— Лин, мы уже близко, узнаешь знакомые места? — в голосе Кэла звучала радость.

— Да, любимый, — ответила я ему ласковой улыбкой, вдыхая напоённый ароматом трав воздух Варнельской долины…

Прошла седмица с тех пор, как мы встретились с Маром в Нартаре. Тогда новоиспеченный каллэ’риэ был растерянным и подавленным. Мы заранее договорились держаться с ним как ни в чем не бывало и вовлекать его в наши шуточки и подколки, решив, что деликатность по отношению к тяжелобольному — совсем не то, что требуется Мару сейчас. Да, его жизнь резко переменилась, но кто сказал, что к худшему? Именно это я и сказала ему, улыбнувшись при встрече. Так что сейчас он уже не смотрел на всех глазами побитой собаки, а непринужденно беседовал с Ланом о некоторых эльфийских обычаях.

На первом же привале после выезда из Нартара мы рассказали Мару о себе, вызвав его восхищенное: «вот это да!», и выслушали его историю. Как оказалось, Мар был почти уникальным случаем среди эльфов — полным сиротой. Его родители были магами-алхимиками (редко встречающееся среди эльфов направление) и погибли в результате эксперимента, вызвавшего взрыв. Единственным кровным родственником его был дядя, которым оказался… Валлэрион. Да-да, тот самый! Когда родители Мара погибли, парню было всего шестнадцать, так что дядя забрал его к себе и попытался воспитать из него свое подобие. Безуспешно, ведь он вырос на книгах, рассказывающих об эльфах, не жалевших себя ради спасения других. Как сказал сам Мар, все, о чем он мечтал — стать одним из Лесной стражи и защищать свой народ. Когда же я спросила его, от кого, он лишь помрачнел. Действительно, уже давным-давно Лесная стража превратилась из защитников народа от внешних врагов, в том числе и приходящих через проходы, в некоторый гибрид церемониальных войск и егерей, отлавливающих редких людей-браконьеров. Поэтому как жить сейчас, он не представлял: подобно всем эльфам он обладал магией, но лишь не слишком-то сильной магией Земли и, как мы уже знали, совсем слабой Жизнью, да и никогда не задумывался о том, чтобы стать магом…

На вопрос, известно ли ему что-либо о переговорах эльфов с драконами Мар настолько удивился, что стало понятным: если какие-либо союзы и были, их держали в строжайшей тайне. Впрочем, иного ответа никто из нас и не ожидал. Похоже, эту тайну нам никогда не разгадать. Интересно все же, если союз был, в курсе ли Владыка?

Кстати, наши с Кэлом предположения оправдались: возглавлял эльфийских «ястребов» действительно его дед, тар Таэлрион Морванэ. Расспрашивая Мара, я не могла не выразить удивления, что тот факт, что двое Морванэ подряд отказались от предназначенной им судьбы, не стал достоянием широкой общественности. На это Мар только пожал плечами, сказав, что о Ларте он ничего не слышал в силу своей молодости, а насчет Кэла и сам не понимает. Пояснил это Кэл, сказав, что по просьбе отца, не желавшего обострять и без того очень неприязненные отношения с родственниками, делал все практически втайне. Так что имя рода он назвал только единожды, проходя саму церемонию отречения, и слышали его лишь те, кто принимал отречение: его дед и еще один эльф-маг.

В ответ на это я лишь хмыкнула и на удивленные взгляды мужчин ответила, что понимаю ярость Валлэриона при имени Кэла: теперь-то замолчать тот факт, что каллэ’риэ выходят и из знатнейших эльфийских семей, не удастся! На что Мар только вздохнул, признавшись, что он постарался сделать свое отречение максимально публичным, а также поведать о его причине. По его словам, он надеется, что это заставит больше эльфов, особенно молодых, задуматься о происходящем в стране…

— Как красиво… — голос Лана заставил меня встрепенуться. Действительно, красиво: солнце уже клонилось к закату, окрашивая воды озера в разнообразные оттенки красного и освещая ставший мне родным дом. Переглянувшись, мы с Кэлом пришпорили коней, чтобы уже через несколько минут оказаться в объятиях счастливых Талли и Ларта. Далее была обычная суета: знакомство с нашими друзьями, которых родители Кэла приняли с радостью, праздничный ужин, множество вопросов и ответов невпопад…

Три седмицы пролетели незаметно. Мы отдыхали, забыв обо всем: много гуляли, купались, засиживаясь часами на берегу озера, играли в те «салонные» игры, что я когда-то показала друзьям. Талли и Ларт с удовольствием принимали участие во всех наших забавах, Мар сначала немного дичился, но уже через седмицу освоился и перестал смотреть на Ларта и Талли как на недосягаемых аристократов, научившись называть их по именам. Кстати, Ларт предложил Мару остаться у них и стать его помощником: в конце концов, именно Земля была наиболее необходимой для артефактора стихией. Заодно он был готов тренировать Мара в бое на мечах. Оба предложения тот принял с радостью, а я внутренне облегченно вздохнула, поскольку чувствовала свою ответственность за юного эльфа.

На второй день после нашего приезда объявился Эрвейн, который чуть не задушил Сигни в своих объятиях. Некоторое время после этого подруга была потеряна для общества: на все вопросы отвечала невпопад, а по губам ее то и дело скользила мечтательная улыбка. В ответ мы только переглядывались и улыбались, радуясь за нее.

Все время отдыха Эрвейн прилетал к нам через день, а на исходе третьей седмицы прибыл с официальным приглашением: нашу звезду приглашали посетить замок Шарэррах. Отказаться было невозможно, так что мы, распрощавшись с Лартом, Талли и Маром и собрав свои немудреные пожитки, утром следующего дня ожидали драконов неподалеку от берега озера.

Короткий визит прошел… странно: внешне нас приняли на удивление любезно, но мне порой казалось, что я чувствую со стороны советников клана жгучий и в то же время не всегда доброжелательный интерес. Вместе с тем тар Ариэш удостоил меня неофициальной беседы наедине, поблагодарив за все, что я сделала для клана, упомянув в том числе и вывод на чистую воду Саррэша. Решив, что момент подходящий, я решилась упомянуть о том, что беспокоило меня больше всего:

— Сиятельный тар Ариэш, я хотела…

— Алиэн… Могу я вас так называть?

— Да, разумеется, — склонила голову я.

— Я уже понял, что вы тонкий знаток этикета, но наедине не зовите меня «сиятельным». Раздражает, знаете ли!

— Хорошо, тар Ариэш, — позволила себе легкую улыбку я, — вы знаете о сдвигах проходов?

— Да, — он подался вперед, глаза хищно блеснули, — а что знаете вы?

Я рассказала ему обо всем, что мы узнали от Раяна, заставив его покачать головой. А потом он вдруг прищурился и сказал:

— Это не все, что вы мне хотели сказать. Говорите, Алиэн!

Я посмотрела на него прямо и заговорила, подбирая слова:

— Тар Ариэш, а если есть то, из-за чего проходы вообще открываются… И если будет способ это уничтожить… Окажут ли ваши драконы поддержку в этом?

Он откинулся в кресле, барабаня пальцами по подлокотнику, а затем ответил:

— Видите ли, Алиэн… Приказать я могу, но только если будет абсолютная уверенность в цели и официально заключенные союзы. А вот дозволение желающим молодым драконам помочь друзьям клана не потребует от меня нарушения законов и традиций. Надеюсь, вы меня поняли?

— Разумеется, тар Ариэш, — послала я ему благодарную улыбку.

Я уже поднялась уходить, когда он негромко окликнул меня:

— Алиэн, то, о чем вы говорили… Оно в Туманных горах, ведь так?

Я только согласно кивнула.

— Что ж, возможно, в свое время поддержка будет выражаться не только в молодых и горячих воинах, — чуть улыбнулся он, — ступайте и удачи вам!

На следующее утро мы покинули замок, уносимые драконами на запад. Нас ждал Тар-Каэр и еще один учебный год.

В Академии мы появились за четыре дня до начала занятий и на следующее же утро были взяты в оборот вернувшимися с практики друзьями. Собравшись в нашей общей комнате, мы по очереди рассказывали о том, с чем довелось столкнуться. Как оказалось, такой «интересной» практики, как у нас, не было ни у кого, с тварями довелось сражаться только нам. Так что пришлось рассказывать все максимально подробно, припоминая малейшие детали: известие о семи волнах нападавших заставило всех изумленно охнуть. Про эльфов мы, по общей договоренности, решили не упоминать, не желая раздувать пламя и без того существующей неприязни между расами.

Нерт рассказал о наших выпускниках — как оказалось, Дарсу пришлось в это лето тоже столкнуться с тварями, а также о новичках, которых мы еще не видели. В этом году их было всего четверо, все парни. И, по словам Нерта, они вполне соответствовали «факультету голодранцев»: все из небогатых провинциальных семей.

После того, как посиделки закончились и мы поднялись, чтобы уйти, ко мне подошел Нерт и, смущаясь, попросил о помощи. Как оказалось, тари Ларина договорилась кое с кем из магов проверить Мэли, и результат вызвал у девочки истерику.

— У нее нет магических способностей? — сочувственно спросила я.

— В том-то и дело, что есть, — вздохнул Нерт, — но она мечтала стать боевым магом, а у нее Земля и немного Смерти. Вот и ревет третий день, никто успокоить не может…

— Конечно, я с ней поговорю! Подожди, только Кэла предупрежу.

Через час мы уже входили в двери особняка эр Неилов — Нерт, переживая за сестру, решил не откладывать визит. Нас встретила встревоженная тари Ларина:

— Лин, девочка моя, рада тебя видеть! Нерт, я не могу Мэли успокоить, а Рейна она вообще видеть не хочет…

— Я поговорю с ней, хорошо? — послала я ей успокаивающую улыбку.

— Да, конечно, иди.

Когда я зашла к ней в комнату, Мэли сидела на подоконнике и была похожа на нахохлившегося воробья. Шмыгнув распухшим от слез носом, она подняла на меня глаза, спрыгнула на пол и бросилась ко мне:

— Лин! А я соскучилась…

— Я тоже. А ну-ка, расскажи мне, дорогая моя, чему ты так расстроилась? Радоваться надо — ты можешь магом стать! Жить долго, оставаясь молодой и красивой, помогать людям, совсем как твой брат и все мы!

— И вовсе не так, — всхлипнула она, — вы боевые маги, а я…

— А ты можешь стать артефактором и делать амулеты, которые помогают таким как мы в бою. Впрочем, тебе ведь наверняка об этом тари Ларина говорила, так почему ты ее не слушаешь?

— Яяя… Лин, только ты никому-никому, поклянись!

— Дать магическую клятву? — спросила я, обнимая девочку.

— Не, я тебе и так верю, — всхлипнула она и начала рассказывать.

Все оказалось просто, трогательно и немного смешно: Мэли влюбилась, избрав объектом своей симпатии Рейна. Разумеется, никому об этом не сказала, но начала буквально шпионить за ним в те дни, когда он приезжал домой. И однажды подслушала разговор между Рейном и его матерью, в котором речь шла о том, собирается ли тот заводить семью. В ответ на этот вопрос матери тот сказал, что с удовольствием женится, если найдет подходящую девушку.

— А когда тари Ларина спросила, какую девушку он считает подходящей, он ответил: «похожую на Лин, и чтобы она меня любила». Вот, а ты боевик, а я…

— Глупышка, он же не о том говорил. Знаешь, боевики вообще-то куда чаще женятся не на таких, как они сами. Мы для них — боевые подруги, понимаешь? И вообще, Рейн говорил, что ты на меня похожа, такая же язва!

— Правда?!

— Правда. Так что, если ты действительно неравнодушна к Рейну…

— Действительно! — прервала она меня.

— Тогда делаем так: ты перестаешь реветь и начинаешь думать. Посмотри на себя в зеркало и скажи, кого ты видишь?

Она взглянула и фыркнула:

— Чучело.

— А как ты думаешь, кому может понравится чучело? Я что-то таких не знаю! Хотя ты молодец, чувство юмора не утратила. Послушай меня, тебе несказанно повезло, что у тебя вообще есть магические способности! Ведь вряд ли маг женится на девушке, которая проживет в три раза меньше его, а значит, у тебя уже преимущество перед всеми, у кого способностей нет! Правда, только в одном случае: если ты возьмешься за ум, подготовишься к Академии, поступишь и закончишь ее. А это совсем нескоро — тебе сейчас одиннадцать…

Она прервала меня:

— Уже двенадцать, три седмицы как!

— Да? Ну хорошо, двенадцать. В Академию ты сможешь поступить лишь в восемнадцать, учатся в ней семь лет — то есть только в двадцать пять ты сможешь стать полноценным магом. Через тринадцать лет! И кто знает, что может случиться за эти годы. А вдруг ты разлюбишь Рейна?

— Не разлюблю, — она насупилась.

— И ты готова попробовать? При том что все это не дает никакой гарантии, что вы будете вместе, только маленький шанс. А насчет всего остального… Знаешь, что делать нельзя?

— Что?

— Не притворяйся и не лги, будь собой. Скрывать свои чувства можно, делать что-то нехорошее — нельзя. И еще: смирись с тем, что по меньшей мере года три-четыре он будет видеть в тебе только кого-то вроде младшей сестренки. Да, и поучись у тари Ларины быть красивой, это пригодится. Договорились?

— Да, — яростно кивнула она, — спасибо, Лин! А ты правда никому-никому не расскажешь?

— Знаешь, Мэли… Я-то не расскажу, но вот Кэл очень неплохо умеет выпытывать все, что хочет узнать. Так что полную гарантию я могу дать тебе только в одном случае — если принесу магическую клятву. Подумай…

Она задумалась, нахмурив брови, а потом спросила:

— А если ты ему не скажешь, он обидится?

— Надеюсь, что нет, — улыбнулась я.

— А ты ему все-все рассказываешь? И… если ты ему скажешь, он надо мной смеяться не будет? И никому меня не выдаст?

— Я действительно стараюсь, чтобы между нами не было тайн, и точно уверена, что он сохранит твой секрет. Вот только не понимаю, с чего ты решила, что он может посмеяться над тобой?

— У меня подруга была, ей четырнадцать было, она в парня на семь лет старше влюбилась, так над ней все потешались…

— Я тебе кое-что интересное сейчас расскажу, — подмигнула ей, — мама Кэла влюбилась в его папу когда ей было четырнадцать, а ему двадцать шесть. Так что кто-кто, а он над тобой смеяться не будет!

— Да?! — она явно была поражена и обрадована, — тогда если он будет выспрашивать, можешь рассказать. И я все сделаю, как ты мне сказала!

— Вот и отлично. А то расстроила тари Ларину и Нерта своим поведением…

— А если я попрошу у них прощения? Ведь так будет правильно, да? — она вдруг посерьезнела и словно повзрослела.

— Да, ты умница. Идем вместе?

Вместо ответа она взяла меня за руку. Мы спустились вниз и Мэли, увидев облегчение на лице тари Ларины, опустила голову и сказала:

— Простите меня, я вела себя глупо и неблагодарно. Вместо того, чтобы радоваться возможности стать магом, я…

— Все хорошо, дорогая моя девочка, — ласково сказала та, — иди сюда, я тебя обниму.

Мэли подбежала к ней и обняла, Нерт улыбнулся, глядя на них, и повернулся ко мне:

— Спасибо, Лин! И что ты такое ей сказала?

— У девушек свои секреты, которые не полагается знать никому, — подмигнув Мэли, ответила я, — а сейчас мне пора.

Кэл зашел ко мне в комнату через минуту после моего возвращения в общежитие. Первый вопрос, который он задал, был:

— Что случилось с Мэли? Тебе удалось ее успокоить?

— Удалось, но рассказать о причине ее расстройства не могу, дала слово, — развела руками я.

— Да? — зеленые глаза сверкнули азартом, — а я сейчас сам догадаюсь!

— Правда? Думаешь, получится? — подначила его я.

— Ну попытаться-то можно! — усмехнулся он и задумался, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, в котором сидел. Я шаловливо улыбнулась и уселась к нему на колени, расстегивая его камзол и время от времени слегка касаясь лица и шеи мимолетными поцелуями.

— Лин, так нечестно, — наконец не выдержал Кэл, — у меня мысли принимают совсем другое направление…

— А никто не обещал, что будет честно, — промурлыкала я, запуская руки под его рубашку, — ты думай, думай…

— Все-таки Рейн прав, вредная ты, — выдохнул он, откидывая голову назад и подставляя шею моим поцелуям, — ох… сдаюсь…

— Нет, — остановилась я, поддразнивая, — я жду версий, не надо сдаваться.

— Ммм… не останавливайся… на вопросы ответишь?

— На некоторые, — ответила, стягивая с него рубашку и касаясь губами кожи.

— О… это личные мотивы, верно? Но не связанные с гибелью ее семьи?

— Да на оба вопроса, — и выгнулась, позволяя ему снять с меня рубашку, а затем прикусила бархатистую кожу на груди и тут же зализала ее.

— Она хочет быть похожей на тебя, верно ведь? — голос прерывистый, и я очень хорошо чувствую, как влияют на него мои действия.

— Верно, талантливый мой, — чуть отодвигаюсь, и мои руки и губы спускаются ниже.

— Лин, — почти стон.

Боги, как же мне нравится эта игра! И ему тоже — я вижу, чувствую это, продолжая свои все более откровенные ласки.

— Боги, что ты творишь…

— Я? Жду новых вопросов, — отвечаю между поцелуями.

— Из-за мужчины, да? Влюбилась она в кого-то из наших друзей, и думает, что будь она боевиком, у нее больше шансов?

— Да, ты прав, — мой шепот становится прерывистым, и я выгибаюсь ему навстречу, зову его, — прав во всем, счастье мое…

Он отстранился, подхватил меня на руки и опустил на кровать, стягивая еще оставшуюся на мне одежду, а затем накрыл губами затвердевший сосок. Ладонь скользнула ниже, накрывая лоно, заставляя меня вскрикнуть от острого, почти непереносимого желания, желания почувствовать его в себе, принадлежать ему. Я потянулась к нему, но он отстранился и покачал головой:

— Теперь моя очередь…

Его губы и руки продолжили свое мучительно-сладкое путешествие по моему телу, а я потерялась в ощущениях, чувствуя все остро, как будто в первый раз, позволяя ему управлять собой, безмолвно умоляя о большем. И когда наконец ощутила долгожданное вторжение, лишь подалась навстречу, обвивая ногами его бедра, сливаясь с ним воедино в древнем танце страсти и равно чувствуя свое и его наслаждение…

— Какая же ты сладкая, моя Лин, — шепот Кэла заставил сердце сжаться от нежности.

— Это ты потрясающий, любимый, — прошептала в ответ, — боги, я самая счастливая женщина на свете…

Он обнял меня и удовлетворенно вздохнул:

— Ммм, хорошо… — и добавил чуть позже, — кстати, а ты все-таки проиграла…

— Да? Мне нравится проигрывать тебе, — ответила я, улыбаясь, — впрочем, и выигрывать тоже нравится. Хотя ты не до конца выиграл, имя-то не прозвучало!

— Ну это несложно. Мэли ко всем относится ровно, а с ним язвит и дерзит. Рейн, верно?

— Это так очевидно? — удивленно подняла брови я.

— Не волнуйся, Рейн не догадается. Что уж греха таить, обычно такие вещи о себе мы понимаем самыми последними… и я тоже ему не скажу, обещаю.

— Спасибо, — шепнула я, блаженно жмурясь и отвечая на его поцелуй, а потом вдруг хихикнула от неожиданно пришедшей в голову мысли. Кэл приподнялся, заглядывая мне в лицо:

— Я сделал что-то смешное?

— Ой, нет! Прости, я вдруг вспомнила лица эльфов, которые нас пленили. Помнишь? Такие холодные, отстраненные, высокомерные… Интересно, а они любовью с такими же лицами занимаются? Как будто жертвуют собой ради Родины? Знаешь, в моем прежнем мире песня была со словами: «я на тебе, как на войне»…

Его глаза расширялись все больше с каждым моим словом, и в конце концов он, не выдержав, рассмеялся:

— Ох, Лин… С тобой точно никогда скучно не бывает! Я представил это зрелище… А знаешь, с учетом того, сколько в Эллориэсэле договорных браков — не удивлюсь! Но вообще, как ты понимаешь, с эльфами я не спал, — и он щелкнул меня по носу.

— А с эльфийками? — с любопытством спросила его я.

— Не скажу, хитрая и вредная девчонка, — со смехом ответил он и добавил еле слышным шепотом, целуя меня, — никто с тобой не сравнится…