– Вставай! – потребовал знакомый голос, и, не дожидаясь реакции, его пихнули в бок с немалой силой.

Данила невольно подскочил, садясь. Рядом стояла Вера и требовательно на него смотрела. За ее спиной торчал заспанный Отто. Видать, первым очнулся. Легли они поздно, занятые рассказами о приключениях, причем больше всех пел не хуже тетерева как раз гот, глядя на старшую девушку. Как-то незаметно при этом он оказывался главным и самым огромным героем. И чем больше пил из извлеченной хозяином емкости, тем красочнее становились действия.

Данила по этому поводу не особо волновался. Совсем не обязательно посвящать всех в подробности его приключений. Может, женские глазки и откроются широко при повествовании о говорящем Баюне, однако слух пойдет непременно и достаточно быстро попадет в уши церковников. Предсказать реакцию трудно. Потому он и с Отто не делился разными тонкостями, а сейчас позволил исполнять сагу о свершениях, не вмешиваясь.

– Что случилось?

– Папа, – сказала она, – лошадей ваших свести хочет. Неправильно это! – голос дрожал, губы прыгали.

– То есть как? – поднимаясь, спросил Данила.

Ответа не последовало, да его и не требовалось. Раз уж не постеснялась пинками поднимать, выходит, все серьезно. Лучше на месте глянуть.

– Не ходи с нами, – сказал резко, натягивая кафтан.

Незачем ей присутствовать при не очень приятном разговоре, если так и есть. Кроме того, Давыд потом на дочке отыграется. А так – поди проверь, с чего появились. Может, не заснули и проветриться решили.

Дядька уже успел взнуздать парочку промысловых лошадок и трудился над третьей. Данила подошел и молча встал рядом, спиной ощущая застывших по бокам напарников. Не то чтобы боялся, даже оружия не взял, но поддержка сейчас точно не помешает. Уж очень все странно. Воровство? Так его наверняка видел готский караульный. Почему тот не вмешивается, он прекрасно знал. Кони эти их собственные, а о чем они балаболили в избе, готу неизвестно. Все равно большинство лошадей на продажу предназначено, а сам и говорил, что родственника попросит. Дико ожидать чего-то другого помимо доклада утром. Другое дело, ведь не спрятать. Сразу станет известно, кто конокрад. В деревнях и до суда не доведут, на месте угрохают.

Давыд пробормотал себе под нос нечто невнятное и шагнул к телеге, сдергивая дерюгу, укрывающую груз. Потянул тюк, тот не сдвинулся. Недовольно замычал и рванул сильнее. Племянник подошел к нему и положил руку на плечо.

– Помочь? – спросил участливо. Мужчина с криком метнулся в сторону.

– А, это ты, – произнес, держась за грудь. Сердце не каменное, напугался.

Теперь стало окончательно ясно: он ощутимо пьян. За столом выдули стакана по два браги, надраться до такой степени невозможно. Да и не был он в момент прощания таким. Значит, где-то успел добавить, и немало.

– Коней свести решил, а заодно пушнину прихватить?

– Ну я как старший в семье имею право…

Данила шагнул вперед и молча двинул ему в поддых. Дядька до последнего стоял неподвижно, никак не ожидал подобного. Упал на колени, и его бурно вырвало, так что парень еле успел отодвинуться, а то бы сапоги заляпал. Сзади бесшумно возник караульный, привлеченный движением. Отто ему что-то сказал на готском, и тот сразу отвалил к воротам. Семейные проблемы его не интересовали ни в малейшей мере. К своим разборкам тоже бы чужаков не допустил.

– Это когда я тебя просил надо мной опекунство взять? – холодно спросил племянник, едва Давыд слегка отдышался. – Да еще таким оригинальным образом. Имущество мое, не поставив в известность, крадешь, как тать. Ночью, не днем. И ладно бы меня обнес, так ведь говорили при тебе: на троих делим добытое. Я бы, может, и пожалел, но они – с какой стати?

– Не виноват я! – вскричал мужчина, продолжая стоять на коленях. – Должен много. В зернь проиграл. Пошел сегодня, двух коней обещал…

Ну надо же какая скотина. Второй заход делает.

– А я знал… знал! Сегодня фарт придет! Выиграю.

– И много отыграл?

– Проиграл, – упавшим голосом сознался Давыд.

И ведь мог подумать, с чего так караульные веселились. Или не строить шибко гордого и просто спросить? Вот тебе и взрослый мужчина. Вот тебе и родич с мудрыми советами и подсказками. Первый же день в городе, и так облажался. Чего ждать дальше?

– А че не всех?

– Не позволил Виктор в долг. У нас сначала оплата.

Какие все-таки законопослушные люди живут в Новом Смоленске, мысленно порадовался Данила. Чужого – ни-ни. Только предоплата.

– И сколько?

– Тысяча, – глядя под ноги, сознался Давыд.

– Неплохо погулял за наш счет.

Что делать, не понять. Спускать нельзя, тащить в долговую родственника – не по-людски. Был бы младше возрастом, выпорол бы для начала до кровавых брызг, а этого уже не перевоспитать. Взрослый.

– Пошли, – сказал вслух.

– Куда? – тоскливо спросил Давыд.

– К твоему… этому…

– Виктору?

– С ним лучше не связываться, – испуганно пробормотал дядька.

– Подождите, – потребовал Земислав и, ничего не объясняя, метнулся в дом. Вернулся с мешком, с которым не расставался, как только Данила додумался спихнуть на него хранение золота и серебра. Все равно сидит на одном месте, так пусть греет под задом. Правда, по виду не все прихватил. Уточнять не стал: все равно прямого ответа не дождаться.

Ходить пришлось недалеко. Как раз до того самого трактира с медведем на флюгере. Кабак ничуть не лучше или хуже находящегося в их поселке. Помещение с тяжелыми лавками и неподъемными столами, на которых остатки еды на блюдах и кружки деревянные и глиняные солидного объема. В воздухе тяжелый запах пота, махорки, горелого. Хоть время позднее, внутри оказалось немало народу. Огонь в лампах под потолком не особо сильный, по углам темно, но в центре освещение достаточно приличное.

У стойки, облокотившись на нее, застыл совсем не похожий на представления о тертом кабатчике с подозрительным прошлым, огромными кулаками, маленьким лбом и в засаленных тряпках симпатичный мужчина в дорогого материала одежде. Рубаха из шелка, расшитая золотыми и серебряными нитями. Физиономия с подстриженными усиками и холеной бородкой. В поселке показывали бы пальцами на такую растительность на лице, изумляясь громогласно.

Еще и в ухе золотое кольцо с зеленым камнем немалого размера. Не иначе, смарагд. Тогда он стоит всего этого трактира зараз. Эдакий франт, из очень редко залетающих в подобные далекие от океана с давно обжитыми городами места.

– Ты Виктор? – удерживая поникшего окончательно Давыда, спросил, давя мысль о профессиональном шулере, одетом схожим образом. Парочку ему показали в детстве, и один из них закончил крайне плохо. Утопили в проруби, поймав на мошенничестве с картами.

– Он самый.

– Этот… – с трудом проглотив ругательство, сообщил Данила, – проиграл не принадлежащих ему лошадей.

– Очень печально, – ответил, не меняя позы, франт. – А я при чем?

– Тебе проиграл.

– Не отрицаю.

– Наших лошадей!

– И что?

Данила задохнулся от подобной наглости, потеряв дар речи.

– Виктор хочет сказать, – заявил сидящий у стойки и лениво потягивающий пиво еще один сомнительный тип в ферязи на золотых пуговицах, – что предъявлять претензии надо не к нему, а к Давыдке. Он никак не мог знать, кому принадлежит предложенное для ставки имущество.

– Вчера не было, сегодня появилось – и невозможно догадаться? – со всей возможной язвительностью сказал Данила.

– Так ты сам объявил на посту, что везешь ему, – все так же спокойно ответил тот, – чего же думать?

– А ты кто вообще?

– Высший тиун города Новый Смоленск, Гаврила Душилович.

А это была неплохая заявка. Князь назначал «высшего» и «низшего» тиуна для судебных разбирательств. Гаврила, стало быть, фактически второй человек в городе. Ему подчинялись и «вирник» – судья, занимающийся делами об убийствах, и «емец» – производивший аресты виновных и подозреваемых, и «ябедник» – расследующий происшествия.

– Ты можешь, конечно, – продолжал между тем все таким же ленивым тоном уставшего человека неизвестно в каких отношениях находящийся с хозяином тиун, – официально подать бумагу с «доводом», то есть челобитную с изложением происшествия. Тогда я в соответствии с судебной грамотой открою дело. Только согласно словенской Правде претензии полагается предъявлять вот этому, – ткнул пальцем в сторону Давыда и очень конкретно назвал того неприличным словом, – тут полно «послухов», присутствовавших с самого начала, включая, – он улыбнулся, – меня. Никто Лека за рукав не тянул, не удерживал и не заставлял чужое на кон ставить. Даже в глотку насильно водки не вливали.

Глотнул из кружки и после длинной паузы добавил:

– И выйдут тебе одни траты в пользу княжеской казны за труды его чиновников праведные. Закон есть закон и к справедливости отношения не имеет. А вот это, – на движение в сторону кабатчика, – вообще не советую. Сам и выйдешь виноватым по чести, коли примешься кулаки чесать. Впрочем, неизвестно еще, кто кому наваляет. Не смотри, что он так выглядит, морду разбить любому сумеет.

Кабатчик криво усмехнулся характеристике.

– Я бы поставил на спор, да с моей стороны неудобно подзуживать. Кстати, не обессудьте за напоминание, но вам надлежит завтра явиться к посаднику и выплатить за ваше имущество налог. С воза по пять гривен. Не так много, – будто извиняясь, добавил.

– У нас с предпринимателей много не дерут. Городу они полезны, и любой товар уместен.

В смысле имеют возможность добрать нужное в других местах, приятно удивленный размером пошлины, отметил Данила. Могли бы ведь с товара взять независимо от того, удастся ли продать. Привез – плати. Еще и с каждого мешка.

– В кости проиграл – я отыграю, – неожиданно заявил Земислав, прерывая вечное молчание.

– Может, тебе еще и налить? – поинтересовался франт. – Извини, церковь сеземцам алкоголь давать запрещает, – он выразительно посмотрел на тиуна.

Без особого напряжения читалась мысль: ну не при властях же.

– Он не дикарь, а сармат, – машинально отреагировал Данила.

– Кто?

– В вашей деревне батюшка был? – радуясь возможности подколоть, удивился показательно парень.

– Ну…

– Должен был с Житием святого Гермогена ознакомить. Там целый список возмечтавших о Беловодье: готы, крымчаки, аланы, болгары, греки, сарматы…

Насчет последнего он не помнил абсолютно, но не побежит же проверять. А народов там действительно много записано. Всегда считал, что для красного словца, но его столь часто удивляли в последнее время, что ничего странного в присутствии здесь кого угодно.

– Ну у него все равно родственнички, – прервал перечень франт, – из лесу в роду присутствовали.

– Не пьянствовать, – отрезал Земислав, переждав дискуссию, – играть. Кони против серебра, – и он со стуком бросил извлеченный из притащенного с собой заплечного мешка тяжелый сверток.

– Дан, – тихонько сказал Отто, обернувшись к Даниле.

Ну да. Там их две трети, но встревать сейчас против товарища, не понимая, что именно тот затеял, было бы крайне неуместно. Обычно волхв знал, что делал и зачем. Спорить прилюдно – последнее дело. Проще промолчать и скандалить с глазу на глаз.

Вряд ли умудрились нарваться в кратчайший срок на второго не умеющего остановиться. Потому Данила еле заметно помотал отрицательно головой. Хотя с его точки зрения сейчас лучший вариант плюнуть, развернуться и уйти, отведя душу потом на дядьке. Уж ребра старому козлу посчитать не мешает. Он оказался непростительно жалостлив, а яма, выкопанная тем самому себе, много глубже первоначального впечатления.

– Не тысячу, две! – потребовал хозяин.

– Это с какой стати? – удивился Данила. – Он проиграл одну.

– Он ставил так, а я не отдам дешевле, – и кабатчик ослепительно улыбнулся.

– Да ты коней тех и вовсе не видел!

– Почему? Я вчера обоз рассмотрел, – он глянул на понурого Давыда с пренебрежением. – Подходящие лошадки. А его кто же заставлял дешево играть?

– Отто, – сказал Земислав, видимо, окончательно прискучив разборками. – Быстро вторую.

Тот оглянулся на Данилу с жалобным видом. Получив подтверждающий кивок, что-то пробормотал себе под нос явно неприятное на родном языке и выскочил наружу. Данила глянул, чтобы никто не пошел следом. Народ в зале вовсю прислушивался.

– Правила! – потребовал Земислав.

– Обычные, – удивился Виктор, выстраивая столбики из монет.

– Правила!

– Он прав, – вмешался тиун. – Иногда есть различия в толковании, и не мешает убедиться.

– Число выше, пара, пара с большей цифрой, белая плюс раскрашенное соответствие – цветная пара, полное совпадение – тройка, – с ухмылкой перечислил. – Если ни у кого не выпало комбинации, выигрывает игрок с наивысшей суммой очков. Если число у обоих одинаково, побеждает тот, у кого выше очки, выпавшие на костях.

– Кости!

Франт демонстративно пожал плечами, нагнулся и выложил на стол стаканчик, опрокинув его, выкатив разноцветные кубики. Все как везде. Грани с точками в сумме всегда составляют семь (6 против 1, 5 против 2, 4 против 3). На одной костяшке четное количество отметин покрашено черным цветом, нечетные красным. На второй наоборот. Третья белая. Земислав взял кости в руку, подкинул. Проделал схожие манипуляции и с деревянным стаканчиком. Залез внутрь пальцем и пощупал стенки.

– Нет свинца? – участливо спросил Виктор.

Это он так издевается, понял Данила. И тут сразу вся спина стала мокрой. В очередной раз с заметным запозданием достигло осознание. Это что же шаман говорил про магию и связь с костью? Точнее, он вроде бы умеет воздействовать на бывшее живое. Не на мертвый камень, хотя не мешало бы уточнить насчет янтаря и жемчуга.

Показывать так ничего толком не стал. В основном добивается дисциплины, правильного дыхания и концентрации внимания. Именно это и требовалось Даниле в первую очередь для невыпускания наружу подозрительных проявлений магии, а вот разное прочее, связанное с самим понятием волхования, откровенно пугало.

Потому и не настаивал на дальнейшем продвижении в уроках, удовлетворенный результатами вполне. И так вместо отдыха вечно занят. А теперь Земислав, похоже, собирается во второй раз показать высший класс. Это же не шулерство, глазами не увидишь. Разве кто такой же рядом, но станет ли тот открываться. И ведь сама игра в древности начиналась с гадания. То есть прямо входит в компетенцию жрецов.

Вбежал запыхавшийся Отто, прервав неожиданные размышления, и почти швырнул второй сверток на стойку. Из горла открывшейся от удара мешковины потекли, звеня, монеты.

– Потертые, – заявил с издевкой Виктор, – по весу недостача.

– Там больше тысячи, – сказал Данила выразительно, выстраивая рядом с прежними столбиками из монет свои и ощущая в кармане златники. Они ему буквально жгли карман. Извлекать на всеобщее обозрение пока не собирался: прямой путь к требованию положить в общую кучу. Не настолько сдурел.

– Ну? – спросил Земислав с обычным для него бесконечным терпением, не пытаясь поторапливать, пока подсчет не завершился. – Бросай.

Виктор подумал, собрал кубики со стола, поболтал в стаканчике и широким жестом кинул на стойку. Все дружно уставились на катящиеся кости. Три-два-четыре. Потом жонглирование стучащими жребиями проделал Земислав. Пять-два-шесть. Это, собственно, ничего не значило, просто определяли очередность бросков, но всеобщее убеждение считало: второй видит результат, и ему больше выпадает. Если, конечно, правильно попросит кого надо. Соответственно фарт сразу пошел Виктору.

Правда, на этом он и закончился. На четыре-два-шесть последовал ответ в виде двух четверок. Отто громко облегченно вздохнул и шагнул вперед забрать общие сокровища.

– Удваиваю, – быстро сказал кабатчик.

Простенькая хитрость лежала на поверхности. Выиграет – вернет себе все. Земислав без промедления кивнул.

– Кто же в Новом Смоленске в долг верит? – удивился Данила.

– Карп, – крикнул Виктор, – неси расписки Леки.

– Чего?

– Семь тысяч триста сорок две гривны и восемнадцать «белок», – раскладывая веером ворох бумажек, сказал Виктор.

Карп оказался как раз подходящим под привычный образ вышибалы мужиком. Кулаки с голову подростка, тело медведя, на лице черти плясали. Нос набок и шрамы. Очень похож на профессионального борца с ярмарки. При желании любого с пары ударов в землю вобьет не хуже гвоздя в деревяшку. И вхож в задние комнаты, к распискам. Наверняка ведь не один Давыд в кабале сидит. Или туп до безобразия, или предан хозяину, и тот не опасается совсем. А может, держит на крючке.

– А нам какое дело до чужих недоимок? – изумился Данила. – Как сказал глубоко уважаемый Гаврила Душилович, – тот отчетливо хмыкнул, – по словенской Правде ты с него и спрашивай. А нам серебро честно́е – или прощай.

– Он ведь твой родич.

– Больно пакостный, да и нет у него ничего. Хотя… если вся эта писанина пойдет за две тысячи и разницу монетами…

– А ты парень не промах!

– Ты хочешь поставить так, а я беру дешевле, разве не так кто-то недавно поступил?

– Четыре.

– Три. И на этом все. Нет – до свиданья. У этого деньги получу.

– Пусть так, – после паузы согласился. – Карп. Тысячу сюда!

Очень приятно было посмотреть на физиономию, когда выпала у Земислава двойка, а на предложение удвоить потребовал считать расписки по указанной сумме, отнюдь не три тысячи. Вокруг уже стояли все посетители, со вниманием наблюдая за происходящим. Потому Данила с чистой душой потребовал всем налить в счет его выигрыша и был поддержан радостными воплями. И особо счастливы выпивохи оказались при очередной победе. На этот раз, как нарочно, а скорее всего именно так Земислав и действовал, против двойки вышла тройка совпадающих цифр.

Опять они могли отменить удачу новой порцией за Данилин счет. Не то чтобы он очень рассчитывал на их помощь, но десяток человек за твоей спиной заставляет не делать резких движений, даже если они завтра всем скопом приползут и примутся лизать сапоги кабатчику. Сейчас, разгоряченные выпивкой и желанием увидеть неудачу у стоящего выше них, не отступят.

– Удваиваю, – сказал Виктор настойчиво.

– Одну минуту, – попросил Данила. – Так… Лошади две, наше серебро две, семь триста долг, тысяча твоего серебра. Итого двенадцать триста, – он постарался пошире улыбнуться, показывая, что все прекрасно понимает и причины происходящего тоже. Коняжек я из счета исключаю, хватит тебе на руку играть. Если и пролетим, то свое во всяком случае вернем. Триста забираю для круглого счета, – подозвал жестом Отто и ссыпал ему монеты. – Десять тысяч на стол – и в последний раз кидаем кости.

– У меня нет столько под рукой, – признался Виктор после легкой заминки.

Данила встал со стула.

– Две тысячи серебром, и остальное товаром, – быстро сказал кабатчик.

– У него лавка, – подтвердил тиун. – Прямо за углом.

– Наверное, и цены там заоблачные, – задумчиво произнес Данила и услышал дружный гул подтверждения от свидетелей.

– Расписку на восемь тысяч, вы засвидетельствуете? – обратился к Гавриле. Тот кивнул. – И на выбор товар за половину цены.

– Скидка в четверть!

– В треть.

– Может, не станем долго торговаться и сойдемся на середине? Честное слово, устал я от перехода, и утро скоро, не выспался.

– Идет, – согласился Виктор. – Если что, будешь мучиться с процентом, а я позлорадствую. Кидай, безмолвный, – это уже к Земиславу.

А тот, похоже, был сегодня в ударе. Сначала вышло одинаково, под разочарованное перешептывание присутствующих. Пришлось повторять, и выпали две одинаковые двойки, но у волхва на одно дополнительное очко больше.

– Сегодня удача меня оставила, – провозгласил Виктор, налив себе и хлопнув сразу немалую дозу. – Всем за мой счет по кружке – и выметайтесь, – крикнул под одобрительные возгласы. Не рассчитывай, что так будет всегда, – сказал уже Даниле вполголоса.

– Мы больше не станем кидать кости, – твердо пообещал тот под радостным взглядом Отто, собирающего в мешок деньги. Ему вся эта история крупно не понравилась. Запросто могли остаться без порток. И фактически что получили помимо собственных лошадей? Всего-навсего три тысячи. Конечно, лучше, чем ничего, но стоило ли так рисковать?

– Во-первых, не зарекайся. Во-вторых, не обязательно схлестнуться в кости.

– Уверен, у тебя много больше опыта и в другой раз неизвестно чем закончится, но все ведь зависит от фортуны, а она новичков любит.

Аж самому понравилось, насколько двусмысленно прозвучало. То ли богиня им принесла выигрыш, то ли и в будущем обещание побеждать, ссылаясь на известное «дуракам везет». Во всяком случае, лишние мысли насчет излишней везучести вряд ли будут серьезны.

Молодой хвастун, случайно попавший в десятку. Очень своевременно обрезал игру: все хорошо в меру. Три раза счастье тебя поцеловало, пролетая мимо. И ты это понимаешь и не хочешь гневить ангела-хранителя, продолжая попытки нажиться. Достаточно умный, чтобы остановиться, и недостаточно для того, чтобы не ввязываться. Сегодня вышло так, завтра в азарте проскочишь черту, откуда нет возврата.

Хотя, возможно, просто своего приятеля не может держать в узде, и это тоже не говорит ничего хорошего о качествах командира. Вот так пусть и думает в дальнейшем. Совершенно нет причины превращать подобные выходки в систему и греметь по всему Беловодью.

– Кстати, когда лавка открывается?

– Ты выспись и приходи к полудню.

– Так и сделаем. Пошли, ребята!