СКРОМНАЯ ВЕРА

18 апреля. Вторник

Беспечная обезьянка опасна, Витек. Не ходи на встречу.

— Я все принес, Витек. Опоздаешь на встречу. — Миша решительно тряс меня за плечо, хотя я, скорее, проснулся от вони, которая исходила от него.

— Сколько… Сколько времени? — я заспанными глазами стал озираться, с трудом вспоминая, где именно я нахожусь.

— Да уже полвторого, я того… все принес. Вот и штанишки почти новые, и…

Черт, я опаздываю!

Я вскочил на ноги и стал скидывать с себя остатки того, что некогда было костюмом.

— Михаил, давайте одежду, — я автоматически потянулся к свертку в Мишиных руках и тут же с ужасом вскрикнул: — Что это?!

В моих руках оказался взбитый мягкий комок, который в Мишином понимании назывался одеждой. Это было нечто! Вместо заказанных джинсов и даже «почти новых штанишек» я увидел обтягивающие спортивные штаны темно-синего цвета фасона а-ля 60-е (даже артисты балета танцуют в менее обтягивающих лосинах, показывая контуры всех своих гениталий). В довесок к этому убожеству прилагалось нечто среднее между толстой футболкой и тонким свитером кислотно-зеленого цвета с изображением гнусно улыбающегося Микки-Мауса. И больше ничего! Я так понял, Миша сэкономил не только на джинсах, но и отдельно на футболке и свитере, притащив нечто среднее.

— Миша, что это?! — у меня уже пропала усталость, зато лавинообразно накатывала ярость. — Что это за дрянь?!

— Тебе не понравилось, Витек? — и Миша так жалостливо округлил голубые глаза, что мой всплеск негодования тут же захлебнулся. А действительно, чего я взбеленился? Я бы еще «Феноменологию духа» Гегеля заставил его прочитать, а потом расстроился оттого, что он ничего не понял.

— Да ничего страшного, Михаил. Просто… — я стал с кислой физиономией разворачивать одежду, — просто это не совсем то, что я ожидал.

— Так, может, я того, еще раз сбегаю?

— Да нет уж, спасибо. Пока этого хватит, — я стоял в раздумье, соображая, что хуже: убитый грязный костюм или новые спортивные штаны вместе со свитерком (я так его стал называть) с обдолбанным Микки-Маусом. И все же я остановился на последнем варианте. По крайней мере, милиция имеет установку ловить парня в костюме. Хотя быть незамеченным в новом одеянии было практически невозможно — это было даже не эпатажно, а попросту вызывающе глупо.

Я стянул с себя костюм и тут же обнаружил очередную напасть. Я забыл заказать Мише кроссовки! На мне были пусть и грязные, но все еще вполне приличные туфли. В сочетании с обтягивающими спортивными штанами и просто идиотским свитером это выглядело особенно убого.

— Витек, да классно получилось! Сейчас так модно, — Миша стал щупать меня за концы новой одежды, но тут же замолчал после моего пронзительного взгляда.

— Что в пакете? — я показал на черный пакет с надписью «BOSS». После Мишиных рассуждений о моде тон моего голоса стал вновь грубым.

— Так это… На сдачку взял. Чтоб того… Поесть, выпить чего… — Миша активно заморгал, и даже виновато улыбнулся, в очередной раз обнажив желтые зубы.

— Поесть? Замечательно, Михаил. Давайте поедим, — хоть я и опаздывал, но поесть все же стоило — хотя бы потому, что очень хотелось.

Бомж стал доставать из пакета «поесть»: бутылка водки, еще одна, еще одна бутылка водки, бутылка пива, батон, сладкая дешевая вода, пачка майонеза, полбатона подозрительной колбасы, еще чекушка водки и газета «Коммунист».

— Миша, а где, собственно, еда?

— Так это, вот, — он стал тыкать пальцем то в батон, то в майонез, а колбасу и вовсе взял в руки, после чего пробовать ее стало решительно опасно.

— А зачем столько водки?! — второй вопрос, видимо, показался Мише глупым, он опять учащенно заморгал. — И зачем вы взяли чекушку, если уже три бутылки есть?

— Э-хе. Хватало как раз, — тут Миша заулыбался, — на сдачу.

Действительно! На хрена сдачу брать?! Лучше проебатъ все сразу!

— А газету «Коммунист» вы зачем принесли?

— Так раздавали возле метро. Думаю, чего не взять. Смотри, Витек, какая широкая, весь пакет разом завернуть можно.

— Понятно, — я стал еще злее. Понятно было только то, что с «поесть» все накрывалось. — А знаете что, Миша? Разливайте водку.

Реакция бомжа была мгновенной. Непонятно откуда появились пластиковые стаканчики (проверять их на чистоту я не захотел, все равно только настроение испортится), тут же из угла была выволочена огромная картонная коробка (я так понял, это был стол), и Миша стал на ней все аккуратно раскладывать.

— Миша, мне только на донышке, — сказал я, после того как увидел, что бомж наполнил первый стакан до половины. «На донышке», по Мишиным меркам, получилось треть стакана.

Первые два подхода я закусывал батоном с майонезом. После третьего разлива мое брюзжание по поводу гигиеничности колбасы закончилось — она оказалась вполне сносной, ее я практически съел сам. Как-то совершенно незаметно я обнаружил, что под моими ногами стоит пустая первая бутылка водки, а на «столе» уже наполовину выпитая вторая. Я окосел сразу и серьезно. Чердак стал не таким грязным, вонь вокруг исчезла, а Миша оказался вполне сносным мужиком.

— М-миша! Спасибо вам за мое спасение! Вы, я не постесняюсь этого слова, мне как отец, как близкий товарищ! — Я стоял со стаканом водки в руке и толкал тост. — Я уверен, М-михаил, наше знакомство, наша настоящая мужская дружба на этом не закончится? — Миша уже выпил, но продолжал с удовольствием слушать мою ахинею, по крайней мере, сальная улыбка не сползала с его коричневого лица.

— Витюня! Да я тебя как увидел, тут же понял, ты — настоящий человек! А я, Витек, людей вижу сразу!

Я оглядел коробку. Батон уже закончился, оставалась только водка.

— Миша, мне надо ехать. Я опаздываю.

— Да куда, Витек! Еще ж не допили!

— Меня ждут.

— Женщина?

— Ж-женщина!

— Тогда надо ехать, Витек! Давай только за женщину выпьем. Стоя.

— Так мы и так стоя пьем.

Миша широко раскрыл свои голубые глаза:

— Тогда до дна.

— Ток мне совсем немножко. Я ведь к ж-женщине еду.

— Совсем на донышке, Витек, — и Миша снова налил мне треть стакана.

Выпив его до дна и запив глотком сладкой воды, я остатками непропитого ума понял, что это был лишний стакан. Мелкие предметы в глазах стали двоиться, а сам чердак стал как-то светлее и, если можно так сказать, веселее. Веселило все: пыль, летающая в полосках света, щебенка, гремящая под ногами, Мишин «загар», а особо весело стало оттого, что в рабочее время (формально я еще работал до 15 мая) я был не в конторе, а на чердаке.

— М-миша, дырка где — я имел в виду чердачный люк, но из головы вылетело, как он называется.

— Витюшка, я тебя проведу, — и Миша неровной походкой пошел за мной, при этом захватив с собою еще неоткрытую чекушку.

Мы с риском для жизни спустились с чердака по узкой лестнице и продолжили шумный спуск уже на лестничной площадке.

На втором этаже открылась дверь, и женщина в халате прокричала прямо мне в лицо:

— А ну марш отсюда, пьянь! Сейчас милицию вызову!

Я неожиданно для нее остановился и выпалил:

— В-вызывай! Я помощник народного деп-путата!

— Витек, нам ниже, — Миша схватил меня за руку и потащил к выходу.

Сверху раздалось: «Алкаши!»

Выйдя во внутренний дворик, мы направились к арке, подпирая друг друга плечами.

— М-миша, а откуда вы все время знаете который час?

— У меня часы, Витек. Лучшие часы в Столице. Министр как-то ко мне подошел и говорит: «Продай». А я ему: «Нет, Миша не продается!»

— А министр?

— Чего?

— Какого министерства министр?

Но, похоже, Миша опять не понял вопроса:

— Да министр, говорю, из министерства подошел и говорит: «Продай часы». А я ему… — Миша стал повторять то, что я уже слышал.

Даже когда я в дымину пьяный, не люблю, когда люди откровенно врут. Министр, блядь, подошел. Ты хоть по телевизору видел тех министров?

— А где часы?

Я ожидал, что Миша сейчас скажет что-то вроде: «Потерял», — или: «На чердаке оставил», — но, к моему удивлению, он достал из пальто карманные часы на цепочке. Я взял их в руки и сразу же в них влюбился! Понятия не имею, где он эти часы достал, скорее всего, нашел, хотя правду Миша вряд ли скажет, наверняка что-то опять сочинит. Я стал их внимательно разглядывать. На серебристой крышке часов был незамысловатый, но красивый узор, похожий на солнце в кружевах. Открыв крышку, я убедился, что часы отменно работают, а сам корпус не имеет не только явных дефектов, но даже заметных царапин. Под стеклом красивым почерком была выгравирована надпись «Хозяину до смерти! Твоя А. Г. 23.04.63» Весьма странная надпись. Я это отметил даже в таком пьянющем состоянии. Время на часах показывало без двадцати три, я капитально опаздывал.

— Михаил, продайте мне эти часы.

— Миша не продается!

— Миша, — я достал бумажник из-за пазухи, карманов в трениках попросту не было, — здесь у меня чуть больше двухсот гривен. Забирайте все.

— Витек, Миша не продается! Ко мне министр подходил и говорил… — это я уже слушал третий раз.

У меня промелькнула мысль схватить часы (они и так у меня были в руке) и бежать, но я тут же ее отбросил. Это было бы слишком подло по отношению к такому опущенному человеку, как бомж Миша, который, фактически, меня сегодня спас. А потом пропил половину моих денег, и из-за него я одет теперь, как клоун.

— …Поэтому забирай их так.

— Что? — я переспросил, услышав лишь конец его монолога.

— Я тебе дарю часы, Витек. Забирай.

Мы вышли на проспект, и, чтобы Миша не передумал, я махнул рукой проезжающему мимо такси.

— Пока, Миша! Спасибо! — я запрыгнул на заднее сиденье «Шкоды» и кивнул водителю, чтобы тот ехал.

— А деньги у тебя есть? — таксист недоверчиво глядел на меня в зеркальце салона, рассматривая мой внешний вид.

— Есть, родной. Мы из театралки, не пугайся, — и я весело подмигнул таксисту. Через заднее окно я увидел как Миша отхлебнул из чекушки. Интересные люди, эти бомжи, — Давай к Голосиевскому парку. И побыстрее, я опаздываю.

Часы показывали без десяти три. Беспечная обезьянка обычно долго не ждет.

Она уже стояла возле памятника. Невысокого роста полноватая девушка с огромной красивой грудью. Пожалуй, именно из-за груди я с ней и встречался. И так ни разу с ней и не переспал. Собственно, из-за этого три раза я Веру и бросал, а потом, в душевых кабинках, часто жалел об этом. Впрочем, недостатков у нее хватало. Помимо явной полноты и недостаточного роста, это и средней привлекательности лицо, и вьющиеся волосы, и академическое занудство университетской отличницы… Но грудь перекрывала все.

Теперь же она мне показалась безумно привлекательной. Боже, зачем девушки всей Земли тратят миллиарды на косметику, фитнес-клубы и прочую ерунду, когда нужно всего лишь поить мужиков водкой? Двигаясь по направлению к Вере, я пытался идти как можно более ровной и твердой походкой (хотя чем больше старался, тем больше меня шатало в разные стороны) и, по возможности, не обращать внимания на косые взгляды отдыхающих, вызванные неординарностью моего одеяния.

— Беспечная об-безьянка, вы п-прекрасны! — из четырех слов всего лишь два мне не удалось выговорить без запинания.

— Здравствуй, Лесков, ты, как всегда, оригинален.

— Лапа, этого мышонка я принес спец-циально для тебя, — и я указал пальцем себе на живот, попав прямо в глаз Микки-Маусу.

— Это и есть твой сюрприз, который «обязательно мне понравится»?

Я только сейчас вспомнил про свое дурацкое обещание загадочного сюрприза.

— Лап, как раз по поводу сюрприза…

Мои мысли пытались проплыть через море алкоголя в голове. Я пытался на ходу сочинить, что же это может быть за сюрприз. Но вместо этого сюрприз получил я.

— Хочешь меня трахнуть? — у Веры не дрогнул ни один мускул лица и при этом она смотрела мне прямо в глаза.

Сначала мне показалось даже, что я попросту захотел это услышать, вот и услышал. Для Веры всегда отношения были важнее секса.

Но тем не менее во мне автоматически взыграл инстинкт самца:

— Хочу.

— Пошли ко мне, — и Вера, схватив меня за руку, повела в сторону университетских общаг.

Боже! Боже! Боже! А-а-а-а! Мне это не послышалось! Я ее трахну! Во мне все клокотало от пьяного ожидания вожделенного тела Веры. За мной охотятся гулу, меня ищет милиция, а мне сейчас нужен только один трах. Поразительно! Черт, мы так быстро идем, как будто она хочет секса еще больше, чем я!

Через десять минут я увидел девятиэтажный корпус — это была общага филологов. Вера действительно шла таким быстрым шагом, как будто забыла выключить утюг в комнате.

— Лап, ты так голодна? — я еле успевал за ней, хотя мой шаг куда размашистее ее. — Тебе надо ник сменить с Беспечной на Безумную обезьянку.

Вера ничего мне не ответила, а еще больше ускорила шаг. Мы уже почти бежали. У меня еще никогда такого не было. Бежать, чтобы потрахаться.

Промчавшись мимо вахтерши, мы поднялись на второй этаж и ворвались в комнату, всю заставленную ящиками и свертками: жильцы-пятикурсницы готовились сразу же после госэкзаменов к выселению.

— А где твои соседки?

— Никого нет, ложись, — и Вера толкнула меня на койку, начав тут же стягивать с меня эти ужасные треники.

Я времени тоже зря не терял и успел уже расстегнуть ее блузку, обнажив две огромные груди. Вера стала активно массировать мой член, но почему-то без каких-либо поползновений непосредственно к сексу.

— Л-лап, осторожней, я так кончу.

— Давай, давай…

Давай, давай?

Я посмотрел чуть ниже своего пояса. Вера была полностью увлечена моим членом, но этот интерес был каким-то явно не сексуальным. По крайней мере, на возбужденную девушку она была мало похожа. Вернее, она была возбуждена, но это было не сексуальное возбуждение. Возле ее руки я увидел небольшую пластмассовую коробочку.

На хрена она тут?

Я попытался подтянуть Веру к себе, но она не поддалась, по-прежнему оставшись возле моих гениталий. В принципе, можно и так кончить, не самый плохой вариант. Но меня что-то стало смущать. Это моментальное предложение от скромной девушки заняться сексом, эта сумасшедшая ходьба сюда, эта лихорадочная мастурбация моего члена, эта коробочка на кровати… И чье-то еще присутствие в комнате! Это ощущение уже нельзя спутать ни с чем и никогда. Точно так же двое суток назад я почувствовал присутствие в своей комнате кого-то еще. И не ошибся. Точно такое же чувство у меня появилось и сейчас. В комнате был кто-то еще!

Мой член обмяк, и Вера это заметила.

— Ты чего расслабился? — голос Веры мне показался немного испуганным.

— Надо ротиком, солнышко.

Вера послушно взяла его в рот, а я в это же мгновение обвел взглядом комнату. Никого здесь не было. Шкаф был открыт настежь, и из него выглядывали коробки с одеждой, такие же коробки были расставлены по всей комнате, на второй кровати тоже был бедлам из одежды и косметики, сама кровать не была заправлена, и под ней зияла пустота, заполненная присутствием тапочек и трехлитровых банок. Нигде никого не было видно. Лесков, ты параноик! Девушка мне делает минет, а я в это время ищу подвох и скрытую угрозу. Я стал расслабляться и медленно опускаться головой на подушку. Мой взгляд коснулся висевшего на входной двери круглого зеркала, и тут же я все увидел. Прямо за моей спиной на балкончике стояла она. Через зеркало я отчетливо разглядел ее силуэт, она стояла неподвижно за тюлевой занавеской и пристально смотрела в мою сторону. Я тут же отвел взгляд от зеркала и вспомнил содержимое желтого блокнота. Мне стало ясно, чего от меня хотят. Моей спермы. Я посмотрел на перевернутую улыбку Микки-Мауса на моем животе, которая превратилась в зловещий оскал. Даже он был против меня.