Крепыш неторопливо ступал по еле заметной тропинке среди могучих дубов и густого кустарника. Направлять его не требовалось. С хозяином он давно научился взаимодействовать. Достаточно легкого прикосновения, поворота корпуса — моментально среагирует. А пока он как бы идет куда хочет и сворачивает где удобнее, не спрашивая разрешения. Лес Крепыш любил. Даже больше скачек. Странно для коня. Вроде бы должен обожать просторы… Но так оно и было.

Николас отделился от отряда сразу на следующее утро после вступления в лес. У него был иной путь с важнейшей целью — в самую чащобу, вдалеке от хоженых троп. Лес просыпался, и под первыми лучами солнца из-под огромных дубов исчезал туман. Вовсю шумели птицы, не особо обращая внимания на одинокого всадника. Если и следили за ним внимательные глаза лесных жителей, то мешать человеку они не собирались.

Лишь однажды дорогу ему пересек огромный тур с группой коров. Посмотрел налитым кровью глазом и предупреждающе всхрапнул. Связываться с могучим зверем было совершено не к месту. Не для охоты здесь находится, а осенью бык мог стать всерьез опасным. Кидается на соперников, выясняя главенство в стаде, а попутно и первого попавшегося чужака любого вида не прочь снести.

Остановить его на узкой тропе без длинного копья и доброй секиры практически невозможно. Николас замер, старясь не раздражать движением, и перевел дух, лишь когда тот исчез на противоположной стороне тропы. Туры охотно смешиваются с домашним скотом, но потомство туров и коров недолговечно, и гибридов в свое стадо туры не допускают. Это проверяли неоднократно. Многие пытались получить могучего производителя в стадо. Не мул, но тоже неудачно получалось. Не то что с волками. В той своре псов, что дома, серьезная примесь волчьей крови, и ничуть не стали от этого хуже.

Еще через три часа, когда он уверенно определил знакомые приметы, на дороге, возникнув в одно мгновение неизвестно откуда, появился непонятный Блоров зверь. Они вчера с Антоном изрядно поспорили, но так и не пришли к выводу о названии породы. По виду песокот, да еще и голова излишне крупная и абсолютно нетипичная. Скорее с росомахой по виду спутать можно, но морда не вытянутая.

Тигрольвы бывают, волкособаки тоже. Про подобную помесь никто не слышал. Блор ничего внятного сказать не мог. Говорит, видел лишь двух подобных. А как умудрился привязать к себе, упорно отмалчивается. Оно и без того понятно. Щенком подобрал, а мамашу кто-то пришиб. Может, и он. Вот второй и есть самка застреленная. Причем наверняка издали.

Зверь уселся поперек пути, не давая проехать. Обычный конь от такого появления мог и перепугаться, даром что не под носом вылез. И немудрено. При всем своем незнакомом облике Визи с первого взгляда опознавался опасным хищником. Угрозой от него разило за лигу. Лошадям такое соседство понравиться никак не могло.

Крепыш не стал дергаться, просто остановился и всхрапнул недовольно. Все-таки он не пугливая кобыла и не глупый конь из-под плуга, а правильно воспитанный боевой жеребец. Медленным шагом двинулся вперед, готовый двинуть копытом мешающую тварь. Тот, нисколько не пугаясь, отодвинулся ровно на то же расстояние, сохраняя дистанцию. Негромко, но не агрессивно рыкнул. Что-то ему надо. Николас натянул повод и похлопал Крепыша по шее, успокаивая.

— Хорошего коня, Визи, — сказал вслух, обращаясь к зверю, — найти труднее, чем друга. Сей жеребец дорог мне не только из гордости и тщеславия. Он со мной шестой год, с вот такого стригунка. Шел бы с дороги. Я его ни за какое золото не продам, и, если до дела дойдет, мы тебя разделаем.

Зверь очень выразительно показал, что он думает о вдохновенной речи. Высунул из пасти длинный язык, и выражение морды стало откровенно насмешливым. Николас с холодком в спине понял, что при желании тот ведь мог и не спереди показаться. До самого последнего момента они с Крепышом не чувствовали чужого наблюдения. Эдак действительно напади сзади — и кольчуга не поможет.

— Хорошо, — сказал вслух, — чего надо? Под ноги обычно не суешься, на лошадок не рычишь. Просто так показываться не станешь, а? Тебя хозяин, Блор, послал?

Тот сидел не двигаясь.

— Ну да, — рассмеялся Николас, — странно, что я ждал, что ты мне ответные монологи примешься закатывать? Я так и не разобрался, кто ты есть. Имечко какое-то странное, ну да не мое дело. Одно усвоил твердо — ты чудовище неглупое. Пожалуй, поумнее собаки будешь.

Зверь тряхнул большой башкой и выразительно облизался.

— Ага, — довольно сказал Николас, — ты их презираешь. И жрешь? А здесь тоже перекусить? Мало в лесу живности, что ли! Все-таки я прав. Намного больше понимаешь какой домашней скотины. Ну и правильно. Настоящий хищник должен иметь в голове множество идей и прекрасно соображать. Охотиться сложнее, чем травку жевать. Так-так. Будем считать, ты мне нечто сообщить желаешь. Ага, впереди опасность?

— Кхе, — издал зверь странный звук.

— Это да?

— Кхе.

— Уже проще. Рысь, кабан, лось?

Никакой реакции.

— Вообще зверь?

Визи тяжко вздохнул и отвернулся.

— Похоже, нет. Про зверя ты бы не стал беспокоиться. Или стал? Надо бы расспросить Блора. Выходит, люди?

— Кхе.

— Далеко? Так, похоже, сколько в лиге шагов или полет стрелы — это сложно. Много?

Опять молчание.

— Два, три, четыре, пять…

— Кхе.

— Вооруженные? Да, да, я понимаю, — не дождавшись ответа, согласился Николас. — Пятеро — по-любому неприятно. Я тебе очень благодарен за известие. С меня большой кусок мяса, кто бы они ни были. Ты что дальше собираешься делать, сопровождать или гулять в своих интересах?

Зверь поднялся и одним прыжком исчез в кустах справа. Николас прислушался и мысленно плюнул. Опыт действий в лесу у него имелся, пусть и применять до сих пор не приходилось, но зверя он не слышал. Тот не шел, а стелился над землей, умудряясь не шуршать листьями и травой при всем своем немалом весе.

Так и не понял, ушел или где-то рядом. На всякий случай особо рассчитывать на помощь не стоит. И так сделал много больше положенного. Уж охранять меня своего Визи Блор точно не посылал. Ему не стали объяснять причину, зачем удалился от остальных. Не из недоверия. Никто, кроме Антона и Джеки, не в курсе.

Николас подумал. Потом еще подумал. Либо ему не пришла удача, либо он раньше времени получил разыскиваемое. Конечно, предпочтительней второе, однако выяснить это имеется всего-навсего один способ. Повернулся в сторону дороги и издал крик. Он очень старался, и вышло практически идеально — «крикрикри-кри», и в конце рулада заканчивается своеобразной длительной нотой «люууэ-э».

Для старого высокоствольного леса осенью такой дикий вой, всерьез пугающий городских людей, достаточно обычен. Самый обыкновенный черный дятел. По размерам он вдвое крупней пестрого и встречается не так часто. Но главное — это герб его рода. Черный, с ярко-красными перьями, напоминающими шапочку, птица достаточно оригинальна и в обычный набор эмблем и гербов фемов не входит.

Так уж пожелал его отец, не отказавшийся от родного тотема. О гербах и знаменах северяне имеют очень смутное понятие и до появления дружины в Кнауте замечательно обходились без них.

Подождал несколько минут и повторил крик, с неудовольствием отметив першение в горле. Отвык. Второй раз вышло заметно хуже. Опять тишина. Нет ответного знака.

— Отвратительно изображаешь несчастную птицу, — произнес внушительный голос из-за спины.

Николас резко обернулся, выхватывая меч из ножен.

— Резвый какой, — удивился еще один, уже спереди.

— Смотри не порежься, — поддержал третий, заржав не хуже лошади.

— Давайте, выходите, а то я решу — пятеро одного испугались.

— Неужели определил всех? — удивился первый голос. — Надо же. Не забыл вдали от наших мест лесную науку.

Все-таки пятеро, сделал вывод приезжий. А вот Визи и они не учуяли. Опасный зверюга.

— Не, — насмешливо сказал второй, — убивать не станем. Выпорем.

— Жизнь наша очень похожа на весы торговца, — ответил Николас, — равновесие если и наступает, то на мгновение. Обычно скачет туда-сюда. То счастья полный человек, то горе на плечо садится. Но вот бить меня не стоит. Кровью умоетесь.

— Болтать красно ты не разучился, — одобрительно признал появившийся открыто воин. На поясе северной работы клинок, за спиной лук и колчан со стрелами. Он уже был стар, и лицо избороздили морщины. Тем не менее глаза по-прежнему смотрели зорко, руки оставались крепкими, а волосы светлыми были еще в юности, как и у всех остальных из его рода. Седины не заметно. — Как насчет скрестить мечи?

— Я пришел вас позвать слегка подраться, — спешиваясь, сознался Николас.

— Это по-родственному, — обнимая его, вскричал пришелец. — Пригласить позвенеть клинками — это сын Хельга. Его кровь!

— Воин тебя не забывает, дядька Энунд, здоровья как у тура.

Фактически тот по имперским законам никаким дядькой ему не приходился. Родство достаточно сомнительное — сын дочери брата шурина. У гелонцев вполне ближник. Он и на деле доказывал неоднократно, что не пустой звук родственные связи.

— А и потомство неплохое, — гордо провозгласил в ответ дядька. — Восемь парней, один другого лучше.

Двух девок он привычно не посчитал, даром что они из папы веревки вили. На людях Энунд никому бы не позволил себя заподозрить в излишнем внимании к младшеньким.

— А пограбить у тебя подходящих кандидатов нет? — вполне серьезно спросил один из двух подошедших сыновей.

— Олаф, — укоризненно сказал практически не отличающийся от него ни внешним видом, ни даже одеждой и оружием второй, — где набег, там чужое добро. А в Кнауте его много!

— Но-но! — воскликнул Николас. — Патрик, это наш город. Не переходите границы!

— Лорду Витри будет крайне приятно, — отрезал тот с неприятной усмешкой. — Мы уже даже не егеря — ты не знал?

— Дожили, — возмутился старший воин. — С нас! С каждого дома требуют белку!

Ну не так уж и много, без особого удивления подумал Николас, сочувственно кивая. Конечно, если с тебя налогов раньше не брали, то обидно, да еще как. Фактически ничего ужасного, но вот это неуважение очень к месту сегодня. Сотня с лишним вооруженных и привычных ко всякому бойцов лишней по-любому не станет. А не потребуй лорд Витри налога — так неизвестно еще, на чью бы сторону они встали.

Он заранее знал об этом якобы унижении и собирался выпячивать в качестве одолжения на неминуемых переговорах. Родственники-то родственники, но выгоду свою бывшие северяне блюли не хуже иного купца. Дядька сам поднял вопрос. Это дополнительные очки в их азартной игре.

— Жадность еще никого до добра не довела, — произнес Николас неопределенно.

— Наши привилегии, — улыбнувшись во весь рот, провозгласил Патрик, — госпожа Жаклин не откажется вернуть.

— Вы о чем говорите? — с недоумением переспросил Олаф.

Они были близнецы, одинаковые как горошины. Красивые, уверенные в себе воины. Широкие в кости, рыжеватые волосы и холодные голубые глаза, напоминающие цветом северное море. Сам Николас там не бывал, но описания слышал многократно. Ничего хорошего в холодной воде и вечных штормовых ветрах он не находил.

Что касалось сыновей Энунда, по общему мнению, основной ум достался одному, зато безграничная храбрость и неумение думать о последствиях — второму. Это не значит, что Патрик был трус или Олаф глупец, но роли давно и прочно определились. Старший сметал все на пути, младший подсказывал, куда ударить. Вместе их никому не удавалось одолеть, а по отдельности они не встречались. Даже жен выбрали в одной семье, из сестер. Правда, не близняшек, а то бы хватило разговоров до самой смерти.

— Старый лорд умер? — быстро спросил Энунд. — Это точно?

По возрасту он был ничуть не младше, как раз напротив. Разница в лучшем случае составляла пару лет, но так принято. Дополнительное уважение. Николас так и не разобрался в некоторых вещах, пусть и одной с ними крови. Слишком долго он пробыл в детстве оторванным от клана и превратился по воспитанию в обычного имперца.

Иные вещи впитывают с младенчества. Почему, к примеру, первый родившийся из близнецов считается младшим. Задавать глупые вопросы абсолютно не тянуло: посмотрят как на идиота. Приходилось неоднократно сталкиваться с таким поведением. В конце концов, не все ли равно? Сами разберутся, кто больший вес имеет в семье.

— Есть свидетель смерти.

— Хм, — многозначительно произнес Энунд, принимаясь чесать брюхо.

В переводе это означало: «И как собираетесь поступить? Я вовсе не настаиваю на ответе, и уж тем более советов пока давать не собираюсь. Но коли приперся, так, наверное, с предложением, а не свежей оленины на ужин попросить. Давай излагай, а я послушаю».

— И было покушение на Джеки сразу после появления видока, — продолжил Николас. — Эконом по приказу Витри пытался отравить.

— Подлость, — возмутились оба брата одновременно.

В данном случае имелась в виду отнюдь не сама попытка убийства. Именно яд. Умереть от клинка — нормальное дело. Они согласятся. Еще впереди лошадей побегут. Все дело в условиях. Дипломатическая миссия подобного уровня ему внове.

— Лорд еще не в курсе.

— Голубятня?

— Месяц назад кто-то отравил птиц. Явно не хотели, чтобы у меня была возможность с вами связаться. Ну а я в свою очередь подкупил мальчишку в доме Корсе, регулярно отправляющего известия о Жаклин. Три дня назад он повторил процедуру.

— Просто из вредности, — пробормотал Патрик.

— Если подумать — да! Никто не мог знать о появлении Блора. Хотелось сделать ответную гадость.

— Тебя вела богиня Удачи, — уверенно припечатал Энунд. — Случайно такие вещи не происходят.

От Ранткура до Кнаута пятнадцать дней ходу против течения по петляющей реке. Напрямик, загоняя коней по лесным тропам, можно обернуться за четыре-пять, но это очень тяжелая и неудобная дорога. Редко кто ходит так. Торговцам ни к чему — перевозка на корабле дешевле и дает возможность продавать вещи еще по дороге. Да и комфортнее передвигаться по воде. Сейчас для них важнее всего время.

— Я не успею собрать всех, — с откровенным сожалением признался Энунд, — прежде чем дойдет известие.

— Четыре десятка людей фем Клейна идут с нами. Договор на три месяца, с возможностью продления. Если вы придете…

Пауза была достаточно красноречивой.

— Им хозяйка заплатит полновесным серебром, — пробурчал Олаф. — Почему не нам?

— Не платить белку с дома и опять быть зачисленным на службу егерем — по моему разумению, не так уж и дурно.

— Денег это не дает, — подал голос Патрик, — а силы отнимает. Некогда заниматься хозяйством.

— Ты стал пахарем? — подпустив в голос яду, вскричал Николас.

Он точно знал, что уж этот считает подобное занятие ниже своего достоинства. И знал, откуда богатство у данной семьи. Отнюдь не с земли. Они сами охотились, согласно давним привилегиям, отдавая четверть фем Кнауту, да еще и втихую брали шкурки с крестьян, не имеющих на это права.

Сколько добыть пушных зверьков без оскудевания леса, они точно выяснили давным-давно, умело учитывая погоду и множество других факторов. Так что на некоторые действия жителей округи егеря всегда смотрели сквозь пальцы, пока деревенские наглеть не начинали. А если честно сдают егерям и не превышают разрешенного, всем хорошо. Хозяину, охраннику и крестьянину. Всем перепадает дополнительный заработок. Понятно, кроме лорда.

Здесь пропорция дележки была обратной. Четверть добытчику — остальное егерю. Продать на стороне тоже не так просто. Не у любого возьмут и не каждого станут скрывать от фискалов и доносчиков. А кто вдруг начинал возмущаться и лишнее себе позволял, выбивая зверьков почем зря, вдруг вспоминали про свою вторую ипостась — охраняющего хозяйские угодья лесничего — и соответственно наказывали. По положению крупный штраф — самая мелкая неприятность. Пойманному на браконьерстве закон позволял отсечь руку.

— Пока на службе люди получат снабжение жильем, дровами, соломой и провизией. А командира, — надавил голосом Николас, — допустят к столу.

— От какого числа воинов? — потребовал Патрик.

В принципе он был прав, но здесь и сейчас не его дело, постарался передать взглядом Николас.

— Своих раздевать непозволительно, — припечатал Энунд. — Разве в качестве трофеев, хе-хе, — посмеялся, не меняясь в лице и внимательно наблюдая за посланцем.

— Взятое в бою делится обычным порядком, — твердо сказал тот.

Обещать дополнительно — неприличная уступка. Что могло быть у противника помимо собственного добра фем Кнаутов? То-то и оно. И так почти две трети трофеев уплывет в чужие руки. Казна и у леди не безразмерная.

— Но мнится мне, — изображая задумчивость, поведал старший, — Витри ничуть не относится к нашим родичам.

Близнецы понимающе ухмыльнулись. Как раз Николас им был хоть и дальним, но однокровником, а он служит леди Жаклин. Она многое даст в обмен на вооруженную поддержку. Наемникам требуется противовес, а рассчитывать при атаке на город на фемов, давших обязательство служить нынешнему хозяину, чревато непредсказуемыми последствиями.

Два поколения назад далеко на севере в очередной раз несколько лет подряд случились сильные морозы раньше времени. Урожай на Гелоновых островах всегда был максимум сам-три. Земли там скудные, и пашни мало, а количество посеянного зерна ежегодно не утраивается, а удваивается, ибо каждый год одно из каждых трех собранных зерен надобно откладывать для нового сева. Два-три года подряд неурожай — и начинается массовый голод.

В такие годы плохо всем. Отряды воинов приходят с севера на юг. Корабли выплывают на тамошние берега, и пришельцы отбирают все подряд. Ну если уж заявился с оружием в руках за зерном и скотом, имеет смысл прихватить и серебро с сукном. Не говоря уже про рабов. Не так ли?

Самые умные и вовсе переселялись на континент, тесня предыдущих захватчиков и отнимая территорию. В устьях рек всегда существовали маленькие королевства, и там очередных захватчиков встречали острые копья и мечи предыдущих налетчиков.

Там не существовало четкого разделения на лордов, воинов и крестьян. Разница между эрлом, кэрлом и лэтом только в цене. Разбогатевший лэт становился кэрлом или эрлом. Над всеми стоял этелинг, но и его меняли в случае необходимости. Отсюда многочисленность государств, каждое из которых изначально принадлежало одному роду или семье.

Достаточно медленно они распространялись южнее. Счастье Империи, а вернее, жителей Заморья, что перегородивший континент с востока на запад Каменный пояс образует водораздел. Все реки начинаются здесь и текут на юг или на север. Не существует ни одной проходящей насквозь, и в результате корабли не могут проплыть от моря до моря по рекам.

Горы не очень высоки и даже не широки. Местами сглаженные вершины хребта отделяют от низин не свыше пятидесяти лиг. Цепь вершин почти не прерывается долинами, и людей здесь мало. Лишь на перевалах и в местах возможных волоков стоят укрепления. Племенные союзы бельцев, тирцев и ясцев никогда не входили в состав Империи, считаясь добрыми и верными союзниками. Далекий Карунас не вмешивался во внутренние дела и не конфисковывал земли под колонии.

Основной задачей союзников было держать границу. На этом основании они не платили дани и получили возможность разрабатывать здешние богатые месторождения железа, меди, золота и драгоценных камней. Зерно шло из Империи с юга, как и многое другое — ткани, вино, оливковое масло, соль, ювелирные изделия. Обе стороны были заинтересованы в сохранении союза и торговле. Варвары с севера никому не требовались.

За «поясом», если смотреть со стороны Империи, погода неустойчивая: зимой продолжительные оттепели с обильными снегопадами, сменяющиеся резким похолоданием, летом понижения температуры, сильные ветры, интенсивные дожди. Территория покрыта густой сетью озер и рек, многоводных и порожистых. Большая часть региона лесная, с преобладанием сосновых лесов, часто заболоченных. Не самое лучшее место для земледелия. Как и на островах, население кормится в основном рыболовством и охотой.

До «пояса» идут бесконечные леса — дуб, лиственница, бук, сосна и ельники, вперемежку с зарослями можжевельника. В этих краях огромное количество всевозможных животных. Испокон веков места здешние населены турами, благородными оленями, косулями, лосями, кабанами, медведями, волками, куницами, лисицами, зайцами, белками, выдрами, бобрами. Да всех и не перечислить, как и огромное количество видов птиц.

Но важнее, что чем дальше на юг, тем выше отдача от земли. В Кнауте сам-пят, а южнее — сам-сем. В метрополии и вовсе сам-десять. Это в четыре с половиной раза превышает отдачу от урожая в сам-третей, что дает возможность прокормить во столько же раз большее население. Для северян подобные урожаи вообще непредставимы. По их понятиям, в Империи находится рай земной. Вот и идут каждое поколение вновь и вновь попытки прорваться через цепь крепостей на юг. Если не зацепиться, так ограбить.

Нет, проще всего, конечно, идти на кораблях на запад и, обогнув материк, прорваться в Длинное море, но самое боевое подразделение Империи отнюдь не конница — флот. Мало кому из северян удается вторгнуться и захватить добычу. Еще меньше возвращается. Девять из десяти гелонцев находят свой конец в морской пучине.

Дед Николаса умудрился как-то договориться с первым Кнаутом. Всем родом, включая женщин и детей, они пошли под руку фема и десятилетиями честно исполняли долг. Две трети из них давно связали себя узами со здешними семьями. Кто брал женщину в род, кто отдавал сестру или дочь замуж согласно обычаю. Вступая в браки, они произвели на свет мощный клан с военными традициями и прочными родственными связями с местными семьями фемов.

Изменилось одно — раньше гелонцы не считали зазорным работать на земле. Сильно заносчивые имели неплохие шансы помереть с голоду. Теперь они по традиции считались относящимися к касте воинов. Уже третье поколение разросшегося рода считалось фемами. И хотя для настоящих аристократов с длинной родословной были низки в качестве супружеской партии, но свою ступеньку прочно заняли и уступать ее не собирались.

Это был весомый шанс занять место рядом с леди, и все они прекрасно это осознавали. Лорд Витри никогда на это не пойдет — слишком горд и скареден. Кто прав и кто виноват в семейном споре, в данном случае роли не играло. Подвернулся прекрасный вариант, и упустить его было бы непростительным скудоумием. Сейчас впереди ждет немаленький приз.

Кровь? Какая ерунда. Они с детства были привычны к битвам, резне и погибшим товарищам. Егеря далеко не одними зверями занимаются. Любые грабители, бандиты или налетчики (те же соседи) в их ведении.

Да и мелкие группы северян частенько умудрялись просачиваться достаточно далеко на юг. Для небольшой деревни вполне хватит и десятка опытных бойцов. Всех перебьют, и хозяин останется без налогов. А кто окажется виноват в недосмотре? Вот и приходится постоянно патрулировать территорию готовыми к бою. И они происходили. Каждый год. Одним больше — велика важность.

Все трое неожиданно шарахнулись в стороны, хватаясь за луки и мечи.

Опять, с досадой подумал Николас, разглядывая торчащего посреди дороги Блорова зверя. Не видел, не слышал. И они, похоже, до последнего тоже. И сигналов от двоих так и не появившихся не прозвучало. Всех обдурил, проскользнув мимо часовых.

— Спокойно, — сказал он покровительственно, в высшей степени удовлетворенный реакцией. Не ему одному вздрагивать при появлении. — Это домашний зверь того самого свидетеля смерти хозяина. Вроде сопровождает меня.

— Домашний, угу, — озадаченно пробурчал Олаф, не отпуская натянутой тетивы и выцеливая зверя. Когда успел, Николас и не заметил. Лук хоть и висел на плече, но сдернуть и приготовиться — это сильно. — Поменьше тигра, а, Патрик?

— Не бывает таких кошек, — не менее удивленно ответил тот. — Не те пропорции туловища.

— Гигантские гиены на юге? Вон башка какая.

— Не, не такой. Медведь или росомаха.

— Те противные, — уверенно заявил Энунд, — всегда толпой и вихляются. Этот даже симпатичный. Как всякий опасный хищник. Я обычных гиен видел и не думаю, что гигантские чем отличаются помимо размера. Да и выбили их давно. Всю саванну еще когда распахали. Слухай, Ники, где бишь взял такого твой знакомый?

— В горах. Возле Ямы. Щенком.

— А, там бывает всякая муть. Чего ему, собственно, надо?

— Я откуда знаю? Может, намекает, что пора возвращаться. Не дергайтесь. Зря не кусает.

Его подмывало рассказать о выбивании чашки с отравой, или как он беседовал недавно, но первое всегда успеется, а второе желательно придержать. Пригодится дополнительное знание на будущее. Иметь никому не известные сведения полезно. Если можно договориться со зверем помимо хозяина — это важно. Знать бы еще о чем. А, придет случай — выяснит наверняка.

— Точно не кинется? — засомневался Олаф.

— Дрессированный. Ты же видишь, сидит спокойно. Энунд, мы договорились?

— Договор — пфе. Нашел тоже юристов в лесу. Мы сказали все. Твое слово — на мое. Бумажки можно и потом оформлять.

Все-таки не стал перегибать палку и требовать луну с неба, с облегчением подумал Николас. Джеки четко и твердо очертила границы уступок заранее. Немного серебра она бы дала сверх оговоренного, но именно что немного. Доверять шантажистам сложно, и пришлось бы искать иной вариант. Не сегодня. Потом.

К счастью, собеседник достаточно разумен, чтобы понимать: не ко времени лишние тяжелые условия. Даже победив, они будут сидеть не очень прочно. Ссоры не ко времени тоже. Кстати, а читать-то Энунд умеет? Почему-то мне кажется, нет. Не помню. Вот Патрик учился, значит, и Олаф способен. А про их отца не в курсе. Никогда не наблюдал с бумагой в руках.

— Сыновья пойдут с тобой, — выдержав внушительную паузу, решил Энунд.

Олаф расплылся в довольной ухмылке. Патрик молча кивнул, соглашаясь. Оба не стали кричать: «Отец наш велик и мудр!» Зачем лишние слова. И так всем ясно. Он принял правильное решение, а подраться оба с детства не прочь.

— Проводят правильной дорогой. А я постараюсь привести людей быстро-быстро.

— Успеешь?

— Нет, — честно ответил Энунд. — Что для госпожи важнее — десяток послезавтра или сотня через неделю?

— И то и другое.

— Вот и договорились. Я посылаю сломанную стрелу.

Объяснять присутствующим, что это призыв к сбору с оружием, не требовалось. И так всем понятно, как и то, что весть будет разнесена с наиболее возможной скоростью. А там уж как кости выпадут. Это боги решают.