Клуб «Лола» представлял собой просторный, освещенный прожекторами зал с темными стенами, со множеством столиков, окруженных плюшевыми креслами и длинным баром в глубине. В центре стояла большая сцена, на которой вниз головой висела женщина в трусиках «танга», с крошечными накладками на сосках, в туфлях на высоких каблуках. Ее ноги были обвиты вокруг блестящего шеста, руки скрещены на груди. Под оглушительную музыка танцовщица лизала себя длинным узким языком. Прекрасное семейное развлечение.

Заведение было наполовину пустым, клиенты сидели со странным, пресыщенным выражением на лицах, в то время как между столиками шныряли волчицы в бикини и на высоких каблуках, прошедшие пластическую операцию и украшенные браслетами и татуировками. И почему высокие каблуки с бикини так привораживают мужчин? Ведь достаточно одного взгляда на верхнюю часть купальника, чтобы понять: прелести дутые.

Скинк сдвинул шляпу на затылок, вынул сигару из кармана пиджака, развел руки, глубоко вдохнул смрадный воздух.

– Это мое место.

– Еще бы, – откликнулся я.

– Я хотел сказать: классное место. В нем есть что-то свое.

– В нем точно кто-то есть.

– Ладно, хватит хныкать. Давай угощу тебя выпивкой.

– Потом включишь в счет, который пришлешь мне?

– Виктор, приятель, за кого ты меня принимаешь?

– Это значит, что ответ положительный.

– Сейчас я посмотрю, чем мы можем развлечься. А ты садись, изображай улыбку и наслаждайся.

Я сел, изобразил улыбку, но наслаждения не получил. И в этом был виноват не только знак неудачника, вытатуированный на моей груди.

Я знаю, хорошо знаю, что все женщины думают, будто мужчины втайне обожают стриптиз-клубы. Они не правы. Мне лично стриптиз-клубы глубоко противны, и я догадываюсь почему. Каждый раз, когда захожу в заведение, подобное «Лоле», я маниакально думаю о роли, которая отводится здесь мужчине.

Кто я, чванливый самец, уверенный, что красивая женщина должна изгиляться ради его удовольствия? Или робкий, неприспособленный к жизни неудачник, который вынужден платить за созерцание обнаженной женской плоти? Или муж, жалеющий о том, что связался с женщиной не того типа, который нравится? Или, что хуже всего, романтический дурак, возомнивший, что действительно понравился вон той – да, той – танцовщице с красивыми глазами и полной задницей? «Нет, правда понравился. Правда».

Если я занимался самокопанием, то Скинк точно знал, кто он и что здесь делает. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, со стаканом пива в одной руке, сигарой в другой, и наблюдал за извивающейся танцовщицей.

– Вот это здорово, – сказал он, сияя щербатой улыбкой. – Вот так. Да. Потрясающе.

– Хотите что-нибудь еще? – спросила танцовщица, представившаяся как Скарлетт.

– Наклонись ко мне, лапочка, тебя ждет маленький сюрприз.

Скарлетт наклонилась, картинно выгнув спину, затряслась столь энергично, что накладки на сосках засверкали, как зеркальные шары.

– Шанталь сегодня работает? – спросил Скинк, подсовывая купюру под ниточку трусиков.

– Она вернулась, – сказала Скарлетт, не прекращая трястись, словно наступила на электропровод.

– Можешь прислать ее к нам?

– Я для вас недостаточно хороша?

– Слишком хороша, – сказал Скинк. – Еще немного, и я сгорю синим пламенем. – Он подсунул ей другую купюру. – Будь паинькой и пришли Шанталь.

Скарлетт вынула из трусиков купюры и направилась к занавесу рядом с баром. Скинк повернулся ко мне, продолжая улыбаться:

– Именно поэтому я стал частным детективом.

– Поздравляю тебя с тем, что ты нашел свое призвание.

– Кого-нибудь узнаешь?

Я посмотрел на женщин, шествующих между столиками, беседующих с посетителями и танцующих на сцене. Некоторые были симпатичны, и все доступны, как телевизионные каналы.

– Никого, – ответил я.

– А как насчет нее? – Скинк указал на шедшую к нам высокую брюнетку.

– Не думаю, что это она.

– Уверен?

– Я бы ее запомнил.

Еще бы! Это была женщина-мечта. Длинные ноги в красных туфлях на высоких каблуках, стройные бедра, высокая упругая грудь, бледная кожа, зеленое бикини в ниточку, голубые глаза и чуть неправильный рот, привлекавший взор и заставлявший думать о прекрасном. Она воплощала все фантазии, которые когда-либо рождались в мужской голове. Ее красота развеяла мои сомнения насчет роли, отведенной мне в этом клубе: она была той, что я никогда не получу, я был жалким неудачником, вынужденным платить, чтобы смотреть.

– Привет, мальчики, – сказала она серебристым голосом, поставив правую ногу на столик между нашими креслами.

В глаза мне бросилась татуировка в виде красной розы на лодыжке.

– Меня зовут Шанталь.

Она наклонилась вперед и выпрямилась, движение было изящно, как у балерины. Я потянулся носом к цветку на лодыжке и заметил потертость на красной туфельке. У меня появилось странное желание отполировать обувку языком. У девушки были прямые блестящие черные волосы, они источали запах полевых лилий, окруженных пчелами. Или это внушил мне голос крови?

Немногое нужно, чтобы сокрушить мой инстинкт самосохранения, так ведь?

– Вы хотели меня увидеть, мальчики? – спросила она.

– М-м-м… да, – сказал Скинк неожиданно тихо. – Да, хотели.

Она по-прежнему изящно наклонилась к нему:

– Как тебя зовут?

– Фил. Меня зовут… э-э-э… Фил.

– Совсем как маленького лесного сурка, – сказала она скорее томно, чем сладострастно. – А со щербинкой ты и выглядишь как сурок. Так чем я могу тебе помочь… м-м-м… Фил? Что тебе нравится?

– О, мне все нравится. Да, все. – Скинк потряс головой, пытаясь прийти в себя. – Но я здесь не ради себя. Я здесь ради моего друга. – Он большим пальцем указал на меня.

– О, – протянула она, – у вас мальчишник?

– Можно и так сказать, – согласился Скинк, – если учесть, что мы оба мальчики.

Не отрывая ноги от столика, Шанталь отвернулась от меня, и я увидел вытатуированный пастуший посох у нее на пояснице. Она стала медленно отклоняться назад. Наконец ее позвоночник выгнулся дугой, а руки легли на подлокотники моего кресла. На правом плече у нее была вытатуирована белая голубка.

– Привет, – серебристо сказала она, поднимая и опуская тело в такт музыке. – Меня зовут Шанталь.

В зале внезапно стало жарко, как будто разожгли кузнечный горн.

– Привет, Шанталь – сказал я, глядя на лицо, замершее в нескольких сантиметрах от меня.

– Тебе нравится пинбол? Я люблю пинбол, люблю смотреть, как скачут блестящие шарики. Точно так же, как скачут сейчас твои глаза.

– Правда?

– О да. Смотри не потеряй их. – Она издала приятный девичий смех. – А как тебя зовут, милый?

– Разве ты меня не узнаешь? – спросил я.

Пустой взгляд скользнул по мне, прежде чем на сказочных губах появилась профессиональная улыбка.

– Ну конечно, – сказала Шанталь. – Как поживаешь? Приятно видеть тебя снова. Спасибо, что вернулся.

– Раньше ты никогда меня не видела, верно?

– Нет, видела. Ты такой добрый, такой симпатичный, как я могу тебя забыть?

– Тогда как меня зовут?

– Как зовут?

Она оттолкнулась от моего кресла и медленно выпрямила стройное тело. Сняла ногу со столика, отступила, внимательно посмотрела на меня как на сумасшедшего, кинула взгляд на Скинка, потом опять посмотрела на меня.

– Боб?

Унизительная ситуация вернула меня к действительности. Я поправил брюки, встал, застегнул пиджак.

– Пошли, Фил.

– Погоди, погоди, – попросил Скинк. – Не надо срываться с места, когда самое интересное только начинается. Сделай одолжение, лапочка, назови свое имя.

– Я уже говорила, – ответила она, и тон ее потускнел.

– Но ты сообщила первую часть – Шанталь. А как дальше?

– Просто Шанталь. У нас здесь принято называться по именам. Вроде Шер.

– Ну да, – сказал я. – Как Шер. А я думал, что Шанталь – твое настоящее имя.

– Конечно, – сказала она с легким смешком. – Точно так же, как настоящее имя Дезире – Дезире, а у Скарлетт – Скарлетт. И не заставляйте меня говорить про саму Лолу.

– Про Лолу, да? – сказал Скинк. – Кто она на самом деле?

Шанталь наклонилась к Скинку и заговорщически понизила голос до шепота:

– Сид.

Скинк одобрительно засмеялся.

– А в чем дело? – удивилась она. – Вы задаете столько вопросов. Вы что, копы?

– Мы похожи на копов? – спросил я.

– Он похож. – Она указала на Скинка. – А ты больше похож на психолога из средней школы.

– Мы кое-кого ищем, – сказал Скинк, – и думали, что ты – это она.

– Я – это она?

– Нет, – ответил я. – Ты – не она. Извини, что отняли у тебя время.

– А кого вы, мальчики, ищете?

– Девушку по имени Шанталь, – сказал Скинк. – Точно как у тебя.

– Шанталь, а дальше?

– Шанталь Эдер.

Она посмотрела на нас, словно мы были предвестниками беды с того света.

– Вы что, шутите?

– Почему? – насторожился Скинк. – Ты ее знаешь?

– Послушайте, – сказала она, пятясь и закрывая руками полуобнаженную грудь. – Мне нужно танцевать. Моя очередь выступать на сцене.

– Ты – это она? – спросил я.

– Ничего подобного, – мотнула она головой.

– Но ты ее знаешь.

Я сделал шаг вперед, мягко положил руку на ее запястье. Она посмотрела мне на руку, потом в лицо.

– В какую игру вы играете?

– Просто ищем дамочку, вот и все, – ответил Скинк.

– Ну, если ищете ее, то будете долго искать, – усмехнулась она. – Шанталь Эдер была моей сестрой. Но исчезла за два года до моего рождения.

Она натянуто улыбнулась, положила руку мне на грудь, оттолкнула меня, повернулась и зашагала к бару. Там она легла грудью на стойку, скрестила руки на животе, словно у нее разболелся желудок, и заговорила с барменом – явно о нас, потому что он начал поглядывать в нашу сторону. Он дал ей что-то выпить, и она быстро осушила стакан.

– Наверное, это все же не она, – сказал я.

– Но ради такой можно было сделать татуировку. Нужно отдать ей должное.

– Да, но имя не ее.

– На самом деле ее зовут Моника. Моника Эдер. Не горюй, приятель, игра стоила свеч – ведь ее псевдоним совпадает с именем на твоей груди.

– Ну да. Хотя немного странно, что для псевдонима она выбрала имя пропавшей сестры.

– Она стриптизерша, это многое объясняет. Я знал одну девицу в Тьюсоне…

– Не сомневаюсь, – сказал я, – но сейчас мне не хочется слушать о твоих похождениях. Я еду домой.

– А я немного здесь побуду.

– За мой счет?

– Я провожу расследование, приятель.

– Твой энтузиазм согревает мне сердце.

– Предприму еще одну попытку на татуировочном фронте. Поскольку эта не удалась.

– Другой стриптиз-бар?

– Не-е-е, зайду с другого фланга. У меня есть парень, который…

Скинк остановился на полуслове, что было ему совсем не свойственно. Я проследил за его взглядом, желая понять, какой предмет прервал ход его мысли. К нам со странной улыбкой на лице возвращалась Моника Эдер. Подойдя ко мне, она положила ладонь на мою руку.

– Ты так и не сказал, как тебя зовут.

– Виктор, – ответил я.

– Ты уезжаешь, Виктор? Так рано?

– Мне нужно домой. Завтра у меня большой день. Трудный день.

– Я выступаю на сцене следующей, но после этого могу освободиться пораньше. У меня есть отгулы. Ты голоден?

– Уже поздно для ужина, тебе не кажется?

– О, Виктор, поесть никогда не поздно. И если хочешь, за ужином я расскажу тебе о своей сестре.