исполнилось на тот момент один год и три месяца. Казалось бы, зачем?

Но спрашивать про это не стану, и на следствии тоже интерес не проявляли. Династические сложности с нежданным родственником никому не требуются. Уверенного ответа за невозможностью сделать анализ ДНК еще лет триста не получить. Сама Анна Иоанновна молчала, значит, быть по сему.

— И сам Петр на шесть лет младше и не ровня царевне. — Тут Бирон посмотрел пронизывающим взглядом.

Несложно воспроизвести мысли: «Чем любовник хуже мужа» и «Сам в кровать залез с явно не дворянским происхождением, а строишь из себя». Почему-то практически все дружно записали меня в любовники новой императрицы. Фаворитом стал, а вот царского тела пока не пробовал и не особо стремился. Хорошо в мозги запала идея Стеши.

— Разве в том дело? — сказал он досадливо и осекся.

— Продолжай, раз начал.

Знаю я эти театральные приемы. Переигрывает. Мы не в сериале.

— Вся правда, как на духу! Не интересуют Анну мужчины… — понизил голос до еле слышного, будто мы не одни в камере.

Я посмотрел и откровенно ухмыльнулся Ни одного слова не прозвучало, а уверенности у Бирона поубавилось заметно. Если царица по розовой линии, то я каким боком в ближайшие угодил?

— …С Менгендихой в одной кровати спит.

А вот это чистая правда. Началось это уже после моей отставки. Полагаю, история с саксонским посланником сыграла заметную роль. Требовалось утешение, а в тот период ни одна особа мужского пола не могла приблизиться на пистолетный выстрел. Все накрученные императрицей внимательно следили за соблюдением приличий и нравственности. Обложили ее со всех сторон не по-детски. Чуть ли не под замок посадили. Могла дойти до депрессии, но нашла иной выход.

Нет, будь я обычным мужиком из-под Архангельска, скорее всего натурально пучил бы глаза и удивлялся. Только хоть тело у меня здешнее, душа из иных времен. И там не то чтобы совсем в порядке вещей, но никого таким поведением не поразишь. Хотя и в далеком двадцать первом веке не все афишируют свои наклонности. Бывают замужние, изменяющие мужьям, так почему с женщиной хуже, чем с мужчиной? По мне, напротив, окажись любовником кто-то из гвардейцев, непременно полез бы выяснять отношения. А так всех ситуация устраивает. Ну, может, кроме будущего супруга, только его мнение мало кому сдалось.

— Все это мне не интересно, — говорю с ленцой. — Не за тем пришел. Хотелось услышать компетентное мнение о людях у власти.

— О ком именно? — деловито спросил Бирон.

— Начнем с Кабинета министров.

Очень интересный государственный орган. Анне Иоанновне сидеть за делами быстро наскучило. Она почти перестала приходить на его заседания, лишь изредка заглядывая для проформы. А чтобы дела не стояли и не докучали бесконечными бумагами и докладами, передала Кабинету право решать дела своим именем. Указом от 9 июня 1735 года подпись трех министров была приравнена к подписи императрицы. На практике же было достаточно и двух, а затем и одной подписи министра под указом.

— Например, вице-канцлер Андрей Иванович Остерман, — предлагаю, с удовольствием наблюдая загоревшиеся неприязнью глаза.

Формально не занимая в этом высшем правительственном учреждении первого кресла (оно было за Черкасским), Остерман подавлял и частенько обставлял остальных членов собрания, если они не выступали единым фронтом. Его жизнь полностью и целиком была поглощена работой и интригой. Все остальное казалось ему второстепенным и не важным.

Как правило, в самые ответственные или щекотливые моменты своей политической карьеры он заболевал. Сказавшись немощным, что происходило всегда при необходимости принимать важнейшие решения. К примеру, уклонился от написания манифеста о регентстве. Причем на первоначальном обсуждении присутствовал и тут же доложил царевне о происходящем, в очередной раз сделав правильную ставку.

Уж кого Эрнст Иоганович натурально ненавидел, так Остермана. Какие там немецкие партии! Пестрая компания, окружавшая престол внучки бывшего подданного польского короля, состояла из курляндца Бирона, лифляндцев братьев Левенвольде, ольденбуржца Миниха, вестфальца Остермана, «литвина» Ягужинского, потомка кабардинских князей Черкасского, русских Головкина, Ушакова и Волынского. Они боролись за власть, влияние, милости у трона, норовя утопить противника, попытавшегося подняться повыше. Не за происхождение, хотя Волынский всерьез гордился знатностью и предком, побывавшим на Куликовом поле. Нет, всех волновала близость к императрице в первую очередь.

— Подлец! — с глубокой убежденностью заявил Бирон. — Вечно бегал от одного покровителя к другому, не забывая предать предыдущего. Сначала вице-канцлер Петр Павлович Шафиров, потом Меншиков, которого Остерман предал ради Петра Второго и Долгоруких. При Анне он заигрывал сначала с Минихом и пытался изображать моего друга, постоянно держа камень за пазухой.

Как ни удивительно, но от неприятных типов порой пользы значительно больше наблюдается, чем от откровенных идеалистов. Остерман был силен в дипломатии. Не менее пятнадцати лет создавал русскую внешнюю политику, и результаты этой деятельности для империи достаточно успешны. Основу Остерман видел в трезвом расчете, прагматизме, умении завязывать союзнические отношения только с теми державами, которые могли быть полезны России.

Благодаря усилиям Остермана Россия с 1726 года вошла в тесный союз с Австрией, что было перспективно и чрезвычайно важно в предстоящей борьбе с османами за Северное Причерноморье, а также при разделах Речи Посполитой. Но вот поспешное согласие на подписание крайне неудачного мира всерьез вызвало неудовольствие Анны Карловны. И сепаратный мир, подписанный Австрией, явный провал. Он оставил у новой царицы не лучшее впечатление о работе внешнеполитического ведомства под руководством Андрея Ивановича.

— Давние обстоятельства меня мало интересуют. Начнем, скажем, со смерти Ягужинского. Мне представляется, в Кабинете длительное время сохранялось нечто вроде равновесия, и с уходом Павла Ивановича, мир его праху… — Машинально крещусь. Уже давно не задумываюсь о поведении. Врос в окружающий мир полностью и многое совершаю автоматически. — Остались двое: Остерман и Черкасский. Пронырливый Андрей Иванович неминуемо подмял бы под себя вечно спящего Алексея Михайловича.

Черкасский оказался странным типом. Вел себя в высших эшелонах власти на удивление скромно и незаметно, подпевая сильнейшим да прислушиваясь к советам своего формального подчиненного — вице-канцлера Остермана. Может, это и называется умением выживать в достаточно неприятных обстоятельствах? Канцлер, ни за что не отвечающий и ни во что без прямого приказа не вмешивающийся. Идеальная личность для всех сторон.

— И тогда появился Волынский. Твоя креатура.

— Артемий Петрович первоначально удачно зарекомендовал себя как администратор, — сухо поведал Бирон.

— И с Остерманом не ладил, — подхватываю.

— Он вообще ни с кем не способен поладить! Мало того, излишне вспыльчив и мнит себя самым значительным, мечтая быть первым. Бойся таких людей, Михаил! Они не помнят добра, имеют склонность забывать тех, благодаря кому вознеслись на вершину. Стоит понюхать почестей и власти, как принимаются себя вести резко и вызывающе по отношению к благодетелю.

Ну да. Предавать красиво надо уметь. Не каждому дано, а высокий пост кружит голову и портит характер. Но тут еще присутствует маленький нюанс: в последнее время Волынский зачастил к Анне Карловне. Пытался давать советы и втереться в доверие. Бирону подобного рода поведение никак не могло прийтись по душе. Его назначенец вышел из-под влияния и пытается интриговать.

— Я ошибся в Волынском! — заявил потерянно мой собеседник, подтверждая мнение, что при необходимости умеет признавать ошибки. — И дело даже не в его подлости и вечных проигрышах в спорах с Остерманом на заседаниях Кабинета, по горячности и незнанию обстоятельств. Он предал доверие и мою дружбу… Не верь ему! Он и тебя постарается оттолкнуть и при удачных обстоятельствах воткнет нож в спину.

Как и все прочие. Стоит зазеваться, и алчущие милостей затопчут. Положительно удачно, что не ввалился с ходу в царское тело. Того же Петра Второго. Заморочили бы запросто, если потихоньку не удавили. Я до сих пор не уверен полностью в смерти его конкретно от оспы. Похоже, к ней добавились осложнения от простуды и неумеренного образа жизни. Могли и травануть. Как выяснилось, не в одной Европе у Борджиев яды в ходу. А притязания Долгоруких многим не по сердцу оказались.

— Все одинаковы! — будто читая мои мысли, провозгласил Бирон. — Миних, что ли, лучше? Первые годы регулярно бегал и наушничал. А потом тоже решил соперника из себя изображать. Тьфу! — Он сплюнул.

Ходили в свое время слухи, что чуть ли не турецкую войну придумали для отправки туда Миниха. Подальше от Петербурга. Справится — молодец. Нет — падение не замедлит. Бирон в любом случае в плюсе. Возможная оппозиция знати и генералитета была успешно предотвращена. Хотя о реальной фронде говорить не приходится. Петровские реформы и вызванный ими приток отечественных и заграничных выдвиженцев сделал невозможным какое-либо сплоченное выступление против монарха.

Оно хорошо заметно на истории Анны Иоанновны с верховниками и разорванными кондициями. Противопоставила одну часть дворян другой и выступила арбитром. Не прошло и нескольких месяцев, всех подряд скрутила в бараний рог. Никто пикнуть не смел. Какие там конституции и парламенты с ограничением прав монарха. Нет, определенно не пришло еще время на Руси для демократии.

— Ни при едином дворе, статься, не найдется больше наговорщиков и доносчиков, как при российском, — заметив мой интерес, продолжил он. — Обо всем, про что в знатных домах беседовали, моментально обстоятельно докладывали. Что было сказано вчера за ужином, кто с кем и против кого намерен дружить.

Интересно, он не в меня булавкой заодно тычет? Я тоже к Анне Иоанновне с докладами о ее племяннице ходил. Правда, с ведома подопечной, но ему откуда знать.

— Я думал о тебе, — продолжил он свой монолог достаточно неожиданно. — Ты умеешь находить правильные ходы. Расшифровка тайнописи в дипломатической почте много пользы принесла. Золотые россыпи дали уже до сорока пудов металла. Проект снятия внутренних таможен после минимальных уточнений — в первый год восемьсот тысяч рублей, во второй почти полтора миллиона.

Это при бюджете в районе девяти миллионов! Ничего удивительного, что налоги не поднимали. На пустом месте вышла огромного размера прибавка. Думаю, почти вся ушла на нужды армии, но без этого неминуемо грозило обнищание населения в результате дополнительных тягот на чрезвычайные нужды. Мне определенно есть чем гордиться.

— Знал, — с кривой усмешкой сказал Бирон, — после смерти государыни ты за племянницу ее встанешь. Не мой ты человек, хотя и спину гнул в приемной. А тут еще Остерман завизжал, что лезешь в его дела, посулы иностранцам предлагая и намеки поперек всей его давней линии союзных обязательств. Вот и удалили подальше от столицы. Но ведь без излишеств! Не на плаху, а в действующую армию. И награды заслуженные не вычеркивал!

Оправдывается, что ли? Или напоминает об обещании? А, какая разница. Хорош бы я был, поднявшись одним прыжком до вице-канцлера. Самомнения небось полные штаны. Скушали бы за милую душу. Если уж Волынский загремел под следствие, а он в этом бюрократическом супе много лет варится. Стоило вылезти на свет с предложениями по части улучшения промышленности за счет прав дворянства, и прихлопнули бы в момент.

Сегодня могу трезво оценить свои шансы на проведение реформ. Даже после Петра Великого не так уж и просто раскачать махину и перебить идущий процесс. Не зря вышел закон о сокращении службы. Попробуй отказать опоре трона — дворянству. Нежелание служить постоянно приводило к нехватке офицеров в действующих войсках. При этом как один из аргументов звучали слова о необходимости ведения хозяйства лично.

Мне потребовалось несколько лет врастания и приобретенного опыта, чтобы начать понимать скрытые мотивы и разбираться слегка в дивном мире вокруг меня. Армия, как ни удивительно, оказалась не менее хорошей школой. И по части выживания, и для твердости. И до сих пор не могу быть уверенным полностью в правильности поступков. Любые реформы бьют по большим группам людей и неизвестно каким образом проявятся через десяток-другой лет. А я всего лишь школьник с самыми общими представлениями об экономике, управлении и многом другом.

— Се ценю, — высказал с самым доброжелательным видом. — Но нешто на недругов твоих ничего на черный день не хранил. Такого… убойного… чтоб на плаху отправить…

— То не я решал, — покачал он головой. — Анна. Для нее старался, и ее слово последнее.

— А как выглядело?

И пошел деловой разговор. К Бирону обращались по самым разным делам и с многими просьбами. Люди просили определить в службу, уплатить невесть где залежавшееся жалованье, произвести ожидавшееся, но отложенное повышение в чине, помочь впавшим в затруднения, решить спорный судебный вопрос…

Для подачи челобитных и личного общения с жалобщиками и просителями достаточно скоро образовалось целое присутствие с приемными часами, аудиенц-каморой с отдельной палатой для знатных и другой для «малоимущих и незнакомых бедняков». Мне ли о том не знать. Сам бывал неоднократно, о чем не забыл бывший всесильный фаворит напомнить.

Подробности процедуры хотелось выяснить точно. Про каталог поступавших бумаг и прошений, работников канцелярии. А особенно о причинах движения или отказа. Чьей просьбе давали ход и почему. Какую «слезницу» лучше «умедлить», засунув поглубже или вовсе отправив по инстанциям, а какую исполнить, обратившись неформально к ответственному лицу. Но не всегда можно догадаться, почему то или иное дело привлекло его внимание и осталось у обер-камергера на контроле. А разбирать все долго и муторно.

Получить информацию от первого лица гораздо проще и удобнее. И становятся яснее связи. Почему, например, камер-юнкер Иван Брылкин выхлопотал согласие оплатить его долги, ничего в результате не получил, страшно обиделся и с удовольствием потом докладывал Анне Карловне обо всех происходящих рядом с Бироном событиях. Кроме всего прочего, это помогло аресту. А ведь Брылкин старый сослуживец по курляндскому двору и считался человеком Эрнста Иогановича. Оказывается, государыня велела передать: «Ежели за всех, которые будут должными себя объявлять, ее величеству платить по их просьбам, то у ее величества столько недостанет».

Камер-юнкер изволил оскорбиться и сменил сторону. Держать такого рядом непозволительно. Предавший раз, не замедлит предать вторично. Придется найти должность где-то подальше от дворца. И таких, о ком не мешает подробно расспросить, у меня целый список: генерал-берг-директор Шемберг, астраханский губернатор генерал-майор Иван фон Менгден (да-да, родственник Юлечки), флотский лейтенант Виттен, армейский капитан Алексей Потапов, донской атаман Андрей Лопатин и множество других. И сейчас я постараюсь выудить наиболее интересное на будущее.

 

Глава 4

ИНТРИГИ И ЗАГОВОРЫ

— Поздравьте, — становясь в позу памятника, провозглашаю, — отныне я лучший друг маркиза де ла Шетарди. — Благодаря мне французский посол сможет узнавать новости в первую очередь и влиять на политику России, поскольку всемилостивейшая государыня наша несколько молода и прислушивается к советам обер-камергера. И обойдется ему это в сущие пустяки: пятнадцать тысяч ливров в год.

— Это сколько в наших рублях? — морща нос от тяжелой работы мозга, спросила Юлия.

— Один луидор равняется десяти ливрам, — выдал справку моментально Трофим Калушин.

В бытность мою личным секретарем он только поступил в университет, будучи заметно старше соучеников. Когда человеку под тридцать и он однодворец из занюханной глубинки, особых откровений от него не ждешь. Оказалось, действительно уникум. Анна познакомилась с ним, когда он в числе прочих дежурил при ее особе. Вообще, добрый десяток таковых сейчас исполняет разнообразные правительственные поручения, и им светит приличная карьера. Но этого держит при себе, зовет его «моя энциклопедия». Кажется, нет области знаний, про которую он не сможет прочитать подробную лекцию. В качестве помощника бесценный тип.

Одна беда, с детства поглощая знания при любом случае, не умеет видеть связи и делать прогнозы. Тем не менее польза имеется, и немалая. Выслушав бурное обсуждение некоего вопроса, пусть одновременно человек пять шумят, садился и сразу без подготовки принимался писать указ, выплескивая на бумагу выжимку из спора. Остается прочитать и утвердить.

Кроме всего прочего, исправляет слог Анны и подбирает необходимые документы или книги.

— Золото в двадцать два карата. Приблизительно полтора золотника весит, — исправно продолжал тот.

— Это больше полпуда золота! — воскликнула Юлия.

— Дешево не продаюсь! — изрекаю гордо, обваливаясь в кресло. — Начинал с двадцати тысяч, но из-за упертости в определенных территориальных вопросах пришлось сбросить.

На самом деле маркиз меня переплюнул по всем показателям. Его два экипажа (в том числе коляска, украшенная накладным серебром), конская сбруя, обивка, костюмы офицеров и пажей в общей сложности обходились в сто сорок восемь тысяч семьсот девяносто один ливр ежегодно. Около двадцати пяти тысяч потрачены на меблировку, шесть тысяч — на почтовые расходы, двенадцать тысяч — на поддержание нарядов в должном виде, сорок пять тысяч — на всякого рода подачки при посещении двора. Уж справки о финансовых возможностях французского посла, с целью выяснить, сколько просить, я навел в первую очередь.

Он не привык себе отказывать ни в чем. С Шетарди приехали двенадцать секретарей, шесть капелланов, пятьдесят лакеев, известный на весь Париж повар — он выучил русских, как накрывать столы и как готовить соусы. Вот работника поварешки и взял в оборот моментально. Двойная выгода, ознакомить своих кухарок с последними достижениями и заодно расспросить.

Шетарди, оказывается, содержал постоянную охрану из восьми гренадеров и двенадцати стрелков под командованием младшего офицера или сержанта. А еще он первый привез в Россию натуральное шампанское и щедро его раздаривал. По рассказам повара, пятьдесят тысяч бутылок приволок! Напиток стремительно входил в моду, и приходилось употреблять на званых обедах с восторженным выражением лица.

— То есть он клюнул? — спросила Анна.

После бурного обсуждения с привлечением консультантов из Военной коллегии были выработаны максимальные и минимальные требования для заключения мирного договора с Османской империей. В совместно написанной инструкции для начала заявлялось, что «главнейшею причиною раздоров и кровопролития между обеими империями были татары». Дальше перечислялся бесконечный список обид, убытков и причиненных ими раздоров. И если турецкий султан присмотрится, то лучше всего для него избавиться от тяжелой обузы, вызывающей войны. Они-де не были завоеваны, а сами предались, отчего и отвергнуть не грех.

Для меня оказалось изрядным откровением, что завоевание рассматривалось как более высокая ступень по сравнению с добровольным вхождением в состав чужого государства. Короче, мораль: отдайте нам Крым и захваченные у него владения, а также все вплоть до Ясс, всем станет хорошо и просто зашибись. Естественно, никто не рассчитывал на согласие осман. Просто на Востоке иначе себя не ведут. Всегда стоимость завышается до небес, и после длительной торговли сходятся в лучшем случае на середине. Отдать полуостров для султана из разряда невыполнимого. Другое дело, сняв это требование, можно было изобразить готовность к соглашению, оставив иные.

— А почему нет? Многие вельможи, и не только из России, получают пособия для лучшего убеждения в замечательности Франции и ее культуры. Да и не одни лягушатники этим балуются. Бирон даже сыну прусского короля платил в расчете на будущее. Я человек новый, твердого мнения по поводу внешней политики еще не сформировал, к тому же из грязи в князи и падок до взяток.

— Не преувеличивай.

— Нет, в иных отношениях стойкий как скала. Поскольку Кубань воевал и Анапу брал лично, отдавать не желаю ни под каким соусом, английским или французским, не важно. О чем сообщил с биением в грудь кулаком. Тщеславие в карман не упрячешь. Мне люди верные нужны? Обязательно. А кто на эту роль подходит лучше близко знакомых, с кем кровь вместе проливал? Молодые, энергичные, мечтающие вознестись. И я их по морде, отдавая с трудом взятое?

— Кстати, — одобрительно кивая, сказала Анна, — список для перевода и повышений приготовил?

— Конечно, — извлекая из кармана, отвечаю.

Шутки шутками, а своя команда важна. Отодвинутый от основных событий на войне одновременно имел определенную свободу в действиях и хорошие отношения как с ниже-, так и вышестоящим начальством. Не ответить им любезностью было бы неприлично. И кроме того, частенько после отставки офицеры шли по гражданской линии в чиновники, достигая немалых постов. И теперь есть возможность отбирать полезных и лично знакомых, в большинстве не связанных с Минихом и его людьми.

— Ты продолжаешь настаивать на неизменном составе Кабинета министров?

Забавно, но программа преобразований, составленная для нее Остерманом, в числе неотложных задач включала подготовку новых штатов и увеличение жалованья государственным служащим. Для сокращения злоупотреблений в местном управлении Остерман предлагал не ограничивать срок воеводской службы двумя годами, чтобы воеводы не искали «запрещенные пути» для быстрого обогащения. Вообще, принципиально мы в основных вопросах пока замечательно совпадали. Менее противным от того Андрей Иванович не стал.

— Люди справляются, зачем создавать нервозную обстановку без веских оснований.

— Хорошо, — изучая карту, торопливо разложенную на столе Трофимом, пробормотала она. — Бессарабию оставляем туркам, между Днепром и Днестром наше. Крепости запрещено там строить, Очаков не восстанавливать. Военный флот не строить. Зато плавать торговым судам по Черному морю невозбранно. Долина Кубани, Терека, Тамань до Анапы отходит к России, Азов за нами. Кабарда Малая и Большая признается независимой и служит буфером между нами и турками. Свободное посещение паломниками Иерусалима.

Она подняла голову и посмотрела на меня.

— Лучше условия не выбить, — без особой радости сообщаю и так известное.

Это и есть минимум, на который новая императрица якобы готова пойти, проданный в качестве огромного секрета французу. На самом деле без союзников нас ждут серьезнейшие проблемы. В принципе даже можно пойти на срытие Азовских и Анапских стен и торговлю на кораблях турецких. Даже отойти за реку Кубань. Но французам о том знать не обязательно. Остается надеяться на параллельные, с полученными от Шетарди картами наших уступок, действия Миниха.

Ему предписано продолжать готовиться к боевым действиям, не скрывая этого от противника. Приводить в порядок Хотин, укрепления Ясс, строить на реке Прут форты, оснащенные артиллерией, и ряд редутов, благодаря котором отсекается от снабжения крепость Бендеры и земли буджакских татар.

Важно продемонстрировать решительность и надавить на турок. Нам это тоже встанет в огромные деньги, но иначе переговоры затянутся. Падение Бендер не может не вызвать некой нервной реакции. Бессарабия окончательно перейдет в русское подданство, если продолжать бессмысленно упираться. Османам военные действия тоже обошлись огромными потерями материальными и людскими.

Мы ведь снимаем претензии к крымским татарам, идем на уступки в отдельных областях и даже соглашаемся на отсутствие военного флота — немалая приманка. Для французов в первую очередь. Они заинтересованы показать свою важность и умение добывать полезную информацию. Пусть де Вильнев старается в уверенности, что объегорил русских валенков при помощи соотечественника. По итогам можно его наградить орденом за услуги.

Главное, не переиграть и получить свое, лелеянное в задумках. Где находились… то есть будут построены Одесса, Херсон, Николаев, знаю достаточно приблизительно, но удачные бухты и места найти не очень сложно, имея ресурсы всей России. Будем заселять и развивать край вновь приобретенный. Тем более от Крыма отделяет всего пара переходов, и заткнуть горлышко очередной порубежной линией редутов и застав несложно. Ничего не поделаешь. Планировать на диване по карте проще, чем получить нужное в жизни. Приходится идти с неприятными соседями на разумный компромисс, а не биться бессмысленно о стену с воплями «мое!».

— Господин тайный советник Гольдбах очень просит принять, — вернувшись, доложил ходивший к двери на зов очередного типа в ливрее Трофим.

Не может быть, чтобы уже письмо перехватили, думаю в изумлении. Как обер-камергер и наследник Бирона по должности, я незамедлительно хапнул Черный кабинет в свое ведомство, не желая делиться даже с канцлером. Столь занятный и полезный во многих отношениях источник информации, как перлюстрация писем иностранцев, пригодится на будущее.

Времени со вступления в должность прошло не особо много. Пока сообщали в основном о перевороте, действиях новой императрицы и аресте Бирона с его родственниками. Пишут:

«Она не сильно красива, но по праву нравится всем: высокая, хорошо сложенная, приветливая, обходительная и, главное, всегда спокойная».

Еще строили догадки о поведении нового правительства и описывали исключительные наряды Анны. Реально важного еще не поступало. Притом тайный советник и большой специалист по расшифровке докладывал теперь напрямую мне. И просьба его из ряда вон выходящая.

— Прошу великодушно простить, — низко поклонился, показывая глубокое уважение и одновременно с довольной улыбкой, Кристиан Гольдбах, — но я взял на себя смелость не дожидаться господина Ломоносова в его приемной. Считаю, дело неотложное и доклад лично ее императорскому величеству должен воспоследовать мгновенно.

— В чем дело? — спрашиваю, мысленно прикидывая, тут нечто убойное и, сто процентов, не может идти от Шетарди.

Он просто не успел бы отправить письмо, а Гольдбах расшифровать его. Никто не станет прямым текстом сообщать о наших с ним договоренностях. Кроме того, в том сомнительном варианте вряд ли бы наш гениальный математик при мне устраивал такие фокусы. Подобного рода сообщения делаются за спиной скользкого типа (в моем лице), с целью в первую очередь обезопасить себя. И все-таки он принес в клюве нечто чрезвычайно важное и опасное. Иначе бы не рвался напрямую к императрице вне очереди, рискуя обратить на себя недружественное внимание придворных.

— Инструкции шведскому послу фон Нолькену от его правительства, — торжественно провозгласил Гольдбах, светясь торжеством.

— Еще один майор Синклер? — с подозрением спросила Анна.

Большой скандал был, когда шведского курьера в Константинополь в прошлом году грохнули в Польше люди Миниха, изъяв документы. Даже сослали исполнителей в Сибирь.

— Существуют гораздо более тихие способы, — ответил Гольдбах, тонко улыбаясь. — Фельдмаршал излишне прям, как и его офицеры.

То есть, хотел сказать, дубоват. Фактически толком дешифровщик ничего не знает, ветер создает. Ему приносят иногда со стороны, вот и работает. Есть один секретарь в шведском посольстве, весь в долгах, не первый год исправно докладывающий о приезде и отъезде курьеров. Снять копии с документов не всегда просто, но обычно курьеры постоянные и по крайней мере один не прочь крупно заложить за воротник. Ну а там уже надо не зевать. Бирон целую команду имел, платя им серьезные деньги, и сдал мне без промедления. Для него в том опасности никакой. Для государства старался. А что суммы неподотчетные, так лично из рук Анны Иоанновны.

— Риксдаг Швеции давно мечтает о реванше, но это… — Царица передала мне листки, исписанные мелким разборчивым почерком. Это, естественно, уже расшифровка. Цифры, скопированные точно, будут подшиты к нему и лягут в архив. — В ближайшее время они собираются начать войну. Ты посмотри на эти требования! — воскликнула с негодованием и черкнула ногтем по тексту. — Возвращение всех отошедших к России по Ништадтскому миру земель, а также передача Швеции территории между Ладогой и Белым морем.

— Еще и Карелию с Петербургом в придачу! — в восхищении готов аплодировать, проглядев наскоро потрясающий по наглости документ.

Юлия неуверенно рассмеялась.

— Но ведь, по документам Синклера, Турция обещала предоставить помощь Швеции лишь при нападении России. А мы этого делать не собираемся!

— Какая разница, — бурчу с досадой. — Еще одна война очень не ко времени. Стамбул упрется, выдвигая новые требования. Мы будем вынуждены держать войска на юге, давая возможность шведам действовать. Все уже решено. Тут открытый приказ собираться домой Нолькену. В связи с началом войны он в Петербурге становится не нужен.

— И наши лучшие щедрые во всех отношениях друзья из далекого Парижа в течение трех лет с начала военных действий станут выплачивать Швеции субсидии в размере трехсот тысяч риксдалеров в год.

— Один риксдалер равен четырем немецким маркам, — выдал очередную справку Трофим. — Но это расчетная единица. Курс не соответствует, ниже.

— Примерно четыре пуда серебром, — прерывая, пока эрудит не принялся сравнивать количество драгоценного металла в разные годы и заодно в Германии, объясняю.

— Много для одного человека, недостаточно для содержания флота и армии.

— Лучше, чем ничего.

— К сожалению, это еще не все, — с очередным почтительным поклоном протягивая извлеченную из кармана очередную бумагу, произнес Гольдбах.

— Еще хуже? — удивилась Анна, принимаясь за чтение.

Три минуты, пять, десять. Сначала просто пробежала содержание. Затем подумала и вернулась к началу. Еще раз внимательно проштудировала текст.

— Мы очень довольны, — произнесла наконец деревянным голосом, и это «мы» вовсе не объединяло присутствующих. Тут звучало очень монархически. — Распоряжение в виде именного указа об увеличении вам жалованья на полторы тысячи рублей в год последует в ближайшие дни. Вы свободны, тайный советник.

Гольдбах, продолжая кланяться, принялся отступать спиной к дверям. Судя по окончанию беседы, он выиграл, и немало. При Анне Иоанновне четыре с половиной тысячи имел. Приятный скачок. Вице-канцлер столько получает.

Ее императорское величество дождалась, пока он исчезнет, и только тогда передала расшифровку письма мне. За плечом моментально пристроилась Юлия, но сейчас меня это не волновало. Содержание действительно из ряда вон. Швеция и Франция через своих послов в Петербурге фон Нолькена и маркиза де ла Шетарди завязали крайне оживленные отношения с царевной Елизаветой. В обмен на поддержку при свержении Анны она обещала уступить Швеции перечисленные в предыдущем письме провинции, завоеванные ранее в Северной войне. Подробно излагался ход разговоров и договоренностей.

Это не могло находиться в сумке вместе с посланием из Стокгольма. Значит, либо придерживал некоторое время, либо очень удачно совпало. Не мешает разобраться. Не его дело думать. Обязан сразу сообщать, и не больше. За то и бабки немалые получает.

— Очень логично и хорошо спланировано. Войска уходят из Петербурга, она при помощи преображенцев устраивает переворот. Пообещать крепостных да поместий, и с ходу на дворец. Может и выгореть. Поскольку коронация еще не состоялась…

— За что мне еще и это? — с тоской произнесла Анна. Уперлась локтями в стол, закрывая лицо.

«Сама невозмутимость», как ее с некоторых пор называли за глаза во дворце, явно потеряла самообладание. А ведь ей стоило заметного труда из замкнутой и необщительной девочки, проводящей время в основном за книжками и мечтами, превратиться в нечто новое. Пусть во многом заботливость по отношению к окружающим, непрошибаемость на неприятность и веселье на публике игра, но маска рано или поздно невольно прирастает.

— Что я ей плохого сделала?

Юлия подскочила и принялась шептать нечто на ушко. При этом поглядывала в мою сторону, будто я отвечаю за Швецию. Так и сидел болван болваном, не понимая, что делать.

— Подтвердила все права и не вмешивалась в ее времяпрепровождение. Двадцать тысяч рублей после ареста Бирона просто так дала. Она в том не участвовала. Неужели нельзя доверять никому из родственников?!

— Она из ветви Петровой, вы из Иоанновой. Всегда будет считать, что у нее прав больше.

— Иногда, — сказала уже достаточно спокойно царица, — я всерьез жалею о смерти тетушки. Раньше не надо было решать всю эту груду проблем и думать о будущем. Величие, Отчизна, долг… В реальности сплошные сложности и никакого облегчения.

Ей приходилось ежедневно видеться со множеством людей, выслушивать просьбы и доклады, ездить в Сенат и подписывать указы, внимательно изучая каждую строчку. Чтобы безошибочно определить круг дел, за которые стоит взяться, нужна была постоянная информация обо всем, что происходило вокруг.

Она не наслаждалась властью, уж вблизи это было бы заметно. Скорее выполняла не особо приятную, но важную во всех отношениях работу. Достаточно нескромно, но понятие о долге государя перед собственным народом и необходимости заботы о живущих под твоим управлением я все-таки дал. Счастье это вряд ли ей принесет. А предлагать потерпеть до совершеннолетия несуществующего сына достойно откровенного дебила.

— Будет время не одному делу, но и потехе, — без особой уверенности говорю.

— Будем надеяться. Пока положение ничего такого не предвещает. Они будто специально норовят завалить совершенно не моего уровня вопросами в надежде, что устранюсь на манер тетушки и примусь подписывать указы не глядя. Или вовсе передоверю право верховной подписи.

— Почему будто? — взвилась Юлия. — Еще Петр I установил, — вряд ли имело смысл сейчас вспоминать его имя, — что все бумаги, и особенно челобитные, прежде чем попасть к нему, должны последовательно пройти всю иерархию государственных инстанций, начиная с низших и кончая высшими. И только тогда, когда дело не будет решено Сенатом, оно может оказаться на столе самодержца.

Когда она давала себе труд подумать, обнаруживался изрядный ум. Только это случалось не очень часто. Лень вечно оказывалась сильнее, даже на балах блистать ей не всегда хотелось. Правда, обижать девушку не следовало. Могла и припомнить при удобных обстоятельствах. Хорошо хоть в душе добрая, без нужды гадости не делает и ко мне со старых времен определенное почтение имеет.

— Самодержец, как правильно говорит госпожа Менгден, — делая дипломатический реверанс в сторону Юленьки, объясняю, — не просто некая фигура на троне. Он высший судья и рутинные происшествия рассматривать не обязан. Исключительно нечто новое, выпадающее из обычной практики.

— Это не так, — неожиданно влез эрудит Калушин, — тут скорее речь идет об ограниченной парламентом монархии. Они сами все решают, а он участвует лишь при появлении новых обстоятельств, не предусмотренных законами.

— Так потому и самодержавие, — мысленно соглашаюсь с определением и отодвигаю на будущее, — что при нем действует основной принцип, согласно которому не должно было быть никаких критериев, отделявших дела, подведомственные монарху, от тех, которые он не мог рассматривать. Но «мог» не означает «должен постоянно». Исключительно сообразно личному желанию или заинтересовавшись конкретными обстоятельствами. Все зависит от воли монарха. А то завтра любой копиист примется посылать свои труды во дворец для утверждения, минуя подобающие инстанции. Полагаю, давно пора установить штаты личной канцелярии…

Юля положила руку на плечо Анне, без нее здесь точно не обойдется.

— …временные дежурства студентов можно продолжать, но требуются и постоянные люди. Это позволит освободить императрицу от потока ежедневной корреспонденции.

— Главное, чтобы не забывали докладывать обо всем, будь то хорошее или худое, — сказала Анна. — Ступай пока, Михаил Васильевич. По поводу действий Стокгольма соберу немедленно Кабинет министров. Обсудим в подробностях.

За отсутствием онлайн-связи любые приказы идут достаточно долго. Инструкции не оставляли сомнений. Война начнется скоро. А на носу осень. Ставку шведы делают не на захваты, а на переворот в столице. Ну придется их проучить в кратчайшие сроки. Не просто до кровавых соплей, а до кости, сдирая мясо. Чтобы другим соседям неповадно было мешать России. Предупрежден, значит, вооружен. У нас появилась фора и дополнительные возможности.

— За праздными разговорами время течет быстро, а дел теперь срочных много. Ты возьмешь измайловцев, если понадобится, можешь приказать и другим. Не медля поместишь под стражу Елизавету и всю ее компанию ближников!

— Слушаюсь! — поспешно вскакиваю. Уточнять имена не имеет смысла. Лучше лишних загрести, да потом выпустить. Пусть Ушаков разбирается в степени вины.

— Ее без причинения вреда! И про французов пока помалкивать!

Правильная мысль, еще рано портить отношения с Шетарди и Парижем. Пусть верят в нашу дружбу и упущения в расследовании.

— Будет исполнено!

Идти особо далеко не пришлось. Анна не зря говорила про Измайловский полк. На этой неделе его караулы во дворце. И очень удачно, что нити заговора в Преображенский в основном идут. Конечно, если верить Елизавете. Она соврет, недорого возьмет. Прекрасно помню. Надо все провернуть быстро, чтобы никто опомниться не успел. Долго искать нужного человека я не собирался. Он должен был дожидаться меня в приемной. Предстояло обсуждение будущего приема и мер безопасности.

Уже были по Петербургу разосланы приглашения, в которых сообщалось, что через неделю «при Дворе Ея Императорского Величества первый день установления Императорского Воинского ордена Святой Анны и для того в оный день поутру в одиннадцатом часу собираться ко Двору Ея Императорского Величества знатным обоего пола персонам и господам чужестранным министрам, дамам в робах, кавалерам в цветных платьях, всем военным быть в шарфах и строевом убранстве и ожидать Божественной литургии. По окончании оной и молебного пения и прочей духовной церемонии, по выходе из церкви, оныя персоны имеют учинить Ея Императорскому Величеству поздравления, а пополудни в обыкновенное время имеет быть бал и ужин для четырех первых классов обоего пола персон и чужестранных министров».

— Господин майор, — говорю тихо, обнаружив нужного человека, — хочешь стать полковником?

Рихтер мигнул от неожиданности — не на то настраивался, а тон мой отнюдь не шуточный, и он заметно напрягся.

— Что делать, господин обер-камергер? — хрипло спросил со своим жутким акцентом и, видимо, намеренно обратился по должности, а не привычно по имени-отчеству. Как бы намекал на идущий сверху приказ.

Нормально. Судя по реакции, можно послать куда угодно и приказать что угодно — исполнит в лучшем виде.

Долго объяснять не пришлось. Один раз он это уже проходил, вылавливая Бирона с компанией. И не так давно. Единственная сложность — застать основных фигурантов по месту жительства. Ну да уже вечер, и вряд ли большинство бегает ночью по гостям. Да и всех этих Шуваловых, Трубецких с прочими прихлебателями Скавронскими и Гендриковыми можно и позже забрать без проблем. Куда они денутся. В первую очередь убрать Елизавету со сцены, и весь заговор моментально рассыплется. Ну это я уж сам займусь, не доверю никому.

— Извините, господин Липман, — сказал с досадой, обнаружив через четверть часа загораживающего своим телом выход из дворца старого знакомого. — Не сейчас.

— Убрать? — деловито поинтересовался энергичный Рихтер.

— Пять минут! — взмолился Исаак. — Это действительно важно.

Ну да. Потеряв покровителя у трона, он не прочь найти себе на аналогичной должности столь же полезного. В принципе никаких претензий к хитроумному товарищу не имею. Все свои обязательства он выполнял скрупулезно, а что норовил объегорить при заключении очередной сделки или откусить свой законный процент посредника, участвуя в самых разных начинаниях вроде покупки запрещенных станков в Англии и сманивании в Россию мастеров, что каралось по законам тамошнего королевства очень жестко, так на то он и торговец. Не хлопай ушами, и не обуют. А если объехали, что не заметил, то кто тебе доктор.

— У меня действительно нет времени. В ближайшие дни я охотно с вами побеседую, но не сейчас.

— Две!

— Постарайтесь быть лаконичным и уложиться, — несколько удивленный настойчивостью, соглашаюсь.

Быстрый взгляд Липмана на майора. Не хочет при свидетелях.

— Подождите меня у лошадей, — попросил я Рихтера. — Ну?

— Принцесса Елизавета Петровна раздает золото гвардейцам Преображенского полка буквально горстями. У нее никогда не было таких средств, сейчас использует полученные от французского посла, вошедшего в пакт со шведским.

Кажется, скоро весь Петербург будет в курсе намерений дщери Петровой. Либо остались считаные часы до начала событий, либо она непроходимо глупа. Причем скорее второе. Толковых советчиков у Елизаветы нет никаких. Странно, однако, я помню ее нерешительной и вечно колеблющейся, старательно уклоняющейся от участия в политике. Неужели притворялась? Ерунда. Тогда она гениальная актриса. Просто сейчас иностранцы толкают в спину, да и другого подходящего случая не ожидается. Укрепись Анна, и долго придется ее смерти дожидаться, даже при условии отсутствия наследника вообще. А это маловероятно. Последний шанс для царевны Елизаветы стать императрицей и хозяйкой России. Пан или пропал.

— Откуда уверенность в происхождении денег?

— Вчера сержант Преображенского гвардейского полка Никита Трубецкой, мой давний клиент, сильно язык распустил, обещая вскорости расплатиться с долгами и меня со всеми потрохами купить. Пьян был, — поясняет с кривой усмешкой. — Человек он с непомерным честолюбием и неприятным характером. Притом обычно исполняет порученное дело хорошо. В грязь мне под ноги бросал монеты с руганью при встрече и кричал поносные слова про правительство, обещая скорые перемены. Не он один. Поручики Преображенского полка Петр Ханыков и Михаил Аргамаков и сержант Иван Алфимов поносными словами лаяли власти. Говорили: «Брауншвейгка немцев набрать хочет и нас из полку вытеснить».

— Продолжайте.

— В среде шведской аристократии и дворянства многие жаждут реванша. Есть мнение, что настал подходящий момент.

— Чье мнение?

— «Шляпы» во главе с Юлленборгом победили на риксдаге партию «колпаков», — отвечает, закатывая глаза.

В переводе: «ястребы» взяли власть, отпихнув «голубей», и ты не хуже других должен о том знать. Русские дипломаты в Стокгольме щедро раздавали золото для подкупа высших сановников, пытаясь помешать приходу к власти главы мечтающих вернуть утерянное Юлленборга. К сожалению, закончилось провалом, и он возглавил новое правительство, увеличившее ассигнования на армию и флот.

— У шведов было две группировки войск каждая численностью до десяти тысяч человек, сосредоточенных у Фридрихсгама и Вильмансгранда. Скоро они начнут наступление.

— И с такими силами мечтают вернуть Прибалтику?

— Возобладала идея о неготовности русских к войне. Наиболее боеспособные части и лучшие офицеры заняты на юге. В армии распространен беспорядок и отсутствует желание сражаться. Гвардия единственная вызывает опасения, но батальон из каждого полка тоже отправлен недавно против турок. Считай ополовинили, не вспоминая многих офицеров, добровольно отправившихся к фельдмаршалу Миниху в армию. Шведской армией командует Карл Эмиль Левенгаупт, с правом разработки всех военных операций. Кроме того, он получил право вести переговоры с противником и отвечать на его предложения мира с той лишь оговоркой, что он должен ставить о них в известность короля. Он уже отбыл в Финляндию для вступления в должность.

— Вопреки близости зимы?

— До отхода на зимние квартиры еще достаточный срок.

— Откуда такие подробности?

— У меня есть интересы и контакты в Швеции и Дании, — очень осторожно и явно не собираясь называть имен, признался, — помимо Германии.

Забавные слова подобрал. Придворные евреи-финансисты существовали почти у каждого немецкого князя, польского шляхтича, да и во многих других странах Европы. Ссужая нуждающихся вельмож при необходимости, нередко прибирали к рукам финансы и, помогая своим покровителям, не забывали и себя. Не так давно один из них по фамилии Оппенгеймер после смерти вюртенбергского герцога был обвинен во всех существующих на свете грехах и закончил на виселице.

Не он первый, не он последний. Проведя нередко в роскоши десятилетия, многие оказывались в тюрьме или на плахе. Это был естественный риск всякого, кто принимал на себя обязанности придворного банкира. В негласный договор как бы входило, что если господину придется туго, то банкир окажется козлом отпущения. И не важно, служили они испанским или мавританским королям, габсбургскому кайзеру или управляли имуществом греческих, польских, итальянских князей.

Возможность крупно навариться всегда привлекает. Тот же Оппенгеймер продавал за деньги привилегии, учредил соляную, табачную и винную монополию, чем заслужил ненависть в народе и благодарность герцога, в казну которого потекли дополнительные доходы.

Думаю, и себя не забывал. И не каждую монетку держал в родном карликовом государстве. Ротшильд поднялся где-то в эти времена. Пока фамилия никому не известна, специально узнавал. Главное, общая схема, когда родственники работают сразу в нескольких государствах и делятся информацией, наверняка уже существует. А мне не мешает и в дальнейшем иметь свежие данные не по официальным каналам.

— Вы определенно меня заинтересовали, и в ближайшие дни побеседуем подробно. Полезные, — с выражением произношу, — люди всегда пригодятся. Особенно при наличии знакомых и связей в других странах.

Грех не воспользоваться подобным откровением. Пусть оно и не является предложением, но повернуть в правильном направлении и продолжить столь интересное сотрудничество без сомнения правильно. Практически разведсеть, причем очень разветвленная и не зависящая от российских интриг. Его соплеменники сидят по всей Европе и наверняка помогут в дружеской просьбе.

Конечно, придется заплатить, и, вероятно, немало, но дело того стоит. Он же не просто так подошел, после ареста Бирона требуется солидный человек прислониться и покровительство во власти. Искать милости у Елизаветы дело скользкое. То ли да, то ли нет, то ли пошлют в известном направлении. А я хорошо знаком, уже имею влияние и буквы договора не нарушал. Вот и показал, насколько выгодно держать при себе. Ай, опять недоработка, почему не расспросил Эрнста Иогановича о Липмане. Ну еще не поздно.

— До сих пор наше сотрудничество было взаимовыгодным. Полагаю, и впредь останется столь же плодотворным, — твердо заявляю почтительно склоняющему голову финансисту.

 

Глава 5

АРЕСТЫ И ВОСПИТАНИЕ

Солдаты сноровисто подсадили, и унтер моментально оседлал забор, спрыгнув внутрь двора. За ним последовали еще двое. Через малый срок ворота принялись открываться. Попутно возмущенный крик сторожа был прерван хлестким ударом.

— Поручик, — оглянувшись на остающихся караулить и остро жалея, что не запомнил фамилии, приказываю, — всех пускать, никого не выпускать. Даже слуг.

Рота вливалась в особняк мощным потоком и попадающихся навстречу независимо от сословия и звания ставили лицом к стене, руки за голову. Мало, что ли, фильмов я видел? Пришел срок использовать и эти знания. Комнаты проверяются, оттуда выволакивают людей и ставят по соседству с уже задержанными. Иные в полуголом виде, включая женщин. Почти уверен, попутно нижние чины не забывают прихватить вещички поценнее и не особо большие. Нормально. На всякие мелочи пока не имеет смысла обращать внимание.

На втором этаже невысокий парень в мундире преображенца делает выпад шпагой, пытаясь не подпустить к себе нижних чинов. Кого-то даже зацепил. Его насаживают на штыки моментально. Приказ был четкий. Сопротивляющихся валить без разговоров. Крик бьет по ушам, но быстро замолкает. Железо в животе вещь неприятная, но когда за дело берутся чуть ли не взводом, дырок не меньше, чем в дуршлаге, и особо не подергаешься.

— Вы ответите за это! — кричит возмущенный голос под дружный визг стайки девиц. Парочку я даже неплохо знаю.

— Ах ты, изменник, — почти радостно говорит мордатый солдат и лупит излишне говорливого между лопаток прикладом.

Тот летит носом под ноги. Молча переступаю и иду дальше. Разбираться, кто есть кто и в степени вины, задача Тайной канцелярии и лично ее главы Ушакова. Если под раздачу угодили случайные люди, что бывает, отпустят.

У позолоченных дверей с изумительной резьбой, загораживая вход, застыла мощная фигура Разумовского со шпагой. В его ручищах она смотрелась тонким прутиком. Откуда взял, тоже интересно. Сроду такой ерундой не заморачивался. Наверняка и драться не умеет, про фехтование понятие отсутствует, и примется махать на манер оглобли. Прямой путь на тот свет.

— Отойди, Алексей, — говорю миролюбиво. — Бесполезно.

— Что происходит?

— Государственная измена, подготовка вооруженного мятежа, призвание иностранных войск, нарушение клятвы верности: крест целовала и прочее, прочее. Достаточно?

— Лизка?

— Ой, да не изображай невинность. Не мог хоть что-то не слышать.

— Да мало ли что глупая баба говорит!

— Она еще и делала.

— Стрелять? — спросили у меня из-за спины деловито.

Не глядя отвожу ствол пистолета Рихтера рукой в сторону. Он явно мечтает о повышении в чине и готов стараться. Причем чисто по-немецки. Будет приказ — грохнет. Нет — пусть живет.

— Ничего против тебя не имею.

И действительно, жалко Разумовского. Не часто встречались, но достаточно изучил. Приятный человек без особых запросов и в политику не лез. Ему и так неплохо было. Вкусно кормили, обильно поили и все прочее в полном объеме, включая женские прелести, предоставляли. Зачем трудиться и напрягаться? Он не рвался к должностям и званиям, его не сжигала жажда деятельности, сладости власти он предпочитал покой и волю.

И ведь мозги имел приличные, а устремлений никаких. С ним хорошо было посидеть, выпить и песни задушевные послушать. После придворных, постоянно готовых стучать о любой оплошности и ждущих от тебя гадости, а значит, норовящих подстроить ее сами заранее, отличный отдых общение с ним. Был.

— Сейчас не за бабу спор, приказ царский. Если понадобится, через труп переступлю. Считаю до трех, затем разрешу палить.

— Ладно, — швыряя шпагу мне под ноги, устало сказал Разумовский. — Твоя взяла.

— Постараюсь сделать для тебя облегчение участи…

— Не для меня, для нее!

Елизавета Петровна, о которой так трогательно заботился Алексей, ждала меня при полном параде. Забавно, но новые веяния в моде она с удовольствием примерила на себя. Длинное шелковое платье с оборками на подоле, без всяких признаков корсета, с зауженной талией и впечатляющим вырезом, открывающим груди. Наверняка лифчик присутствует, уж больно они неестественно поднятыми смотрятся. Вряд ли ее прелести изменились в лучшую сторону за прошедшие годы.

По мне, жутко напоминает платья из фильмов про канун Первой мировой войны. И ведь я ей точно ничего такого не рисовал. Вкус имеется.

В целом очень приятная картинка. Не зря ее называли одной из первейших русских красавиц. С худыми манекенщицами из двадцать первого века ничего общего. Что называется, в теле, но без излишеств. Говорят, и мамаша ее была похожей комплекции. Где-нибудь в виде крестьянки на поле была бы на своем месте и пользовалась у мужиков повышенным спросом еще долгие годы.

— Чем обязана столь странному визиту? — осведомилась возмущенным тоном.

Что-что, а самообладание на высоком уровне.

— Все подданные, в том числе и цесаревна Елизавета, — отвечаю скучным голосом, — присягали на кресте и Евангелии в верности Анне Карловне как правительнице Империи Российской. Нарушение обязательства есть государственная измена и карается по всей строгости.

— И что же я совершила?

— Шведский посол Нолькен в обмен на обещание согласиться на «все меры, которые его величество и королевство Шведское сочтут уместным принять для этой цели» обещал помочь деньгами, нужными для организации мятежа в столице. Фредерик I начинает войну против России, его войско наступает на Петербург и тем самым облегчает переворот в твою пользу.

— У нас в России, — с отчетливым ударением и ясно слышимым гневом восклицает, — не принято обвинять без наличия доказательств.

— А за тем дело не станет. Доподлинно известно: камер-юнкер служил посланником, дав понять, что принцесса, возвращаясь сегодня в Петербург около восьми часов, будет приятно удивлена, если представится случай встретить ее по дороге. Лестока неоднократно приглашали в дом к послу шведскому, и он носил письма. Еще были десять тысяч рублей, переданные через посредника на подкуп гвардейцев. Когда их вздернут на дыбу, думаешь, запираться станут? Тем более Нолькен имел дурь отписать домой помимо всего хода ваших бесед резюме: Елизавета обещала «не только отблагодарить короля и королевство Шведское за все издержки этого предприятия».

Сидит, слушает с нахмуренным лбом. Интересно, что предъявить смогу.

— А еще специально написанный для распространения в России манифест шведского командующего провозглашает… — Извлекаю выписанное на бумажку из расшифровки. — «Я, Карл Емилий Левенгаупт, граф, объявляю всем и каждому сословию достохвальной русской нации, что королевская шведская армия вступила в русские пределы не для чего иного, как для получения, при помощи Всевышнего, удовлетворения шведской короны за многочисленные неправды, ей причиненные иностранными министрами, которые господствовали над Россиею в прежние годы, также потребную для шведов безопасность на будущее время, а вместе с тем чтобы освободить русский народ от несносного ига и жестокостей, с которыми означенные министры для собственных своих видов притесняли с давнего времени русских подданных, чрез что многие потеряли собственность или лишались жизни от жестоких уголовных наказаний… избавить достохвальную русскую нацию для ее же собственной безопасности от тяжелого чужеземного притеснения и бесчеловечной тирании».

— И что с того? Где про меня хоть слово?

— Юлленборг предложил, чтобы в случае неудачи готовилась бежать в пределы Швеции, «когда наступит момент нанесения решительного удара», дабы потом с обозом оккупационной армии вступить в Санкт-Петербург.

— Пусть Юлленборги и Нолькены говорят и пишут что хотят, не существует подписанных мной обещаний!

Ей бы еще звонок к адвокату потребовать и санкции на арест. Молодец, хорошо защищается. Только у нас нынче еще не правовое демократическое государство, а обычная неконституционная монархия. Высшая инстанция приказала, вариантов нет. Веры тебе ни на грош.

— Да кому они требуются, — говорю с досадой. — Достаточно уже известного, чтобы отправить на плаху, а примется Ушаков с пристрастием разбираться, не один Лесток, а начиная с Никиты Трубецкого, — глаза Елизаветы расширились, такого она не ожидала, — запоют сообщники соловьями. Знаешь, что противнее всего? Готовность заплатить шведам полученными твоим отцом землями по Ништадтскому миру. За свое непомерное честолюбие готова отдать не просто земли, сотни тысяч жизней и мечту Великого Петра.

— Ты, Миша, будто амбиций и тщеславия лишен.

— И я не ангел, но то же твоя страна, раз на трон замахнулась. Как раздавать территории? Хуже любого предательства.

— А кто сказал, отдала бы? Ничего я не подписывала!

— О! То есть с самого начала собиралась кинуть благодетелей. Они тебе деньги и помощь военную, а ты им фигу!

— Не говорила я такого!

— И не надо. И так понятно. Снимаю свое возмущение по поводу наследства Петрова. Ты хитрее, чем полагал. Или посоветовал кто?

— А ведь могло все быть иначе, не появись Алеша. Случай. Ты бы при мне остался и первый за Елизавету Петровну бы стал. Так еще не поздно! Будь со мной, и все изменится. Все получишь!

Поздно, подумалось. Слишком много времени прошло, и не вижу причин менять сторону. Тем более подобного рода обещания — прах и тлен. Сейчас и корону предложит, а затем сам на Камчатку отправлюсь. Кому приятно видеть рядом свидетеля слабости и поражения.

— Наверное, так могло произойти, — отвечаю вслух, — но не Разумовский, так еще кто меня сменил бы в твоей постели.

Он ведь не один был, кто же того не знает.

— Ну, Анна тоже не скучает одна, есть кому заменить любовника, пусть и женского пола.

— Еще и клевета на царствующую особу, — говорю с тяжелым вздохом. — Хотя куда уж больше. Вставай, и пойдем.

— Куда? — упавшим голосом спросила Елизавета.

— Для начала в Шлиссельбургскую крепость, в соседнюю камеру с Бироном. Ну да теперь скоро с семьей в ссылку отправится, места освобождать для новых узников потребуется.

— А он ведь тоже злоумышлял на власть, а не на плаху, в ссылку. А куда?

— В Астрахань с семьей, под надзор, — охотно делюсь.

Ну что поделать, раз Анна у нас такая вся из себя гуманистка. Даже врагов по-христиански почти прощает. По мне, лучше бы промолчала насчет здоровья Елизаветы Петровны, тогда можно было бы случайно с лестницы уронить вниз головой. Нет человека — нет проблемы. А пока дщерь Петрова жива, неприятности не закончились. Видать, знает меня не хуже себя, сразу приказала не трогать. Неужели нечто такое когда-то говорил, а у нее в памяти отложилось? Не помню…

— И чем я хуже?

— Не станешь запираться, все как на духу выложишь, по старому знакомству замолвлю слово.

— Обещаешь? — недоверчиво спрашивает.

Натурально с Анной общалась достаточно, чтобы все соображать про реакцию и как себя поведет. А боязно. Сама решилась на переворот, почему та не сумеет отправить на эшафот? Со злости, от обиды, в гневе. Лишняя страховка не помешает. Эх, красавица, и чего тебя Анна Иоанновна замуж за немецкого герцога не выдала? А то за французского. Пусть и не на золоте, однако сытно едала бы до конца дней и развлекалась. Не дано нам знать, где найдем, а где потеряем. И к лучшему.

— Не я буду приговор выносить, но повлиять постараюсь.

Но тебя рядом ни при каких условиях не оставлю. В Пелым, Березово или Нерчинск, в острог-одиночку, и при попытке освобождения охрана имеет право прикончить на месте. И никак иначе. Понадобится — силком заставлю царицу инструкцию написать. Вплоть до обещания отставки. Живая Елизавета Петровна — вечная угроза династии и доказала то реальными действиями. И ребенок от нее тоже. Даже не монастырь, Евдокия Лопухина и там умудрилась родить, по слухам. Пришло время показать, кто в доме хозяин. А сделать это можно, только отказавшись от роли «доброй женщины» и выступив во всей силе самодержавной государыни. В одиночку, до смерти!

Арестованных требовалось колоть срочно. Поэтому в процессе допросов помимо людей Ушакова поучаствовал еще полицмейстер Санкт-Петербурга Яков Петрович Шаховской. Доверие к главе Тайной канцелярии пропало напрочь, когда на показаниях всплыло имя личного адъютанта Ушакова. Очень похоже, если и не знал в подробностях, мог догадываться о происходящем. Сидел и ждал, чем закончится история. Пока никто «слово и дело» не кричит, его хата с краю. Генерал-прокурора Трубецкого привлекать к следствию поостерегся. Убитому сержанту Трубецкому, тому самому, приходился дальним родственником. Здесь все повязаны помимо лично Ломоносова, и приходится учитывать при любом раскладе семейные связи.

А князь Шаховской крайне заинтересован показать свои достоинства в лучшем виде. Еще недавно уверенно творил карьеру под руководством Бирона, показал себя умелым администратором и ничем особенным себя не скомпрометировал. Потому до поры оставался на прежней должности, как и большинство чиновников. Позже многих из них планировалось перевести на иную должность и проверить реакцию. Шаховскому светила должность обер-прокурора Священного Синода. На духовные дела у меня давний нехороший прицел, и требовался подходящий человек. С тамошней коррупцией и небрежным ведением дел, упорным нежеланием нести образование в массы требовалось что-то делать всерьез.

Я в основном курировал следователей, то есть проверял показания и отсеивал случайных людей. В результате достаточно быстро выяснили имена двадцати шести участников заговора и полутора десятков слуг, имеющих что сказать. В кругу заговорщиков подробно обсуждалось, как «собрать партию» для совершения переворота и действовать по достижении цели. Особенно рьяно решали, что делать с Анной. Убить или сослать. Про некий суд речь не шла. Обвинять ее в принципе не в чем. Разве в недопущении к власти мечтающих о ней.

За некоторыми названными на следствии пришлось посылать арестовывать в полки, но чем дальше, тем больше все предприятие представлялось мне фарсом, а не серьезной подготовкой. Выше поручика ни одного чина, программа отсутствует, точной даты не имеется, зато все пьют и болтают. Хотя кто его знает, встань такой мелкий офицерик на карауле в царском дворце и вместо охраны посадит под замок. Короче, переворот в африканской глубинке. С упором на русский «авось» и готовностью вельмож подчиняться любому сидящему на троне. И ведь что обидно, могло выгореть!

Двое суток почти без отдыха разбирались. Затем я отбыл на высочайший доклад с материалами допросов. В отсутствие господина Ломоносова труды у царицы тоже не обрывались. Это хорошо, не требуется стоять над душой, и одновременно намекает на возможность обойтись без меня. Состоялись совещания в Кабинете о предстоящих в связи с надвигающейся войной мерах, включая написание манифеста. Не текст, а песня. Сам бы лучше не сумел выдать.

«…С непрестанной дерзостью Швеции должно быть покончено, чтобы не были нарушены честь и престиж моей монархии, а ее политическое, экономическое и военное развитие не подвергалось постоянным потрясениям… Все изучив и взвесив, со спокойной совестью встаю на путь, начертанный мне долгом. Полагаюсь на храбрые, полные самоотверженного воодушевления вооруженные силы. И верю, что Всевышний ниспошлет победу моему оружию. Анна, собственноручно…»

Он будет опубликован в газетах и листовках сразу по получении известия об объявлении войны. А пока спешно и тайно рассылаются приказы о новых назначениях и переброске войск. Опять же снабжение и флот. Теперь важнее всего не вспугнуть шведов излишней готовностью. Но, думаю, поздно. Механизм уже приведен в действие. Они начнут через два дня, согласно присланному Нолькену приказу.

Параллельно идет подготовка к осуществлению моих проектов по поводу чиновничества, переписи и бюджета. Если по второй части особых возражений не прозвучало, по третьей все уверены в длительных задержках и проблемах, то гражданская служба стала предметом живейшего обсуждения. Волынский с Черкасским категорически против назначения в секретари лиц недворянского происхождения. И сложность не в их предках, а в занятном пункте, дающем равные с шляхетством права. А это подразумевает… Правильно! Владение землей и крестьянами. Исключение ими было сделано лишь для секретарей, за которыми по указу от 31 января 1724 года признавалось право на потомственное дворянство.

А вот тут вступил Остерман. Не люблю я его за пронырливость и сильно хитрые интриги, но голова у человека работает. В данном отношении не только сходимся в необходимости принятия на службу грамотных и готовых трудиться людей, невзирая на сословие. Он еще и все эти правовые тонкости знает куда лучше залетного из будущего парня.

У обер-офицерских чинов, которые не из дворян, оных дети не суть дворяне, хотя Петр Великий указом от 1724 года повелел: произведенным в секретари давать шляхетство, как и в воинской службе, кто в прапорщики пожалован. А значит, весомо провозглашал, потомственное дворянство относится и к детям чиновников девятого-четырнадцатого классов, так как по «Табели о рангах» на военной службе обер-офицеры получали потомственное дворянство с первого классного чина — четырнадцатого.

Аристократической партии вовсе не требовались конкуренты. Многим такое изменение в правилах не понравится. До сих пор действующее негласно законодательство уже немалую группу обер-офицерских детей к шляхетству не причисляло, однако на владение поместьями, покупку крепостных и прочие вещи смотрело сквозь пальцы.

Куда там Швеции по части негодования и воплей! Борьба вышла жесткой, и потребовалось вмешательство Анны, постановившей, что коллежский регистратор получит личное дворянство и, лишь поднявшись до провинциального секретаря (тринадцатый класс), передаст дворянское звание детям. Компромисс достаточно сомнительный, но лучший из возможных, чтобы успокоить страсти. Для наиболее активной и грамотной части населения создает мощный стимул пробиваться наверх. А это чрезвычайно важно при нашей общей нехватке образованных людей и дает заодно вливание свежей крови в высшее сословие.

Всегда должна присутствовать наряду с системой наказаний и система поощрений. Штрафовать и приучать к порядку нужно, главное не доходить до абсурда, как частенько случается. Иначе на выходе образуется забитое, безынициативное быдло, которое без инструкций и приказов боится шаг ступить. Точно так же происходит и с поощрениями, не подкрепленными серьезной конкуренцией в собственной среде.

Пусть за право владеть землей и людьми (раз уж изменить на данном этапе ничего нельзя) всерьез постараются. А то кроме получающих непомерно большие деньги бездельников, которые чаще всего еще и воруют, пользы никакой. Чего им бояться, раз место не по годности, а по происхождению занято?

Короче, после очередной беседы был отпущен отдыхать до завтра, мимоходом на прощанье озадаченный приказом создания еще одного подразделения под названием «личный конвой ее императорского величества». Причем желательно из казаков. Похоже, Анна твердо пошла по стопам тетушки, создавая личную часть. На удивление, не из немцев. Правда, это мою задачу не облегчает ничуть. Исходя из равного или пропорционального представительства надо знать, сколько казаков вообще и где они проживают. А то недолго обидеть без причины, не включив в списки.

Численный состав регулярной русской армии четко регламентирован, а вот определить количество людей (в основном это и было казачество) в иррегулярных подразделениях Российской империи в высшей степени сложно. Теоретически все учтено в Военной коллегии и расписано по многим позициям: «окладное жалованье», «за хлебное деньгами», «за вино», «за муку и овес», а также за «порох» и «свинец». Фактически цифры как обычно разбросаны по множествам ведомостей и пятнадцати «званиям войск». И с этим придется разбираться, не забыв учесть, раз уж начал, Чугуевский и Бахмуцкий полки, а также Кизлярский, Грузинский, Армянский эскадроны и крещеных калмыков.

И все срочно-срочно, не забыв создать устав, инструкции по несению службы и штат с росписью по чинам и жалованью. Хвала всем богам, имею положение вице-президента Военной коллегии и найду кого припахать. Подозреваю, сами прискачут, стоит кинуть клич. Возле меня есть шанс сделать карьеру. Не могли не пойти слухи о повышении и назначениях для Кубанской команды. На носу очередная война со Швецией, и очень удачно выйдет иметь под рукой знакомых, внимательно прислушивающихся к мнению. В иных обстоятельствах звание и должность не главное.

Ломану уже корпус поручили, остальные на подходе, вместе с Апшеронским и Воронежским полком. В столице и по соседству расквартированы Невский, Копорский, Санкт-Петербургский и Ямбургский пехотный. В Прибалтике собирает части Ласси, назначенный командующим северным фронтом. Еще гвардия после чистки, кроме батальона измайловцев, подключится. Как минимум по численности имеем перевес над шведской армией. Если уж и в таких обстоятельствах не удастся справиться, пора разгонять высший офицерский состав со страшной силой. От капитанов с майорами больше пользы будет.

— Андрей вернулся, — встречает меня Стеша прямо в дверях дома.

— Геннадий?

— Плох он, — очень по-бабьи всплеснула руками. — Смурной и говорить не хочет. Сотворит чего нехорошее.

— Где?

— У себя.

Подразумевается — в пристройке во дворе, где обустроил себе хату. В особняке жить почему-то отказался. На отшибе сам по себе и притом рядом. Нам обоим удобно.

Разворачиваюсь и топаю разбираться. Прошагал в избу, уселся без спроса за стол, на котором присутствовала немудреная закуска с бутылкой водки из личного подвала. Еще парочка пустых. Нехило набрался.

Налил себе в стакан, отметив знакомые граненые очертания и клеймо. Ломоносовский стекольный завод. Прямо живи и радуйся, куда ни глянешь — везде знакомые буковки. Только не куплено, из дома притащено. В этом он ничуть не изменился. Все мое твое. Правда, и его — мое, но я же к нему в подвал за продуктами без спроса не лазаю.

Молча указал жене Гены на дверь. Та, не переспрашивая, метнулась наружу, прихватив с собой трех дитенков-погодков. Силен мужик, в каждый приезд делал нового. И кто теперь их должен кормить, поить да воспитывать? Я, что ли? Между прочим, уже успел посадить фингал ей под глаз. Действительно не в себе. Никогда такого раньше не случалось.

— Ты чего даже не встречаешь? — выпив и рассматривая равнодушно-тупую физиономию крестника, интересуюсь.

— А зачем?

— Хотя бы чтобы я знал, — раздражаясь, отвечаю, — что живой.

— Еще и здоровый, — угрюмо бурчит, дергая левой рукой с пустым рукавом.

— И что?

— И то! Кому я такой нужен?

— Мне, жене, детям.

Он небрежно отмахнулся, поднял стакан и выпил водку как воду. К разуму сейчас взывать бессмысленно. Мозги залиты алкоголем до самого верха. И психолог ему не поможет. Преодолевать проблемы в душевном разговоре он не привык. Всю жизнь действовал иначе. С саблей в руке и адреналином в крови. Все мешающее и всех раздражающих на куски и обобрать. Зачем думать, когда можно просто и без затей убить?

— Еще раз увижу, что жену бьешь или детей, отберу.

— Что значит… — Он аж рот открыл.

— А то, деньгами моими платил, вольную я давал. Я им хозяин, понял?

— Ты не смеешь!

— Будешь на кисель походить, запросто. Мне такие и правда не нужны.

Вышибить дурные мысли можно исключительно одним способом. Потому неторопливо зажевал водочку лучком и ломтиком жареного картофеля (пошло в народ!), встал и, не особо сдерживаясь, двинул в рожу кулаком. Гена слетел со стула с грохотом. Помотал башкой и попытался подняться. Встречаю его прямым в челюсть и вижу изумление в глазах, когда отправляется в нокдаун.

— Ты че творишь? — спрашивает, ворочаясь на полу. С координацией у него реально плохо. Не отвык еще дергать второй, несуществующей кистью. В результате машинально хватается ампутированной конечностью и больше себе вреда наносит.

— Может, ногой добавить, старый дурак, для вразумления?

— Ах ты…

— И ругаться не надо, — всерьез пиная в бок носком сапога, возмущаюсь. — Родича такими словами ай-ай.

— Да я тебя даже и без руки уделаю!

Вскочил, уклоняясь от моего выпада, и оскалился, приготовившись. Сейчас прыгнет, и станем мы возиться на полу, лупя друг друга и размазывая юшку по физиономиям. Только это в мечтах. Слаб еще Гена всерьез драться. Исхудал, с тела спал и хоть злой, а не потянет. Забью, не особо утруждаясь. Но не в том ведь цель — показать, кто сильнее. Выбить из тупой замкнутости. И кажется, вполне удалось.

— Вот-вот, — охотно соглашаюсь, отступая, — как по морде получил, так сразу боец и одной правой на куски рвать собрался. Может, не такой уж никчемный, а, Гена?

— Ты скотина, Михаил! — уже без особого запала возмущается.

— А помнишь, как под душ совал? Мне тоже не особо нравилось.

— Отомстить решил?

— А что, хороший повод напомнить. Ты что тогда говорил?

— Не помню, — поднимая стул и садясь, отвечает.

— Так я напомню. Все, — отнимая бутылку и швыряя ее о стену, заявляю. — Плач о загубленной жизни закончен. Завтра чтобы был с утра у меня как огурчик.

— Кислый и зеленый?

Опа, кажется, битье реально помогает при выводе из депрессии. Шутить пробует.

— Твердый и в пупырышках. Ты мне нужен.

— Зачем? — глядя исподлобья, спрашивает. — Меня заменить запросто. Афанасий у тебя имеется. Оба Федьки тоже приехали.

— Гайдуков найду без проблем. Хоть пучок прямо завтра. А близкий человек, чтобы доверял без оглядки, на дороге не валяется.

— И что я могу?

Еще недавно у меня и мыслей таких не бродило. А тут вдруг выскочило.

— После Бирона осталась конюшня, почти три сотни породистых лошадей. Да ты в курсе, сам трех привел.

Он кивает.

— …И остальные ничуть не хуже. Арабские, туркменские, датские, голландские, мекленбургские. Соединить красоту, сухость и грацию арабских скакунов с массивностью, мощью и рысистыми способностями западноевропейских упряжных. Россия нуждается в собственных породах и не должна зависеть от казахов с прочими калмыками. Сегодня они торгуют, завтра с нами воюют или вовсе откочевали до самого Китая, замирившись с джунгарами.

— Ты хоть представляешь, сколько лет потребуется?

Да уж не крысы, быстро не размножаются.

— Чем быстрее начнем, тем скорее результат получим. Завод по разведению нового вида лошадей — как, звучит?

— Чей?

— В каком смысле?

— Государственный? Так денег не допросишься.

Ага, кажись, заинтересовал. Уже обсуждает.

— Здесь ты прав, — мысленно прикидываю. — Лучше бы при царском дворе. За казенный счет, но без контроля Сената и прочих умников.

— А справлюсь?

— А куда денешься? Возражения не принимаются. Мне нужны крупные, резвые, выносливые лошади. Много. Чтобы пушки таскали и телеги.

— Ты вообще головой думаешь? — Он искренне возмутился глупостью. — Скакун и тяжеловоз разные виды. Кавалерийского коня в плуг не поставишь.

— Значит, дашь две породы. Или три, — поднимаясь, соглашаюсь. — Все равно лет десять пройдет, пока можно будет распространять.

— А двадцать и больше не хочешь?

— Главное, чтобы признаки закрепились. — Что будет через четверть века, один бог в курсе. Я — нет. Говорить о том не ко времени. Пробудил интерес к жизни, и ладно. Пока сойдет. Мне не для отчета, и лезть дальше в сапогах в душу не собираюсь. — И кстати, про жену не шутки шутил.

— Ну поучил слегка, — с оттенком раскаяния бурчит. — В семье бывает.

— Желательно пореже, ага?

 

Глава 6

КОРОНАЦИЯ

В зале дружно ахнули. До сих пор церемония проходила согласно прежнему ритуалу. Анна прочитала наизусть уверенным звонким голосом «Верую». Архимандрит Амвросий (Юшков), глава Синода, провозгласил: «Дух Святый да пребудет с тобой. Аминь!» Прочие архиепископы повторили хором. Последовали цитаты из Посланий святого апостола Павла. Царицу облачили в пурпурную мантию с соболиной оторочкой. И тут она достаточно громко произнесла: «Пусть мне принесут корону, скипетр, державу и печать!» Взяла корону с красной подушки и сама возложила себе на голову. Честное слово, ни о чем подобном недоговаривались!

Мне оставалось лишь стоять с невозмутимой физиономией и пытаться разобраться, к чему такое приведет. Судя по происходящему, ничего ужасного. Амвросий, будто не заметив происшествия, без промедления обратился к Анне с красочной речью, называя богоизбранной всемогущей императрицей и самодержицей, а видимый земной венец на ее главе объявил символом того, что сам Христос, владыка всея Руси, увенчал ее своим благословением и нарек верховной владычицей своего народа.

Мне он не особо пришелся ко двору. Не успели толком разобраться что к чему, как моментально подкатился с проектом, в котором выступал за упразднение Коллегии экономии и обер-прокурорской должности, а также за восстановление если не патриаршества, то хотя бы должности президента Священного Синода. Если второе понятно, нормальная попытка вывести из-под государственного управления церковь, то первое откровенно непростительно.

Коллегия экономии синодального правления была изначально создана для управления земельными владениями духовных лиц и учреждений и сбора с них казенных доходов. С воцарением Анны Иоанновны Синод успешно принялся перетягивать на себя финансовые потоки. То есть святой человек больше всего оказался заинтересован в денежных суммах, а не духовном окормлении владычицы. Пользуясь ее молодостью и наивностью, попытался «обуть» власть в ее лице.

Меня это здорово взбесило. Ссориться с церковной властью до коронации никак нельзя, но втихую принялся составлять контрпроект. Ничего личного, чисто деловой подход. Собираемые доходы использовать на монастыри, но только в соответствии со штатом, излишки держать в казне для устройства инвалидных домов и образования. Епархии разделил на три категории, согласно которым им назначался доход.

Бедные и маленькие монастыри вычеркивались из списков. Крупные, сильные в хозяйственном отношении, ведшие просветительскую и миссионерскую (среди неправославного населения) деятельность, содержавшие библиотеки, учебные заведения, богадельни и странноприимные дома, напротив, получали небольшие льготы.

В отношении духовенства проявил огромный либерализм, определив его содержание в четыреста тысяч рублей ежегодно. Цифры и нужные данные моментально принес в клюве князь Шаховской, стоило ему получить новое назначение обер-прокурором Синода. Он хорошо уловил, где хлеб мажут маслом и от кого зависело назначение.

Важнейшим результатом данной реформы станет переход полутора миллионов крестьян из состояния монастырских (крепостных) в экономические (государственные). Россия определенно нуждается в дополнительных доходах, а здесь они лежат совершенно открыто, и взять их не грех. В конце концов, я не Ленин и не покушаюсь на иконы, ценности, мощи и прочее драгоценное добро. И так есть шанс заполучить анафему или дружные проклятия от высших иерархов.

Амвросий уже прозрачно намекнул, произнося проповедь с упоминанием бедствий, причиненных иноземцами и иноверцами нашей стране в предшествующее царствование. Вот это уже крайне не понравилось Анне. Она могла как угодно относиться к тетушке и Бирону — это ее право. Не дело трепать их имена без позволения, заодно тыкая пальцем в полурусское происхождение новой царицы. Архимандрит сам себя перехитрил. Если до того колебалась по вопросу о секуляризации церковного имущества, то тут всецело поддержала мой проект. После коронации мы собирались грохнуть Манифестом, переводящим отношения с церковью на иной уровень, как и еще парочкой неожиданных.

Вот сейчас и размышляю, не от этих ли идей и пошло поведение царицы на коронации. С какой стати кто-то станет возлагать на голову корону, демонстрируя власть выше императорской, если Господь избрал именно ее для правления? Тут я пас. Она действительно верит в Божественное провидение и свою миссию. Причем насчет отношения к долгу и заботы о народе лично старался. А корону, кажется, Наполеон сам на себя надевал. Мы вновь прогрессивно опередили время.

Взяв в правую руку скипетр, а в левую державу, Анна воссела (именно так — торжественно!) на трон и, не шелохнувшись, выслушала из уст протодиакона перечисление всех земель, отныне пребывающих в ее владении, включая вновь обретенные.

Фельдмаршал Ласси действовал профессионально и после стремительного марша от Выборга к Вильманстранду отбросил шведскую армию с укрепленных позиций. На плечах бегущих русские ворвались в крепость. Большая часть шведов погибла, в плен попали многие шведские офицеры и генерал Врангель. Наши потери составляли всего пятьсот с лишним убитыми (действительно «всего», шведы потеряли в шесть раз больше!) и около двух тысяч ранеными.

После этого все посыпалось. Финны, составлявшие значительную часть вражеской армии, воевать за интересы шведской короны не захотели и чуть не поголовно дезертировали. Гораздо приятнее, что, потеряв Бендеры и получив известие о разгроме северного союзника, османы согласились на мирный договор. За исключением мелких поправок и вынужденных крупных подарков вельможам Россия полностью получила секретно подсунутые Шетарди границы. Не по дурости, но истомленные длительной войной с Россией и бесконечными проблемами с Ираном пошли на это османы.

Нам удалось расколоть единый турецко-татарский фронт! Если не считать моря, Крым окончательно заблокирован и в случае набега до Перекопа от наших аванпостов два-три перехода. Пришлось согласиться на компенсацию в два миллиона рублей в течение пяти лет за полученные территории. Финансовый груз огромный, но и Петр за Ништадтский мир тоже заплатил, отхватив много меньше.

Мало того, основываясь на донесениях русского посланника Вешнякова, земли вновь завоеванные отводились для поселения славян, желающих перебраться из Турции. Уж насколько они окажутся полезными в будущих неминуемых войнах с Османской империей, можно легко догадаться.

На фоне готовности Анны Иоанновны на что угодно, лишь бы выйти из тяжелой войны, мы определенно выиграли, и немало. О чем и предстоит сообщить в скором времени во всеуслышание. Это будет большой сюрприз и громкое празднование, хотя многие уже в курсе окончания боевых действий на юге. В любом случае новое царствование определенно началось успешно. С побед и приращения территории империи. Этого уже не отнять и не скрыть даже недоброжелателям.

Собравшиеся, поднявшись со своих мест, отвесили троекратный поклон новой императрице. Они вознесли молитву к Предвечному, прося сделать ее заботливой матерью, чье попечение дарует им покой, счастье, благоденствие, чистый воздух и тучные нивы — все то, что надобно для жизни земной и одухотворенной.

Между прочим, в Москву на коронацию только из Санкт-Петербурга по самым приблизительным подсчетам прибыло двадцать пять тысяч человек, считая армию. Приезжали с мебелью, прислугой и целыми обозами с продовольствием. Каждому известно, в захолустье не найдешь шампанского и тому подобных радостей высшего света.

Жутчайшее дело разрабатывать для каждой церемонии, кто где стоит и кто за кем следует. Благо Анна хорошо запомнила завет Петра Великого и нередко черкала списки, вставляя людей менее родовитых, зато заслуженных. Конечно, это лишь добавляло нервотрепки и недовольных, однако принцип выпячивался на будущее намеренно. А особо занудным приходилось напоминать про сожженные давным-давно местнические книги.

Любви ко мне такое поведение не добавляло. Сам выскочка и таких же защищаю. Тем более что не все, но многие догадывались еще об одном намеке: иерархии среди знати не существует, перед лицом царствующей особы все равны. Для царицы длинная череда предков ничего не значит.

Хор слаженно грянул «Тебе, Бога, хвалим», и началась литургия. Когда распахнулись алтарные врата, Анна сняла корону и сама положила ее на подушку. Из золотого сосуда Амвросий помазал императрице лоб, глаза, ноздри, губы, уши, плечи, грудь, бока и руки, согласно ритуалу приговаривая, что налагает на нее печать Духа Святого. Затем она вступила в царские врата, то есть проникла внутрь алтаря и приняла там причастие, вкусила тела и крови Иисуса Христа, отведя последние сомнения в том, как истолковывать смысл церемонии: императрица короновала сама себя.

По прибытии под гром салюта и приветственные крики толпы царица изволила остановиться в Грановитой палате. По такому случаю Кремль был чисто убран и богато украшен: ступени выстланы ярко-алым бархатом, перила задрапированы красным шелком. Город тоже украшен, и построены триумфальные арки по всему пути следования. Обстановка очень ярко напомнила мой первый приезд в Москву и тогдашнюю подготовку, неожиданно закончившуюся смертью Петра Второго.

В десять часов утра следующего дня семьдесят один залп орудий возвестил о начале церемонии, и процессия двинулась под звон колоколов. Во главе ее выступали гренадеры в парадных мундирах. За ними со скоростью пешеходов следовали кареты с приглашенными на церемонию в Успенский собор.

Анна, выглядывая в окошко великолепной кареты, запряженных восьмеркой лошадей несравненной красоты, приветствовала подданных, густой толпой теснившихся по обе стороны улицы. Это тоже очень живо вызывало в моей памяти сцену из книги про Матиуша, когда тот доказывал, что не кукла. Опасности в том никакой. Вплотную гарцевали тщательно проинструктированные казаки личного ее императорского величества конвоя, готовые отразить любое нападение.

Кто бы знал, чего мне стоило создание эскадрона! Пришлось выдергивать знакомых из полков и просить о помощи атаманов, чтобы прислали парней из славных семей. Затем отбирать рослых, симпатичной внешностью и желательно в возрасте, чтобы дурью не маялись. Обучать манерам, чтобы для начала хоть не сморкались в занавески, и вбивать в головы положения Устава. Переодевать в приличное платье и следить, не пропьют ли.

К счастью, большинство прониклось важностью ситуации и характер не показывало. Правда, пока их набралось на две сотни, в основном донских и запорожских. В перспективе в полку должно быть два эскадрона по двести шестьдесят человек из нескольких казачьих войск. Тут вставала во весь рост проблема формы, но пока ничего лучше казачьей из «Тихого Дона» в мою бедную голову не пришло. Та удобна и практична, но совершенно незрелищна.

Потому гуляли нынче казаки в роскошных одежках на манер конногвардейцев. Кафтан из красного, с лацканами или отворотами из зеленого сукна, с подбоем рукавов из зеленого стамеда, обшивкою из узкого серебряного галуна, пуговицами из английского олова и двумя эполетами из серебра с красным шелком. Шаровары из зеленого, с выкладкою на боковых швах из красного сукна, и с нашивками по ней из черного шнурка, сапоги из желтого сафьяна, пояс желтого стамеда. Галстух из черного флера, перчатки замшевые, без обшлагов.

Когда государыня вступала в храм, со стен Кремля загремели пушки — на сей раз они дали восемьдесят пять залпов. Оказавшись перед иконостасом, Анна погрузилась в благочестивую сосредоточенность и прилежно отстояла службу. Амвросий поднес Анне крест, который она облобызала, в то время как Стефан, архиепископ Псковский, окропил царицу святой водой.

Ей было тяжело чисто физически. Вся процедура изрядно затянута и утомительна. А мне — в основном морально. Мало чтобы все прошло без сучка без задоринки, не дай бог оступиться или уронить регалии. Военные, что несли скипетр, печать, державу и корону, отвесили поклон в сторону царских врат. Когда Анна села, они разложили мантию и государственные символы на столе, специально для этого установленном близ трона, а сами попарно выстроились по обе стороны. Те же, что несли шлейф, встали позади императорского престола.

К своему изумлению, я выяснил, что в России, к примеру, отсутствует государственный флаг. Пришлось в срочном порядке заниматься утверждением вида, цвета и шитья. Специалисты по геральдике, исходя из того, что герб Российской империи представлял собой золотой щит с черным двуглавым орлом, с серебряными коронами, скипетром и державой, прописали на стяг правильные цвета: черный, золотой и серебряный.

Собственно, еще в высочайше утвержденном мнении Сената от 17 августа 1731 года белая кокарда была названа «российским полевым знаком», а в драгунских и пехотных полках шарфы приказано делать «по Российскому гербу» из черного шелка с золотом, «шляпы всем иметь с голуном золотым и с кисточками золотыми с черным полем и с белым бантом волосяным». Соответственно отныне на знаменах, флагах и других предметах, употребляемых для украшений при торжественных случаях, расположение сих цветов утверждено горизонтальное: верхняя полоса черная, средняя желтая (или золотая), а нижняя белая (или серебряная).

До кучи приняли морской флаг, состоящий из трех горизонтальных равновеликих полос белого, синего и красного цветов, с золотым двуглавым орлом посередине. Попутно, заливаясь смехом в душе, протолкнул и воинское знамя, скопированное с советского. Красное полотнище с золотым орлом вместо звездочки. Хотел серп и молот в когти птице вставить, не позволили. А такая бы шутка вышла!

О! Ну слава богу! Двигаемся к выходу. Впереди самодержицы шествует государственный канцлер Черкасский, бросая в толпу пригоршни золотых и серебряных монет. Народ ползает, подбирая и толкаясь, а меня жаба жадности душит в тесных объятиях. Чертовски жалко бессмысленного разбазаривания средств. И так многие тысячи вбуханы в торжества, и им продолжаться еще долго. А в казне давно пусто.

Анна по собственной инициативе сделала знаменательный шаг. Объявила на заседании Сената, посвященном обсуждению расходов на армию, что, принадлежа сама государству, она желает, чтобы принадлежащее ей и ему принадлежало и чтобы впредь не делали разницы между ее и его интересами. В умах пустивших от умиления слезу вельмож наверняка имелось серьезнейшее недоумение.

Цари и раньше не особо различали свой карман и государственный. Нет, в теории существовала разница между собственно «государственными деньгами» и «комнатными», то есть личными средствами императора. На деле Петр I частенько тратил соляные деньги на нужды своего двора. А Анна Иоанновна передала именным указом занимавшуюся соляной торговлей контору в свое распоряжение. Сущая мелочь: примерно семьсот-восемьсот тысяч рублей в год, почти десятая часть государственных доходов. А тут раз — и все наоборот собирается делать. Красиво, но странно.

Все. Садимся в кареты. Немного отдыха, и вечером бал для высшего света. А в промежутке огласят манифесты. Кроме касающихся чиновничества и церкви еще несколько штук.

Императрица утвердила план создания сети двухклассных народных училищ в уездных и четырехклассных народных училищ в губернских городах за счет поступления церковных денег. Это будут бессословные учебные заведения, однако расположение в городах практически закрывало в них доступ крестьянским детям. В народных училищах предполагалось преподавать математику, историю, географию, физику, архитектуру, русский и иностранные языки. В манифесте важнейшей политической целью провозглашалось «воспитание» подданных путем их просвещения, в том числе созданием системы образовательных учреждений.

Прощение недоимок за прошлые годы, все равно их собрать не удастся. Подтверждение манифеста 1736 года о сокращении срока обязательной службы до двадцати пяти лет. После окончания войны с Турцией желающих выйти в отставку окажется много. Потому несколько дополнений к прежнему: льготы для офицеров, которые перейдут в гражданские ведомства. Их освобождали от поставки рекрутов и брали людей в армию лишь с тех, «которые еще могут служить, но удалились до дома». Ну а для особо наглых уточнение: увольнять в отставку с военной и статской службы может только одно учреждение — Сенат. Притом срок начала обязательной службы исчислялся с двадцатилетнего возраста, а не с года поступления. Записанные в полки с десяти-двенадцати лет могут съесть шляпы от досады.

Еще в одном манифесте провозглашалось право свободного предпринимательства для всех категорий населения и закрепление навечно права собственности на фабрики, заводы и мануфактуры за хозяевами. Первая настоящая попытка дать экономическую свободу, возможность для инициативного человека становиться предпринимателем на свой страх и риск, а не по государственному предписанию свыше. И чхать на совершенно дурацкое высказывание самого Петра Алексеевича по поводу той самой русской торговли и предпринимательства: «Наши люди ни во что сами не пойдут, ежели не приневолены будут». Еще как пойдут, если не обставлять все массой правил и запретов. Наглядно убедился.

Из городского населения одновременно выделялась верхушка гильдейского купечества. Запись в гильдии будет осуществляться теперь на основе имущественного ценза, а сами торговцы наделялись рядом привилегий, в частности освобождением от рекрутской повинности и заменой подушной подати налогом с капитала.

Был и манифест, касающийся крепостных. Он запрещал вновь крепостить отпущенных на волю и велел записывать их в мещанство или купечество. Отвергал для свободных людей и отпущенных на волю сызнова вписываться в крепостные, поступая на службу к господам. Предписывал помещикам отпускать своих крестьян на волю по заключении условий, основанных на обоюдном согласии.

И прямо утверждалась возможность освобождения крестьян с землей за выкуп и смены хозяев при условии отсутствия долгов. Своего рода возрождение знаменитого Юрьева дня. Это не освобождение, до него далеко. Но некое облегчение при возможности уйти от излишне тяжелых барских требований к другому невольно создаст конкуренцию между хозяевами.

Я не сомневаюсь, при желании всегда найдется способ держать в узде на законных основаниях, но первый шаг сделан. Сильно широко ступать не пришел момент. Дворянство бесить не ко времени. Потихоньку-полегоньку, малыми шагами облегчить положение крестьян, дав понять, что они такие же подданные, а не бесправные орудия.

Указы касались практически всех сословий и групп населения, и существует вполне обоснованная надежда на стимулирование развития страны вследствие новых законов. А это однозначно моя цель на ближайшие годы. И я не способен заверить, что все вышеперечисленное будет иметь исключительно положительный результат. Ну и что? Если не знаешь, как поступать правильно, следует поступать хорошо. Так… А вот это не случайная встреча…

— В столь знаменательный момент, — вежливо поздоровавшись, произнес английский посланник Финч, — право же, жалко вас беспокоить государственными заботами.

Всегда подозревал людей с Альбиона в издевательствах над жителями континента. С недавних пор убедился — правда. То, что он называет английским языком, очень отдаленно похоже на знакомый мне. Русский или немецкий так не изменились, пусть и в наличии тьма диалектов и не всегда разберешь, голландский это или из какого-то Ганновера. Приходится беседовать на немецком. Иначе шансы на непонимание увеличиваются многократно.

— Так, может, отложим? Нехорошо в столь радостной обстановке беседовать о неприятных вещах.

— Почему же неприятных?

— Полагаю, у вас нет привычки подходить в неофициальной обстановке, чтобы сообщить о новых льготах для России, принятых в Лондоне.

Усмешка у англичанина вышла достаточно кривой.

— Мне поручено выразить глубокую озабоченность английского правительства по поводу происходящего в Финляндии.

— А что именно там случилось, привлекая внимание высокочтимых лордов? — Это еще не издевательство, но граничило с ним.

— Англия удивлена нежеланием российского командования пойти на перемирие и готова предложить свои посреднические услуги в заключении мирного договора.

— Позвольте уточнить. Союзник Франции государство Швеция напало на нас. Одновременно посол Швеции попытался устроить переворот, свергнув императрицу.

Подождал вопля: «Франция тоже приложила руку к попытке мятежа!» Не прозвучал. Господин Финч прекрасно сознает последствия и предвидит ответный аргумент. Но высказал он иное:

— Странно, получая от короля французского значительные суммы, столь резко отзываться о политике его страны.

Класс! Знают! Ох уж эти дипломаты и их сокровенные тайны. Про Елизавету тоже знали и предупредили, но Остерман письмо придержал у себя. Он якобы собирался сообщить, но его опередили буквально на пару часов. Причем вполне верю. Ничего хорошего Андрей Иванович от новой власти не получил бы. Такой прокол непотопляемого. Теперь в Кабинете сидит Бестужев-Рюмин и дышит бедолаге в затылок, мечтая о его месте. При первом промахе сожрет. Акела промахнулся, и молодые волки щелкают зубами.

— Не надо путать мои личные интересы с государственными, — отвечаю, широко улыбаясь. — Когда они вступают в противоречие, интересы государыни для меня превыше всего. От какой-то занюханной Бессарабии России ни жарко ни холодно.

— Англия тоже может быть благодарна за помощь в разрешении сложностей. Помимо ежегодной пенсии в две тысячи пятьсот фунтов, за заключение важных соглашений по пять-семь тысяч фунтов одноразово.

— Наверное, с этого и надо было начинать, — добродушно киваю. — Честный человек, — чуть не заржал невольно, — обычно выполняет свои обязательства и прислушивается к друзьям. Конечно, ежели они не пытаются всучить беспроцентную ссуду под видом благодеяния. Это можно расценивать как предложение неприличное. Потому странно, когда заводят разговор сейчас. Несколько поздновато и попахивает пренебрежением.

— Всегда можно обсудить…

— Когда мы шведские войска разбили, — прервал его на полуслове, — и заняли южную Финляндию, вконец обнаглевшие битые скандинавы начали требовать отвода русской армии к прежним границам, ставя это в качестве основного условия соглашения. У меня странное впечатление, что вопреки очевидной реальности они не сознают, кто проигравший. И в этот момент Англия пытается вмешиваться в происходящее. Вы на чьей стороне выступаете, французской?

— Мы всего лишь пытаемся остановить бессмысленное кровопролитие.

Да-да. Исключительно из гуманистических намерений. Неужели уже в эти времена пользовались подобными методами? Или, как на прошлой войне, шведы готовы поделиться с королем английским владениями в Германии? Тогда уступили Бремен и Верден Ганноверу и воевать не пришлось. Приятная сделка.

— А мне почему-то кажется, что это попытка оторвать Стокгольм от Парижа и взять под опеку Лондона за счет России!

— Вы ничего не потеряете, и если откажетесь от большинства территории занюханной Финляндии.

— Для благополучия и безопасности Российской империи весьма надлежит, чтобы граница была отдалена, ибо опасность от близкой границы нынешняя война доказала. — Не этими ли аргументами пользовался Сталин в 1940-м? Расту на глазах.

— Скажем, новая русско-шведская граница пройдет начиная от побережья Финского залива прямо на север по руслу реки Кюмийоки, а затем по ее первому притоку слева и по границам бассейна реки Кюмийоки на востоке вплоть до города Нейшлота в Саволаксе, а оттуда по старой русско-шведской границе.

То есть предлагает сущий мизер и надеется отделаться двумя с половиной тысячами фунтов стерлингов. Совсем зарапортовался. Мы дешево Родину не продаем даже для виду.

— Вы получите приращение территории, — проникновенно обещает Финч, — в отличие от дальнейшей конфронтации, когда может значительно пострадать торговля.

— Я всегда готов сотрудничать и искать компромисс, — говорю после длительной паузы. Тянул насколько хватило терпения. — Но крайне не люблю шантажа и угроз. До сих пор новое, — с отчетливым ударением на «новое», — правительство России не стремилось к пересмотру прежних соглашений. Полагаю, пришло время внимательно их изучить на предмет пользы для государства. К примеру, договор о транзитной торговле с Персией явно вреден для русского купечества и не дает прибыли казне. В то же время английских товаров, предназначавшихся для Персии, в 1739 году привезено почти на двести сорок тысяч рублей. В Англию было вывезено через Россию тысяча сто сорок пудов персидского шелка почти на восемьдесят четыре тысячи рублей.

В глазах Финча мелькнуло нечто неприятное. А ты как хотел? Конечно, я заранее готовился. Не по данному поводу, но рано или поздно причина к обсуждению нашлась бы. Теперь есть хороший предлог прикрыть транзит.

— Думаю, надо внимательно изучить и сам торговый договор 1734 года, — добивая, заявляю. — В случае появления вашего флота на Балтике и оказания помощи шведским агрессорам против России он не сможет существовать в первоначальном виде. Давать таможенные льготы нашим врагам… — Я демонстративно развел руками.

— Вы потеряете много больше!

— Да, — соглашаюсь, — Англия покупает заметно больше, чем продает. И эти деньги России не лишние. Но насколько хорошо будет для вас остаться без пеньки и корабельного леса, жизненно важных для вашего флота? А без железа? Шведское в два раза дороже. А без ревеня?

Еще один странный товар. Было время, я и не подозревал о его существовании. Такое растение. Идет в пищу, однако в основном используется в качестве лекарства. Государственная монополия, скупается в сибирских городах Тобольске, Красном Яре, Кузнецке. Специальные экспедиции организовывались даже в китайский Туруфан и Кяхту. Ежегодно англичане забирают до тысячи пудов, что достаточно выгодно. Цена на ревень в европейской части страны в пять-шесть раз превышала закупочную цену в Сибири.

— Мы уж как-нибудь без предметов роскоши продержимся. Тем более Франция с удовольствием повезет свои товары.

Любой империи следует держаться своих собственных, «особенных» интересов, не подпадая под влияние какого-либо иностранного двора. Лавировать между конкурентами всегда полезно. Здесь выгадал, там получил дополнительно.

— Блокировать торговлю Англия сможет. Я не сомневаюсь. Можно пойти на принцип и сделать себе хуже, лишь бы настоять на своем. А вот обеспечить реальную защиту шведского побережья от десантов русского галерного флота, базирующегося в Финляндии, — нет. Даже зимовка английского флота в Стокгольме тут не поможет. Русские галеры лучше приспособлены к действиям в прибрежных водах, чем линкоры. И выбить вы нашу армию не способны. Для этого нужен не столько флот, сколько большая сухопутная армия, которой нет ни у Швеции, ни у Англии. Требовать станете, когда Россия получит политический договор с союзными обязательствами. Тогда, безусловно, прислушаемся к вашему мнению. Сегодня даже не думайте!

Помолчал, сосчитал до десяти. Излишне разгорячился. Провоцировать на резкие действия островитян не стоит. А то натурально попадет вожжа под хвост и станут брыкаться, ломая все построение. Кроме того, в запальчивости недолго выболтать лишнее. Благодаря связям Липмана теперь имею возможность поднять шум в английских оппозиционных газетах по поводу нарушения торговли. Обойдется недешево, зато шанс максимально затруднить любые действия против России не использовать глупо. Предварительной цензуры там не существует. Первая проверка новых возможностей.

— Сделайте одолжение, не вступайте в конфронтацию, коя выйдет нам обоим боком. Можете доложить премьер-министру обо всем сказанном и добавить про мою готовность сотрудничать. Чистая правда, мне нравится английская предприимчивость и направление развития. Готов учиться и брать пример, но не идти поперек приказов императрицы.

Здесь не стоит дополнительно давить. Он и сам в курсе. Определенное влияние имею, и ссориться с господином Ломоносовым вредно.

— Надеюсь, ему хватит мудрости не перегибать палку.

Попрощались мы достаточно вежливо. Одно то, что не пошел Финч с предъявлениями претензий напрямую просить аудиенции, о многом говорит. Пока это проверка и разведка. Прогнемся — начнут давить дальше. Завтра прием заграничных посланников. Согласно иерархии, признанной между европейскими державами, открыть церемонию должен был австриец маркиз Бота. Имеет смысл слегка переиграть. Пустить вперед Шетарди. Тоже докука для ее императорского величества с внимательным видом выслушивать приветственные речи. Причем по церемониалу первую часть произносили при входе, вторую — дойдя до середины залы, и третью — уже пятясь к выходу.

Анна уже переоделась и сидела в кресле, беседуя с Черкасским. По случаю коронации ожидались щедрые милости в виде новых чинов, орденов, денег, поместий и помилований. В очередной раз уточняются отдельные моменты. Канцлер покосился на меня, но кроме дружеского приветствия поползновений высказаться делать не изволил. Любви ко мне не испытывает, однако умудрился пережить уже не одного владыку благодаря малой активности и точному следованию приказам.

— Лондон через посланника Финча передал недовольство давлением на Швецию, — докладываю, стоит тому удалиться.

— А что они сделают, когда ты доведешь свой рискованный план до конца?

— Если быстро и в союзе с Данией — утрутся. Коммерческие интересы Англии требуют мира с Россией и продолжения взаимовыгодной торговли. В Америке проблемы с корабельной древесиной. Там завелась «сухая гниль» и использовать деревья нельзя. Шведское железо по качеству лучше нашего, однако русское стоило на шестьдесят процентов дешевле. Именно поэтому закупка русского металла постепенно растет из года в год.

Самое занятное, прекрасно помню, что не позже середины столетия Великобритания перейдет на выплавку на коксе. Что это такое и с чем едят, помимо того что сырье из угля, в очередной раз не имею понятия. Но держать на будущее в голове и при первых признаках новой технологии выяснить подробности очень важно. Уголь Украины и тамошние запасы железа пока недоступны, но в будущем пригодится. Знание — сила.

— Что касается английского колониального железа, оно хуже нашего и дороже. Почему-то в северо-американских колониях чугун очень ломкий выходит, а цена железных чушек на уровне чистейшего шведского железа. Ко всему еще Англия сама запрещала северо-американским поселенцам добывать и плавить железо и чугун, считая это прерогативой метрополии.

— Хватит лекций! — возмутилась Анна. — Все это, как и прочие выкладки, я слышала многократно. Ты действительно уверен в основном? Миних тоже много обещал, вышло плохо. Может, лучше использовать старую тактику галерных десантов?

— Мы предполагаем, Бог располагает. Конечно, существует шанс закончить дни в шведских каменоломнях, но, уверен, такого никто не ждет. Не попробовать задавить навсегда нашего старинного врага — крупнейшая ошибка. Тем более имея обязательство Дании выступить в поддержку.

За это пришлось заплатить и жирным куском, зато в течение двух месяцев переговоры при строжайшей секретности закончились к полному удовольствию сторон. Бестужев, много лет сидевший в Дании, знающий нужных людей и все ходы-выходы, оказался очень уместен и не зря получил новое назначение, поднявшись сразу до вице-канцлера и заместителя Остермана в Коллегии иностранных дел.

— Тебе и доводить до ума замысел.

— Благодарю за доверие! — Как всегда инициатива наказуема.

Но сейчас я даже доволен. Вырваться хотя бы на время из мира интриг и отдохнуть. Нехорошо оставлять Анну одну в такой непростой момент, однако нянька ей с недавних пор (задавить мысль об Анне Иоанновне на корню) без надобности. Хм… Еще не так давно мне и в голову бы не пришло считать военные действия развлечением.

— Оставь… Единственное, как скрыть на первых порах твой отъезд?

Это действительно проблема. Программа празднеств плотно расписана чуть не на два месяца вперед. Коронация, Новый год, свадьба с Антоном Ульрихом, торжества по поводу мирного договора с Османской империей. Маскарады, балы, народные гуляния, и так без конца. Отсутствие обер-камергера станет бросаться в глаза и неминуемо возбудит кривотолки и сплетни.

— Или, напротив, все проделаем открыто, — сказала она в задумчивости. — Ты направлен выяснить ситуацию и провести переговоры о мире. Англичане сочтут, что их предупреждениям вняли, и примут за добрый знак. — Анна усмехнулась. — Ну что же, с Богом, Михаил Васильевич! — И она меня перекрестила на прощанье.

 

Глава 7

ЗАБОТЫ БЕЗ КОНЦА

Когда крики и мат сопровождающих надоели окончательно, я вышел из кареты. Тут и пройти осталось три шага, так не могут между собой разобраться, без особого интереса подумал при виде перегородивших дорогу телег с бочками.

— Как звать? — остановил первого попавшегося возчика.

— Порфирий Ломоносов, — поспешно срывая шляпу и кланяясь чуть не в самые ноги, доложил тот.

— Кто? — Не помню никаких Порфириев. В давние времена даже табличку себе составил, чтобы не путаться в родственниках и знать, кто кому кем приходится. Нет там такого. — Ты что, из поморов будешь?

— Та ни, барин, — очевидно поняв затруднения, быстро отвечает. — Мы того, люди Михайло Ломоносова из имения на Украине, что под Киевом.

Уже легче. Не родственники в гости завалились. А забавно будет, когда паспорта начнут выдавать. На Руси сразу пару тысяч Ломоносовых дополнительно образуется. По хозяину запишутся. Потом на общее происхождение начнут претендовать в просвещенные времена.

— И чего привезли?

— Так хозяйка приказала.

Это он явно про Стешу. Только ни черта не понял. Глубоким умом мужик не обладает. Даже на прямой вопрос ответить нормально не способен.

— Чего приказала? — повышаю голос.

— Масло давленное из подсолнечника везти в Санх-Питербурх.

А вот это новость из приятных. Очень меня удивило наличие подсолнухов в качестве декоративных цветов возле домов. Даже лузганье семечек не в моде и полное отсутствие использования в сельском хозяйстве. Еще до похода в Крым отписал. Так и так, можно получать пищевое масло из никчемного растения. По всем параметрам удачная находка. Для готовки в пост замечательно подходит. С оливковым чем дальше на север, тем сложнее, на коровьем не положено. А здесь растительное, и всем подойдет.

Подсуетиться, и первыми на этом поприще станем и хорошие деньги возьмем. Правда, нужен не просто пресс, а целый маслобойный заводик. Сначала отшелушить сами семена, затем выжимать. Требуется что-то вроде специальной машины с приводом от воды, как на металлургических предприятиях. Отписал и практически забыл. Не до того мне было. Забот и так полный рот. Когда война, а когда и дела дворцовые.

Выходит, не упустила Степанида и указания четко исполнила. Продукция прибыла. Вот куда столько сразу, дело темное. Ничего, распробуем, может, отфильтровать понадобится, и на продажу. Пойдет непременно. В той жизни за милую душу использовали. Надо бы с церковью договориться, да не мне. Архиепископы после отбирания крестьян злые, хуже собак. Пусть сама к ним обращается. Подсказать только.

— А жмых не стали везти, — доверительно поведал возчик. — Не было такого приказа. Скотина его жреть и не жалуется.

Что есть жмых, не имею понятия, но допереть по смыслу несложно. Остатки от семян после обработки. Да, до такого самостоятельно не додумался. Слишком далек от пахоты и свинок в сарае.

— Я пройдусь до дома, — ставлю в известность своих сопровождающих.

С недавних пор разъезжаю неизменно с приставленной охраной помимо собственных телохранителей. Десяток конногвардейцев еще и очень заметный признак царской милости. Но то для понимающих в этикете. А понаехавшие мужики люди простые и не виноваты, что колесо сломалось, а бочки перегородили проезд. Вот словят тумаков, быстро осознают.

— Сей минут расчистим путь, — молодцевато пообещал унтер.

— Так дойду, — отмахиваюсь. — Гусев, последи, чтоб никого не зашибли.

— Но я…

— Я пока сам способен передвигаться.

В каком-то смысле краткое путешествие оказалось достаточно поучительным. Тем более вперся не через парадный, а служебный въезд, который используют слуги и посыльные. Ученые и солидные или, напротив, отвратительные и жестокие господа обычно предпочитают главный вход. Им приятно, что их встречают и о них докладывают, жителям особняка удобно. А на лазающих задними дворами редко обращают внимание. Тем более одет я, конечно, прилично, первый встречный Порфирий по покрою и сукну кафтана барина вычислил влет, но в дорожное и неброское. Лишний раз никто без причины не обернется.

Так и просочился сначала во двор, не пытаясь посетить служебные помещения, обогнул стороной бегающий народ и хозяйственные пристройки. Подозреваю, будь у меня вид попроще, кто-нибудь заинтересовался бы чужаком. А так вроде человека-невидимки. Каждый нормальный человек при взгляде на спокойно идущего по двору и не озирающегося с разинутым ртом мог уверенно заявить: парень знает, куда направляется. И судя по поведению, имеет право разгуливать.

И чего я в свое время не пошел в воры? Знаю почему. Поймают — мало не покажется. Сначала чисто по-хозяйски бока намнут, потом еще и сдадут по принадлежности. А там ноздри рвут, клеймо на лоб и щеки ставят, да в Сибирь-матушку на вечное поселение. И сколько ни ловчи, рано или поздно не повезет. Удача бесконечной не бывает.

Да и не рисковый я по жизни. Вечно все рассчитываю, прикидываю и стараюсь сохранить шкуру целой. Тут разве карьера профессора Мориарти подходит, но то для книги хорошо. Прежде чем стать главой шайки, нужно авторитет заработать. А в наших условиях никаких особых хитростей обычно не происходит. Встретил в темном переулке и дал по лбу.

Вышедшая из дома баба охнула и застыла с разинутым ртом. Кажется, узнала и обалдела от великого счастья. Молча миновал отшатнувшуюся. Когда за спиной раздался дикий визг со слабо различимым «Приехали!», не особо удивился. Не вышло из меня ревизора инкогнито. Раскрыли. Теперь сбегутся.

Поднялся на второй этаж и прямиком к кабинету. По пути услышал невнятный бубнеж из библиотеки и без стука распахнул дверь. Очень уж любопытно, кто это такой начитанный. Оказывается, там устроилась целая компания за столом с бумагами. При появлении хозяина дружно вскочили. Морды все знакомые, начиная со Стеблова, отчетливо позеленевшего. В борьбе с пьянством оно по-прежнему побеждает, и давно бы выгнал его, но Андрюха защищает по старой памяти. Отношение мое Стеблов прекрасно знает и старается по возможности на глаза не попадаться.

Остальные были тоже из личной ревизор-коллегии. Двое из московских выпускников Спасской школы, сам и привлекал для контроля над разросшимися финансовыми потоками. Трое уже более поздний набор из Петербургской школы. Университеты им без надобности, очень практичные ребята из городских. Зачем годы терять, когда у меня неплохой кусок имеют и не только на масло для хлеба достается. Еще и икра. Хотя по нынешним временам она дешева, зато хранить не умеют. Так что скорее — молочный поросенок подойдет в качестве признака зажиточности.

Не могу и не пытаюсь за всем в последние годы проследить, а порядок должен присутствовать. Без воровства совсем в России невозможно, и пускать на самотек смерти подобно. Без знающих помощников при моем образе жизни то на войну, то во дворец — никак. Разорваться не получается. Вот они и пашут, специально целый контрольный отдел создал.

— Продолжим позже, — начальственно сказал Андрей после приветствий и раскланиваний. Уже язык не поворачивается назвать его Андрюхой. Совсем взрослый и ведет себя с подчиненными вальяжно, будто с детства привычен. Да и странно первого заместителя по финансовой части за пацана держать, пусть в голове образ прежний засел намертво. — Отобедайте пока, да, и скажите на кухне, чтобы Михаилу Васильевичу принесли. С дороги не евши. Случилось что? — спросил с тревогой, когда мы остались одни.

До меня с запозданием дошло, что убрал он своих работников не просто так. Если новости неприятные — а иначе чего во время московских торжеств вернулся, — остальные получат отредактированную и правильную версию возникших проблем.

— На север следую, — объясняю, подходя к книжным полкам.

Когда-то покупал в основном книги по медицине, причем в ее практическом варианте. Травники, учебники, фармакологические справочники, описания чахотки, цинги, чумы, лихорадок, пособия по кровопусканию, уходу за детьми, лечению венерических болезней и огнестрельных ран. Добрая сотня томов на нескольких языках собралась, и пусть многие буквально передирают друг у друга, но при необходимости мог найти заинтересовавшее место.

Потом я от медицины отошел, а со временем и сам стал в типографии академии определять, что конкретно печатать. Естественно, в каждом случае один экземпляр, честно оплатив, забирал себе. Начиная с газет и заканчивая календарями. Отсутствовала разве художественная литература, если не принимать в расчет собственные сочинения. На чтение душещипательных французских романов и пиес не хватало ни времени, ни желания.

Судя по количеству добавившихся томов, в мое отсутствие прежние указания продолжают исполнять. Словари русско-немецкий, русско-французский, «История» Татищева. Только ее знание, истории, делает человека патриотом своей страны, так что готовится к изданию и многотомная академическая. Помимо упомянутых трудов практически готова российская энциклопедия в четырех томах, и это еще далеко не конец, очень хочется переплюнуть «Британику» и создать не хуже, вышел уже третий сборник «Былины русского народа».

Почему скандинавские саги считаются высоким искусством и известны всей Европе, а славянская литература и собственному народу малознакома? Былины про Владимира Красное Солнышко и трех богатырей в основном по мультфильмам памятны.

Где-то в конце девятнадцатого века самый остаток, еще не забытый окончательно, принялись записывать на севере. Ну Москва позже появилась, но должны были в памяти стариков в Белоруссии сохраниться или возле Киева, раз князь оттуда? Не всех же монголы вырезали, кто и на северо-восток в леса подался.

Не важно. Это все осталось в том будущем. Сегодня только у поморов по моей настоятельной просьбе, а в академии слово весило много, записали добрую тысячу былин и под три сотни на Урале, в Ярославской губернии и Сибири. Есть отчетливо дохристианские, попадаются и исторические, где нет богатырей, а упоминаются реальные люди. И не только былины фиксируются на бумаге, есть крайне сомнительные с точки зрения церкви обрядовые славянские песни, записи о прежних богах, кое-где, по мнению академика Миллера, кардинально отличающиеся от скандинавских легенд.

Четвертую книгу с былинами издает академия, и пока в лучшем случае десятая часть туда вошла. Пусть теперь кто-то посмеет сказать, что не имелось на Руси своей литературы и творчества до появления просвещенных европейцев при Петре! И главное, русское дворянство и грамотные вообще читают. Под это дело всплывают и старые рукописи, которые тоже не мешает издать, чтобы не сгнили и не пропали. Уже целый сундук набили и продолжают везти.

Ну а в перспективе сборник народных пословиц и выражений. К счастью, не мне отбирать по темам и компоновать для читателей. Ну не миллион, так много тысяч, считая и откровенно матерные.

— Командовать войсками в войне с Швецией, — говорю, осознав, что пауза излишне затянулась.

Андрей явственно перевел дух. Все-таки ждал чего-то нехорошего.

— Зимой? — с оттенком сомнения переспрашивает.

Тут он абсолютно прав. Нормальные люди в холода сидят по домам и не воюют.

— Все нормально, — говорю уже специально. — Именно зимой, и именно генерал-аншеф Ломоносов предложил использовать холода.

— А! Ну тогда все будет в порядке.

— Лакейством занимаешься.

— Да никогда! Так и думаю!

— Ты бы лучше объяснил, — усаживаясь на стул, с сарказмом интересуюсь, — чего это в моем доме заседаете? Аль конторы или своего мало?

— Дела Академии наук решаю там. В своем кабинете. В конторе — корпорации… — Слово он произнес без запинки. Привычное. Фактически есть куча предприятий, связанные между собой моим участием в той или иной доле. Где полностью контролирую работу, а где всего лишь один из членов товарищества. Вот чтобы не путаться, все это рыхлое образование и назвал Корпорацией Ломоносова. — А государственные, уж извините, Михаил Васильевич, лучше изучать отдельно и в спокойствии. А то ходют вечно с мелкими проблемами, мнение спрашивают и мешают.

— Это ты о чем сейчас? Насчет государственных трудов?

— Ну как, — он с укоризной покачал головой, — сами же перед отъездом предложили разобраться и высказать мнение. С созданием Государственного банка, выдающего ссуды под залог имущества, в первую очередь имений, — по сути крепостных крестьян, ибо от их количества зависел размер ссуды, — и товаров, особых сложностей не существует, на поверхности лежит выгода. Не расплатится — отойдет из частных рук. Однако с двумя другими достаточно сложно.

А, вон Андрей о чем. Добрый дядя Липман подсунул два любопытных проекта для пополнения государственного бюджета. Надо думать, не за просто так, с прицелом на будущее. Я даже догадываюсь, каким образом хочет встроиться в текущие мимо серебряные и золотые денежные потоки. Потому не стал ничего обещать, согласившись рассмотреть. Разбираться подробно оказалось недосуг, выносить сразу в Кабинет глупо. Потому спихнул на финансового директора и своего заместителя по Корпорации. А тот, не будь дурак, привлек дополнительные силы.

— Повышение цен на соль при государственной монополии способно вызвать серьезное недовольство. Но параллельно идет снижение подушной подати. Пришлось поднять и тщательно проверить расходы по Москве и губернии. На большее замахиваться не стали. Долго, и пока цифры соберем…

— И?

— Казна действительно получит дополнительную прибыль, и немалую. Вопрос: какую и насколько одновременно снижать налог. Есть несколько вариантов, и составлена таблица. — Он покопался в куче бумаг и извлек лист с выкладками. — Тут важно найти золотую середину, где и доход повысится не настолько, чтобы получить бунт народный, и подушный заметно убавится. Две-три копейки скорее обозлят, чем успокоят.

Это реальная проблема. Люди не дураки, и повышение цены на соль неминуемо заметят. С другой стороны, и пятак совсем немало. У крепостных подушная подать семьдесят четыре копейки. Для крестьян, которые «вне крепости», установлена в один рубль четырнадцать копеек. А цены, между прочим, практически на все товары, включая зерно и продукты, заметно выросли. Получается, государство теряет солидные суммы, оставляя налог прежним.

— Можно несколько лет понемногу понижать платежи с податных сословий демонстративно, — посоветовал Андрей.

— О! — Объявлять с помпой регулярно тот самый алтын, глядишь, и не станут всерьез беситься. — Чья мысль?

— Стеблова, — без особой охоты признал Андрей. Не то чтобы он совсем врать не любит, но чужих заслуг присваивать не станет. Если спросить. А нет, так и останется в голове — его мысль целиком.

— Выдай ему премию от меня. Не сильно большую. Впрочем, нет. Отдай жене Стеблова. Дети его в школу устроены?

— Будто я когда-то что-то забывал! Старший уже в университете за ваш счет.

— Зато мне случалось запамятовать. Ну не важно. Давай про винную монополию.

Давно раздумывал на эту тему. В советские времена до четверти бюджета получали с продаж алкоголя. При Петре I доход от спиртного вышел на второе место в бюджете и составил примерно один миллион триста семьдесят тысяч рублей. В прошлом году достиг двух с половиной миллионов. И одновременно при недостаточном изготовлении казенными предприятиями удержать в руках алкогольное производство и продажу государству не удавалось.

Даже Петру Великому пришлось отменить монополию. Провинциальная администрация была не в состоянии, да и не слишком старалась, проконтролировать все дворянские имения. Их хозяева курили вино и для себя, и для подпольной продажи на сторону, и — с гораздо меньшим риском — для сбыта собственным крестьянам по цене ниже казенной.

Сейчас винокурением могли заниматься все, кто хотел. Лично мне эта радость за прошлый год принесла почти тысячу рублей. Немалая сумма. Только появляется она не на пустом месте. Недостаточно сляпать перегонный куб и подставить ведерко. Это настоящее и немалое производство, состоявшее из мельницы, солодовни, поварни и вспомогательных цехов вроде бондарного, кузнечного и котельной. Там трудился штат постоянных работников и значительное число подсобников. Ничего не появляется из ничего. Будь любезен сначала вложиться!

Что касается официальности и казенного интереса, то специальные люди клеймили перегонные кубы, и в зависимости от объема производители выплачивали определенную сумму. Свободная торговля запрещена. Все изготовители обязаны сдавать вино чиновникам по твердо установленной цене. Далее извлечение дохода осуществлялось с помощью систем, которые с различными вариациями применялись то попеременно, то обе вместе.

В продажу шло «на вере» и с откупа. При первом способе государство доверяло торговать своим вином выбранным людям из купечества или крестьян. Они целовали крест, давая клятву в том, что будут честно блюсти царевы интересы и все до копеечки от проданного приносить в казну. Они назвались «целовальники», и им «верили». Иногда целовальники замещались назначенными чиновниками. Поступления в казну зависели от темпов и объема продаж и потому были более рискованными и хуже прогнозируемыми.

При откупах все проще. Государство на определенный срок для некой местности устраивало тендер на право торговать государственным вином. Кто больше заплатит, тот и победил. То есть бюджет гарантированно и частью вперед получал плату за продажи. При заключении откупного контракта чиновники требуют от соискателя гарантий в виде поручительства нескольких его состоятельных соседей и родственников.

Естественно, такой откупщик норовил вернуть все вложенное с лихвой, не стесняясь в средствах. Разбавлял товар, брал имущество в заклад, обманывал и прочее, прочее. Многие делали огромные деньги. Отсюда и страстное желание Липмана подключиться к заманчивому бизнесу. Он мне услугу — вроде проекта о соли и подушном налоге. Я ему — ответную, позволив пропихнуть нужных людей в откупщики с его деньгами. Или даже самому поучаствовать. В это не особо верю. Он обычно предпочитал не светиться и брать посреднические проценты.

Даже специальная Корчемная контора, созданная для поимки незаконных производителей, не особо старалась. Злоупотребляли, получая взятки за закрытые глаза, все, от мелкого секретаря до лично губернатора. В связи с восхождением на престол новой императрицы доносы стали массовыми. Только по самым приблизительным подсчетам, московский градоначальник Салтыков за последние годы получил на лапу почти пять тысяч рублей. И он такой не один. Брали деньгами, товарами, опять же водкой, и подношения в губернии перевалили за тридцать пять тысяч рублей. Поднимать шум до окончания торжеств Анна не велела. Губернатор ко всему еще и ее родственник.

Андрей Иванович Остерман в докладе императрице полагал, что не менее трехсот тысяч рублей в год «остается в пользу партикулярных людей» из-за неучтенного производства на частных винокурнях и тайной («корчемной») продажи. Искоренить же корчемство, как следовало из доклада, невозможно: подданные больше боялись методов следствия и доносить не желали, а «корчемников» спасали от наказания высокопоставленные лица — крупнейшие винокуры, реализовывавшие на рынке тысячи ведер в свою пользу.

— Откупная система, — сказал Андрей, — крайне неудачна и ведет к регулярным злоупотреблениям. Передача откупщикам в пользование принадлежавшие государству кружечные, кабаки и магазины, тем паче позволение на открытие питейных домов, где и сколько пожелают, вредны для народа. Продажу разрешить поутру с девятого часа и продолжать пополудни до седьмого часа, а затем велеть запирать.

Да уж, иные вещи и колом не вышибить. Отец у него крепко пил, оттого и помер раньше срока, оставив семью в нищете. Раньше я не замечал, а видимо, в нем злоба на кабаки осталась. Да и не закладывает Андрей практически. Так, изредка за компанию, но всерьез поддатым никогда его не видел.

— До тех пор пока не умножится количество казенных винокуренных заводов, оставить все как есть. На иностранные вина увеличить пошлину, дворянам позволить для личного пользования напитки гнать, однако ж не на продажу. Дать им право на определенное количество производства водки соответственно чину по «Табели о рангах»: первого класса — тысяча ведер, второго — восемьсот, третьего — шестьсот, четвертого — четыреста, пятого — триста, шестого — двести, седьмого — сто пятьдесят, осьмого — сто, девятого — девяносто, десятого — восемьдесят ведер.

— А совсем запретить питие крепких напитков? — с интересом спрашиваю.

— Вовсе не допускать невозможно и вызовет неудовольствие и продажу во множестве мимо казенных заведений, — отчеканил Андрей. — Запретительные меры всегда ведут к повсеместным нарушениям. Человек русский, — подумал мгновенье, — да и любой, привык ловчить и не откажется по праздникам выпить. Только надо приучать его в большей мере к пиву да легким напиткам и пресекать расширение продаж крепких.

Интересно, почему это понятно парню из восемнадцатого века и не доходило ни до американцев с их сухим законом в двадцатые годы двадцатого века, ни до наплевавшего на чужой опыт Горбачева. Воистину не надо считать себя самым умным. Тем более с дипломом партийной школы или чего там последний генсек окончил. Хотя хотели же в обоих случаях исключительно хорошего. Здоровья нации, рождения большего количества детей, уменьшения травматизма и брака на производстве.

— Нельзя позволять дворянам конкурировать на данном поприще с остальными. Собственный хлеб и даровой труд крепостных гарантирует низкую себестоимость продукции и выгоду ее сбыта казне.

Ну ясный пень, не об одном государстве озаботился, свои интересы важны не менее. А то его личный заводик может в прогаре оказаться. А рядом с Москвой сбыт огромный. И цена на ведро водки растет прямо на глазах. За мою здешнюю жизнь на гривенник поднялась. И не в войне причина. Продажные цены устанавливает казна, и за превышение грозят тяжкие кары со штрафами.

— Может, сделать тебя дворянином?

— А мне без надобности, — твердо заявил Андрей. — Как выйдет указ, нами написанный, — это он про совместное обсуждение и свое участие, а не намекает на что-то, — в первую купеческую гильдию запишусь.

Минимум капитала, необходимый для записи в третью гильдию, был установлен на уровне пятисот рублей. Капитал от тысячи рублей давал право влиться в ряды второй гильдии, от десяти тысяч рублей — в первую гильдию. Все они станут платить за гильдейское свидетельство однопроцентный сбор от заявленного капитала, освобождаясь от подушной подати.

— Уже обнародовали на коронации.

— Завтра же, — хитренько улыбнулся он. — От рекрутской повинности, постоя солдат и телесных наказаний освобождаюсь. В армию на двадцать пять лет даже офицером идти не требуется. И кому жить лучше, купцу али шляхтичу?

— Под себя советы давал?

— А и так, — гордо заявляет, — сто рублей в казну с объявленного капитала, мало ли?

Давно пора было отделить реальные купеческие семьи от прочих мещан. Заодно и брать совсем другие суммы прямой резон. Ну а льготы — это как бы взамен. Здесь нашел, там потерял.

— А откуда у тебя такие деньжищи, чтобы сразу в первую гильдию? — возмущаюсь. — Не у меня спер?

— Не надо так шутить, — сказал Андрей скорбно. — Я-то вас давно знаю, а кто и не поймет.

Знаю, знаю. Не воровал. По крайней мере по-крупному. Все ваше семейство нынче хорошо устроенное и много чего имеет. И доли в моих предприятиях, и суконное производство, и ссудная контора, не вспоминая уж про картофельные посадки и производство сыров. Еще и Танька, случается, информацию подкидывает. Не зря возле царицы в качестве любимой горничной ошивается. В мое время это называли инсайдерской информацией и судили за использование служебного положения в личных целях. А тут в порядке вещей. Сам неоднократно пользовался.

— Ладно, выкладывай дальше.

— Да, почитай, все сказал, — пожав показательно плечами, заявляет. — Нельзя отдавать в одни руки целые губернии, надо сдавать кабаки поштучно, чтобы устраивать конкуренцию среди желающих.

Это явно в мою сторону поклон. Наверняка всем окружающим плешь проел со своими разговорами о важности состязательности в торговле и производстве. Хитрый жук Андрюха.

— Ну хорошо, а деньги для бюджета откуда брать прикажешь? Население империи обслуживают тысяча триста двадцать четыре городских кабака и семьсот шестьдесят три уездных, по той же справке Остермана.

— Они никуда не денутся, так и останутся. А помимо того нужно в первую очередь позволить не одни питейные заведения, а трактиры с едой. Там под закуску можно и графинчик.

— Это ты про герберы?

Само слово произошло от немецкого die Herberge — «постоялый двор». И сами заведения были неким прообразом ресторанов. Там подавали в основном импортное: столы с кушаньями, кофе, чай, шоколад, табак, виноградные вина и французскую водку.

— И это тоже, но надо по закону разбить трактиры на несколько категорий. Где обслуживание получше, а где и для простых людей. И лицензию выдавать. Я узнавал, сегодня в Петербурге существует несколько десятков трактиров, приносящих казне годовой доход в тысячу шестьсот шестьдесят четыре рубля пятьдесят копеек. Чем плохо?

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Стеша с горящими щеками и в строгой одежде. Эти новые платья одно удовольствие. Все подчеркивают и одновременно нигде оголенная кожа не наблюдается.

Очень хорошо понимаю ее чувства. Не предупредил, не направился к ней на встречу, а зашел в дом и неизвестно о чем болтаю с братом. Поспешно поднимаюсь и подхожу. Заглядываю в глаза и целую в лоб.

Она вздохнула и слегка расслабилась. Рост мне достался изрядный, и Стеша макушкой достает до груди. Мог, конечно, и наклониться, но существуют определенные правила поведения. Особенно при посторонних. Сегодня произошел практически скандал. Его еще долго станут обсуждать в доме, учитывая, что даже в постели после всех развлечений и возни она называет меня исключительно по имени-отчеству, проявляя уважение.

— Обед подан в кабинет! — провозглашает, метнув взгляд на брата.

Смысл странного взора остался мне непонятным, как и еле заметное отрицательное движение головы Андрея.

— Я подумаю над сказанным, — говорю ему. — А ты, будь любезен, изложи в подробной записке свои соображения по поводу обоих проектов.

Кажется, Липман останется без питейного откупа. Ну я ничего и не обещал. С давних пор освоил высокое искусство сразу не говорить просителю ни да ни нет. Очень выгодно не только по причине возможности узнать другое мнение о той же проблеме. Обещать сразу вообще вредно. Не все от моих решений зависит.

Да и вообще, эту лавочку с откупами не мешает прикрыть. С какой стати левые люди вышибают из народа больше потраченного, да еще и норовят его заставить пить. Монополия для государства выгоднее и в плане отсутствия спаивающих народ. Вот лишнего слупить при данном варианте не удастся, и это неудачно.

Обед натурально дожидался на столе, но мне было не до того. Посадил Стешу на колени, поцеловал уже в губы. С удовольствием осмотрел и пощупал еще раз хорошо известное в каждом изгибе тело. Соскучился и налево под юбки к фрейлинам не ходил. Мой успех у женщин во дворце в основном объясняется желанием получить рычаг воздействия на фаворита царицы и добиться через меня должностей и прочих благ для себя и семейства. Не выполнить просьбу — заполучить очередную группу недоброжелателей. И без того хватает ненавистников.

Иной раз с сожалением невольно вспоминаю Варвару Черкасскую. Уж ей точно ничего не требовалось. Девушка развлекалась, а мелкие подарки просто попутно и не выпрашивались с намеками, как и чины для родни. Папа у нее и без того канцлер и сам кого хочешь пристроит. Теперь она замужем за Шереметевым, отнюдь не Антиохом Кантемиром. Принесла в приданое супругу десятки тысяч крепостных и огромное богатство. А меня упорно старается не замечать, даже сталкиваясь нос к носу. Обиделась на сомнительную шутку про любовь к деньгам.

— Может, ты тоже хочешь есть? — спрашиваю, отпустив Стешу. — Вон мясо роскошное, так слюни и текут.

Она вдруг вскочила и, зажимая рот, полезла под стол. В недоумении заглядываю, услышав характерные звуки, и обнаруживаю ее давящейся над горшком. Ну да, в мое отсутствие сидит здесь и приготовила все для удобства, определяю, становясь на колени и убирая ей волосы с лица. Значит, не вчера началось, и точно не съела несвежее. Влип ты, Миша, в очередной раз.

— Летом срок подойдет? — спрашиваю, прикинув даты.

— Да, — хрипло отвечает. — В июле должно.

Про способ предохранения в зависимости от календаря в курсе, как и половина столичных женщин. С моей легкой руки уже и за границей знают, и браслет с определенного цвета камушками вошел в моду в Версале, Лондоне и Вене. Вполне осознанно действовала. Не очень приятно. Теперь надо думать о повитухах, врачах и трястись со страху, чтобы не повторилась прежняя история.

Совсем не ко времени. Сидя в Финляндии, толком происходящее не проверишь и выполнять предписания не заставишь. Зато понятно, почему они с Андреем переглядывались. Он тоже хорош. Мог бы о сестре позаботиться заранее и поделиться со мной, а то мало ли как отреагирую от неожиданности. Кстати, почему он до сих пор не женат? Куда Акулина Ивановна смотрит?

— Все будет хорошо, — сказала Стеша, показывая умение читать мысли. — Мамка рожала, сеструхи справились. Чем я хуже?

— Ну и почему сразу не сказала?

— Страшно, — съежившись на стуле, куда я ее усадил, признается она, не глядя мне в лицо.

— Чего? — удивляюсь. — Кто бы ни родился, имя свое дам. Мальчик в наследники, девочка приданое получит. Тогда еще рожать придется. Без сына роду не быть, выходит, постараемся дополнительно.

Стеша посмотрела широко раскрытыми глазами, губы дрожат. Нет, натурально, я зверь, что ли? Не ты первая от барина рожаешь. По всякому бывает, но если других детей нет, признают. А я уже не мальчик. Скоро тридцатник стукнет. По здешним понятиям взрослый мужик. Еще лет десять, и в пожилые запишут. Пора озаботиться будущим. Тем более никто не обещал долгой жизни. Не опохмелиться, на очередную войну собираюсь.

— Я скоро уеду.

Она машинально кивнула, видать, Гусева предварительно с пристрастием расспросила.

— Отпиши тяте, пусть Евдокию и Ольгу, сестер моих, — специально подчеркнул, чтобы не чувствовала в детях угрозу, — пришлет сюда.

Про младшую сестру Елену, родившуюся через семь лет после моего отъезда, пока разговор заводить рано.

— Учить буду. Все же Ломоносовы, не чужие. Родня.

— Я и Ивану напишу, и Ирине Семеновне. Как есть заботиться стану.

Вот это, наверное, правильно. Помимо общего вежества лучше спросить мнения реального хозяина. Тятя в последние годы сдал сильно. В основном на печи сидит и советы дает. А командует немалым хозяйством Иван. Присылаемые ежегодно деньги они там использовали до отказа. Целая флотилия судов, ходящая в Норвегию. Кроме обычных товаров попутно приторговывает в Скандинавии и дома картошкой. Металлургический заводик, суконная и парусиновая мануфактуры, мельницы, земли, лесопилка, пай в верфи и еще по мелочи много чего. Возле Архангельска один из первейших купцов и промышленников. Ко всему жениться собирается, и свои дети вскорости появятся. Не станет противиться, не в кабалу зову, в большие люди выйти могут.

 

Глава 8

ШВЕДСКАЯ КАМПАНИЯ

Ждать пришлось не особо долго. Правда, торчать на холодном ветру удовольствие ниже среднего. Тем не менее все согласно правилам, и странно возмущаться. Подошедший офицер присмотрелся и радостно осклабился.

— Капитан Василий Долгоруков! — гордо представляется.

— Давно не виделись, с Анапы, пожалуй? С повышением тебя.

— Вашими усилиями все растем. Да и вас, говорят, можно поздравить с графским достоинством?

— На кой мне, — (сказано гораздо грубее), — звание от австрийского императора? Ни денег, ни земель, один титул. Мы можем следовать дальше?

— Генерал ждет вас. — Похоже, Васька сообразил, что я не расположен беседовать на отвлеченные темы. — Поезжайте за мной.

Реально от случившегося никакой пользы. Карл VI обычно жаловал имперскими графами и светлейшими князьями тех придворных русского двора, на которых указывал российский владыка через аккредитованного при его дворе австрийского посланника. Следовали и ответные назначения. Чистая дипломатия, ни к чему не обязывающая. Вот зачем мне сдался портрет его величества, украшенный алмазами на двадцать тысяч золотых дукатов, если продать его нельзя, за оскорбление примут? Не с собой же носить! Лучше б прямо монетами отсыпал, а не издевался.

— Ты ничуть не изменился, — без особого осуждения сказал Фридрих Ломан через полчаса, изучая карту и обдумывая озвученную диспозицию. Общий ее смысл: угрожая с нескольких направлений, привести шведское командование в замешательство, не давая собрать силы в один кулак, и ударить по Стокгольму, завершив кампанию зримой викторией. — Очередной сильно хитрый план на грани отсутствия понятия об армейских правилах.

Определенный резон в его словах имелся. Действовать планировалось тремя отдельными корпусами, нарушая все нормальные уставы. Северный корпус должен был двигаться вдоль Ботнического залива и вторгнуться на территорию Швеции. Центральный — форсировать по льду Ботнический залив, через шхеры и пролив выйти на побережье Швеции. Аналогичная задача ставилась и южному корпусу — достичь чужой территории по льду через острова Аландского архипелага.

Предприятие сие весьма опасное. Начнись оттепель, южный ветер пригонит воду на лед и отступление станет практически невозможным. Если дела пойдут неважно и нас остановят, слабые и раненые почти неминуемо погибнут. Найти на льду место для отдыха в высшей степени проблематично.

— Конечно, про Аландские острова нельзя было не догадаться, получая приказы о замерах льда и посылке легких отрядов на побережье для рекогносцировки, но десант в саму Швецию определенно наглость.

— Никто этого не ждет и не существует возможности остановить наступление.

— При условии что с тех же островов не сообщат о нашем приближении.

— Будет уже поздно.

— Флот нам сегодня определенно не помеха.

— Датчане примут участие в нашем веселье, полностью блокировав шведские корабли в Карлскруне. Давно мечтают вернуть Сконе.

— Еще бы! Они получат право на зундскую пошлину.

— Это дело будущего, хотя уже сегодня имеем подтверждение о взимаемой пошлине для России не выше одного процента. — Ломан остро глянул. Приятно, что слухи еще не пошли. Секретность удалось сохранить. Тем лучше для начала боевых действий. — Сейчас мы выступаем совместно и получаем возможность свернуть Швеции голову навсегда.

Балтийские флоты — русский, шведский, датский — примерно равны. Соответственно любые действия на море, если не рассматривать шхерный гребной флот, приводили к патовой ситуации. А вот совместно с Данией мы ставили шведов в безвыходное положение. Фактически в кратчайшие сроки создан новый Северный союз.

— Войска обеспечены достаточно тулупами, полушубками и валенками?

— На снабжение жаловаться не могу. Продовольствия и фуража тоже хватает.

— Я привел целый обоз с водкой и дровами дополнительно.

Выражение лица Ломана стало весьма выразительно. А как же вечные приказы про лишний груз и скорость? Не в данном случае. Переход будет тяжелым, и двадцать пять с лишним тысяч человек, включая три полка казаков, мне нужны без обморожений и готовые сражаться.

— Подготовка и идея замечательны, — без особого энтузиазма соглашается, — но это… — Он постучал пальцем по манифесту.

— Фредерик Первый избран, — я сделал ударение на слове «избран», — королем. Практически не пользуется авторитетом и остался для шведов чужаком, не выучившим языка. Его родина Гессен. Что изменится?

— Они протестанты, и это важно!

— Фридрих, вера мешает тебе служить России?

— Что? Нет! — воскликнул он с негодованием.

— А почему другим станет мешать? Здесь, — я указал на пресловутый манифест, напечатанный в типографии Академии наук под охраной и в полной тайне, — содержатся обещания гарантировать сохранение прежних религии, законов и привилегий. Даже не вмешиваться во внутреннюю политику. Фактически это будет не присоединение, а уния. В обмен на присягу будут сохранены коренные законы в том виде, в каком они в настоящее время существуют.

— Это сработало бы в Финляндии. В Швеции — нет. Они… — Фридрих замялся, подыскивая слова.

— Чувствуют себя все еще гражданами империи, не так много времени прошло с громких побед. Им не понравится вхождение в чужую власть? Станут нападать даже побежденные?

— Да! Именно так!

— Поэтому желательно провернуть все максимально быстро, чтобы не успели опомниться и попросить помощи у Англии или во Франции. А то и в обеих странах. Взять Стокгольм, войти с севера, с центра и сотрудничать с датчанами. Поставить перед фактом полного разгрома, особенно старательно не трогая сдающихся. Даже платить им за взятые продукты и фураж. А сопротивляющихся уничтожать с преувеличенной жестокостью, делая наглядным примером. Не открывших ворота города сжигать дотла. Схваченных после капитуляции с оружием в руках — в петлю.

Партизанской войны еще не хватает. Любой здешний вельможа, поддержавший инсургентов, останется без имущества. Конфискация и ссылка с семейством в Сибирь. Ее обживать надо, а опыт отправки шведов далеко на восток еще с Северной войны имеется.

— Есть такая очень скучная вещь под названием здравый смысл, — пробурчал недовольно Ломан. — У русских он частенько отсутствует.

— На нашей почве он плохо растет. Видать, недостаточно поливают благими намерениями соседи. Я тебя не уговариваю. — Помолчав, добавляю: — Решение принято, и придется его исполнять.

Полномочия у меня широкие, и на крайняк, если дела пойдут неважно, можно и подкорретировать соглашение. Ограничиться большим куском территории на севере. Это только кажется — ерунда и сплошной лед со снегом. Прямо сейчас на долю тамошних провинций приходится до десяти процентов экспорта шведского дегтя и вся продукция лесопереработки. А где-то в тех местах еще и в будущем никель с медью в немалом количестве добывали.

И все-таки очень бы не хотелось такого поворота. Удар по репутации и просчет в оценке решимости сражаться врага. Нет в шведах нынче энтузиазма, и даже уже существующие воинские части имеют отвратительную подготовку. Времена Карла, гоняющего в хвост и в гриву пол-Европы, включая русских, миновали безвозвратно. Упадок и разброд в умах.

Скорость и еще раз скорость — важнейшая составляющая нашей победы. Не зря я лично ездил накручивать фельдмаршала Ласси. Он уже должен был начать. В профессионализм старого вояки верю, а для гвардии подвести хуже смерти. Последствия будут достаточно неприятными. Переведут в армию, и без повышения в чине.

Подробности выяснились уже позже, но Ласси не подвел. Войска при тридцатиградусном морозе делали переходы по тридцать — тридцать пять верст в день на запад вдоль побережья. У города Каликса шведская армия попыталась загородить путь. После сражения окруженные скандинавы сдались. Всего почти восемь тысяч человек, из них тысяча двести больных. Трофеями стали двадцать два орудия и двенадцать знамен. Все военные склады вплоть до города Умео переданы в неприкосновенности. Согласно инструкции жителей Финляндии отпустили по домам, под честное слово больше не воевать. Коренных шведов отправили в Або, в организованный там лагерь для военнопленных. Дополнительный козырь на будущих переговорах.

Генерал-аншеф Василий Яковлевич Левашов, командовавший центральным корпусом, справился не менее удачно. Его восьмитысячный отряд, совершив тяжелый переход по льдам залива под сильным ветром и в пятнадцатиградусный мороз, неожиданно для противника вышел к берегу. Сбив шведское прикрытие, занял город Умео, захватив четырнадцать орудий и огромное количество амуниции и снаряжения. Потери русских войск не превысили двести человек, шведы же одними пленными лишились до тысячи человек.

Сделав все необходимые распоряжения для утверждения на занятой территории, он принялся обустраиваться. По плану-минимум здесь будет проходить будущая граница России. Большинство местных жителей не стали вставать в гордую позу, без сопротивления согнули спины под обязательство сохранять их нынешние права и льготы.

А на что им рассчитывать, обнаружив, что шведские войска отступили на добрые двести верст к городу Гернезанду и защищать их некому? Со стороны Финляндии к Левашову подходила дивизия под началом генерала Кейта, выделенная из войск Ласси, а казачья разведка продолжала движение вдоль морского берега в поисках бежавшего неприятеля.

Наш путь оказался длиннее и сложнее. Войска шли по колено в снегу, ежеминутно обходя или перелезая через ледяные глыбы, минуя нередко полыньи и маскирующие их сугробы. Пехота двигалась рядами, конница где по двое, а где гуськом. Шведы без боя оставляли мелкие острова и уходили. Так же просто заняли остров Варде, расположенный впереди Большого Аланда, и лишь у острова Бенэ впервые столкнулись с арьергардом противника.

Впрочем, воевать те не рвались и при первом нажиме поспешно отступили, бросив две пушки. Тут уж не удержались казаки и пошли вдогон, дважды атаковав противника. Уходящие гарнизоны, будто нарочно подтверждая ранние сообщения и расчеты, вместо яростного сопротивления и защиты земли охотно сдавались в плен. Всего восемнадцать офицеров, девятьсот семьдесят два нижних чина и четыре орудия.

За такое и наградную реляцию стыдно писать. Подошли, покорчили грозные рожи и получили победу. А не писать тоже как-то странно. Все же куча пленных и трофеев с брошенных повозок добыта. Причем командовал казаками мой старый знакомый Иван Матвеевич Краснощеков. Донской атаман, и первый из тамошних казаков был пожалован чином бригадира.

А как иначе? В южном корпусе я специально собирал старых проверенных командиров и подразделения, на кои могу положиться. Может, он моего Гену и не любит за прошлое, а командир хороший. Уважением среди своих пользуется, и забавно, но в молодости тоже был хороший гулебщик, промышлявший у татар и ногайцев хабар всяческий.

Операция предстоит достаточно опасная, и хорошо бы представлять, чего от людей ждать. Как и им от меня. В принципе все офицеры, начиная с Долгорукова и заканчивая Ломаном, мои люди и прекрасно сознают, кому обязаны повышением в чинах. И насколько их судьба зависит от моей удачи. И здесь, и в дальнейшем.

Через двое суток без малейших потерь занят был весь Аландский архипелаг. Нам достались брошенные батареи с боеприпасами, лазарет и транспортные суда, вмерзшие в лед. Худшим из врагов оказались вовсе не шведы, а усталость от тяжелых переходов и холода. Санитарное состояние армии вполне приличное. В каждом полку лекари, лекарств достаточно, число больных обычно колебалось между восемью и двадцатью (на полторы тысячи человек).

Спасибо теплой одежде, запасенным дровам и прежним тренировкам, когда, постепенно увеличивая расстояние переходов, я наглядно доказал: нормальный переход не отягощенного излишним обозом полка — до тридцати верст. В критических ситуациях, когда не считаются с отставшими, и пятьдесят можно превысить.

Определенный опыт большинство имело и не удивлялось понуканиям. Первый этап прошел в высшей степени удачно. Отслужили молебен и зачитали приказ, в котором, не скрывая предстоящих трудностей, я выражал уверенность, что «для русских солдат невозможного не существует».

Теперь колонны двинулись к шведскому берегу.

— Господин фон Нолькен, — я был почти счастлив и не скрывал этого при виде бывшего посла, — какая радость! Говорят, генерал-аншеф Карл Эмиль Левенгаупт и генерал-лейтенант Генрик Магнус фон Будденброк за поражения в войне и прочие недостатки отданы под суд. Судя по всему, приговор окажется суровым. Полагаю, будет справедливо для пущей красоты и вас казнить.

— Так их же шведы привлекли к ответственности, — в недоумении ставит меня в известность Гусев.

— Юрий, ты меня поражаешь. Он ведь один из основных виновников ничем не спровоцированного нападения на Россию. Хуже только Карл Юлленборг, дававший инструкции по свержению династии.

— Позвольте, — прогундосил бывший дипломат. — Но разве в совершенно возмутительных ваших прокламациях нет призыва к тому же, то есть уничтожению власти короля Швеции?

— Не позволю! — игнорируя претензии, восклицаю. — Ваша «партия шляп», прости, господи, за такое выражение, совершила чудовищное, ничем не оправданное преступление первой. Ответные меры будут предприняты исключительно по вашей вине. Вся кровь солдат и простых людей ляжет на ваши головы! — продолжаю гневно греметь в расчете на верного ординарца.

Пусть Гусев уже поручик, однако своего занятия вечно все записывать не прекращает. Точно после увольнения мемуары издаст. С великим Ломоносовым в главной роли. Хочется заглянуть, но не стану. Разве сам предложит. Ничего такого, чтобы стыдился, при нем не совершал. Аулы, бывало, приказывал жечь, но только за дело.

А где почесался или выругался, так человек. Надеюсь, понимает и не станет совсем уж интимными вещами делиться. Мои отредактированные побасенки солдатские уже в издательстве. Правда, там ребята оказались ушлые, сам воспитывал. Сборник выйдет слишком малым тиражом. Большинство историй издается в виде лубочных картинок. А которые объемом побольше, в детском приложении к «Ведомостям».

Потому останется навечно для потомков вся эта лабуда: «первый», «не спровоцировано», «возмездие». Приблизительно это же, подправленное выкладками об огромных убытках в торговле, дополненное реальными цифрами и увесистыми взятками, дружно поет сейчас оппозиция в Лондоне, поддержанная парочкой влиятельных газет и даже в Голландии «Gazette d’Amsterdam», имеющая международную известность и читаемая даже французами. Основные тезисы я подкинул, а раскрашивать в нужные цвета и обороты для определенной публики журналисты умеют и сами, если не скупиться на гульдены с фунтами.

Удовольствие дорогое, тем не менее польза немалая. Число продаваемых в Англии газет достигло трех миллионов экземпляров! Стыдно сравнивать с российскими тысячными тиражами. В одном Лондоне несколько ежедневных газет. Думаю, никто еще не сумел по-настоящему оценить роль СМИ, но власть уже вынуждена оглядываться на настроения в обществе и реагировать. А создать правильные и полезные — наша прямая задача. Рычаги и агенты влияния могут быть не только у англичан. Редакторская политика в пользу России ничуть не хуже «пенсий», выплачиваемых иностранными правительствами нужным людям. Вот и моим ливрам нашлось удачное применение.

Еще очень удачно вышла в 1736 году в американских колониях книга A Brief Narrative of the Case and Tryal of John Peter Zenger, Printer of the New York Weekly Journal. To есть по-нашему «Краткая история дела и суда над Джоном Питером Зенгером, издателем New York Weekly Journal». Сама история совершенно обычна. Губернатор Нью-Йорка сэр Уильям Косби отличался грубостью в ведении дел и напрямую прибегал к незаконным методам для достижения своих целей. Знакомая картинка во все времена. Замечательно другое.

Оппозиционная газета, тот самый New York Weekly Journal, поделилась с читателями сведениями о происходящих злоупотреблениях, за что была призвана к ответу и редактора потянули в суд. При этом вопрос достоверности или ложности фактов не ставился на рассмотрение, поскольку речь шла о фигуре королевского губернатора и по закону необходимо было лишь доказать, что Зенгер был издателем. Закон есть закон. Правда не имела значения.

Присяжные оправдали издателя Зенгера, и отныне публичные заявления, в которых излагаются достоверные факты, не считаются клеветой. Похоже, именно из этих времен выросли основы свободы прессы и получили защиту от незаконного преследования журналисты и издатели. В результате сначала нужно доказать пользу помощи Швеции, а дело достаточно скользкое. Цифры и объемы торговли с Россией я подбросил реальные.

— Я прибыл с дипломатической миссией, — нервно сообщает Нолькен в нос. Насморк у него, что ли?

— Очень жаль, — грустно говорю. — Думал, вас задержали солдаты, находящиеся за вашей спиной.

— Меня прислал генерал-майор Ломан, — дергает головой на манер лошади, видать, совсем разнервничался.

Конечно же не ловили тебя в поле. Такие люди в бой не ходят. Или убегают первыми, или прикрываются дипломатической неприкосновенностью, творя подлости за спиной доверчивого народа.

— Я прибыл в расположение русских войск для обсуждения перемирия и его условий. Сам генерал не считает возможным принимать такие решения, имея рядом непосредственное начальство.

— И он абсолютно прав, — подтверждаю. — Вы же в очередной раз считаете себя очень умными, надеясь остановить продвижение вторгшейся в пределы Швеции армии и затягивая время до оттепели. За этот срок собираетесь подтянуть войска, набрать новых рекрутов и кинуть их на убой, не считаясь с потерями. Какое такое перемирие? — прошипел ему в лицо. — Ничего кроме капитуляции от вашей шайки не приму. Думаете теперь отделаться одной Финляндией и сызнова готовиться к нападению?

— Я не…

— Убирайтесь, — уже не притворяясь, говорю со злостью. — На войне бывает всякое. Вы преступили черту в мирное время, пытаясь уничтожить династию. Постарайтесь мне на дороге в дальнейшем не встречаться. Ни вы лично, ни Карл Юлленборг.

Орудийная прислуга с уверенной лихостью, превышающей нормальную скорость, ловко развернула пушки на небольшом холме. Впервые мы имели дело с умелыми бойцами. Ровные квадраты пехоты, прикрывая дорогу, медленно отступали к городку. Шеренга дала залп, окутавшись пороховым дымом, не подпуская русских солдат к себе, вторая отбежала на тридцать-сорок саженей и, быстро зарядив ружья, приготовилась прикрыть маневр товарищей.

— Как?! — почти с восхищением воскликнул Афанасий Романович. — Есть еще у шведов настоящие вояки!

По мне, лучше бы не имелось. Эти правильные ребята нас всерьез задерживают, пока все шведы не построятся. Прикрывать Стокгольм наверняка стянули наиболее боеспособные соединения. Дивизия Давыдова насчитывала всего шесть батальонов пехоты (три тысячи двести человек) и двести пятьдесят казаков при шести пушках. Сейчас у противника как бы не больше. Ждать подхода подкреплений нет возможности. Они связаны стычками. Кажется, я зарвался, и сейчас придется расплачиваться за излишнюю наглость.

Остается единственное: правильное управление огнем. Почему-то до сих пор со снарядами моей конструкции шведы были мало знакомы. А южный корпус получил все самое лучшее, сам проследил. Сто двадцать разрывных снарядов на каждую пушку — это вам не кот начхал. Четверть по-прежнему сомнительны, качество подкачало. И то хлеб. Раньше от трети до половины не давали нужного результата. Потихоньку налаживают производство и слава богу, не мне этим заниматься, отвечая на бесконечные рекламации и недовольство.

Первый выстрел пропал впустую, перелет. Зато остальные накрыли свинцовым облаком и осколками точно в указанную точку. Залп, еще один. С такого расстояния не слышно, но я очень хорошо помню жуткие крики искалеченных и умирающих. Они все равно продолжали идти под барабанный бой, и с фасов строя ударила ответно шведская полевая артиллерия. На позицию батареи удачно для врага шлепнулось ядро. Лошади бились на земле, мешая стрелять, и пришлось их добить. Еще двое убитых и умирающий, с оторванной ногой.

— Штабс-капитан, — кричу, — сбейте с левого фланга. Это они так удачно накрыли.

— Не мешайте, господин генерал, — сквозь зубы отвечает. — Давай!

Орудие подпрыгнуло, откатилось, и солдаты накинулись на него не хуже, чем муравьи на жука, принявшись банить ствол, удаляя не сгоревший порох и подготавливая новый выстрел. Еще одно ядро угодило в дерево, растущее на склоне саженей на тридцать ниже. Чуток правее и прямо в нашу группу.

— Второе! Третье!

— А ведь накрыли! — глядя в подзорную трубу, признаю. — С наградой тебя.

— Целиться по пехоте, — не отвечая, скомандовал штабс-капитан. — По очереди… Пали!

Новая порция снарядов ударила по шведскому строю, кося солдат десятками. Затем почти в то же место угодила повторная волна свинца и железа. На таком расстоянии картечь бы не достала, и они явно не ожидали подобного рода неприятного сюрприза.

Впервые шведские шеренги дрогнули и принялись отступать уже не слаженно, а без всякого порядка. Похоже, гнутся, еще немного, и сломаются.

— Пришло время и казачкам поработать, — сказал Давыдов.

Адъютант, не дожидаясь дополнительных указаний, вскочил на коня и понесся вниз, где стояли укрытые от вражьих взоров кавалеристы. Хорошо вышколен. Через считаные минуты конница с гиканьем и топотом множества копыт, от которых дрожит земля и слабые души, понеслась в атаку. Работа как раз для казаков, добивать бегущих. Настало время научить шведов бояться и при виде русского авангарда бежать сразу. Давить их придется жестко, не позволяя опомниться.

— В ваших условиях ничего не говорится о Финляндии, — сказал устало пожилой человек. Арвиду Горну хорошо за шестьдесят, и выглядит он соответственно.

Мы сидели в Стадсхюсет — городской ратуше. Я на правах хозяина и победителя. Реально весь Стокгольм мы так и не заняли. Он с пригородами раскинулся на множестве островов, а поселки нередко пересекаются озерами, каналами, морскими бухтами. Почти все мосты защитниками были уничтожены в попытке остановить русскую армию. Это не помешало разбить артиллерией Старый город и устроить там жуткую резню. Неприятно, зато остальные гордецы, не желающие сдаваться, либо сбежали на юг к датчанам, либо стали шелковыми. Ходят, кланяются и не смеют рта открыть.

Боевой дух окончательно сломлен сотнями трупов в воде — те, кто во время штурма пытался бежать, были расстреляны. Пощады люди в мундирах не просили и не получили. После этого шведская гордость подкосилась. Даже призывать воевать дальше особо некому. Три генерала и почти четыре сотни офицеров сдались в плен. Кунгсхольмен — Королевский остров и административный центр страны — достался уже без боя.

— Финляндия отойдет России в качестве ее провинции.

— Это невозможно, — так же тихо, но уверенно отвечает бывший лантмаршал.

В риксдаге, местном парламенте, были представлены четыре сословия. Для принятия законов необходимо было одобрение трех: дворянства, духовенства и мещанства. Тальман (управляющий) дворянского сословия и назывался лантмаршалом. Фактически много лет Горн возглавлял правительство Швеции, где после смерти Карла Двенадцатого королевская власть мало на что могла влиять. До возвышения «партии шляп» он проводил вполне миролюбивую политику и Россию не задевал.

В качестве переговорщика идеальный кандидат. Прежняя власть пала. Бездетную королевскую чету пока держат под замком сами шведы. Юлленборг погиб во время обстрела Старого города. Нолькен исчез бесследно. Видимо, мои шуточки крайне не понравились, и отправился в эмиграцию. Старого лиса Горна, почти двадцать лет стоявшего у руля страны, извлекли из поместья и вытолкнули вперед.

— Правда? Может, потребуете покинуть территорию и вернуться к прежним границам?

— Я должен дать что-то шведам, чтоб успокоить страсти. В обмен на ваши основные требования. Вы хотите потери независимости! Мой народ никогда не примет этого.

— Во-первых, речь идет об унии. Не вижу, чем так уж страшен российский монарх в качестве верховной власти. В отличие от датского принца Анна не собирается сидеть в Стокгольме и мешать работе риксдага. Внутренние дела останутся в полном вашем ведении. Во-вторых, поражение в Северной войне низвело Швецию до положения второстепенной европейской державы. Да-да, — резко сказал я, заметив его движение. — Я не пытаюсь унизить вас. Это реальность. Когда-то ваш король ставил на уши всю Европу.

— И не один король! — Прозвучало с гордостью и страстью.

— Те времена минули навечно! Теперь неоднократно битые Карлом русские войска стоят в Стокгольме. Пора серьезно задуматься. Россия заняла господствующее положение в регионе, по сути контролируя политическую, военную и экономическую ситуацию на Балтике.

— Дания с вами не согласится, — подал он ехидную реплику.

— Им придется ограничиться пошлиной в проливах. Наших торговых кораблей совсем не много, и бьет она в основном по Англии с Голландией. Причем, если вы не заметили, — ответное ехидство, — Швеции оккупация Сконе ничем не поможет. Как и датский принц на троне, который согласно соглашению с Россией сюда не приедет. Они предпочитают проливы и две трети вашего военного флота в качестве трофеев.

Помолчал, собираясь с мыслями.

— В-третьих, что не менее важно, население Швеции крайне недовольно правлением «господ» и поражением в войне. Неизвестно еще, кого с большим энтузиазмом поднимут на копья, нас или вас. Россия от лица ее императорского величества обещает прежние свободы и отсутствие крепостного права. А что хотите предложить вы? Продолжение боевых действий, разорение хозяйств, сожженных казаками? Не удастся договориться, в этом году переброшу еще тысяч тридцать калмыков с башкирами и позволю вести себя привычным им образом. Не стоит сомневаться в моем обещании, угроза с севера будет устранена кардинально. Уже сегодня на территории Швеции стоит семьдесят тысяч русских солдат!

Что есть чистое вранье и немалое преувеличение. Не больше пятидесяти, и добрая треть на севере, ни на что повлиять не способна.

— Пусть мы здесь не удержимся, но Швецию сотрем с лица земли. Дания охотно в том поможет, как и другие. Когда лев помирает, шакалы сбегаются рвать куски без промедления.

— Это закончится реками крови. Не только шведской.

— Так и есть. Еще и Англия с Францией с удовольствием подкинут дровишек в костер, где сгорит ваш народ. Кому от этого лучше станет, им?

— Я не могу прийти с требованием полной капитуляции, — упрямо повторяет.

Интересно почему. Не зарежут же. Кроме того, в основных чертах заранее знали условия из широко распространяемых листовок. Наверное, страшно бьет по национальному самолюбию, но тут же не идет речь о полном подчинении. Полностью сохраняется особый свод законов гражданских, уголовных и процессуальных, известных под названием Общего Уложения Шведского Королевства. Уложение было принято риксдагом в 1734 году. Не особо и сами привыкли за пять с лишком прошедших лет, но Россия на все согласна.

— Допустим, мы выведем войска с севера Швеции, — говорю после короткого раздумья. — Граница России и Швеции пройдет по рекам Торнео и Мунио и далее на север по линии Муниониски — Энонтеки — Кильписярви и до границы с Норвегией. Гусев, карту!

— Спасибо, — очень вежливо, на немецком языке, как и до сих пор объяснялись, отвечает, — я представляю названные пункты. Уточнить тонкости можно и позднее.

— Острова на пограничных реках, находящиеся западнее фарватера, отходят к Швеции, восточнее фарватера — к России. Аландские острова передаются России.

— Граница в море?

— Экономическая по середине Ботнического залива и Аландского моря. Внешняя политика и армия с флотом, кроме торгового, находиться станет в ведении императрицы российской.

— Но…

— Когда-то в древности, — говорю, не дожидаясь очередной реплики о необходимости дальнейших уступок, — в Риме пришла в Сенат женщина и предложила приобрести за солидные деньги три книги пророчеств. Сенаторам показалось, что сумма излишне велика, и они принялись торговаться.

— Я знаю эту историю. Она сожгла одну из книг и удвоила цену на остальные.

— Значит, вы представляете, чем закончится наш разговор при бессмысленном упрямстве. Я сделал уступку серьезную, хотя мог бы и удвоить цену, двинув войска фельдмаршала Ласси южнее.

— Меня возненавидят, — сказал Горн безнадежно.

— Лучше быть ненавидимым за дело правое, чем любимым за неправое.

— Красиво сказано, но ведь вам тоже нужен договор и присяга шведов, иначе мы бы не разговаривали!

— Согласен полностью. Договор намного лучше, чем его отсутствие. Я не хочу крови и даю максимально много вашему народу. Он сам, в лице своих представителей, станет определять законы и в дальнейшем. А вот внешнюю политику и армию с флотом придется доверить Санкт-Петербургу. А в остальном вы в огромном плюсе. Право на беспошлинную торговлю в наших портах на десять лет, на закупку на Балтике пятидесяти тысяч четвертей зерна и муки, а также беспошлинный взаимный вывоз традиционных товаров из Финляндии и Швеции. Из Швеции — медь, железо, известь, камень. Из Финляндии — скот, рыба, хлеб, смола, лес.

— Императрица Анна должна короноваться здесь, в Стокгольме.

— Никаких возражений, — сразу соглашаюсь. Кажется, принципиальное согласие достигнуто, и началась торговля. Условие достаточно реальное и ничем не грозящее. — Только сделайте поправочку. Каждый император российский, отныне и во веки веков.

Он усмехнулся краем рта. Мечтать не вредно. Гарнизоны здесь останутся наши.

— Шведы и финны в течение пяти лет с момента подписания договора смогут свободно переезжать из России в Швецию и обратно вместе со своим имуществом.

— Вы не понимаете, — говорю мягко; — члены унии имеют полное право ездить и жить в любом из наших государств. Покупать землю, открывать заводы и фабрики. Только жить, естественно, придется по законам того государства, в коем они постоянно находятся.

Подозрительный взгляд встречаю исключительно честной улыбкой. Любой аферист позавидует. Под полтора миллиона дополнительных подданных, часть из которых неплохо бы переселить на вновь приобретенные земли между Днестром и Доном. Если предложить льготы и лет на десять освобождение от налогов, часть здешнего крестьянства переберется к Черному морю. Да и Кубань заселять не мешает. А земли и климат там не чета скандинавским.

Правда, номады рядом, и придется иногда и за оружие браться, так ведь за свою землю чего не вступиться. А России нужны люди, чтобы заселять пустые пространства. Толку от богатств в земле, коли они не разрабатываются. И специалисты по железному производству, корабельные мастера и многие другие, включая готовых служить офицеров, обязательно пригодятся. Не сразу, но поедут многие. Туда, где есть возможность развернуться и добиться успеха. А Нобель, Лаваль, Ангстрем, Линей, Цельсий, Маннергейм и даже Грета Гарбо с автором Карлсона, как ее там, вылетело, шведского происхождения.

— Ну естественно, — продолжаю обсуждение, — взаимно возвращаются долги, доходы, имения и имущество их владельцам в обеих странах. Это касается всех обязательств, прерванных или нарушенных войной. Формулировку уточним в документе, чтобы не случилось недоразумений.

 

Глава 9

ВЫСОКАЯ ПОЛИТИКА И НИЗМЕННЫЕ СООБРАЖЕНИЯ

За окнами горели на улицах и площадях костры, шумел простой народ, празднующий великое событие. Угощение выставили на славу. Не уверен, что прижимистые скандинавы когда-то могли себе позволить такого рода гуляния. Все оплачивалось из российского кармана. Ничего не поделаешь, положение обязывает.

Коронация сознательно проводится с такой помпой и размахом, чтобы ее надолго запомнили жители Швеции. Здесь и традиционные фейерверки, и оружейный салют стоящих шпалерами войск, и триумфальные арки и ворота. Впереди еще многолюдные приемы для всех сословий. И балы с маскарадами для знатных особ. Аж пять запланировано в ближайшее время, и на некоторые до тысячи человек приглашены.

Боюсь, счастье ненадолго. Скоро появятся недовольные, причем все огрехи политики своего риксдага станут спихивать на русскую гегемонию. Тем более определенная доля правды в том будет. Конкуренция нас ожидает достаточно жесткая. Более дешевые российские товары против заметно лучше по качеству шведских. То же железо. И на первых порах без трудностей никак.

Создать единое экономическое пространство и убрать любые барьеры вроде таможни — первоочередная задача. Не зря в числе прочего я подсунул рубль как денежную единицу. Уж как пришлось выкручивать руки, добиваясь своего! Не важно. Первый шаг в правильном направлении слияния определенно совершен. Пусть займет десятилетие, но оно необходимо, если не готовить своими руками России будущие неприятности. При всем невежестве в истории, достаточно слышал о восстаниях в Польше. А ведь тоже пользовались массой льгот и имели отдельную конституцию.

Уния вещь достаточно странная. Государственное единство обеспечивается особой монарха, определяющего внешнюю политику и контролирующего армию с флотом. Даже сами скандинавы вместе ужиться редко способны. Союз Дании, Норвегии и Швеции развалился в результате шведского восстания, и Норвегия сейчас считается провинцией Дании. А Россия во многом кардинально отличается по законам и образу жизни. Другая религия, крепостное право, отсутствие парламента и сильной буржуазии. Шесть тяжелейших месяцев переговоров, иногда по пустячным поводам.

Не зря, пытаясь сгладить особо заметные пригорки, после коронации провозглашен манифест о равенстве подданных перед законом и вышел указ о веротерпимости. На первый взгляд для успокоения местных подозрений, в которых достаточно сильны священники. Они пользуются повсеместным влиянием и имеют даже представительство в риксдаге. Фактически старательно закопана основательная мина на будущее. «Как всевышний Бог на земле терпит все веры, языки и исповедания, то и она из тех же правил, сходствуя Его святой воле в сем поступает, желая только, чтоб между подданными ее всегда любовь и согласие царствовали».

Под это дело вскорости последует признание буддизма как официальной религии (привет калмыкам) и будет уничтожена Раскольничья контора. Все дела, связанные со старообрядчеством, будут изъяты из церковного в ведомство светского правительства. Заодно отменяются удвоенные подати, введенные Петром I. Бежавших за рубеж старообрядцев официально пригласят на родину, выделив для поселения кубанские земли и Тамань. Совместить полезное с выгодным первоочередная задача.

Наверняка многим из церковных иерархов не понравится происходящее. Но активную часть уже удалось подавить. На почве покушения государства на церковные земли и крепостных работников было возмущение, которое иногда выплескивалось в проповеди, гневно обличающие действия правительства, похищающего чужое достояние. Кое-кто говорил, что даже при татарском иге церковь не лишали ее имущества. И все бы хорошо, однако не от религиозного рвения звучали те возмутительные выступления. Расставаться с сотнями тысяч крепостных душ не хотели, перекладывая на государство заботу об образовании народа и инвалидах.

Соответственно и меры применили. Отдали под суд, обнаружив оскорбление величества, признали виновными и приговорили к заточению в дальнем монастыре. На самом деле их и было, таких героев, по пальцам пересчитать. И жалко одного Арсения, участвовавшего во Второй Камчатской экспедиции под началом Беринга. Была даже идея назначить его епископом Сибирским и Тобольским, с рукоположением в сан митрополита. Обстановку тамошнюю знает не понаслышке.

Только что ни делается, все к лучшему. Раскольников крепко не любил, и человек не из самых приятных. Занимая должность инквизитора в Московской епархии, лично пытал ярославского игумена Трифона. Даже по моим меркам тот был старый — восемьдесят пять лет. Отчего и помер. В смысле от пыток, не возраста. Зачем такой деятель государству? Церкви, да, полезен. Независимый и готовый на что угодно во славу ее. Только уверен я, в первую очередь себя не забывая.

Кто убежден по духовной части, тот сердцем монах и в крепостных, за него спину гнущих, не нуждается. Монастыри в том виде, как они существовали, наносят вред. В этом я убежден. А что касается раскола, то изменения в обрядах не коснулись догматов и основ религии. Существует возможность объединения старообрядчества с синодальной церковью, и многие раскольники стремятся к этому. Правда, сложно совместить новые идеи с прежними проклятиями, но это уж дело Синода найти пути примирения.

А нам еще создавать муфтият, управляющий делами всех мусульман Поволжья, и перестать коситься на католиков, привечая протестантов. Судьба Михаила Алексеевича Голицына, женившегося на католичке и определенного за то Анной Иоанновной в шуты, мне крайне не понравилась. Некоторые вещи так просто не вытравить даже восемнадцатому веку. Все-таки я привык относиться к религии достаточно спокойно. Тем более существует синодский указ от 23 июня 1721 года об отсутствии необходимости для шведского пленного менять вероисповедание при женитьбе. Вот дети его обязаны воспитываться православными. Почему нельзя распространить на другие религии? Хороший способ ассимиляции иностранцев.

Ну то дела будущего. Пока для всех появляются равные права на государственной службе и в частных производствах. Очередной социальный лифт для профессионалов всякого рода и племени. России от того хуже точно не станет. С удовольствием переварит, как татарских мурз, понаехавших европейцев да норманнских пришельцев.

Стоп! А ведь забавная картинка выходит. Когда-то Рюрик сотоварищи пришли на Русь и стали править. Теперь потомки их, а князья все Рюриковичи, даже литовские и польские, хотя прямая ветвь и сгинула, пришли в Швецию и сели на престол. Все по справедливости. Мы забрали свое. Хм… Можно ли из этого выстроить историческую концепцию или не стоит? Выводы могут быть самые разнообразные и не всегда приятные…

— Тебя можно поздравить, — устало сказала ее императорское величество, опускаясь в мягкое кресло, поспешно мной подвинутое, — с завершением сложнейшей кампании по подчинению Швеции.

Кроме всего прочего, она носит свободное платье, и, значит, мои корреспонденты из столицы не зря хлеб едят. Беременность присутствует, пусть официального объявления не последовало. Ура! У нас скоро появится наследник, и династию уже не сковырнуть. Смуты тоже не будет. Главное, чтобы все прошло хорошо. После несчастья с Сашей роды откровенно пугают. И удачно подарившая мне сына Степанида здесь не утешение. Смертность даже среди королев достаточно высока.

Церемония коронации при всей усиленной работе по выкидыванию лишних и сокращению длительности множества мероприятий оказалась излишне затянутой. Кардинально ломать тоже нельзя. Пустые никчемные обиды будут обеспечены. Как бы там ни было, отныне Анна Карловна еще и шведская королева, и весь мир может утереться. Англия, собственно, так и сделала после поднятого прессой шума о выгоде торговли с Россией. Обошлось в немалые суммы подтверждение прежнего торгового договора за минусом Персии, но результат того стоил. А вот от французского посла пришлось избавиться. Уехал мой друг Шетарди в родной Париж в двадцать четыре часа, не успел даже имущество прихватить — таков был наш ответ на враждебные действия Людовика, открыто принявшегося угрожать. И не жалко. В друзьях галлы сроду не состояли. Будут еще гадить.

— Полководцы не начинают и не заканчивают войн, — отвечаю без промедления. — Это совершают монархи и исполнители их воли — дипломаты.

— Победителей не судят, — с легкой улыбкой сообщает. — Не думай, что забуду, кому обязана случившимся, граф Ломоносов-Стокгольмский, Михаил Васильевич Ломоносов.

Опа! А это уже реально весомо. Не барон какой, хотя меня давно не волнует и раньше не особо трогало титулование. Иные князья с графами ни по доходам, ни по положению рядом не стояли и никогда не окажутся, пусть трижды более родовитые. Но приятно, черт возьми, когда видишь в глазах ненависть к выскочке и он вынужден руку целовать.

— Не стала разбрасываться землями. — Опять улыбка. Напоминает про мои наставления, полученные в детстве. Между прочим, усвоила данный урок намертво. Наверное, на скаредное немецкое воспитание наложилось. Деньгами может дать или выкупленным имением. Свое держит крепко и государственных крестьян никому не раздает. — Купила у обратившихся по поводу наследства. Они все решить не могли, кому сколько, так получили с лихвой деньгами. Там дворец, парк, фруктовые сады — чистый рай для отдыха от Петербурга недалече. И не вздумай благодарить! — вскричала, будто девчонка. — Заслужил!

О стоимости, видимо, тоже упоминать не надо. Подарок. Царский.

— Я назову поместье Царицыно.

— Умеешь польстить, — одобрила Анна. — Согласна. Но то моя оценка твоих заслуг. А государственная — по справедливости достоин ордена Святого Андрея Первозванного…

Я уже и так стал кавалером иностранных орденов: польских Белого орла и Станислава, датского Слона и шведского Серафима. Этими шагами правительства соседних держав старались укрепить отношения с Россией. На подходе, считай, наверняка австрийский. Скоро буду напоминать елку, разукрашенную блестящими игрушками.

— …и генерал-фельдмаршала за присоединение Швеции.

Выше уже просто некуда. Ничуть не удивился, когда орден Славы четвертой степени получил за взятие Стокгольма, хотя лично в нем не принимал участия, довольствуясь в основном ролью наблюдателя. И в атаки не бежал. Без меня есть кому нестись на укрепленные позиции. Хотя числился командующим и фактически по моему приказу при помощи артиллерии разносили сопротивляющиеся дома и баррикады. Солдаты из плесени не рождаются. Они умирают по жесту командира, однако желательно сохранять жизни и не тратить впустую. И зависело это от моего плана. А то ведь потерять сразу три тысячи человек кажется ужасным, зато по тысяче в год десятилетиями не так заметно. Реально один раз начать и довести до конца много правильней.

— Мало даю, знаю, но будет еще не одно ответственное поручение.

Такое впечатление, она совершенно забыла, откуда взялась идея и с каким сопротивлением и недоверием пришлось столкнуться, покуда проталкивал. До последнего колебалась, и не зря я в очередной раз сделал ставку на скорость. И Военная коллегия, и Кабинет министров готовы были подписать мирный договор на условии приобретения южной Финляндии. Якобы и так достаточно.

Практически поставил всех перед фактом, рискнув головой. Если бы мы проиграли наступление, а шведы отбились и блокировали армию Ломана, плохо бы закончил едва начавшуюся многообещающую карьеру. Нашли бы виновника. Скорее всего на плаху бы не отправился, но уж в дальнюю глушь навечно — без сомнения.

И вот теперь числит среди лично своих заслуг, а я угодил в исполнители. Ну и плевать. Власть всегда считает полезные мысли подданных личной собственностью. Напоминать назойливо о себе вредно. Захочет — приласкает.

— Домой?

— Пора уж.

— А на мое место?

— Пока побудет фельдмаршал Ласси. Заслужил и не столь раздражает русским видом.

Не особо удачное назначение, по моему мнению. Стар он уже и не привык к дрязгам. А они неминуемы в будущем. Это не подчиненных строить. Но возражать не ко времени.

— Да, — вспомнила Анна, — и твоему Баннеру, за коего столь усиленно хлопотал, подполковника присвоила.

Петр Петрович род свой ведет из Дании, откуда в 1704 году выехал на русскую службу его отец. Первоначально принят на службу в Инженерный корпус, а три года спустя по собственному желанию переведен с чином сержанта в артиллерию. Дослужился до поручика в Крыму и очень полезен оказался. Храбр, расчетлив и знающ в фортификации. Крепости и заставы на Кубани проектировал и уточнял положение. При подготовке штурма Стокгольма помогал в составлении плана атаки. Я таких услуг не забываю и своих подчиненных в реляции указываю обязательно.

— Расхваливал, будто он тебе командир. Так, по слову твоему Георгия четвертой степени, с почетной формулировкой: «За особливое искусство, доказанное снятием плана Стокгольмского ретраншемента для устроения батарей, тако ж и за отличное мужество, оказанное при приступе». Ты знал, кого посылать с известием о столь блистательной победе!

Прочие генералы для этого используют служащих у них адъютантами сыновей. За приятное сообщение иногда можно высоко прыгнуть. Иные умудрялись через три звания и без особых заслуг на поле боя отхватить высшие ордена Российской империи. Чего ж не использовать старую практику? После Анапы Давыдов в Петербург ездил и теперь носит Святого апостола Андрея Первозванного. А три деревеньки числом душ до четырех сотен сразу не видны, однако материальное положение улучшили несомненно.

— Приятно слышать, что не останется Петр Петрович обделен наградой. В фортификации и артиллерии Баннер зело полезен оказаться может и в дальнейшем. Настоящий профессионал.

— Учту при необходимости.

Научилась, между прочим, взяв пример с моей картотеки, держать на любой случай список подходящих людей. Так что верю, обязательно вспомнит рекомендованного рано или поздно и найдет подходящую работу.

— Продолжай, — разрешила Анна. — Прервала на здешней обстановке.

— Сопротивление продолжается, — собравшись с мыслями, заговорил я. — Но без особых трудностей. Крестьяне особой опасности не представляют. Им даже понравилось избавление от некоторых прежних владельцев имений и появление сдаваемых по низким ценам земель в аренду. Дворянство раскололось. Здесь хранятся более сотни гербов и книги, в коих старые роды записаны, так не меньше трети удалились в изгнание, большинство во Францию и получают там пенсии в расчете на будущее использование против нас. Многие, разочарованные отсутствием помощи и поведением Дании, сидят в поместьях, полностью устранившись. В риксдаге набирают силу представители городского сословия, заинтересованные в свободной торговле с Россией. А Англия… Эскадра показала флаг, но так и не сделала ни единого выстрела. Поболталась в море и удалилась.

— С Персией они торговлю потеряли, — хмыкнула Анна. — Не захотели и дальше рисковать.

— Еще пытались спровоцировать мятежные выступления, передавая через посла деньги недовольным. Теперь он станет проживать в Лондоне, как лишний элемент при наличии аккредитованного в Санкт-Петербурге посланника. Второй в нашем государстве без надобности.

— В ближайшее время англичанам станет абсолютно не до шведских проблем. Карл VI умер крайне удачно. Прямо как по заказу.

Все-таки взъелась она на австрияка до безобразия, теряя чувство реальности. Обидно, да. Возмущаться и лелеять прошлую неудачу не лучший вариант. Обычная реалполитика. Карл был конкретно австрийский, а вовсе не русский монарх и заботился в первую очередь об интересах собственного государства. Излишнее усиление России ему без надобности на фоне собственных потерь. Он сделал все правильно. Для себя. И теперь нужно в свою очередь при удачном повороте событий кинуть его преемницу.

— Лондон заинтересован в нашей помощи Австрии. Сейчас они не посмеют всерьез давить или подставляться, помогая инсургентам. Мария Терезия прислала письмо с напоминанием о заключенном союзе. Где он был, — воскликнула гневно, — когда заключали сепаратный мир с Турцией, поставив нас перед фактом и почти лишив заслуженной награды, сделав огромные материальные и людские жертвы бессмысленными?!

— Стратегически нам важно сохранить присутствие Австрии в качестве друга. Она также противостоит Османской империи и оттягивает на себя ее войска и внимание.

— Бестужев говорит то же, — признала Анна. — Только не нравится он мне. Упорное желание потрафить Альбиону за наш счет неприятно. Даже, — с задержкой проговорилась, — если полезно на определенном этапе.

Со мной нет смысла придерживаться гордого и высокомерного тона. Он приберегается для иностранцев и рассчитан в большей степени на подданных. Что поделать, если им нравится громовержица и молниекидательница, ни во что ставящая чужаков. В реальной политике, а не статьях газетных, частенько приходится идти на не совсем приятные компромиссы.

— Прошу извинить, — говорю без раздумий правду, — в настоящий момент не готов обсуждать подробности европейской политики. Очень уж запутана ситуация. С одной стороны, права дочери почившего Марии Терезии на престол и земли признаны заранее всеми европейскими державами еще при жизни Карла VI, с другой — объявилась масса претендентов и претензий. Последний год занимался практически одними местными трениями. Иногда всерьез жалел, что нельзя всех построить и отдать прямой приказ. Надоели постоянно выгадывающие и пытающиеся за русский счет поправить свои экономические и политические дела.

— Ты выполнил основное важнейшее, — сказала Анна. — Теперь освобожу тебя от поста генерал-губернатора Швеции и заберу в Петербург.

Термин «генерал-губернатор» появился еще при Петре I. Но в то время он использовался в качестве почетного титула или для названия руководителя местности, находившейся на военном положении. Я был по функциям и правам государев наместник, осуществляющий общий надзор, и власть в Швеции до окончательного утверждения новых правил и законов имел почти неограниченную. Вот использовать ее не всегда было уместно, и приходилось лавировать между шведскими фракциями.

— Трудов там предстоит немерено, и хотелось бы иметь рядом достойного и облеченного доверием человека.

— Благодарю, ваше императорское величество.

— Ой, Михаил Васильевич, не прибедняйся. Не только ты знаешь меня как облупленную…

Это было раньше. Возраст, новый, не всегда приятный опыт, включая сексуальный, и расстояние. Многое изменилось. И в наших отношениях тоже. Она больше не спрашивает мнение. Советуется, проверяя предложение у других высокопоставленных государственных деятелей. Наверное, правильно с точки зрения высшей власти не идти на поводу у одного.

— Я тоже с тобой хорошо знакома. Не такой ты скромный, каким мечтаешь казаться!

— Всегда приятно доказать, что своими силами достиг многого, а не только из-за сердечной привязанности императрицы. — Низкий поклон в ее сторону.

Преходящей вполне. Власть и сила мои основаны на доверии Анны, и упасть носом в грязь запросто, поверь она в очередную клевету. Истинное отношение придворной братии к выскочке прекрасно ведаю и не зря стараюсь пропихнуть на нужные места знакомых. Гарантий никаких не дает, что своим примером очень наглядно доказали Бирон с Меншиковым и Долгорукими, но все ж дополнительная подушка от ударов.

И не обязательно в коллегиях. Тот же Кондоиди с моей подачи указом императрицы назначен лейб-медиком, генерал-директором Медицинской канцелярии и пожалован чином действительного статского советника. И новый начальник первым делом добился того, чтобы все постановления подведомственного учреждения были не на немецком, а на русском языке.

Вообще, много сделал для улучшения медицинского образования, курируя факультет в университете и внедряя там практику операций с эфирным наркозом, снятие боли с морфием, антисептику и прочее, от чего до сих пор отмахиваются многие врачи вопреки статистике и полезным последствиям уменьшения смертности.

Еще он предписал составить первый полный список всех служащих врачей с указанием лет их практики и окладного жалованья. А это подходящая идея, и вскорости я собираюсь развернуть ее для чиновников. Наладить учет трудовой деятельности. Уже готов очередной проект, по которому в Герольдмейстерской конторе по всем учреждениям составляются списки служащих, вводятся аттестаты и утверждается формуляр послужного списка для награждаемых лиц. Учет и контроль. Выговоры и поощрения тщательно фиксировать. Подобные вещи при назначении очень много говорят о человеке и его поведении. Причем отрицательные отзывы не обязательно вызывают негодование. Смотря в чем состояла инициатива и каков вышел итог.

— Зона наших основных интересов Польша, Крымское ханство и Швеция. Пока считаю важным не торопиться, внимательно наблюдать за происходящим. Кидаться на помощь Австрии в любом случае преждевременно. Справятся сами — замечательно. Нет — больше можно получить в оплату услуги.

Анна одобрительно кивнула. Кажется, все ж не настолько сильно отстал от пульса столицы. Каюсь, ждал отзыва после победы, но, похоже, все к лучшему. Хорошую прошел бюрократическую школу по действиям на местах.

Попутно тщательно обдумал очередную идею. После Швеции невольно напрашивается идея превратить Балтийское море в русское. А это означает дальнейшую экспансию. Пруссия и Дания на очереди, но не сейчас. Наше дело сидеть на горе, изображать нейтралитет и собирать предложения. Кто больше даст, за того и вступимся, когда ослабеют и нанесут противнику больше ран. При необходимости и поменять сторону недолго. Только надо все хорошо просчитать.

— Постоянным принципом русской политики в Европе должно быть поддержание равновесия сил между немецкими государствами и создание препятствий для усиления одного из них.

— Так-так… Поддержать слабого?

— Лучше в качестве арбитра. Приняв русское посредничество, Европа признает и вес империи.

— Остермана я сниму, — помолчав, сказала она без перехода. — Болеет уже не притворно, а всерьез. Старый стал и не умеет перестраиваться. Союз с Австрией, союз с Австрией превыше всего, — явно передразнила. — Иностранными делами заведовать пока поручу Бестужеву. А тебе придется принять еще и должность вице-канцлера, помимо прочих обязанностей.

Может, Бирон был умней меня и правильно делал, не вступая в официальные государственные должности? Ни за что конкретно не отвечал, а попробуй объехать! Загрызет.

— Почту за честь, — отвечаю единственно возможное при данных обстоятельствах.

— Князя Черкасского пока трогать не стоит, — сказала она, скорчив гримаску. Прорывается иногда молодость. — Пусть спит и в дальнейшем. А вот о Минихе пора всерьез подумать. Он недоволен своим положением, посмел прислать просьбу об отставке. Я приняла. Сам подставился!

А ведь уход Остермана и эти слова интересный знак. Анна начала избавляться от прежних властителей и стариков. До сих пор большинство назначенцев предыдущего царствования сидели спокойно, за исключением Миниха. Неудач в турецкой войне на фоне безудержных хвастливых предварительных обещаний ему не простила и до сих пор держала на Украине. Формально он оставался главнокомандующим, практически в Военной коллегии заправляли молодые царские ставленники, назначенные по моей рекомендации.

— Нельзя заслуженного человека просто так выгнать, — говорю. — Многие задумаются, хотя давно пора. Он уже со всеми перессорился.

Реально сообщали о недовольстве нескольких достаточно высокопоставленных чинов. Например, Яков Вилимович Кейт. Генерал-аншеф и в настоящий момент гетман Украины. Очередные дрязги с Минихом на почве раздела полномочий в Малороссии и отказе в приглашении его брата в Россию. Почему нет? Пусть приезжает.

Или еще один, шотландец Эрнст Гидеон фон Лаудон, ищущий справедливости в служебном конфликте. Опять Миниха уши торчат. Шарль Эммануэль де Варнери, чином заметно ниже, но тоже с жалобой. О русских уже и вспоминать не стоит. Каждый второй с удовольствием плюнет на могилу главнокомандующего. Но этим уезжать некуда. А иностранцы могут.

Вот принц Людвиг Гессен-Гомбургский может следовать куда угодно. Гонору много, толку незаметно. Особыми военными талантами не блистал, зато по касательной прошел по делу Елизаветы Петровны. Прямые улики участия в заговоре отсутствуют, но держать сомнительного типа на высоких должностях здоровья не добавит. И тут не поможет даже женитьба на Анастасии Кантемир.

— И в Петербурге оставлять опасно, — задумчиво ответила царица.

— А разве не нужен в Сибири уважаемый и знающий военное дело и фортификацию губернатор?

— А поедет?

— Ну не в Ригу же направлять следить за таможней.

— Откажется — отправится на восток уже под конвоем, — решительно заявила Анна. — Если бы ты знал, — совсем другим тоном, — как мне не хочется опять высиживать эти бесконечные церемонии!

Могу представить. Все-таки пусть не особо долгий срок занимался организацией приемов и по должности на них присутствовал. Сейчас столь сладостные обязанности исполняют Юлия с Марией Кантемир. А я спасся от скуки в глубине шведских земель.

После коронации в Москве восседала на троне, а кушанья ей сервировал лично обер-гофмаршал двора. Всякий раз, когда она отведывала блюдо, предварительно разделанное стольником, или пригубливала вина, налитого кравчим, собравшиеся вставали с мест и отвешивали в ее сторону поклон, затем снова садились. Любого задолбает, и не радует уже перемена блюд на золотой посуде.

Гости сидят по ранжиру за длинными столами — женщины справа, мужчины слева от трона. Священникам отдельный стол. И все происходит под музыку итальянского оркестра. Напоминает среднего пошиба ресторан, хотя певцы и музыканты работают исключительно вживую и без микрофонов.

А завтра у нас аудиенция, причем в нарушение всех правил и традиций исключительно для женщин. Только после обеда представители дворянства разного ранга явятся выразить почтение. На завтра назначен прием принесших присягу офицеров. Понятно, шведских. Со своими уже встречалась до торжественного въезда в Стокгольм и вручила отличившимся награды. Но и здесь с утра прием шведских жен и лишь затем их мужей. К счастью, послы не появятся. Нечего более в Швеции делать столь высокого ранга иностранцам. Достаточно и одного в Петербурге, на что твердо и вежливо пришлось указать. Вопрос с их женами остался в неизвестности.

Иногда возникает нехорошая мысль, не перемудрил ли с воспитательным процессом. Мало ей новых нарядов, так еще и это. До эмансипации еще века. Утешает одно: будучи императрицей, может позволить себе еще и не такое. Находит иной раз на ее императорское величество стих упрямства, и тогда она напрочь игнорирует разумные доводы. «Я так решила!» Если дело не принципиальное, пусть себе перекраивает церемониал. Мне же проще и свободнее.

Тошнит уже от обязательных процедур. Генерал-губернатор помимо общего контроля вынужден заниматься кучей ерунды: торговля с Норвегией и тамошние правила, внедрение картофеля и начатков медицинского образования. Особенно неприятно, когда приходится мирить переругавшихся шведов. Хорошо, что в качестве судьи несутся к русскому начальнику, и этому сильно способствуют и резня в Стокгольме, и безупречная сдержанность войск позднее, но раньше я не понимал анекдота. Это про то, что дипломатия — искусство говорить «хоро-о-ошая собачка», пока не найдешь камень поувесистей.

Иногда сильно жалею о невозможности отдать приказ расстрелять всех этих умников, пытающихся за моей спиной спрятаться и одновременно направо и налево рассказывающих, как они оккупантов недолюбливают.

— Подготовлен указ о создании под твоим председательством особой комиссии по рассмотрению и поправлению недостатков в армии по опыту военных действий, — сказала Анна неожиданно и явно вне связи с предыдущим.

Такой рабочий комитет не только напрашивался, прямо необходим. Не зря обсуждал с принцем-консортом. Куча разнообразных реформ назрела по этой части. Благо вроде новых сражений в ближайшие годы не предвидится и есть возможность. Вообще, после двух залпов указами при воцарении и коронации ничего кардинального в ближайшем будущем не планируется. Пусть устаканится и привыкнут к уже введенному.

Излишняя торопливость хороша при поносе, а пока и без того хватает дел, чтобы каждый месяц изменять правила. В таких случаях невольно появляется тенденция игнорировать приказы сверху. А вдруг завтра снова грянут новые постановления и правила? Сначала важно представить действительное положение вещей и лишь затем приступить к реформе системы управления.

— Я для Антона Ульриха искала занятие по способностям и чтобы не сидел без дела, — почти извиняющимся тоном произносит. — Точнее, он сам попросил, — без особой охоты поправилась, — не позволять сидеть без дела. Предложила ему членство в сей комиссии для применения полученного опыта. Он выбрал почему-то артиллерию.

Бинго! После возвращения ко дворцу имел достаточно общения для вынесения решения о будущем принце-консорте. Его болезненность изрядно преувеличена. Просто телосложения небогатырского. Сухощавый и тонкий в кости, а поесть любит. Такие либо остаются на всю жизнь подтянутыми, либо с возрастом расплываются вширь. Боязливость и заикание исходили не от глупости, а от первоначальных проблем с языком. Теперь ведет себя с достаточным достоинством и без фанаберии.

Звезд с неба, безусловно, не хватает. Притом достает ума не строить из себя обиженного или великого героя. На турецкую войну ездил добровольцем, торчал в штабе при Минихе, и тот описывал его поведение в похвальных выражениях. В основном, по-моему, пытаясь выслужиться. Ничем особенным принц не отличился, но и трусости не проявил. Все в меру, включая самомнение.

Какой-никакой, а будущий супруг царицы. Требовалось налаживать отношения, тем более постоянно приходилось присутствовать при их совместных выходах и обедах. Вырос он в окружении военных, воспитывался ими же и мечтал в детстве о карьере полководца, потому и пришел в восторг при приезде в Россию, получив собственный полк. С войсками связаны были честолюбивые желания, вовсе не с женитьбой на царевне. Жезл маршала и пост главнокомандующего — вот настоящая цель в жизни. И если для того пришлось сменить веру, тем хуже для нее.

Побывав не в мечтах, а в реальных походах, часть иллюзий растерял. Но к личностям прославившихся победами остался предупредителен и имеет преувеличенное почтение. Анапа не Очаков и даже не Бендеры, но успех по приращению России кубанскими и таманскими землями у меня не отнять. Я смог. Соответственно и мои попытки завязать отношения если не дружеские, то приятельские Антон Ульрих отталкивать не стал. Кое-каким уважением и признанием в среде армейской и гвардейской пользуюсь. В том числе и по поводу разрывных снарядов, не одними атаками в Крыму и строительством крепостей известен.

Вполне мило частенько беседовали, в компании и наедине. Я даже попробовал подкинуть парочку советов насчет Анны. Не зря обсуждал военную науку с парнем. В армии много придется менять, включая уставы, по итогам сражений. Участие в соответствующей комиссии принца даст ему дополнительный опыт и знание людей. А там, чем черт не шутит, может, и пользу принесет.

Не только у меня засела мысль о необходимости облегчить орудия, беря пример с Пруссии. В 1733 году прусские трехфунтовые полевые пушки весили двадцать два пуда. Сегодня около девяти. У шестифунтовых вес упал с сорока трех до четырнадцати пудов. Это позволило использовать в войсках вдвое больший калибр с соответствующими последствиями для противника. Да-да. Бирон не зря хлеб ел. Кое-какие господа делились с ним о соседских действиях подробностями. Теперь получают лично от моих щедрот и продолжают стучать не хуже дятлов.

Антон Ульрих встретил с пониманием идею. Зачастил в гости к Нартову в Петропавловскую крепость, где тот устроил новый пушечный двор, обкатывая свежие идеи и ревниво оберегая их от работников Арсенала. Здесь за счет академии лишний раз доказать пользу, а не Военной коллегии, были организованы мастерские для изготовления пушек, гаубиц, мортир нового типа. Пока образцы. Создавалась школа военно-технических специалистов из русских мастеровых и выучеников Сиротского дома.

— И?

— Он принес недавно проект специального артиллерийского резерва, который можно оперативно перебрасывать с одного участка на другой и тем самым добиваться победы. Сделай любезность, посмотри и выскажи мнение.

Я взял протянутые листки с писаниной и устроился за столом поудобнее, готовый ломать глаза и мозги. Если говорил Антон очень прилично, изредка срываясь на армейский жаргон, то писать толком не умел. Впрочем, хватило ума дать кому-то переписать набело красивым почерком, на государственном языке.

Проект четко делился на три части. Для начала в подробностях излагалась необходимость облегчения полевых орудий вообще. То ли по опыту изучения действий Нартова, то ли из иных источников, но проявил неожиданную прыть. Многословно про отливку целиком и сверление канала ствола, отсутствие украшений, утяжеляющих вес. Также предусмотрено облегчение лафетов, снабженных высокими колесами, железными осями и чугунными втулками в ступицах. Не забыл и мои слова о важности разработать чертежи с точными размерами и допусками в них. Таким образом, достигается взаимная заменимость частей.

Ссылки на Ломоносова, правда, не представил, однако я не в обиде. Никаких обещаний с него не требовал, и, напротив, удачно, что не отринул с ходу, раз в Европе до того не додумались.

— По первой части все очень толково излагается, — говорю, завершив чтение.

— А вторая?

— Сама идея не нова, еще Петр Великий организовал конную артиллерию. Затем и другие страны переняли удачное начинание. Подвижность в бою крайне важна. Передвижение на поле боя на рысях, возможность сопровождать кавалерию. Оригинальна, насколько я могу судить, мысль не просто о следовании за войсками, а о создании отдельного ударного артиллерийского отряда в резерве общего командования.

Все остальные рассуждения о пользе в разных вариантах против пехоты, кавалерии и остальных родов войск в поле чистом или при захвате некоего опорного пункта, опускаю. Элементарные вещи, рассчитанные на не нюхавшего пороха. Вроде такого: «Сравним между собою две конницы — одна имеет лучших коней, лучших ездоков, воинов, привыкших к сему роду сражения, у которых сабли любимое орудие, и проч., другая лишена сих выгод и потому слабее первой. Однако когда будет иметься конная артиллерия, то если не может взять преимущество перед первой, конечно, в состоянии будет сравняться с оною».

Чего уж так тщательно разжевывать, и так ясно. У нас есть пулемет, а у вас нет. То есть, конечно, дополнительная батарея.

— Третью, где расчет потребных сумм, проверить не мешает. Наверняка не из пальца цифры, но я-то их под рукой не имею, и сумма кажется преувеличенной. Двести тридцать четыре тысячи девятьсот пятьдесят четыре рубля и сорок копеек, а равно и ежегодно на содержание их по военному комплекту. Одновременно дается расчет на две пушки, а это мне представляется преуменьшенным. Если уж устраивать, так роту на шесть облегченных шестифунтовок, не меньше. Считаю принципиально предложение оправданным и стоящим. Но если уж Антон всерьез заинтересовался, то пусть и в дальнейшем по артиллерии идет. Наши гаубицы и мортиры отливаются по разным чертежам и отличаются большим разнообразием конструкции. Кроме того, надлежит проследить за внедрением облегченных орудий и заменой старых.

Заодно и не будет торчать под дверью, раздражая. Вслух такого не говорят, но и сам Арсенал и перевооружение потребуют пригляда и присутствия принца. Иногда в достаточно отдаленных районах.

— Возвести в чин генерала от артиллерии, при сохранении носимых им званий, — сказала довольная Анна.

Все-таки Антон Ульрих ей не безразличен. Пусть не в качестве мужчины, но еще одной опоры трона может пригодиться.

— Генерал-фельдцейхмейстера, — то есть командующего артиллерией, проще говоря, — еще не заслужил. Нужен кто-то выше по положению, более опытный. А вот инспектором и командиром лейб-гвардейского конно-артиллерийского батальона, созданного на основании его записки, самое то.

— Пожалуй, так и сделаю. Проверим, на что годен.

 

Глава 10

НАУЧНАЯ ЛЕКЦИЯ НА ФОНЕ ВОЙН

Иногда я ощущал себя фокусником, особенно в подобные моменты. Пальцами щелк — и извлек нечто удивительное из цилиндра. Живого кролика, например. Только надо ж понимать, что и тот тип на сцене в черном фраке, и данная демонстрация в Академии наук, между прочим, собравшая немалую толпу, в некотором роде жульничество. Иллюзионист вовсе не вынимает вещь из пустоты, как и я, не ведомый собственным гением, творю. Он долго тренировался и скорее всего учился у старших опытных товарищей, а я использую опыт многих поколений.

Это ведь исключительно со стороны представляется глубоким таинством. Надо только слегка напрячься и вспомнить школьный курс физики, что, к сожалению, чем дальше, тем труднее осуществить. И в обычной жизни не особо важные детали стираются из памяти достаточно быстро. А уж мне в последние годы не до Ома с Ампером было. Не зря в самом начале много и старательно записывал. Пригодилось. По совести, мне давно положено высокое звание академика за множество заслуг перед наукой российской и мировой.

— Придется немного подождать, — объявляю присутствующим. — Реакция занимает определенное время. В зависимости от размеров детали оно разнится.

Натурально полный зал набился. И кого только нет! От Анны с Юлькой и не особо меня любящего Волынского, оторвавшегося ради наблюдения от государственных трудов, до простых мужиков в армяках у входа. Тоже любопытствуют. А вот слетевшиеся всей стаей академики и студенты университета через одного зарисовывают и фиксируют пояснения. Пусть. Для того и публичный показ устраивал, а не тихонько в собственной мастерской делал. Развивать и теоретически обосновывать недосуг, а кто-то, возможно, и сумеет.

Презентации чудес тоже надо уметь проводить. Раз в две-три недели показывать очередной фокус на глазах ученой братии и в присутствии посторонней публики. На первое объявление в «Ведомостях» пришло человек двадцать. На третье в зале стояли на манер селедок в бочке. Пришлось искать помещение побольше для сегодняшнего фокуса. А разговоров хватит надолго. Уж авторитет, и так достаточно высокий, поднял на недосягаемую высоту. Отец электричества отныне.

Начал с обычной лейденской банки, показав возможность накопления электричества. Для пущего эффекта сначала пригласил добровольца, затем устроил целую цепочку из людей в зале, причем первый держал банку в руке, а последний прикасался к проволоке, извлекая искру. Забавно видеть, как ничего не подозревающие люди разом вскрикнули. Всерьез навредить такой разряд не может, зато очень наглядно и доходчиво получается.

Естественно, отныне к городу Лейдену прибор не имеет ни малейшего отношения и называется русским конденсатором. От латинского слова condensare — сгущать. Можно было бы и на русском слово придумать, но латынь — язык образованных, и мы тоже не лаптем щи хлебаем.

Для понта сначала изобразил простейшую стеклянную, затем металлические пластины разделил не стеклом, а воздушным промежутком. Тут еще крайне удобно, что самому возиться не надо. Есть кому работать руками в моих и у Нартова мастерских. Тем более благодаря фабрике по производству цинка им обеспечен в полной мере.

Совершенно уверен, что количество электричества, собираемое в банке, пропорционально размеру обкладок и обратно пропорционально толщине изоляционного слоя. Была какая-то формула, но доказывать даже не пытался. Лишь намекнул на зависимость. Пусть стараются умники и продолжают развивать самостоятельно.

Само явление электричества не ново. Простейшие опыты с натиранием янтаря известны с древности. И как мне поведали разгоряченные ученые, в стремлении показать образованность и принизить чужие достижения, в 1660 году Отто фон Гуерик построил первую электрическую машинку, состоящую из большого серного шара, который, будучи натертым, притягивал перья и маленькие кусочки бумаги.

Плевать. На следующий раз я их морально убил сначала электрическим столбом Ломоносова. То есть простейшей батареей гальванических элементов с одной жидкостью: между парами цинковых и медных пластин прокладывались суконные кружки, смоченные щелочью или кислотой. На самом деле электрический ток возникает в результате химических процессов между металлами и жидкостями.

Если составить столб из нескольких пар различных металлов, например цинка и серебра, без прокладок, то каждая цинковая пластина, заряженная электричеством одного знака, будет находиться в соприкосновении с двумя одинаковыми серебряными пластинами, заряженными электричеством противоположного знака, и их общее действие взаимно уничтожится.

Для того чтобы действие отдельных пар суммировалось, необходимо обеспечить соприкосновение каждой цинковой пластины только с одной серебряной, то есть исключить встречный металлический контакт. Это осуществляется с помощью проводников второго класса — влажных суконных кружков; такие кружки разделяют пары металлов и в то же время не препятствуют движению электричества.

Мне требовалось показать работу мысли, а не вдруг предъявить уже законченный агрегат. Неизвестно какие мысли появятся, если сразу без теории переходить к более удачным образцам. Да и завлекательность по мере появления новых шагов заметно возрастает. Тем более что особо продвинутым физикам и химикам внезапно почудился в конструкции вечный двигатель. После каждого опыта следовали вопросы, и приходилось на них отвечать, что не всегда оказывалось просто.

Это для меня не может идти электрический ток и выделяться тепло без всяких затрат энергии. Не могут возникать электрические явления только от соприкосновения двух металлов. В воздухе всегда есть пары, которые оседают на металлы и окисляют их. А им одних слов мало. Требуются доказательства, и приходится либо расписываться в недостаточном знании предмета, либо указывать на выделение тепла и подчеркивать невозможность вечной работы. Нагрев я показать способен, в отличие от определения состава воздуха.

Тут уж придется потрудиться настоящим ученым-экспериментаторам. А общие теории исключительно в виде внезапных озарений. Не до трудов праведных в лаборатории, занимающих месяцы. Достаточно направления, и, если ответ не сойдется, каждый физик может кинуть в меня увесистым камнем. Не проблема с умным видом изречь оба закона Фарадея для электролиза. Но как объяснить силу тока, молярную массу или валентность? Таких подробностей не помню и не уверен в правильности написания формулы. Так зачем позориться? Мое дело показать практическое воплощение процесса, а обоснуют самостоятельно. Не сразу, но, полагаю, если к явлению окисления цинкового электрода привлечь внимание, найдутся и теоретики.

Электрод приходилось постоянно чистить. Чего-то я не учел в своих раскладах. Видимо, цинк недостаточно чистый. Кроме того, когда берем разное число элементов, мы меняем всю цепь, ибо дополнительные элементы имеют и добавочное сопротивление. Поэтому необходимо найти способ изменять напряжение, не меняя самой батареи. Еще разный по величине ток нагревает проволоку до разной температуры, и этот эффект тоже может влиять на силу тока.

Может быть, учитель физики нечто объяснял, но в памяти сплошная черная дыра. Не менее вероятно, что никому подробности в школе не сдались, и проскакали по поверхности, не углубляясь в тонкости. Электроны, позитроны, оно нормальному пацану надо? А учителю, отбывающему часы и размышляющему, где стрельнуть до зарплаты? Приходится самостоятельно восполнять пробелы.

Ну, серебро — это, конечно, излишество, и в дальнейшем я построил более дешевый элемент, в котором в одну половину сосуда был налит раствор поваренной соли и погружен цинковый электрод, в другую половину сосуда, отделенную перегородкой, — раствор медного купороса, в который погружался медный электрод. Построил мощную батарею из четырех тысяч медных и цинковых пластин, или двух тысяч медноцинковых элементов, соединенных последовательно. Для изоляции пластин стенки ящика и разделяющих перегородок были покрыты сургучным лаком. Та еще работенка, найти подходящий материал за неимением резины.

При помощи столь мощного источника тока удалось создать электрическую дугу. Но хотя я долго распинался о возможности нового вида освещения в ближайшем будущем, конечно, до лампочки еще очень далеко. Требуются промышленные установки, и это гораздо более позднее явление. Тут многие еще до обычных керосиновых ламп не доросли. А вот демонстрация электролиза, когда разлагается вода на кислород и водород, привела научное сообщество в буйный восторг. Даже названий таких не существует, но многих заинтересовал вопрос, к каким результатам приведет пропускание тока через другие жидкости и что получится на выходе.

В недалеком будущем собираюсь осчастливить народ свинцовым аккумулятором и на этом успокоиться, почивая на лаврах первооткрывателя. Абсолютно не помню, как называется явление, при котором при пропускании тока через свинцовые электроды, погруженные в разведенную серную кислоту, положительный электрод покрывался двуокисью свинца. При замыкании электродов такого элемента накоротко получался сильный ток в течение более продолжительного времени, чем действовал обычный ток. Но это и не важно. Главное практический результат и приоритет русской науки. А ярлычок «русский конденсатор» и без меня приклеят.

— Ну вот, кажется, достаточно, — говорю, изучая ванночку. — К сожалению, пока не имею точной таблицы для полной уверенности. Возможно, выдерживаю дополнительный срок без особой надобности. Уж очень хотелось показать наглядно. Посмотрите, ваше императорское величество, — с подобающим поклоном протягиваю Анне две металлические пластины, — затем передадим дальше, чтобы каждый из присутствующих смог ознакомиться и потрогать. Как легко убедиться, сталь покрылась тонким слоем меди. Специально, — заявляю под явственные смешки, — давал сначала вещь проверить героическому добровольцу. — Откровенный смех. — Но для пущего эффекта и наглядности одна из пластин была погружена до половины, и четко различима граница реакции. Надо ли доказывать, что любой железный предмет таким образом можно защитить от ржавчины? Особенно детали, постоянно имеющие дело с водой? И не только медь, но и цинковое покрытие возможно.

Оцинкованным железом точно крыли крыши в более поздние времена. Сейчас это чересчур дорогое удовольствие. А омедненные гвозди для кораблей имеют смысл? Надо бы проверить.

С поклоном взял у Анны пластины и передал какому-то академику. Тот засопел, с сосредоточенным видом изучая доказательство очередного удивительного опыта. Напыление одного металла на другой под воздействием тока. Если мне в очередной раз не изменяет память, гальванизация. Названию теперь не суждено родиться в качестве определения процесса. Гальвани, по-моему, еще не появился на свет.

— Покрытие не идеальное, — с удовольствием постановил тот, разве что не попробовав на зуб. Пальцем царапать пытался и языком лизнул.

— Потребуется шлифовка, — миролюбиво соглашаюсь.

— Передайте другим! — возмутились сзади.

— Действительно, имейте совесть!

— А можно ли серебром покрыть медную монету? — быстро спросил некий молодой человек, заполучив пластину.

— Теоретически возможно. И заметьте, — восклицаю с пафосом, — уголовную статью за изготовление фальшивых денег никто не отменял!

Парень заметно покраснел, а его приятели довольно заржали.

— Ничего такого я не показывал! — испуганно отмахиваясь обеими руками, добавляю: — Даже не смел представить!

Теперь смеялся весь зал.

— И после этой лекции не покупайте с рук и дешево золотые и серебряные изделия, а то мало ли кто воспользуется научными достижениями.

А вот тут кое-кого проняло.

— А если серьезно, то для покрытия куполов церквей в принципе метод может подойти. И если подумать, можно найти огромное количество возможных применений. Как я уже сказал, в первую очередь сохранение от коррозии, но ведь и просто эстетический вид. Гораздо симпатичнее, когда блестит, а не мрачная решетка в доме.

Дальше уже пошло проще. Вопросы, вопросы. Толщина покрытия, количество расходуемого материала, стоимость производства такой штуковины вроде моей батареи и использование более мелких элементов. Про зависимость цены от количества нового вещества (медь, цинк, серебро, золото), оседающего на изделии от примесей в электролите, уже сам добавил. Лекция в очередной раз удалась.

Когда люди принялись расходиться, мои помощники взялись за оборудование. Оставлять неизвестно кому на память для будущего музея пока рано. Самому пригодится. И тут под ноги кинулся тот самый в армяке, неизвестно что потерявший на лекции. Ну да, я сам приказал пускать всех, но такого уж точно не ожидал.

— Спаси, выше высокоблагородие, — пихая в руку исписанную бумагу, не с ерундой — подготовился, возопил басом, попытавшись попутно расцеловать пыльные сапоги.

Забираю челобитную и быстро проглядываю. Разное видел в последнее время в докладных и записках от секретарей, такое не попадалось. Мерзость самая настоящая. Орловский помещик Карпин, после выхода в отставку по болезни в чине капитана, лет пять назад соорудил у себя в деревне натуральный застенок, где лично пытал провинившихся, вздергивая на дыбу и охаживая кнутом. Вообще, видать, великий затейник. Пытки употреблял самые разнообразные и просто забить или запороть считал ниже своего достоинства. Перечислялись имена семидесяти одного человека, из которых одиннадцать запытаны до смерти, причем официально девять считались умершими от болезней, а двое беглыми.

На этом фоне погоня в пьяном виде за дворовыми с ножом и обещания зарезать, а также создание личного гарема смотрелись несколько бледно. С кем не случается. Сам не без греха. Конечно, Стеша не подневольная, но по всем понятиям не ровня. Но это ерунда. Низкое происхождение матери не сказывалось на движении детей по социальной лестнице, если только отец хотел видеть их своими наследниками.

Дворянское общество сквозь пальцы смотрело на связи с крепостными девками. Детей, рождавшихся от любовных утех с крестьянками, барин мог признать и дать вольную, другие так и оставались холопами. Часто молодой барчук рос в окружении своих кровных братьев и сестер, а старые слуги оказывались его близкой родней.

Хуже всего, что по указу 30 апреля 1730 года «людям и крестьянам на помещиков, управителей и на приказчиков челом не бить и суда не давать». По закону я обязан вернуть мужика хозяину и напрочь забыть о слезнице. Но есть замечательная отмазка: от рук Карпина пострадали и свободные — однодворец, подканцелярист, священник соседнего села. Последнего били по приказу хозяина и посадили в погреб на два дня. Тот пришел увещевать помещика по поводу его крестьян.

Кроме всего прочего, вконец одуревший помещик драл такие налоги и так наказывал, что полторы сотни жителей его деревни ударились в бега. Часть их бродили по округе и разговорами способны были вызвать возмущения и в спокойных селах. Даже без свободных под это можно раскрутить и остальное, превратив в показательный пример. Крепостной тоже православный человек, с ударением на оба слова — православный человек, — и издеваться без причины над ним непозволительно.

— Скажешь все это на допросе под кнутом?

— Всю правду выложу! — прохрипел мужик, перекосившись. — Не из дворовых холопов без совести, честнóй крестьянин.

Такие вещи нужно почувствовать в реальности, чтобы понимать. Добрый Петр Великий для упрощения повелел записывать всякие мелкие группы, не входившие в понятие «зависимые крестьяне», в определенное сословие. Приравняли и холопов с крестьянами, отказываясь юридически видеть между ними разницу. Однако различие в головах сохранилось.

В крестьянской среде бытовало твердое убеждение, что дворовые — суть хозяйские рабы. А хлебопашцы привязаны не к владельцу имения, а к земле как таковой. Потому и продавать их можно исключительно с участком. Одновременно помещик имел право переводить жителей деревень из крестьян в дворовые.

Казалось бы, жизнь в барских хоромах сытнее. Но земледельцы так не считали. Для них уход в дворовые являлся понижением статуса. Между крестьянином и барином стоял мир, их отношения не были прямыми. Что же касается дворового, то он полностью зависел от хозяина и его настроения. Кстати, и продавали в первую очередь их. Потому, если хотел помещик взять горничной в дом приглянувшуюся девочку, должен был заплатить родителям. Многие охотно отдавали, избавляясь от лишних ртов. Только то уже отрезанный ломоть и считай чужая. Настоящие трагедии на этой почве случались, с самоубийствами.

— Афанасий! — зову вечного телохранителя, заменившего Гену.

— Слушаю, Михаил Васильевич!

Забурел, заматерел и раздобрел на богатых харчах. И своих потихоньку перетягивает. Этих бывших некрасовцев возле меня уже с десяток трется. И второй из натуральных донских казаков и крещеных калмыков. Личная охрана, готовая перегрызть горло любому по одному жесту. Не наемники, по большей части по разным причинам бессемейные и в возрасте. Служба не за деньги, а за землю. Выделил деревню в общее пользование, пусть юридически она по-прежнему за мной. Парочка выборных от коллектива там ошивается регулярно и за хозяйством смотрит. Остальные при мне.

— Этого под замок. Не обижать, кормить, поить и относиться нормально. Без лично моего приказа не отпускать.

— Ясно, Михаил Васильевич!

Дома все оказалось в полном порядке. Очередные степенные поморские люди, с просьбами. Обещал разобраться. Обычно удается без привлечения тяжелой артиллерии в виде царского гнева. По мелочи сам могу с соответствующими чиновниками договориться. Земляки у меня проходят в качестве дополнительного резервуара человеческой силы. В виде ответной услуги нередко запихиваю одного из сыновей в гимназию на обучение. Через пару лет будет пополнение в управленческом слое.

Еще заявилась парочка особо шустрых среднеазиатских купцов. Пришлось побеседовать. Торговля хлопком с недавних пор моя монополия. Ее императорское величество сделала хитрый финт, обменяв поставки морфия в армию и государственные больницы практически по себестоимости и в потребном для нужд количестве на хлопок и его производные. Рано или поздно упорно роющие в поисках методики производства иностранные химики найдут правильный подход. Думаю, год-два осталось, не больше. А монополия получена на двадцать пять лет. И это будут тучные годы. Пусть и не в той мере, как с морфием.

Поскольку мануфактуры с хлопчатобумажным сукном работают на полную катушку, а скоро добавятся еще и армейские заказы, доход немалый. Отсюда и желающие войти в долю. Не один Ибрагим готов предложить услуги. Тут главное соблюдать баланс интересов. Все ж не первый год сотрудничаем со старым купцом.

Потом прошел в детскую. Иван Михайлович Ломоносов уже уверенно ходит, меня не просто узнает, норовит уцепиться за руку или штанину и так следует рядом, довольный до безобразия. Дуська с Ольгой с честными глазами отчитались про занятия и домашнее задание. Уверен — опять наставница станет жаловаться на проказу. Шутки в общем беззлобные, но роняющие авторитет. Вроде мыши, принесенной в аудиторию. Но девочки хитрые. Никак их за руку не поймают.

С этого года в столице аж два заведения для девочек. Гимназия для благородных девиц и для мещанок. Женское образование не особо приветствуется обществом. Потому в отличие от обычных школ в гимназии принимают после экзамена на знание арифметики, грамматики, географии, истории и берут плату за обучение. Еще и форма полагается за собственный счет. Не особо мудрствуя, в качестве образца ввел форму советских времен. Черное для благородных или коричневое для горожан платье, белый фартучек. Смотрится очень прилично.

Курс обучения гимназический, серьезно сдобренный уроками домоводства и ведения хозяйства и реальными примерами из практики с контрольными работами. В любом варианте знание цен, начатков экономики и умение сберегать на покупках никому не вредило. Пока все как всегда. Кто-то учится, другие сачкуют. Но с этим мы будем бороться по итогам года при помощи экзаменов. Вышибать неуспевающих навечно без права обжалования. По мне, очень даже стимул. Тем более сейчас многие внимательно смотрят на результаты. Записывать своих кровиночек в данные заведения, или все это блажь и вместо пользы нервотрепка.

Мои так называемые сестры родились с минимальной разницей в одном месяце, записаны близняшками задним числом по одной дате. Кто не в курсе интимных подробностей, даже не усомнится. Очень похожи внешне. А вот поведение кардинально различается. Я уж не знаю, гены в том виноваты или от меня что-то передалось, но Дуська страшно любопытна и сообразительна. Пока по части не получить по заднице за проказу, но в принципе всякую там арифметику щелкает быстренько и без затруднений. Олька думает медленно и основательно, точных наук не любит, предпочитая возиться с племянником, рассказывая ему сказки. Большинство я и не слышал раньше. То ли на ходу выдумывает, то ли опять некий пласт культуры, в будущем пропавший или малоизвестный. Сказка про Курочку Рябу совсем другая, к примеру. Там кошка ловит мышку, а не случайно та хвостиком махнула, и печальная старость.

Я разговаривал с людьми, шутил с детьми, а сам продолжал просчитывать варианты, что будет, если дать ход жалобе на помещика. Меня ненавидят очень многие. По служебной лестнице возносят знатность, родственные связи, богатство или же простой случай. Никак не могу отрицать последнего в своей судьбе. Но хорош бы я был, если бы не мог облечь в нужные слова советы. Еще хуже, если не добился бы положительного результата. Кто бы стал тогда считаться? Но именно это и раздражает людей, доводя до откровенной злобы!

Сын крестьянина поднялся до немыслимых высот, да к тому же осмелился писать проекты государственных преобразований — есть чему завидовать и чем возмущаться. Оскорбительных эпитетов самого разного рода насчитал уже добрый десяток, помимо грязных ругательств. Но до сих пор я прямо и откровенно дворянству на ногу не наступал. А стоит дать ход делу помещика Карпина, и недовольство выплеснется через край. Тут уж затронуты будут личные интересы и власть хозяина над крепостными.

Хорошо еще помимо Елизаветы Петровны, обретающейся под строгой стражей, других претендентов на трон не имеется. Ни одного реального заговора до сих пор не выявлено. Недовольные тем или иным решением или болтающие много в пьяном виде — сколько угодно, однако это в порядке вещей. Кого и в Сибирь запаяли, раз язык не умеет держать за зубами. Но вот лишить наше славное дворянство права наказывать своих крестьян и изгаляться над ними чревато огромными последствиями. Недолго и ножа в спину дождаться.

Ох, господибожемой, иногда очень не хочется идти на конфликт. Мир не черный и не белый, как и люди не исключительно благородные или подлецы. Все кругом в полосочку и в пятнышках. И я не ангел, человек. И все-таки есть вещи, которые переступить нельзя. Свобода и в особенности власть подразумевают еще и ответственность. Что я теряю в крайнем случае? Ничего помимо самоуважения. Ну отложит Анна челобитную до подходящего случая. Это уже обстоятельство непреодолимой силы. Зато хоть не стану чувствовать себя измазанным в известной субстанции.

— Карета готова?

— Да, Михаил Васильевич.

Монархия правит по отлаженным принципам. Заботиться о поддерживающем дворянстве, не давая ему полной воли, в порядке вещей. Помнить о благе народа, пусть живет в достатке, но не слишком умничает. Важна буржуазия и промышленность в противовес дворянской вольнице и фронде и не забывать о мужике. Восемьдесят процентов населения, если не больше, крестьянство. Доводить его до отчаяния нельзя категорически. Наказание вконец распоясавшихся и больных на голову помещиков воспитательная мера в первую очередь для остальных.

— Очень хорошо, что ты приехал, — сказала Анна, холодно поцеловав на прощанье сына и препоручив его нянькам, приведшим мальчика попрощаться перед сном.

Такое ощущение, головой она приняла необходимость семьи и наследника, но любовь даже к ребенку отсутствует. Первоклассно исполняет обязанности, и не больше. Сама ведь испытала подобное отношение, но убедить ее проводить больше времени с сыном я уже не пытаюсь. Моментально начинает злиться. Она занята, у нее вечные труды. За ребенком присмотрят. Про мужа и речь не идет. Пусть скажет спасибо, что иногда к себе допускает. Не слишком часто. Тот, впрочем, неплохо научился обходиться. В заведении Эммы Максовны всегда с радостью примут, обогреют и выслушают. А потом мне доложат. Сам и показал дорогу. Все лучше, чем со служанками грешить, и полная уверенность в отсутствии незаконного наследника.

— Что? — резко спросила.

Наверное, мое настроение и мимику научилась разбирать не хуже, чем я ее. Подал с поклоном мольбу деревенских о спасении. Анна внимательно изучила и сама себе кивнула.

— Это даже хорошо. — Она бросила бумагу на столик. — Пора власти показать, что она не будет равнодушно взирать на преступления подобного рода. Крепостной человек — такой же подданный, как и любой другой. Расследованию быть! — сказала, как припечатала. — А тебе незачем в это путаться. Подальше от Санкт-Петербурга поедешь.

— Куда? — в растерянности спрашиваю.

— Совершать подвиги!

— Простите, ваше величество?

— У меня побывал после лекции об электричестве в очередной раз Бестужев. Они согласились! — провозгласила с торжеством. — Слишком боятся усиления Пруссии и Франции.

— И Австрия?

— После подписания в Нимфенбурге договора, к которому примкнула Саксония, попросившая за услуги Моравию и участия бывших друзей во взятии Праги, Вену всерьез допекло. Если не получали бы денег от Англии, они бы уже проиграли, и сейчас крайне нуждаются в нашем содействии. В обмен на сорокатысячный русский отряд они согласились на все предложения.

— Наш корпус нельзя разделять, и он станет находиться под собственным командованием.

Анна посмотрела с усмешкой.

— Черновик договора представят завтра, можешь посмотреть лично, справилась ли.

— Действительно припекло.

— Тем более ты, хитрец, предложил честно поделиться при разделе и субсидии только для вида спрашивать.

— Нельзя взять все, и уж точно не стоит пытаться привлечь на свою сторону поляков. Мы собираемся лишить их независимости, и предстоит подавить сопротивление. Вот пусть австрийцы об их усмирении и заботятся.

— Пока что нам придется держать в Литве тридцатитысячный корпус и флот для блокады побережья согласно договоренностям с англичанами.

— Но они ведь заплатят?

— Фактически мы заключаем новый союзный договор с Австрией, и в нем присутствует обещание о совместных действиях. В случае нападения османов на одного из нас незамедлительное объявление войны врагу союзником. Лондон обязуется выплачивать содержание тридцатитысячной армии на границе с Пруссией за текущий год в размере ста тысяч фунтов стерлингов.

Это примерно четыреста пятьдесят тысяч рублей. На мирное время достаточно.

— С момента выхода к границе Восточной Пруссии сто пятьдесят тысяч, в случае начала боевых действий триста тысяч фунтов — миллион триста пятьдесят тысяч рублей ежегодно, без зачета ста тысяч, выплаченных за содержание на границе.

Мы определенно выиграли, переждав в стороне от европейской свалки. Кто бы позволил в другой ситуации делить Польшу, коей все соседи гарантировали территориальную целостность. После длительной войны, опустошившей казну, России требовалось большого труда поддерживать влияние в Польше и оплачивать услуги своих сторонников.

В этом странном гособразовании, не способном нормально существовать, распространялись антирусские настроения и ширились преследования православных, проживающих на ее территории. Момент окончательно взять в руки ситуацию подходящий с любой точки зрения. Тамошние так называемые партии имеют мало общего с подлинными интересами страны и отстаивают в основном притязания соперничавших знатных фамилий. Зачем их покупать и уговаривать, когда можно неприятельские владения конфисковать и раздать собственным офицерам?

— Почему ты не ходишь в оперу? — спросила внезапно Анна. — Только не говори «занят».

Итальянские певцы замечательные. Без микрофона и фонограммы они умудрялись греметь на весь зал. Были и оркестры, скрипки, виолончели, клавесин и прочие арфы, изумительно играющие. Готов признать. Как и пользу культуры в виде театра, балета, танцмейстеров. Даже при том что исполнители обходились недешево. В этом году сумма ангажемента составила двадцать пять тысяч шестьсот семьдесят пять рублей.

И пусть на свете появилась первая русская балетная группа и Аксинья Сергеева, Елизавета Борисова. Аграфена Иванова и Аграфена Абрамова понесут свет культуры в родные массы, доказав, что наши девки ничуть не хуже заграничных, а обходятся дешевле, — не лежит душа к этим развлечениям. Старые привычки так просто не исчезают. От классической музыки не засыпаю, но тоска берет. На балете сроду не присутствовал и не вижу в дальнейшем необходимости. Театральные постановки не улучшились со времен моего посещения представления у Елизаветы Петровны еще в московские времена. По-прежнему переигрывают страсти в бесконечных мелодрамах.

Мне бы рок и нормальную киношку, только не историческую. Как сейчас понимаю, более или менее смахивающую на реальную постановку фехтования или сражения ни разу не видел. Разве что в древнем польском фильме, где низкорослый полковник дрался на дуэли с похитителем княжны. А мушкетеры смех один. Или даже «Гладиатор» с «Троей». К сожалению, это не объяснишь.

— Наверное, я в душе остался простым мужиком, — «признаюсь», остановившись на наиболее нейтральном варианте. — Балалайка и пляска вприсядку ближе и роднее.

— Ну хоть в чем-то не идеален. — Кажется, она осталась довольна. — А то везде успел. И в науке, и в стихах, и в законах полезных, и денежных делах.

— Во многом благодаря вам, Анна Карловна.

По имени ее редко называю в последнее время, исключительно в особые моменты. И она это знает.

— Да, — соглашается серьезно. — В нашем мире без протекции нельзя. Не токмо в экономике, как ты писал, главный принцип личный интерес. Общественное благо лишь иногда побуждает человека к бескорыстному поведению. Только немногие сознательно способны продолжительное время жертвовать своими выгодами ради государства. Потому странен ты и многим непонятен. Знаю, знаю, деньги тоже любишь, но за них не предашь. Может быть, потому что ты так же одинок, как я. Несмотря на множество людей вокруг, близких и не очень. Мне повезло встретить тебя, а тебе меня.

 

Глава 11

ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ

Есть определенные преимущества в смене обстановки. Не впервые о том размышляю. Для начала можно неплохо выспаться. После триумфального возвращения из Швеции в Санкт-Петербург жизнь не особо баловала меня развлечениями. С рассветом стандартно на ногах. Минут сорок на фехтование с Геннадием или, гораздо реже, с кем-то из казаков. Нам обоим на пользу такое поведение. Мне нужна физическая нагрузка и полезно держать себя в приличной форме. Ему для пущей уверенности в себе.

Как бы ни выеживался крестник, сейчас уже не может разделать всухую. Раз из пяти или иногда два раза выигрываю, что доставляет мне реальное удовольствие, а его подстегивает. Все-таки отсутствие руки сказывается, хотя он уже практически не замечает. Приспособился. Насколько продвинулся в выведении новых пород — неизвестно, но экспериментирует вовсю. Заодно торгует жеребятами от породистых лошадей, снижая царские затраты на содержание огромного питомника и манежа.

Закончив звенеть клинками, принимаю душ, завтракаю, и день начинается. С семи часов обычно принимаю посетителей, не отсеянных помощниками на подступах или лично знакомых. Поездка по необходимости в Военную коллегию, участие в заседании Кабинета или в иных важных по должности присутствиях. Работа с документами. Случалось при подготовке важнейших указов и проектов возиться сутками, почти не поднимая головы.

Выезд во дворец обычно к обеду. Не каждый день, но чаще всего присутствую в близком окружении. Заодно решаются иные срочные дела или подаются служебные записки. Примерно в три часа дня выхожу на ежедневную часовую прогулку. Опять же для здоровья полезно, и можно подумать в одиночестве. Иногда побеседовать с человеком без свидетелей.

Часов с пяти и до ужина опять работа. Когда на благо родины, когда собственные деловые встречи или написание очередного документа. Уже в темноте поболтать и поиграть с сестрами и сыном. Сам ложился поздно, вечно времени не хватало на нечто сильно срочное и чрезвычайно важное.

Все это превратилось в рутину, иногда прерываемую громким происшествием. Например, освящение алтаря Сампсониевского собора. Заложена рядом с Андреевским собором церковь Трех святителей. Есть мероприятия, от коих нельзя уклоняться православному человеку. А в принципе количество домов не дотягивает до пяти тысяч и живут в них около шестидесяти тысяч человек. На всех сорок пять церквей, из них девятнадцать приходских, четыре собора. Места вечно не хватает и в обычные дни без меня обходятся.

Ну или события рангом пониже. Приезд правителей казахского племенного объединения — Среднего жуза с просьбой о принятии русского подданства казахами. Башкиры, окруженные со всех сторон русскими укреплениями, совершенно задавлены, и мятеж выдохся. По бумагам почти тридцать тысяч убили или в рабство продали. В реальности как бы не в три раза больше, но надо учитывать и сбежавших к казахам и прочим соседям.

Непрерывная цепь крепостей и засек отсекла башкир от Волги, пройдя от Самары до Мензелинска-на-Каме на северо-западе и от Самары до Оренбурга на юго-западе. Правда, Оренбург вынужденно с первоначального места переместился, но теперь нет проблем до него добраться. Граница полностью контролируется. Еще в предыдущем правлении отменен запрет на покупку земли для русских и введен на приобретение и хранение оружия местными. Им даже выбирать старост не положено. Назначаются русской администрацией из готовых к сотрудничеству. Колонизации земель быть.

Смерть хана Калмыкии Дундук-Омбо тоже заставила сидеть по ночам за написанием служебной записки. Вдовствующая ханша его, кабардинская княжна Джан, немедленно послала в Петербург просьбу об утверждении сына ее, Рандула, ханом, но, не дождавшись этого утверждения, начала силою присваивать себе ханскую власть и казнила семь важнейших из калмыцких властителей. Такие вещи пускать на самотек нельзя. Галдан-Норма мне хорошо знаком и, что гораздо важнее, доказывал верность России неоднократно. Из своих соображений, но клятву не нарушал. Как старший сын от первой жены имеет предпочтительные права на ханский титул. В результате вмешательства раскол и замятия в Калмыкии не состоялись.

Мой старый знакомый, получив благословение, своевременно удавил ханшу со всем ее выводком, представив доказательство переговоров с персидским шахом о помощи против России. Также и подготовка к откочеванию немалого количества калмыков в Кабарду, то есть фактически в подданство нашим врагам, не состоялась.

Правда или нет, неизвестно. Мог и приврать Галдан-Норма себе на пользу. В любом случае, он продолжил прежнюю линию в отношениях с Россией. Значит, государство не прогадало от нашего знакомства.

Гусев на противоположной стороне салона кареты вполголоса выругался, со злостью черкая черновик.

— Юрий! — Я не столько возмущен тем, что меня отвлекают, сколько любопытно, с чего взбесился. Обычно он холоден и спокоен на манер рептилии, за что и ценю.

— Да не привык, Михаил Васильевич, — с тоской отзывается. — Все время приходится исправлять.

— Академия наук сказала надо, значит, придется! — ханжески восклицаю.

Будто мой вечный секретарь не в курсе, с чьей подачи и зачем вводятся новые правила правописания и выкидываются буквы. Самое забавное, я уже привык к ятям и ижицам и вставляю машинально, а при чтении не вижу. А ничего не поделаешь, придется привыкать к изменениям. Для языка удобнее и проще, в том числе и для печати. Старый проект одобрен и утвержден. С начала этого года уже в школах и в печати используются новые правила.

Карета неприятно наклонилась, угодив колесом в яму. Кто сказал, что дороги у русских плохие? Здесь еще хуже. Киев велик и красив. Так мне представлялось. Нет, я достаточно пожил в здешнем мире, чтобы не ожидать многоэтажек, бульваров и нормальной канализации. Вонь, грязь, скученность — это нормальное явление. Но все же древний и славный город. По размерам должен оказаться не меньше Москвы. Ну да. Оказывается, никакого Киева в природе не существует. То есть географическое понятие имеется, а единое поселение отсутствует.

Есть Подол, Печерск, Верхний город, разделенные оврагами, рощами и пустырями огромных размеров. Каждый район со своей администрацией. Подолом руководит магистрат на правах самоуправления. Верхним городом управляют Софийский и Михайловский монастыри. Наконец, Печерск частично принадлежит Киево-Печерской лавре, в некотором роде подлежит приказам русской администрации. В общем, сплошные предместья, и настоящие, не для красного словца, волки бегают между ними. А города нет, как не существует стационарного моста, связывающего правый берег Днепра с левым!

Карета остановилась у невзрачного здания, и, прерывая мои размышления, казак предупредительно распахнул дверцу. Я ступил на ступеньку, демонстративно не замечая протянутой для поддержки руки. Не в том возрасте, чтобы поддерживали двое слуг. Вытянувшийся во фрунт караул неожиданно грянул «ура». Не в первый раз сталкиваюсь со спонтанным проявлением нижними чинами радости при виде меня. Слухами земля полнится, а я много добился в Военной коллегии. Окончательно реформы не завершены, однако основные положения пробить удалось.

В первую очередь для солдат имело смысл определение срока службы. Теперь вместо пожизненной службы установлена четкая граница в двадцать пять лет. Должна присутствовать справедливость. Не только офицерам скостили срок, солдаты тоже люди. Отныне нижние чины, прослужившие двадцать лет, увольнялись на пять лет в так называемый бессрочный отпуск, из которого они могли быть возвращены на службу только для пополнения войск до размера штатов военного времени.

Вышедшие в отставку нижние чины считались лично свободными людьми, имели право владеть землей (из податных сословий это допускалось только для определенных категорий лиц со специальными разрешениями). Они составляли особую категорию отставных солдат, имеющую право записаться в какое-нибудь податное сословие, а в случае дряхлости или неспособности к труду должны были получать небольшую пенсию.

Последнее пока сомнительно. Казна пуста, и данный параграф блуждает по канцеляриям. Никто не хочет брать на себя ответственность за назначение конкретной суммы. Все сразу хорошо в мечтах. Пока я считаю огромной заслугой, что не допустил потомственной службы для детей солдат. Армия один из главных механизмов освобождения населения от крепостной зависимости. Незачем вешать на шею еще не родившимся вместо одного ярма другое. На общих основаниях и в случае поступления на службу добровольцем преимущественное продвижение.

Не менее важным оказалось и «Положение о сборе рекрут». Оно результат совместного творчества полдюжины генералов, но молва упорно приписывала мне заслугу в его создании. Если честно, окончательная редакция действительно моя, но здесь я был один из нескольких, в отличие от указа о сроках службы. Раньше призывной возраст был достаточно неопределенным, в пределах от двадцати до тридцати пяти лет. Теперь двадцать один — двадцать пять, и не свыше.

Кроме того, официально вводилась так называемая очередная система, основанная на учете рабочей силы каждой семьи. Семьи подлежащих призыву вносились в очередь по порядку числа работников в семье. Одна семья не могла давать более одного рекрута в наборе и более трех рекрутов вообще, единственные сыновья освобождались совсем. При наборе в первую очередь брали холостых либо бездетных, старшие братья предпочтительнее младших. Сами наборы стали ежегодными и соответственно менее многочисленными, чем чрезвычайные в случае военных действий.

Порядок сдачи рекрут самая настоящая язва нашей военной системы. Люди отправлялись в полки, зачастую за тысячу верст, обычно осенью и зимой. Старались сдавать многих заведомо негодных по здоровью и бесполезных общине. В качестве неприятного дополнения: смертность среди рекрут в пути и по прибытии громадна, побеги тоже нередки и до полков доходила едва половина новобранцев. Я в свое время очень хорошо почувствовал, насколько пополнения не соответствуют требованиям и бумажные цифры расходятся с реальными. Для многих солдатчина хуже смерти. В деревнях их прямо считают покойниками, так что терять? В разбойниках и то лучше.

Нельзя сказать, что теперь наступит полное счастье, но во многом облегчение прежней тяжелой участи, считая еще с учетом Аннинских орлов и возможностью выйти в дворянство отличившимся на поле боя. Сами награды для нижних чинов всерьез впечатлили, раньше такого просто не существовало, но теперь повышение уже зависит не от случайно оказавшегося свидетелем подвига вельможи. Не массово, но определенный приток в офицерство из низов будет.

А есть еще прописанное прямо в новом уставе правило создавать школы для обучения грамотности. После отставки не может не пригодиться. Солдаты и их семьи и раньше охотно селились в городах, и их брали на должности сторожей, дворников, надзирателей и других низших служащих. В деревне, как правило, отставник становился писарем сельской общины. То есть из них и их детей в перспективе создавался слой мелких чиновников и полиции. Не завтра, далеко не завтра. Тем не менее лиха беда начало. До сих пор полицейские функции, за исключением Москвы с Петербургом, исполняли выборные из горожан и военные патрули при соответствующем знании законов и кумовстве.

На этом фоне отмена прусских мундиров и посыпание головы пудрой смотрелись дополнительным приятным бонусом. Волосы было приказано стричь коротко, в основном с целью борьбы с вшами. Тесная одежда заменена на удобные куртки, шаровары, сапоги, шляпы на каски и фуражки. Вместо непривычного для крестьян чулка введена хорошо знакомая им портянка.

Фактически, за исключением мелких деталей, новый вид армии соответствовал концу девятнадцатого века. Гимнастерки, шинели, обычный синий или зеленый цвет без ненужных галунов, рантиков, дополнительных пуговиц или украшений. Погоны с орлами для офицерского состава, петлицы со звездочками солдатам — звания и треугольная нашивка на рукаве для нижних чинов с обозначением срока службы. Каждые пять лет дополнительная полоса. Галифе для кавалеристов, френч. Просто, удобно и, что немаловажно, дешево. А то лосей на штаны для всех не напасешься. Беречь надо природу.

Новая форма, естественно, мое творчество на основе фильмов и картинок, но частично окончательный фасон определен Анной. Она любит моделировать и нередко рисует нечто в виде отдыха или слушая доклад. Обязательные душегрейки и ватники для зимнего времени года помимо неудобных тулупов. То в основном на посту, а остальное удовольствие для согрева в обычной жизни.

Офицеры в большинстве остались крайне недовольны своим новым видом, хотя я старательно создавал для них мундиры уже сталинских маршалов. Строгие, красивые и удобные, с белыми перчатками и блестящими пуговками. Раздельно для повседневной носки и парадных случаев. И все равно носами крутили. Уж очень дизайн отличался от всем привычного.

— Здравствуйте, Яков Вилимович, — дружелюбно приветствовал я выскочившего навстречу генерал-аншефа Кейта. — Как ваш брат, осваивается? — Не мешает лишний раз напомнить, благодаря кому тот получил разрешение приехать в Россию, пристроен к Антону Ульриху и что я помню об оказанной услуге.

— Благодарю вас, Джордж старается.

— Обедать изволите? — спрашивает губернатор Киева Михаил Иванович Леонтьев.

Почему говорят, что он неприветлив и угрюм? Вон, аж распирает от гостеприимства. Не иначе от счастья видеть причину падения Миниха. Вечно с тем лаялся. Его и губернатором Киева назначили по представлению Миниха, чего Леонтьев не хотел абсолютно. А меня молва числит в подставивших ножку фельдмаршалу. На самом деле тут целиком заслуга Анны Карловны.

— Когда состоится собрание?

— Через час и десять минут. Мы не могли знать точного времени вашего прибытия.

— Ну давайте отобедаем, — соглашаюсь. — Боюсь, в последний раз в спокойной обстановке. Заодно поведаете, что это за сборище, объясняющееся на польском языке в русском городе. — И показываю на прилично одетых молодых людей, живо обсуждающих мой приезд. Достаточно улавливаю, чтобы услышать в речах откровенные насмешки.

— В окрестностях Киева польских дворян в четыре раза больше русских, и они регулярно съезжаются на ярмарки. Да и школы польские имеются.

— А в армии им служить не положено?

— Из Петербурга велели не особо давить, — хмуро поведал Михаил Иванович. — Иначе не только станут отъезжать в Польшу, но недолго и до мятежа.

Вот еще одно малоприятное напоминание о будущем. Даже на давно присоединенной территории тон задают поляки. Самое простое, конечно, наказывать болтунов, уклоняющихся от службы, строго по закону, определяя рядовыми в армию, с правом выслуги. Только это на словах легко. Любым национально-религиозным меньшинствам не должны ставиться препоны в карьере. Одновременно восхождение по служебной лестнице должно происходить при знании русского языка, а значит, любое образование на иностранном исключительно в частных школах за свой счет. Пришла пора империю превращать в русские земли, чтобы не смотрели волками на власть.

К сожалению, пока еще нельзя полностью отказаться от иностранных профессионалов в самых разных областях, однако для российских подданных должно превратиться в закон: прибалтийские бароны и польские помещики ничем не отличаются от остальных и уж точно не должны иметь преимуществ перед русскими.

— Для тех, кто еще не в курсе, — через полтора часа, поздоровавшись, объявляю, — я назначен генерал-губернатором Юго-Западного края и отчитываться в действиях стану только лично перед императрицей. Распоряжения, инструкции и приказы, исходящие от меня, обязательны к исполнению. Жалобы через голову будут возвращаться в мои руки с соответствующими последствиями. Это ясно? — Я намеренно говорил на русском языке, хотя кое с кем проще объясняться на немецком.

Передо мной сидел высший армейский состав дислоцированных и недавно переброшенных в Малороссию воинских частей. Достаточно странная солянка очень разнородных людей. Петр Борисович Черкасский, из того самого известного рода, что и канцлер. Петр Семенович Салтыков и князь Василий Аникитич Репнин, приходящиеся дальними родственниками Анне Иоанновне. Василий Яковлевич Левашов и Петр Григорьевич Племянников, начавшие службу солдатами и дослужившиеся до генералов. Это не означает, что они из простых мужиков, но и не как другие, вроде Александра Артемьевича Загряжского, делали карьеру под отцовским крылом.

Юрий Григорьевич Ливен из прибалтийских немцев, Юрий Юрьевич Броун по происхождению ирландец, Виллим Виллимович Фермор и Яков Вилимович Кейт из шотландцев. Барон Карл Врангель, командующий шведскими полками. По заключенному соглашению скандинавские полки нельзя было использовать в азиатской части России, зато из самой Швеции их убрали, оставив там русские гарнизоны. Кстати, Врангель по-русски прилично объясняется. Еще в Северную войну под Полтавой угодил в плен и там набрался.

Конечно, я бы предпочел иметь дело со своими старыми проверенными в Крыму, на Кубани и в войне со Швецией знакомыми офицерами. Только полного счастья не бывает. Практически всех пришлось поставить на прусском направлении. Это важнее и правильнее. В них я уверен, а осуществлять полноценный контроль при здешних расстояниях и средствах связи невозможно.

— Простите, — спросил губернатор Киева Михаил Иванович Леонтьев. — А что такое Юго-Западный край?

Очень хорошо его понимаю. Такого понятия ни в географии, ни в политике до сих пор не существовало.

— Для понимания я немного расскажу о политике. Будьте, пожалуйста, терпеливы — это необходимо. Итак, порядок престолонаследия в австрийских землях, утвержденный покойным императором в его «Прагматической санкции», давал повод к спору, и баварский посланник именем своего государя заявил протест против дочери Карла VI, Марии Терезии, признавая за ней право лишь на великое герцогство Тосканское.

Фридрих II Прусский предложил императрице венгерской и богемской свою помощь для поддержания «Прагматической санкции», но просил себе вознаграждения за опасность, которой мог подвергаться при этом, давая ясно понять, что этим вознаграждением должна быть уступка ему Силезии.

На лицах слушателей проступило недоумение. Все это они знали не хуже меня, а возможно, лучше. С уверенным садизмом имеющего полное право поучать нижестоящих продолжаю:

— Речь шла о герцогстве Егерндорф в Верхней Силезии и о трех герцогствах: Лигниц, Бриг и Волау в Нижней Силезии. Право на последнее, основанное на «братском договоре», было насильственно нарушено римским королем Фердинандом в 1546 году, но обстоятельства не благоприятствовали его восстановлению до наступившего времени. В 1675 году, после кончины последнего герцога, великий курфюрст настаивал на нем, но должен был, как сказано выше, удовольствоваться уступкой Швибузского округа.

Теперь на липах определенно скука.

— Мария Терезия сочла предложения Фридриха оскорбительными. Началась война, и очень скоро Силезия очутилась в прусских руках. Франция заключила с Пруссией союз, по условиям которого война за Силезию перешла в нечто более важное: в войну за австрийское наследство.

По мне, сейчас идет Первая мировая война. Вся Европа сцепилась в схватке. Закончится это многолетним кровопролитием и очередными претензиями через поколение. Но это уже непонятные остальным ассоциации.

— Оформился союз Франции, Баварии, Саксонии. На их стороне курфюрсты пфальцский и кельнский, неаполитанский и сардинский короли. Речь уже идет о разделе Австрии и передаче германской императорской короны курфюрсту баварскому. В этой обстановке, — повышаю голос, — Австрия проявила немалую напористость, настаивая на возвращении России к прежним союзническим обязательствам. Мария Терезия собственноручно написала государыне очень сердечное письмо.

А вот теперь уныние с грустью из глаз исчезли. Генералы дружно подтянулись, насторожившись. Послание действительно достаточно униженное: «…никто не мог бы быть достойнее престола и никто не мог достойнее заменить ее (в смысле Анну Иоанновну) в моем сердце, как Ваше Величество… Я так много полагаюсь на проницательность и взаимную Вашу ко мне дружбу, что надеюсь достичь от нее всего, чего только требуют наши общие интересы и чего можно ожидать от Вашего великодушия».

— Императрица Анна Карловна не забыла о Белградском сепаратном мире и не преминула напомнить ответно.

Одобрительные кивки.

— Положение Австрии стало особенно неприятным после 18 мая 1741 года. В Нимфенбурге заключен договор между Баварией и Испанией, при содействии французского графа Бельиль. Согласно этому акту курфюрст возводился в сан императора, получая притом часть германских владений, взамен чего к Испании отходили некоторые габсбургские земли. С Францией не было заключено нового договора; прежние условия признавались удовлетворительными. К этому союзу примкнула Саксония, которой должны были достаться Моравия и Сардиния, заявлявшая притязания на Ломбардию. В ноябре баварские и саксонские войска взяли Прагу. В декабре баварский курфюрст принял титул короля богемского, а в январе состоялось избрание императором под именем Карла VII.

Пауза. Начатки науки риторики я одолевал в Славянской академии и как привлекать внимание слушателей усвоил.

— Мария Терезия согласилась на наши условия, соответствующий договор подписан. — Опять пауза. — Мы выставляем два корпуса: сорок тысяч в помощь Австрии и тридцать тысяч для Восточной Пруссии. Одновременно российские войска переходят границу и занимают территорию Речи Посполитой, присоединяя ее навечно к империи. Это и будет Юго-Западный край. Областей сих жителям докажем, — повышаю голос, чтобы перекрыть вопросы, — что они, «яко народ издревле единоязычный и единоплеменный с россиянами, нигде и никогда не могут быть толико щастливы и безопасны, как в совершенном во едино тело слиянии с могущественной и великодушной Россией». — Это, как понимаете, цитата из манифеста, коий я привез с собой и коий будем повсеместно распространять.

Тут все заговорили сразу, мешая друг другу. Новость не из ординарных. Курфюрст саксонский воюют, а мы оккупируем земли Польского королевства — вот что в основном волновало собравшихся. Да, у него уния. Сами и помогали посадить саксонца на польский трон. Но ляхи в войне не участвуют, а Россия с Австрией гарантировали сохранность границ.

— Саксония, — ответил сразу всем, — не может не черпать из столь объемного резервуара, как Речь Посполитая с ее плодороднейшей землей, налоги и солдат для войны, — чеканю для общего сведения. — Сколько там населения? Десять миллионов? Пятнадцать?

По еще не окончательным данным проходящей ревизии у нас населения примерно восемнадцать с половиной миллионов. Причем добрая четверть ранее утаивалась помещиками при уплате налогов. Ну еще приблизительно под полтора миллиона шведов и полмиллиона финнов добавилось недавно. Причем с Швеции согласно договору унии только прежний процент расходов из бюджета на армию и флот. Именно процент, а не сумма. Растут доходы, больше отчисления России. Наемные полки распущены, но и обычные содержать надо. И сразу добавить десяток миллионов податных граждан? Еще треть сверху к прежнему количеству и доходам!

— Пусть платят России!

Нет, ну натурально я думаю иногда иначе, чем здешние люди. Правда, не стоит говорить об этом вслух. В политике нет категорий «прилично» или «неприлично». Только «выгодно» или «невыгодно». Совпали удачно обстоятельства, когда некому возмущаться по поводу агрессии и захвата. Повторится ли еще раз такой шанс, известно одному Всевышнему. Это реалполитика.

Не станешь жрать соседа, он тобой обязательно займется. Нельзя идти против всех — объединятся и наваляют, будь ты трижды Наполеон, но не проявишь силу, значит, покажешь слабость. Это иллюзия, что можно закрыться от соседей «железным занавесом», не вмешиваться в их дела, вести миролюбивую внешнюю политику, и все будет благостно. От постоянной конкуренции не скроешься. И чем сильнее государство — территориально, экономически и людскими ресурсами, — тем лучше. С малыми редко считаются, со слабыми никогда.

— Если прусский король, основываясь на договорах двухсотлетней давности, предъявляет территориальные претензии к соседям, мы смело можем сослаться на Владимира Святого, — с ухмылкой произнес басом Ива Билецкий, атаман запорожского войска.

В отличие от погибшего под Стокгольмом Краснощекова и Данилы Ефремова, войскового атамана Войска Донского, я его плохо знал. Вместе не воевали.

— Ничего нового, — говорю, повышая голос, — не случилось. Речь о воссоединении Западной Руси с Русским государством тоже идет с пятнадцатого века, и не одна война на этой почве произошла.

— И опять начнется!

— Вот чего в Петербурге не опасаются, так ужасного польского войска, — под ухмылки сообщаю.

Про бардак и анархию, царящие в Польше, только глухой и слепой не в курсе. А многие побывали в ней не так давно во время войны, посадившей саксонца Августа III на трон. Сами и способствовали. Компутовое, то есть лично королю подчиненное регулярное войско Речи Посполитой насчитывало около двенадцати тысяч человек для короны и шесть тысяч для Великого Княжества Литовского. Но то по спискам. На деле набиралось раза в три меньше. Количество офицеров превышало число солдат, были конные полки, не имевшие в своем составе ни одного рядового.

Служить в пехоте считалось унизительным, поэтому она набиралась из уголовников или насильно завербованных простолюдинов. Воинских учений и упражнений не существовало. Почти все офицеры находились в отпусках, в полках едва насчитывалось по двести человек. При дворе и в стране царила анархия и господствовало право сильного. Вельможи в постоянном соперничестве гоняются за пенсиями иностранных дворов, чтобы подкапываться под свое отечество. Уж на что русские чиновники продажны, такой откровенной наглости и близко не существует.

— Волынь, Подолье, Правобережная Украина, Галиция и Великое княжество Литовское отойдут к России. Территории самого Польского королевства — к Австрии. Сейчас она не в состоянии выделить воинские части, и потому наведением порядка займемся мы. С завершением войны за австрийские владения из Польши выйдем. Возможны мелкие исправления границы по согласованию. Это не означает, что можно грабить и бесчинствовать на будущих австрийских землях!

Улыбочка запорожца слегка потускнела.

— Кормить войска необходимо, но без излишеств, не перегибая палку и не толкая поляков к сопротивлению.

— Без этого все равно не обойдется.

— Земли и имущество таковых, особенно на нашей территории, подлежат конфискации. По результатам кампании последуют и земельные награждения.

Довольный гул голосов и переглядывания. Даже Врангель не прочь заполучить пару деревенек. Это у себя они за свободу. А когда на них пашут, очень даже за крепостное право.

Специально дождался окончания возбужденного обмена мнениями и слегка добавил дегтя в мед:

— Но если я узнаю, что вооруженное сопротивление провоцировалось сознательно, — обвожу присутствующих наиболее грозным взглядом из личного арсенала, — сами пойдете под суд. Запомните и передайте подчиненным! Недовольных и без этого хватит, — добавляю: — Православные будут уравнены во всех правах с католиками, и взрыв неминуем.

Далее перешел к распределению маршрутов движения, зон оккупации, кто с кем взаимодействует. Шведы идут на стыке между северной и южной группами. Казаки донские и запорожские действуют на юге. Калмыки численностью до двадцати пяти тысяч, спасибо новому хану, собственноручно мною усаженному на белую кошму, окажут помощь северному корпусу. Больше просить нельзя, они прикроют Кубань с Доном от набегов.

Иван Иванович Бахметев по-прежнему должен держать Украинскую линию. Она протянулась от Днепра при впадении в него реки Орели до реки Северский Донец вдоль реки Орели, Берестовой и Береки на добрых триста верст, включая новые земли, отошедшие к России по мирному договору с Турцией. Крепости, редуты, форты и заставы, прикрытые ландмилицией и регулярными частями, не просто так сохраняются в готовности против татарского набега. Снимать оттуда войска нельзя. Уж очень заманчиво ударить в незащищенный мягкий живот при уходе основных частей в Польшу и Австрию.

Как только после возвращения в столицу и входа в фавор посетил Военную коллегию, я первым делом затребовал сведения о полевой армии и гарнизонах. Штатная численность пехоты шестьдесят восемь тысяч человек, регулярной кавалерии (один гвардейский, три кирасирских, двадцать девять драгунских полков) была определена в сорок одну тысячу пятьсот человек. Четыреста восемьдесят орудий всего.

Еще десять тысяч ландмилиции (четыре пехотных и шестнадцать конных полков) и тридцать две тысячи восемьсот казаков (десять тысяч малороссийских, четырнадцать тысяч донских, три с половиной тысячи слободских, три тысячи яицких, тысяча восемьсот терских, пятьсот гребенских).

Теперь шведские войска. Два батальона из трех (последний находился в Швеции и являлся учебным) от двадцати пехотных и пяти кавалерийских полков на Украине. Общая численность до двенадцати тысяч. Имелись и небольшие контингенты оренбургских, астраханских и сибирских казаков, а также ставропольских крещеных калмыков. Ну и естественно, люди хана Галдан-Норма. Добрых сорок тысяч, часть из которых не могла уйти от родных кочевий, охраняя их от соседей.

Когда по Белградскому миру 1739 года Австрия отдала Сербию туркам, сербы десятками тысяч устремились в Россию. Им выделялись места на поселение вдоль южных границ и на Кубани. Начали формировать дополнительные гусарские полки и направлять в ландмилицию. Еще несколько тысяч человек, но пользы от них в ближайшее время не предвидится. Дополнительно принято решение о создании четырех егерских полков для действий в условиях пересеченной местности. Это тоже на стадии формирования и учитывать нельзя.

И из всей этой разномастной компании с очень различающейся подготовкой необходимо было слепить два корпуса для военных действий, прикрытие южных границ и в меру адекватные оккупационные войска. Грабить непременно станут, военные понимают снабжение одним-единственным образом, но в меру и не отбирая последнее.

Мне ли не знать о снабжении и не готовиться заранее! Даже скот дополнительный гонят из далеких степей, и консервы завезли в огромном количестве на склады. Всего все равно не предусмотришь, тем более неизвестно, насколько все затянется. Я бы на месте Фридриха с Августом сдался сразу, для удержания еще не отобранного. Но я знаю полный расклад с этой стороны, а они еще могут надеяться разбить противника по частям, а также на французские войска.

— Вопросов больше нет? Очень хорошо. А вот у меня имеются. Новые штаты введены повсеместно?

По представлению Ласси, все полки переформированы из двухбатальонного в трехбатальонный состав с одной полковой гренадерской ротой.

— Замечательно. Пехотный строевой устав и Устав воинский о конной экзерцинии, «Обряд службы», составленные по результатам боевых действий, в войска поступают?

— В недостаточном количестве, — почти хором ответили. — Даже полковники не все имеют.

Ничего удивительного, и год не прошел с первого издания. А забирали в первую очередь придворные части и воевавшие в Скандинавии.

— А «Обряд» написан вами? — любопытствует Фермор.

— Это коллективный труд, — отказываюсь. Многое я продавил чуть не силой, и это не скроешь. — Я только привел в литературный вид.

«Обряд» — это рациональное, продуманное руководство по взаимодействию родов войск и вспомогательных сил. Здесь даны точные и ясные сведения о самых важных вещах — о маршах, караулах, пикетах, лазарете и устройстве обоза, фуражировании. Очень удобный справочник и достаточно лаконичный, без растекания по объездным дорогам и излишнего разжевывания. На офицеров рассчитан и, что есть рекогносцировка или картечь, объяснять не требуется.

— Все желающие могут получить дополнительные экземпляры. Я привез целый обоз из расчета по каждому виду наименования на батальон. В дальнейшем прошу не ссылаться на незнание предмета. Данные уставы, если кто не соизволил заметить, очень сильно облегчили обозы и прислугу в целях ускорения марша.

Генералы скривились. Свой конь или повозка в обозе были положены с недавних пор от подполковника и выше (или майора в должности комполка). Младший штаб-офицер (майор и ниже) батальона и батальонный адъютант (как правило, молодой офицер) имели только верхового коня, который использовался в сражении, в походе и везде. В пехотной роте было всего две лошади и квартирьерская общая. На ней разъезжали вестовые в походе и квартирьеры. В полковом обозе на роту положено всего три повозки: для хлеба, патронов и палаток.

Кстати, последние изготовлены из материала по методу дяди жены Павла. Мы пострелы везде поспели и заработали, горбясь на благо родины. Я лично пробил вакцинацию для каждого нового военнослужащего. Тоже польза для людей и личного кармана.

Для большей подвижности оставили всего одну артельную повозку (раньше их было три) наряду с полевой кухней. И места в повозках для офицерских вещей тоже не было. Младшие офицеры в пехоте отныне должны таскать пожитки и нажитое имущество — причем на месяцы жизни, походной и бивачной — в ранце. Но и полковникам не легче. Случись падеж лошадей по бескормице или из-за небрежного пригляда, и командиру придется отдать свою на общие ротные нужды.

— Оправданий по поводу опозданий из-за обоза не приму!

Глаза отводят. Везде одно и то же. Все норовят иметь имущество и лошадей сверх штата. Сам такой был. Ничего, следуй уставу — завоюешь славу. Требуй невероятного, и подчиненные вынужденно создадут сверх максимально возможного.

— И форма, — демонстративно поднимаюсь, похлопывая себя по груди, — почему до сих пор не сшита? Даже солдаты в карауле в прежних обносках! Вы считаете себя лучше меня или войскового атамана Ефремова?

Тот смущенно ухмыльнулся. Попробовал бы он явиться в прежнем! Сукно и образцы для пошива доставлены своевременно. В принципе вид почти не отличается от предписанного новым уставом армейского. Гимнастерки серые или белые, на шароварах лампасы и вместо кепи фуражка с подбородочным ремнем.

За образец взяты казаки из «Тихого Дона». Помнится, цвет околыша и лампаса означал принадлежность к определенному казачьему войску. Донцам прописал зеленый, а яицких, оренбургских и уральских всем скопом в сибирские и желтый колер.

Но дело даже не в этом. С этого года высочайшим указом в качестве самостоятельной административной единицы создана Область Войска Донского. То есть во внутренние дела края Петербург отныне не вмешивается. Управляется войсковым наказным атаманом с помощником его по гражданской части и с начальником штаба по военной. И чтобы особо не рыпались, область под приглядом Военной коллегии, утверждающей назначения. Заодно я получил командование всеми иррегулярными войсками.

Запорожцам даже не попытался навязывать правильный вид. Они привыкли к вольнице и скоро могут создать проблему. Решение имеется — на Кавказ. Там войны на десятилетия хватит, и будет кого грабить. А от Украины их подальше. Чтоб не мутили народ. Сообщать об этом до срока не стоит. Придет еще час и для них в общую шеренгу.

— Не собираюсь отдавать приказ о хождении в куртках из грубого сукна, не подходящего столь тонким натурам, однако сейчас наблюдаю исключительно упрямство и нежелание следовать приказам. Вы генералы или кто? Если высшее командование не исполняет, то чего ожидать от младших по званию?!

Я гневался, но без особого энтузиазма. Чисто для порядка. Конечно, в ближайшие дни сшить себе или на целые полки мундиры невозможно. Во время движения и боев тем паче. И все же любой саботаж, а это он и есть, надо давить на корню, а не идти на уступки. Говорил и мысленно в очередной раз проверял выкладки.

Слава богу, удара с севера теперь можно не ждать и даже с гвардейских полков отобрать по батальону для действий в Пруссии. Потому что идея создать из Балтийского моря русское озеро меня не оставляла. Дания? Ну придет и ее время. Не скоро, но обязательно наступит подходящий момент. Или останутся навечно нашими верными союзниками, что в принципе тоже недурно. А пока Восточная Пруссия так и напрашивалась на присоединение. Причем не на манер Швеции, а в качестве очередной провинции.

Вообще очень не хотелось позволить Пруссии усилиться. Обе мировые войны в моем мире начались от их непомерных амбиций. А Австрия, подмявшая под себя остальные немецкие земли, вызывает глубокие сомнения. Франция не позволит, да и Россия может сказать свое веское слово. Значит, основной вектор развития для Вены пойдет на юг, против Турции, что нам выгоднее. И при славянском большинстве Австро-Венгрия не станет всерьез страдать расовыми заморочками. Проблемы будут, но нам важнее Крым и Причерноморье. А Балканы пусть забирают себе.

Спасать болгар, сербов и прочих греческих братьев? Я отвратительно знаю историю, но Болгария воевала против России, из-за Сербии погибла империя. Особой благодарности южные славяне за пролитую русскую кровь не испытывали. За два столетия Константинополь, сиречь Стамбул, так и не был взят. Проливы до двадцать первого века контролировались турками. Какой вывод? Да элементарный: не станем повторять прежние ошибки и привычно наступать на грабли.

Кавказ с бакинской нефтью нужен для развития страны, возможно, и Персия с ее богатствами, а в дальнейшем идти следует на восток. Сибирь, Средняя Азия. Может быть, выход к Индии. Обязательно Тихий океан и Аляска с Калифорнией. Великой России быть!