– Виктор Карл у телефона.

– Привет, Виктор. Как приятно снова услышать ваш мелодичный голос! Вы оставили сообщение на моем сотовом?

– Лавендер?

– Он самый.

– Лав, приятель, вы меня убиваете.

– Виктор, давайте сразу договоримся. Прежде всего я вам не приятель и никогда им не был. Забудьте про скейтборд и вспомните, что вам уже далеко не шестнадцать лет. Что касается второй части вашего отвратительного предложения – о том, что я вас убиваю, – то это можно устроить.

– Не смешно.

– Рад слышать, потому что в мои планы не входит смешить вас. Шутов не принимают всерьез. Позвольте вас предупредить, Виктор: я могу щебетать и чирикать, но меня, мое предложение и мою заинтересованность следует принимать очень серьезно. В городе наводили справки обо мне и моем местонахождении. Мне это крайне неприятно.

– Думаете, это я вас проверял?

– Я надеялся, что вы будете вести себя благоразумно, но, оказывается, зря. У меня сложилось впечатление, что ваш человек, наводивший обо мне справки, хотел вызвать слухи о том, что меня изучают. Виктор, такое расследование настолько напоминает публичное унижение, что мне становится не по себе. Скажите вашему сыщику, чтобы он угомонился, иначе я найду другой способ окоротить его.

– Знаете, Лав, по телефону вы гораздо менее любезны, чем при личной встрече.

– Я недоволен, а в этом случае трудно сохранять любезность. Зуд идет по коже.

– Ну, тогда я тоже недоволен, Лав. Вами, приятель. Потому что сегодня встретился с Джоуи и Ральфом. Старики показали мне сотенные бумажки, которые подозрительно источают ваш драгоценный запах.

– Как бестактно с их стороны показывать деньги и как практично с вашей принюхиваться к денежным купюрам!

– Из разговора со стариками я вынес мнение, что вы стараетесь подобраться к картине через них.

– А что вы хотите, Виктор? Я с нетерпением ожидал ответа от вас, но не услышал ни слова. Отсюда я сделал вывод, что вы пренебрегли моим предложением.

– У меня не было возможности поговорить с клиентом после нашей встречи. Он ведь в бегах, до него не так легко добраться.

– Приложите больше усилий.

– Своими действиями вы только все усложняете.

– Усложнять жизнь адвокату – это последнее, о чем я мечтаю. Что касается вашего клиента, я просто предоставляю ему выбор. Он может взять деньги себе или поделиться с друзьями. А если эти старые друзья надавят на него, чтобы он принял правильное решение, то я буду только рад.

– Ваши действия затрудняют возвращение картины в музей.

– Совершенно верно, дорогой мой.

– Готовите более привлекательное место для Рембрандта?

– Да-да, вы видите меня насквозь, как рентгеновский аппарат.

– Вы ведете переговоры как хищник. Акула например.

– Я веду переговоры как гиена, с малой степенью юмора. Но заканчиваю переговоры как акула.

– Не сомневаюсь, Лав. Как вы вообще нашли этих стариков?

– Вы меня недооцениваете, Виктор, что само по себе хорошо. Так намного легче работать. Однако имейте в виду: у меня много достоинств, и среди них определенная жалость к маленьким животным. К сожалению, в число моих достоинств не входит терпение. Я нетерпеливый человек, как и тот, которого я представляю. Решайте быстрее, Виктор, или я буду вынужден решать сам.

– Арифметическую задачку?

– Нет, перейти ли к плану Б.

– Что такое «план Б»?

– Потрясающе неприятная вещь.

* * *

– Виктор Карл у телефона.

– Привет, Виктор, это я.

– Ты?

– Да, я. Я вот сидела и думала о тебе.

– Обо мне?

– Конечно, о тебе, дурачок, и решила вот позвонить.

– Это хорошо.

– Как твои дела?

– Прекрасно, наверное.

– Смотрел игру? «Филадельфия» сегодня проиграла. Я всегда немного расстраиваюсь, когда она проигрывает.

– Тебе нужно принимать антидепрессанты.

– Одно время я встречалась с игроком «Филадельфии». С полузащитником.

– Если учесть состояние игровых полей, тебе, должно быть, приходилось несладко.

– Господи, конечно. Всякий раз, когда он ошибался, каждый человек в клубе считал своим долгом заявить об этом. «Ну, твой друг дал жару». Как будто это была моя вина. Но потом он переехал в Сиэтл и между нами все кончилось.

– Это плохо.

– Ну, в действительности он был не очень хорошим полузащитником. С другой стороны, нужно отдать ему должное, он подписал двухлетний контракт на четыре с половиной миллиона долларов.

– Могу я задать один вопрос?

– Конечно.

– Ты кто?

– Моника.

– Простите?

– Моника. Моника Эдер. Помнишь?

– О да, конечно, Моника. Да. Правильно. Моника. Из клуба «Лола», или как ее там. Та, у кого пропала сестра. Да, теперь понял. Как дела?

– Ну, «Филадельфия» проиграла.

– Зачем звонишь?

– Большинство парней, когда они приглашают меня на свидание и все идет хорошо, на следующий вечер появляются в клубе. По крайней мере чтобы взглянуть на меня еще раз. Поэтому я рассчитывала вскоре тебя увидеть, но ты так и не пришел.

– У нас не было свидания, Моника.

– Мы вместе поужинали.

– В основном ужинала ты.

– В ресторане.

– В придорожной забегаловке.

– А ты за меня заплатил.

– У меня хорошие манеры.

– Разве это не было свиданием?

– Нет.

– Ну и ну. Я, наверное, неправильно тебя поняла.

– Извини. Мы просто разговаривали о твоей сестре. Мне показалось, ты этого хотела, и я согласился выслушать.

– Это ты завел о ней разговор.

– Нет, просто назвал имя. Почти с самого начала мне стало очевидно, что мы имеем в виду разных людей. Шанталь Эдер, которую я ищу, не твоя сестра.

– Ты уверен?

– О да.

– А вообще-то почему ты ее ищешь? Ты мне так и не сказал.

– Это не важно.

– Хочешь сохранить тайну? Я понимаю.

– Здесь нет никакого секрета. Моника, хотя я рад слышать твой голос, мне пора идти, правда.

– Тебя зовет подружка?

– У меня нет подружки.

– Значит, ты женат?

– Нет.

– Вот как. – Пауза. – Понимаю. Вот так, да?

– Как?

– Ты не встречаешься со стриптизершами.

– Ну, до сих пор не встречался. Извини.

– Не беспокойся, мы к этому привыкли. Ты удивишься, когда узнаешь, сколько мужчин приходят в клуб, чтобы потереться лысинами о наши груди. Им и на ум не приходит кого-нибудь из нас пригласить на свидание.

– Я не из тех мужчин.

– Значит, для тебя не проблема познакомить стриптизершу со своей мамочкой?

– Со своей матерью. Никаких проблем. Если закачать в нее достаточно водки, она присоединится к тебе у шеста. Я хочу сказать другое. Я не хожу в такие клубы.

– Но ведь ты был в клубе «Лола».

– Только чтобы познакомиться с тобой и спросить о Шанталь.

– Тогда опять задам тебе этот вопрос: зачем?

– Правда, Моника, я должен идти.

– Значит, ты не хочешь выпить со мной как-нибудь вечером?

– Нет, наверное.

– Мужчины всегда говорят, что хотят, чтобы женщины проявляли инициативу, но когда мы это делаем, они заявляют, что мы навязываемся от отчаяния и одиночества. Думаешь, я навязываюсь?

– Но не от одиночества, нет.

– Тогда в чем дело? Моя грудь слишком маленькая?

– Нет, конечно.

– Тебе не нравятся брюнетки?

– Мне очень нравятся брюнетки. Послушай, Моника, это трудно объяснить в двух словах. Я умру со стыда. И вообще мне нужно идти, правда.

– И все-таки скажи.

– У тебя прекрасная грудь. Больше чем прекрасная.

– Нет. Скажи, почему ты ищешь Шанталь?

– Если скажу, ты повесишь трубку и больше не будешь звонить?

– Обещаю.

– Ладно. Со мной случилась странная, постыдная история. Однажды вечером я напился до беспамятства. А когда очнулся, обнаружил на своей груди татуировку с именем.

– Каким именем, Виктор?

– Шанталь Эдер. Я не помню, как она появилась и почему. Хотел у тебя это узнать.

– Очень странно.

– Мне и в голову не пришло, что Шанталь – твой сценический псевдоним; я решил, что это твое настоящее имя. Но поскольку ты не видела меня раньше, а я – тебя, значит, моя татуировка не имеет ничего общего ни с тобой, ни с твоей пропавшей сестрой.

– Да, ты прав. Если только…

– Спасибо за звонок, Моника, но я должен повесить трубку.

– Эй, Виктор, могу я задать еще один вопрос?

– Нет.

– Хочешь познакомиться с моими родителями?

– Ни в коем случае.

– Ты им понравишься. Я устрою встречу. И дам тебе знать когда.

– Моника, не надо.

– Пока-пока.

– Моника? Ты слушаешь? Моника? Моника? Вот дерьмо!

* * *

– Виктор Карл у телефона.

– Привет, Виктор, это я.

– Привет, Бет. Дьявол, ну и вечер! Телефон надрывается каждую минуту, а звонки один хуже другого.

– А теперь звоню я, как по заказу. Что у тебя?

– Ничего нового. Дело Калакоса понемногу усложняется. Тем не менее трупы вокруг пока не плавают.

– О, я помню то дело. Ты оказался замешанным в убийстве. Меня до сих пор при воспоминании бросает в дрожь. Не для таких дел я оканчивала юридическую школу.

– Тебе больше нравится дело Терезы Уэллмен?

– Разумеется.

– Она оправилась от допроса, который я ей устроил?

– Достаточно быстро. А заседание после перерыва, когда ты задавал ей вопросы о лечении, новой работе и доме, который ей купили родители, прошло просто сказочно.

– Видишь, Бет, как хорошо мы работаем вместе.

– Да, у нас с тобой никогда не было проблем. Ты занят завтра примерно около полудня?

– Не особенно.

– Мы можем встретиться?

– В офисе?

– Нет, где-нибудь в другом месте.

– Что-то случилось?

– Я тут кое о чем подумала.

– Бет, только не это.

– О своей жизни.

– Черт возьми, Бет, не надо продолжать. Лучше переключись на другой канал и посмотри, что там идет.

– Я решила подвести итоги, Виктор.

– Мне уже страшно. Почему-то все эти раздумья, Бет, ведут только к несчастью.

– Значит, мы вместе уйдем из офиса где-то в половине одиннадцатого, это нормально?

– Ты так и не сказала, куда мы пойдем.

– Я знаю куда. До завтра.

* * *

– Виктор Карл у телефона.

– Карл, гнусный сукин сын. Ты занят?

– Да, занят.

– И не можешь встретиться со мной?

– Все зависит от обстоятельств.

– От каких?

– От того, кто ты такой.

– Не узнаешь меня по голосу?

– А, это угадайка! Давай поиграем. У тебя голос как у носорога на охоте. Ты Барри Уайт?

– Почти угадал. Это Макдейсс.

– Тот самый Макдейсс?

– Да.

– Вот дерьмо!