Жаклин пересматривала видео длинной в десять секунд в течение двух часов. Все это время Тоби с Локом играли в карты на деньги. Аспирант проигрывал гораздо чаще и намеревался сворачивать, но желание отыграться каждый раз перевешивало.

– Запись паршивая, – вспомнил о Жаклин мальчик. – Но это все, что удалось найти. Лучше качества пока нет. Высота и ракурс тоже не самые подходящие.

– Эй, ты что сейчас сделал? – возмутился Лок. – Еще один такой жест, и я бросаю.

– Ладно – ладно, – вскинул руки Тоби. – Но до этого я играл честно, клянусь! Больше не повториться.

– Синее Вольво, определенно, то же, – размышляла девушка. – Номерной знак с такого расстояния рассмотреть непросто.

– Кстати, в нем обнаружены следы героина, – вставил аспирант.

– Это нас мало интересует. На этих кадрах отчетливо видно, что авария довольно крупная. Бампер помят. Но на стоянке выжидал отремонтированный автомобиль.

– Еще и с другим номерным знаком, – кивнул Тоби.

– Значит, в первую очередь после аварии он поехал в салон, после чего сменил место жительства. Можно проверить в каком салоне выдали этот номерной знак?

– Легко, – поднялся с пола мальчик, оставляя карты на месте. – Поняла, что произошло?

– Более чем. Только этого недостаточно. Можно сделать четче?

– Я показываю первичный вариант. Уже частично видоизмененный. Поверхностная обработка. Если хочешь приличного результата, подожди еще несколько дней.

– Через несколько дней будет Рождество, – напомнил Лок. – Вы действительно намерены работать?

Его вопрос остался без внимания, и юноша продолжил самостоятельный диалог.

– Я бы отметил его где-нибудь за границей. Думаю, в какой-нибудь жаркой стране, но в Европе. Может, в Греции. Я слышал, ты была в Греции, Жаклин.

Он дождался слабого кивка и продолжил.

– Пары дней вполне достаточно. К тому же на большее мне и не хватит. А Новый год хочется встретить, как полагается.

Жаклин снова кивнула, и он понял, что мысли ее слишком далеки от отдыха.

– С его тормозной системой что-то не в порядке. Он едет со скоростью в сто километров в час, что на данной дороге запрещено. И все же пешеход оказался на линии довольно давно и передвигался медленно, поэтому водитель мог его заметить и затормозить вовремя. Но не затормозил.

– Вспомни о героине в его бардачке.

– В его крови следов наркотиков не обнаружено.

– Я не испытываю трудностей с вождением даже во время самого большого прихода, – довольно закивал Тоби.

– Крайне познавательно, – блекло отреагировала она. – Дело не в нем, а в неисправности автомобиля. Он пытается избежать столкновения, но скорость не снижает. Затем резко сворачивает и вылетает на обочину, где и сбивает человека. Не останавливаясь, едет дальше и пропадает из виду. Предположим, что мотор заглох по истечению топлива. Как бы он вернулся на место преступления и как объяснил свой побег?

– Он просто решил залечь на дно, пока не утихнет, – кивнул Тоби. – Я всегда так делаю. Нет ничего эффективнее, поверьте мне.

– И пешеход ведет себя довольно странно, – вернулась к записи Жаклин. Он ничего не предпринял, хотя видел, что машина останавливаться не собирается. Передвигается он, во всяком случае, слишком медленно.

– В нашем деле замешан автомеханик, – напомнил ей аспирант. – Мы проверяли место его работы. Кто-то из базы информации разведал место его работы. Ничего примечательного.

– С базы информации, говоришь, – постучала по щеке указательным пальцем Жаклин. – В таком случае мы перепроверим.

Лок демонстративно зевнул и повалился в кресло – мешок.

– Этот бесконечный день когда-нибудь закончится? Ты всегда так работаешь?

– Ты бы мог уйти еще днем.

Юноша тяжело вздохнул и перевернулся набок.

– Значит, следует проверить два салона. Сомневаюсь, что он обращался в один и тот же дважды. Приступай к поискам, – уступила место Тоби она. – Найдешь к утру. Ты изучил фоторобот, что я отправила тебе днем?

– Отправлю из офиса. Хотя ты можешь увидеть его уже сейчас. Этот человек мертв. Его имя Вигго Скол. А чистых стаканов у тебя нет?

Жаклин отвращала мысль об уборке. Она была готова подставить рот под клапан и получить ожог языка второй степени, только бы не мыть чужое.

– Под раковиной лежат пластмассовые, – обернулся к монитору Тоби. – Погиб в автомобильной аварии больше четырех месяцев назад. Убийца с места преступления скрылся.

– Еще что-нибудь о нем есть? – бросила через плечо Жаклин, вынимая стаканчики из полиэтилена.

– Его сердце спасло мужчину по имени Питер Стетфорд, – считывал информацию Тоби. – Об этом написано больше, потому что Питер человек известный и обеспеченный. Об исчезновении адвоката тоже немало информации. Кто-то даже проводил собственное расследование, правда, безуспешное.

– С тебя адрес автомобильного салона, – повторила она, вынимая чашку из-под пресса. – А главное постарайся найти что-нибудь о Вигго.

– Как скажешь, – вернулся на пол Тоби.

– О нет, я и так проиграл тебе все месячную зарплату, – отмахнулся Лок.

– Да, брось, я твоих денег не возьму. Я же вижу, что у тебя их нет.

– Справедливо, – буркнул аспирант. – В следующий раз. А сегодня мне нужно побыть водителем еще какое-то время.

***

Ванко встретил Жаклин, извиваясь у ее ног, забирался на плечо и спускался на руку несколько раз. Ворон даже не обратил внимания на свежие кроличьи тушки у нее за спиной. Вместо этого обнюхивал девушку как собака и рассматривал ее колено.

Уснуть во время расследования Жаклин было сложно. Она провожала взглядом редкие машины и безостановочно думала. Она просто не умела затушить мусорный диалог внутри себя. Сигарета приструнила навязчивое давление мозга, но лишь частично.

Прежде чем послушать новости Жаклин набрала обжигающе горячую ванную и дождалась полного остывания. Стены беззастенчиво крошились и оставляли заметные полосы грязи на полу. После отъезда сестры квартира сильно изменилась. Вернулись прежние слои пустых стаканчиков и затушенные обо все подряд бычки. Она думала о том, чтобы очистить квартиру, но как-то отстраненно, будто строила планы на какую-то другую жизнь, где от нее ничего другого не требуется.

Жаклин обмоталась единственным полотенцем, с многочисленными дырками от пепла. Время от времени она пользовалась прачечной за углом, но полотенце относить всегда забывала. Ей хватало единичного экземпляра всего. Постельного белья, расчески, единственного стула и кресла. Она не знала цену вещам, но и тратиться на лишнее не любила. Могла купить слишком дорогие по меркам среднего жителя часы и забрать кушетку со свалки. Домашний телефон напоминал первые модели семидесятых – восьмидесятых годов. Удивительно, как на нем оказался автоответчик. Определять незнакомые номера он не умел, но Жаклин находила иные способы вычисления адресата. Она подключала безысходный аппарат к полицейскому датчику слежения и кабелем к программам на ноутбуке. Компьютер она меняла гораздо чаще. Как только модель устаревала, избавлялась от нее, несмотря на достаточную работоспособность. Причем избавлялась радикально: выбрасывала вместе с мусором в огромных черных мешках.

Первый номер автоответчик проигнорировал, а значит, звонил незнакомец. Жаклин вообще редко звонили. В забитой ею электронной книге хранились только имена сестры и отдела.

– Здравствуй, Жаклин, – сказал приятный голос знакомой ей женщины. – Это Ингрид. Я не стала звонить на твой рабочий телефон, потому что сочла это неприемлемым. Думаю, беспокоить тебя по-домашнему не так фатально. Я подумала, что тебе захочется попить моего кофе еще раз. Никаких принуждений. Я пойму, если ты откажешься. Ну, или не пойму. По тебе вообще сложно что-либо понять. Ты можешь просто сидеть рядом и молчать, глядя в окно. В общем, ты знаешь мой адрес. Приезжай в любое время.

Жаклин попыталась вспомнить, что еще задолжала этой женщине и почему та не оставит ее в покое.

Личную жизнь она не обсуждала, хотя и могла задать чересчур личный вопрос незнакомому человеку. Из-за этого некоторые считали ее безумной шлюхой. На самом же деле партнеров она меняла только по необходимости.

Не дослушав сообщение до конца, она переключила на следующее. Этот номер аппарат из другого века определил.

– Здравствуй, Жаки, – не своим голосом поздоровалась сестра. – Я звоню, чтобы сказать… Похороны назначены через неделю. Она просила… Позвони мне, пожалуйста. Я не могу рассказывать о таких вещах немой коробке. Понимаю, что и ты в ответ немногое скажешь, но по крайне мере я…

Жаклин сбросила сообщения и очистила список.

После того, как родители развелись, девочки встречались редко – исключительно по праздникам. Первые годы они чувствовали себя в компании друг друга открыто. Они копили тайны, чтобы выдать их только друг другу. Некоторые вещи Софи скрывала даже от матери, но не от Жаклин.

Со временем пропасть возросла. Они перестали чувствовать прежнюю близость, а секретами делилась только Софи. Жаклин все больше слушала. Она вообще прекратила раскрывать рот.

Когда Жаклин исполнилось четырнадцать, отец вернулся в дом ее рождения уже один, и Софи узнала о том, что сестра бесследно исчезла. Она организовала собственные поиски, отправила объявления во все местные газеты, оповестила полицию, собрала знакомых, которых на тот момент у нее было не так много.

Жаклин она обнаружила во время тура по Скандинавии на последнем курсе института. Кто-то из компании купил местную газету на остановке, пролистал и с удивлением обнаружил лицо знакомой из автобуса.

– Так это же ты, Софи! – передал газету он.

Жаклин она навестила только через два года, когда окончила институт с отличием и защитила диплом по искусству ландшафта. Она не верила в свои силы и кишела комплексами насчет собственных возможностей. Вопреки низкой самооценке результаты итоговых экзаменов говорили иное. Но она им предпочитала не доверять. Софи не могла отделаться от нескончаемых оскорблений отца. Как бы ни старалась девочка, за все детство она не удостоилась ни одного его теплого слова, похвалы или улыбки.

Софи вспоминала период жизни с отцом и не представляла, как бы смогла протянуть под одной с ним крышей еще какое-то время. Известие о побеге успокаивало. Во всяком случае, это не самоубийство. Отца ни одна из девочек не воспринимала. Жаклин и вовсе боялась, что унаследовала его равнодушие. Софи же знала, что равнодушие это совершенно иного свойства. Оно направлено не на разрушение.

Жаклин провела в среде насилия, невежества и безразличия полжизни, тогда как Софи четверть. Поэтому первая сформулировать настоящие чувства не умела. Она не считала сестру поверхностной и даже молчаливо хвалила за каждую победу. Но никогда вслух, а значит, Софи теряла единственную поддержку и ощущала себя жалкой во всех смыслах. Ветреность в нее заложила мать. Она сдувала с нее пылинки, буквально подтирала остатки еды с ее воротника. Во все тяжкие девочка ударила именно назло ей. Мать думала, будто девочка и знать не знала, что такое сигареты, в то время как Софи попробовала почти все виды наркотиков к двадцати.

За Жаклин никто ответа не держал. Ей пришлось зарабатывать с девяти лет, чтобы прокормить отца – алкоголика. Она сносила его нападки, запиралась в подвале и засыпала, сотрясаясь от холода и свернувшись клубком в пыльном углу под лестницей. Он старался не подымать на нее руки, но подходил к черте настолько близко, что если бы девочка не защищалась, перешел бы ее ни одну сотню раз.

Историю семьи Жаклин соседи хорошо знали. Одна из соседок прониклась к девочке сочувствием и позволяла оставаться у себя в любое время, поила чаем и сладостями, которых в доме алкоголика никогда не водилось. Старушка была последним пристанищем, поэтому, когда той не стало, умерла последняя надежда Жаклин.

К тому моменту ей было уже тринадцать, и она могла постоять за себя острым словом и решительным действием. Это выводило отца из себя, и когда отношения заострились, она сделала последний рывок к собственному спасению. Собрала все те немногие личные вещи, которые скопила за годы недолгой жизни (по большей части с матерью) и отправилась на поиски свободы.

Обе сестры были по-настоящему красивы. Однако с внешностью Софи переусердствовала, а Жаклин не подчеркивала вовсе. При правильном подходе они могли быть похожи на актрис золотого периода. Один неверный шаг делал из первой мальчика пятнадцати лет, а из второй – особу из сферы развлечений.

Жаклин оделась вплоть до пальто и упала в кресло, рассчитывая последующие действия. Она могла не спать на протяжении недели, при этом мозг ее не испытывал ущемлений. Она выжидала какого-то знака, но период ожидания мог растянуться насколько угодно долго. Жаклин могла посвятить это время написание колонке в журнал. У нее хранилась целая полка с выдержками ее авторства. Время от времени она перечитывала собственные работы и находила в них недочеты.

Писала она не для одного журнала, но официально работала только на «Гида Европы». Редакторы могли послать ее в чужую страну за свой счет и оплатить отель только за то, чтобы она составила объективное мнение о сервисе. Жаклин приходила в издательство в любой момент и спрашивала, какие вакантные путевки имеются. Там она хорошо себя зарекомендовала, поэтому без поездки оставалась редко. Фотографии она тоже делала сама. Для этого Жаклин приобрела профессиональную фотокамеру, на которой меняла объективы с промежутком в год. Когда дело касалось техники, она не скупилась.

Ее работу прервал омерзительный писк мобильного. Сообщения она получала редко, поэтому источник шума определила не сразу.

«Сегодня ночью проходит иллюминация на площади. Адрес внизу. Ингрид.»

***

Ехать пришлось своим ходом, потому что машину ее изъяли. Она уже забыла, какого мерзнуть в неотапливаемом трамвае и делать огромные пешие круги от одной станции к другой. Благо ночью скопления людей – явление редкое, поэтому ей не пришлось бороться в метро за свободное место.

Ингрид ждала ее в кафе с видом на площадь. Она вышла, оставив вещи внутри, чтобы встретить знакомую и проводила ее на место за столиком.

– Ты пропустила начало, – заметила она без укоризны. – Все это в честь нашей компании.

Огромный проектор отбрасывал картины зданий разных стран и растил воздушные памятники в небе. Под светомузыку, прерываемую выстрелами грандиозных фейерверков и аплодисментами публики. Наблюдающими были людьми явно не простого круга. Все они были одеты со вкусом и ощутимо дорого.

– Все они работают на меня, либо со мной, – объяснила она, разделывая крохотный кусок чего-то желеобразного. – Заказывай что хочешь.

Жаклин пожала плечами, заглянула в меню, чтобы попросить у официанта пять стаканов кофе с различными добавками. Раздался последний оглушающий выстрел и пролился завершающий фонтан искр. Толпа зааплодировала и подняла бокалы.

Ингрид поднялась и поклонилась, после чего произнесла короткую речь в благодарность за сотрудничество.

– Пятнадцать лет мы строили то, что имеем сейчас. Но это отнюдь не только наша с Матисом и Пьером заслуга. Кстати, эти двое просили передать извинения. Они проводят праздники вместе со своими семьями на своей родине. Так получилось, что шведка в начальниках только я. И семьи у меня тоже нет. Лишь вместе мы можем построить окно в новое будущее. Я не буду говорить о том, что заслуга компании – каждый маленький винтик, а работаем мы словно часы. Винтиков у нас нет. Каждый равноценно важен. Мы все стрелки, поэтому идем дружно и в ногу со временем.

Жаклин подняла чашку, чтобы последовать примеру остальных и отпила кофе, которое действительно уступало домашнему.

– Твое появление самый большой для меня подарок, – ласково улыбнулась Ингрид и накрыла пальцы Жаклин своей ладонью.

Девушка нахмурилась и убрала руку в карман, оставив на свободе лишь ту, которой поднимала чашку.

– Мисс Радамас, – клюнул ее руку полный лысый мужчина. – Я хотел поблагодарить вас лично. Этот небольшой подарок за нестираемое качество вашей работы, – протянул бархатный коробок он.

– Не стоило, – чуть заметно ухмыльнулась она. – Я ведь не сама кирпич закладывала.

– Вы прирожденный лидер. Будь у вас за спиной надежная опора в лице такого же предприимчивого и обеспеченного…

– Я человек самодостаточный и уже сложила в себе двух людей разного пола. Уж поверьте, мужского во мне больше.

– Что ж, – бросил неловкий взгляд на ее собеседницу старик. – Надеюсь, мы с вами еще пересечемся.

– Не сомневаюсь, – тепло улыбнулась она, сложив руки, но тут же стерла улыбку, стоило ему уйти. – Самая неприятная часть моей работы. Умение подыгрывать. А этот тип уже четыре года меня облизывает. Пыльный мешок с деньгами. Как будто для этого я работала как проклятая всю жизнь. Разумеется, чтобы продаться в рабство, как дешевая потаскуха, которая ничего собой не представляет. Наверное, я слишком сурова, но такой меня сделала работа.

– Меня тоже, – кивнула Жаклин.

Подруг у меня тоже нет. А те, что ими притворяются, советуют усыновить или удочерить ребенка. Я к такому не готова. Зачем мне чужие дети? Они уже рождены кем-то, а я ничего миру не дала. Да и нужны ли миру мои дети?

Голос ее звучал не слишком расстроено, и Жаклин усомнилась в искренности ее слов.

– Женщина, которая построила офисы ведущих компаний мира, не смогла построить семью.

Жаклин не вслушивалась и предпочитала рассматривать публику, поглощающую еду. Одного из мужчин она рассматривала особенно пристально. Она судорожно его вспоминала. Наконец, привстала и указала на него пальцем, пытаясь подобрать нужные слова.

– Этот парень… Вы его?..

Девушка оголила пистолет, и кто-то из толпы вскрикнул.

– Жаклин, – позвала ее Ингрид. – Прошу тебя, вернись на место.

Но следователь направлялась к столу напротив, ковыляя и расталкивая людей, которые оружия в ее руках еще не заметили.

– Полиция, – остановилась у столика мужчины она и направила дуло между глаз насильника ее сестры. Того самого, что она выловила в гостинице. Он изменился в лице и чуть привстал, подняв руки над головой.

– Это какое-то недоразумение. Вы кто? – удивился он с усмешкой. – Подожди, я тебя вспомнил. Та девушка, с которой я познакомился в одном… В одном заведении, – добавил он, поглядывая в сторону коллег.

– Почему вас не посадили? – строго спросила она.

Музыка заглохла, и люди вокруг образовали плотную стену из тел.

– Жаклин, – остановилась у нее за спиной Ингрид и положила руку на плечо. – Мы не собираемся никого арестовывать. Это закрытая вечеринка. Здесь преступников нет.

– А должны быть? – скривился в омерзительной улыбке он.

– За изнасилование двух молодых женщин, одна из которых несовершеннолетняя.

Мужчина неловко обернулся и встретил шокированные глаза сотрудников.

– Если бы я действительно совершил нечто подобное, то полиция этого бы так просто не оставила, – уверенно начал он.

– Жаклин, – крепче сжала ее плечо женщина и отвела назад, опуская пистолет в ее руке. – Это часть представления. Обычная шутка, слишком резкая, чтобы сработать. Вы ведь знаете, как часто такие проходят.

Толпа выдохнула, и некоторые нервно рассмеялись. Мужчина поправил пиджак и опустился на место, не отводя гневного взгляда от полицейской. Музыка возобновилась, и участники рассыпались по ресторану в добровольной последовательности.

– Но это не шутка, – возмутилась Жаклин. – Это Гарри Нельсон. Я его прекрасно запомнила. Владелец компании «Нельсон и…

– Успокойся, – усадила ее на место Ингрид. – Он владелец компании. Ты сама ответила на свой вопрос. Я вижу в тебе львиную долю непоколебимой справедливости, но ты забываешь, в каком мире мы живем. Напомни, сколько тебе? Двадцать пять?

– Двадцать семь.

– В двадцать семь я собиралась выйти замуж, – оперлась о подбородок она. – Он был заботлив и обещал мне поддержку. А я этому не поверила. В последнюю секунду. Просто вызвала такси, приехала к нему домой, чтобы собрать все личное и удалила его номер из записной книги. Позже мы пересекались пару раз на улице, но ни слова друг другу не сказали. Я хочу предложить тебе кое – что. Не думаю, что ты согласишься, потому что ты слишком сильно уважаешь свое право на одиночество. Я уезжаю на праздники в свой дом в Уппсале и хочу пригласить тебя.

– У меня нет праздников.

– В общем, когда почувствуешь, что сильно устала, и что тебе необходим отдых… В общем, вот мой адрес, – протянула визитку женщина. – В Стокгольме меня не будет недели две.

Телефон пискнул, и на экране высветилось сообщение о высланных адресах.

– Понимаю, что в нашей встрече продуктивности мало, и все же польза есть во всем.

– Да, – смущенно согласилась она и снова опустилась. – Насчет вашего предложения о…

– Не пытайся, раз не получается, – сделала это за нее Ингрид. – Одного из убитых я знала. Этого адвоката. Не сказать, чтобы он мне нравился, но однажды он нам очень помог. Нас чуть было ни обманули на крупную сумму денег, а этот парень, можно сказать, спас наши тылы.

– Он, случайно, не мог никому?..

– Врагов у него было немало, ведь человеком он был неплохим и многим помогал. Но не думаю, что кто-то собирался ему мстить. По крайне мере, в профессиональной деятельности.

– Он поменял номерные знаки, прежде чем покинуть город.

– Выходит, он скрывался, – задумалась Ингрид.

– То есть не было ни единого громкого дела, которое бы могло испортить ему репутацию?

– Дай-ка подумать, – прикусила губу она. – Так сразу и не вспомнишь. Еще кофе?

– Если вы пытаетесь отнять у меня время, это не самая лучшая идея.

– Я ни в коем случае тебя не задерживаю. Просто на такие вещи у меня действительно плохая память. У меня слишком много знакомых, чья судьба меня мало интересует. Можешь ехать по своим делам, а я позвоню сама, как что-нибудь вспомню.

– Вы будете в Уппсале, – напомнила Жаклин.

– Что не помешает звонить.

– Думаете, вам может быть известно дело, которое неизвестно мирового сообществу? – спросила она, выдержав пуазу.

– Некоторые из них на публику не выносятся и не афишируются.

– Но в базе данных суда они до сих пор хранятся.

– Административную базу данных не так просто взломать. Существуют компьютеры без выхода в интернет. На них как раз и хранится вся информация. На другие носители она не распространяется.

– то есть в сетевом пространстве до нее добраться нельзя?

– Знаешь что, – постучала ложкой по дну стакана Ингрид. – Вот как мы поступим. Ты успела догадаться, что связи у меня есть везде.

– Поэтому вы поддерживаете контакт со мной? – обрадовалась догадке Жаклин. – У вас просто нет других в полиции?

– Нет, я знакома с начальником полиции, а кроме того, с судьей, – воодушевленно продолжала Ингрид. – Между прочим, он и подсказал мне его кандидатуру во время защиты. Я могу опросить его. А если не получится… В общем, у меня есть запасные средства и обходные пути. В любом случае информацию я раздобуду.

– Уппсала? – напомнила Жаклин.

– Это ведь моя идея была туда поехать. Не захочу – не поеду. А если и поеду, то с чувством выполненного долга.

– Должно быть, у вас действительно крупные связи во всех областях. Мой домашний номер не так легко узнать.

– Я не только твой номер узнала, уж прости. Нет, – вскинула руки она, – глубоко лично я тоже не заглядывала. Сама не люблю, когда во мне роятся.

– Вы нашли информацию обо мне? – спокойно спросила Жаклин.

– Мои коллеги сразу же заявили, что судьба у тебя трагическая, но узнать подробности я отказалась.

– Неужели это так легко выяснить? – выдавила Жаклин.

– Ты на меня не в обиде? – подняла пристыженный взгляд женщина.

Теперь на Ингрид она смотрела совершенно другими глазами. Она не допускала чужаков, а когда те пытались подсматривать в глазок ее двери – подставляла дуло к обратной стороне. Ингрид перешла все границы.

– Говорю же, иногда я бываю очень бестактной. Но, во всяком случае, я с тобой честна. К тому же я постараюсь это загладить. Сегодня же вместо обычного трехчасового сна отправлюсь в суд к моему знакомому и опрошу его. Это будет моим наказанием. Если я не посплю днем, у меня голова еще сутки разрывается. Так я буду помнить о своей ошибке. Но если хочешь, можешь придумать собственное наказание…

– У меня плохо с воображением, – сказала она лишенным тона голосом. – К тому же, я никогда ни на кого не обижаюсь.

Раздался монофонный сигнал, и Жаклин принялась мысленно себя корить.

– Ты на месте? – спросил явно довольный Тоби. – Я не заметил, чтобы твой сигнал переместился хотя бы на дюйм. Судя по всему, ты не особо торопишься.

– Интересно, мой радар виден всему Стокгольму или только сотне моих знакомых? – ухмыльнулась она.

– Мне удалось восстановить качество пленки. Как только закончишь с опросом – приезжай ко мне. У меня для тебя новость.

Жаклин отключила вызов и с трудом поднялась. Соседка подставила ей палку под руку и помогла добраться до выхода. Толпа почти рассосалась, и вид у многих был сильно помятым.

– Спасибо, дальше я сама, – отмахнулась девушка.

– Я могу подбросить.

Жаклин нервно сглотнула. Навязчивое общество всегда выводило ее из себя, но ехать на метро днем хотелось еще меньше, поэтому она была вынуждена согласиться.

– До участка. Тридцать минут отсюда, – бегло пояснила она и застыла у Кадиллака женщины. – Неплохо.

– Могу одолжить в любое время, если у тебя есть права, – улыбнулась Ингрид.

– Их нет, – серьезно ответила Жаклин, чем смутила женщину.

– Два километра вперед, затем налево.

– По такому пути, какой выбрала я, легче идти мужчинам, – включила радио она. – Если меня послушать, так я им завидую, а зависть мужчине – признак того, что ты не состоялась как женщина. Какая же я после этого женщина, раз не научилась жить счастливо? Может, проблема в том, что кроме как напиваться и забываться с незнакомцами, у меня нет достойного увлечения?

– Не берусь судить, но возможно, – пожала плечами Жаклин, – и не обязательно, чтобы увлечение приносило какие-то осязаемые плоды.

– Наверно, мне просто сложно заниматься тем, что не приносит результатов. Мне всю жизнь была необходима похвала и одобрение совершенно неважных для меня людей. Видимо, на твоей работе прекрасного было так мало, что ты решила сбежать подальше от всего этого ужаса.

– Ужасы есть везде, как и прекрасное. Направо и пятьсот метров.

***

Лок на телефон не отвечал, а ее автомобиля на парковке в участке не было. Жаклин пришлось подняться в отдел на пятом этаже и выловить секретаршу.

– Он сегодня на работе не появился, – объяснила та. – Позвонил в четвертом часу ночи, сказал что-то нечленораздельное, и целый день его не видно. Вероятно, вчера ты его немало погоняла. Придется покрыть перед начальством.

– Нигде я его не гоняла, – поджала губы Жаклин. – Мы работали вместе, но я до сих пор на ногах.

– Лок же новый человек, молодой совсем, поэтому не такой стойкий.

Соня предпочитала черный чай, а Жаклин наливала кофе из термоса, пожалуй, самый отвратительный, какой только та пила. Женщина выставляла на стол плетеные корзины с печеньями, сухарями, колотым шоколадом и леденцами. Жаклин и не помнила, когда ела в последний раз. Поглощение еды она считала чем-то нелепым. Запихивать в себя инородные предметы, после чего позволять им бродить внутри себя. Вообще любой физический процесс виделся ей странным. Через несколько минут в их кабинет молча заглянул Уве.

– Ты-то мне и нужен, – кивнула и поднялась Жаклин.

В первую они направились в самый ближний к участку салон. Тот, в котором работал механик. Начальник салона согласился провести их к бывшему месту работы убитого, хотя и не скрывал раздражения по поводу частоты этих проверок.

– До нас тут были только однажды, так что не скулите, – заметила девушка.

– Просто непонятно, чем вас так сильно заинтересовала его персона, – не переставал возмущаться мужчина. – Работник из него никудышный. Постоянно оставлял работу на следующий день. Каждый день у него был следующим, а каждое сейчас – потом.

– Он был человеком, а мы занимаемся тем, что расследуем его убийство, – бросил Уве, рассматривая рабочий стол. – Теперь здесь кто-то работает?

– Да, Нико.

– Какой из них? – спросил следователь, бросая взгляд на стеклянную стену, за которой трудились рабочие.

– Тот молодой растаман в гавайской рубашке, – указал на мужчину покрытого татуировками он. – Позвать?

– Будьте так добры.

Через минуту Нико показался на пороге своего кабинета, сел на стул в углу и закурил. Выглядел он расслабленно и никого не смущался, постоянно кивая внутреннему голосу.

– Что хотели, ребята? – расстегнул пуговицы рубашки он. – Я ничего не знаю.

– Мы знаем, что вы ничего не знаете, – согласилась Жаклин. – Зато нам кое – что известно. До вас на этом самом месте работал ныне покойный Михаэль Сванссон. Знакомы с таким?

– Нет, но у меня остались кое-какие вещи.

– Куда вы их дели? – спросил Уве.

– Сложил в коробку и убрал на верхнюю полку в шкафу. Я в них особо не разбирался. Кажется, во время предыдущего осмотра им большого значения не придали.

– Это уж нам оценивать. Да, и спустите вещи, – скомандовала она.

Нико поднялся на табуретку и вынул коробку с личными вещами предыдущего владельца.

– Здесь все, что мне удалось собрать. Этот парень настоящая свинья.

Жаклин заглянула в бумаги. Многочисленные клейкие стикеры с номерами клиентов, фотографии незнакомых людей, по всей видимости, знакомых Михаэлю. Девушка вынула бумагу с инициалами «А. Н.» и подняла ее над головой, чтобы показать Уве.

– Думаешь, это Аксел?

– Здесь номер сотового. Легко проверить, – вынула мобильный из кармана Жаклин и набрала номер.

– Полиция Векше, слушаю, – ответил строгий женский голос.

– Расследованием убийства Аксела занимается полиция Крунуберга?

– В том числе. Ведь оно произошло на их земле. Частично дело наше, частично – их. Но вещи Аксела остались там. И мы не вправе их конфисковать.

– Слушаю, – повторила женщина.

– На чей номер я звоню? – задержала дыхание Жаклин.

– Секунду.

Было слышно, как женщина кладет телефон, с кем-то беседует и включает какой-то посторонний прибор.

– Говорите.

– Твоего номера нет в его записной книге. Тебя могут считать подозреваемой, – пояснил Уве. – И поставить вычислительную систему.

– Уже поставили, – кивнула Жаклин.

– Что? – переспросила женщина.

– В таком случае, это твой разговор, – протянула ему телефон Жаклин.

– Да, полиция Стокгольма. Уве Ингман на аппарате.

– Полиция? – опешила женщина. – Вы уверены?

– Более чем. Проверьте по базе полицейских. Я могу вам и номер банковской карты сообщить.

– Не стоит, – тускло ответила та.

Раздался повторный щелчок аппарата, и возобновились посторонние голоса на заднем плане.

– Джессика Стетгард. Вы имеете понятие, кому позвонили? Около недели назад произошло убийство в одном из номеров отеля. Так вот вы звоните на номер этого убитого. Преступление произошло на территории нашего лена, а значит, улики принадлежат нам.

– Это убийство – цепь преступлений, каждый из которых, кроме данного, произошло на территории Швеции, – отняла трубку Жаклин. – Более того, убитый проживал в Стокгольме.

– Нам известна биография убитого. Аксел Ном, тридцать шесть лет, адвокат. Пока что нам этого достаточно.

– Достаточно для чего?

Женщина снова вздохнула.

– У вас астма? – спросила Жаклин. – Просмотрите меню телефона и откройте адресную книгу.

– Секунду. Где здесь адресная книга? – сказала тише она.

– Дай, посмотрю, – отозвался второй тихий голос.

– Найдите Ингрид Радамас.

– Между ними осуществлялась переписка? – совсем тихо выжала девушка.

– Да, год назад.

– Можете зачитать?

– Что ты делаешь? – смутился Уве.

Жаклин поднялась и проковыляла к двери, чтобы тот ничего не услышал.

– Мы чем тут занимаемся? – раскинул руки мужчина. – Может, посветишь меня в свои планы?

– Кажется, мы проигрываем это дело, – принялась зачитывать женщина. – Это первое сообщение. Я чувствую, что справедливость не на нашей стороне, потому что мы не заслужили ее. Второе. Мы не делаем ничего плохого. Не бери на себя чужие ошибки. Далее. Если мы проиграем, значит, я это заслужила, потому что на этот раз я чувствую себя виновной. Затем…

– Ладно, достаточно, – остановила ее Жаклин.

Она вспомнила о том, как ей самой было неприятно узнать, что подвергалась пересмотру ее биография. Или, как утверждала Ингрид, подвергалась частично.

– Не сомневайтесь, мы просмотрели всю его почту, – сообщила Джессика. – К слову, довольно обильную. Ничего подозрительного замечено не было.

– Да, – потерла висок Жакли. – В этой переписки нет ничего, что бы могло вызвать подозрение?

– Этот диалог носит исключительно деловой характер. Видимо, это одна из его клиенток. Обыкновенное дело о захвате недвижимости.

– Чужой недвижимости?

– Сложно сказать. Но не думаю, что в данной ситуации он защищал исключительно невинного. Клиентка пыталась выкупить незаконную территорию. По всей видимости, она принадлежала иммигрантам на правах собственности. Она доказала отсутствие их гражданства.

Жаклин сбросила вызов и махнула на выход из салона.

До второго пункта назначения ехать пришлось более двух часов. Однако информация, полученная там, стоила потраченного времени. Они получили подтверждение того, что знаки поменяли. Причем после серьезной аварии.

– Этот парень, – рассказал один из очевидцев, – на полной скорости впечатался в амбар напротив. У него отказали тормоза. Далее машину пришлось толкать вручную.

– Он жаловался на предыдущее обслуживание? Был напуган, потрясен? – расспрашивала работников Жаклин.

– Мне показалось, этот тип был чем-то шокирован, – ответил второй. – Он постоянно оглядывался, будто его кто-то преследует. Мы подумали, что он ограбление совершил.

– И поэтому согласились поменять его номерной знак? – съязвил Уве.

– Кто же знал, что это окажется правдой? – пожал плечами первый. – Он слишком прилично заплатил, чтобы возникали такие мысли.

– И жалобы тоже были, – продолжал первый. – Он причитал о тормозах, но это и так было очевидно.

– Ругался и обвинял, – добавил второй.

– Да, очень грязно.

– Номерной знак у вас еще остался? – спросила Жаклин.

– Разумеется, нет. Мы от них сразу избавляемся.

– Далеко?

– На заднем дворе весь металлолом. Но там вы его уже не отыщите.

– Списанные знаки должны храниться в регистрах, – подсказала Жаклин.

– Должны, – задумались рабочие.

– И вы их сами туда вбивали, – качала головой девушка.

– Сами, – согласились мужчины. – Значит, они там остались. Только было это около полугода назад.

– Чуть больше четырех месяцев, – поправила она.

– Ну, может быть, – бросился к кабелю рабочий. – Мы в компьютерах не особо разбираемся, так что вам придется…

Жаклин воткнула вилку в розетку и запустила компьютер. Мужчины отошли, сели на гору травы и закурили, наблюдая за тем, как щелкает по древней клавиатуре девушка.

– Несмотря на его ничтожную производительность и выпуск из прошлого века, вам удалось набрать всю грязь этого, – заключила Жаклин. – И как ему удается тянуть весь этот мусор?

Она оперлась на руку – стула за компьютерным столом не оказалось – и вздохнула, наблюдая за тем, как загружает одних из первых созданных человечеством браузеров.

– Он давал какой-нибудь документ подтверждения личности? Заверил номер в полицейском участке?

– Должно быть, – кивнули оба.

– Много имен ему использовать незачем, – пощелкала по переднему зубу Жаклин. – Грег Морис. Так его назвала уборщица из отеля «Синяя волна». Вот и оно, – довольно протянула девушка. – И старый, и прежний номер, – вынула мобильный она и набрала номер Джессики.

– Жаклин? – сразу спросила она. – Жаклин или Уве?

– Это Жаклин, – коротко пояснила девушка. – Продиктуйте номер автомобиля Аксела Нома. Грег Морис его имя по книге записей?

– Секунду, – бросила женщина и зашелестела бумагами. – Верно, Грег Морис. Ноль девять три…

– Шесть пять девять ноль, – закончила Жаклин.

– Верно.

– Это все, что мы хотели знать, – сбросила вызов она и набрала обратный номер, с которого звонил Тоби в последний раз.

– Записывай и пробивай по базе следующий код. Буду часа через три.

– Первая связь – женатая пара. Анника и Питер Стетфорд. У обеих жертв вырезаны сердца. А между тем, сердце Питера чужое.

– И принадлежит оно покойнику, – подскочил на стуле Виктор.

– Установлена связь между этой парой со старухой из дома престарелых, – добавил Уве.

– Простите за опоздание, – показался в дверях потрепанный Лок и демонстративно зевнул.

– Ничего страшного, – пригладила его шевелюру Соня. – Мы тебя не виним. Жаклин все нам объяснила.

– Я? – спросила та немыми губами.

– Правда? – засиял юноша.

– Оно мне надо? – приложила руки к груди она.

– Это было в первый и последний раз, – подрагивал Виктор. – В первый и последний.

– Добавить кофе? – предложила Соня.

– В последний, – хлопнул кулаком он, чувствуя, что зависает на одной фразе.

– Инга Ясперсон, – продолжала Жаклин. – Тетка покойного Вигго Скола. Она дала разрешение на пересадку сердца племянника совершенно незнакомому человеку, не разбираясь в сути проблемы.

– Выходит, у нас шесть покойников, а не пять, – заметил Уве. – Мы не знаем, как погиб этот мальчик.

– В результате несчастного случая, – ответила Жаклин. – Его сбил автомобиль. Это и есть последняя связь. Между ним и адвокатом.

– Его сбил Аксел Ном? – поднял голову Уве. – Того мальчика, чье сердце пересадили.

– А как же механик? – поставила чашку напротив Виктора Соня.

– Механик ремонтировал машину Аспена, – пояснил Уве. – Причем ремонт сделал некачественно. Он, в свою очередь, привел к аварии на дороге, которая унесла жизнь Вигго Скола. Чье сердце как раз и пересади Питеру.

– А как насчет Николаса Эшби?

– По замыслу маньяка его убила старуха, – размышлял Уве.

– Может, связи между ними быть и не должно? – предположила Жаклин. – Это убийца хочет, чтобы мы так думали. В любом случае, нужно просмотреть записи этой аварии. Может, тогда картина прояснится.

– Откуда мы возьмем записи аварии четырехмесячной давности? – вспылил Виктор. – У нас нет этих записей!

– Уже есть, – кивнула девушка.

– Это правда, – подтвердил аспирант. – Они-то мне и не дали выспаться вчера.

– Сейчас ими и займемся, – набросила на плечи пальто Жаклин.

– Но мы каждый дюйм просмотрели, – взвыл юноша.

– У Тоби должны быть новые данные, – бросила она, потягиваясь к палке под столом.

– Кто с тобой поедет? – вскинул молящие глаза Лок.

– Поеду я, – вызвался Уве. – Заодно проведаю, как поживает этот ребенок.

Дверь Тоби запереть забыл. Он даже не оглянулся, когда вошли полицейские. Но шаги услышал, поэтому бросил:

– Я восстановил качество картинки. Благодаря номерам удалось получить записи с других камер. Изображения на них четче, да и ракурсы выгоднее.

Мужчина заглянул под столик с металлическим холодильником.

– Ты просто вынуждаешь меня это открыть.

– Что? – отвлекся от монитора мальчик. – А, нет, не надо. Это мои препараты. Если их открыть – мгновенно испортиться.

– Вот как? – ухмыльнулся Уве, вымеряя комнату шагами. – Как же ты их принимаешь?

– Они еще не готовы. Как только – так сразу.

– Не много ли тебе мониторов?

– Зато так мы сможем смотреть с трех ракурсов одновременно, – хитро улыбнулся мальчик. – Видео слева – первое. Как раз его мы изучали с Жаклин. На этих кадрах очевиден только тот факт, что отказали тормоза, и останавливать он не собирался, потому что попросту не мог. Теперь посмотрите на видео в центре. Здесь мы видим то, как он огибает пешехода, не желавшего сменить траекторию. И в заключение, кадры справа. Он сбивает мужчину на тротуаре. Меняем камеры. Здесь он едет дальше, даже не предпринимая попыток торможения.

– Увеличь вторую камеру, – попросила Жаклин. – Меня интересует пешеход и тот, кто на тротуаре.

Тоби кивнул и вернулся к мышке с клавиатурой.

– Могу даже фоторобот распечатать.

Жаклин уткнулась в монитор носом и вгляделась в лицо блондина. С одного из боковых кадров его профиль вырисовывался слишком отчетливо, чтобы не узнать владельца.

– Это слепой парень, – заключил Уве.

– Да, – кивнула девушка. – Николас. А второго?

Второго – брюнета с крупным ртом – долго ей разглядывать не приходилось.

– Вигго Скол, – кивнула себе девушка.

– Другими словами человек, что в тебя стрелял.

– В тебя стрелял покойник? – скривился Тоби. – Как такое возможно?

– Возможно, если существуют люди с идентичными генами, – протянула она, рассматривая свое лицо в отражении монитора. – У Вигго есть брат-близнец.