Взрыв газа в городе Светогорск, в результате чего обрушился подъезд дома. Погибло 20 человек. Как стало легко и просто. Послал человечка, тот с проверкой газовщика. Все про все обошлось в сотню баксов. Никакого морального удовлетворения. Рутина.

Катастрофа Боинг-757 у побережья Доминиканской Республики. Погибли все находящиеся на борту: 11 членов экипажа и 176 пассажиров. Причиной катастрофы явились повреждения датчика скорости и ошибка главного пилота. Этих я тоже спасть обязан? Пошли они нах… Опять человеческий фактор.

Катастрофа трамвая в Днепродзержинске, унёсшая жизни 34 человек. По основной версии экспертов, причиной отказа тормозов стали неполадки в работе низковольтной сети электрооборудования трамвая. Версия туда, версия сюда. Еще сто баксов и сняли трамвай с линии для проверки. Всех не спасешь.

Ельцин избран на второй президентский срок. Кто бы сомневался. Еще и войну выиграл не в пример прошлому. А 50 лимонов на выборы это нормально. Теперь больше выручу.

Выписки событий из Интернета с комментариями Андрея.

* * *

— Сюда иди, — окликнул пожилого дядьку с трудом удерживающего в руках несколько больших кружек пива, худощавый мужик в приличном костюме. — Место имеется.

— Достали вы меня этими разговорами, — сказал пожилой, поставив кружки на столик, под аккомпанемент негодующих высказываний о статье в газете, на которой чистили воблу. — Ну он, — кивнув на третьего, сказал, — молодой и еще глупый, а тебе Петруха пора соображать.

— А что не так? Не наживаются на нас?

— Ты сам на ком хочешь наживешься, дай волю. Думаешь, не знаю? Спишь и видишь, как директора подсидеть. Начальника смены мало.

Молодой хохотнул и, наткнувшись на взгляд мужика, мгновенно заткнулся. Хоть и родственник, но при случае может и на место поставить. Он по жизни тот еще перец, спуску не дает.

— Ху… это все, — невозмутимо сообщил пожилой отхлебнув пиво. Такие, сякие. Кровь сосут, на нас наживаются. Хорошо завидовать и заочно плевать. Им от этого не холодно ни жарко. Не каждый сможет, другому и пробовать не стоит. Здесь не просто риск, голова нужна. Характер, — снова отхлебнув, сказал задумчиво. — Фарт. Без него никуда, а не всякому дано. По отдельности бывает, а вместе — шиш. Редкий случай. Люди — они разные. Одного хлебом не корми, дай в начальство любыми путями пролезть. И не деньги важны — власть. Другой только про бумажки с нолями и думает, через родную мать переступит и продаст за три копейки. А многим достаточно одной зарплаты. Не надо инициативу проявлять и нахрен не сдались чужие проблемы. Свое задание выполнил, восемь часов честно отработал, потихоньку левую копейку зашиб на пивную и гуляй спокойно. А жопу пусть другие рвут. Тебе прямо в руки миллион свалится, а ты думаешь, что лучше без него. А то придут и из глотки выдернут, с кровью и зубами. Да… Не каждому дано даже не в олигархи, а в богатые. Желания мало.

— И ты можешь рассказать в подробностях, как становятся миллионерами, — насмешливо сказал мужик.

— Могу. Как не становятся. Как я не стал.

Он сделал длинную паузу, неторопливо допив пиво и благосклонно кивнув молодому, подвинувшему к нему рыбку на закуску. Со смаком закусил и пододвинул к себе вторую кружку пива.

— В 88 году иду я себе по улице и навстречу мне Еременко, — сказал наконец. — Привет, говорит Пахомыч, давно не виделись, как поживаешь?

— Это что, правда, что он на СТО начинал? — недоверчиво спросил молодой.

— А какой смысл врать, если в городе его многие помнят? У меня в учениках старался. Нормальный парень, без заскоков. И в рыло вломить и погулять не прочь был. Себе на уме — это да. Ничего спроста не сделает. Да неважно, было и прошло. Я и мать его знал, мои дети в той же школе учились. Строгая мадам была. Да… Ну чего, побалакали слегка, знакомых вспомнили. Это теперь он весь футы-нуты шишка с горы, депутат, олигарх и все такое прочее. Тогда еще не заматерел всерьез, по улицам пешком передвигался и все что я знал, так в Москву переехал. Ипить — восемьдесят восьмой год! Все с горящими глазами и, — он хмыкнул, — газетные статьи обсуждают. Для иных ниче и не изменилось. Все плачут про чужие дела. Да… Вот в разговоре он мне и предложил. Дело одно предложил… По старой памяти и хорошему знакомству. И все бы ничего, но для начала тысяч двадцать с лишним рубликов вынь да положь. Ну было у меня. А что не хватало, и занять мог. Да ведь жаба заела. А пойдет все не так — это ж голым задом останусь, да в долгах. Все эти кооперативы дело было абсолютно новое и непонятно чем пахнет. А тут вынь, да вперед. Испугался. Даже с женой советоваться не стал, сразу отказался. Потом все в золу превратилось и отложенное на черный день в пыль. Да кто ж тогда знать мог?!

— А я бы рискнул, — уверенно заявил молодой.

— Ты сейчас такой умный, бери и рискуй. Кто ж тебе мешает?

— И что дальше было? — заинтересовано потребовал мужик.

— Что, что… Подсказал я ему с кем говорить. Кто согласится. У нас же и работали на СТО. Хохлов и Костеневский.

— Хохлов — это…

— Ага, — с насмешкой в голосе подтвердил Пахомыч, — тот самый. Строительная компания и шестьсот единиц техники. Есть у него миллион в кармане или нет без понятия, но добро это побольше стоит. Он-то согласился. Семь лет прошло. Не слишком много.

— А Костеневский?

— А его, Петруха, ты, наверное, помнить не можешь. Забыл уже, то ли в 92, то ли в 91 г, когда Даргиев с урками воевал, проломили голову в подъезде. Убийцу так и не нашли. Вот так. Да… Пятьдесят на пятьдесят. Один живет и очень неплохо. Другой на кладбище червей кормит. Начинали одинаково. Вместе. У одного фарт был, у другого нет. Да…

А Еременко мне и говорит, ладно в дело скиксовал, а шофером ко мне пойдешь? Машина разъездная требуется. Работа ненормированная, зато иметь будешь в два раза больше. Человека без труда найду, но зачем мне чужой? Лишние глаза и уши. А тебя я знаю. И я согласился. Деньги лишними не бывают. И, правда, хорошо платил. Работа, правда, была отвратная. В любое время дня и ночи могли послать куда-то. Постоянно они свои дела терли. Он то тут, то в Москве, но я не простаивал, вечно в разгонах. Фирмочку открыли. Официально компьютерную, да там много чего крутилось. Тут и не захочешь лишнее увидишь.

Жена в Москве, а он с бабой приезжает. И чуть не каждый раз с другой. Да… Красивые девки были, да не в укор. Ему тогда и тридцатника не стукнуло. Да и не мое дело про чужой моральный облик беспокоиться. Не в парткоме трудился. Водителя люди обычно не замечают — привыкли. Иной раз такое брякнут… Времена были еще не как сейчас, только начинали, да разговорчики еще иной раз те. Этого тряхнуть, того под себя подмять, вчера на того-то наехали. Да я и не болтал. Нема дурных связываться с Мусой. Сейчас-то эти дела все быльем поросли, никому не интересны. Где-то два года так пахал. А потом и случилось…

Он опять сделал длинную паузу, доел рыбку, запил пивом, хитро косясь на собеседников. Не часто на него смотрели широко открыв рты.

— Сначала как обычно было, сели поехали. Еременко, охранник его и я. Как же его звали-то? — задумался, морща лоб. — От, ипить — забыл. А казалось, навсегда врезалось. Здоровый такой бык, из спортсменов. Вечно с подколками ехидными и ножиком играется. Такой… с наборной рукояткой, как у зеков. Самоделка. Умелец был с ножом обращаться… Да… Как крутить в пальцах начнет, так и засмотришься. Так и мелькает туда сюда…

В одно место заехали, в другое. Все как обычно. Когда что серьезное караваном ездили с охраной, а тут всего один с ножичком. Еременко что-то трет, а я в машине дожидаюсь. Вот как выезжали, тут и нарисовался какой-то гад. Шарахнул по машине из автомата. А может, и не автомат то был. Не видел. Очередью — это да. Спортсмен только булькнул и заваливаться начал. А я по газам…

Вот верите, ни хрена не помню, куда мчался и что делал. У родной конторы очнулся. Значит, нормально ехал и ни в одно дерево не впилился. Минут десять, да еще и на приличной скорости. А в голове ничего нет. Как без сознания был. Да… Спортсмен мертвый, пуля в шею попала сквозь лобовое стекло. Весь салон в кровищи. Не повезло. Еще две дырки в машине, но в нас не попало. Плохо стрелял ублюдок ипить. Да…

Я сижу, руки дрожат и вроде зубы тоже. Непроизвольно так. Клац-клац. Хотел выйти, а ноги не держат. Так и сел прямо у машины. Извини, сказал Андрюха, но лучше я уволюсь. Не надо мне больших денег. Я жить хочу. Что не герой?

Он посмотрел с насмешкой на молодого.

— У телевизора хорошо сидеть и смеяться над фильмами в мягком кресле. Тут он себя не так ведет, там не эдак. А мне подобного счастья за один раз хватило. Лучше в гараже гайки крутить, чем под смертью ходить. Денег меньше, да спишь спокойно. Нормально ушел. Он меня не держал и не пугал. Не гнида. Всегда про дела спрашивал и детей. И не для проформы, реально интересовался. Я людей знаю, кому помог из старых знакомых. Денег не давал, но на работу устроить или позвонить кому нужному — без проблем. Сейчас, наверное, до него не достучаться. Секретари с помощниками и телохранителями, но тогда помогал. Да…

А водитель, что после меня его возил, — допивая пиво, сказал после очередной паузы, — миллионером не стал. Средний такой предприниматель. Несколько ларьков, две автомойки и наш гараж. Тоже широко шагать не стал, на приятную нормальную жизнь хватает, а дальше не полез. И правильно сделал. Слишком много этих… рисковых полегло. Как на маленькой войне. Пятьдесят на пятьдесят — это неправда. Один из десяти выжил и что-то поимел. А ведь еще не кончилось. Еще убивать будут. Он негромко рассмеялся и встал. — Засиделся. Спасибо за компанию, домой пора, жена запилит…

Старший посмотрел ему вслед и негромко сказал: — А я то все голову ломал, с чего это он зимой чужую машину в хлам раздолбал по пьяни, а хозяин рукой махнул и сказал хрен с ним. Пусть чинит за свой счет, и на этом все кончилось. Другого бы урыли. А оно вон как. Старые знакомые. Не иначе тоже подсказал Еременко кого на свое место взять. Чего только под пиво иной раз не услышишь. Он хмыкнул. — Дважды отказаться стать миллионером. И не жалеет. Чего на свете не бывает!

* * *

Телохранитель выскочил из машины и бдительно осмотрел все вокруг. Вооруженных, а равно пьяных и гневных граждан в окрестностях не наблюдалось. А буде они появятся, сверкая оптическими прицелами, спасти охраняемый объект он не успеет. От махающих пустыми бутылками способен, но эту категорию жителей города к величественному строению не подпускали милиционеры. Один из них двинулся было к машине нагло остановившейся под знаком 'стоянка запрещена', но на третьем шаге ощутимо заскучал и поспешно свернул в другую сторону. В Архангельске Еременко в лицо помнила каждая собака.

Андрей, не оглядываясь на пристроившегося сзади охранника, направился к крыльцу. Инструкция предписывала сопровождать, и тот не интересовался, куда и зачем, старательно выполняя свои обязанности. Проверять добросовестность не имело смысла. Всегда на месте. Не человек — киборг, с инструкцией вместо мозгов.

В вестибюле Андрей предъявил депутатское удостоверение и, не задерживаясь, прошел дальше. Дорогу он прекрасно помнил, а оповещать о приезде не собирался. И так был уверен на все сто, что уже доложили и совсем не рады его появлению.

Секретарша вскочила навстречу с выпученными глазами и была перехвачена по дороге охранником, мгновенно среагировавшим на недовольный жест охраняемого объекта.

— Здесь подождешь, — приказал Андрей и без стука толкнул дверь.

— Здравствуйте Андрей Николаевич, — обрадовано вскричал хозяин кабинета, вскакивая.

Он был невысок и жилист. Даже с виду в прекрасной форме. Ежедневно делает зарядку по утрам и обливается холодной водой. Замечательно внимателен и всегда приветливо выслушает. Предсказать действия после подобного благожелательного внимания легко. Он сделает все себе на пользу. Не выполнит просьбу, а хорошо обдумает, где ухватить и оторвать. Ну да это в общении с простыми посетителями. А если можно развести местных бизнесменов и выгадать, никогда не замедлит. Когда-то Андрей решил, что замена первого городского головы на столь предсказуемого и жадного типа себя оправдает. Похоже, просчитался. Он был предупредителен только до определенного момента.

— У тебя уже нет времени ответить на мои звонки? — брюзгливо спросил, усаживаясь в кресло без приглашения.

— Я собирался, — глядя честными глазами на Андрея, вскричал Строев. — Очень уж много навалилось не решенных вопросов.

— Например, с железкой, — закуривая и небрежно стряхивая пепел на пол, очень ласково сказал Андрей. — Два года они вообще не платили налогов и вдруг, как только я приобретаю, прибежали налоговики с претензиями, еще и нарисовав несуразные штрафы за просрочку. Очень неожиданно вспомнили про старые долги. Какое отношение имеют непокрытые задолженности ко мне?

Объяснять, что натравить их мог только Строев, не требовалось. Они оба прекрасно это знали.

— Ну, вы же понимаете, Андрей Николаевич, что они потому и не платили… хм… что своевременно посещали. Он написал на листке бумаги цифру и показал ее посетителю.

— Когда я пропихивал тебя в это кресло, — не беря в руки бумагу, задумчиво сказал Андрей, — у нас был длинный и интересный разговор. Мне требовался влиятельный друг. Не подчиненный, а именно друг. Мы условия обговорили, и я сделал определенные шаги навстречу. Похоже, благодарность в список твоих достоинств не входит. Платить я естественно не буду. Тебе. И сидеть ты на этом месте долго не сможешь. Я уж позабочусь. Желающих на теплое место больше чем достаточно.

— Приятно побеседовали, — голосом, в котором не было ничего приятного, сообщил Строев. — Угрожать не пытайся. Спекся ты, — с неприятной усмешкой сообщил. Вышибут из города. Я сам и займусь. Ты ж не рассчитываешь, что влиятельные друзья тобой исчерпываются? Посмотрим, кто кого съест!

— Да не поможет тебе Прилучный, — старательно давя окурок о полированную поверхность стола, небрежно сказал Андрей. — Ты, видать, совсем ум потерял. Меня можно давить налоговиками, санэпидемстанциями и прочими глупостями. А есть странные люди, кидающие ответку из стволов. Заметил, я про реэкспорт ничего не спросил? Денежки за три танкера поставленные фирмой 'Форвард' замылил?

— Ты это о чем? Я к бизнесу отношения не имею. Могу уточнить и проверить.

— Не надо утруждаться. Зачем беспокоить жену? Ей и так не долго жить осталось. Да и тебе болезному. Наглеть не надо. Не мое это добро. Глубоко фиолетово. Ошибочка вышла. Приходили к тебе совсем другие люди. Забыли правильно представиться, но это я предупредил. Посмотреть хотелось на честнейшего руководителя города. А вот тамбовцев кидать не стоило. Они тебя наизнанку вывернут. И правильно сделают. Бумажки липовые нарисовал, в оффшорку деньги перевел и решил, что самый умный. Чем такие дела хороши, потом концов не найдешь. Одна комната с компьютером и человечек сидит. Прилучного то в известность не поставил? Нет, конечно. Делиться не захотелось. Да вот беда, Синицына Валентина Игоревна, бывшая глава отделения банка, прокрутившая все эти странные дела жива и здорова, с удовольствием поделилась подробностями. Что ж так не предусмотрительно? Одной смены фамилии и переезда маловато будет. По-родственному пожалел или рассчитывал продолжить полезное знакомство? Номера счетов и банки назвать? Не поймут братки, такой наглости. На их добре захотел подняться и еще и честные глазки сделать. Еременко крайним назначить? Не люблю таких прытких. Они у меня долго кровью из отбитых почек ссут. И не сам этим занимаюсь, всегда масса желающих обнаруживается.

— Сука, — с тоской промычал Строев. — Какая ты сука.

— Я предусмотрительный. Хорошо выучил урок и, общаясь с профессиональными бюрократами, обязательно предохраняюсь. Не хватает еще подцепить гадость неприятную. Ты ж не первая такая гнида, возомнившая, что меня кинуть может. И биография походящая. Политик, интеллигент, профессор и председатель партийного комитета не может не быть вором. А создать обстоятельства, когда не удержится, уже простейшая задача. Так дешево продался, — укоризненно покачал он головой. — Куда катится страна?

Строев полез в стол и вытащил оттуда начатую бутылку коньяка. Для особо важных посетителей рюмочку наполнить и со вкусом отметить сделку. Налил себе полный стакан и хлопнул не раздумывая.

— Чего ты хочешь? — спросил он сипло.

— Срочно заболеешь и подашь в отставку, — любезно пояснил Андрей. — А перед этим отзовешь своих псов. Не только на железке. Про сегодняшний инструктаж я в курсе. Всех. Акция отменяется. У тебя имеется прекрасный заместитель по экономике. Вот пусть он и делает честно свое дело. Эта область моя, — сказал с нажимом, — здесь моя власть была и будет. И ни один мэр или губернатор не будет здесь свои порядки устанавливать. Удавлю.

— А деньги?

— А деньги вернуть придется. С соответствующими процентами и сердечными извинениями. Не мне ж отдавать. Умел воровать, умей и ответ держать. Мне без разницы, сколько не хватает, и с кем делился. К Прилучному сходи, попроси.

— Издеваешься? Не даст!

— А мне какое дело? Он же тебе друг! Завтра подъедут представители фирмы 'Форвард', и не имеет смысла играть в 'меня нет — на совещании'. Я ведь могу попросить не убивать идиота, но отказаться от принадлежащих бандитам денег, — он развел руками.

— И еще одно, — поднимаясь, сказал Андрей, — не стоит юлить. Есть еще и 'Калинин-инвест', 'Саратов мазут' и еще с десяток сделок. Там с процентом очень большие неувязки. Я пока не сообщил, но за мной не заржавеет. Воровать тоже надо уметь. В первую очередь знать, у кого брать можно, а у кого нельзя. Я бы не возражал, если бы ты с меня слупить для города захотел. Обидно, но для людей старается. Да это не про наши места, такая заботливость. В личный карман захотел? Сначала научись не просто воровать, а думать. Сделаешь, как я посоветовал, обсудим… хм… реструктуризацию остального долга. А нет, пеняй на себя. К совести я взывать не собираюсь, у тебя, ее сроду не было.

Он встал и, не прощаясь, двинулся на выход, ощущая ненавидящий взгляд в спину. Если бы подобные взоры обладали хоть минимальной убойной силой, давно бы приходил на деловые встречи в броннике. Пока что инфаркты случались не у него.

Рядом с его Мерседесом стояли три навороченных джипа с затемненными стеклами и водитель маялся стоя рядом с небрежно прислонившимся к дверце человеком в роскошном пальто. Андрей мазанул взглядом по торчащим по соседству охранникам и все так же неторопливо двинулся вперед.

— Присаживайтесь, — распахивая дверь и делая широкий приглашающий жест, вскричал Муса. — Дорогого гостя сам отвезу!

Он кивнул телохранителю на джип, плюхнулся на переднее сиденье. Анекдот в полной красе. Если Даргиев за водителя выступает, кто ж тогда пассажир?

— Мэра ты придавил, — утвердительно сказал Муса, заводя двигатель и трогаясь, — а что дальше? Столько лет работали и пролетели?

Вот как объяснить про отсутствие малейших признаков? Долбанный Интернет. Никогда заранее не видно ключевых подвижек. И самое противное, он сам виноват. Слишком уверенно себя чувствовал и перестал обращать внимание на чиновничьи дрязги. Вступил в теннисный клуб ближайших друзей президента и решил, что ему море по колено. Разрешение в кармане, тендер одна видимость, что еще требуется? Нашел на что уповать — на устные обещания. Вот и дождался. Это просто напрашивалось. Не снимают без причины премьер-министра. Не переигрывают просто так старые договоренности.

Кто-то там наверху всерьез захотел перенаправить денежные потоки. И зря Татьяна заливаясь крокодильими слезами, показывает на непредсказуемого папочку. Он пока вполне адекватен и очень неглупо решил столкнуть Аркон с банками. Все старания на выборах псу под хвост. Деньги взяли, а обещанного три года ждут. Все тоже разделяй и властвуй. Нарушения они нашли. Как будто есть в России хоть одно приватизированное предприятие без нарушений. Попутно ворочалась неприятная мыслишка о непростительной засветке со слишком хорошими знаниями о действиях чеченцев. Он ведь многим крепко на ногу наступил. Не нохчам, вороватым деятелям из Москвы. Прямо выкатывать претензии не посмели, а исподтишка постараться могли.

— Кинули меня, — сказал Андрей вслух. — До последнего момента был уверен — все на мази. И вроде хвалили, да так, что лучше не надо. Ой, говорят какой матерый человечище, не назначить ли его на пост вице-премьера. Это ж какая смена растет! А Боре требуется смена? Убрать угрозу! Эти гниды мелкие сразу прочухали. Решили пришла пора наехать. Нет уж. Из области меня не вышибить. Кишка тонка. А вот комбинат у нас из глотки выдрали. Все. Пролет.

— Ты сдался?

— Какой смысл плевать против ветра — это государство. Захочет без проблем раздавит. Надо ведь понимать где бетонная стена. Ее не прошибешь.

— Да 'Североникель' весь в долгах! Мы его обанкротим на раз!

Ну да обидно. Очень. Ты приходишь на комбинат, где месяцами не платят зарплату и все тащат. Каждый по чуть-чуть и все вместе на миллионы. Директор естественно больше, работяги ерунду всякую. А куда им деваться, не метал же кушать. Да и на него спроса нет. Государство ничего не видит и делать не желает. Его поразила неожиданная слепота. Результат вполне предсказуем — через пару лет вместо оборудования и вполне на мировом уровне производства будет лежать куча обломков с воющими на них волками. Пришлось выстроить целую схему посредников. Завод ведь государственный и законы не предусматривают разных интересных взаимозачетов и нарушений.

Для бесперебойного производства требуется сырье с других умирающих предприятий, уголь с неработающих шахт и перевозки. Даже за электричество и водопровод необходимо платить. Прежде чем взять необходимо вложиться и очень серьезно. А потом еще поразгонять всякую шушеру, не любящую делиться и ничего не понимающую, кроме желания украсть сегодня. И бандиты, куда без них. Еще одна проблема избавиться. А ведь что на самом деле интересует рабочих? Получать за свой труд соответствующую сумму. И куда деваются чушки им до того самого места. Вот Аркон им и дал твердую зарплату и уверенность в завтрашнем дне. Попутно и не только городу, живущему за счет завода. Еще куче связанных с ним предприятий. Прямо и косвенно, как магазины и детские сады.

А каким образом все проделано, кого должно волновать. Что здесь стоит тонна меньше сотни рублей, а за границей больше тысячи долларов — это уже не их забота. Все налоги честно выплачены, все положенные проценты директорской команде точно возвращены. Профессиональные кадры не разбегаются и на фоне остальной страны живут совсем не плохо. Ага, сотни миллионов куда-то уплыли. Кто их видел бы без Аркона? А кто пожелал вложить сначала десятки без надежды завтра получить вдвое? Налаживание заняло месяцы и иным пришлось строго указать на вид. Вплоть до пули в голову. Мафия, млин. Да ни одна мафия не станет столько пахать. Им подавай государственные деньги, прокручиваемые через собственный банк. Вся мафия сидит в Москве и зарится на производственные дела исключительно, когда все уже на мази.

— Нет Муса, — сказал Андрей. — Можно слупить компенсацию. Северное морское пароходство мы получим за плевые три миллиона. Правительство все равно кредит не вернет и нам достанется, но нельзя ситуацию переиграть. Это не губернатор, это не министерство или очередной намек на взятку. Нам показали дулю и придется утереться. Что взять возможно — возьмем. Однако это теперь кусок Прилучного, официально врученный и ленточкой перевязанный. Все эти аукционы и залоги с прочими условиями сплошная видимость. Война бессмысленна. Мы проиграем. Не из-за его возможностей, у нас не меньше, а то и больше. Из-за того, что его в любой конфликтной ситуации поддержит Москва. Он у тебя кошелек на глазах у всех вытащит, а суд решит вор Даргиев.

— Я не отступлюсь, — поджав губы твердо заявил Муса.

— Без меня. Делай что хочешь, но не рассчитывай на помощь. Есть планка, которую не перепрыгнуть. Контрольный пакет у государства и оно решило, кому отдать. А государство это власть.

— Высшая инстанция… Наверное, я выгляжу глупо, но мы не первый год знакомы. Могу себе позволить. Видимо старость пришла. Задумываться начал. Ничего хорошего Россию при таких руководителях не ждет. Андрюха, тебе никогда не приходила в голову мысль реально пойти во власть? Не получить депутатский значок, с целью обеспечить защиту от излишнего любопытства милиции, не пугать этих, — он выматерился, — а реально заняться делом? Ты умеешь просчитывать последствия…

— Вот именно. Не стоит упрямится.

И мне давно не нужен Интернет для понимания происходящего вокруг, — подумал Андрей, — он чаще вреден. Реально о процессах в глубине власти и кто кому друг там не прочитаешь. А получить сюрприз вроде нынешнего запросто.

— Да, информация поступающая, — Муса неопределенно повел вокруг себя свободной рукой, — надо ее еще суметь реализовать. У нас проколы бывают очень редко. Достаточно серьезных я не помню. Это в первый раз. А если выйти на другой уровень? Какой смысл дальше. Еще миллиард, еще один. Не лучше заняться нужным для страны делом? Стать губернатором области для начала. Неужто не выберут в родной? А потом и выше посмотреть.

— Из деятелей самых разноликих, — продекламировал Андрей, -

чей лик запечатлен в миниатюрах,

люблю я видеть образы великих

на крупных по возможности купюрах.

— А если без шуток? — настойчиво сказал Муса. — Ты не хочешь войны и готов уступить. А надо ли? Давай зайдем с другой стороны. Хуже нашего Гаранта Конституции представить себя нельзя. Пришло время идти во власть.

— Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Хочешь откровенно? Почему не поделиться давними мыслями. Есть у меня убеждение, — доставая сигареты и закуривая, сказал Андрей, — что мы — я и власть, не совпадаем по фазе. Я — не самый честный на свете человек и достаточно часто нарушал законы. Делалось это из не слишком красивого, с точки зрения морали, желания нажиться и стать достаточно независимым. Еще и выжить в нашем самом замечательном из всех возможных миров. Иначе нельзя. Не ответишь на удар еще более серьезной плюхой — плохо кончишь. Деньги дают свободу, но пропускать через себя огромные суммы и остаться чистеньким невозможно. Как в том анекдоте про банкира. Когда он кусок сала отдает. Целиком, без обмана, а руки жирные. А к деньгам еще и пот с кровью прилипают. И все это на руках остается. Они ведь реально пахнут, в отличие от афоризма. Когда их много и старые. Когда из МММ в мешках лежали, я понюхал и удивился. Много чего прилипает по дороге. Сначала ладошки долго моешь, потом замечать перестаешь. В порядке вещей становится. Но это присказка. Сказка начинается, когда определяется цель.

Я хочу свободы для себя, но не забываю окружающих. Конечно, не встаю с утра пораньше с думою о нуждах продавцов в супермаркете, но мой принцип — дать работающим на меня что-то заманчивое. Люди должны быть заинтересованы. Акционирование — херня. Продавец управляющего не способен проконтролировать. Разворуют в два счета и найдут сотню объективных причин. Половина заводов лежит исключительно из-за отсутствия заинтересованного хозяина.

Первый мой супермаркет появился на месте здания, в котором было множество мелких магазинчиков, торгующих чем угодно от обуви до уже начавших портиться бананов. Еще и воняло постоянно, то гнилой рыбой, то потными ногами продавцов. Половина этих 'бизнесов' дышала на ладан. Ремонт сделал капитальный. Кондиционеры, современные электронные кассы, тележки для удобства покупателей. Камеры поставил, чтобы не воровали. Все равно будут, не без этого, но на то и охрана существует. Всем работающим в магазине продукты отпускались по закупочной цене. Мне проще, сам знаешь, имея собственные хозяйства можно себе позволить.

Чем наши колхозы отличаются от прежних? Да заинтересованностью. По итогам года не трудодни, а реальные деньги. Это когда рядом сплошной развал. От каждого по способности, каждому по труду. И с магазином один в один. Понятное дело брать по себестоимости не в любом количестве. В размере трети зарплаты. Я считаю нормально. Больше всего воруют как раз не покупатели, а собственные работники. Вот пусть им и будет выгоднее купить, чем выносить, засунув в трусы. Парочку пойманных показательно уволили и в милицию сплавили. Посадить не посадили, но нервы помотали знатно, да так, чтобы все об этом знали. Всегда должен быть пряник и одновременно кнут. Имеют каждый по акции и еще парочка дополнительных зарплат с прибыли. А одновременно моментальный вылет при нарушениях. Они это прекрасно знают и текучка невысокая. Я проверял. Я не плачу сильно больше, но я плачу стабильно и даю дополнительные льготы. И все знают, где если не медом, так маслом намазано.

Так это мои люди и мои проблемы. Я, как бы не звучало пафосно, ответственен перед людьми. И даже не потому что мне их жаль или пробивает на гуманизм. Причина в бизнесе. Создать его достаточно сложно. Развалить — в момент. Твои работники прекрасно видят отношение к ним и за ними не заржавеет устроить пакость. Так что есть границы, перешагивать которые я не могу и не буду. Я не 'хороший', я годами вынужден работать на имидж. На глянцевую картинку. На образ справедливого и берущего на себя решение и ответственность.

А чиновники, они по определению другие. Им мнение народа по барабану. Не он их назначает и не от него они зависят. В 1991 г по официальным данным — а статистика у нас знает все, их было четверть миллиона в России. Сейчас, как бы не в три раза больше. И процесс увеличения количества продолжается. Они не сеют и не пашут, исключительно управляют. И лучше всего запретами. Разрешить что-либо, можно нарваться на непредсказуемый результат. А вдруг плохо выйдет: Не для страны, а с точки зрения вышестоящего начальства. Проще запретить. А еще лучше ничего не делать и регулярно получать на лапу.

Во всем мире чиновники-бюрократы действуют сходным образом, но только у нас они расплодились как тараканы и считают всех остальных бесплатным приложением к себе. Чем меньше они работают, а лишь создают видимость трудолюбия, гоняя людей с бумажками, тем для них больше шансов быть замеченными руководителями и стать необходимыми. Больше всего ценятся люди, умело запутывающие любое дело. Ведь за помощь легко и получить в жадную ладонь.

Громкие выступления про заботу о бедных и действия направленные прямо к противоположному. А что они могли? Они старались! Для государственных интересов. Только каждый понимает под этим свое. Казалось бы, пришел к тебе человек с деловым предложением, прими его с распростертыми объятиями. Твоему же городу лучше будет, если налоги нормальные поступят в бюджет и люди будут довольны… Он тоже человек и хочет жить нормально, я понимаю. Я не против платить, но если уж взял, будь любезен, выполнять свои обязательства. Что за дикие манеры брать на лапу и кричать, что ничего нельзя сделать? Тем более, когда они видели мой возраст и начинали давить несуществующим авторитетом.

Это система круговой поруки сверху донизу. Своего никогда не сдадут, разве что сверху указание придет. Вот тогда на него все дружно ушат дерьма выльют, с изумлением обнаружив, какая бяка рядом сидела. Для чиновника не существует обязательств и договоров. Личные отношения — фикция. Наличие даже не правового сознания, а понятий — нездоровый юмор. У них при назначении чувство долга удаляется хирургическим путем, а совесть стандартно атрофируется.

В результате у нашего государства нет ни цели, ни идеологии, ни пункта назначения. И хотя всем очень хочется плюнуть в либералов-демократов, достаточно посмотреть на лица и биографии нынешних начальников. Они не с Марса прилетели и не засланы подлецами из ЦРУ. Бывшая элита СССР с партийными билетами. Что мы строили, то в результате и получили. Какая элита, такое и государство. Никогда они не примут руководителя из бизнеса. Он не их круга и не их воспитания. С удовольствием примут помощь, возьмут деньги и тут же удавят. Хотя, казалось бы, на руках носить должны. Уж такой человек не будет строить уравнительный социализм. Он много достиг, имеет миллионы и не нуждается во взятках.

Ну, выберут меня губернатором. Дальше надо встраиваться в систему. Послушно выполнять идиотские указания из центра, заносить в чемоданчике и оказывать услуги. Я не часть системы, но вынужден с ней работать. Однако становится одним из винтиков — не желаю. А деваться некуда. В любой момент слишком независимого легко придавить на федеральном уровне. Да и нет их — независимых. Все вынуждены играть по определенным правилам. Кормить область за свой счет? И долго я протяну? Это тупик.

— Ну, — тонко улыбнулся совсем не маленький бизнесмен Даргиев, — я бы не сказал, что настолько безнадежно. Не зря наверху засуетились при первом же намеке. И тебя не первый год наблюдаю. Создал ведь себе заранее серьезный задел в родной области. Очень много вложений именно в наши места, очень серьезный контроль на всех уровнях. Пенсионерам в Архангельске отдельная добавка. Постройка больницы, детские сады. Ты в некотором роде культовая фигура. И я в приложении. Страна задыхается от нехватки наличности, у вас в области никаких трудностей не наблюдалось. Люди помнят хорошее. Не подарок к празднику, а что им по сравнению с соседними областями недурно живется. Кого благодарить прекрасно знают. На руках внесут в Думу.

— Вот наличие денег в области зависит от депутата России Сипурова С.В., заместителя председателя Банка России, не от меня. Он патриот родного края.

— Хм…Не напомнишь, где он сейчас трудится? Не в Росхозбанке случайно?

— Совсем не случайно. Хороший специалист. Очень полезен и опытен именно в банковской сфере.

— Государство тоже своего рода фирма. Будет у власти сильный человек, поведение нижестоящих изменится.

— Ну, так мы это уже видели. Пока у руководства люди имеющие цель создать великое государство, нижестоящие будут ее проводить в жизнь. Надо будет — расстрелами. Еще увеличить лимиты попросят и с гневом осудят зарвавшихся воров, от которых годами и кормились. Очень сытно и вкусно. Приказы не обсуждаются. Законы не действуют, их меняют на глазах задним числом. За счет народа строится очередной гигантский металлургический завод, в месте, где отроду не было сырья. Все вокруг враги. Накачаем мускулы. Построим самое лучшее в мире общество на страхе.

Нельзя вечно рассчитывать на бескорыстный энтузиазм и запугивать угрозой. Нельзя вечно искать врагов вокруг себя. Многие мечтают вернуть эти замечательные времена. Тогда все было легко и ясно. Тогда была идеология исключительности, при невозможности сравнения. Конечно, так жить проще. Думать не надо. Крутиться не требуется. Свой минимум получит каждый. Вот беда, как раз верхний слой номенклатуры и имел возможность сравнивать и отказался идти стройными рядами на расстрел. Эксперимент провалился со страшным треском. Всему миру мы показали пример, заставив улучшать социальные условия трудящихся, а сами стоим по колено в дерьме.

Андрей погасил сигарету и задумчиво уставился на собеседника.

— Меня не заводит размер калибра линкора, мне не требуется десять тысяч ядерных боеголовок, способных взорвать мир. Три гарантированных уничтожения земного шарика в наших арсеналах или пять, для меня роли не играет. Конец будет одинаков для всех. Уже понятно любому, никакая Америка не придет нас оккупировать. Ей проще купить. Сами принесем, да еще и по демпинговым ценам. Плевать я хотел на крики на тему 'США — мировой жандарм'. Никто в мире не потянет роль надзирателя над всем шариком. Пупок развяжется. Супердержава максимум способна одновременно вести одну большую войну, попутно гоняя туземцев в банановой республике. Проконтролировать всех ей не удастся. Рано или поздно это станет понятно всем и тогда невольно потребуется блок вменяемых стран, выступающих вместе, против нарушителей спокойствия. Идти с этим на выборы? Андрей скривился. — Заплюют все. Обещать одно, делать другое?

Он пожал плечами.

— Какой смысл? Все равно не усидеть. Не того ждут от президента. У нас до сих пор в мозгах подавляющего количества населения основная задача страны выглядеть грозно, заставляя бояться весь мир до усрачки, а не улучшать жизнь в стране. Все плачут об обнищании, но покажи им новый истребитель и те же умники взвоют от счастья. Не крейсера нам сегодня нужны, а нормальная экономика. Не выжимать бизнесы на пользу кучки у власти, а развитие, государственные заказы в научных отраслях. Лицензии на беспошленый экспорт продукции, а не сырья. Импорт новейшего оборудования для модернизации предприятий. Целый комплекс мероприятий направленный на получение прибыли, включая амнистию для уведенных за границу денег. Дешевле обойдется, чем брать очередные кредиты и выплачивать по ним проценты.

— Сидит же Ельцин!

— Это ненадолго. Маятник бардака дошел до высшей точки. Теперь он качнется обратно. Особенно на волне кризиса. Люди захотят спокойствия и порядка. Скоро из недр чиновников появится серый и невыразительный человек. Он начнет всех строить. Вдруг, внезапно обнаружатся злоупотребления в приватизации, и парочка олигархов срочно уедет за границу. А кого-то и посадят. Имущество переместится к другим малоизвестным деятелям, случайно оказавшимися его хорошими знакомыми. Ну, или близким помощникам в администрации. В целом ничего не изменится. Придут вместо одних другие. Новая команда чиновников, удачно подсидевшая предыдущую и пообещавшая Гаранту Конституции неприкосновенность за разные прошедшие делишки. Новые тоже не прочь поживиться будут. Тут еще очень важно повышение цен на нефть. У него появится, чем затыкать дырки в бюджете.

— Хм?

— Есть признаки, — туманно сказал Андрей. — Долго объяснять. Понятно не завтра. Если я прав — получим народ, распевающий хвалу мудрому государственному деятелю. Тут мне и вовсе ничего не светит. И знаешь, я даже рад в глубине души. Я, безусловно, большая сволочь, но когда жизнь в стране улучшается, мне приятно. Еще бы она облегчалась не за счет повышения стоимости сырья, а производства, совсем прекрасно было бы. Закрыли… Муса, — сказал он просительно, — не играй с огнем. Мне что ли не жаль такой жирный кусок? Я перед отъездом из Москвы имел несколько разговоров на эту тему с очень серьезными людьми. Пока мы не лезем на 'Североникель' нас трогать не будут. Хочешь ЗИЛ? Четыре миллиона не деньги. Я договорюсь.

Говорить про свои дела с алюминием он не стал. Вот уж чего ему не требуется, так Даргиев в качестве иллюстрации уголовных связей и заинтересованности Аркона. Нет уж. Схема прежняя, проверенная на Североникеле, но на первые роли пошел совсем другой человек. А уж свою долю и немалую он непременно получит. Деньги. Надо вкладывать деньги. А все эти мелькающие по экранам олигархи хотят за копейку все получить. Вот пусть и работают громоотводом. Он за ширмой постоит и за ниточки подергает. Второй раз накладки не будет.

— Что мне делать в Москве? Там меня кинут еще быстрее тебя, вхожего во все высокие кабинеты. Нет. Я большой человек здесь и очень маленький там. И я не уступлю. Я пойду до конца, — упрямо сказал Муса. — Если не мне, Прилучный тоже ничего не получит.

* * *

— Так, — просматривая бумаги, сказал Андрей, — это все?

— Еще договор, — передавая ему, сообщил Леня. Он сложился на манер циркуля и протянул тонкую стопку листков, сколотых скрепкой. При его росте и худобе это смотрелось достаточно смешно, но все давно привыкли. И к тому, что он вечно ел, а впрок не шло, и к постоянно кислому выражению лица.

Лариса отметила, что сесть ему Андрей не предложил. Настораживающий признак. И что он сходу, не успев подняться в самолет, потребовал Хворостова к себе, тоже было не слишком приятно. Надвигалась буря. Ничего удивительного. В подробности общения с Мусой ее не посвящали, но общую обстановку она представляла прекрасно. Из Кремля всерьез давили, и идти на конфликт Еременко не желал. А подвинуть своего директора не мог. Муса всерьез уперся, и сдавать позиции отказывался. Откуда не кинь, всюду клин. Долгая подспудная борьба с Приучным вылезла наружу. Тому очень хотелось подмять под себя ГМК 'Североникель' и несчастные 7,4 % акций у Еременко и Мусы на пару очень раздражали. Злые бизнесмены скупили у рабочих их акции. Непорядок! Больше так никто не делал, все остальные трогательно заботились об интересах трудящихся. Там еще болтались долги, чуть ли не сто миллионов и Даргиев не хотел договариваться по-хорошему.

Должность личного референта давала ей многие знания и некоторые из них был достаточно опасными. Лариса прекрасно понимала, что с ней сделают, если она хоть где-то попытается озвучить лишнюю информацию. Иные действия и договоренности ничего общего с законами и правилами честного видения бизнеса не имели. Да в России везде так.

Она посмотрела в иллюминатор на облака. Встревать сейчас не стоило, да и не ее это трудности. Гораздо приятнее подумать о комфорте, окружающем ее. Не так давно появившийся самолет был отделан по специальному заказу и даже толком не обмыт. Первый полет. Вернее второй, если считать и обратную дорогу. Когда летели в Архангельск, было не до изучения дизайна. Все прорабатывали разные варианты. Как выскочить из неприятной ситуации без особых потерь. Из-за упрямства Мусы ничего не срослось.

А самолет и снаружи и внутри выглядел неплохо на ее неискушенный взгляд. Нет, золотого телевизора, в который не смотрят, а показывают, не было. Как и отсутствовал золотой унитаз. Все было вполне функционально. Для Андрея Николаевича специально отгорожена комната, в которой он мог спокойно работать даже в полете.

Стандартный набор. Столы для него, для нее. Кресла, кожаный диван. Шкаф для одежды. Отдельный санузел с душем и унитазом. Единственная оригинальная деталь — толстый ковер на полу. Она сама его заказывала, проверяла качество и догадывалась, зачем он нужен. Это вызывало острое любопытство. Столы, диваны, тумбочки и кресла они уже проверяли на прочность. Теперь предстояло обновить персидский ковер. Если вспомнить, сколько он стоил, даже интересно будет ли удобно и приятно. Ходить босой ей понравилось. Никакого дискомфорта и врезающихся в ступни узелков. Для себя старалась.

Были еще отдельные отсеки для охранников, помощников и обслуги. Там она даже побывать не успела, но не сомневалась, что все сделано по высшему разряду. Качественно, но без кичливой дороговизны, рассчитанной на произведение впечатления. Это можно было написать вместо лозунга на любых принадлежащих Еременко вещах. Все должно быть функционально и не резать глаз. Хвастаться перед имеющими схожие возможности он не собирался, как и тратить бессмысленно деньги. А на всех прочих плевать хотел с высокой башни. Эйфелевской или Спасской роли не играло.

— Вот это что? — тыкая пальцем в один из пунктов договора, крайне нехорошим тоном спросил Андрей Николаевич. Взгляд у него был стеклянный, отчетливый предвестник очередного приступа бешенства. — Кто это визировал?

— Юридический отдел, — растерянно ответил Леня. — А в чем дело?

— А в том, — переходя на крик, заявил Андрей, — что в случае если они не выполнят свои обязательства, то честно вернут заплаченную сумму. Ту, что в договоре записана. Не реальную! Каким местом ты думал, когда подсовывал мне на подпись эту чушь?!!!

Лариса с уважением взглянула на дико орущего начальника. Она прекрасно знала, какое у него за плечами за сомнительное образование и ее искренне восхищала его удивительная способность не просто читать массу проходящих через него документов, но еще и вылавливать подобные ляпы. Он в жизни не подписал ни одной бумажки, предварительно не ознакомившись с текстом, кто бы ее не принес. Это создавало массу дополнительной работы, но зато никто не смел плохо подготовиться. И вот, пожалуйста. Специалист-юрист, собаку съевший на этих делах не заметил, а Андрей Николаевич выловил моментально. Будет теперь тому умнику очень больно. Легко не отделается.

— Ты что мне принес, гнида? — продолжал разоряться Андрей. Скомкал договор и швырнул в лицо Хворостову. — Уволю скота! Пошел вон!

Красный как рак Леня ползал под вопли по полу, собирая листки. Скрепка не помогла. Андрей если уж что ломал, так всегда на совесть. Подхватил бумаги и поспешно выскочил за дверь, не дожидаясь пока в голову прилетит со стола что-то тяжелое. Тем более, пока Андрей Николаевич соизволит встать. Тут уж можно было и поломанные ребра заработать.

Лариса быстро взглянула на Еременко и, убедившись, что он на нее не обращает внимания, молча встала и вышла вслед за Хворостовым.

Андрей подождал, пока дверь за ней закроется и, достав телефон, принялся набирать сообщение. Слова были вполне нейтральные, да Зверь прекрасно знал смысл.

На душе было тошно, но другого выхода он не видел. Уступая тендер, он подтверждал лояльность президентской администрации, и мог рассчитывать на ответные уступки в других делах. Упираясь, он обеспечивал себе большие проблемы на голову. Пришла пора избавляться от Мусы. В последнее мгновенье остановился и, вздохнув, все-таки нажал отправление. Он уже все перепробовал. Уговоры не помогают. Дальше война и не с конкурентами, а с государством. Кто за спиной Прилучного маячит, он прекрасно знал и давно ждал неприятностей. Чем это закончится, догадываться необходимости не было. Интернет будущего давал крайне неприглядную картину. Да и без него ситуация была изрядно мрачная. Если не Лефортово, то отъезд с немалыми трудностями ему был обеспечен без всяких сомнений.

Оставался один вариант — избавиться от старого соратника, прикрывая собственную жопу. Такую гадость он делал в первый раз, но этим и отличается порядочный бизнесмен от подлеца. Порядочный убивает, испытывая угрызения совести.

— Спокойно, — сказала Лариса тихо, глядя, как Леня трясущимися руками доставал из пачки сигареты. Охранники старательно делали вид, что ничего не замечают. — Ты ж знаешь, он отходчивый и прекрасно знает, кто виноват. Не ты же, в самом деле. Настроение такое. Я с ним поговорю.

— Если бы ты знала, как меня все это достало, — с тоской произнес Леня, прикуривая. — Нашел крайнего. Сколько можно терпеть!

— Ну, увольняйся, — с издевательским сарказмом в голосе предложила она. — Найдешь себе другую работу. Менее нервную. Денег, правда, столько не будет, и отнесутся с изрядным подозрением. От Еременко без серьезной причины не уходят.

Хворостов промолчал. Если и уйдет, так от пинка в зад, а не самостоятельно. Не тот характер. Прекрасный помощник, но не лидер и сам прекрасно это осознает.

Лариса машинально поправила прическу, проверила вид в зеркале, повернулась и направилась в комнату-кабинет, тщательно закрыв за собой дверь. Вешать табличку с надписью 'Не беспокоить' не требовалось. И так, никто не посмеет сунуться без приглашения. Все прекрасно видели состояние Лени и рисковать не станут.

Андрей Николаевич сидел в кресле и мутно пялился неизвестно куда. Надо было выводить его из этого состояния, пока вообще не выкинул что-то из ряда вон. Не нравилось ей его настроение в последние дни, а причины Лариса не понимала, и это ее серьезно беспокоило. Не в первый раз возникают сложности в работе и не в последний. Никогда он себя так не вел.

Она неторопливо подошла, опустилась на колени, и прежде чем он успел отреагировать, уверенно расстегнула молнию на брюках. Он посмотрел на ритмично двигающаюся склоненную голову, на тонкую шею и выбросил из головы лишние мысли. Заработали инстинкты.

Протянул руку, погладив по мягким густым волосам, и еле ощутимо надавил останавливая. Что ему всегда нравилось, так ее готовность подчиняться и при этом она прекрасно его чувствовала на интуитивном уровне. И настроение, и желание. Лариса подняла лицо, посмотрев в глаза с ощутимым вызовом.

Он сделал паузу, заставляя понервничать, и неторопливо провел рукой по щеке, погладил шею. Потянул ее за собой, вставая, и принялся раздевать. Пиджачок, блузка и ненужный лифчик полетели в сторону. Грудь была небольшая, что есть, то есть. Для ее роста в самый раз. Висячие без поддержки бюстгальтера дойки через пару лет ей совсем ни к чему, а у нее все еще долго будет в самом лучшем виде. Мужские руки проверили упругость, и проследовали уверено ниже. Скажи ей еще год назад про это, она бы просто рассмеялась.

Жила была на свете девочка. Хорошо училась, ничем особенным не выделялась. Однажды на улице неожиданно подошла незнакомая женщина и предложила поучаствовать в пробах детского фильма. Лариса пришла. Интересно же! Совершенно неожиданно ее взяли. И не просто так, а на главную роль. Это был настоящий праздник. Ничего лучше и интереснее с ней больше в жизни не случилось.

Когда фильм вышел на экраны телевизоров, она поняла что такое всенародная слава. Письма писали мешками с предложениями дружить. Но не в таком же количестве!

Когда тебе всего четырнадцать лет, а пройти по улице невозможно, становится по-настоящему страшно. Пристают и далеко не только мальчики и не всегда с приятными намерениями. Были и вполне взрослые. Достаточно уже большая была, чтобы сообразить, чем пахнет настойчивое приглашение вроде бы приятного дядьки съездить к нему на дачу. Вначале это было забавно и интересно, потом стало пугать. Особенно настойчивость некоторых экземпляров, сторожащих у дома и школы. Матери постоянно пришлось водить ее за руку, чтобы защищать от излишне настойчивых. Это было ужасно.

Не так много ролей существовало в советском кино для ее возраста. Детские фильмы снимали редко, новые предложения не поступали, и все постепенно утряслось. Ее стали забывать. Осталось стойкое нежелание повторить не слишком приятный опыт.

Лариса поступила в обычный экономический, окончила с неплохими отметками уже при Горбачеве. Попутно влюбилась в парня на два курса старше. Он тоже обратил на нее внимание. Шла обычная нормальная жизнь. И тут началась перестройка. Жить стало тяжело. Потом серьезно заболела мать. Надо было думать, как жить дальше. На одну стипендию не протянуть вдвоем.

Неожиданно пришло предложение поработать секретаршей в совместном предприятии. Печатать она умела, простейшие программы на компьютере освоила, а больше ничего особенного и не требовалось. Лариса подумала и согласилась. Деньги платили хорошие, а тут еще Слава, на правах будущего мужа подзуживал попробовать. Это был выход. Уже гораздо позже она сообразила, что предложение было вовсе не случайным. Андрей Николаевич никогда и ничего не делал просто так. Всегда у него имеется дальний расчет.

Что он мог хотеть от нее? Вроде напрашивалось, но как раз на работе он ни с кем шуры-муры не разводил. Получалось — пожалел. Тоже в свое время видел тот фильм и запомнил. Повезло. Хоть здесь не прогадала.

Анна Сергеевна долго ее школила и воспитывала, доводя иногда до слез придирками, но задним числом Лариса ей была благодарна. Секретарша — это не живой автоответчик. Хорошая умудряется стать начальнику заменой руки, а часто и головы. От нее пользы бывает много больше, чем от любого остолопа в кресле заместителя директора. Вовремя подсказать, найти неточности в документах, четко помнить, кто необходим, а кого и можно вежливо послать, не спрашивая начальника. По дурости или специально она способна развалить много месяцев подготавливаемую сделку или ненавязчиво помочь. Ко всему еще и чувствовала себя причастной к интересным и важным делам.

Что она особенно хорошо усвоила, так стиль своей учительницы. Всем постоянно улыбаться, с участием интересоваться личными делами. Не для того чтобы помочь, без прямой просьбы та в жизни бы не пошевелилась, но потом обязательно напомнит о задолженности. Анна Сергеевна регулярно обещала побольше, стремясь дать поменьше, усиленно трудясь в политически правильном направлении. Всех разделить в секретариате и заставить стучать друг на друга из самых лучших побуждений и в благодарность. Особенно важно, сделать невозможным любые пути обойти ее, обращаясь к начальству напрямую. Таких несознательных она долго и старательно гнобила. В результате Анну Сергеевну все дружно ненавидели, называли за глаза Грымзой и боялись. До этой стадии Лариса не дошла, но связываться с ней опасались. Всегда имела начальница что сказать и про многих доподлинно выяснила не слишком красивые подробности личной жизни.

Прямо с утра Анна Сергеевна приступала к изучению почты и раздаче указаний. Первой просматривала материалы и раскидывала их по принадлежности. Часть отбраковывала сразу и полезшим через голову соответствующего начальника отдела ожидала серьезная порка. Жизнь она могла испортить кому угодно. Одно слово — начальник. Рядом в скобках большими буквами: 'аппарата президента корпорации'.

Лариса сумела обойти наиболее страшные рифы в новом для нее стиле плаванья. Помогло и то, что база у нее была. Не так уж плохо учили в свое время, а аккуратной в работе и ответственной она была с самого детства. И то, что она пришла в компанию одной из первых, когда было много мельтешения и надо было наводить порядок, сыграло роль.

Рассчитывающие исключительно на внешние данные, стремительно исчезали и остались умеющие работать. Кроме того, Андрей Николаевич ее отмечал изначально, но помогло и то, что она старательно избегала конфликтов с Грымзой. Все время послушно выполняла указания и не пыталась настучать на ее несправедливость Еременко. Уж очень были нужны деньги. Других мыслей в тот момент не было. Они появились гораздо позднее. Просто выкладывалась в рамках своих обязанностей, засиживаясь допоздна и преданно глядя на начальницу секретариата.

Не сказать, что та ее нежно полюбила, но приняла. Лариса сумела стать необходимой помощницей. И знала, что и Анна Сергеевна и Андрей Николаевич это зафиксировали. Из секретарш она через пару лет скаканула в личные помощники, со временем обзаведясь собственной. Кофе, впрочем, продолжала готовить и приносить лично. Один раз доверила другой девице и обнаружила серьезное недовольство хозяина. И вкус ему не тот, и постороннюю девушку видеть не желал, и вообще все не так. Больше не рисковала. Совсем не сложно самой сварить.

Зарплата стабильно росла. Были и другие приятные бонусы, вроде беспроцентного кредита на квартиру. При российской инфляции, считай, даром досталась. Жить с мамой и мужем оказалось еще той проблемой. Когда-то веселый парень и душа компании в новых условиях растерялся и сдулся. Работать бухгалтером он не смог. Попытка создать кооператив кончилась полным обломом. Лучший друг кинул элементарно и смылся, оставив после себя серьезные долги. Хорошо еще до утюгов дело не дошло, но вытягивала их из этой ямы Лариса долго и с большим трудом.

Найти что-то приличное Слава не мог, да и не пытался. Неприятный опыт убедил его в несовершенстве жизни и наличии вокруг сплошных подлецов. Целыми днями лежал на диване и, попивая пиво, купленное за ее счет и смотрел телевизор, сопровождая происходящее на экране саркастическими замечаниями. Матери это не нравилось и вечные скандалы по поводу его ничегонеделанья Ларисе радости в жизни не прибавляли. Даже рождение дочки ничего не изменило.

Она дважды пыталась пристроить его на работу в фирме. Возможности теперь были, ей не отказывали, но Слава не желал быть обязанным ей. Он находил это оскорбительным, не желая замечать, что жить за счет жены не менее унижает. Он вечно с кем-то боролся. С советской властью, с Ельциным, демократами и новыми русскими, но все больше на словах, не вставая с дивана.

Жили они исключительно на ее зарплату. Не такая уж маленькая была, прекрасно на троих хватало. Его нельзя было при этом заставить даже с дочкой посидеть. Вечно она находилась у ее мамы. При этом Слава еще и без всякой причины ее ревновал, подозревая Бог знает в чем. Вернее прекрасно понятно в чем. В его понимании секретарша требовалась начальнику исключительно для одного. Лариса нередко приходила поздно, что в очередной раз вызывало недовольство мужа.

Так они и жили в атмосфере скандалов, упреков. Иногда он вспоминал про супружеские обязанности. Ну, раздвигала ноги. Он ложился сверху, туда что-то вставлял. Ничего даже отдаленно напоминающего первые счастливые дни. Им и говорить в последнее время было не о чем.

А на работе она постоянно видела Андрея Николаевича. Не просто нечто бесполезное мужского пола. Хозяина. С острым проницательным взглядом. Широкие скулы и квадратный подбородок придавали ощущение мужественности. Да он и был таким, без всяких сомнений. Атлетическое сложение подсказывало, что он мог постоять за себя, а в первые годы и не стеснялся это показать окружающим, не всегда за ним ходила охрана.

Андрей Николаевич умел себя поставить и на равных общающегося с сильными мира. Она видела мужчину, способного строить многоходовые комбинации и отдавать приказы бандитам. Да еще и бегающего в промежутках по многочисленным бабам, охотно принимающих его ухаживания. Ему все удавалось, вызывая у самых разных людей восхищение.

Лариса в силу своего близкого положения много знала. Не только про подарки любовницам. Еще и про достаточно скользкие связи с самыми разнообразными типам. Не всегда он был настолько недоступен и вальяжен. Она начинала давно и до сих пор держала в голове имена и адреса не слишком законопослушных граждан, с которыми Андрей Николаевич общался и делал вместе дела.

Были среди них люди очень опасные, были намного старше, но все с ним считались. А кто шел поперек, нередко плохо кончал. Не все она знала, но о многом догадывалась. И молчала. Разглашение конфиденциальной информации грозило не только увольнением с волчьим билетом (все сотрудники на должности выше грузчика нанимались на работу и подписывали соответствующие документы), но и более серьезными последствиями.

Нет в стране чистого бизнеса. Есть бизнес, связанный с криминалом. В их Росхозбанке после смерти Свиридова на его месте сидел вор в законе Амбарцумян. Любой высокоморальный человек просто обязан схватиться за голову, при одном упоминании его имени в правлении. За армянином тянулся длинный шлейф отсидок и недоказанных убийств с вымогательствами. А что делать? Как получать назад кредиты? На законы и бумаги слишком многие плюют. Да и толку от этих законов. Сходи в арбитраж, получишь замечательное решение о возврате. Постановлением сыт не будешь. Требуется надавить и всерьез. А официальная 'Кольчуга' не всегда способна на это. Бывало требовались и силовые меры.

Это уж если не вспоминать про Мусу. Тот еще деятель. Начинал обычным бандитом и до сих не избавился от старых привычек. А уважает Андрея Николаевича и знает свое место. Не так это просто. Характер нужен. Вера в себя. Сила. Много чего требуется. Когда генеральный директор заходит в помещение, ощущение, что распространяет вокруг себя энергию и мощь. Невольно хочется подчиняться.

Андрей положил ее прямо на ковер, на живот. Легким движением дал понять, что делать. Лариса приподнялась на локтях и коленках, становясь в привычную и особо ему нравящуюся позу. Он раздвинул ей коленями ноги. Прошелся губами по спине, погладил живот, груди. Взял сильными руками за бедра, плотно прижал к себе и резко, почти грубо вошел.

У мужа был больше, критично, ни в коем случае не вслух, давно признала. Но этот момент всегда был потрясающ, дарил замечательные ощущения. В первый раз было совершенно неожиданно. Даже не знала как себя вести. Она оказалась совершенно не подготовленной к близости. Давно мечтала, но не надеялась. 'Вот оно!' — мелькнуло в ее голове. Ощущение было непередаваемым, чудесным. Сладкая волна удовольствия прокатилась по его телу, захлестнув с головой. Хотелось продолжать подчиняться его жадным рукам и не думать ни о чем. Даже его нетерпеливость и грубость возбуждала. Со Славой такого никогда не происходило.

Потом с замиранием сердца ждала, что будет дальше. Проявлять инициативу даже в голову не пришло. Слишком хорошо она его знала. Неделю Андрей Николаевич никак не показывал, что что-то произошло, вдруг он явился на работу в не слишком хорошем настроении. Как всегда пол часа просидел в одиночестве в кабинете и вызвал ее. Не для работы.

Чисто по собственнически, даже не подумав поинтересоваться мнением, уверенно отвел ее в комнату отдыха, посадил на колени и приступил к действию. Это было на грани грубости, и без малейших сомнений в своем праве. Он руководил ее послушным телом, не стесняясь оставить синяки, мял грудь и взасос целовал шею и живот. Молча заставлял менять положение, ускоряя и замедляя движения. Отдохнет, выкурит сигарету и опять продолжит. Она с готовностью следовала по указанному пути, старательно выполняя все пожелания. Вошел, вышел, чуть ниже, сильнее, быстрее. Подвигай попкой девочка. Молодец, правильно. А теперь вот так…

Это повторялось не часто, и догадывались немногие. Никогда раньше он в Арконе себе не позволял. Все были в курсе о пунктике начальника, не трогающего подчиненных женщин и бдительного следящего, чтобы и другие себе лишнего не позволяли. Втихомолку говорили не о высокой порядочности Еременко, а о его заскоке, мешающем жить. Иным сотрудникам приходилось всерьез конспирироваться, встречаясь — мог и вышибить с работы. А она еще и не первый год трудилась на своем месте, и никаких поползновений к близости с его стороны за длительное время не наблюдалось. Подозрений не возникало.

Анна Сергеевна неведомыми путями выяснила мгновенно и была сильно недовольна. Попыталась на нее наехать и почти сразу моментально отстала. Девочки из секретариата по секрету поделились, что Андрей Николаевич взял ее под защиту. Причины они не знали, но были крайне довольны. Грымзу никто не любил.

Очень осторожно Лариса с ней объяснилась, всячески подчеркивая, что не метит на место Анны Сергеевны. Поверила или нет, но больше не трогала. Они поделили обязанности и старались не пересекать границ. Она и раньше не просто числилась личным помощником, а была вечно завалена работой, но теперь получила доступ ко многим тайнам. Лариса не сомневалась, что та только и ждет ее оплошности. Пока, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, проносило.

Тем не менее, Ларису обстоятельства нового положения устраивали. В официальные жены она попасть не метила, не стоило и надеяться, не тот человек. Зато быстро выяснила, что переключившись на нее Андрей Николаевич забыл про своих старых подружек. Все желаемое он мог без забот и сложностей получить на рабочем месте. За границу и раньше с собой брал, но в последнее время не забывал и ночью навестить не для бесед о новом контракте. Главное было не надоесть и не ставить себя в ситуацию, когда капризно просишь, а его это только раздражает и в глазах мелькает желание избавиться.

Важнее оставаться необходимой. А остальное уже попутно. Она ни разу ничего не попросила лично для себя, и он тоже не заводил разговоров. Однако зарплата выросла, если не на дополнительный ноль, так больше чем вдвое. Еще и в штатном расписании стала именоваться референтом и занималась исключительно его указаниями, значительно поднявшись в глазах окружающих. Внутри фирмы вечно были течения и интриги. Каждый старался пробиться наверх. Теперь и ее пытались включать в расклады.

Домой ее стали возить на служебном автомобиле и включили в число охраняемых персон. Она и раньше могла обратиться в случае сложностей, все-таки действительно была в курсе многих дел и ее берегли, но теперь это было вполне официально.

Слава, обнаружив появление охранника, взвился в негодовании. Лариса внимательно выслушала и подивилась, зачем так долго терпела это существо. Показала на дверь. Муж попытался ударить обнаглевшую супругу, и был крайне удивлен, когда торчащий рядом безучастно охранник, повинуясь жесту, отправил его в нокаут. Хорошо еще челюсть не сломал.

Развод прошел быстро и без проблем. Адвоката подогнала Анна Сергеевна и супругу ничего не светило, включая квартиру, купленную на взятый Ларисой кредит и ей же выплачиваемый. Алименты она требовать не стала, с него и взять-то нечего, да и противно.

Андрей зарычал и лег на нее всей тяжестью, продолжая сжимать в объятьях. Лариса давно уловила связь между затруднениями на работе и его внезапными приступами похоти. Он ее использовал, не особо заботясь о ее чувствах. Прямо, грубо и на всю катушку. Любви там не было совершенно. Но, признаться и она прекрасно осознавала, что тоже использует его в своих целях. Для удовольствия, для карьеры. Ему удобно и ей не плохо.

Рано или поздно он неминуемо захочет от нее избавиться. Найдет другую. Вот тогда и стоит быть готовой. Получить компенсацию, соответствующую честолюбию. Не оставаться простой секретаршей, пусть и доверенной, а пойти выше. Она неплохо закончила университеты современного бизнеса, под его руководством и внимательно наблюдая за действиями других сотрудников, и ни капли не сомневалась, что вытянет любую серьезную должность.

Уходить на вольные хлеба и начинать с пустого места не тянуло. Да он и не поймет. Зачем вызывать подозрения и опаску, влекущие за собой неприятные последствия. Другое дело вовремя подсуетиться. Будут еще возможности в концерне и не одна. Всему свое время. Вечно сегодняшнее продолжаться не будет.

Она слегка пошевелила бедрами, подразнила с ритмом и пару раз двинулась, прекрасно зная, что последует. Ага! Вот он снова в полной готовности.

Андрей перевернул ее и, не заставляя себя ждать, ворвался в приготовленное гостеприимно место. Попадание было точным. Лариса обхватила его ногами, потянула на себя. Он сама этого хотела. Теперь, когда он один раз уже получил желаемое, все будет гораздо лучше.

Андрей устало лег рядом. Посмотрел с интересом на женщину. Она явно еще не пришла в себя. Взгляд отсутствующий, тело расслабленное. Сегодня было нечто. Сама старалась так, что становилась на мостик, не замечая этого. Откуда только силы взялись. Он далеко не пушинка. Не просто послушно принимала, а показала немалый темперамент и горячее одобрение его усилий. Даже не стонала, а кричала, прося продолжать и не останавливаться. Не наиграно, а совершенно непроизвольно. Видно как менялось выражение лица. Завелась не на шутку. Обычно просто послушно выполняет без особых эмоций. Ей нравится, это чувствуется, но голову не теряет. А сегодня он пробился, достал Ларису до самого нутра. Приятно.

Не прогадал я с ней, подумал, хозяйственно проводя рукой от груди ниже. Фигурка у нее прекрасная. Была красивая девочка, стала красивая женщина. Если уж природа дает, не скупится. А тут еще и очень приличные мозги присутствуют. Прямо идеал. Одна беда — ему нужна другая.

Самолет сел мягко, почти неощутимо. Летчики были высокого класса, он никогда не пытался купить дешево, получая в результате дилетантов и дураков. Профессионалы должны твердо знать — их ценят и стараться.

Андрей встал, собираясь взять пальто, и тут резко зазвонил мобильник. Номер был не для телефонной книги. Знали его единицы и по пустяками тревожить бы не встали. Он снял трубку.

— Еременко! Помолчал немного слушая быструю речь в трубке и непроизвольно добавил: — Твою мать! Еще минута: — Да, конечно. Вылетаем.

— Мусу двадцать минут назад расстреляли вместе с водителем, — сказал, обращаясь к Ларисе. — Считай, прилетели. Надо отправляться назад. Сходи, выясни, когда экипаж будет готов. Заправка, смена… Ну, сама разберешься. Подгони кого надо. Я пока побеседую с заинтересованными лицами.

Она кивнула и поспешно вышла. Не все разговоры стоит слушать. В некоторых случаях предпочтительнее отсутствовать или срочно превратиться в глухую.

Андрей посмотрел на мобильник, решая кому звонить в первую очередь. Он находился в легком замешательстве. Уже? Зверь такой шустрый или это совпадение? А то ведь и он мог оказаться в той машине. Не сорвался бы резко, сыграл бы похоронный марш сразу по обеим ключевым фигурам в фирме. Подозрительно. Потом прояснится. Сейчас ему звонить нельзя. Не хватает еще чужим заинтересованным ушам пищу для размышления подкинуть. Сейчас ФСБ запросто продает всем желающим результаты подслушивания.

А вот остальное правильно. Возвращение необходимо. Хаоса допускать никак нельзя. Кто-то должен всех построить и взять под себя бесхозное добро. Жаль, некогда в офис смотаться и заглянуть в Интернет будущего. Или все-таки съездить? Час-два еще есть. Всегда в подобных обстоятельствах текущая информация претерпевала серьезнейшие изменения.

Он уже давно не пытался вычислить скорость, с которой исчезали старые данные и появлялись новые. Раз на раз не приходится. Во многом связь не прослеживалась. Тут работы на годы хорошему НИИ. Да и следил уже исключительно за ключевыми вещами и да — за собой, любимым.

Интернет — это свалка отдаленно похожих на правду статей, ничего не имеющих общего с истиной предположений и кучи конспирологических версий, высосанных из пальца при помощи логики. К сожалению, логика без точных данных ничего объяснить не может. Легко доказать все что угодно, подгоняя под заранее заданный ответ. Пользоваться можно только фактами. Имеем устранение Даргиева. Кто выигрывает? Очень многие. И он, Еременко, не в последнюю очередь. Золотое правило бизнеса — избавляться от человека создающего проблемы. Просто сказать, но сложно выполнить, когда он не посторонний, а хорошо знакомый и близкий человек. И по любому ситуация изменилась. Убийство на таком уровне — это вызов. Лично ему. Как он не открещивался от действий Мусы, слишком они долго работали в связке. Покорно скушать и лечь, поджав лапки — показать слабость. Думать, хорошо думать!

* * *

Лариса вошла в темную комнату. Окна были закрыты тяжелыми шторами, и в помещении было душно. Ольга, вся в черном, с обвязанным темным платком головой, слабо улыбнувшись, поднялась ей навстречу. Широкое белое лицо северянки с тонкими бровями на мгновенье дрогнуло. Красотой она не блистала, однако была идеальным образцом жены горячего кавказского парня. Тихая, семейная и не любящая шумных вечеринок. Ни под каким предлогом сама никуда не пойдет, будет сидеть дома, и заниматься хозяйством.

Они давно были знакомы, жена Мусы больше времени проводила в Москве, чем дома и нередко приходилось сталкиваться. Не по работе, просто иногда общались. Несколько раз ее Андрей гонял оказать помощь супруге Даргиева в самых разных делах. Полная и вечно занятая детьми Ольга, изредка нуждалась в обычном дружеском разговоре, за неимением близких подруг. Она так и не почувствовала себя светской дамой, оставшись простой девчонкой с городской окраины и избегала новомодных тусовок.

Лариса осторожно обняла ее, произнося положенные слова соболезнования.

— Да что теперь плакать, — с досадой сказала Ольга, — я всю жизнь этого ждала. Вечно он ходил по краю. Она отстранилась и, обращаясь к сыну, приказала, — Игорь, позови дядю Андрея. Скажи, разговор есть.

Он с облегчением удалился, оставив женщин одних. Игорь никогда не имел отношения к делам Мусы и не желал иметь. Не то чтобы стеснялся отца, но хотел идти своей дорогой. Сейчас у него была свое небольшая фирма, создающая архитектурные проекты для зажиточных господ и, по отзывам, неплохая. Умел работать. Портфель заказов был забит на месяцы вперед.

Он минут пять вели пустой разговор, перебрасываясь стандартными вопросами о детях, здоровье и самочувствии. С детьми у Даргиевых был полный порядок. Игорь вполне самостоятельный, Ирина, выскочившая замуж за американца, проживающая в Калифорнии и носа домой не казавшая и еще трое школьников. Все вполне здоровые и энергичные. Говорить о них Ольга могла часами, хвастаясь успехами и гордясь, но сейчас у нее мысли явно были далеко от приятной темы. Когда появился Андрей, она вздохнула с облегчением, показав на кресло и отмахнувшись от очередной порции соболезнований.

— Перестань! Все уже было сказано на кладбище. Я не для того тебя пригласила. Садись. А ты останься, — это уже Ларисе, — тебя тоже касается.

Андрей изобразил почтительное внимание. Настроение, не смотря на обстановку было прекрасное. Теперь, после разговора со Зверем, он точно знал — это не его вина. Совесть может спать спокойно. Она и так не слишком волновалась, но все-таки…

Другое дело ничего не кончилось. Версий, кто заказал убийство, было три и все не слишком приятные. Как минимум две пахли продолжением, и мишенью будет уже он. Ну, это потом. Еще неизвестно кто постарается первым. Сейчас предстоит подождать делового предложения договориться и станет ясно, откуда дует ветер. Он и раньше был не прочь все уладить. Ничего не изменилось. Точнее все очень сильно сгладилось. Основное препятствие, возникшее из-за упорного нежелания Мусы отступить, исчезло.

— Я хочу предложить тебе сделку, — медленно, старательно подбирая слова, сообщила Ольга. — Мне не удержать все это, — она развела руками, показывая что-то огромное. — Я никогда не вмешивалась в мужские дела и не лезла с советами. А теперь понаедут дагестанские родственники, начнут качать права здешние парни, а коммерческий директор Мусы — та еще сволочь. Обязательно все разворует, и будет строить невинные глазки. Они уже засуетились и забегали. Мне такого счастья не нужно. Я хочу жить тихо и спокойно. Не бояться за детей и не слышать, кого опять кинули или кого застрелили. В австрийском банке на мое имя лежит пять миллионов долларов, в Испании у меня дом на берегу моря. Жить можно.

Лариса непроизвольно кивнула.

— Но меня ведь не оставят в покое. Будут лезть и требовать, именно им доверить то или другое. Не потому что уважают, а потому что я наследница и все просто так не растащишь. Ну да сами все понимаете. Мне нужна серьезная крыша и управляющий, кому я доверю имущество. На роль заинтересованный крыши я выбрала тебя, — она показала пальцем на Андрея. — А чтоб было интереснее, акции в 'Североникеле', морских портах Мурманска и Архангельска я вручу тебе в управление. Генеральная доверенность или как там это правильно делается. Ты сможешь контролировать очень большой кусок, даже ничего не платя. Впрочем, если захочешь выкупить, можешь вставить пункт о моей обязанности предложить тебе в продажу в первую очередь, в случае если до этого дойдет. Пока не вижу никакой необходимости. А дивиденды… Даже я знаю, как их платят. Никак. Зато ты будешь заинтересован в моем спокойном проживании как можно дальше.

— Щедро, — серьезно сказал Андрей. — Ты хоть представляешь, сколько это стоит?

— Очень хорошо представляю. Не до рубля, но количество нулей. Морковка должна быть сочной и вкусной. При этом я не верю, что украдешь. Зачем? Ты все равно будешь владеть на законных основаниях до моей смерти. Вот и береги меня. Кроме того, Муса всегда говорил — ты у нас 'Клетчатый'. Не любишь крови. Чистодел. Договоренности выполняешь, не договора, если понимаешь о чем я.

— Очень хорошо понимаю, — согласился Андрей. — Стараюсь слово держать. А бумаги… Всегда есть вероятность в юридической лазейке. Давай к делу. Ты ведь что-то хочешь взамен, не просто подарками кидаешься. Пряник вижу. Хороший и большой. А где противоположность?

— Муса вечно не знал удержа. Все хапал и хапал… Ларьки, магазины, лесопилки, рестораны, авиакомпания, заправки. Здесь, там. Необходимое и подвернувшееся под руку. Куча всего. Надо со всем этим разобраться и порядок навести. От чего-то и от кого-то избавиться, если толку нет или слишком энергично на себя одеяло потянут. Продать, если доходы копеечные. Привести в нормальный вид и поставить под контроль то, что приносит реальную прибыль. И мне, повторяю, нужен управляющий. Заинтересованный все это наладить и доказать окружающим, что она недаром получила должность. Ольга посмотрела в упор на Ларису. — Пойдешь? Для начала, — она назвала сумму…

Лариса мысленно охнула. О таких деньгах она могла только мечтать.

— Будет не просто зарплата, — убеждая ее, сказала Ольга, — а процент от дохода. Чем больше достанется мне, тем больше придет тебе. Полная свобода рук. Увольняй и бери на работу кого пожелаешь.

— Почему я?

— Наверное, потому что Муса в хорошо людях разбирался. При его работе по-другому нельзя. На одном страхе не выедешь. Он как-то сказал: 'Эта сможет'. А еще: 'Она переросла свое место и хочет большего. Дай возможность и получишь прекрасную бизнес-женщину. Мужиков за пояс заткнет'. А еще — мне больше предложить некому. Вот такая удивительная жизнь. Взрослые дети и ничего им не надо. Вполне самостоятельные и не заинтересованные вешать себе на шею сложности. Десятки людей рядом и все себе на уме. А для тебя это шанс. Нет?

— Да, — хрипло сказала Лариса.

— Ну, вот и славно, — удовлетворенно заявила Ольга. — В принципе мы договорились. Обсудите подробности между собой. Отныне ты работаешь на меня, а не на Еременко. Она взглянула на Андрея в ожидании возражений, но тот промолчал. — Возьми с него все необходимое, пока он видит под носом заманчивый кусок, — она встала и, не прощаясь, вышла.

— Страшно? — с интересом спросил Андрей, когда дверь за Даргиевой закрылась.

— Очень, — созналась Лариса. — А вдруг не справлюсь?

— А вот этого не смей! Даже не думай. Если начала, всегда нужно идти до конца. Иначе не стоит работать. Жизнь — сплошной перебор вариантов и ловля шанса. Не часто удача падает тебе на голову. За жизнь один-два раза. И если уж повезло, хватай птицу-Феникса за хвост и держи изо всех сил. Руки обжигает, сложно сберечь в целости и сохранности, но не прикладывая силы ничего и не получишь. Даже парочка перьев, выдранных из хвоста, не каждому дается. Ничего вообще легко не приходит. Надо просто верить в себя. Тебе придется работать намного больше, просто потому что ты женщина. Способности есть, желание присутствует, а заодно и никто сначала принимать всерьез не будет. Это и хорошо, и плохо. И опасаться станут меньше, придется вести себя очень жестко, и иных ходов ждать не будут. Ты ж у нас ученая, насмотрелась…

— Значит, договоримся по хорошему?

— А мне тоже любопытно, что у тебя выйдет, — со смешком сознался Андрей. — Догадываясь про некоторые мысли по поводу моих методов. Увы. Либо все правильно… хм… по закону и честно, либо доходы растут. Вот и посмотрю с большим злорадством, как быстро скатишься к общим понятиям.

— Я слишком долго находилась с тобой рядом. Иллюзии давно отсутствуют.

— Правильно, — одобрил Андрей. — Забудь 'вы', переходишь на новый уровень. Я тебе больше не начальник, а соратник и где-то конкурент. Излагай. Какие будут дополнительные условия, госпожа новоиспеченный генеральный директор?

— Указание Волкову, о соблюдении моих приказов в первую очередь.

— Без проблем. Это подразумевалось. 'Кольчуга-Север' к вашим услугам, но услуги должны быть оплачены. Бесплатно они пахать не обязаны.

— Мне нужна команда. Одной не справиться. Сташевский, Либман, Озеров, Каримов.

— Недурно. Второй эшелон без особых шансов на повышение. Специалисты крепкие. Ревизор, юрист и бывший опер. А кто такой Озеров? — удивился Андрей.

— Из Саратовского филиала.

— А! Так он запойный. Ну, твое дело, — он пожал плечами. — В банке нужен свой человек. Договариваться сама будешь, — ехидно сказал, — может и не захотят уйти. Посмотрел внимательно в лицо, — настолько уверена? И чего только не узнаешь, совершено случайно. А чем они недовольны? Отсутствием карьерного роста? Молчу, молчу. Излагай дальше.

— Леню, — поколебавшись, сказала Лариса, — отдай.

— Во, — показывая фигу, заявил Андрей. — Всему есть свои границы. Погорячился слегка — это еще не причина, сманивать моего доверенного помощника.

— Слишком часто это происходит в последнее время.

— Знаешь, я не намерен выслушивать критику подобного вида. Не твое дело. Посмотрим, как сама себя поведешь через пару лет. Власть дело такое… Развращает. Не надейся, что на тебе никак не отразится. Да и вообще… Тебе необходимо сразу поставить себя. Имидж деловой стервы — замечательный образ. Всех сходу запугать. Да, лаааадно, — потянул он, — на правах бывшего начальника имею право на парочку бесплатных советов. А принимать или нет дело твое. В дальнейшем вмешиваться не собираюсь и поблажек при общих делах предоставлять тоже. В бизнесе не существует дружбы и ненависти. Сплошной прагматизм. Чисто деловые отношения. Кстати, дополнительный совет — не делай ставку на губернатора. Я его уберу.

Глаза Андрея стали холодными и неприятными. Он не шутил. Да и помнила она про сложности с местной властью в последнее время.

— Еще пожелания будут?

— Масса, — согласилась Лариса.

'Я с тебя получу компенсацию по полной программе, подумала. Так просто не отделаешься. Держать удачу за хвост? Всегда готова!'

* * *

Андрей в десятый раз потыкал в клавиатуру и тупо уставился на экран. Никакой реакции. Завис намертво в третий раз за двадцать минут. Он нервно выругался, не выбирая слов, и треснул кулаком по экрану сверху. Тот мигнул и издевательски показал прежнюю картинку. Лучше бы постучать по ящику, но он относился к нему со слишком большим уважением, и трогать лишний раз боялся. Выкинет еще, какую гадость в отместку.

Не ко времени. Совсем не ко времени. Третий день он, забыв про все свои дела, пытался найти выход. Новости были крайне неутешительные. 'Добрый' Интернет стабильно 'радовал' его сообщением об удавшемся покушении. Как обычно появилось неожиданно, и он неприятно удивился на свой портрет в траурной рамке на собственном сайте. Вчера ничего не было. Значит, решение было принято буквально только что или исполнители уже готовы. Такие дела за день не делаются. Не обычный человек и по улицам не бродит. Охрана наличествует не из худших. Подготовка необходима.

Трудность была в том, что кто стоит за взрывами, было неизвестно. На людей его уровня заказухи не раскрываются. Слишком много желающих и обиженных. Выбор был богатый. Чечены, выяснившие подозрительные подробности рейда, азербайджанцы, всерьез разобидевшиеся на поставки военной техники армянам, Прилучный, пытающийся достать его из-за 'Североникеля', парочка недоброжелателей на высоких постах в администрации президента, осетинские водкопроизводители, которым он всерьез прищемил хвост…

Статьи, заполнившие Интернет, как всегда, пересказывали слухи. Ничего конкретного. Приятно удивила разве что Катя. И по делу, и вполне прилично. Хорошо отозвалась на прощанье. Он даже пожалел, что из перестраховки распечатать не может. Читать на ночь и восхищаться собственными духовными и государственными достижениями. Не человек — портрет идеального лидера.

Любые попытки действовать, приводили к одному результату. Смерти. Это не зависело от текущих дел никак. Он уже перепробовал все. Шел на контакт и пытался договориться со старыми врагами. Уступал и серьезно давил. Никакого прока. Явный кандидат в заказчики не наблюдался. Оставалось одно — все бросить и смотаться за границу. Управлять делами реально и оттуда.

Не хотелось. Очень не хотелось. Показать всем страх? Это чревато серьезными последствиями. Оставить дела на постоянных заместителей? Его волновало подозрение о причастности одного из них. Ну не видел он явных причин для покушения со стороны. Ничего особенного в последние недели и месяцы не происходило. Рутина. А вот подозрение, что у себя в компании что-то упустил, имело место. Слишком она разрослась, а многие привыкли решать свои осложнения самостоятельно на месте. Интересы филиалов и центра вечно расходились. Растащат ведь моментально все дело на куски! Зато и проверять никто не станет. Не до этого будет. Любой за свой кусок будет бороться, не задумываясь про целое.

— Пашка, — сказал, набрав номер и забыв поздороваться, — это я.

Он давно уже перестал себя утруждать ненужными бессмысленными вопросами и проверками. 'Ты дома?'. Если ответил на телефонный звонок, ясен пень — да. 'Как дела?', все равно правды не скажут, а жалобы от подчиненных выслушивать некогда. Вежливость осталась только в пределах протокола при общении с посторонними или необходимыми. Близких друзей у него никогда не было, а многочисленные знакомые со старых времен как-то незаметно исчезли. Раньше еще при необходимости и по просьбе мог помочь, но давно между внешним миром и ним встала высокая стена секретариата, и прорваться постороннему человеку стало невозможно.

— Ты мне нужен. Срочно. Ящик глючит, а показывать кому-то… сам понимаешь.

— Никаких затруднений, — ответил тот зевая. — Все равно пора вставать. Это Андрей, — сказал не в трубку. Мужской голос пробормотал не слишком приятную фразу насчет поднимающих с раннего утра. Слышно было прекрасно. — Вставай. Все равно пора. И снова к нему: — Часа через три подскочу.

— Почему так долго?

— Диски с программами надо взять, может, что улучшить или поменять. Есть сейчас возможности и новые примочки. Я ж дома все не держу. Давно в начальство выбился и этим у меня другие занимаются. Да и вообще. Не мешает память увеличить, вентилятор поменять. Мало ли что. Если уж приеду раз в столетие, требуется быть готовым ко всему. Пока туда-сюда. Как раз пробки начнутся. Не, — опять зевая, сообщил, — быстрее не получится.

— Я свою машину за тобой отправлю. С мигалками. Через двадцать минут будут у подъезда.

— А что такая срочность? — насторожился Павел.

— Есть причина. На месте объясню.

— Хорошо. Я собираюсь.

— А кто у тебя там? — с подозрением спросил Андрей. — Откуда мужики в квартире.

— Да Максим заночевал. Сидели вчера допоздна, ляп ловили в новой программе… Какая разница?

— Да никакой. Просто удивился.

— Совсем ты уже свихнулся. Под кровать еще загляни, не подслушивают ли враги.

— Не хотелось бы лишних ушей, — нейтрально поставил его Андрей в известность.

— Ты машину высылай, — опять зевая, сказал Павел и отключился.

Андрей подошел к окну и посмотрел вниз. Взгляд скользил по знакомым местам, не задерживаясь. Узенькие, засаженные старыми деревьями переулки между монументальных сталинских домов. Золотые купола церквушки, реставрированной на его деньги. Религиозности он в себе так и не обнаружил и после открытия так ни разу и не зашел. Просто схожее поведение входило в правила игры. Этим помочь, тем поспособствовать. Ничего оригинального. Выделяется сумма и специальный фонд рассматривает просьбы. Он редко внимательно изучал подсунутые предложения. Какая разница эта церковь или другая? Откат в фонде заранее запланирован. Замечательный человеческий фактор. Посмотрят, как деньги мимо утекают и предложат очередному просителю поделиться. Без этого никак. Выгоняй не выгоняй, обязательно случится. Проще уж копить на них компромат. Глядишь и пригодится.

Прямо у въезда в особняк торчал привычный шлагбаум, поднимавшийся при виде начавших съезжающихся на работу сотрудников. Все привычно, ничего не резало взгляд. Легковушки для господ рангом пониже, навароченные мерседесы для вице-директоров. Как-то очень быстро и без указаний выработалась четкая иерархия, кто и на чем ездит. Впрочем, и носит. Часы за двадцать шесть тысяч долларов не всякий себе позволить может, а Фонарев любит небрежно проверить который час на глазах у чужих. Это он себе мог позволить разгуливать в джинсах и простой рубашке. Им перед окружающими себя показать охота.

Особой оригинальностью отличался разве что финансовый директор. Он катался не на импортном сарае, а на сделанном по специальному заказу правительственном ЗИЛе -117. А в гараже стояли еще 115, 111 модели и 'Чайка'. Автоколлекционер. Безобидное увлечение. Гораздо больше удивляли матерые аппаратчики, сидевшие в министерских креслах и банках, полюбившие под рюмку порассуждать на тему: 'Какую державу загубили'. Они вроде как лично в этот момент отсутствовали и руку к развалу не прикладывали.

Андрей невольно поежился, представляя насколько замечательной мишенью, смотрится на фоне окна, но стекло в раме пуленепробиваемое и специально одностороннее. О снайпере беспокоиться не стоило. Наугад он палить не станет.

* * *

— Господи, — недовольно воскликнул Павел, — в твоем возрасте пора знать — пыль вытирают не только с крышки! Не доверяешь посторонним, так возьми отвертку и сними пару болтов. Мне тебя еще учить! Старший брат, блин, умеющий все делать руками, мля.

— Я уже и не помню, когда инструмент в руках держал, — сконфуженно сознался Андрей, — давно ничего тяжелее ручки в руках не держал. Какой из меня теперь техник — администратор.

— Не прибедняйся, — фыркнул тот. — Очень сложное дело. Нельзя забыть, как ездить на велосипеде, если один раз научился. Слегка потренироваться и все. А уж как отвертку держать, не способен запомнить исключительно дебил от рождения. Детский сад какой-то! За техникой следить необходимо. Окошко изнутри пылью забилось, вентилятор с натугой работает, а ты и в ус не дуешь. Совсем зажирел сидючи на троне. От перегрева тоже зависнуть может.

— А это зачем?

— Любые старые провода выходят из строя, — тоном лектора поведал Павел. — Постоянный нагрев, скрученные. Хуже не будет. Как и замена старого винчестера, даже если он исправен. Все это по любому повышает производительность. Да и вместимость жестких дисков, и скорость работы изрядно скаканула вперед. Ты ж РОСТЕХом владеешь, совсем по профилю ничего не читаешь?

— А я смотрю финансовые документы и личные дела сотрудников. Еще сводку из отдела экономической безопасности и потом делаю втык директору. А на черта мне знания ваших абродакодабр? Обоснование напишет специалист. Не интересует абсолютно. У меня в голове очень много всего накопилось. Иногда жалею о невозможности стирать лишнее. Рано или поздно наступит переполнение, и зависну не хуже компьютера. Только его починить можно, а в голове я копаться никому не позволю. Залечат по доброте душевной. Устал, — пожаловался Андрей. — Все копится и копится, а конца не видно.

— А не жалеешь?

— Вот уж нет! Не этого хотел и не так, да мечты никогда полностью не сбываются. Так — вполне неплохо. Все лучше, чем на другого пахать. Или ты сокрушаешься о не прожитой правильно и праведно жизни? Не приходило в голову, что и Жанну бы никогда не встретил?

— Приходило. И при том, иногда размышляю, а какими мы бы стали, если бы, — он постучал по ящику, — не это. Ой, не верю, что усидели бы на месте. Не так гладко и легко, но пошли бы вверх. Или лежали бы рядом с Мусой. Тоже вариант.

— Зря ты ушел. Вдвоем мы бы многое смогли.

— Тебе мало? — изумился Павел. — Да я еще тогда все объяснил. Не мое это. И не хочу существовать в роли ведомого. Пусть не много-много миллиардов, а совсем чуть-чуть миллионов, но мои. Сам решаю, сам отвечаю. И занимаюсь, чем мне нравится, не бегая по инстанциям. В моих делах бюрократы все равно ничего не соображают, а отнять то, что здесь, — он постучал по голове, — нельзя. Это не скважина и не завод. Ее проконтролировать и украсть нельзя. Придавят налогами, так открою другую фирму и все дела. И все прекрасно понимают — меня не достать, я им не бюджетник и не вороватый ресторатор. А на словах даже содействуют. Передовые технологии бла-бла, наши лучшие отечественные ученые бла-бла. Сделали мы на компьютерах деньги и я на них могу существовать достаточно безбедно. А яхта, отделанная красным деревом и слоновой костью, за дикие деньги мне не требуется. Нечего мне на ней делать. Через неделю от скуки взвою. Так что каждому свое. Тебе концерн, а мне удовольствие от жизни. Я его нахожу в работе. Очень редко, но бывают такие извращенцы. Они смотрят на свой труд и гордятся. Вопрос не в количестве денег, а в возможности не думать о них. Когда жрать нечего, естественно, согласен на что угодно. А я своих кормлю. Не сильно жирно, но получше многих. Кстати, предлагали компанию продать за вполне приличную сумму. Я послал. На черта идти в вице-директора даже с увеличением зарплаты в три раза, в большую фирму? Здесь я сам себе хозяин.

— Я пользуюсь для поиска информации исключительно Hunterом, — подхалимски сказал Андрей.

— Еще бы! Сам себе доход накручиваешь. Ты еще тот жук.

— А почему детей до сих пор нет? — после длительной паузы спросил Андрей, продолжая наблюдать за малопонятными действиями брата. Просто так сидеть было скучно, а без дела они уже давно не встречались. Хотелось потрепаться ни о чем, без задних мыслей.

— Карьера у Жанны, — не слишком довольным тоном пояснил Павел. — Все некогда. Все эти режиссеры моментально забывают, стоит выпасть из обоймы на год-другой. Вот и не торопится. Еще и встречаемся не так часто. У меня дела, у нее съемки. А как пересекаемся, выясняется, что самое надежное — спираль. Сперматозоид бежит, — он показал рукой, нечто закрученное, — бежит, голова закружилась — брык, и готов…

— А сам настоять не пытался?

Павел не ответил, закручивая болты назад. Переспрашивать не имело смысла. И так понятно. Это на работе он царь и Бог. Дома ничего не изменилось. Два получающих удовольствия от работы супруга, слишком сложное сочетание. Странно, что без скандалов живут. Наверняка из-за редких встреч. Жанна опять укатила, вроде в Ялту. Чего-то там снимается.

— А я вот недавно столкнулся с медицинским профессором знакомым. Пришел выпрашивать чего-то там из импортного оборудования. Не важно. Просто вспомнил он меня. Не готовился, иначе бы лучше промолчал. Реально вспомнил. Представляешь, смотрит на меня обрадованными зенками и кричит: 'У вашей жены Марины была с проблемами по женской части. Почему больше не появлялись?' — Проснулся, — с сарказмом попенял Андрей.

— Оказывается, все было легко и просто. Разные резусы в крови. Что-то там не совмещалось и выкидыш. Я все равно не хрена не понял в его лекции. И ни один гений советской медицины не допер, где собака зарыта. Мы ж и в Кремлевке были! А на Западе стандартно всех посылали на простейший анализ и делали укольчик. Чик и все трудности позади. Нормально рожают. В 1992 г в любой поликлинике делали за смешные деньги, а сам метод прекрасно описан во всех медицинских журналах гораздо раньше. И ни одна сука в Союзе не удосужилась выяснить. Самая лучшая на свете медицина! Не прошло и десяти лет, в России с изумлением узнали. Профессора в специализированном отделении. А в поликлинике, когда выяснят? Как вспомню, во что Марина превратилась на этой почве… Нормальная ведь девка была, ну не дал я ей, чего хотела, но ведь не по злобе… так и хочется убить кого. Из разглагольствующих про передовые достижения… Дал я профессору денег на то самое оборудование. Может хоть кому поможет. Русских баб жалко, которые не имеют средств лечиться в тамошних клиниках.

— Ну-с, — бодро сказал Павел, усаживаясь на стул и встряхивая руки, на манер музыканта, — приступим. Сбои в момент загрузки были?

— Нет.

— Хорошо. Мы вот так, — сообщил компьютеру, выстукивая команду. А ты мне ответишь. Ага. И вот сюда. Какой ты замечательный пользователь, — восхитился. — Никаких файлов вообще, не говоря уже о подозрительных. Девственная чистота. Кроме возлюбленного Интернета ничего и не делаешь. Обновления и то не скачиваешь. Даже в карты не играешь. Ничего сомнительного. И здесь тоже.

— Выпьешь? — поинтересовался Андрей, когда ему надоело смотреть на действия брата.

— Наливай! День все равно пропал, так будет удовольствие.

Андрей принес бутылку из специальных, загруженных в холодильник заранее. Поставил стопки и набулькал до краев.

— А что так мало и где закуска?

— Ну не кушать же стаканами. Это не просто водка. Это идет очень небольшой партией по заказу. Для особо высокопоставленных господ. Зря, что ли собственные ликероводочные заводы? Не общего разлива. А закуска… сейчас будет. Он вышел из комнаты отдыха в кабинет и принялся отдавать команды по селектору.

— Ну, будем. За встречу, — провозгласил, доставив заказанное. — Чтобы хуже не было!

— Мда, — оценил Павел, выпив, — хорошо пошло.

— Так продолжим! Когда последний раз вместе сидели.

— Сначала дело, а потом и выпьем, — засовывая в рот ломтик осетрины, пообещал Павел. — Ты ж не хочешь, чтобы я по пьяни напорол?

Засунул в СиДишник диск. — Сейчас поднимется, — прокомментировал свои действия, — посмотрим, не поймал ли вирус.

— Ну, можем мы хоть иногда встретиться и отдохнуть? — с возмущением спросил Андрей. Они на пару уговорили вторую бутылку, ящик временно перестал глючить, и настроение у него было прекрасное. Депресуха куда-то ушла. Впервые за долгое время можно было говорить свободно не задумываясь о реакции собеседника. Киллеры? Да хер с ними. Все на свете решаемо. — Не по делам тереть. Вместе отдохнуть. Поехать на море. Вот ты на Кипре был? У меня там дом.

— И на Кипре, и в Турции, и в Египте побывал. Ик, — сообщил Павел. — Кажется, мне уже хватит, — покачал он головой, обнаружив, что брат навострился открывать очередную бутылку. — Разобрало. Давно просто так не сидел. Посещали чужедальние края. Так я и не понял, почему у нас нормальный сервис наладить нельзя. В Ялте в гостинице на днях был, к Жанне летал, так ничего не изменилось. Воды горячей в душе нет, в столовой изжога замучает. Капитализм на марше в нашем диком варианте. Цены запредельные, а изменения по сравнению с СССР полностью отсутствуют. Воспитание что ли такое? Ничего в заграницах особенного нет, но если вспомнить путевки от профсоюза, что нам мама доставала. Жуть! Без воды и нормальных удобств. И ведь считали нормальным. Все так живут. Ага, все! Как мы тогда в Абхазию на дачу бывших товарищей из ЦеКа завалились. Никакого сравнения. Жаль, нет больше в тех краях ничего целого. А теперь за те же цены проще съездить к Средиземному морю. Там тебя оближут с головы до ног и простыни без напоминания сменят.

— Купить, что ли в Сочи отель и сделать из него лялечку для новых русских? — задумался Андрей. — Так не поедут суки! Все их в теплые края тянет оттянуться. Скоро от нас там уже вздрагивать будут.

— Ладно, — сказал Павел, вставая. Его ощутимо мотнуло. — Пора идти. Засиделся. На работу надо заехать.

— Куда ты в таком виде? Домой отправляйся.

— А что мне дома одному делать?

— Тогда тебя отвезут!

— Правильно, — пьяно обрадовался Павел, — сюда привезли, пусть доставят обратно. Куда сам пожелаю!

Проводив брата и вежливо послав Анну Сергеевну по всем известному адресу, делами заниматься не тянуло, Андрей вернулся и, выкурив очередную сигарету, мысленно перекрестился. Идея появилась внезапно, теперь оставалось найти подтверждение. Он не успел ввести первый запрос в поисковик, как здание ощутимо качнуло. Жалобно задребезжали оконные стекла. Он вскочил и бросился посмотреть. Внизу, метрах в пятидесяти от выезда со стоянки за домами поднимался черный столб дыма. Хмель мгновенно прошел. Тут не требовалось особой догадливости сообразить, что произошло.

Мозги вырубило напрочь. Ни о чем не думая, он метнулся в приемную, где все точно также торчали у окон, рассматривая улицу и понесся вниз, перепрыгивая через ступеньки. Встречные поспешно шарахались в стороны, уступая дорогу. Одного деятеля не успевшего отодвинуться, он походя сшиб с ног и, не глядя на мелькающие в воздухе листки, разлетевшиеся во все стороны, понесся дальше.

Охранник у шлагбаума торопливо вытащил рацию, докладывая начальству, он ничего не замечал вокруг. Выскочил на перекресток, и сердце ухнуло вниз. Окна во всей округе вылетели, и стекло хрустело под ногами. Рядом с поворотом лежал, зажимая рукой рану на ноге, пожилой мужчина с перекошенным лицом. Возле него суетились двое пацанов, больше мешая, чем помогая. Несколько машин на правой стороне превратились в груду металлолома, две горели, чадя и воняя. Его 'Мерседес' стоял отброшенный взрывом на встречной полосе. Из развороченного нутра не доносилось ни звука. Вокруг уже стояло несколько зевак, жадно рассматривающих перекореженный автомобиль.

Он медленно подошел и заглянул внутрь. Водителю размозжило голову, а Пашка сидел сзади все с той же легкой улыбкой слегка поддатого на лице. Мертвый. Вся грудь была залита кровью и заляпана мозгами шофера. Рубашка превратилась из белой в алую.

Андрей, не веря, наклонился вперед и тронул его. Рука, которой Павел автоматически прикрылся перед смертью, безжизненно упала с неприятным стуком. Андрей отшатнулся и невольно шагнул назад. Споткнулся, его поддержал кто-то за руку, но он вырвался и сел прямо на землю. В голове бесконечной пластинкой крутилась одна мысль: 'Вот я остался один. Совсем один'.

Он так и сидел, слепо глядя перед собой и не замечая суетящихся людей. Подъезжали машины скорой помощи и милиции. Людей разгоняли, но они по-прежнему толпились, рассматривая машину. Вокруг него плотным кольцом встали охранники, никого близко не подпуская. Подбегали люди из офиса, появилась Анна Сергеевна что-то настойчиво повторяющая. Андрей ничего не замечал. Смотрел в одну точку и думал: 'Один'.

Перед ним на корточки присел Фонарев. Озабоченно посмотрел и тихо спросил: — Вы способны воспринимать информацию? Или лучше дать пощечину? Помогает.

Голос был озабоченный и одновременно наглый.

Провоцирует, понял Андрей. Психолог хренов. Не хватает еще получить при всех, как нервная истеричная барышня. Он начал приходить в себя.

— Говори, — приказал Андрей, выплывая из прострации и делая зарубку на память. Молодец. Так и надо с расклеившимся начальством. Не время растекаться тряпкой. Пришел момент решения. Сидеть и плакаться или действовать. Еще важнее, сейчас надо вцепиться в след.

— Надо срочно уйти с улицы. Опасно.

— Чушь, — отрезал Андрей. — Хотели бы, уже грохнули. Достаточно было времени. Я бегал без телохранителей и сидел неподвижно. Отличная мишень для снайпера. Нет рядом никого. Сделали и смылись. Докладывай!

— Взорвалась припаркованная машина. Вероятнее всего по радиосигналу. Увидели ваш 'Мерседес' и нажали.

— Я сам его убил, — прошептал Андрей. — Не надо было давать свою машину.

Фонарев отвел глаза. Недолго было допереть, что он подумал. Жалко, конечно, но не его забота. А вот если бы рванули основное охраняемое лицо, ему бы не поздоровилось. Здесь он превращается в крайнего.

— Дальше!

— Из секретариата никто не причастен. Охранник на стоянке тоже. Они видели, кто садился в 'Мерседес'. Не могли не стукнуть, если причастны. Ошибка вышла.

Андрей взглянул на него диким взором, но ничего не ответил. И так понятно. Он остался жить, потому что взрывники поторопились.

— Это хорошо, — выкидывая посторонние мысли, признал Андрей. — Внутри никого купленного нет. Во всяком случае, готового мне бомбу под кресло подкладывать. Очень хорошо. Все равно всех прошерстить необходимо. Звонки, знакомства, неожиданные серьезные суммы денег. Могли и не подозревать, с кем делятся лишним. Есть мысли на тему кому выгодно?

— Надо проверить все версии, — дипломатично заявил Фонарев, опять отводя глаза.

Между строк читалось — ни хрена он не знает и не предполагает. Полная и страшно неприятная неожиданность.

— Есть что-то, о чем я не поставлен в известность? — поколебавшись спросил.

— Ничего конкретного, — раздумывая, ответил Андрей. — Так, собрались… Слушай команду!

Фонарев настороженно замер, готовый внимать.

— Послать людей и вынуть все личные бумаги Павла и компьютер. Если есть ноутбук. Вообще все. Дома, на работе, в сейфе. Лично мне принести.

— Это не имеет отношения к нему, — терпеливо сказал Фонарев. — Охотились на вас.

— Мне повторить? — прошипел Андрей. — Изъять все личные записи! Пока не опомнились взять под контроль и его фирму. Разрешаю не миндальничать. Потом извинишься, если потребуется. А сейчас вскрыть квартиру, оккупировать фирму, чтоб не блеяли, и проверить наличие личных сейфов. Если есть, все вынуть и забрать. Понял?

— Нет, — честно сказал начальник безопасности, — но принял. Он всем видом выразил удивление, но объяснений не дождался. — Привезти сюда?

— Домой. Я сам разберусь.

— Я попробую выяснить по своим каналам, кому так сильно помешал. Мне не до участливых милиционеров и лезущих с соболезнованием. Все берешь на себя. Общение с прокуратурой, отработку версий. Ты лучше знаешь. На звонки секретариат ответит. Я в расстройстве чувств. Или там напился до бессознательного состояния. Полностью недоступен. Телефон дай чужой. Не хочу с прямого говорить.

Фонарев быстро осмотрелся и, подозвав к себе двух телохранителей Андрея, отобрал у них мобильники. Охрана давно ходила не с натужно хрипящими рациями, а стандартно оснащалась через собственную сеть 'Связной'. Вещь не просто дорогая. Самая дешевая трубка стоила под три сотни зеленых и позволить ее себе могли все больше братки, высокие начальственные люди и наркоторговцы. В Арконе работникам не ниже определенного уровня выдавали бесплатно. Престиж. Сразу видно кто есть кто. У членов совета директоров и руководителей предприятий водилась не паршивая Нокия для всех, а солидный телефон за полторы тысячи. Эти могли бы и сами купить, однако очень обижались, когда через определенное время модель не меняли. Начинали подозревать коварные происки врагов и жаловаться. По сути, телефоны им вручались с единственной целью — получить возможность в любую минуту достать хоть из-под воды на манер кремлевской связи. Тем важнее было его иметь. Уровень.

Фонарев загнал номера в память и сунул один себе в карман, а другой вручил начальнику.

— Будь на связи постоянно, — пряча телефон в карман, приказал Андрей, — и подними группу быстрого реагирования. Все ясно?

— Так точно!

— Действуй. Я в кабинете, — вставая и уклоняясь охранников сделавших попытку его почистить, сказал Андрей. Отодвинул в сторону метнувшуюся ему навстречу Анну Сергеевну и направился к себе в кабинет.

— Есть! — сказал он сам себе через четверть часа перекрестных проверок в Интернете и трахнул в запале кулаком по столу. — Если я и делал в жизни полезную вещь, так подсадив Катю в Москву и дав ей путевку в жизнь. Толком она ничего не знает, и знать не может, но уж больно любопытно. Очень связь интересная. И труп всплывет не завтра. Кто ей столь любопытные вещи сливает? И не спросишь. Она еще не написала и со знатоком подводных течений в мире бизнеса не беседовала. Кто бы это мог быть? Ни черта не поймешь…. Андрей глянул на дату публикации. — Через пять месяцев. Ну, теперь уже и не узнаешь. Не о чем ей будет писать. Дам Катюхе премию обязательно при подтверждении. Заслужила. Не деньгами, так отдыхом на Карибах или Гавайях. Найду причину, не удивится.

Он достал из кармана мобильник и быстро набрал номер.

— Слушай внимательно, — дождавшись почтительного 'слушаю', сказал, — ты в конторе? А где? Найди там факс и перезвони, — попутно он писал на листке бумаги: 'Антонов Валерий Степанович. Заместитель начальника по экономической безопасности банка 'Ангара'. Бывший капитан-сапер уволенный в запас. Причины очень невнятные. Нечего ему делать ни на этой должности, ни вообще в банке. Не его профиль. И на месте в тот самый момент отсутствовал'. Факс не разговор, его так просто не зафиксируешь.

— Ага, правильно понимаешь, — отправив и дождавшись подтверждение получения, согласился. — Нашему большому другу банк и принадлежит. Так что напрашивается, откуда команда пришла. Да подозрения к делу не подошьешь. Мне требуется точно. Изъять быстро, чисто и без стеснений. Парни готовы? Плевать. Выдавить всю имеющуюся информацию. Не выдуманную, а реальную. Знаю я, как врут даже под пытками. Найди способ. Проверь. Не иб… Что значит, а потом? Тебе по телефону объяснить?!!! Живой он мне нужен. Свидетель. А если ничего не знает, не требуется. Так и объясни. Вот будет чем поделиться, тогда и договоримся. Отпущу. На хрен он мне сдался? Обычный наемник. Мне важно достать, кто заказ дал.

Еще ему скажи открытым текстом, в каком месте топить и разжуй в подробностях, как камень к ногам привязывать, раздраженно пробурчал, отключив телефон и кидая в его в мусорную корзину. Пусть потом докажут кто звонил. Потерялся и все.

Совсем Фонарев офанарел. Гарантийное письмо с подписью приложить. Кто ж после экстренного потрошения отпускает и обсуждает по телефону? Мало ли кто жадно слушает!

Он откинулся на спинку кресла и еще раз все прикинул. А неплохо выйдет. Урою суку! Не так, так иначе. Подтверждение мне! Заказчика я прижму! Я выскочил! Нет больше траурного портрета!

* * *

Жанну привезли утром. Она вошла прямо в том виде, в каком ее срочно выдернули из Ялты. Легкомысленная короткая юбка и топик, наподобие короткой маечки, ничего толком не прикрывающий. То живот мелькнет, то грудь ненароком высунется. Очень впечатляющее зрелище, мужики просто обязаны истекать слюнями и толпится вокруг. Одна беда, не слишком подходящий момент для выступления.

Андрей вылез из-за стола, где просматривал вываленные кучей бумаги брата и пошел навстречу. Занятие было совершенно бессмысленное и глупое, но уж больно жгла мысль, что Пашка мог что-то записать про их совместные дела. Попадется постороннему на глаза, хлопот не оберешься. Он и у Аксютина конфисковал все бумаги для полной гарантии. И точно также ничего не обнаружил. Теперь кроме него никто не мог ничего знать о ящике и его свойствах. Камень с души.

Он дружески обнял Жанну, поцеловал в румяную щеку. Привычно отметил знакомое шевеление в штанах и отстранится, внимательно разглядывая. Вид у нее был расстроенный, но не слишком. Что-то там крутилось в симпатичной голове и ему это не понравилось. Слишком уж раскрепощено себя вела. Села в кресло и странно посмотрела. Такие взгляды он давно и прекрасно знал. Насмотрелся на работе и привык относится равнодушно. Жалобами его давно было не прошибить, а женскими слезами в особенности. Им пустить слезу, как ему сигарету выкурить. Привычно и очень помогает.

Рыдать Жанна точно не станет, а будет изображать расстроенные чувства в надежде выцыганить что-то. А вот что, вопрос интересный.

— Выпьешь? — спросил он нейтрально. — Это помогает.

— Нет, спасибо.

— Похороны завтра. Я все сделал.

Положим не сам, подумал, на то есть Анна Сергеевна, но лишние уточнения ни к чему. Все организовано, а кто звонил или платил мне уже без разницы. Тот, в машине, уже не Пашка. Это просто было мертвое тело.

— Да, — рассеяно сказала Жанна, — это хорошо. Ты можешь толком объяснить, что произошло?

— Хотели взорвать меня, — легко сказал Андрей, — а вышло…

— А что произошло с компанией? — с неожиданно прорезавшимися резкими нотками в голосе спросила она. — Почему всех выставили и помещения опечатали.

— Жандаров просветил?

— Не важно. Ты не имел права!

Ого, изумился Андрей. А ее на собственность пробило. Зубами вцепится и не отдаст без серьезного нажима. Раньше не наблюдал таких реакций.

— На самом деле имел, — сообщил он. — Тридцать пять процентов мои. Ссуду пока компания не вернула. И я буду решать, кем она управляется и как. Подберу надежного управляющего. Ты ж не будешь этим заниматься? — с насмешкой поинтересовался. — Я постараюсь все сделать в лучшем виде. Нуждаться точно не будешь. Миллионов там нет, она еще с долгами не расплатилась. Зачем тебе забивать голову всякими кредитами, процентами и программами. Это мужские дела. Юристы уже договор подготовили. Подпишешь и блистай себе дальше в кино. Деньги стабильно капают на счет в банке и никаких затруднений.

— А почему не мне? — запальчиво воскликнула Жанна. — Почему, не мне, наследнице, найти управляющего? Я не уверена, что тебе можно доверять. Слишком странно все это смотрится. Всех выпереть, документы увезти. Потом концов не найти. И почему ты, к примеру, молчишь про акции в вашем фонде?

— В каком фонде? — с неприятным холодком переспросил Андрей. Ведь чувствовал, не выйдет все чисто. Вылезут еще неприятности. Откуда она может знать? Пашка трепанул. А что он еще мог вякнуть в постели?

— В том самом, — торжествующе сказала она, — в который вы деньги перегоняли еще в восьмидесятые. Все в Эппл с Интелом вкладывали. Уж точно не один миллион лежит. И я должна у тебя разрешения спрашивать? Это мое!

Не знает, с облегчением подумал Андрей. Ничего существенного не знает. Ни номеров счетов, ни названия, ни про Кричевского. Что-то он сболтнул, но без конкретики. Уж точняк не про ящик. Научил я Пашку осторожности. Долго талдычил, но не зря. А губа не дура, ишь как раздухарилась. Глаза так и сверкают.

— Так это когда было, — с ленцой в голосе удивился он, — его фирма, думаешь, создавалась на государственную благотворительность? Нет уж, все это стоило изрядных денежек. И я помогал в меру сил. Тогда, если помнишь, совсем другие средства у меня были. Гораздо меньше, однако с тебя неизвестно какие долги стребовать не пытаюсь. Только свое. И ты получишь свое. Без обмана.

— Ты даже из дома все вынес, — со злостью заявила Жанна. — Если и были, какие бумаги, так теперь нет. Но я то точно знаю, еще в 1994 г акции в твоей оффшорке лежали. Ваши общие. Я ведь не постесняюсь шум поднять. Хорошо это будет выглядеть — миллиардер ограбил вдову собственного брата. Да и заинтересоваться могут компетентные товарищи вашими делишками.

— Шантажировать вздумала? — в ярости прошипел Андрей. Он ударил ее наотмашь, так что Жанна слетела со стула и упала. Подскочил и с размаха пнул ногой в живот. Потом еще раз и еще раз. Жанна скорчилась в клубок, всхлипывая и закрывая голову руками. Он нагнулся и, схватив ее за волосы, поволок к столу. Она невольно побежала на четвереньках. Сопротивляться даже не пыталась, впав в шок от неожиданности и боли.

Андрей нагнулся и, схватив ее за шиворот, поднял, бросил к столу.

— Подписывай, — тяжело дыша, потребовал. Сунул в руку ручку. — Ну?!!!

Жанна, ничего не соображая, поспешно ставила подпись везде, куда он указывал. Нависший над ней разъяренный мужчина пугал до дрожи. Не первый год знакомы, но такого она не ожидала. Поторгуется, предложит отступного или попробует как-то договориться, но этот ужас выпадал за любые рамки. Никаких сомнений, что он моментально продолжит избиение, и никто даже не подумает заглянуть на крики, не было. Захочет, вообще забьет до смерти. Она и раньше слышала разговоры о его неприятном характере и подозрительном прошлом, но в личном общении Андрей был всегда достаточно корректен и ничего странного себе не позволял.

— Вот и молодец, — сказал он уже более спокойным тоном. — Видишь как просто. Не бойся, с лицом все в порядке. Я же понимаю — это для тебя важно. Кому нужна актриса со шрамами на мордочке.

Вот он и дождался. Поведи она себя по-другому, попроси о помощи, он бы не взорвался. Не привык выслушивать условия. Давно сам их ставил. И не Жанне ему указывать. Слишком он долго сдерживался. А сейчас получит давно желаемое. И никуда она не денется.

— А теперь раздевайся! — приказал без перехода.

— Что? — ошеломленно переспросила Жанна.

— А, говорить еще с тобой, — со смешком сказал Андрей. Рука рванула топик и так уже перекосившийся, так что отлетела единственная пуговица. Пальцы мнут грудь, она невольно вскрикнула от боли. Железные руки сдирают юбку и трусики.

— Нет, — вскрикнула она затравленно, — не надо!

Рывок и она уже лежит на полу, а Андрей расстегивает брюки. Жанна закрыла глаза и вскрикнула, когда он навалился всей тяжестью сверху, зажав запястья в руках и заведя их за голову. Он, не задерживаясь, набросился со звериной силой и страстью. Она просто лежала, ожидая пока все это закончится, слушая его тяжелое дыхание. Потом Андрей содрогнулся и сполз с нее.

— Пойди, приведи себя в порядок, — сказал, садясь и шаря рукой по столу в поисках сигарет. Закурил и продолжил: — После обеда начнут приезжать с соболезнованиями. Потом похороны. Нужно выглядеть хорошо. Уже поехали в магазин, подвезут траурное платье, а пока найди что-нибудь темное одеть. В вашей бывшей комнате есть твои вещи, прихватили из квартиры специально, чтобы не возить тебя лишний раз домой. Потом сама посмотришь, в чем нуждаешься и скажешь.

Он затянулся и, кивнув свои мыслям, продолжил:

— Квартира, машина и твой счет в банке останутся. Твои проценты в компании у Пашки никто не собирается отнимать. Все твое — это твое.

Да, — вспомнил, — мне сценарий сериала принесли очень приличный. Опять менты с бандитами, но материал хороший. Там для тебя главная роль имеется подходящая.

— Какой ты скот, — посмотрев на него, прошептала Жанна.

— Ну не я ж с Валиком мужу изменял. Так что не строй из себя неутешную вдову. Тогда промолчал, не хотел Пашку огорчать, а изображать оскорбленную невинность передо мной не стоит.

Жанна медленно встала, не пытаясь прикрыться. Перешагнула через порванную одежду и пошла наверх. В голове не было ни одной мысли. Одна гулкая пустота. Жаловаться — идиотизм. Рассказывать, кому бы то ни было, тем более. Вешаться не тянуло. Сделала глупость, вот и пришлось расплачиваться.

Он посмотрел ей в спину, на синяки оставленные ударами, черные следы от пальцев на плечах и запястьях и смущенно покрутил головой. Сорвался. Можно было и по-другому, но уж очень разозлила. Кто она такая, чтобы условия ставить? Никто. Все что имеет от Пашки, а значит мое. Ничего, немного правильного воспитания и будет шелковая. Конечно, излишне грубо себя повел и воспользовался ситуацией, но она сама спровоцировала. К делам допускать бабу нельзя. Никто не собирается мешать ей блистать на экране, а к серьезным делам подпускать глупо. Найдет себе хахаля, и тот будет лезть, куда не надо. Уж лучше я сам постараюсь. Во всех смыслах. Тем более давно совсем не прочь.

Он хмыкнул. Вроде и получил свое, но не так. Зря ему говорили, что все это от неудовлетворенности. Поимеешь — успокоишься. Как бы не так. Хотелось не просто завалить — это не принесло удовлетворения. Хотелось подчинить и не силой. Что за радость, когда тебя женщина боится и послушно раздвигает ноги, ничего при этом не ощущая. Простая покорность ему не интересна. Она легко покупается. Привязать к себе задача гораздо сложнее. И тем привлекательнее. Добиться успеха в бизнесе или с женщиной, не все ли равно. Важно не останавливаться и идти до конца.

Ночью Андрей поднялся на второй этаж, где поселил Жанну. Она уже пара часов легла, сославшись на усталость. Оставила его одного с посетителями, спокойно говорить о делах и удалилась. Если не присматриваться внимательно, ни за что не догадаться, что двигается сковано. Гости списывали это на душевные страдания, но Андрей догадывался, как синяки болят. Бил он всерьез, о чем не слишком жалел. Он редко о чем-либо сожалел. Все что ни делается к лучшему. Будет знать кто хозяин.

Андрей прошел в комнату и прислушался к тихому дыханию. Уловил, как оно изменилось. Не спит. Неторопливо раздевшись, залез под тонкое одеяло, не услышав негодующих возгласов. Уже осознала и отодвигаться не старается. Правильно — я здесь хозяин. Принимай Жанна. Это навсегда.

Неспешно и вдумчиво приступил к тому, о чем думал и мечтал так давно. Теперь можно. Пальцами, языком и губами проверял все уголки желанного тела.

Женщина, как автомобиль. Не стоит беситься, если она с одного поворота ключа не заводится. Терпение. Тщательно проверить все места, могущие вызвать неполадки. Они по-разному реагируют на прикосновения. Одной требуется одно, другой совсем в другом месте. Не гнать на бешеной скорости, давя газ. Не торопясь выяснить, что именно заводит. Какие ласки нравятся.

Нельзя окончательно испортить впечатление. Придется еще долго стараться, прежде чем перестанет зажиматься. Но это дело поправимое. Женщина хочет быть завоеванной, даже если она говорит 'нет'. А Жанне и говорить нет необходимости. Она уже покорилась и сейчас важно не количество, бессмысленный марафон ни к чему. Качество важнее. Нежно довести до точки, когда голова отключится и тело перестанет слушаться разума. Второй раз проще будет.

Сначала Жанна лежала безучастно, ее руки никак не могли найти места, то, покорно опускаясь вдоль тела, то, уползая под голову, только бы не касаться его, но Андрей был терпелив и продолжал, пока не привыкла. Он уже получил все что хотел и она прекрасно помнит об этом. Теперь заставить принимать и в дальнейшем. Не силой, а лаской. Понадобится — деньгами и подарками. Главная роль в сериале, тоже неплохой куш. Деваться ей все равно некуда. К родителям не поедет, привыкла к другой жизни.

Жанна охнула и вцепилась ему пальцами в волосы. Старания принесли результат. Движение бедер было еле заметно, но он понял, что на правильном пути.

Вот так девочка, довольно подумал Андрей, если нельзя избежать, расслабься и получи удовольствие. Оно тем острее, чем дольше ждешь. Отпускать я тебя не собираюсь. Слишком долго ждал.

* * *

— Присаживайтесь, — гостеприимно пригласил Андрей, показывая на стул. — Сейчас принесут обед. 'Тбилиси' место не из дорогих, но кормить здесь умеют. На любой вкус. Даже диетическое притащат. Вы только назовите, чего желаете.

Гость недовольно осмотрелся по сторонам. Зал был девственно пуст. Пустые столики и даже официанты не мелькали. Только у входа сидели за одним столиком охранники Еременко и напротив устраивались его.

— Спецобслуживание сегодня, — подтвердил Андрей. — Нам мешать не станут.

— Подслушивать тоже? — подозрительно поинтересовался Карпов.

— А вы не принесли в портфельчике чего-то интересного импортного, глушащего? Впрочем, не волнуйтесь. Разговор наш страшно конфиденциален и записывать его нет ни малейшего смысла. А ресторан чист. Проверено.

— Ваш ресторан и вашими людьми.

Он решительно отмахнулся от направляющейся к ним Ксении с меню в руках и громко заявил: — Мне ничего не надо. Уже спокойнее сказал: — Переходите к делу.

Ксения взглянула на Андрея и, увидев кивок, развернулась в противоположную сторону, молча удалившись.

— Вы ознакомились с представленными материалами? Видеокассетой и показаниями?

— И что они доказывают? Некий товарищ получил заказ на убийство? Очень неприятно. Смело идите в Генеральную прокуратуру. Дело развалится еще на следствии. Мало ли что человек говорит. Это слова, — он ехидно рассмеялся. — Кому поверят, уважаемому бизнесмену или уволенному по статье неадекватному военному? Неизвестно еще, не откажется ли от выбитых показаний под наблюдением охраняющих от вас милиционеров и без давления.

— Есть только маленькая тонкость. Этот самый бывший военный решил подстраховаться и записал разговор. А его подчиненные, не будучи в курсе зачем, зафиксировали сам факт присутствия… хм… мало уважаемого мной бизнесмена в определенное время и в определенном месте. Вот здесь, — Андрей положил на стол кассету, — запись. Естественно не оригинал — копия. А показания, как вы и изволили указать, я могу представить в любой момент в Генеральную прокуратуру. Там очень заинтересуются. Конечно, это был не сам Прилучный, всего лишь второй человек в компании. Но сердце мне подсказывает, что он не очень стремится давать показания. Особенно, как он звонил, еще одному неизвестному лицу и просил подтверждения, когда майор стал ставить дополнительные условия. Антонов не настолько не жадный, хотя, безусловно, очень себя любит. Он страховался. Ему требовалось подтверждение, что это не личная самодеятельность очередного неуравновешенного нового русского. Факт разговора тоже зафиксирован и у меня имеется. Опять же Антонов постарался. Захотел на крайний случай иметь материальчик убойный. Хе-хе, хорошо звучит — 'убойный', - без улыбки прокомментировал Андрей.

— Не знаете, у кого может просить разрешение второй человек в вашей компании? Вот и сюда не пришел. Вас прислал. Впрочем, как и сам Прилучный, срочно отъехал в дальние теплые края. Захотелось погреться на теплом солнышке. Что-то им втемяшилось в голову, о моем стремлении отомстить. С чего бы это? У него охрана не чета моей, и никаких причин на резкие действия у меня, вроде бы не было. А ведь так странно совпало! Как наемник пропал, самолет уже принялись заправлять. Короче, зачем говорить дурацкими намекам? Я имею в кармане всех. От киллера и посредника до отдавшего приказ. Для суда этого не достаточно. Прилучный выкрутится. Для серьезного скандала и испорченной на Западе репутации — выше головы. После этого не видать ему кредита как своих ушей. Сколько там на вас долгов весит, под миллиард? Ой, ждут вас большие проблемы. А я очень постараюсь их увеличить. Наше телевидение и газеты олигархов не любят, и скандал произойдет не шуточный.

— Что вы хотите, Андрей Николаевич? — поморщившись, спросил Карпов. — Давайте без лозунгов. У вас есть возможность устроить нам серьезные неприятности. Не фатальные. Шуму будет много, толку нет. Разбирательство будет идти годами, суд ничего не даст. Сгниет ваш подозрительный свидетель в камере. Да и мы сидеть спокойно не будем. Есть и про вас, чем угостить падкие до сенсаций газеты. Мы все на этом очень много потеряем. И то, что вы позвали меня поговорить тет-а-тет, говорит о желании договориться. Что вам надо?

- 'Североникель'. Контрольный пакет.

— Чего?

— Да, да. Вот те самые пятьдесят один процент приватизированные. Я уступил в свое время и не полез на залоговой аукцион. Уж очень меня попросили. Когда государство хочет продать своему человеку, лучше не становиться у него на пути. Не у нахрапистого бизнесмена, а у государственных товарищей. Кто победит на залоговом аукционе было известно заранее. И то хлеб, что ничего не отняли. Могли. Вся эта история с Мусой слишком нехорошо прозвучала.

Я не стал становиться в позу и кричать про возмездие по поводу Даргиева. Извините, вы, видимо, приняли это за боязнь? Я давно никого и ничего не боюсь. Если начал всегда иду до конца. Я просто не хотел вызывать обострение без причины. Это ведь вам важно забрать все, а я вполне удовлетворяюсь долей и своим человеком в совете директоров. Меня уже давно не пытаются обмануть. Все знают про последствия. На многое можно закрыть глаза и договориться, но вот покушения на жизнь я не спущу. Наши отношения перешли на новый, крайне неприятный уровень. Мне все равно, как это будет проделано. Найдут ошибки в соответствии с нашим законодательством или Прилучный внезапно выяснит неспособность выполнять дополнительные условия конкурса по финансирования инвестиционной программы и выплате долгов предприятию. Вы просто продадите мне акции и тихо удалитесь. За ту самую стоимость, что отдали государству.

— Вы в своем уме? — с изумлением спросил Карпов.

— На рубль больше дам, — махнув рукой, согласился Андрей. — И прежде чем бумаги подписать моя ревизорская команда тщательно проверит все хозяйство. Не хватает еще расплачиваться за ваши дела. Наоставляете долгов на мою шею.

— Это не конструктивно.

— Ну почему? За восемь процентов меня хотели грохнуть — вполне реально попросить небольшую компенсацию.

— Вам предлагали обменять на…

— Давайте вы не будете мне голову морочить, — перебил Андрей. — Я хочу получить комбинат. И я его получу. Без ваших благодеяний. Их прекрасная суть, видна без микроскопа. Был горнообогатительный комбинат, добывающий олово. Работали там семь тысяч человек. Сейчас едва триста и это результат вашей деятельности. Да еще в придачу к полной жопе полагается получить доброго вора в законе, не первый год работающего с вами на пару. Меня столь замечательный ченч никак не устраивает. Я сам неплохо развожу дурачков. Ничего нового, просто уровень разный. Когда-то кидали за десять тысяч, сейчас захотели на пару сотен миллионов. Вздумали меня за лоха держать! Хотите счет за брата? Обязуюсь проверить столь замечательную охрану Прилучного на прочность. Это уж попутно, помимо общего шума. Флорида не панацея от заминированной машины, а взрывы очень помогут в создании правильного имиджа вашего банка. Я ведь не успокоюсь. Или мы воюем, или миримся. Или платите деньгами, или кровью.

— Рискуете, — поджав губы, посетовал Карпов.

— Вы езжайте к начальнику и все ему внятно объясните. Выбор за ним.

Условия я изложил. И не стройте иллюзий, что мое убийство что-то изменит. Уж пленки и свидетели никуда не денутся. Заказ на вас всех, приходит в действие автоматически. Даже, если вы не будете 'подозревать' об очередном неразумном действии 'неизвестного'. Вашу честность я прекрасно рассмотрел недавно.

Куда он денется, благодушно подумал Андрей, точно зная, что результат переговоров положительный. На то и Интернет.

— Хотелось бы каких-то гарантий, что с вашей стороны не последует действий после сделки.

— Это очень просто. В советские времена, если наша армия стояла в чужой стране, в нее никогда не заходила американская. И наоборот. Такая интересная и нигде не написанная негласная договоренность. Во избежание прямых столкновений и эскалации напряженности. Единственное место, где сегодня пересекаются наши интересы — 'Северникель'. Давайте мы в будущем не станем встречаться. Нигде и никогда. А если вдруг, по независящим причинам произойдет, решим полюбовно, без надрыва. Снимается трубочка и прямой разговор. Но я очень надеюсь, что до этого никогда не дойдет. Второй раз у вас может и не оказаться под рукой такого жирного куска.