Интерес к Японии, проявляющийся в современном мире, объясняется многими причинами. Главная из них, пожалуй, заключается в феноменальных успехах Японии в экономическом развитии. Но настоящее не отгорожено непроходимой стеной от прошлого, и изучение любого явления делает необходимым знание его истоков.

Быстрое развитие капитализма в Японии началось после реформ и преобразований, осуществленных в результате событий 1867–1868 гг. Уже в 80-е гг. XIX в. Япония осуществила промышленную революцию, сумела создать современные банки и акционерные компании, существенно модернизировать аграрный сектор экономики. Но все эти стремительные изменения были бы невозможны без социально-экономической и общественно-политической базы, заложенной в предшествующую историческую эпоху — в эпоху Токугава. Кроме того, сам характер реформ и преобразований, общественных движений, идеологических течений, экономической, политической и социальной жизни японского общества периода Мэйдзи (1868–1912) был обусловлен предыдущим развитием, хотя на него, разумеется, влияла и конкретная ситуация тех лет. Поэтому, следуя логике исторического развития, эти два периода японской истории следовало бы изучать вместе, поскольку они связаны неразрывными нитями.

В принятой в Японии системе исторической периодизации эпоха Токугава в целом относится к периоду кинсэй, хотя в японской историографии имеются разные точки зрения на хронологические рамки последнего. В периодизации европейской истории термину кинсэй нет эквивалента. На английский язык его переводят как «early modern». Можно сказать, что это была своеобразная переходная эпоха от средневековья к новому времени, длившаяся 264 года.

Эпохе Токугава предшествовало смутное время. Вторая половина XVI в. в Японии была отмечена борьбой за объединение страны. В 1600 г. битва при Сэкигахара положила конец длительному периоду междоусобных войн, и страна постепенно начала обретать политическую стабильность. Начавшийся новый этап в истории Японии получил название по имени победителя в битве — Токугава Иэясу, который в 1603 г. был провозглашен сёгуном и таким образом положил начало третьему в истории Японии сёгунату Токугава (1603–1867). Это время известно и как «эпоха Эдо» — по названию города, ставшего резиденцией сёгунов Токугава.

Эпохи, как и люди, оставляют после себя разное наследство и зачастую пристрастно оцениваются потомками. Так, в свое время хрестоматийным стало утверждение, что период Токугава был временем застоя и изоляции страны от внешнего мира, что привело к консервации отсталости Японии в доиндустриальную эпоху. Действительно, внешне эпоха Токугава была небогата яркими событиями. Но именно характер и уровень политического, экономического, социального, культурного развития в тот период во многом определили последующие события в стране.

Изучение эпохи Токугава ставит перед исследователем ряд важных вопросов. Например, благом или вредом для страны обернулись меры сёгунов Токугава, «захлопнувших дверь» перед иностранцами? Или в какой мере быстрое развитие капитализма в Японии период Мэйдзи было закономерным результатом предшествующей истории страны, а в какой — следствием внешних воздействий? Эти и другие подобные вопросы тесно связаны с фундаментальными проблемами социально-экономического развития стран Востока: с определением их формационной принадлежности до начала колониальных захватов, с выявлением характера взаимодействия внутренних и внешних факторов развития капитализма и, в конечном счете, с соотношением общего и особенного в истории той или иной страны.

Дискуссии и споры вокруг этих проблем продолжаются как в нашей стране, так и за рубежом уже не одно десятилетие, что, впрочем, никак не повлияло на разнообразие высказываемых точек зрения. В данном случае различия в подходах свидетельствуют о многообразии исторической реальности: каждый из участников всемирно-исторического процесса обладает своей собственной историей, которую нелегко уложить в абстрактные схемы.

Для описания сложности и неоднозначности исторического развития недостаточно фактов одной лишь политической истории — необходимо знание экономической истории страны, изучение хозяйственной деятельности человека, взаимодействия различных социальных слоев в ее ходе, уровня развития техники, агрономических знаний, ремесла и др., а также учет географического фактора — общих экологических условий, плодородия почвы, характера земледелия. Эта необходимость была осознана в отечественном востоковедении, и в 1980-е гг. появился целый ряд публикаций, где ставился вопрос о необходимости изучения экономической истории стран Востока, отмечалась недооценка места и роли экономической истории в системе исторических знаний.

Сложная ткань исторического процесса создается в ходе взаимодействия разнообразных объективных и субъективных факторов. Но рисунок ткани, ее цветовую гамму определяет человек. Можно сказать, что интерес к человеческому фактору составляет характерную черту современных исторических работ, хотя еще лорд Болингб-рок утверждал, что «человек есть предмет любой истории». В отечественном японоведении жанр исторической биографии представлен яркой книгой А. А. Искендерова о Тоётоми Хидэёси. Заслуживает отдельной работы и Токугава Иэясу, который, несомненно, был сложной, сильной и волевой личностью. Есть арабская пословица, которая гласит, что «люди больше походят на свое время, чем на своих отцов». Развивая эту мысль, можно сказать, что полноценная характеристика эпохи невозможна без понимания населявших ее людей, без проникновения в мотивы их поступков.

Сказанное касается не только политических деятелей. Так, истоки вызывающей сейчас повсеместный интерес японской системы маркетинга и менеджмента следует искать в деятельности торгово-предпринимательских династий эпохи Токугава, таких как Мицуи, Сумитомо, Оно, Коноикэ, Ёдоя. Несмотря на низкий социальный статус, японское купечество того времени весьма преуспело в торгово-предпринимательской и кредитно-финансовой сферах. Исторические корни японской философии бизнеса зарождались и развивались в эпоху Токугава. Уставы купеческих домов, которые появились в XVIII в., дают представление об этических основах профессиональной деятельности японского купечества, из среды которого вышли и интеллектуалы перида Мэйдзи.

Лицо эпохи определяла и хозяйственная деятельность основной массы населения Японии — крестьян. Сельское хозяйство было главной отраслью экономики, и японская деревня отражала в своем развитии все перемены, которыми была отмечена политическая и социально-экономическая жизнь японского общества эпохи Токугава.

Экономическое развитие, его рост или спад воздействовали на динамику численности населения Японии. Социально-экономические факторы оказывали влияние на продолжительность жизни, рождаемость и смертность, бытовую культуру, досуг, систему питания, изменяли образ жизни всех слоев японского общества. Существовала и обратная связь: демографический фактор воздействовал на материальное производство, экономическую активность семьи. Таким образом, экономическая и демографическая ситуации были взаимообусловлены.

В эпоху Токугава Япония обладала довольно разветвленной сетью школ разного типа, что позволило ей стать страной с высоким уровнем грамотности, а это, в свою очередь, послужило основой для успешного развития страны в последующий период Мэйдзи.

До сих пор данные исторической демографии, объектом исследования которой является сам человек, практически не использовались в отечественном японоведении. Между тем они дают обширный материал по аграрной истории, о структуре населения в различных районах и феодальных владениях, о причинах увеличения или сокращения сельского и городского населения, структуре занятости, миграции и т. д.

Тому, как взаимодействовали в эпоху Токугава общество, экономика и человек, и посвящена эта работа, написанная с позиций историка.

* * *

В работе сохранен принятый в Японии порядок в написании имен и фамилий: на первом месте фамилия, на втором — имя. Во избежание искажений японские имена, географические названия и обозначающие исторические реалии термины, как правило, не склоняются.