Помещение вряд ли изначально строилось для размещения наемников. Скорее здание напоминало огромный амбар или склад. Сейчас все лишнее убрали, и посредине вытянулся длинный ряд наскоро сколоченных столов и скамеек. Кроме факелов под потолком, находились несколько специальных подставок для освещения, крайне напоминающих обычные огромные колеса.

Множество светильников, заполненных маслом, отчаянно коптили, но давали достаточно света. Судя по происходящему, празднование, рассчитанное на столь большое количество присутствующих, имело место не впервые. Потолок и стены черны от копоти, зато находящаяся поблизости кухня соединена с залом крытым коридором. В любую погоду, невзирая на ночное время, снег или дождь, праздник продолжится, и гости получат полноценное обслуживание.

Даже рассаживали не абы как, а по предусмотренным заранее местам, согласно положению и званию. У входа торчал специальный слуга, дающий пояснения. Люди попроще отправлялись в дальний конец столов, у дверей и где дует.

Присутствовали не одни воины. Судя по одежде, и горожане приглашены из наиболее солидных. Блор угодил почти в самый центр. Кто-то приравнял его по статусу к средней знати. Не шибко высоко, но не в общую кучу простых кнехтов.

Рядом с Блором разместились Патрик и фем Рэмо. По соседству примостился и Жоайе. Он, конечно, чином не вышел, зато фем Клейн привечал, и соответственно ранг повыше обычного кнехта.

В дальнем углу от почетных мест на виду у всех пространство занимали два огромных очага. На поражающих воображение размерами вертелах готовились сразу два теленка. Поэтому окна намеренно расположили в стенах и открыли, чтобы сквозняк вытягивал из помещения дым и копоть.

Стол был сказочно богат. Никто бы не посмел пожаловаться на плохое угощение, а если вспомнить, что еще утром никакого веселья не ожидалось…

Уже расставлены глубокие миски на столах, из дверей со стороны кухни под довольный гул показались слуги длинной чередой, и тут в зал вступила процессия.

Впереди шествовал Возмездие с самодовольным видом. Всеобщее внимание ему откровенно нравилось. За ним, ступая гордым лебедем, леди Жаклин в прекрасном синем шелковом платье с достаточно странно смотрящимся вырезом, открывающим ногу до колена. Практически все присутствующие остолбенело косились и сглатывали невольную слюну. Его никак не могли сшить за столь краткое время, а из старых, хранившихся где-то в особняке, давно выросла. Значит, специально везла с собой и четко рассчитала сопутствующий эффект.

Рядом с ней следовали Антон, фем Клейн. Сзади сопровождал Николас. Порядок прежний и дающий понять посторонним о наиболее близких к ней людях. Некоторые намеки в словах не нуждаются.

Гости вскочили, поднялся и Блор, с сожалением провожая взглядом удаляющиеся от него нетронутые закуски: сухую вяленую рыбу, горки свежего редиса, вареные бобы. Аппетит от запахов и вида многочисленных мисок и тарелок разыгрался сильнейший. За исключением отобранного у собственного раба куска хлеба с мясом, да еще им же извлеченного по собственной инициативе неизвестно откуда полфунта вкуснейшего сыра, он с самого утра ничего в рот не отправил. К счастью, особых речей не прозвучало. Так, пара слов о приятности совместной трапезы и вере в будущее.

Важные господа уселись, в отличие от всех прочих, не на скамейки, а на свои отдельные стулья, и леди взяла в руки ложку. Красноречивее сигнала еще не придумали. Блор погрузил свою в ароматную жидкость. Это оказался всем знакомый густой пряный суп из морских рыб. Делают его повсюду на побережье. При этом чуть ли не в каждом поселке существует различие, что именно и в каких пропорциях положено класть при варке. Самые разные травы для вкуса или овощи.

Данный оказался восхитительным, и задавать неуместный вопрос, откуда здесь могли появиться не речные, а морские рыбы, Блор не стал. Какая разница, если леди Кнаут возжелает, ей и снег летом доставят. С вершин пиков, упирающихся в самое небо, отколупнут в дальних краях — вроде тех, из коих он с трудом выбрался.

Он уже не удивился, когда на столы принялись выставлять огромные блюда с внушительными белоснежными рисовыми горами. Достать рис в лесу проще, можно и в мешке хранить. Маленькие миски с приправой, завезенной из дальних краев, — это уж само собой.

Естественно, двумя блюдами дело не ограничилось. Беспрерывно сновали слуги, добавляя новое и унося объедки. Мяса для мужских желудков тоже оказалось немерено. Обычные жареные курицы, фазан, из которого заранее удалили кости, и полбока подрумяненного барашка, и мелко изрубленные, плавающие в горячем растопленном масле цыплята, и свежая оленина, залитая ореховым и луковым соусами, те же телята, жарящиеся прямо на глазах, — выбор на любой взыскательный вкус.

Можно и все подряд. Гости особо не стеснялись. Ели жадно, разрывая зубами и пальцами нежное мясо и опустошая остальные тарелки. Соус стекал с их жирных щек и частенько пальцев. Изящно орудующая специальным прибором с двумя остриями леди осталась почти в одиночестве. Остальные предпочитали просто отпилить ножом приглянувшейся кусок и запихать в рот. Не то чтобы опасались, что отнимут, но могли разобрать быстрее, чем успеешь попробовать.

Для лучшего поглощения пищи все дружно и в больших количествах пили. Стоило опустеть очередной чарке — и добросовестный слуга уже наливал сызнова. Причем не обычное пиво, а дорогое вино. Даже в портовых городах оно стоило раз в десять дороже. Естественно, звучали и тосты. В основном про красоту хозяйки и правильность сегодняшних событий. И не просто так, кому вздумается, а согласно иерархии. Лезть со славословиями ему абсолютно не хотелось: не учился красно балаболить неизвестно о чем.

К счастью, не дожидаясь его прочувствованной речи, леди Жаклин поднялась. «До завтра» она произносить не стала, сделав соответствующий жест — «продолжайте». Удалилась она без фем Клейна. Тот остался за столом, в отличие от остальной свиты. Блор даже приподнялся, показываясь в ожидании призыва следовать на выход, но Николас очень выразительно показал пальцем на стол.

— Мы без надобности, — поставил в известность Патрик, не переставая жевать. — Сегодня в охране наши парни, и отец проследит с Олафом. — Тебе дали отдых.

Блор плюхнулся назад с облегчением. Ходить дозором ему меньше всего требовалось. Вот хорошо выпить и закусить в теплом помещении — самое то! В конце концов, у него есть заместитель.

Впереди небольшой процессии, вместо отличившегося всадника, двигался Визи, и с дороги все убирались с завидной скоростью. Все-таки репутацию тот себе обеспечил очень определенную.

Вышколенный слуга, попавшийся на недостаточно быстром очищении пути перед госпожой, при виде слегка оскаленной пасти нервно уронил кувшин с вином. Шуточки на этот счет не прозвучали. Даже опытным кнехтам в изрядном подпитии не хотелось проверять, кто кого пришибет.

С уходом единственной женщины, помимо служанок, почти благопристойная вечерняя трапеза немедленно превратилась в разнузданную пьянку. Сдерживаться люди окончательно перестали. Шум нарастал, большинство, скорее всего, успело окончательно позабыть, зачем здесь собрались.

— Одним ударом! — воскликнул кто-то напротив с неподдельным энтузиазмом. — Мечом почти снес голову быку.

Это они про жертву погибшим, догадался Блор. Он не прочь был поприсутствовать на происшедшем, но все время проторчал под дверью. Неудобно получилось. Даже если хоронят в общей яме, положено прийти. За убитых тобой и погибших рядом в бою, честно выполнивших долг, пролить кровь на землю, скрывшую тела. Не сам, так совместно. Пусть боги знают — здесь состоялась честная схватка. Без подлости.

— Вот так, за один раз? — усомнился еще один не побывавший там.

— Фем Клейн и всадника располовинил бы вместе с лошадью!

— Никто так не может.

— А ты видел, как этот человеку голову с плечом отрубил? Через кольчугу и кожу, а?

— Да…

А это обо мне, без особой радости определил Блор. Рано или поздно полезут смотреть клинок. На могучего богатыря не похож. Конечно, сталь непростая, но удар надо правильно проводить, а не просто дрова колоть. Оказывается, псоголовые свою науку ему на совесть вбили. Не в голову, в инстинкт, как псу какому неразумному. Делай раз! И если не сделал — палкой. Вот и вышло. Не проводил прием, а не думая сумел.

— Да хрен с ним, с этим, и его зверем-убийцей, — в голос сказал изрядно поддатый кнехт. — Фем Клейн — это лучший вожак на свете. Точно говорю!

На ругань можно и внимания не обращать. Не с целью оскорбить сказано. Просто не соображает уже совсем. Глянуть через стол не так уж и сложно. Кто другой и рот зашьет глупцу.

— Правильно! Скажи он мне… помирай вот тут… вот здеся, сей минутой, на этом месте… не сходя с него и помру…

Это уже не составляло интереса. Проще жевать, пока можно.

Через какое-то время Блор с сожалением осознал, что больше в него не влезет. Конечно, до Возмездия, способного сразу умять добрый пуд без остановки, ему еще далеко, но в животе ощутимая тяжесть, а голова не вполне ясная. Не привык он к таким возлияниям и огромному количеству блюд. Хотелось все попробовать — и перестарался.

— Жить надо здесь и сейчас! — доказывал отчаянно красный Андрэ соседу. Похоже, он давно распинался, но Блора лишь сейчас заинтересовало происходящее. — Добродетель, справедливость — все пустые бессмысленные слова! Неужели кому хочется светить в виде звезды вечно с небосвода в награду за праведное поведение? Да ерунда! Все мечтают много и вкусно есть, красиво одеваться, иметь прекрасных баб…

— Ты думай, что говоришь.

— Не про хозяйку нашу изумительную, — отказался оратор моментально.

Не настолько он пьян, чтобы не понимать, как могут закончиться неосторожные слова. Клевета на честь дома и кровью нередко завершается. Даже если ничего подобного никто не подразумевал. Где там грань между неосторожной плохо сформулированной фразой и оскорблением, решает защитник на месте. Если еще и он тоже пьян…

— Но ты же не откажешься от красотки. — И лейтенант подтвердил сказанное действием, хлопнув по заднице очередную проносящуюся мимо служанку с хлебной корзиной. Она взвизгнула, но явно без особого возмущения. Глянула и пошла дальше, виляя задом.

— Нет, — признал, уставившись ей вослед, Жоайе.

— Вот! Мы смертны, и дни проходят. Каждое утро одним меньше осталось. И когда она придет, не будет ничего — ни женщин, ни еды, ни выпивки. Ни-че-го! Так зачем заранее лишать себя радостей? Кому это надобно? Богам?

Он замолчал и уставился куда-то под потолок с глубоким интересом.

— Нет! Они на нас внимание редко обращают. Ну как мы на муравьев. Возятся там, чего-то строят, воюют, погибают. Плевать им!

Он хлопнул очередную порцию и икнул, замолчав.

— И нет у тебя любовницы, — пробормотал негромко, позабыв про слушателей, — и отец требует представлять ежедневную запись расходов и пеняет на излишние траты, по его мнению. И имя семьи необходимо беречь от злых языков и не давать повода к сплетням. Будь хорошим, иди в жрецы и не мешай брату.

Ого, догадался Блор. А он не просто так философствует. Сумел пойти поперек родичей. Это характер, но ведь своих предал. Ну или поступил вопреки отцовской воле, что тоже не красит.

— А все зачем? — горестно воскликнул Андрэ.

— Господин Мертвых, — сказал Жоайе с искренним недоумением. Он всегда был не слишком умен и понимал излишне буквально. Наверное, не дошло, что фем о себе говорит.

— Ну? — отмахнулся Андрэ. — И что с того. Ну не стану я в самом худшем случае в новой жизни лордом. Всего лишь обычным фемом. И что изменится? Зато жизнь у меня яркая и интересная. Плевал я на всякие ваши глупые правила!

«Не нравятся мне эдакие откровения, — очень трезво подумал Блор. — Нехорошо говорит. Опасный человек. Все живут отнюдь не как хочется. Каждый зависит от общества и его отношения. Без родичей и друзей мы — ничто». Одиночке тяжело, ему ли не знать. А этот именно и желает оставаться один. Наверное, и семьи не требуется, и про оставленную мать не вспомнил.

Следующий шаг не в нарушении долга и присяги. Просто вот ему для удовольствия захочется помучить кого. Нет для человека с подобными идеями закона и совести. Нет страха перед наказанием не в этом мире, так в том. Захотел и сделал. Или золото взял за предательство. А что? Договор — для него пустое место. Если уж и Верховный Судья не авторитет.

Тут парень с удивлением обнаружил, что лично фем Клейн провозглашает здравицу в его честь. Все дружно выпили очередную под приветственные крики. Уклониться стало никак невозможно. Осушив свою дозу, Блор поднялся и принялся нечто витиеватое производить на свет в адрес Бема. Какой он замечательный командир и тому подобное.

На третьей фразе задумался и, потеряв нить, поднял кружку повыше. В десятый (или сто пятидесятый) раз все дружно вскочили, и дружный вопль повис в воздухе. А потом опрокинули в себя и еще раз, и еще раз под бесконечно повторяющиеся вариации сказанного им тоста.

Стараясь ровно держаться на ногах, Блор сосредоточенно направился к выходу. Где-то там, в неизвестном направлении, существовала выгребная яма и дощатый домик, скрывающий людей, занятых соответствующим делом. Маяться, разыскивая искомое в наступившей на улице темноте, совершенно не хотелось. Тем более что не он один оказался таким ленивым. Еще парочка кнехтов старательно орошала стену и травку рядом. Судя по запахам, приведшим их сюда, не они первые здесь трудились сходным образом.

Вокруг ощутимо штормило. Земля изгибалась под ногами и норовила подсунуть под ноги кочку или камень, которым на дорожке незачем находиться. Ноги приходилось ставить широко и внимательно смотреть, чтобы дерево не перебегало дорогу. То есть, естественно, он знал, какая это чушь, но иногда все начинало нехорошо вращаться. Потом путь ему загородили, и, усилием воли разогнав приятный туман, он сосредоточился на объекте.

— Хорош! — гневно сказала она.

— Вот не надо сейчас надо мной издеваться, — очень вежливо попросил Блор. — Лучше завтра.

— А что, торопишься?

— Я так до конюшни не дойду.

Он попытался обойти и опять уперся прямо в смешливые серые глаза.

— А что ты там потерял?

— Ну надо же где-то прилечь, — рассудительно объяснил он. — На улице валяться человеку в моем звании несколько неприлично.

— Да уж. Позор для хозяйки подобный вид ее фемов.

— Понимаешь? — обрадовался он.

— Нет! Чем конюшня лучше улицы? Почему не в собственные покои?

— А у меня есть и комната? — поразился Блор. — И где?

— Да, все еще хуже, чем кажется. Совсем наш всадник готовенький.

— Я? Да ничего подобного.

Она откровенно рассмеялась.

— Ну немного, — сознался. — Средне.

— Пойдем, провожу.

— Сам дойду. Скажи куда.

— Заблудишься, горе пьяное, — беря его за руку, сказала она. — И вообще это же не я героя тащу, а он меня провожает. А то вишь, сколько нынче перебравших, — показала на двух обнявшихся у очередного дерева. Они старательно помогали товарищу подняться, но сил не хватало. Рывок — и опять на земле.

— А! Тогда другое дело, — согласился Блор, опираясь на подставленное плечо. — Могут и обидеть.

Он подумал и пришел к выводу, что двигается, увлекаемый в направлении особняка.

— Э! Только не на глаза к леди в таком виде!

— Не боись. Спит Джеки давно, да и не пойдем мы на второй этаж. Твое место внизу.

— Место, место. Будто собаке какой.

— Так ты и есть сторожевой пес. Не самая худшая судьба. Бездомной дворнягой быть много хуже. Даже косточку выпрашивать тяжелее. Захотят — накормят, не понравишься — камнем кинут. А за что? Да просто так!

И добавила неожиданно:

— Пьянчуги проклятые, — прозвучало с сердцем. Стало неприятно, что и про него так думает.

— Нет, — озвучил Блор результат размышлений после длительного перехода вокруг особняка, — в горах правильнее себя ведут, пусть и варвары. Не пьют до ночи без перерыва. Гость долго за столом сидеть не должен. Неучтиво. Хозяин может решить, что так намекают на голод и что он плохо кормил. Поел — вскочил, поблагодарил. Все. Нечего рассиживаться. Дела у очага обсуждают, а не за тарелкой.

— Вот и вел бы себя согласно этому етикету!

— Но я же не горец! — очень логично возразил парень. — Да и не поймут, уйди раньше всех.

— Наши люди точно. Не успокоятся, пока все не стрескают.

— А слуги? — остановился Блор. — Они голодными останутся?

— Не боись. Мы себя не обижаем. Никто еще не евши спать не ложился.

— Хорошо живете…

Обычно он спал достаточно крепко. Слишком уж часто приходилось ложиться, наломавшись до смерти. И не суть важно, в Храме это происходило, в горах, у псоголовых или на шхуне, — результат одинаков. Тяжкий труд с утра и до позднего вечера, и почти всегда настолько уставал, что и не снилось ничего. При этом стоит измениться рядом звукам или появиться постороннему движению — моментально открывал глаза, готовый к действию.

Сейчас опасности не наблюдалось. Скорее, наоборот. Шарлотта сидела на кровати в чем мать родила и старательно расчесывала свои медового цвета волосы. Она перебросила пряди вперед, на грудь и старательно работала гребешком, так что треск стоял. Тяжелые косы оказались почти до колен, а в распущенном виде накрывали не хуже плаща.

Светлокожая и светловолосая, она совершенно не походила на столичных красоток, да и на Скай тоже. Если первые излишне полны, на его взгляд, то горянка чересчур жестка. Слишком много мускулов и силы.

Шарлотта представляла собой приятный компромисс. Грудь, талия, бедра как у смуглянок, волосы и внешность отдаленно напоминали Скай. Вздернутый носик, высокие скулы и почти мужских очертаний подбородок. Даже руки в знакомых жестких мозолях. Правда, расположены они несколько иначе. Не от бесконечных упражнений с оружием, а от нескончаемой работы по дому.

Он протянул руку и провел кончиками пальцев по гладкой спине. Шарлотта обернулась со странной полуулыбкой. В глазах требовательность и надежда.

— Тело твое столь же прекрасно и пленительно, как и лицо, — честно признался.

— А ночью не заметил?

— На ощупь одно, а рассмотреть в подробностях возможности не было. Даже роскошные волосы тщательно прятала под платком.

— Кто ходит с непокрытой головой?

— Молоденькие девушки.

— Еще предлагающие себя открыто за деньги.

— А в Кнауте такие присутствуют? — заинтересованно спросил Блор. — Они ходят в прозрачных платьях, как на юге?

— У нас холодно для этого слишком.

— А, — разочарованно протянул парень, — а так хотелось познакомиться.

— А тебе чего-то не хватает?

— Напротив, — очень серьезно, продолжая гладить по спине женщину, сказал Блор. — Отсутствие излишнего мастерства в твоем случае мне очень даже по душе.

Уж отличить обычный энтузиазм от наработанного опыта и настоящего искусства он сумел бы без проблем. Обе учительницы оказались не прочь посоревноваться, хоть и заочно. Недаром Блор оказался дома с ерундовой суммой. Весь заработок ухнул по наводке капитана на настоящую куртизанку.

Отточенный профессионализм оставил у него приятное впечатление, но повторять такой опыт совершенно не тянуло. Как представишь себе бесконечные ряды предшественников, так тошно становится. Вряд ли она через какое-то время различает побывавших рядом мужчин и уж точно не вспоминает.

Хотя лично он, может, и задержится в памяти. Рассказ о совершенной, бесконечной и тяжкой невинности и грубости жизни в Храме после уютного родительского дома вроде всерьез впечатлил. Тем более искренний. Почти. Требовалось немного разжалобить. Так советовал в свое время Док, а он советы умные давал.

Она проявила неожиданное участие по поводу робкого юноши, впервые увидевшего женщину вблизи. В море, как и в Храме, они не попадаются. Иногда и вранье приносит ощутимую пользу. Куртизанка продемонстрировала немалую изобретательность в показе и воспитании. Совершенно не жаль отданных денег, он за них получил много больше ожидаемого.

— Зато ты на послушника из Храма в постели не похож!

— Сроду не стремился в жрецы.

— Нет, ты ответь!

— Две, — честно сказал он.

— Не верю!

— Я очень симпатичный, — опрокидывая ее на кровать, сказал Блор, — но жизнь была одинокой и без ласки. Поэтому собираюсь восполнить недостающее.

— И срочно! — потребовала Шарлотта со смехом.

Вчера, пока они доползли до комнаты, Блор слегка протрезвел. Вряд ли вино неожиданно добавило ему ума. Скорее, просто включились мозги, слегка всплыв из чаши с алкогольным напитком. Уж очень обстоятельства происходящего с ним были любопытны. Случайно встретились, ага. А то он не растерял остатков наивности в качестве воспитанника еще в детстве.

Надо быть совсем тупым слугой, чтобы при желании не уклониться от встречи с малознакомым со здешними порядками и крепко подвыпившим человеком. Вывод? Простейший. Вместо того чтобы, столкнувшись, обсмеять, вступила в разговоры и повела его домой. А значит, вся ситуевина заранее задумана. Тут возможны две версии: либо сама настроилась захомутать подходящего фема, либо кто-то подослал.

Первое вполне понятно. В Кнауте сменилась власть. Прежние связи и знакомства не только пропали, еще и, вполне вероятно, превратились в опасные. Девушке требуется защитник. А он, можно сказать, стремительно поднялся. Перспективный и, как оказалось, не бедный. Вряд ли об этом еще хоть одна курица не в курсе, не говоря о болтливой прислуге.

Второе гораздо интереснее, но не спросишь же в лоб имя пославшего. После обстоятельной беседы с Ситриком он гораздо яснее начал понимать обстановку и страсти, кипящие в лордстве. Глупо было бы не расспросить здешнего жителя. А тот кровно заинтересован в сохранении выгодного положения хозяина. Врать не станет. Вот и выходит, есть два подходящих на должность отправивших Шарлотту к нему. Леди Жаклин и Николас. Вероятность, что подсуетился еще кто, крайне мала. Кому он сдался!

Мотивы на виду. Хозяйка не прочь его привязать, и женщина — лишний якорь помимо прочих. Николас — совсем другое дело. Уже то, что Уоррен приходился новому управляющему поместьем дядей, не очень вдохновляло. До сих пор рыжий вел себя неплохо, но кровь себя обнаруживает. Не стоит рассчитывать на объятия подобного человека. Присмотр за чужаком с его стороны вполне вероятен. Да и плевать. Лишь бы подлян не творил.

Так или иначе, можно выяснить и позднее, а сейчас он получал удобный случай. Мужчина он или нет? Боги его определенно привечают, но нельзя бесконечно дожидаться благодеяний от них. Рассчитывать на запросто падающих в руки красоток нельзя. Неплохо и самому слегка постараться. Для начала предложить выпить, благо и кувшин с вином кто-то постарался принести заранее.

Целоваться Шарлотте нравилось, но вот когда дело пошло дальше, первоначало вышли сложности. Она боялась. Зубы стиснуты, кулаки сжаты, и глаза зажмурены, а сама замерла в ожидании продолжения. Не сопротивлялась, но ничего приятного для себя не ожидала. Кто бы ни был ее предыдущий мужчина, приятных воспоминаний он о себе не оставил.

Да и неудивительно. Редко знатные господа утруждают себя любопытством по поводу служанок. Нагнул при случае и, не снимая штанов, справил желание. А дочери рабыни и безземельного фема претензии предъявить некому. В лучшем случае парочку золотых получит. Но редко.

Полный расклад он получил от своего конюшего. Заступиться за Шарлотту некому. Отец давно помер от ран, мать прачкой трудится здесь же. Дети рабыни и свободного тоже вольны, но идти-то фактически и некуда. В детстве у нее имелась крыша над головой, и даже получила зачатки образования. Тем не менее со смертью отца его родичи выставили за дверь. Она дочь официальная, но не признанная. Большая имущественная разница.

Вот и ведет себя на людях, будто все нипочем. Хорошо, что ему попались подходящие учительницы, заставляющие не только о своем удовольствии помнить. Пригодилась наука не рваться вперед, будто за спиной гончие лают. Ласки, поцелуи и под конец ощутимая награда, когда женщина сама не хуже кошки принялась прижиматься и напрашиваться на еще один заход.

Это оказалось не хуже, чем получить Самрата. Делать кого-то счастливым (не обязательно женщину) приятно в неменьшей степени самому. Занятное открытие. Делиться ему и раньше случалось неоднократно, но так отчетливо получить отклик — впервые.

Блор погладил Шарлотту по растрепанной голове и спросил:

— Тебя искать не станут? Рассвет.

— Беспокойство — это хорошо, — пробормотала она, поворачиваясь. Посмотрела, прищурилась и со знакомой насмешкой потребовала: — Про сколько раз подружкам рассказать?

— Только не уменьшать! — постарался показать испуг парень. — Больше — в любом количестве.

— По одному золотому за каждый дополнительно выдуманный!

— Конкуренции не боишься, ведь прибегут проверять?

— Ты просто жадный!

— На тебя я готов потратиться. Тем более что есть занятная идея. Здесь вообще принято переманивать служанок?

— Я вольный человек, — очень серьезно сказала она, — могу и наняться, если положишь больше, чем мне платят. Надо же проследить, чтобы в комнатах не образовался свинюшник.

— Считай, договорились.

— А сколько я хочу? — заинтересовалась Шарлотта.

— Не важно. У меня еще недавно не было ничего. Именно поэтому я и не стану торговаться. Сама решишь, какой суммы достойна. Обязанностей появится масса. Я как-никак большой человек, и мне некогда заниматься домашними трудами, да и за покупками следить. Ну как?

— Кто же откажется на подобных условиях!

— Есть дополнительный пункт в уговоре. Можешь говорить лично про меня все, что угодно, подружкам, но не обсуждай моих дел. Иначе расстанемся сразу.

— У меня тоже есть вопрос прежде заключения сделки.

— И?

— Скажи — зачем тебе это? Я ведь и так приду, если позовешь.

— Проще всего заявить — ты мне нравишься. И это правда.

— Но не вся.

— Если честно — да. Я в Кнауте чужак. И человек знающий все и вся мне очень пригодится.

— Да, — согласилась Шарлотта, — это по мне. Кто еще знает грязную подкладку господ, как не их слуги.

— У меня был друг, — сказал Блор. — Он частенько говорил нечто странное. Многое я стал понимать лишь позже. Не суть важно. Однажды он выдал такое: «Когда мы касаемся другого человека, мы либо помогаем ему, либо мешаем. Третьего не дано: мы либо тянем человека вниз, либо поднимаем его вверх».

— Это меня устраивает, — с горящими глазами заверила она. — Возвысишься ты — поднимусь и я. Хорошо. Я согласна. Уговор. Руки пожимать не станем. Лучше поцелуй меня на прощанье.

Она опустила ноги с кровати и взвизгнула перепуганно.

— Что такое? — удивился Блор, подхватывая девушку.

Снизу поднялась башка Возмездия, и он, насмехаясь, вывалил наружу язык.

— Она отправилась спать и разрешила уйти, — сообщил он мысленно.

Картинка была вполне недвусмысленной. Не разрешила, а сам потребовал. Очень выразительно показал, что пора бы и без него обойтись. Хорошо еще не принялся лужу творить в спальне.

— А! — сказал Блор вслух, усмехнувшись. — Не беспокойся. К нему придется привыкнуть.

— Подумаешь, большая собака, — не слишком уверенно пробормотала Шарлотта, принимаясь одеваться.

— Кто собака, я? — возмутился демон.

— Хорошо, что она тебя не слышит, — попенял мысленно Блор. — Вот зачем ты вполз как призрак? И кстати, когда?

— Да не так давно. Когда вы разговаривать принялись. Раньше не хотел мешать. Всю ночь сидел под дверью. — Он был не возмущен, а скорее доволен. Блор невольно вспомнил утреннюю идею о размякании после общения с самкой.

— И что понял?

— Теперь она меня станет кормить, — алчно заявил тот. — Уже сегодня!

— Кто сказал?

— А разве нет? — Возмездие изумился. — А зачем тогда нужна?

— Тебя спросить забыл.

— Вообще он не страшный, — сказала неожиданно Шарлотта. — На большого кота похож. Можно погладить?

— Не боишься?

— Ну если ты пообещаешь, что не цапнет.

— Пока моего повелителя устраивает, я готов потерпеть, — скорбно оповестил зверь. — Только ради его удовольствия.

— Ты подхалим!

— Страхом от нее не пахнет. Любопытство, — дал справку демон.

— Вечером жду, — сказал Блор вслух для девушки, дождавшись, пока она почешет между ушами Визи. Чего в нем сходного с домашним зверьком, так и не дошло, но если не шугается — удачно. Сталкиваться им придется постоянно, и еще не хватало постоянных истерик.

— Голова болит? — не спросил, а утвердительно сказал демон, когда за Шарлоттой захлопнулась дверь.

— Есть немного.

— Уберу?

— Как?

— Я могу, — положив башку на человеческие колени, сообщил Возмездие.

— Действительно легче, — признал выяснивший нечто новое так называемый повелитель непредсказуемого зверя. Из мельтешения образов в голове демона Блор выловил, что постоянный контакт полезен, и не только ему. Любому человеку. Хуже точно не станет, а вот от одних регулярных прикосновений мелкие недомогания исчезают. Это он теперь знал уверенно. — А что серьезное? Ранение?

— Тяжело, и жрать много требуется. Сил чрезвычайно много уходит. Боль и сращивание приходится принимать на себя.

— То есть моя ушла к тебе?

— Это тьфу, — в образе задница. — Ничего не чувствуется. А вот когда не просто дырка, а внутренние органы поражены. У…

— А почему Того не спас?

— От старости не лечат, — без особого сочувствия ответил Возмездие. — Никто не бессмертен. Дряхлость и маразм приходят рано или поздно к любому.

И опять ловится любопытная мысль: его демон и не собирался спасать. Какое отношение, такое и поведение. Теперешний повелитель не только использует, но и общается. А это дорогого стоит. Можно и от себя предложить.

— А как делаешь? — спросил, погладив между ушами: после такого откровения нельзя иначе.

Вразумительного ответа так и не последовало. Связно поделиться методикой он не мог. Единственное понятно — это нечто врожденное. Одним словом, магия. Ни фига не ясно, зато универсальный рецепт на любой случай. И уже не в уголке сознания, а на самой поверхности лежала просьба о кормежке. Он ведь много старался!

— Уговорил, — признал со вздохом Блор. — За хорошее самочувствие и куска мяса для моего любимца не жалко.

— Да, да! Большого куска!